Текст книги "Разделение вод"

– Вставай! Это тебе не в старых книгах копаться.

– У них есть еще торпеды?

– Максимум одна. Но я не дам им этого шанса. Навести на цель! Залп!

Однако выстрела из торпедного аппарата не последовало. Шеффер поморщился.

– Залп!

Тишина.

– Что там такое? Вахтенный, – бросил капитан через плечо, – бегом проверьте, что случилось с торпедным аппаратом!

Тем временем от «U-465» неспешно, как в замедленной съемке, отделилась еще одна торпеда.

– Эта последняя, – напряженным голосом сказал капитан. – Больше зарядов у них быть не должно.

Торпеда шла, казалось, прямо в лоб. Когда расстояние стало совсем небольшим, Шеффер вновь резко отклонил субмарину от курса снаряда. На этот раз Дейч был уже готов к рывку и сумел удержаться на ногах. Но произошло невероятное – торпеда тоже отклонилась от своего курса, и взорвалась совсем рядом с лодкой! Замигали приборы на пульте, тревожно завыли сирены. В рубку ворвался перепуганный вахтенный:

– Господин капитан, в торпедном отсеке все без сознания!

– Их контузило взрывом?

– Никак нет! Они были без сознания еще тогда, когда я туда спустился – то есть до взрыва! Тяжелое забытье, похожее на сон.

Шеффер бросил взгляд на Дейча, как бы ожидая от него разъяснений загадки.

– Похоже, это Рахав, – сказал штандартенфюрер. – Нечто подобное я видел в дневниках старого пирата. Если говорить современным языком, то Рахав может загипнотизировать всю команду – конечно, если подойти к нему достаточно близко.

– Но ведь все время говорилось о том, что он спит!

– Да, это так. Но ведь и вы сквозь сон можете слышать голоса, и даже двигаться – хотя бы переворачиваться с боку на бок. Какой-то частью своего сознания Рахав бодрствует. Но надо понимать, что сознание его неизмеримо более могущественно, чем наше…

– Вот это неожиданность, – капитан присвистнул. – Так что, ангел моря может загипнотизировать всю нашу команду, и мы пойдем ко дну?

– Я не исключаю такой возможности, если мы не будем действовать достаточно решительно и быстро.

– Капитан, у нас повреждена ходовая часть! – раздался голос по радиосвязи.

– Насколько серьезно? – Шеффер даже не стал тратить времени на то, чтобы выругаться.

– Потребуется несколько часов, чтобы все отрегулировать.

– Действуйте как можно быстрее!

Лодка «U-465» развернулась, и, набирая скорость, пошла на сближение.

– Что он хочет делать? – обеспокоенно спросил Дейч.

– Я же вам говорил, что торпед у них больше не осталось. Теперь они приняли решение идти на таран. Знаете, штандартенфюрер, я всегда недолюбливал СС, но в храбрости вам не откажешь.

– Что же нам делать?

– Запасная смена, к торпедному аппарату! Залп!

Отдав этот приказ, Шеффер повернулся к Дейчу и сказал:

– Уклониться, как вы сами понимаете, мы не можем. Если попадем – считайте, что нам повезло.

Черная туша «U-465» подходила все ближе. Смерть казалась неминуемой, и Дейч задумался о том, сказать ли ему перед кончиной «Шма, Исраэль», подобно многим поколениям предков? И сделать ли это шепотом или вслух? Все равно, вряд ли окружающие его немецкие подводники поймут древнееврейский язык.

Однако стальным мордам лодок не суждено было сомкнуться в последнем смертном поцелуе. Упавшая откуда-то сверху торпеда попала прямо в середину «U-465», отчего та надломилась, было видно, как внутренность ее быстро стала заполняться водой, после чего лодка раскололась и обе половины ее пошли ко дну.

– Капитан, вам радиограмма! – вбежал в рубку вахтенный.

Шеффер открыл папку, прочел и улыбнулся:

– Это «U-977». Бурхарт спрашивает, все ли у нас в порядке.

