Текст книги "Возьми мое израненное сердце"

«Мы залпом выпили молочный белый день…»

 
Мы залпом выпили молочный белый день,
Поторопив часы, секунды и минуты,
Прохладой вечера чарующая тень,
Разлита чаем терпким в чашечки кому-то.
 
 
Напиток пригубив, стоим у двери в ночь,
Глоток истомы превращая в каплю счастья,
Молитвами любви гоню я страхи прочь,
Участья просишь моего молитвой страсти.
 
 
Мы кофе ночи пьем, смакуя, по глотку,
Луна хохочет, подливая пунш в бокалы,
Ты льдинкою скользишь по звездному катку,
Я ярким огоньком вальсирую по залу,
 
 
Пока нам зорька чистит свежий апельсин,
Ты погадай, луна, нам на кофейной гуще,
Прекрасной ночь была, будет ли день красив?
Ведь чары развевать любой судьбе присуще…
 

Н. Б.

Пародия: от А. Савчука

 
Днем – белую мы пьем, нам вреден чай,
Ночью – ее же, но никак не кофе,
А утром, – только честно отвечай, —
Пьем мы рассол, все остальное – пофиг.
 
 
Мы чай из блюдечка попить – ни-ни,
Ну, разве, перед тем, как напророчим,
Да что нам чай? Водяру целы дни
Мы хлещем, да и ночи, между прочим.
 
 
А пить как вы – не только станешь мотыльком,
А то еще и – запросто – эфиром,
Друг, помнишь, надрались мы коньяком?
Опохмелялись же тогда кефиром.
 
 
Горячкой белою ты рвешься к мотыльку,
А мотылек вальсирует по залу,
Вот мы приложимся еще раз к бутыльку,
От вздоха мотылек сгорит пылинкой алой.
 
 
А, впрочем, что нам этот мотылек?
Спалить дыханием в силах мы Жар-птицу,
Вот только не возьму никак я в толк,
А чем с нее-то можно поживиться…
 
 
Я в карты звездные с похмелья заглянул,
И о грядущем в них ничего не понял,
«Раскинь, дружок, мои», – колоду протянул,
А тот, дурак, чего-то хипеш поднял…
 
 
Селену – пьяную – я в кофе окунул,
Пусть погадает на кофейной гуще,
А сам покудова смирился… и уснул,
Во сне судьбу мне разгадывать присуще…
 

Разное

Акростихи

 
Незнакомка, А Твой Анфас Лица,
Имя – Я Боюсь Огульно Болтнуть,
Разглашают Очарование Венца,
Аминь! – на добрый путь.
Новорожденная, тебе пою осанну,
А что в стихах, так ты не обессудь,
Талант я твой бы оценил на «Анну»,
А орден трепетно прикрепил на грудь.
Лицо твое на фотке вижу лаковое,
И заявить хочу, к чему скрывать,
Я убежден: явление ты – знаковое,
Бард жизни ты, и Женщина, и Мать.
О, Поэтесса, так позволь же пожелать,
Большой любви тебе и сладострастья,
Ранимой быть, и сможешь пожинать,
От Лиры ты тогда мгновенья счастья.
Весь мир стихом объять ты поспеши,
А то ведь пуст он будет без души…
 

Ей же, стихо

 
Наташа, отзовитесь, не молчите,
И стих с собой на форум принесите,
Поверьте, все мои проказы
Не стоят вашей стихотворной фразы.
Попав на форум, напугал я Вас? Простите.
Мой бред мальчишеский, прошу Вас, извините.
Дурман восторга мною овладел
(Он до сих пор еще не охладел).
О том, что был невежлив, сожалею,
Увы, нередко нес я ахинею,
Да, только сам себе таким я нравлюсь,
И потому я обещаю, что исправлюсь.
Таланта нежные побеги в Вас взрастают,
Ошибки – если есть они, – его не умаляют,
Давайте ж бережней друг к другу относиться,
Пора солидными нам становиться.
Да, я поклонник Вашего таланта,
(Ну, вам понятны чувства эмигранта),
Желаю счастья Вам и творческих удач,
(Еще немного и послышится мой плач).
 

