Текст книги "Где-то у Проциона"

Александр Романов
Где-то у Проциона
^{На правах рукописи}

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Игорю Минакову, благословившему автора на данный проект и оказывавшему неустанную поддержку в процессе написания.

Автор также благодарит Кадфаэля и Люгера Макса Отто за указание на косяки технического характера

В качестве песни использовано стихотворение Геннадия Голобокова

Часть I. Земля

Глава 1. Спецрейс

Голуби на бульваре Мишеля Ардана взлетали по странной траектории.

Птица подпрыгивала – причем всегда строго в одну сторону – разворачивалась клювом вверх и разгонялась в нелепой позе спиной вперед. И только после этого меняла положение в пространстве на нужное. Никто не обращал на это внимания.

Публике хватало экзотики. Все пространство со стороны набережной закрывала ребристая строительная перегородка, из-за которой доносились звуки электроинструментов и голоса рабочих, завершавших отделку. Именно эта глухая стенка, увешанная рекламой, уже который месяц была причиной всеобщего ажиотажа. Мсье Турнель, владелец бистро, поначалу сильно огорчался на испорченный вид, опасаясь потери клиентов, но теперь, с приближением окончания строительства, его начало беспокоить, что станет с наплывом, когда перегородку уберут. Лунина эти опасения смешили. По его мнению, туристы шли к мсье Турнелю не за красивым видом, а за вполне конкретными обедами, которые здесь готовили весьма хорошо. Что бы ни случилось, а заведение на главной улице курорта никогда пустовать не будет. У мсье Турнеля всегда было многолюдно.

Лунин окинул взглядом публику. Кого тут только не было! Белые, желтые, черные и красные лица перемешались за столиками, как содержимое какого-то салата. Преобладала в основном молодежь. Легко и бестолково одетая, шумная и веселая – как везде. Но немало попадалось и людей старших возрастов. За двухместными столиками идиллически сидели парочки, как бы отделенные от всеобщего столпотворения. Мимо текла по тротуару бесконечная толпа прохожих, увешанных рекордерами, что-то по обыкновению жующих, разговаривающих, размахивающих руками… В нескольких кварталах, в здании Концерт-Холл начиналось выступление московского цирка, гастролировавшего в этом сезоне – многие спешили туда. Но кто-то двигался и на футбольный матч на стадионе Всех Святых. Кто-то – в местный Лас-Вегас, игорный комплекс Спейс-Руайяль. А кто-то – в круглосуточные дансинги и бассейны, бильярдные или такие же бистро, как у мсье Турнеля – мелкие заведения, разбросанные в изобилии по всему бульварному кольцу международной орбитальной станции «Колумбиада». Лунину вспомнилось, как совершали полеты в космос еще сто лет назад, в начале двадцать первого века. Медицинский отбор – даже для туристов – длительная подготовка, скрупулезная программа на весь полет, огромная стоимость все этого. А сейчас?.. Любой человек может прийти в турфирму и купить путевку. Тоже, в общем, не за гроши, но все же – не сравнить. И вот – результат: толпы бездельников, приносящие выручку папаше Турнелю… Поневоле задумаешься о том, что венцом усилий цивилизации и в самом деле является рюмочка коньяка с долькой лимона… К концу шестимесячной смены в бригаде механиков по скафандрам такие мысли начинали приходить в голову все чаще.

Впрочем, на станцию прилетали не только бездельники. За соседним столиком как раз ужинала компания спейсеров, космонавтов-любителей, регулярно собиравшихся здесь, чтобы летать на самодельных космических кораблях. Лунин не совсем понимал предмет их увлечения, но эти ребята ему нравились в отличие от туристов: они не прожигали время, им его, наоборот, не хватало. А уж когда начиналась Большая Регата, спейсеры, становясь главными лицами на станции, и вовсе начинали походить на богов, захваченных любимым делом… Были здесь и своя промышленность и сельское хозяйство. Были и научные лаборатории. И космопорт. Километровое колесо станции вмещало в себя очень многое. Но все равно перед глазами всегда маячили именно туристы – немалая доля дохода в этом космического проекте.

– Миха, что там у тебя было с этой мадамой в четвертой группе? – спросил шеф, доедая бифштекс и берясь за бокал с хересом местного урожая.

