Текст книги "Жара"

7

По какой-то случайности в тот день самочувствие у меня было просто замечательное. Жара хоть и донимала, а домой добрался без особых приключений. Влетел в парадное и сунул в окошечко консьержу пакет пломбира.

– Что-то сегодня не так уж и жарко…

– Ах, не обольщайтесь, господин брокер. Такое у нас иногда случается. Вы, наверное, в газетах об этом прочитали?

– Ну да. Написали, что у нас в городе «жуткое похолодание» – аж на шесть градусов температура упала!

– Радио в этом плане более оперативное, господин брокер. Это «похолодание» долго длиться не будет. Обычная температура уже установится завтра. Лучше используйте этот вечер с какой-то пользой…

– С какой?

– Дома не сидите, прогуляйтесь по прохладе… На террасе какого-нибудь кафе проведите время. В конце концов, и Центры предоставления услуг у нас неплохие…

Вот именно, молодец консьерж – вечер нужно использовать. И хотя в моем ближайшем окружении уже наметились две дамы – мадам Гобзалова и мадемуазель Вероника, подумать о каких-то иных перспективах вовсе не помешает. Кстати, мне все больше и больше по душе этот сокращенный вариант – МГ и МВ, так намного удобнее. Если резюмировать, то МГ мне благоволит, а вот МВ ко мне, скорее всего, равнодушна и это я ей благоволю. Но, опять же, повторюсь, подумать о расширении круга знакомств отнюдь не будет лишним. А то у меня он какой-то замкнутый получается: знакомые по службе, МГ, МВ, Жан – вот и все. Как-то негусто… И делать это нужно прямо сейчас. Если что-то не предпринять сразу, то так и пойдет – так в этом замкнутом круге и останешься. Кто это сказал? Конечно же, дядюшка – кладезь житейской мудрости!

Раз уж в городе такое «жуткое похолодание» и поскольку даже консьерж рекомендует использовать этот вечер с пользой, то вот я и постараюсь осуществить сегодня свой первый самостоятельный – без коллег – выход в вечерний город. Коллеги – это хорошо, но осознание того, что в этом городе мне нужны и другие контакты, преследует меня неотступно. Что касается одежды, то я уже определился: надену свой темно-синий с красной искрой костюм, который привез с собой. В самый раз будет!

Я вышел и стал потихоньку осматриваться. Пока таких же отчаянных, как я, было немного. К пяти вечера жара уже была не та и на улицах начинали появляться первые смельчаки, в основном военные. У себя дома они уже изнывали без аперитива. Отличное время, чтобы опрокинуть для начала пару-тройку рюмашек черносмородиновой или палинки. Чем дальше я продвигался к центру города, тем больше и больше становилось народу. Слышал, что к семи часам – когда жара и вовсе спадет – на улицах чуть ли не весь город соберется: люди оживают на все вечернее время, а для некоторых феерия будет продолжаться и до самого утра.

Все здесь для меня необычно и волнительно. Планировка города тоже весьма примечательная: стильные современные кварталы соседствуют с кварталами старой застройки, по которым совершенно беспрепятственно разгуливают женщины специфического поведения. Никто их и не думает останавливать, штрафовать и вообще как-то притеснять. Нет, что ни говорите, а чувство свободы здесь буквально пьянит…

Выйдя на центральные бульвары, я стал всматриваться пристальнее, пытаясь выбрать кафе поинтереснее, – не все же время мне проводить в обычных уже для меня «Желтом доме» и «У каторжан»! Заведения только-только открывались – полусонные официанты нехотя двигали стульями. И все равно в этой части города было такое ощущение, словно ты находишься в одном из самых крупных городов мира: уйма всевозможных вывесок, море огней, рекламные буквы не оставляли вас безучастным ни на секунду – они прыгали во всех направлениях – снизу вверх, сверху вниз, расходились от центра в стороны и даже шли по кругу. Молодые женщины проскальзывали мимо, как нежные светлые тени. Военнослужащие отдавали честь. Перед особенно хорошенькими – даже и застывали на мгновение. Витрины сверкали, все сияло и блистало. На этом фоне страшно хотелось жить полной жизнью…

