Текст книги "Жара"

– Делов-то! Что ж он не разведется?

– Если пока еще не развелся – это верный признак, что ему уготавливается светлое будущее в личине заммэра, или субпрефекта, или еще какой-то важности. Ну вот представь: он сейчас развелся – бульварные издания на первых страницах немедленно раздули, что он к молоденькой переметнулся! Зачем же так делать? Нужно вначале устроиться со своим светлым профессиональным будущим, а уже потом думать обо всем прочем! Ты хоть застрелись, но примерным и высокоморальным семьянином должен оставаться до самого конца! Имеется в виду до того, как подпишут о нем распоряжение, а не то, что ты подумал!

– Ну вот. Наконец-то понял!

– Понял, да не все. Главное, чтоб клиент через кассу за услуги уплатил.

По моему поникшему виду Леон понял, что я опять утратил ранее с таким трудом обретенную нить понимания, и продолжил пояснения:

– Клиент выбирает определенную услугу – пятки ему почесать нужно – он из-за тучности уже лет шесть как сам их не достает. Через кассу платит за это шестнадцать целковых, к примеру. А потом, ну, как эту даму-барышню в сложившейся ситуации лучше назвать – ну вот чесальщице, – платит чаевые, комиссионные, или другое какое-то слово давай придумаем, в размере пятидесяти. Или ста. Это уж как получится у них. И все у нас хорошо, все у нас отлично, демократия, как и требуется, торжествует до самого упора!

– Интересная получается эта штука, демократия, кто бы мог подумать!

– Понимаешь, демократия это даже не штука. Скорее всего, штучка. Такая штучка, когда все очень хитро устроено. Иногда настолько хитро, что и запутаться недолго… Но я тебе вот что скажу… Какой бы она – эта демократия – ни была хитропопой штуковиной, она все равно во сто крат лучше самодержавия, тоталитарного режима, диктатуры и прочих нечеловечных схем обустройства человеческого бытия.

Я опять посмотрел на Леона с восторгом. Но только на каких-то пару секунд. Сразу принял глубокомысленное выражение лица. Зачем же, чтоб он подумал обо мне, что я такой уж недотепа?

Мы на дамбе недолго пробыли – всего два-три заплыва сделали. Леона безудержно тянуло обратно в город. Спустя какое-то время мы опять сидели в его американском чуде дорожного передвижения.

– Ко мне в Институт заедем – рубашки сменим, у меня их навалом!

8

То, что я увидел в Институте передовых технологий, поразило меня неслыханно: моему взору предстали целые хоромы, обставленные в стиле модерн, все выглядело словно в операционной – сверкало, блестело и резало глаза – ощущение такое, что даже воздух вокруг был стерильный. А кабинет Леона так и вообще – по размерам скорее напоминал футбольное поле с развешанными на стенах полотнами авангардистов. То мигая, то затухая, их освещали дивной формы лампочки подсветки. У меня глаза разбегались, вряд ли я что-то в то время соображал.

– Ну, это такое… – заметил мое восхищение Леон. – Офис – это картинка. Это чтоб создать впечатление у клиентов, а клиент должен быть убит наповал. Маркетинговый ход – американская штучка. А так, у меня много кой-чего имеется – и лаборатория, и склад, и даже производственная площадка – вдруг нужно будет запустить какое-то промышленное изготовление – пожалуйста, у меня все имеется в наличии.

– Леон, честное слово, я потрясен!

– Пустое. Я даже – в случае необходимости, конечно, – понизил голос Леон, – могу оказывать влияние на сознание клиента!

– ???

– Вот у меня пульт управления – видишь эту штучку, на ладони умещается? – у Леона в руках была какая-то коробочка с множеством кнопок. – У нас не то что ни у кого такого нет, у нас никто даже не подозревает, что такое вообще может быть! А через эту коробочку у меня есть возможность изменения окружающей ситуации. Сейчас дам команду на подачу кислорода.

Леон нажал на несколько кнопок и комната начала чем-то наполняться.

– Что ощущаешь?

– Свежий воздух подается.

– Не просто свежий, а кислород. Видел в городе автоматы «Дышать – кислород!»?

