Текст книги "Сборник рассказов. Том I. Пиратский клад"

Наваждение

Новые, с лаковым покрытием игральные карты легли веером на полированную поверхность дубового стола.

В магическом салоне госпожи Ольги было темно, и только несколько маленьких разноцветных лампочек освещали кисти рук гадалки, бубнового короля, под которого длинные пальцы женщины ловко подложили несколько карт и начали его аккуратно обкладывать по кругу знаками судьбы – картами колоды, которые она легко и профессионально держала в руке. От карт Таро клиент отказался, отдав предпочтение обычным, которые он знал с детства. Сергей Иванович последнее время был в плохом настроении. На работе не все получалось, как и в личной жизни. Днем он решил прогуляться по своему району Новокосино и случайно нашел открывшийся салон гадания и белой магии. Сеанс познания своего будущего стоил недорого. Салон-офис был уютным, стены, оклеенные вишневыми обоями, ему понравились. Некоторое сомнение внушала хозяйка салона. Женщина средних лет, одетая в строгое вечернее платье и курящая сигарету в длинном дамском мундштуке. Уж слишком сильно она была похожа на «ночную бабочку» с Тверской, которую тогда еще молодой милиционер Сергей, лет двадцать тому назад, часто видел в свое дежурство. Она садилась только в дорогие автомашины. Но прошло много лет, из милиции он давно ушел. Висевшие на стене дипломы хозяйки академии белой магии, изотерических знаний и еще какого-то мистического учебного центра, написанные на английском языке, внушали суеверное почтение. Договорились они быстро.

– Просто погадать на картах, без руки и магии?

– Да, хорошо погадать!

– Я принесу гадальные карты.

Госпожа Ольга повернулась и пошла в соседнюю комнату. Он внимательно посмотрел ей вслед. Да, она! Та же красивая фигура и походка.

Ему стало смешно, но от улыбки предостерег большой изотерический змей на дипломе. Обвивающий какую-то решетку с узорами, он смотрел на клиента строго, как будто предостерегая: «Поозоруй у меня!»

Последний раз он видел ее в группе таких же жриц любви, после облавы доставленных в ОВД Тверской, где он служил. Время было около полуночи, и дежурный по отделу привычно объявил декольтированным красивым молодухам:

– Так, девочки, а сегодня у нас субботник, поработаем бесплатно!

Проститутки привычно вздохнули. Дежурных сотрудников милиции был десяток, два патруля – это еще четыре. Их пятеро, мужчин четырнадцать, не так уж и много! Но майор Степанов собирался уходить в отставку и заниматься политической деятельностью. Портить отношения со своими будущими избирателями он не хотел и поэтому строго, по-отечески, внес коррективы:

– Взять швабры, ведра и помыть полы во всех кабинетах и коридоре. Подмести улицу около отдела милиции. После этого все свободны!

Это было слишком!

Будущая владелица салона возмущалась больше всех:

– Да вы совсем озверели! Беспредельщики!

Но будущий депутат Федерального собрания был по-государственному справедлив:

– Согласен! Принудительный труд запрещен! Знание Конституции всех приводит в замешательство.

Женщина замолчала, а милиционер продолжил:

– Вы лично будете доставлены в комнату привода до утра. По закону!

Это означало утром получение не только штрафа за проституцию, но и административный арест за мелкое хулиганство. Судя по сильному, специфическому запаху, комната привода находилась за углом длинного коридора и была заполнена пьяными бомжихами с разноцветными синяками на лицах. Как они обрадуются новой соседке по деревянным нарам – красотке, как будто сошедшей с обложки глянцевого журнала, модно одетой, с нежным запахом французских духов!

Патрульный наряд, не выдержав, рассмеялся. Студентка философского факультета МГУ с бессильной злобой посмотрела на веселого двадцатилетнего милиционера. Родинку на правой щеке она готова была выцарапать своими длинными сильными пальцами! а потом хорошо бы вырвать у него клок светло-русых волос! Этот синеглазый милиционер раздражал ее больше всех. Может быть, и потому, что и остальные девочки тоже посматривали на молодое румяное лицо! Однако философия хорошо объясняла существование окружающего мира, а жизнь – дополняла.

Через некоторое время молодые женщины, брезгливо взяв тряпки, швабры и ведра с водой, начали мыть комнаты отдела милиции. Шатенка с бешеным взглядом ему очень понравилась и запомнилась. Неяркое освещение магического салона вернуло воспоминание о быстрой и веселой спецоперации в центре Москвы. Две девушки успели убежать, брюнетка уехала с клиентом. Четыре задержанные покорно, молча сели в спецавтомобиль. Пятая, самая красивая, которую он давно заметил, спокойно что-то положила в дамскую сумочку, щелкнула замком и, предупредительно выставив вперед ладонь, строго заявила:

– Только без рук! Я этого не люблю!

В очередной раз удивившись непостижимости женской натуры, сержант милиции вежливо открыл перед ней дверь служебного автобуса с решетками на окнах…

Сергей Иванович моргнул, возвращаясь к действительности и слушая пояснение значений соединения карт.

– Теперь посмотрим, что у вас в остатке, – сухо объявила гадалка, убирая со стола «малую дорогу, небольшие деньги и пустые хлопоты».

Она закурила новую длинную тонкую дамскую ароматизированную сигарету, и запах фиалки поплыл по полумраку офиса. В остатке оставались «неприятное известие», «болезнь» и «смерть». Мужчина засомневался:

– Не ошиблись ли вы, может, чего перепутали?