После шести часов стало заметно: на центральные бульвары выдвинулся практически весь город. Я с удовольствием толкался в этой толпе, при передвижении люди все чаще и чаще задевали друг друга, приостанавливались и с явным удовольствием принимались приносить друг другу извинения. Мне это показалось многообещающим. Как бы то ни было, а становилось понятным, что основное времяпрепровождение горожан – это неспешные променады вдоль центральных бульваров, сплошь утыканных кафе и прочими подобными заведениями. Причем бюргеры – из тех, кто поудачливее и у кого водились денежки, – прогуливались с гораздо меньшей скоростью, нежели менее преуспевшие граждане. И не ходили очень далеко. Их любимый маршрут пролегал от «Желтого дома» к «Каторжанам», а потом к «Бристолю». Самые выносливые могли дойти и до «Руайяля». Затем они проделывали обратное передвижение. В итоге, усладившись своим променадом, они, как правило, останавливались в этих, более дорогих заведениях, где и делали соответствующие их положению заказы – рюмочку-две чего-нибудь бодрящего, естественно, самого лучшего качества, дорогие сорта кофе и вычурные десерты. Остальная публика старалась нагуляться до изнеможения, взять от жизни все, что называется, «по полной программе», она растекалась не только по основным бульварам, но и захаживала в какие-то проулки, пытаясь что-то выискать и там. Нагулявшись, эти граждане заполняли все свободные места на террасах, из заказов у них для мужчин превалировал бокальчик пива, а для дам – какой-то сладенький ликер.

И все же в глаза бросалось то, что вся публика, вне зависимости от статуса и материального положения, обязательно должна была потолкаться именно на участке от «Желтого дома» к «Каторжанам» и обратно. Прямо какой-то магический маршрут! Не помешает об этом подумать в свободное время или у Жана поинтересоваться! И уж только после этого народ растекался по прочим улицам и расходился по другим заведениям. Очень часто такие места они называют «локали», и у каждого такого «локаля» имеется свое название и предназначение. Я этим горожанам позавидовал на счет того, что такой вид их вечерней деятельности начинается только после сиесты, когда они хорошенько выспятся и освежатся. А вот в часы сиесты на улицах города хоть шаром покати. Это только наша братия вываливает в четырнадцать часов и как ненормальная – что б они там ни говорили о том, что привычные к жаре, – несется перебежками к тематическим заведениям, а потом и к другим, а потом и вообще кто куда разбегаются по окрестным улицам. Вот так и я – после работы к себе домой направляясь, то в бег припускаюсь, то еле бреду. А после того, как мы с Врано и Ладисласом попрощаемся, так и вообще один на все улицы! И ни одна душа мне не попадется на пути! Иногда у меня пробивается мысль: случись что-нибудь со мной по дороге, так никто и не увидит этого и, соответственно, никто не придет на помощь!

Но хватит о грустном. Сегодня у меня важный день установления нового контакта! Поблуждав немного, я выбрал «Прохладительную усладу». Во-первых, это заведение мне уже знакомо, во-вторых, оно расположено на Главном бульваре – основной прогулочной артерии, и потом – у них самая большая уличная терраса. А мне как раз это и нужно.

Оказавшись на террасе, я сел за крайний к тротуару столик. На тот стул, что со стороны террасы. Так, чтоб меня точно кто-то ненароком задел плечом, опыт в этом плане у меня только что состоялся. От нечего делать я сосредоточился на работе garcons de café.[6]6
  официантов (франц.)


[Закрыть] Мое внимание привлек тот, который был помоложе и поживее, судя по всему, приехавший из дальних краев, он нас с Врано и Ладисласом когда-то уже обслуживал, немножко обсчитал, конечно, в общем, можно сказать, знакомец. Меня удивило то, как он распределял по столикам пепельницы. Делал он это мастерски: чтобы среди них не блуждать, он эти пепельницы разбрасывал – и они точно приземлялись по центру столика.