– Почти что, – Дейч тоже нашел в себе силы улыбнуться. – Не считая того, что кому-то сейчас придется выйти наружу, чтобы убрать этот чертов шест.

– А разве…

– Капитан «U-465» сделал все, как надо. Если мы сейчас же не ликвидируем этот проклятый громоотвод, то через несколько часов Рахав проснется. Вы уже видели, на что способен Рахав спящий – что же может сделать бодрствующий «князь моря»?

– Я сейчас же прикажу спустить мини-субмарину. Водолазы тоже потребуются?

– Не знаю. Любой из них – потенциальный смертник. Кстати, я могу выйти на этой лодке?

– А это еще зачем? – нахмурился капитан. – Предоставьте уж работу под водой профессионалам.

– Я столько слышал об этой башне и ангеле моря… Хочу увидеть все это вблизи. Кроме того – кто лучше меня может знать, что способен выкинуть спящий Рахав?

– Если вы хотите выйти наружу, то вам придется сделать это в водолазном костюме. В мини-субмарине всего два места, и на обоих должны сидеть профессионалы. Вы хоть умеете пользоваться водолазным костюмом, или этому в СС не учили?

– Я был готов к этому, – спокойно сказал Дейч. – Пойдемте быстрее, пока Рахав не погрузил в беспамятство весь наш экипаж.

– Я выделю вам на помощь еще одного водолаза, – пообещал Шеффер.

Капитан отдал приказ, и они быстро пошли к торпедным аппаратам – выбраться из находящейся под водой субмарины можно только через торпедный люк.

Дейч испытывал странное внутреннее спокойствие. С того самого момента, как «Анэнербе» занялся поисками ангела моря, он чувствовал каким-то глубоко внутреннем чутьем, что ему придется встретиться с Рахавом один на один. И естественно, на территории «князя моря» – глубоко под водой. Поэтому один из немногих кратких отпусков Дейч провел на Балтийском побережье, тренируясь в подводном плавании.

В торпедном отсеке штурман и техник уже готовили мини-субмарину к выходу, там же лежали водолазные костюмы.

– Я хочу кое-что сказать вам… – начал Дейч.

Подводники (в том числе подошедший водолаз) с явной неприязнью глянули на его эсэсовскую форму, но капитан сказал:

– Слушайте внимательно. Сейчас штандартенфюрер объяснит вам задание.

Команда обратилась в слух, а Дейч прокашлялся и продолжил:

– Мы сейчас должны будем выбраться наружу и спилить установленной предыдущей субмариной шест. Хотя вы не видите вокруг никакого врага, я обязан предупредить вас – это задание смертельно опасно. От того, насколько быстро мы его выполним, зависит жизнь нашей подлодки, – Дейч помолчал и добавил: – Это как минимум. И самое главное – ничего не бойтесь.

Подводники ответили сардоническим смехом. Эти люди давно позабыли о том, что такое страх. Да и что было терять им теперь, когда Германия лежала в руинах, дома разрушены, семей не было или они уже погибли? Разве что собственные жизни – но много ли стоит жизнь, когда великая война проиграна?

Натянув гидрокостюмы, сначала Дейч с напарником-водолазом через торпедные люки выбрались в зеленоватую океанскую бездну, затем к ним с негромким фырканьем присоединилась субмарина. Встав на верхушку башни, Дейч сразу бросил взгляд вверх, к поверхности, куда уходил установленный в распорах люка металлических шест. Согласно местному времени, сейчас был самый разгар дня, и лучи тропического солнца должны были глубоко просвечивать океанскую воду. Однако наверху было темно. Неужели уже наступили сумерки?

Неожиданно Дейч догадался, что происходит наверху. Там собираются тучи, сливаясь в единый грозовой фронт, откуда с минуты на минуту может хлынуть ливень ослепительно белых молний. Одна из таких молний наверняка попадет в торчащий из воды металлический шест – таковы уж законы природы. И тогда Рахав, подобно гальванизированной лягушке, проснется, чтобы уничтожить Землю.