Сон

Посвящается Н. Бодровой

 
Мне сон приснился, и снова виртуальный,
На именины был тобою приглашен,
Последним в списке из поэтов оглашен,
С приписочкой: поэт потенциальный…
Твой день рожденья нынче выдался особый,
Каким-то чудом в город Пушкино попал,
Подумал было: ну теперь-то я пропал,
Но осмотревшись, понял: тут – особы…
Вот Пушкин, здесь Есенин, рядом Фет,
И все заздравные Наталье посвящают,
Тебя «вдова Клико» – шампанским угощают,
А Блок за всеми ходит с коробочкой конфет.
Ахматова с Цветаевой сидят вон в уголочке,
Стесняются? Завидуют? Наверное, грустят.
Печеньем страсбургским тихонечко хрустят,
Твои стихи перечитали все до строчки.
«Ну, здравствуй, тезка!» – я Пушкину сказал,
С Есениным мы выпили по штофу на двоих,
Тут стрелки странно замерли на часах твоих,
Затем туман прохладный поглотил весь зал…
И все исчезли; остались ты да я,
Стоим, в смятенье за руки держась,
Куда все делись? Ау… Ну где вы? Ась…
Нас только двое – виртуальные друзья.
«Ну что ж, наверное, так тому и быть»,
– Сказала ты и озорно взглянула,
Затем вдруг на мгновение прильнула:
«Видать судьба моя – тебя любить.
Пойдем, ты хочешь, покажу тебе стриптиз»?
И увлекла меня ты в спаленку свою,
«Сейчас станцую, потом песенку спою,
А ты пока что приготовь достойный приз».
Рукою нервной я обшарил все карманы,
Наличных нет, блин, да и «Виза» не с собой,
Сердечко бедное далО секундный сбой,
Если без денег я – то нет больнее раны.
Ты подошла и тихо прошептала:
«Ну что же ты, вина налей, зажги свечу,
Не хочешь песню, просто сяду, помолчу…»
А я сказал: «Приляг, ведь ты устала».
 

Предвиденье

 
Предвиденьем страдают все поэты,
В любой стране, в любом конце планеты.
Вот рассказали вы в своем произведении,
Как сквозь года посетило вас видение.
Вы в цирке видели лошадок дрессированных,
А также тигров, плеткой околдованных,
Они по кругу там носились, огрызаясь,
И зрители смеялись, развлекаясь.
Увы, не обмануло вас предчувствие,
Теперь уж мы нуждаемся в сочувствии,
Сегодня мы – собачки дрессированные,
Капитализмом заколдованные.
Несемся мы по жизни сцене,
Не хуже чем те тигры по арене,
И злобно так глядим на кнут —
Когда нам мяса-то дадут.
 

Девушке по имени Тако

 
Ах, не встречал я прежде девушки тако – ой!
Едва увидев, потерял и сон я и покой,
Красивей прочих она, вам скажу, сторицей,
Быть ей принцессой, а затем – царицей!
 
 
***
Пока ж, на фоне всеобщего экстаза:
«Тако, ты первая красавица Кавказа!»
 
 
***
И я, поэт, еще не встретил девушки Тако – ой!
Едва увидев, потерял и сон свой, и покой!!!
Наверно в Грузии будешь ты царицей,
Иль первой леди и, конечно, светской львицей.
 

«Есть дамы, красота их как коньяк…»

 
Есть дамы, красота их как коньяк:
Чем старше, тем они ценнее,
Как жаль, что не богач я, а бедняк,
Стою в сторонке и восторженный немею…
 
 
***
Твой милый полупрофиль меня бросает в жар,
Еще немного и возгорит пожар…
 

«Чудесный юный возраст нас манит…»

 
Чудесный юный возраст нас манит
Наташек, Танек, Светок и Лолит,
Вот только риск – влюбиться в мололетку,
Эт вам, друзья, не смаковать конфетку.
 