– Может, для мсье будет более удобным сесть за другой столик? Или хотя бы на другой стул? Этот стоит слишком близко к тротуару, – посоветовал мне он.

– Нет, спасибо, мне здесь удобно. – Чтобы прекратить это обсуждение на корню, я развернул газету и сделал вид, что углубился в чтение. Не буду же я вдаваться в объяснения, что как раз в этом и заключается вся соль. Чтобы кто-то, проходя мимо меня, преднамеренно или ненамеренно слегка задел меня. Тогда бы я удивленно поднял глаза. А этот кто-то сказал бы мне: «Ах, простите великодушно! Это вышло совершенно случайно!» А я бы сказал что-нибудь приятное в ответ и – судя по обстоятельствам – может быть, даже привстал со стула. «Нарушитель» извинился бы, в свою очередь, еще раз – таким образом мы с этим человеком и познакомились бы.

Между тем официант недовольно скривился – они тут вообще обожают, когда к ним прислушиваются, он уже намеревался бросить пепельницу и на мой стол, но что-то его сдержало, он подошел поближе и культурно поставил ее передо мной. Понятно, значит, этот хитроватый гарсон будет меня теперь обслуживать. Я, конечно, понимаю, что хитрость в крови у каждого официанта, с другой стороны, если бы этого не было, то как бы они выживали, им ведь практически не платят? А так – выживают ведь, более того, МГ утверждает, что некоторые из них даже сколачивают состояния.

Гарсон не прекращал попыток втянуть меня в общение. Слегка наклонился ко мне, явно намереваясь дать мне еще один совет, – раз уж однажды он обслуживал нас, то не без основания считал, что отказать ему в этом удовольствии будет с моей стороны просто предосудительным.

– Мсье, смею предположить, не осведомлен о так называемом legge della terrazza?[7]7
  закон террасы (ит.)


[Закрыть] Закон террасы…

– Первый раз слышу! – я и действительно понятия не имел, что это за закон такой. – Что это?

– Понимаете, у какого-то конкретного горожанина может выдаться ужасный, даже паршивый день. Может, ему налогов в два раза больше насчитали, чем до этого. Но вечером, когда спадет жара, он оденется в самое лучшее, что у него есть, пойдет с друзьями в какой-нибудь ресторанчик и они поужинают там al fresco – на свежем воздухе – или же он пойдет в такой же локаль, как наш, сядет на террасе, сделает заказ и будет смотреть на проходящих мимо людей, а они – в свою очередь – будут смотреть на него, и у него вся дневная горечь, все его заботы просто испарятся. Понимаете – испарятся!

– Удивительно!

– Понимаете, мсье, этот закон вечный…

– Как?

– Пока солнце не прекратит излучать свой свет, пока по вечерам будут стоять такие чудные погоды, как сегодня, и пока люди будут сидеть за своими столиками, вот как вы сейчас, закон террасы никогда не прекратится! Ни-ког-да!

Честно говоря, я был настолько впечатлен, что даже сжал его руку. Не знаю, может, этого и не нужно было делать, но гарсон засиял. Он установил со мной не просто контакт, ему удалось меня удивить, может, даже и поразить – теперь любой счет, что он принесет, будет мной безоговорочно оплачен. Еще и с хорошими чаевыми…

Темнело. Вечер яростно обрушивался на улицы, дома и прохожих. Девушки и молодые женщины проскальзывали мимо, совершенно не останавливая взгляд на тех, кто сидел за столиками на этой уличной авансцене. Никто пока меня не толкнул и не задел. «Хорошенькое дело! – так можно просидеть до глубокой ночи и никаких ощутимых результатов!» – удовлетворения у меня от всех предпринятых мною шагов пока не отмечалось.

В ожидании гипотетического знакомства я осторожно поинтересовался у гарсона, давно ли он в городе и нравится ли ему тут.

– Недавно. Очень нравится. Гораздо лучше, чем у нас.

«Нашел, у кого спросить! – тут же обругал я себя. – Ну, что там у них может быть?! Неважно, кстати, где!»