Однако сейчас все силы его полусонного сознания напряжены, чтобы вызвать грозу над поверхностью океана. Только этим можно объяснить то, что большинство обитателей подводной лодки еще не погружено в смертный сон.

Люк башни был раскрыт, крышка для удобства срезана, и валялась на самом краю. Стараясь не смотреть вниз, Дейч подплыл к люку. Шест был установлен на распорках, упиравшихся в края люка.

«Срезайте!» – сделал он рукой недвусмысленный жест мини-субмарине. Там, видимо, правильно поняли его указание. В борту подлодки-малютки открылся маленький лючок, и оттуда выглянула дисковая пила. Как видно, лодка эта предназначалась для диверсионных актов под водой.

Мини-подлодка уже совсем было приблизилась к шесту (Дейч предусмотрительно отплыл на безопасное расстояние, чтобы его не зашибло шестом), как вода над башней вновь содрогнулась… Лодку здорово тряхнуло, да так, что она перекувырнулась под водой, а потом прошла мимо шеста и поплыла вдаль, вглубь океана. Дейч вначале рассчитывал, что штурман просто потерял ориентацию в пространстве от удара, но лодка и не думала менять курса, удаляясь все дальше и дальше. Ужаснее всего выглядела почему-то не прекращающая вращения дисковая пила. Наконец лодка совершенно скрылась из виду, потерявшись во мраке океанских вод.

Оставался последний шанс. Знаками Дейч показал своему напарнику, который ошалело смотрел на то, что приключилось с мини-субмариной – надо приблизиться к шесту. Водолаз тронулся с места, но Дейч сделал отрицательный жест: «Нет, этим займусь я».

Он приблизился к шесту, снял с пояса небольшую мину с часовым механизмом и принялся крепить ее к громоотводу. Неожиданно небольшая отвертка (на поясе водолазного костюма находился набор инструментов) выскользнула из своего карманчика и полетела вниз. Дейч не удержался и глянул ей вслед…

Внизу, с огромной глубины, на него смотрели два гигантских глаза! В том, что это были именно глаза, Дейч не усомнился ни на минуту – столько им было слышано о Рахаве, князе моря, спящем в подводной башне…

Одновременно с этим в его голове раздался голос:

«Ты меня видишь?»

Голос вещал с такой силой, что если бы это было произнесено вслух, то у слушающего лопнули барабанные перепонки. Но что самое ужасное, голос говорил на древнееврейском языке, как будто знал о том, что Дейч на самом деле не немец, эсэсовец, а советский разведчик, еврей.

«Вижу», – подумал Дейч. – «Я тебя вижу, Рахав».

«И я тебя тоже. Сейчас я проснусь…»

«Зачем? Чтобы затопить всю землю?»

«А зачем вам, людям, жить? Набивать живот, размножаться? Вы, люди, огорчение Господа. Вы не хотите служить так, как мы, ангелы. Для того я и начал эту войну, чтобы меня разбудили».

«Как ты можешь начать войну, сидя здесь, в башне?»

«Хотя я и сплю, мысль моя проникает во все концы земного шара. Я внушаю людям мысли медленно, исподволь… За много лет я могу внушить свои мысли огромным массам людей. Ты ведь все равно умрешь, рано или поздно. А я бессмертен. Не мешай мне, и скоро ты будешь в раю».

Разговаривая, Дейч старался совершенно не думать о том, что делали его руки в этот момент. А он установил мину и поставил ее на минимально возможный срок. Вряд ли Рахав с такой глубины способен увидеть маленькую коробочку. Скорее всего, он читает его мысли, поэтому Дейч совершенно сосредоточился на разговоре с ангелом моря.

Над головой Дейча – где-то высоко, над самой поверхностью – заиграли яркие блики. Это началась вызванная Рахавом гроза. Сейчас любая из молний могла попасть в шест, и тогда… Дейч осознавал, что если спящий Рахав так силен, то после пробуждения для него все будет кончено в несколько секунд. Развернувшись, Дейч сильно оттолкнулся ногой от шеста и поплыл в сторону.