– Ну да. Даже пробовал.

– Все хорошо в меру. Когда ты в автомате подышал минутку – это одно. Я у них подхватил эту идею и развил ее в интересах Института. И могу подавать кислород в промышленных, так сказать, объемах. Когда его чересчур много, у клиента возникает что-то вроде головокружения. Он себе дать в этом отчет не в состоянии. На что-то легче соглашается, бумаги подписывает. Я потом кислород убираю, все у него нормализуется и ни о чем он не подозревает. Сам я в это время вот в том углу стою – туда подается струя настоящего свежего воздуха, который отгоняет от меня ненужный мне излишний кислород.

Вероятно, глаза у меня настолько округлились, что Леон поспешил с корректировкой сказанного:

– Не боись! И не подумай, что я это сплошь и рядом практикую. Исключительно на всяких жуликах и взяткополучателях – чтоб знали! Я с законом дружу… А вот смотри – могу подать обычный воздух с привкусом любого коктейля. Ну, например, мартини, хочешь?

Уже через считанные секунды стал распространяться резковатый запах мартини и возникло такое ощущение, словно действительно только что опрокинул бокальчик этого божественного напитка.

Маркетинговый ход или нет, наверное, все же «да», во всяком случае, все увиденное уже на подсознательном уровне внушило мне уверенность в том, что это очень респектабельный и успешный институт, иметь дело с которым будет представляться для клиентов чрезвычайно правильным и выгодным мероприятием.

– Так у тебя что – и штат приличный?

– Какой штат? В качестве помощника иногда одного типа приглашаю, но это эпизодически. Секретарша есть. В общем-то, и она мне не нужна – клиенты у меня редко вырисовываются. Но кто-то же должен отвечать на звонки и подавать им кофе!

– Не густо с клиентами? Так что же это получается? И лаборатория, и склад, и производственная площадка у тебя в основном простаивают?!

– Угу, – охотно согласился Леон. Было видно, что это печальное обстоятельство нисколечко его не расстраивало.

Я ничего не мог понять. Невооруженным глазом было видно, что этот вид деятельности rapporte gros неплохую прибыль ему приносит, но я никак не мог взять в толк, что же это за зверь такой – «передовые технологии»?

– Но в чем, собственно говоря, заключаются эти передовые технологии, никак я этого не могу уразуметь!

– Друг мой, я и сам этого не понимаю… Если по правде, так все это скорее случайность, чем закономерность, – ответил Леон и этим своим ответом еще больше меня озадачил.

Как можно «случайно» зарабатывать миллионы – у меня почему-то все именно в шестизначных цифрах представлялось – было бы непонятным не одному лишь мне, а наверное, и всем прочим.

– 95 % нашей работы состоит в том, что мы мониторим прессу. Я знаю четыре языка, а мой помощник знает те языки, которых не знаю я. В основном восточные. Зарубежные издания выписываем и вместе лопатим огромное количество прессы – технического характера, научно-популярного и даже обычную прессу общественно-политического направления. На нашем жаргоне это называется выуживание.

Леон кивнул в сторону каких-то двух закутков, что наполовину скрывались за ширмами, он нажал на кнопку пульта – ширма разошлась и взору явились широченные столы и высоченные стеллажи. И все это было завалено газетами и журналами.

– Вот это и есть наше рабочее пространство, все остальное – ширма. В прямом и переносном смысле.

– Ну и? Выуживаете?

– Не-а, – ответил Леон, не проявляя при этом никаких эмоций. Создавалось впечатление, что и этот безрадостный факт его вовсе не волновал. – В большинстве случаев – нет. Но иногда получается.

– Леон, я как ничего не понимал, так и не понимаю. Но я не буду настаивать. Это твой бизнес, ты вовсе не обязан делиться своими секретами с первым встречным.

– Ну, во-первых, ты не первый встречный…

– Мы знакомы только один день!

– У меня хорошая интуиция, Максимилиан. Это часть моей работы, кстати говоря. Я без интуиции никак бы не продвинулся. А во-вторых, ты прав – таким делиться нельзя, но что-то мне подсказывает, что ты надолго там, на бирже, не задержишь… – Леон явно хотел сказать «не задержишься», но осекся.