Начинался традиционный треп под десерт. Это было достаточно удобно, поскольку одновременно по телевизору транслировалась программа новостей, и выходило совмещение приятного с полезным.

– Да ничего, – механик по прозвищу Миха-третий аристократически промокнул губы салфеткой, после чего с пролетарской непринужденностью поковырял в зубах вилкой. – Ей, по-моему, возжаждалось секса в нетрадиционных условиях, дуре… Я ее послал вежливо. Есть мне когда заниматься бабами в групповом выходе наружу… А чего, она жалобу, что ли, подала?

– Да нет, – качнул бокалом шеф. – Просто я заметил, что заминка какая-то вышла. Я так и подумал, что опять…

Миха-третий был любимцем женщин. Причем независимо от национальной принадлежности. Миха же, по его словам, в обычных условиях ни в чем не мог им отказать и через это страдал. На настоящий момент он третий раз был в разводе, оплачивал воспитание четырех детей и утверждал, что больше с «этими бабами» дела иметь не желает. Впрочем, он это говорил не первый раз… Самое смешное состояло в том, что на Миху почему-то все время западали определенной кондиции одинокие туристки. Работать это не мешало, но давно стало предметом традиционных шуток и даже пари: сколько окажется в очередную смену. Миха на подначки не обижался – он был неплохой парень – но иногда позволял себе пожаловаться товарищам на тяготы жизни. Вот как сейчас, например.

– Житья нет от этих извращенок. Мало того, что на Земле достают, так и здесь от них некуда деваться…

– А ты в монастырь уйди, – предложил кто-то.

– В женский… – последовало традиционное добавление. Встреченное, как обычно, дружным смехом.

– Думал уже, – с самым серьезным видом признался Миха. – Не выдержу. В глуши, в отрыве от цивилизации кроме поста и молитвы одни бабы вокруг – я ж с ума сойду! Да и оглоедов моих кормить надо… А какая у монаха зарплата?

– А ты здесь монастырь создай, – выдвинул кто-то ноу-хау. – Храмы тут есть – для туристов. А вот до монастыря пока никто не додумался! Будешь вино давить собственного сорта – вот тебе и деньги. И цивилизация тоже под боком!..

– А чего, хорошая идея…

Идея и в самом деле была оригинальная. Монастыря пока на орбитальной станции никто не организовал. А экспорт вина составлял львиную долю в здешней экономике. В условиях космической оранжереи оказалось возможным создавать такие параметры почвы и инсоляции, что земные сорта винограда ни в какое сравнение не шли с местным продуктом. Ну и, как следствие, поднялось качество производимых из данного винограда вин. Правда, лично Лунин никакой разницы не находил… Но знатоки в один голос утверждали, что она совершенно очевидна. Отпивая из бокала один из упомянутых шедевров, Лунин рассеянно слушал болтовню соседей, параллельно ловя из телевизора новости. Чемпионат по футболу – победителем отборочных соревнований стала команда футболистов-роботов из миланского клуба альтернативной лиги… Беспорядки в Азии… Очередной голливудский блокбастер «Дочь Годзиллы» с триумфом вышел на экраны… Преподобный Серинити объявил дьявольскими кознями генно-ксенологическую миграцию («Это еще что за фигня?» – подумал Лунин) в интерфейсах пятого поколения… Во Флориде расстреляли ураган… В связи с песчаной бурей в очередной раз отложен сеанс связи с марсианским посадочным модулем «Пегас», Центр управления полетом заявляет, что оснований для беспокойства нет…

Лунин оставил бокал – вино показалось чересчур терпким. Мимо все так же шли туристы, которые прилетели сюда для развлечения. Ребята требовали от бригадного энергетика замены аккумуляторов, а тот отбивался, заявляя, что замену произведет по плану. В принципе, он был прав… Но и трахаться со старыми всем уже изрядно надоело. За соседним столиком спейсеры с нахмуренными лицами перебрасывались о чем-то короткими репликами. Они, надо полагать, тоже уловили всю смехотворность сообщения о песчаной буре… Лунин вернулся взглядом к собственному столу и обнаружил, что бригадир говорит по комму и смотрит на него. Причем все с большим удивлением.