В эту секунду молния угодила-таки в шест. Вдоль стальной трубы мгновенно образовался как бы светящийся белым туннель. Но ток, как видно, замкнул какой-то контакт в цепи мины, отчего та взорвалась. Огненный цветок взрыва разломал шест, как карандаш, и раскидал его обломки глубоко по океанскому дну.

Потерявший сознание Дейч полетел, вращаясь, подобно выброшенной тряпичной кукле, в сторону от башни. Он не чувствовал, как его подобрал напарник-водолаз, тоже слегка контуженный взрывом, не чувствовал, как его доставили на борт «U-977»…

А лодка тем временем мчалась на максимальной скорости от страшной башни, а отойдя на порядочное расстояние, всплыла. Даже подводникам время от времени хочется увидеть солнце.

Дейч болел долго, судовой врач подозревал у него воспаление мозга. За это время капитан дал указания полностью очистить лодку от всех следов их невероятной миссии.

17 августа 1945 года подводная лодка специального назначения «U-977» вошла в аргентинскую бухту Мар-дель-Плата и сдалась властям. Но штандартенфюрера Дейча на борту уже не было – капитан Шеффер не хотел, чтобы присутствие эсэсовца компрометировало экипаж, честных военных моряков.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

– Это может быть открытие мирового значения! – перегнувшись через столик, Сергей Вейцман вперил взгляд рыжеватых глаз в своего оппонента. Его собеседник, аспирант Шарон, слушал невнимательно, вяло тыкая вилкой в зеленый горошек.

Они сидели за столом в студенческом кафе Тель-авивского университета, неторопливо поглощая недорогую, но доброкачественную еду. Студенты вообще люди небогатые, и везде в студенческих кафе кормят недорого, но Вейцман, успевший поучиться в не существовавшем уже Советском Союзе, очень хорошо чувствовал разницу между тамошней и израильской пищей. А на сытый желудок хорошо строились наполеоновские планы.

– Деньги под такой проект никто не даст, – подобно Кутузову, разбил наполеоновские планы Яков Шарон. – По крайней мере в Израиле. Здесь не любят раскидываться деньгами, особенно на проекты, не имеющие к еврейской истории никакого отношения.

– А если там мы найдем золото? – и в рыжем глазу Вейцмана блеснула золотинка.

– Какое золото? – Шарон усмехнулся.

– Пиратское! Мне удалось найти кое-что в архивах, оставшихся со времен владычества в Палестине Оттоманской империи. Насколько я понимаю, это завещание одного старого еврея, который скончался в Яффском госпитале. Кстати, свидетельства о его смерти я не обнаружил… хотя, скорее всего, он умер просто от старости – возраст старого пирата перевалил за сто лет.

– Старого пирата? – в лице собеседника промелькнуло удивление.

– Ну да! Он плавал на еврейском пиратском корабле. Все это я узнал из завещания, которое нашли у него под подушкой.

Там он распределяет золотые монеты сиделкам, потом на синагоги, на погребальное общество… А в конце завещания он просит передать раввинам его записки, в которых содержится страшная тайна, и пускай, дескать, они уже сами решают, что с ними делать – сохранить или сжечь.

– А что за тайна?

– Если бы это было что-то нехорошее, он бы давно избавился от своих записей – хотя бы для того, чтобы не попасть под суд. Скорее всего, речь шла о том, где пираты зарыли награбленные сокровища. Для этого старик и просил передать свои записи раввинам – возможно, они нашли бы способ вырыть клад и пустить золото на нужды общины. Кстати, у меня есть все основания предполагать, что пираты нашли где-то золото индейцев майя, утаенное ими от конкистадоров.

Шарон усмехнулся:

– Ну, ты горазд выдумывать. Ладно, из нашего гранта можно выделить немного денег на экспедицию – но это только в том случае, если бы мы знали, где искать.

Он встал, сложил тарелки на поднос, отодвинул его и резко пошел к двери. Вейцман ринулся за ним.

– Эй, уберите за собой! – крикнула ему по-русски уборщица. Юному аспиранту частенько приходилось питаться в студенческой столовой, не то, что молодому профессору Шарону (говорили, что родственники Шарона в Бельгии имели свой алмазный бизнес и немало помогали ученому деньгами).