– Ты хотел сказать, что я не…

– Ну, я ничего такого пока не сказал, но скажу вот что тебе. Никто ничего не знает, как все может повернуться не то, что через полгода-год, а даже и завтра. Все может произойти в любой момент. Будущее покажет. И потом – сколько ты там проработал, на этой бирже? И тебе кажется, что ты там уже навеки прирос? Еще неизвестно, может, тебе лучше у меня будет!

На столь серьезном заявлении впору было бы… ну, не знаю, что там впору было бы, а мы вдруг вначале улыбнулись друг другу, а потом и рассмеялись. Расхохотались даже. Как-то это легко в шутку у нас перешло – вообще, забавно получилось.

Когда мы нахохотались вдоволь, Леон мне и говорит:

– Хорошо, чтоб ты не думал, что я собираюсь всю дорогу темнить, – вот, пожалуйста, могу тебе озвучить в общих чертах то, над чем я работаю сейчас. Видишь ли, бизнесменам некогда копаться во всем этом, этим мониторингом заниматься. А уж государственным снабженцам так и подавно… да и неинтересно им – будут они что-то там «лопатить». Вот я сейчас ставку делаю на Департамент снабжения Минобороны. Там у них давно уже проблема назрела с приготовлением горячих напитков – ну, чай заварить или кофе.

– Все равно ничего не понимаю!

– А директор этого Департамента тем более ничего не понимает. К примеру, нашим войскам поступила задача куда-то выдвинуться: марш-бросок у них или маневры. Или даже настоящие боевые действия. Основная задача – продвигаться и побыстрее. Но сильно ты продвинешься, когда солдат не жрамши. Вот как сейчас все происходит? Устраивают привал. Выдают каждому по куску колбасы с хлебом или консерву какую-то, казалось бы, до вечерней горячей пищи как-то можно продержаться. Ан нет – запить-то чем-то нужно! Причем горяченьким. Простейший вариант в настоящий момент: ну, сушняк по лесу ходят и собирают, хорошо еще, если найдут, щеки надувают – костер разводят, котел ставят и ждут, пока он закипит. А он час нагревается. Потом по кружкам разливают. Они там по времени засекали – пока все это провернешь, так противник уже полстраны оттяпает! То есть нужно сделать так, чтобы этот момент прокручивался как можно быстрее, ну, я им и подсказываю, что лучше всего будет, если каждый боец сам себе индивидуально заварит напиток. Еще лучше будет, если тот, который ему в данный момент хочется. Тогда это вообще будет соответствовать принципам высокой демократии! Одним словом, так нужно сделать, чтобы остановиться на привал, быстро перекусить, запить горячим и через полчаса опять отправиться в путь. Но как это сделать, они, естественно, не знают. Директор департамента мне уже полгода говорит: любые деньги, но как-то нужно вашими передовыми технологиями выйти из этого ужасного положения! На министра и президент давит, и премьер-министр. Что уж говорить о парламенте – тот вообще взбесился. Вначале депутаты лишь только орали друг на друга, потом пошли в рукопашный бой, а в итоге – коалиция зашаталась и еще немного, так точно развалилась бы. Но депутаты все же сориентировались правильно: зачем же им валить коалицию и провоцировать новые парламентские выборы, когда можно без риска для собственного благополучия отыграться на министре? В общем, они ему морду – пардон, физию – чуть не набили, обвинили в пособничестве и предательстве. Дело отставкой запахло. А общественность так и вообще пригрозила, что в мусорный ящик министра засунет! Они там, в Минобороны, даже о своих законных тридцати процентах отката речи не ведут, до такой степени им приспичило. Даже двадцать и даже десять не хотят! Я им через посредников посылаю сигнал: «Ну как же так?! Ну, хотя бы десять процентов, а то черт-те что ведь получается, как будто мы и не люди! Что ж мы будем скупердяйствовать на какие-то проценты!» А они: «Ни-ни-ни! Какие проценты – только бы проблему снять!»

– Ну и?

– Ну что – мониторить начали. Натолкнулись на то, что кто-то придумал сухой спирт и что даже поставили это дело на промышленное производство.