– Шеф, в чем дело?.. – спросил Лунин. – У меня что, третий глаз открылся?

Бригадир замотал головой в ответ. Одновременно в линию он энергично бросал:

– Да… Да… Да. Без проблем! Сейчас передам. Он здесь, – отключил комм и посмотрел на Лунина. – Тебе сейчас позвонят, – сказал он с каким-то странным выражением лица. – Будешь говорить, имей в виду – я не возражаю.

– Кто позвонит? – спросил сбитый с толку Лунин. А уж непонятные гримасы на лице бригадира его просто озадачили. – Против чего вы не возражаете, шеф??

Но в это время зазуммерил его собственный комм, и Лунин ничего уже выяснить не успел.

– Да, – поворачивая руку запястьем к себе и нажимая кнопку приема на браслете, сказал Лунин.

Трехмерный виом выдал картинку собеседника. Совершенно Лунину незнакомого. По крайней мере, они никогда не встречались прежде, в этом Лунин мог поклясться. Хотя где-то он этого человека, кажется, видел.

– Вы Лунин? Вадим Петрович?

Тон Лунину не понравился. Очень уж он был командный. Голос немаленького начальника или человека, считающего себя таковым. У Лунина на подобные интонации имелась давняя и не проходящая аллергия.

– Да, – холодно сказал он, разглядывая собеседника. – С кем имею честь?..

– А ваш бригадир вам не сообщил? – брови звонившего сошлись к переносице, и тут-то Олег его и узнал – по этому характерному жесту. И даже моргнул от удивления: такого он точно не ожидал.

– Моя фамилия Камов. Я один из заместителей директора Роскосмофлота, – тут же подтвердил собеседник. – Нам требуется ваша помощь.

Этого человека Лунин знал. Хотя они и не были знакомы. Но ничего удивительного в данном факте не имелось. Даже в XXII веке знаменитых космонавтов оставались единицы. И хотя Камов давно уже не летал по возрасту, лет пятнадцать-двадцать назад это была звезда первой величины. Конструктор и испытатель кораблей с РЛ-приводом, сокративших время полета к Луне с трех суток до двенадцати часов. Участник экспедиции по перехвату и выведению на околоземную орбиту астероида. Первый начальник на строительстве лунной столицы – Армстронга. Командир экспедиции, доставившей к Меркурию долговременную орбитальную станцию, и экспедиции, впервые облетевшей Марс и Венеру за один рейс… Такого хватило бы на несколько человек. Но Камов справился один.

Неприязнь Лунина резко пошла на убыль. Этот человек мог себе позволить любой тон. Даже находясь на почетной фактически должности нелетающего космонавта. Лунину стала понятна реакция шефа. Он бы, на его месте, еще не так удивился… Но все же потребовалось несколько секунд, прежде чем Лунин вспомнил имя-отчество.

– Сергей Александрович, но… Чем, собственно, могу?..

– Вы работали с Горчинским, – сказал Камов. – Срочно требуется ваша консультация.

Лунин помолчал, глядя в виом. Затем сказал, чувствуя, что голос звучит излишне сухо, но ничего с собой поделать не мог:

– Горчинский умер. Пять лет назад.

– Мне это известно, – кивнул Камов. Как Лунину показалось, даже с пониманием. Но лучше ему от этого не стало. – Потому мне и порекомендовали обратиться к вам как к его ученику.

– Я работал у Горчинского лаборантом, – произнес Лунин как можно более ровным голосом. Спокойно. Он понимал, что Камов тут совершенно не причем. – Все материалы и образцы – в институте. Обращайтесь туда.

– Мы и обратились. Но институт не может предоставить нам требуемое в нужные сроки. У них нет наладчиков.

– Это у них-то нет? В головной конторе? – сарказм в словах Лунина был настолько отчетлив, что скрыть его не получилось.

Камов задумчиво нахмурился.

– Там, кажется, вышла какая-то история… – произнес он тоном на порядок ниже предыдущего.

– Кого это касается? – Лунин отвернулся от экрана. Разговор ему совершенно разонравился. – Я не ученик Горчинского и никогда им не был. Я обыкновенный сервомеханник. Таких в каждом институте вагон и маленькая тележка. У вас что-то ко мне еще есть?