Вейцман быстро собрал свой поднос и отнес его к этажерке для грязной посуды, так же поступил с подносом Шарона. Выйдя в вестибюль, он увидел, что профессор не ушел, а стоит у киоска с журналами и внимательно читает свежий номер «Сайнтифик Америкен». Заглянув через плечо Шарона, аспирант увидел, что профессора заинтересовала статья о глобальном потеплении.

– Я мог бы поговорить с нашими американскими спонсорами о финансировании экспедиции, – резко захлопнув журнал, сказал Шарон. Вейцман понял, что он просто ждал его – слово «золото» на протяжении всей истории человечества обладало магической силой. И свою силу это волшебное слово потеряет не завтра. – Но где искать этот твой пиратский клад? Какие у нас есть зацепки, кроме завещания старика – кстати, не был ли он сумасшедшим?

– Координат он, правда, не указывает. Но я нашел немало зацепок, а кроме того, связался с друзьями через Интернет!

– Ты слишком много сидишь за Интернетом, – усмехнулся Шарон.

Они вышли на главную трассу Тель-авивского университета, его «Бродвей». Жизнь здесь кипит в любое время суток, начиная с раннего утра и заканчивая поздней ночью, затихая разве что в такое время, которое моряки зовут «собачьей вахтой». Однако наши герои двигались медленно – их мысли уже были заняты кладом, и они обрели ту вязкую текучесть, которая свойственна жидкому золоту.

– В завещании было указано название судна, на котором ходил старый морской разбойник. Пиратская посудина называлась «Кровавый меч». Для начала я решил по сети Интернет связаться с морскими музеями, особенно с теми, которые находятся в районе Карибского бассейна – ведь пираты промышляли именно там – не слышали ли они чего-либо о «Кровавом мече»? И представь себе – слышали!

По лицу Шарона промелькнула легкая тень заинтересованности.

– Из одного музея, находящегося на Арубе – это один из Малых Антильских островов, принадлежавший раньше Нидерландам – мне пришел очень интересный ответ. Во-первых, на острове существует старинная легенда, будто где-то в этих краях пираты с «Кровавого меча» зарывали свою добычу. Тебе ведь должно быть известно, что пираты опасались держать награбленное золото при себе. Кроме того, многие из них надеялись, что, будучи схвачены властями, сумеют с помощью припрятанных сокровищ сохранить себе жизнь и даже свободу. Ну и во-вторых – в том самом музее хранится письмо, написанное одним пиратом из команды «капитана Микаэло» – так звали капитана «Кровавого меча». Кстати говоря, он был евреем, и подлинная фамилия его – Рапопорт. Так вот, несмотря на то, что поход готовился в строжайшей тайне, один пират отправил письмо своей подружке на Барбадос.

Не знаю уж, какими путями письмо попало на Арубу… Пират писал, что они направляются в Тихий океан к Мексиканскому побережью, так что вернется он нескоро. И еще – под большим секретом – что он сам видел, как на борт погрузили водолазный колокол.

– Так ты считаешь, что изыскания придется проводить под водой? – Шарон только усмехнулся. – Ну, таких денег нам точно никогда в жизни не дадут.

– Погоди, это еще не все, – Сергей Вейцман не унимался.

– Всю эту информацию я получил по официальным каналам. А у меня ведь есть еще немало друзей по переписке.

– Ну да, таких же сторонников неформальной археологии, как и ты сам. Я знаю, в Интернете полно маньяков, которые жаждут отыскать потерянный ковчег, чашу Грааля, а лучше всего – следы инопланетных пришельцев.

Аспирант пропустил едкое замечание Шарона мимо ушей. Он знал, что для археологии сейчас в Израиле наступили не лучшие времена – нигде нельзя копнуть без того, чтобы арабы не объявили, что раскопки производятся на их исконной территории и разрушают мусульманские святыни. А археолог не может существовать без раскопок, как астроном без телескопа. Какое-то время можно пробавляться теоретическими измышлениями, но все равно наступает время, когда требуются новые факты. Шарон же в начале своей карьеры как раз специализировался на индейцах майя.