– Ну, рассмешил! Да у нас это уже пятнадцать лет как практикуется.

– У вас север, и это в порядке вещей. К тому же вы милитаризированная страна. А у нас нет этого спирта и не было, и никто о его существовании даже не догадывается. Я ж об этом и речь веду: передовые технологии – это когда кто-то что-то умное придумал, но до нас оно еще не дошло. А ты находишь это, доводишь до кондиции и поставляешь заказчику.

– И умножаешь себе процент?

– Ну, а как же еще?! Весь бизнес по этому принципу работает!

– Полагаю, неплохо умножаешь?

– О! Дело в том, что основным арифметическим действиям я еще в школе обучился. – Леон многозначительно подмигнул. – А что делать?

Леон приподнялся с кресла, улыбнулся и приоткрыл очередной секрет:

– Знаешь, что самое интересное? То, что я у вас это и подобрал. И за копейки оформил, практически бесплатно. Потому что у вас этого добра наделали на сто лет вперед, как и вообще всего – от этого сухого спирта до новейшего вооружения, – ну, любите вы, чтоб всего было в исполинских количествах… А добро это на складах отсырело – уже не зажигается, так что надо его списывать. Я это списанное добро и подгребаю.

– Но это же опасно! Тебя же упекут в тюрьму! Солдаты на маневрах или там уже родину в окопах защищают, а чаю никакого – спирт не загорается!

– Это у вас не загорается. Потому что сыро. А у нас еще как загорится! Я уже с транспортной компанией договорился – десять грузовиков в ожидании, чтоб перевезти! И с типографией все утряс.

– А типография тут при чем?!

– Сразу видно, что ты не бизнесмен. Мыслишь по-брокерски. Котировки и все такое прочее – уже с готовым товаром работаешь… Типография вот тут при чем. Поверх вашей скучной этикетки «Сухой спирт», ГОСТ такой-то и другие какие-то невнятные сокращения, наклеим все наше. Яркое и красивое. Внятное. Рисунок какой-то намалюем завлекательный – такой, что все ахнут! Логотип ИПТ дадим, напишем: «Новейшая разработка ученых», ну и прочие завлекаловки, телефон свой укажем и адрес. Вся страна нас будет знать. Потом и за рубежом.

Я ничего на это не ответил – настолько был всем этим поражен – просто схватил его руку и сжал ее в знак восхищения.

9

В ожидании объявления котировок на зерновые культуры я решил не бесцельно сидеть и ждать, а подвести первые итоги моего тут пребывания. Вынул из ящика стола чистый лист бумаги, хотя и знал наперед, что записывать ничего не буду. Но так – на всякий случай, а вдруг меня посетит какая-то неординарная мысль.

Всегда, когда начинаешь подводить итоги, сталкиваешься с извечной дилеммой: с чего начать – с положительного момента или с отрицательного? Я всегда начинаю с отрицательных моментов, потому что они расстраивают, и обязательно после этого нужно что-то такое приободряющее. Так что положительные моменты всегда должны идти после – они нивелируют отрицательные и побыстрее помогают войти в обычную колею.

Из отрицательных моментов, что тут имеются, это, конечно же, климатические условия – с этим еще нужно определиться, как быть дальше. Опять же, эти необычные часы работы и казарменные условия по службе, взять хотя бы ту же одежду-униформу. И то, что я в отрыве от дома и от своих, – как они там? Не сильно ли их прижимают после того, как я уехал? Домой я ничего не пишу из-за опасений причинить моим близким еще большие неприятности. Они и так, должно быть, уже изрядно настрадались. Дядя с ними на связи – у него есть свои каналы. Так что кое-какими новостями мы все же обмениваемся.