Юной девушке -1

 
Ты – сок лозы, чистейший свежий муст,
Полученный из ягоды отборной,
Заботой рук – любящих, проворных,
Лозу взрастивших и оросивших куст.
 
 
Настанет срок, и сок, вскипев огнем,
Переиграет в божественный напиток,
Чего тут мало, а чего избыток,
Лишь через годы узнаем мы о нем.
 
 
В конечной форме – сосуд «Мадам Клико»,
Дозреешь ты напитком золотистым,
Дразнящим другом и лордов и артистов,
Взгляд веселящим и возбуждающим легко.
 

Юной девушке– 2

 
На жизненном пути – в самом начале,
Сегодня ты стоишь, как на причале,
И предстоит тебе, уверен, долгий путь,
С которого и не сойти и не свернуть.
 
 
Позволь мне подсказать тебе ряд правил,
Которые по дружбе я отправил
В форме стиха – прислушайся же к ним,
Седая мудрость шлет совет свой молодым.
 
 
Прежде всего – секрета не открою,
Всегда со всеми будь сама собою,
От принципов своих не отступай,
Как ты привыкла, так и поступай.
 
 
На первом месте для тебя учение,
Тут важно равномерное течение,
Отдай учебе как можно больше сил,
Что непонятно, повторить проси;
 
 
В процессе этом слишком не спеши;
В доступной форме себе все опиши.
Поверь мне, знания всегда важны,
Вот почему учиться мы должны.
 
 
Сиди удобно и дыши нормально,
Здоровье важно, не будь к нему формальна,
То же с питанием – разборчива в нем будь,
Ешь фрукты, овощи, о рыбе не забудь;
 
 
Индейку, курицу, а свинину – реже;
И обязательно, что б все было свежим,
Пирожные и булочки, – ну, в неделю раз,
От алкоголя должен быть отказ.
 
 
Ты тело закаляй, дружи со спортом,
Не увлекайся мороженым и тортом,
А из напитков – чай, кофе и вода,
Все это в меру, отныне – навсегда.
 
 
Теперь о главном: с другими отношения
И всяческие к дружбе приглашения.
Будь осторожна здесь – живя среди людей,
Не забывай, что каждый – лицедей:
 
 
Он говорит одно, другое затевает,
Это скажу тебе, увы, у всех бывает
Довольно часто; научись читать в глазах,
Чтобы обманов избежать, не быть в слезах.
 
 
С мужчинами еще сложнее будет,
Ведь ни один тебя не позабудет,
Уже предвижу, как много будет их
Этих несчастных, поклонников твоих.
 
 
Их нужно выслушать; внимай с улыбкой,
И будь спокойной, уверенной и гибкой,
Но верить ты мужчинам не спеши,
Что говорят они, то все не от души.
 
 
Вдвойне сложней по жизни быть красивой,
Держись с ним просто, и не будь спесивой,
Ни дружбы, ни любви не обещай,
Обидеть норовит, скажи ему: прощай!
 
 
Мужчины любят говорить о чувствах,
И каждый требует к себе любви, сочувствия,
Хоть не уверен сам, что полюбил…
Просто их ум твой внешний вид убил.
 
 
Не верь романтикам, и не верь поэтам,
Они красиво говорят о том, об этом…
В кино – сходи, в машину ж не садись,
Но будь приветлива и даром не сердись.
 
 
Подругам ты всего не доверяй,
И снов своих ты им не поверяй,
В подругах часто зависть говорит,
Тут ошибешься, так наплачешься навзрыд.
 
 
Будь осторожна со взрослыми особо,
Из них ведь каждый мнит себя особой!
Прикинься девой милой, но наивной,
Что в твоем возрасте совсем не стыдно.
 