– Я поговорил кое с кем, и разузнал поразительные вещи, – как ни в чем не бывало, продолжал Вейцман. – Оказывается, немецкий институт «Анэнербе» тоже интересовался последним рейсом «Кровавого меча».

– Последним?

– Да, последним, потому что после того, как пиратское судно ушло в Тихий океан, о нем никто ничего не слышал. Надеюсь, ты знаешь, что такое «Анэнербе»?

– Институт наследия предков. Однако, если память мне не изменяет, там занимались всякой оккультной чушью? Для чего бы нацистам понадобился пиратский корабль?

– Не иначе, как из-за хранившегося на нем золота. Я чувствую, что пираты нашли золото жрецов майя!

– Под твои чувства на экспедицию не дадут ни копейки. А золота у немцев было предостаточно – они свозили его со всей Европы тоннами… И кроме того, про институт «Анэнербе» написано за послевоенные годы немало откровенной ерунды. Ты еще предложи отправить экспедицию в Антарктиду, на Землю Королевы Мод – там, кажется, предполагалось построить секретные убежища для Гитлера и беглецов Третьего рейха?

– Ты зря смеешься, – между тем Вейцман заметил, что разговор всерьез заинтересовал Шарона, и, хотя тот и подшучивает, но больше по своей всегдашней привычке даже самые серьезные лекции пересыпать шутками. Молодой профессор свернул в боковую аллею университетского городка, недалеко от выхода, и уселся на скамейке, предложив аспиранту сесть рядом. – Конечно, в завещании не указаны координаты места, куда отправился «Кровавый меч». Но эти координаты вполне могут найтись в германских архивах!

– Бред какой-то. А кто будет копаться в старых немецких архивах?

– Как раз для этого есть мой товарищ по переписке. Это старый немецкий историк, во время войны он служил юнгой на одном из военных кораблей…

– И сейчас его мучает комплекс вины, как я понял. Он хочет нам помочь?

По слову «нам» Вейцман догадался, что профессор уже взят им на крючок. Перспектива такой экспедиции сама по себе интересна, а тут еще возможность сделать эпохальное открытие!

– Он расследует дело, связанное с эскадрой подводных лодок спецназначения. Как ему стало известно, три из них в конце войны отправились на предполагаемое место гибели «Кровавого меча». И если удастся узнать координаты, он непременно сообщит их нам. Вначале поедем на Арубу, а затем через Панамский канал отправимся прочесывать побережье Мексики.

– Ладно, – сказал профессор. – Если тебе удастся раздобыть хотя бы приблизительные координаты – я поговорю с нашими американскими спонсорами, чтобы они выделили средства на экспедицию.

Ему явно понравилась идея съездить на Арубу. По правде говоря, Вейцман уже видел этот остров в Интернете. Ничего особенного – не лучше и не хуже, чем Эйлат.

Вскорости из морского музея Арубы прислали официальное письмо (правда, по электронной почте) о том, что действительно где-то на острове находятся пиратские сокровища – только вот неизвестно где. Надо думать, сама ситуация их изрядно забавляла. Однако Шарон, уже загоревшийся мыслью посетить сказочный тропический остров, развил бурную деятельность, доказывая спонсорам необычайную выгодность грядущей авантюры.

Наконец деньги из жадных американцев были выжаты. Вейцман обновил иностранный паспорт (как раз истекал пятилетний срок его выдачи), съездил в Тель а-Шомер – центральную воинскую базу, где симпатичная девушка долго подозрительно вглядывалась в дисплей компьютера, проверяя аспиранта на предмет дезертирства, но потом все-таки тиснула на первой страничке паспорта маленькую круглую печать – армейское разрешение на выезд.

И в начале июня маленькая экспедиция – четыре израильтянина (Шарон, Вейцман и еще два студента, взятых просто по блату, как родственников факультетского начальства) вылетели с пересадками на Арубу. Рабочих решили набрать прямо на месте (найдутся ли там землекопы, на курортном-то острове?)