– Может, чего-нибудь выпьете посущественнее? Или какой-нибудь десерт?

– Пока только зельтерскую, – буркнул я. Мне совершенно ничего не хотелось. И потом, я прекрасно понимал, что любые мои действия гастрономического плана непременно будут отвлекать меня от основного моего задания. «И вообще, пока еще рановато, дружок, что-то у тебя заказывать. Вот, дай бог, познакомлюсь с кем-то, тогда и закажу. Всего назаказываю, чего только можно. Невзирая на то, что у вас тут и дурят, как и везде, впрочем. Интересная все же страна получается: либеральная, демократическая, прямо-таки образец мирового уровня – а все равно дурят, как и везде. Ну, ничего, это в крови у людских особей, где бы они ни жили. Что уж тут поделаешь…»

Как бы то ни было, а мое сидение на передовой позиции наконец-то увенчалось успехом. Кто-то слегка стукнул меня о плечо, я вскинул голову, чтобы удивленно посмотреть вверх. Задевший меня мужчина – лет тридцати или около того – извинился, я привстал и тоже извинился. Ба, ну мне и повезло! Как раз такой тип личности, что и помечтать заранее было страшно! Спортивного типа, метр восемьдесят и даже выше, крепкого телосложения, но без полноты – в пределах девяноста килограммов, лицо чистое и приветливое, доброжелательные глаза, прямой взгляд. Одет в casual,[8]8
  повседневная одежда (англ…)


[Закрыть] но все безукоризненно. Красивые стильные туфли, явно из кожи какой-то рептилии, размер не то 44, не то 45. Гладкие щеки. Бреется регулярно. Тонкие усики на верхней губе подстрижены мастерски. По всему видно, что водит машину и водителем является отличным, чувствуется, что прекрасно ориентируется в сложном городском автомобильном водовороте. Естественно, что от него исходил легкий запах дорогого одеколона и изысканного табака. Одним словом, шикарный тип – таких еще поискать нужно! Ни дать ни взять – напротив меня стоял образчик плейбоя высшей пробы. Красавец и бабский угодник – не ошибешься, таких сразу видно. Идеальный мне может быть товарищ. Такой меня быстро введет в курс всех дел. Даже и самых пикантных!

Мой новый товарищ – ибо я его сразу записал в этот разряд – прервал мои оценочные размышления и без всяких околичностей вступил в разговор.

– Просто не возьму в толк, как сегодня быстро бежит время. – Параллельно с этим заявлением, он потянулся за портмоне и достал карточку.

– Вас-то я знаю. – Он сел напротив меня и теперь мы прекрасно могли друг друга рассмотреть. – Не удивляйтесь. Тут к новеньким все присматриваются – местный, знаете ли, обычай. А я… – и он протянул мне карточку – ну, там все написано…

Я полез за своей, и мы совершили обмен.

«Леон Кир… – директор Института передовых технологий». Фамилия была настолько длинной, что так – с первого раза – прочитать ее было весьма затруднительно. Мое внимание больше сосредоточилось на должности. Хотя и тут никакими успехами я похвастаться не мог – эта его должность мне ровным счетом ни о чем не говорила – но какая разница! Самое главное, что я нутром чувствовал – с таким человеком можно иметь дело! Всезнающий и всеумеющий. Введет меня в курс всех мирских дел – такой учитель жизни в чужой стране мне как раз и нужен!

– И потом, – продолжил Леон, – еще утром, когда я ехал к себе в Институт, ничто не предвещало каких-то экстраординарных событий, а вот пожалуйста, случилось же! И об этом уже трещат все газеты. Только посмотрите, – и он развернул «Голос Побережья». – Температура воздуха чуть снизилась и – как результат – днем на городском пляже протолкнуться нельзя. И цены сразу взвинтились. Еще вчера шезлонг был пять, а сегодня уже десять!

– Ничего себе! Вы хотите сказать, что на пляж сейчас лучше и носу не совать, если столько народу? А так иногда хочется освежиться!