В ответ не раздалось ни слова. Лунин глянул на виом. Камов, наклонив голову, молча изучал его исподлобья.

– Мне говорили, что Горчинский считал вас своим другом, – сообщил он, наконец, после паузы.

«Что за черт?» – подумал Лунин.

– Кто говорил? – вопрос был глупый, но выскочил прежде, чем Вадим успел его удержать.

– Кремер.

Лунин откинулся на спинку стула. «Черт! – подумал он. – Этот-то тут при чем? Что вообще все это значит?»

– Что вы, собственно, от меня хотите? – спросил он. – В институте осталось два демонстрационных экземпляра в полностью рабочем состоянии. Запустить их – дело максимум на полдня, включая расконсервацию. Достаточно только нажать кнопку. Если они почему-то не работают – там может потребоваться полная переборка системы. Я не знаю, как я смогу помочь в этом отсюда… – Вадим пожал плечами.

– Я это учитываю, – Камов кивнул. – За вами вылетел челнок, который доставит вас в Москву. Во всех инстанциях все согласовано, требуется только ваша готовность.

На несколько секунд Лунин онемел. «Какого черта?!» – хотелось заорать ему, но делать этого он не стал. Что-то произошло явно очень серьезное. Посылка челнока вне расписания говорила сама за себя. Что-то заставило Космофлот действовать в чрезвычайном режиме на уровне самой верхушки. Но при чем тут могут быть роботы-андроиды Горчинского, все назначение которых – демонстрировать танцевальное искусство для подтверждения его теории свободно ориентированных фракталов?! И Кремер… Витька-то тут с какого бока? Ни к космонавтике, ни к работам Горчинского он никогда не имел никакого отношения. Нанофизик. Институт вакуума. Что общего?

– Хорошо, – сказал Вадим, не вдаваясь в дальнейшие словопрения. – Я ничего не понимаю, но ладно… Когда придет этот ваш челнок?

– Через… – Камов скосил глаза куда-то вбок. – Уже через полчаса. Так что если вы согласны, то я советовал бы вам идти надевать скафандр. Машина хоть и может брать пассажиров, но оборудованного салона не имеет.

– В смысле? – спросил Вадим.

– Это истребитель. Вам требуется прибыть очень срочно, потому выбран самый скоростной курьер. И попрошу вас: никому о содержании этого нашего разговора не сообщать. Никому. Вы поняли?

– Понял, – сказал совершенно обалдевший Лунин.

Пилот курьера оказался ровесником Лунина.

– Как у тебя с перегрузками? – сразу перешел с ним на «ты», едва обменявшись с Вадимом рукопожатиями и назвав свое имя: Тимур.

– Не знаю, – Лунин пожал плечами. – А что?

– Ну, ограничения какие-нибудь по здоровью есть?

– Нет. А в чем…

– Ну, значит нормально, – резюмировал Тимур. – Мне сказали доставить тебя как можно быстрее, вот я и выясняю, насколько можно. Пилотажа я тебе устраивать не стану, но давить будет раза в два-три выше, чем на лайнере… Пошли!

Они были на верхнем – техническом – этаже станции, и далеко идти не пришлось. Собственно, разговор происходил в предбаннике шлюза. Осталось закрыть за собой дверь и подождать откачку атмосферы. Затем оба протиснулись через выходную наномембрану – метровой толщины псевдожидкую пробку, призванную не допускать утечки остаточного воздуха при выходе – и оказались на внутренней поверхности обода. Здесь располагались стартовые позиции малотоннажных кораблей, комплекты научного оборудования и основное место работы Лунина – прогулочные площадки для туристов. Вадим с Тимуром зашагали по огражденной легкой сеткой дорожке в сторону ближайших стартовых столов. В вышину, казавшуюся невероятно далекой (да так оно и было – пятьсот метров), уходили на манер велосипедных спиц «тонкие» тросы растяжек – каждая диаметром по десять метров.

– Строительство у вас, говорят, тут? – полюбопытствовал Тимур, махнув рукой в сторону одного из краев обода: тот был вдвое примерно шире противоположной половины.