Аруба, куда прилетел маленький туристский самолет (пришлось делать пересадку на Кюрасао) встретила археологов желтым песком, синим Карибским морем, какими-то странными перекрученными деревьями, растущими по всему острову, и карнавалом. В отличие от Бразилии, где карнавал проводится только летом – где-то в конце февраля – начале марта (самый разгар лета в южном полушарии), карнавалы на Арубе идут круглый год.

Экспедиция разместилась в довольно скромном отельчике на самом окраине столицы острова. Вейцман ожидал, что Шарон, привыкший к европейским условиям, начнет ворчать, но профессор безропотно разложил свои вещи в тесной комнатке беленого двухэтажного здания и, торопя аспиранта, поспешил на улицу. Когда Вейцман выскочил из отеля, он увидел, что Шарон бойко беседует с портье.

– Я вызвал такси, – сказал он Вейцману на иврите.

– А как вы сейчас беседовали с портье? – поинтересовался аспирант.

– На голландском. Я вырос во фламандской части Бельгии, и у меня было немало друзей-голландцев, так что на острове у нас с языком проблем не будет. Ты ведь знаешь, что раньше остров принадлежал Голландии?

– Так же как и все Подветренные острова. Они на старых картах назывались Нидерландскими Антилами, а сегодня каждый клочок суши представляет из себя независимое государство. Будем ждать наших спутников?

– Думаю, не стоит, – усмехнулся Шарон. – Они свою функцию выполнили – помогли нам в утверждении планов экспедиции, так что сейчас пускай отправляются исследовать местный пляж.

Такси подкатило минут через пятнадцать (еще удивительно, что столько пришлось ждать его на крохотном острове), и Шарон назвал адрес морского музея. Таксист-мулат неторопливо повез их через весь город. На одной из улиц задержались из-за проходившего по ней карнавала – неизмеримо более скромного, чем бразильский, но не менее страстного, а к тому же предоставлявшего право свободного участия в нем всем желающим. Глазеющие туристы охотно вливались в ряды шествия, танцевали несколько тактов каллипсо (эта музыка на Антильских островах играет ту же роль, что и самба в Бразилии), после чего вновь возвращались к приятным занятиям отдыхающих.

В морском музее их лично встретил директор, Диего де Севера, высокий, крепкий мужчина с седоватой стрижкой бобриком, загорелый до черноты.

– Вы к нам прямо из Израиля? – спросил он по-английски.

– С пересадкой, – пошутил Вейцман.

– У нас на острове отличная синагога, – сообщил директор.

– Здесь есть синагога? – удивился Шарон. – Действующая?

– На острове проживает двести евреев. Это в основном потомки купцов, прибывших сюда из Голландии для торговли пряностями. Конечно, в обычный будний день синагога закрыта, но по праздникам она набивается полностью. Если в субботу захотите пойти, я с удовольствием буду вас сопровождать.

Заметив изумление в глазах гостей, де Севера объяснил:

– Да, я тоже еврей. Кстати, среди моих предков были не только купцы, но и пираты. Собственно, это и подтолкнуло меня к созданию морского музея. А сейчас давайте осмотрим экспозицию, после чего поговорим о нашем деле.

Морской музей на Арубе представлял собой белый одноэтажный домик с деревянным крыльцом. В полутемных залах израильские гости осмотрели модели пиратских кораблей, старинные предметы, помогавшие морякам прошлого находить свое местоположение в море – медные астролябии, секстанты и таблицы эфемерид. Осмотр сопровождался интереснейшей лекцией директора, но наши герои не могли ей внимать со всей сосредоточенностью – жажда золота туманила им мозги, сознание того, что они ходят по земле, в которой где-то (возможно, совсем рядом) зарыт пиратский клад, жгло подошвы.

Де Севера, как бы понимая это, не стал чрезмерно затягивать экскурсию.

– Однако я понимаю, что вам хочется скорее поговорить о деле «Кровавого меча», – сказал он. – Пройдемте в мой кабинет.