– На шлюз нужно ехать. У меня машина есть. А если наши временные графики не будут совпадать, то не беда. В принципе, туда недалеко.

Рукой он мне показал направление и сразу же продолжил:

– Я даже не спрашиваю, как вам понравился наш город и хорошо ли вы обустроились, мне говорили, что вроде бы неплохо… Ходят слухи, – Леон наклонился ко мне, – что вы порой даже и восхищаетесь.

Я покраснел.

– У нас, конечно, много всего хорошего за последнее время появилось, но много и плохого осталось. Ну, это как белое и черное, добро и зло, Господь и Дьявол – все в паре идет, задумано так, наверное. Так что вы, конечно, восхищайтесь, но и чрезмерно не обольщайтесь, мой друг!

Я еще больше покраснел – значит, обо мне ходят такие слухи! А я так боялся показаться наивным – и вот, пожалуйста, все равно у меня это прорезалось… Мне захотелось несколько выправить ситуацию, во всяком случае, чтобы Леон не думал обо мне, как о простачке.

– Но ведь действительно все неплохо, вот только жарковато, да и рабочие часы какие-то странные, но, как говорится, не лезь в чужой монастырь со своим уставом, так что я и не жалуюсь.

– Да что тут говорить. С рабочими часами тут такое творится… Видите ли, император Франц-Иосиф всю эту схему устроил под себя, и мы все никак не можем ее поломать. Вот и климат в связи с возведением Стены резко поменялся, казалось бы, в самый раз реформировать, а все никак…

Леон в отчаянии махнул рукой и сразу перешел к другой теме, по всему было видно, что вопрос рабочих часов его мало интересовал.

– Скажу вам откровенно, я испытываю к вам симпатию, вы внушаете мне полное доверие, и потом… и потом, – он наклонился к моему уху. – В сущности, после того, как из города уехал мой ближайший товарищ, я остался без компаньона… А без близкого товарища не во всех местах удобно показываться. Ну, вы меня понимаете…

Леон умолк, но всего лишь на минуту.

– Да, у этого города есть все свойства для того, чтобы он мог нравиться. Но он еще и соблазнять может…

Я не совсем понял, что имеется в виду, но никоим образом не выдал это свое неразумение.

А возле нашего столика уже крутились три гарсона – верный показатель того, что Леон человек уважаемый.

– Тут отличный американо. Ненавижу цедить эти эспрессо. Как по мне, пить кофе малюсенькими чашечками… Вы позволите вам предложить? – не дожидаясь моего ответа, он махнул им рукой. – А из десерта… ну, что там у вас сегодня от шефа, то и несите!

Гарсоны склонились в три погибели и моментально исчезли из виду.

– Что-то мне подсказывает, что между нами может возникнуть настоящая мужская дружба. И потом, уж если опять вернуться к посещению некоторых мест… Думаю, вы согласитесь со мной, что посещать нужно только лучшие. Обязательно сходим. Вы догадываетесь?

Конечно, тут уж я догадался. Речь, несомненно, шла о Центре предоставления услуг.

– Вообще-то для разнообразия можно было бы сходить в кино, но ничего приличного на данный момент нет. Ни одной американской картины, как будто Голливуд остановился. Или там все повымирали. А фильмы нужно смотреть только хорошие. Если смотреть плохие, то и сам скатываешься вниз, да и решения принимаешь дебильные. Кстати, если уж говорить о качестве, – Леон наклонился ко мне, чтобы не слышали вновь набежавшие гарсоны. – И места, так сказать, интимного соприкосновения, если уж посещать, так нужно выбирать такие, чтоб все было исключительно элегантно.

Один из гарсонов срочно уронил салфетку и тут же ринулся ее поднять – таким образом его шансы хоть что-то уловить из нашего разговора повышались многократно. Я сделал умное лицо и многозначительно помалкивал.

– Значит, с фильмами понятно, для увеселительных мест – рановато, – подытожил Леон. – Я вот что хочу вам сейчас предложить, раз уж мы и шлюз упоминали. Давайте махнем туда – покажу вам дорогу и лучшие места.