 
Придет твой час, и встретишь ты любовь!
Все будет тебе радостно и в новь,
Но не спеши, не говори ты «ну»,
И доверяйся только сердцу своему.
 
 
Запомни: в этом мире близкий самый
Тот человечек, что зовется мамой.
Ее любовь с тобою сквозь года,
И не предаст тебя мама никогда!
 
 
Ну, вот и первая закончена глава,
Уж разболелась, наверно, голова?
Любовный проще написать сонет,
Чем деве юной добрый дать совет.
 

Пьющему товарищу

 
Бросив пить, станешь ты здоровей и стройней,
Доживешь, может быть, до прекраснейших дней,
В светлой памяти, трезвый, стоя гордо и прямо,
Ты прочтешь своим внукам рубаи Хайяма.
 

И, увы, о войне

 
Война – всегда и хаос и разруха,
Где место есть для славы и для духа.
Весь юг Израиля объят огнем и дымом,
Так варвары потешились на Римом…
 
 
Есть город, заселённый до отказа,
Анклав, что в мире сём зовется Аза,
Мильоны жителей, где каждый – боевик,
Будь то мужик, мальчишка иль старик.
 
 
Для палестинцев, жителей его,
Желающих всего лишь одного:
Война для их народа – самоцель,
Во все века евреи для них – цель.
 
 
Да, сей народ живет, увы, убого,
Для них – война – и нет другого бога.
Смысл жизни заключается в борьбе,
Они покорны смерти и судьбе.
 
 
Против евреев зомбирован народ,
Их лидеры – кто ни возьми – урод,
Весь мир арабский снабжает их деньгами,
И заклинает, чтобы бились те с врагами.
 
 
У террористов лидер свой – ХАМАС,
И вместе с ними часть народных масс,
За женами с детьми стоят бандиты,
Жывым щитом прикрылись паразиты.
 
 
Вместо того, чтоб холить виноград,
Здесь покупают установки «Град»,
Ходов нарыли, словно бы кроты,
(Ну а в итоге всем им там кронты!).
 
 
И что ни час, бросают в нас ракеты
Из-под земли; а наверху – макеты,
Чиня террор и хаос в городах;
Фугасы в школах, яслях, детсадах…
 
 
Несём мы миллиардные убытки,
У них же тысячи ракет – в избытке,
По поселениям, кибуцам, ешивам,
Нет ощущения, поверьте мне, паршивей.
 
 
Идут евреи темно-серой лавой,
Они пришли сюда, нет, не за славой,
Чтоб дом свой защитить, детей и жён,
И чтоб никто в нём не был поражён.
 
 
Сирены «воздух» ожидаючи со страхом,
Пришли, чтоб кончить всех бандитов махом.
Солдат своих хоронит наш народ,
И тем не менее ЦАХАЛ идет вперед!
 
 
В истории такого не бывало
Как операция бойцов ЦАХАЛа!
И в бой идут еврейские герои,
Известны миру до героев Трои.
 
 
И в этот раз победа будет с нами,
Расправимся с ХАМАСами-врагами!!!
 

«Я с самых ранних своих лет…»

 
Я с самых ранних своих лет,
О космосе бескрайнем грезил,
Блеск звезд, галактик и планет,
Ночами взор мне часто резал.
 
 
Да кто из нас, подняв глаза,
Не караулил бликов звездных,
Порой бежала уж слеза,
От долгобдений этих поздних.
 
 
Мильоны лет, мильоны звезд,
Глазами тысяч поколений,
До них лететь мильярды верст,
В надежде новых впечатлений.
 
 
Далёкий хладный блеск светил,
Так будоражит наши души,
Воображенье захватив
Как моряков при виде суши.
 
 
Кто не молился, в небеса
Направив взор многострадальный,
Кто не мечтал о чудесах,
Слов прошептав исповедальных.
 
 
Царь, хлебопашец и солдат,
Всяк в небе том надежду чает,
Зависят все от звезд и дат,
Чрез них советы получают.
 