Вообще-то биржа – это не мое дело. Пока я учился, я как-то далек был от того, что из себя будет представлять моя будущая профессия, меня эти вопросы тогда не очень волновали, я и подумать не мог, что впоследствии я так это остро почувствую. Зато биржа дает мне неплохие деньги. Эти деньги помогут мне во всех будущих начинаниях. С которыми, правда, нужно будет еще определиться – слишком многое меня интересует, но я понимаю, что распыляться никак нельзя, нужно выбрать одну или две основные позиции и сосредоточиться исключительно на них. А пока я в ожидании того, что в моей жизни может наступить какой-то важный поворот. Я верю, что у меня обязательно произойдет очень большое изменение. Просто сейчас эти желания придется немного отсрочить. По правде, так сейчас и времени просто нет, чтобы подумать об этом хорошенько – и обустройство еще продолжается, и потом, одна только борьба с этой жарой чего стоит!

А положительных моментов несравненно больше. Во-первых то, что я нахожусь в таком великолепном городе, где меня восхищает абсолютно все. У меня есть работа, с которой я неплохо справляюсь, еще какое-то время – и я вообще себя буду чувствовать, как рыба в воде. Просто везет мне тут со многим: и квартира отличная подобралась, и Жан – отличный помощник по хозяйству. И самое главное, что такие вокруг меня замечательные люди, превосходные друзья: коллеги по работе, МГ, МВ и пару дней тому назад – такая удача! – Леон, еще один замечательный друг у меня тут появился!

Ну, вот и котировки начинают объявлять, я быстро смахнул чистый лист бумаги в ящик письменного стола, схватил свой рабочий блокнот, ручку, вскочил на ноги и побежал в сторону табло, чтобы быть к нему поближе.

На сегодняшний вечер у меня запланирована встреча с мадемуазель Вероникой под предлогом получения от нее авангардного журнала – я бы хотел основательно продвинуться в наших отношениях. Меня особенно взволновали те слова, что она сказала во время нашего последнего разговора по телефону: что в некоторых случаях «не следует комплексовать, а нужно просто отдаться волнам чувств…». Она не договорила вторую часть предложения, но я прекрасно ее помнил, ведь тогда, в кафе, Ладислас озвучил ее полностью: «ни о чем не надо думать, а потом – ни о чем и не вспоминать, словно ничего и не было». Как бы то ни было, а то, что Вероника все же начала мне об этом говорить, было довольно интригующим – может, это мне своеобразный знак?

До Первого бульвара я доехал на трамвае. МВ уже стояла перед входом в городскую библиотеку. Какое-то время разговор шел ни о чем, и она смотрела на меня отстраненно. Вообще у меня создалось впечатление, что она как бы отсутствует. Но постепенно ее взгляд смягчился, плотно сжатые губы несколько приоткрылись. Несмотря на все имеющиеся странности, эта девушка мне нравилась. Определенно, мне бы хотелось завоевать ее расположение.

Наконец, мы оба широко улыбнулись – чувствовалось, что мы друг другу симпатичны. Пошли в сторону проспекта Парадов и сели на скамейку. Вероника раскрыла журнал на оглавлении и стала показывать, что следует прочитать непременно. Наши руки непроизвольно сблизились и слегка коснулись одна другой. Потом так же непроизвольно разъединились. Через какое-то время моя рука опять потянулась к руке Вероники. Она ее слегка отвела и вместо того, чтоб хотя бы поговорить в нейтральном режиме, уж не говоря о делах более интересных, МВ принялась рассуждать о правах женщин, о том, что в свое время их борьба за избирательные права закончилась уверенной победой и что мама ее приложила к этому немалые усилия. Потом МВ заверила меня в том, что и в других сферах грядут большие перемены и что, кроме экономической и финансовой составляющих, свою роль скоро начнут играть социальные и культурные аспекты. Слушая все это, я осознавал себя менее стоящим видом человеческой расы. Но я виду не подавал и мужественно выдержал все до конца.

Мне трудно было понять, как у такой красивой девушки – а МВ, бесспорно, ею была – могут сочетаться некоторые моменты, которые, по-моему, в принципе не сочетаемы. Экстраординарная двойственность ее характера: с одной стороны, у нее было что-то от десятилетней девочки, а с другой – прорезывалась глубина суждений взрослой состоявшейся женщины. Вот только почему у нее постоянно сквозит вот это «а мне наплевать на все…». Немного смахивает на дешевый эпатаж. С другой стороны, было ощущение, что она вряд ли играет в жизни и все делает так, как нужно именно ей, совершенно не считаясь с мнением остальных окружающих и, в особенности, мужской половины общества.