– Да у меня и купальных принадлежностей соответствующих нет.

– Ерунда. Будем купаться, в чем есть. Да и темнеть скоро будет. У меня ключ есть от ворот на вспомогательную насыпь – никто не помешает. Там вообще никого никогда нет.

Леон быстро схватил счет, отодвинул мою руку и расплатился. Мы вышли за пределы террасы и сразу оказались в гуще привычной обстановки: запах бензина, еще не полностью остывший от дневной жары асфальт, прочие милые сердцу городские миазмы. Машина у Леона оказалась уникальной: американский «Крайслер Империал» красного цвета, с какими-то дивными закрылками – создавалось впечатление, что это ракета. Уже только по одной машине можно было угадать, что Леон не ерундой занимается, а действительно работает в области самых передовых технологий. Я обошел ее вокруг, всю осмотрел, Леон мне начал рассказывать о ее технических особенностях.

– Единственная такая в городе. Не люблю хвастаться, просто констатирую. – Леон любовно погладил отполированное до боли в глазах чудо. – Второй суперроскошный автомобиль – «Бугатти» – у председателя бюджетного комитета мэрии. Мы эти машины практически одновременно купили – ох, как пресса в нас тогда вцепилась! Но если от меня быстро отстали – я бизнесмен, и никто мне денег не дает, я их сам зарабатываю и сам трачу на то, что хочу, – то у председателя комитета были серьезные проблемы. По налоговым декларациям у него отродясь никакого бизнеса не было и по закону быть не должно, а тут такая машина! Газеты начали копать, так и у жены нехилый автомобильчик, и у детей, в том числе несовершеннолетних, тоже немало всякого-разного имеется. Я уже не говорю о прочей родне. Само собой разумеется, никто нигде не работает и ничем не занимается. Оно и понятно – просто некогда: то на Багамы смотаться, то в Африку на сафари, одни только теннисные турниры – на звезд посмотреть – сколько сил и здоровья отнимают! Попробуй по ним помотаться три-четыре месяца кряду – да такого ж и врагу заклятому не пожелаешь! Беда только, что его зарплаты хватает только на одну эту бугаттиевскую покрышку…

– Ну и?! Посадили?

– Ну вы и даете! Пока еще наивность превалирует, не в обиду вам будь сказано. Но ничего – это быстро лечится. Ну, это же пресса и радио раздули до огромных проблем. Большое дело! То есть проблемы, конечно, есть, но они, скорее, виртуального характера. А чтоб они стали реальными, нужны действия прокуратуры. А прокуратура что – дурочка? Она никогда дурочкой не была, это я ответственно заявляю! И нельзя их, прокурорских, за это винить. Просто она, организация эта, специфическая такая par définition – по определению. Ну, кто ж виноват, что судьба так распорядилась? А люди там хорошие, несколько человек так точно…

– И чем же все это закончилось?!

– Как чем?! Да ничем… Как катался председатель на «Бугатти», так и продолжает. Видите ли, проблемы всякие могут возникать, но жизнь все равно свое берет. Жизнь никакими проблемами не обманешь…

Леон как бы раздумывал, сказать ли мне еще чего-нибудь или уже достаточно. Все же сказал:

– Один социолог сказал мне недавно, что здоровое общество должно состоять из баланса всех категорий людей. И если из этого баланса некоторые категории вычленить, то это уже будет не совсем здоровое общество. Исходя из этого постулата получается, что без таких людей, как председатель бюджетного комитета, ну никак не обойтись. Для поддержания баланса они очень нужны!

Я намотал эту информацию на ус. Одновременно страшно собой возгордился. «Это ж надо, как я все-таки с самого начала беспроигрышно определил, что Леон будет мне настоящим учителем на непростых волнах городского существования!»