 
Да, люди знают ход планет,
Их изучая в телескопы,
Суждений, правда, прежних нет,
Их заменили гороскопы.
 

«В те телескопы видим мы теперь…»

 
В те телескопы видим мы теперь,
Гораздо более миров, чем прежде,
Красот неописуемых; порой – потерь,
И всё мы более верны надежде.
 
 
Вот звезда -«карлик», вон «черная дыра»,
А здесь «сверхновой» огненная вспышка,
Там – мириады звезд, а тут – ура! —
Созвездье Дев, до них аж сто парсек. Да с лишком.
 
 
Надежда в том, что тот настанет час,
И встретим в космосе братьев мы по разуму,
Друг друга мы поймем, хотя подчас,
Мы выглядим и мыслим так по-разному.
 

Миниатюры 2

Счастье в том, что живешь ты сейчас, среди нас,

А не в то, мракобесное смутное время,

 
Ведь краса колдовская – это тяжкое бремя,
Но костер, слава Богу, изуверский погас…
 

«Прости, Катрин, моя душа…»

 
Прости, Катрин, моя душа,
Да, ты безумно хороша!!!
Но сердце отдано другой…
И узел уж совсем тугой.
 

«Татьяна, друг мой незабвенный…»

 
Татьяна, друг мой незабвенный,
И милый ангел красоты,
Не знаю, чувствуешь ли ты
Когда печальный, вдохновенный,
Тебя в инете сторожу;
В надежде видеть образ нежный,
Услышать голос несравненный…
Я медленно с ума схожу.
 
 
Томим сомненьем и желаньем,
Я – на коленях пред тобой,
И сердце, полное страданий,
У ног твоих, моя любовь.
 

«О, взгляд загадочный, сколь многих ты пленил…»

 
О, взгляд загадочный, сколь многих ты пленил,
А облик нежный мне бесконечно мил.
 

«Вы помните: мальчишеский порыв…»

 
Вы помните: мальчишеский порыв,
Касанье губ неопытных в беседке;
Смеялись надо мною вы c соседкой,
Секрет нашей прогулки ей открыв.
 

«Смерть безжалостно нас с тобой разлучила…»

 
Смерть безжалостно нас с тобой разлучила,
Но как жить без тебя, жизнь нас не научила.
 

«И у тех, кто в парандже…»

 
И у тех, кто в парандже,
Мы находим точку G,
Не поможет им уже
И наличие мужей.
 

Ей…

 
Лик – совершенен, улыбка – на века,
Глаза прекрасные, а их взгляд – бездонный,
И пусть глядит на нас портрет чуть свысока,
Его хозяйка – современная Мадонна.
 

«Двое деток, два прекрасных лица…»

 
Двое деток, два прекрасных лица,
Совершенно на маму похожих;
Удивляется каждый прохожий:
Это ж надо – уникальная матрица!
 

«Господь-Отец, на нас с небес взирая…»

 
Господь-Отец, на нас с небес взирая,
Благословил тебя на счастье, Рая!!!
 

«Да, прекрасен пейзаж…»

 
Да, прекрасен пейзаж,
Но прекрасна и ты,
Ведь пейзаж – антураж,
Ты же – суть красоты!!!
 

«Сикстинскую мадонну Рафаэля…»

 
Сикстинскую мадонну Рафаэля
С восторгом лицезрел я в галерее,
Уж сотни лет волнует она зрителей,
В музее Дрездена полно ее ценителей.
 
 
А в нашем городе своя мадонна – Анна,
И дочь-красавицу ее зовут Даяна.
Вы улыбнетесь: где, мол, Рафаель?
Не удивляйтесь – он муж ее теперь.
 
 
Всем хороша прелестница Анюта:
Друзьям поможет в трудную минуту,
Во время отдыха танцует, веселится,
Ну как, скажите, в такую не влюбиться?
 