– Ага, – подтвердил Лунин. – Увеличивают территорию. Спрос огромный на площади. Особенно после того, как заявили, что после реконструкции вместо канала будет настоящее море с пляжем и пальмами. Ривьера… Туристы вообще кипятком писают… Ту сторону, кстати, так же обещают расширить потом, – он тоже махнул рукой, но уже в противоположном направлении.

Мысли о прогрессе в космонавтике ненадолго вернулись в голову, и Вадим подумал, что сто лет назад эта их прогулка не выглядела бы столь легко. И руками бы они не махали так небрежно. Только экзоскелеты скафандров позволяли вести себя практически с земной непринужденностью. А ведь раньше пришлось бы проворачивать все гермоподшипники суставов вручную! Крепкими ребятами были космонавты в прошлом веке…

– Да, хорошо вы тут устроились, – с завистью признал Тимур. – Не то что на боевых станциях: ни тяжести, ни оранжерей – где верх, где низ только по раскраске распознаешь. Надо будет как-нибудь выкроить время – заскочить к вам в гости – посмотреть. Пожалуй, после того, как море сделаете…

– А что, раньше не тянуло? – в Вадиме неожиданно проснулся корпоративный патриотизм. Хотя туристов от этого он лучше воспринимать не стал.

– Да как-то нет, знаешь, – Тимур рассмеялся. – Если и так на орбите работаешь, то еще и отдыхать здесь же – это уже для особо буйных. Да и когда? Отмотаешь срок – одно только желание: в отпуск. В тайгу куда-нибудь. Или в горы. Чтоб настоящая Земля была кругом и больше ничего. Потом – наземная смена. Полеты, дежурства. А потом – подготовка к следующей смене. Нас ведь все еще, почти как раньше, на симуляторах гоняют, и медподготовка жесткая перед вылетом, – признался он. – А потом сама смена… И так все время. Но море – это любопытно. Можно было бы глянуть разок… Вот, пришли.

На стартовом столе лежал, прижатый к нему лапой крана, тяжелый орбитальный истребитель «Беркут». Лунин впервые видел так близко военный космолет и непроизвольно остановился. Машина производила странное впечатление. Какая-то помесь зубила, акулы и ската. Ни с гражданскими челноками, ни с самодельными «птичками» спейсеров корабль не имел ничего общего. «Именно что зубило, – подумалось Вадиму. – Или клюв». Во всех линиях конструкции чувствовалось сведенное в одно стремление пробить то, что окажется на пути. И в самом деле «Беркут».

– Чего встал? Нравится? – повернулся к Вадиму Тимур. – Погоди, ты сейчас его еще на ходу оценишь! – он рассмеялся с гордостью владельца дорогущего лимузина и подтолкнул Лунина к космолету. – Видишь ступеньки? С той стороны заходи, там такие же – и полезай… Только – после меня!

Вадим обошел носовую часть космолета, обнаружил на боку цепочку утопленных в борт ниш-ступенек, прикрытых пружинными крышками, и стал карабкаться по ним к кабине. Тимур уже оказался наверху. Плавным движением он поднял часть выпуклого горба обшивки и ловко скользнул внутрь.

– Левую ногу давай через борт! – услышал Лунин его команду. – На руках подтягивайся… Давай правую!.. Теперь опускайся потихоньку… Не болтай сапогами! Давай еще вниз! Еще… Вот, молодец!

Вадим разжал пальцы на срезах обшивки, за которые держался и огляделся. Он был в кабине истребителя.

Тимур закрыл прозрачную изнутри крышу – или, как в авиации говорят, фонарь кабины – и внезапно огорошил Лунина вопросом:

– Ты с парашютом прыгал?

– Нет, – честно ответил Вадим.

– Ну, ничего! Это примерно как с печки! – не очень понятно ободрил его пилот. – Давай пристегивайся. Вот парашютные ремни – сначала их… Потом вот эти, привязные. Замок вот так открывается, видишь? Вот рукоятка подтягивания ремней – чтобы тебя при маневрах не болтало. Потом подгонишь… А вот это – ручка катапульты. Если что – просто дерни, остальное она сама сделает. Тут надувнушка классическая. Упакует, как в колыбель, и доставит на Землю в лучшем виде хоть из космоса… Знаешь?