Мы только отъехали, а уже были на «ты» – здесь вообще это как-то легко происходит, а минут через пять-десять так и вообще закадычными друзьями стали. Пока мы выезжали из города, пришлось буквально пробиваться через лес бигбордов с зазывной рекламой. Наконец, въехали на прямое и пустынное шоссе – оно вело на шлюз. Туда практически никто не ездил и реклама тут не была нужна. На той стороне озера в лучах заходящего солнца золотились верхушки горной гряды. Мы ехали не спеша, где-то шестьдесят в час, идеально ровное дорожное покрытие не давало мотору работать натужно – машина шла практически бесшумно. Доска приборов мигала какими-то загадочными показаниями – если бы не малая скорость, то можно было бы подумать, что мы передвигаемся в космическом корабле.

– Нет тут никакой необходимости разгоняться – все рядом, – извиняющимся тоном констатировал Леон. – Мы практически на месте.

И действительно, сразу за железнодорожной насыпью начинались шлюзные сооружения. Чуть поодаль вырисовывался пейзаж скорее индустриального характера, но тут все было по-другому, я и предположить не мог, что именно здесь могут быть такие чистые и отличные места для купания.

Леон уже припарковывался невдалеке от приземистого зданьица – будки смотрителей: оказалось, что с их начальником он был на короткой ноге.

– Наш друг Максимилиан удивляется, что тут никого нет.

– Горожан этот индустриальный пейзаж, хоть и дальний, отпугивает, у нас ведь в городе большой порт – озеро выходит на несколько соседних стран – торговля обширная, – проинформировал начальник смотрителей. – Мало кто из горожан тут бывал, они думают, что тут наличествует некоторая загрязненность, по сути, они об этих местах толком и не знают.

Мне показалось, что начальник смотрителей как-то оценивающе на меня смотрит, как бы даже и с некоторым подозрением. Может быть, виной всему этому был мой костюм с красной искрой? Конечно, тут, на шлюзе, он был совершенно некстати. И все же не думаю, что дело в костюме, тут что-то иное, глубинное.

– Вкратце суть вот в чем, – продолжил начальник смотрителей. – Великое Разделительное озеро – дивный организм: в него впадает множество рек, а вытекает в сторону моря – всего одна. И это как раз тут, у нас. Чтоб из озера не вытекала излишняя вода и не провоцировала подтоплений, а также в целях обеспечения бесперебойного судоходства, тут и обустроили шлюз. У нас наблюдается постоянное движение судов. Вот и сейчас – видите? – приближается большой сухогруз, минут через пять мы будем запускать его в шлюз. Шлюз формируют две дамбы – это искусственные насыпи. Мы эти дамбы для краткости так и называем – первая и вторая. Или же – основная и вспомогательная. Вся наша деятельность и все оборудование сосредоточены на первой, основной, дамбе. На второй мы практически не бываем, как вы видите, вход на нее осуществляется через подъемный мостик, а за ним доступ на эту дамбу еще и ворота преграждают.

– А вот у Максимилиана, в отличие от наших горожан, желание искупаться наличествует, – уточнил Леон. – Ему, как северянину, нужно периодически охлаждаться.

– Милости просим, – в приглашающем жесте начальник бригады широко развел руками.

– А можно я ему ключ на некоторое время дам? У него как раз период акклиматизации – ему каждый день нужно освежаться. Вряд ли я смогу его сопровождать сюда так часто.

Начальник не сразу ответил.

– Под вашу ответственность, господин Леон. У нас же там лебедочный механизм на подъем мостика! И вообще… ну, мало ли что?

– К лебедке он подходить не будет – зачем ему это? И, естественно, под мою ответственность. И под неплохой виски, черт побери! – Леон приоткрыл багажник и вынул оттуда пару бутылок «Чивас Ригэл» особой выдержки, втиснул их в ручища начальника, и мы пошли вперед.

– Знаешь, Леон, мне показалось, что я не очень хорошее впечатление произвел на начальника…

– Да с чего ты взял?

– Ну, он так на меня смотрел… с подозрением, что ли… Мне показалось, что я ему не очень понравился…

– Ну ты даешь! Ты что – барышня, чтоб ему нравиться? Да ты ему очень даже понравился! Все дело в твоем костюме. У тебя потрясающий костюм, просто тут он ни к селу ни к городу.