 
Что я еще могу сказать про Анну?
Мужчин вокруг она волнует непристанно…
Стройна, кокетлива, умна, сияет взором
Прекрасных глаз; плетет улыбки, как узоры.
 
 
В кругу друзей – ну, вам, надеюсь, это ясно,
Все влюблены в нее, хоть знают что напрасно.
И я, поэт, гляжу ей вслед влюбленно,
Ведь наша Анна – современная мадонна.
 

«Без тебя мне и свет не мил…»

 
Без тебя мне и свет не мил,
Без тебя он жесток и уныл…
Без тебя он грустней и серей,
Так что, друг, возвращайся скорей!
 

«…В душе моей пожар неистовый…»

 
…В душе моей пожар неистовый,
Уймитесь чувства, я прошу,
Возьму платок, платок батистовый,
Им слёзы боли осушу…
 

Злому коллеге

 
Приснилось Леве как-то перед утром,
(Видать, после просмотра Камасутры),
Что он родился не в каком-то там ауле,
А именно, в прекрасном городе Кагуле.
О чем и написал в своей он книге,
(В карманах в этот час держал он фиги),
А чем, скажите, Баймаклия провинилась?
Лишившись Левы, она не удивилась,
Ведь «гений» – Баймаклии уроженец,
Ведет себя как ярый многоженец…
Не удивлюсь, прочти я в следующей книге,
Что он родился в Тель-Авиве или Риге…
 
 
Зачем писателю с такой фантазией женщина нужна?
Всегда готова страстью нежной опутать ведь она,
Чтобы затем, с любой оказией, когда в объятьях сна
Вы пребываете, о безмятежный, обчистить вас до дна.
 
 
Известно всем, что сей поэт – кристально чист,
Его чело подернуто таланта дымкой,
Но грянет Страшный суд, и он – «артист»,
Предстанет в нем безликим невидимкой.
 

Другу, поэту Н. Б. о злом коллеге

 
Вам, только вам я адресую сей куплет,
А есть ли в мире кто-либо пристойней,
Кто в драки час отпор мне дал достойный,
Мой вам поклон и пламенный привет.
 
 
Я признаю за вами правоту,
Ведь день за днем вы не уставали,
На дерзкие нападки отвечали,
Воздаст вам Бог за вашу доброту.
 
 
Увы, за прошлое ужасно я стыжусь,
И перед вами я снимаю шляпу,
Так много было всевозможных ляпов,
Что от стыда наверно удавлюсь.
 
 
«Проходит все, и только память о былом…»,
Не только о плохом, но и хорошем,
Останется надолго в нашем прошлом,
А мы еще споем. Мы – поживем.
 
 
Ваши стихи и мой рифмовый бред,
На сайтах, вижу, как-то уживаются,
Что ж, такое иногда случается,
И в том, мой друг, уже сомнений нет.
 
 
Что насчет Левы – так у нас это давно,
И очень старое и очень личное,
Оно, скажу, уже настолько неприличное,
Что пахнет, уж простите, как дерьмо.
 
 
На вас же я наехал по незнанию,
Его ведь вы так храбро поддержали,
И губы мои гневно задрожали,
Обрушился на вас я за компанию.
 
 
Да, я задирист, но не трус и не подлец,
Готов и против двух сражаться честно,
Что в результате – то заранее известно,
Пустой болтун и язва – мой венец.
 
 
Есенин, Пушкин – хулиганы записные,
И те, кто следом, тоже были не сладки,
О нет, мои намеки далеки
Чтоб истины читать вам прописные.
 
 
…Случилось так, что много лет назад,
Проникся я чужою болью,
Недоумением, страхом, даже скорбью,
И человеку этому помочь был рад.
 
 
Семнадцать лет, фигурой – королева!
Тут нет, поверьте мне, ничего личного,
Кроме сердечности, участия обычного,
Жизнь этой девушки свернула круто влево.
 