Лунин кивнул. Общение со спейсерами не прошло для него даром. Но перспектива самому воспользоваться этим средством не восхищала…

– А что… – спросил он, стараясь говорить спокойно. – Это надо?..

– Надеюсь, нет, – по голосу судя, Тимур усмехнулся. – Но на всякий случай положено… Да не заморачивайся! Я десять лет летаю – и ничего!.. Оттранспортирую тебя без проблем, не беспокойся!

– Это обнадеживает, – сказал Лунин, чтобы не выглядеть совсем уж глупо. – И родная мать не могла бы утешить меня лучше, сэр…

Тимур хохотнул и стал сам пристегиваться к креслу.

Вадим, пользуясь случаем, огляделся повнимательнее. Он впервые был в кабине настоящего космолета. Самоделки спейсеров в счет не шли. Там, конечно, было примерно так же тесно, но на этом сходство и заканчивалось. Главное же отличие состояло в том, что со всех сторон здесь были приборы. Масса каких-то переключателей, светящихся транспарантов, целый иконостас дисплеев на передней панели, рукоятки на подлокотниках кресел, смутно идентифицированные Луниным как ручки управления. Прямо перед Вадимом под лобовым стеклом торчал глубокий черный тубус – не то прицел, не то локатор. А, может быть, перископ. Точно такой же располагался и перед креслом Тимура, уже пристегнувшегося и с невероятной скоростью манипулировавшего окружающей машинерией. Пульт на глазах оживал, наливаясь красно-желто-зеленым сиянием.

– К бортовой сети подцепись! Вон разъем! – велел пилот Лунину, что тот и сделал. Слава богу, хоть этому его учить не надо было… Тимур в это время вовсю переговаривался с диспетчерской станции, докладывая о готовности к запуску и запрашивая разрешение на старт.

– Старт разрешаю… – услышал Вадим в ответ.

Железная рука крана с «Беркутом» начала выдвигаться за край обода, повисая над довольно быстро несущимися под ним звездами. Это было впечатляющее зрелище. Недаром обзорные площадки входили в перечень наиболее популярных туристических экспонатов. Но Вадиму не довелось долго наслаждаться панорамой вертящейся бездны. Захваты, удерживающие «Беркута», разошлись, и истребитель всей многотонной массой ухнул в пространство, мгновенно отдалившись от станции, буквально на глазах из колоссального творения человеческого гения превратившейся в нечто, донельзя напоминающее елочное украшение. Правда, не так часто елочные игрушки делают в виде колеса от мотоцикла… Но это были уже частности.

– Ну, понеслась, родимая, – очень спокойно сказал Тимур, кладя руки на рычаги управления.

Вадим ощутил гул всем телом, через скафандр. И в тот же миг какая-то мягкая, но мощная сила вдавила его в ложемент. На обшивке зажглись огненные отблески, а видимая еще вдалеке станция мгновенно затерялась в пустоте, словно никогда и не существовала. Ни в какое сравнение с обычным отчаливанием пассажирского челнока это не шло. Перегрузка была вдвое, если не втрое больше, чем при знакомом Вадиму маневре торможения. И началась почему-то почти сразу. Видимо, из-за того, что Тимур торопился.

И стоило только Вадиму так подумать, как перегрузка закончилась. Космолет повернулся вокруг продольной оси, и в поле зрения вплыла Земля. Из пилотской кабины Вадим тоже видел ее впервые и просто забыл обо всем на свете, захваченный грандиозностью открывшейся панорамы.

– Ну, как оно? – спросил Тимур.

– Охренеть! – признался Лунин. – Через иллюминатор такого не увидишь!

– Сейчас будет еще одно незабываемое зрелище, – пообещал Тимур и развернул корабль носом вниз. Земной шар заполнил собой всю переднюю полусферу.

– Елки-палки! – восхитился Вадим, полностью соглашаясь с оценкой пилота.

– Да нет, – словно прочитал его мысли Тимур, и в голосе его прорезалось веселье: – Это еще не оно. А вот сейчас…

Снова взревел двигатель. Перегрузка прижала их с Вадимом к креслам, и истребитель с ускорением не меньше пяти G понесся вертикально вниз. К планете.