Что касается отношения ко мне, то у Вероники жуткие перепады: то она меня в упор не видит, то вдруг отходит и выдает какие-то авансы. Иногда даже начинает откровенничать: оказывается, она не только размышляет о том, как бы что-то такое сделать, но уже и делает. Пограничная специфика города, огромное количество военных, возможность вторжения со стороны северного соседа – тут полагают, что его можно ожидать в любой момент – выражается даже и в том, что единственный городской театр – это «Театр вооруженных сил нации». И вот у начальника театра родилась идея: показать посредством балетной постановки, как доблестные южные солдаты отбивают нападение воображаемого противника. Противник прямо не называется, но все, конечно, понимают, о ком идет речь. Горожане воодушевлены. Вероника задействована в этой постановке в качестве помощника главного художника. Как человек, приехавший «оттуда» и знающий предмет, она занимается костюмами воображаемого противника. Но это не все.

– Режиссер дал мне роль, – с гордостью поведала Вероника, – следует размахивать флагом неназванной северной страны. Ну, ты понимаешь… Он сказал, что это очень важно – уметь размахивать флагом. Никто из местных с этой задачей справиться не в состоянии, у меня лучше всех получается. Неудивительно: я пятнадцать лет у нас этим флагом размахивала. Два раза в году – на каждом весеннем и каждом осеннем торжественном мероприятии.

Я вспомнил, что и мне тоже несколько раз приходилось участвовать в качестве флагоносителя на этих торжествах, но чтоб так часто… Неужели Вероника размахивала им у нас с пяти-семилетнего возраста?!

– Уже известно, что сам президент приедет на премьеру, чтобы поддержать патриотическую инициативу горожан, – добавила Вероника. – Репортеров будет видимо-невидимо. И вообще, ажиотаж. Это будет uno spettacolo mozzafiato![9]9
  захватывающее зрелище (ит.)


[Закрыть] Пробиться в театр нереально будет, но я достану для вас контрамарку – придется постоять, неудобно, конечно, но…

– Да нет, я с радостью, как же такое можно пропустить?!

Я опять потянулся к ее руке. Она осторожно ее отвела в сторону и принялась смотреть куда-то вдаль, словно меня не замечая, будто бы я был для нее совершенным незнакомцем.

Вдруг она завела разговор обо мне:

– А вы еще сильнее похудели, Максимилиан. – Она решительно не хотела переходить на «ты». – Скорее всего, из-за жары. По себе знаю, сама с этой проблемой сталкивалась.

Я страшно не люблю, когда речь заходит о моих физических недостатках и проблемах со здоровьем, тем более при общении с молодыми особами, но тут воодушевился:

– Правда? И у вас такое было?

– Правда. Но у меня легче проходило: я приехала весной и, скорее всего, успела вписаться с акклиматизацией. Хотя вначале было нелегко. Пришлось обратиться к доктору. Он мне прописал какие-то растительные таблетки, выписал микстуру. Еще сказал, что в этом деле очень важен позитивный настрой. И – наладилось. Сходите, можете сослаться на меня.

Вероника порылась в записной книжке, вырвала чистую страничку и черканула телефон врача.

– Позвоните и запишитесь к нему, доктор Романеско – великолепный специалист. Ну и главное, не раскисайте, Максимилиан. Все наладится, а пока учитесь радоваться жизни – солнцу, растениям, детскому смеху, собственным успехам. Знаю, с солнцем проблемы – ну, так радуйтесь луне!

«Господи, как все просто! Какая прекрасная идея! Завтра же пойду к врачу, пусть и мне пропишет таблетки и микстуру!»

Мы посмотрели друг другу в глаза, какое-то время стояли молча – мы так умели и нам так иногда нравилось, вот так просто молчать и не говорить друг другу ни слова в течение многих минут – затем непроизвольно взялись за руки и пошли вдоль проспекта Парадов. Я был на вершине счастья. Думаю, что и Вероника была счастлива в тот момент. Нет, определенно, это был чудесный временной период того, что многие называют счастьем…