– Ну да – на шлюзе и в таком одеянии!

– Не только. В нашем городе – а мы все-таки южный город – такого не носят. Ну что с ним поделаешь, с нашим народом? Только освободились от диктатуры и перешли к демократии, так сразу это нашло отражение и в вестиментарном плане. Считается, что это не есть комильфо, что это недемократично, нелиберально, чуть ли не тоталитаризмом попахивает. Даже на террасу у нас такого не наденут. Вот в официальное место, в театр – это можно… На машине приезжаешь расфуфыренный, покрутишься с такими же, как сам, сядешь в машину и – учкурнешь. Демократическая общественность ничего такого и не заметит!

– Спасибо, я учту…

И больше я ничего Леону не сказал. Не сказал того, что он меня не переубедил и я остался при своем мнении. Я совершенно не понравился начальнику бригады смотрителей – и это я почувствовал безошибочно – вот только причину определить не мог.

Вода и действительно оказалась изумительной: чистой, прохладной, освежающей. Я сразу начал строить планы: каждый день – как только солнце покатится к горизонту и жара начнет спадать – нужно будет сюда приходить!

После заплыва мы стояли на песке и обсыхали на ветру, по нашим лицам разливалось блаженство, больше ничего такого мы уже не обсуждали, и я подумал: почему бы мне сейчас не поинтересоваться у Леона насчет того, что меня постоянно так волновало и о чем не у каждого спросишь?

– Ты мне прости это мое невежество, Леон, я многого тут еще не знаю… Вот все время слышу – Центр, Центр! Одни только восхищенные возгласы, но сам имею крайне смутное представление о том, что же это такое на самом деле. Понимаю только, что речь идет о…

– Ты правильно понимаешь, я только внесу существенное дополнение: проституция у нас запрещена. Когда воцарилась демократия, то сразу и была дана такая установка – свобода, равенство, братство! Никакой тебе эксплуатации индивидуума другим индивидуумом, вне зависимости от гендерной принадлежности. Мы же на передовые устоявшиеся демократии равняемся, их, как ты знаешь, не так уж и много, перечислять не буду. С другой стороны, наверху ведь понимают, что жизненные законы самой природой созданы и переть – прости за слово – против мощнейшего ветра либидо – это, по меньшей мере, глупо. И потом, ведь каждый поступает так, чтоб выжить в этих, зачастую нечеловеческих, условиях, не так ли? Одним словом, главное, чтоб сутенерства не было, посредников всяких, опять же, уже упоминавшейся эксплуатации – это боже избавь! А так – чисто человеческие отношения, в особенности с глазу на глаз, – это не возбраняется. Беда в том, что не всегда с глазу на глаз получается. Так что чисто человеческие услуги, предоставляемые официально зарегистрированными структурами, только приветствуются. В этом плане постулат «Человек человеку – друг, товарищ и брат», который по всем прочим направлениям так успешно провалился, в этой сфере торжествует. Поэтому у нас бордели убрали, зато открыли Центры предоставления услуг «Навстречу людям». И другие подобные заведения.

– И какие же услуги там предоставляют, в этих «Навстречу людям»?

– А самые разные. Ну, например, барышня читает уставшему после службы чиновнику газету. У него так глаза устали разные постановления и распоряжения читать и самому их плодить, что он уже не в состоянии на эти буковки смотреть. Напитки посетителям подносят, в основном алкогольного содержания, потому как многим прежде всего расслабиться нужно, а потом они уже начинают соображать, что к чему. Ведь граждане в таком уставшем состоянии плетутся из своих контор после работы – многие проводят часы сиесты на рабочих местах – что и бокал к губам самостоятельно поднести не в состоянии. И слава богу, что есть люди, которые им в этом могут помочь. Некоторых даже и кормить приходится. Не умирать же им с голоду. Они ведь, когда приходят домой к располневшей и постаревшей жене, так им в этой ситуации никакой кусок в рот не лезет, что б там ее кухарки не напридумывали.