 
О! – в том была особая гадливость.
И потому – законченный чудак, —
Вы не поверите, но это так,
Я возомнил себя борцом за справедливость.
 
 
Наш подопечный, самец сорока лет,
Здесь проявил огромное бездушие,
К судьбе любовницы юной равнодушие,
Ох, нахлебалась же она с ним бед.
 
 
Стоял за правду я – а он, подлец, грешил,
К ней проявивши низкое бесчестье,
Это сейчас он – сплошное благочестье,
Но исправляться тогда он не спешил.
 
 
Вот вы поймите – здесь всего лишь стих,
Но жалость и сегодня меня гложет,
Конечно, ничего уж не поможет,
Но голос мой от напряженья – стих.
 
 
А каково прекрасной деве юной,
Без опыта – в самом начале лет,
Когда лишь начинается рассвет,
Стать женщиной – озлобленной, угрюмой.
 
 
Скандал, разрыв, аборт, попытка суицида,
Дальнейшее – и вовсе без надежды,
Все – из-за козней этого невежды,
Это не полный список; такова ее планида.
 
 
Поймите, не преследую я цели,
Подробностями вас здесь утомлять,
Чем меньше будете вы знать,
Спокойней спаться будет вам в постели.
 
 
Фальшь ненавидел я и жил открыто,
Ничем таким особо не прославлен,
Но уважать себя других заставил
Уж тем, что слабым я служил защитой.
 
 
Восстал я, обвинив сей подлый акт,
В миг прекратил с ним любые отношенья,
И денег сумму потеряв вложенья,
Ушел из бизнеса, разорвав контракт.
 

«Диагноз получив онкологический…»

 
Диагноз получив онкологический,
Наш «друг» отъехал срочно в Палестину,
Там помирать – в тяжелую годину, —
Решил он, с ним же шок психологический.
 
 
Угрюм, растерян, к худшему готов;
К восторгу ж и большому удивленью,
Диагноз тот подвергнут был сомненью,
И отменен – практически здоров!
 
 
Тут и подумал он: «я смерть перехитрил,
Теперь никто мне не предъявит обвинений,
Я – суть святой, совсем вне подозрений»
И чуть об этом вслух не возопил.
 
 
Сейчас живет себе так безмятежно
Тот человечишка – жадный и пустой,
И примеряючи на морду лик святой,
Любовь он воспевает сладно-нежно.
 
 
Бог, как известно, шельму метит,
Когда нас призовет к себе Всевышний,
На суд последний и суд Высший,
Пусть там он, перед ним, за все ответит.
 

И немного глупостей…

Явление жениха. (шуточное стихо)

 
Тук-тук. «Кто там?» Известно, я, Санёк,
Ну открывай, не стоять же мне тут вечно,
И так вон, говорят, что время быстротечно,
Проснулся, похмелился, вот и прошел денек.
 
 
Я свататься пришел… ты чё, Надюха?
Или не рада? Сама ж сказала: приходи…
Имеешь мол, того, томление в груди,
А если соврала, сейчас получишь в ухо.
 
 
Ты косо не смотри, я принял-то чуток,
С утра с Андрюхой раздавили мы баклажку,
Чтоб на душе нам не было так тяжко,
Теперь к тебе пришел, подарок вот, платок…
 
 
Еще чего принес? Да вот, портвейн, конечно…
И не смотри, что не одет я, как жених,
Мы ж не из этих, олигархов, то у них…
Ты тоже, я смотрю, не в платье подвенечном.
 
 
Что? Раздеваться? И в постель? Так прямо?..
Небритый я… трусов вон тоже нет…
Я думал, выпьем, то да сё, ля-ля, обед…
А ты своё все гнешь, да так упрямо…
 
 
И не хихикай, мужское естество не оскорбляй
Своим дурацким смехом,
По тыкве дам сейчас, в ней отзовется эхом…
Ну хорошо, дай обниму тебя, невестушка, любя.