В маленьком кабинете директора, заставленном, кроме того, всякой морской атрибутикой, вроде старых барометров и компасов, с трудом нашлось место, чтобы с комфортом усесться двоим гостям.

– По рюмочке «Кюрасо»? – предложил де Севера.

Шарон двусмысленно хмыкнул – ему не хотелось обижать хозяина отказом, однако и пить в такую жару он не привык. Однако директор принял его хмык за согласие, и достал из сейфа бутылку изумительно синего напитка.

– До сих пор остается тайной, как на соседнем острове из апельсинов умудряются получить ликер синего цвета, – сказал он, разливая спиртное по рюмкам.

Вейцман пригубил (ему уже случалось пробовать в Израиле ликер «Кюрасо» – правда, местного, израильского разлива), и не мог удержаться от вскрика.

– Что случилось? – подскочил де Севера.

– Ничего подобного тому, что мне приходилось пробовать раньше!

Директор засмеялся:

– В других странах думают, что разгадали тайну ликера – они добавляют анилиновые красители… да чуть ли не синьку! Нет, наши места так просто свои тайны не отдают.

Ликер горел во рту, как цветущий апельсиновый сад, полный пчел.

Покончив с дегустацией, де Севера снова полез в сейф, на этот раз достав оттуда несколько древних бумаг, для сохранности залитых в прозрачный пластик.

– Вот, – показал он, – то письмо матроса «Кровавого меча», о котором я писал вам. Собственно, ничего нового вы на нем не увидите – я ведь уже посылал по электронной почте дословный перевод. Но ваш запрос натолкнул меня на интересную мысль, и я решил внимательно перечитать пиратские письма, хранящиеся в моем архиве. Видите ли, собирание пиратских писем – это моя страсть, мне нередко пересылают их историки и просто любители с других островов. Когда-нибудь я издам сборник таких писем с моими комментариями – поверьте мне, это будет увлекательнейшее чтение! Однако мы отвлеклись. Так вот, в одном из писем мне посчастливилось найти упоминание о «Кровавом мече». Вы ведь знаете – считается, что его капитан прятал сокровища где-то здесь, на нашем острове. Существует даже легенда, что никто и никогда не сможет найти сокровищ «капитана Микаэло», потому что они заколдованы. И вот в этом письме я нашел такие строки:

«На Барбадосе я пил в одном кабаке вместе с капитаном „Кровавого меча“. Он на вид совсем не такой страшный, как о нем говорят. Капитан Микаэло напился и кричал, что никогда поганые английские ищейки не увидят его золота, даже если он когда-нибудь попадет на рею, потому что золото охраняет страж дверей народа Израиля. Верно, мне говорили, что капитан Микаэло – еврей, и знается с дьяволом».

А дальше уже совсем о других делах.

Де Севера с торжествующим видом отложил письмо и уселся за стол.

– Ну что? Вот вам свидетельство человека, который своими глазами видел легендарного капитана.

– Мистика какая-то, – пробормотал Шарон.

– Позвольте! – вмешался Вейцман. – Извините, наш любезный хозяин, но владеете ли вы современным ивритом или хотя бы древнееврейским языком?

Даже сквозь густой загар было видно, что де Севера покраснел:

– К своему стыду, я едва знаю еврейские буквы, а в синагоге читаю голландский перевод молитвенника.

– Значит, вы не знаете, кого называют «Стражем дверей Израильских»?

Де Севера отрицательно покачал головой, а Шарон поглядел на аспиранта с интересом – он уже начал догадываться, куда тот клонит.

– «Стражем дверей Израильских» – «Шомер длатот Исраэль» – называют Всевышнего, когда он выступает под именем Шаддай. У нас в Израиле почти на каждой двери висит мезуза (упрятанная в коробочку пергаментный свиток, на котором записана молитва «Шма, Исраэль» – «Слушай, Израиль». – А.Р.), и на ней вы увидите стилизованную букву «шин» – так изображают имя «Шаддай». У вас на острове есть какая-нибудь естественная примета, которая по форме напоминала бы букву «шин»?