– Карты не ошибаются, – презрительно парировала хозяйка салона.

Она поднесла свой мизинец с лакированным ногтем к тузу и десятке пик, лежащих около короля, на которого шло гадание. Больше говорить не о чем. Расплатившись, он поспешил на улицу мимо большого объявления услуг салона «Белая магия. Гадание. Возвращение мужей. Европейское качество».

Настроение было испорчено. Как относиться к гаданию и вообще к картам?

Гришка-Косой недавно вышел из колонии. Летним утром он собрал всех подростков большого московского двора и стал учить играть в «настоящую зековскую» игру, в «Буру». Игра была не сложная, но азартная. Надо было набирать больше карт-очков. Туз шел за одиннадцать, десятка – десять, король – четыре, дама – три, валет – два. Остальные карты очками не считались, но козыри были как в подкидном дураке. Три козыря на руках была бура – все отдавали счастливчику свои карты. Три карты одной масти назывались «молодка», но требовали своей очереди хода. Час они играли на вылет, подсчитывая очки. Косой внимательно осмотрел компанию картежников. Старшему было двенадцать, а младшему восемь. Ему девятнадцать.

– Только фраера гоняют порожняк, а правильные пацаны играют на деньги!

Правильными пацанами были все, и игра развернулась с новой силой. Гришка обыграл всех за двадцать минут.

– Есть Бог! Есть Бог! – приговаривал он, хлопая картами по столику. После чего, довольно ссыпая мелочь в карман, деловито объяснил восьмилетнему Сереге, проигравшему рубль: – Завтра принесешь! Карточные долги священны!

Вернуть рубль так и не удалось. Ночью Косого забрала милиция за соучастие в грабеже на соседней улице. В Москву он не вернулся, став главой религиозной секты где-то в Сибири. Обманывать больше никого не пришлось, так как члены организации несли ему все сами: еду, одежду, деньги, слушая почтенного бородатого мужчину, рассуждающего о грехе и нравственной жизни.

Но то было в детстве. А это предсказание близкой смерти? Странный холодный взгляд гадалки как будто пронизывал насквозь, ввинчивая в сознание обреченность конца. Сергей Иванович услышал, как в голове у него кто-то засмеялся и сказал: «Скоро, очень скоро ты умрешь!»

Мужчина в это время проходил под большой аркой между домами. Людей не было, и он вздрогнул, когда перед ним внезапно появились два человека. Прохожие были небриты и небрежно одеты. Один, верзила с косым глазом, сразу встал сбоку, а второй весело попросил закурить. Это был явный повод для грабежа, не имеющий теперь никакого значения.

– Я сегодня умру или завтра, – спокойно сказал Сергей Иванович встречным браткам.

У бокового здоровяка косой глаз вдруг стал нормальным. Кулаки разжались.

– Слышь, я на мокруху не подписывался, – угрюмо сказал он своему подельнику.

Замер и желающий покурить. Веселость пропала, и нож доставать не хотелось. Странный спокойный взгляд встречного лоха почему-то пугал, надо было быстро уйти.

– Ты, мужик, иди по своим делам. Мы же тебе ничего не сделали. А курить нам уже не хочется!

Они быстро, как тени, прошли мимо, а приговоренный гадалкой к смерти тихо и не спеша пошел в сторону леса, в конце Новокосино.

Длинная автомобильная дорога обычно была свободна. Каждые пять-десять минут по ней в разные стороны проезжали два маршрутных городских автобуса. Он начал переходить дорогу по направлению к лесу, не заметив быстро приближающийся большой черный автомобиль. Для человека, ожидающего в любой момент смерти, событие не страшнее укуса комара. Водитель посигналил заранее, потом резко с визгом затормозил и остановился.

День не удался с утра, и Паша Котов был зол на весь свет. Жена нашла записанный телефон любовницы и устроила истерику. Теща, поедая сырники со сметаной, которые она принесла с кухни на тарелке, сразу поддержала в скандале свою дочь. С ненавистью глядя на цветущего стокилограммового спортсмена-зятя, Нина Ивановна внесла свою вескую лепту в семейный спор: «Собачиться хочешь? Да я тебе!..» Она зло надкусила вставными железными зубами последний сырник, разжевала и снова укусила вторую половинку творожного жареного кругляша. Зубы были большие, светлые и блестящие, и Паша сразу почувствовал внезапную слабость, как будто его уже схватили металлическими протезами за горло.

С тещей шутки были плохи. Первый муж поварихи железнодорожной столовой был посажен с ее слов за побои и грубиянство. Второй с ней развелся, оставил все имущество и старался не попадаться ей на глаза в небольшом подмосковном городе. Проведать дочь она приезжала часто, к радости внучки-пятиклассницы и страху хулигана Сидорова из параллельного класса, которого она обещала задушить, если он еще раз обидит Танечку. Большая пятидесятилетняя женщина с девочкой нашла трех подростков в соседнем подъезде. Двоечники курили наркотики. На что ей пожаловалась внучка – неизвестно, но заведующая производством быстро подошла к обидчику, ловко и опытно взяла его своей рукой за горло, как тушку курицы перед разделкой в мясном цеху. Впервые в жизни хулиган Сидоров понял, что такое сила и ненависть, и как легко задушить человека.

– Если еще раз внучка на тебя пожалуется!..

Повариха не договаривала вид и размер карательных санкций, но противнику всегда и все было понятно. Испугались и два приятеля хулигана, на каком-то подсознательном уровне решившие, что не стоит оскорблять женщину с большим загорелым лицом и крепкой, широкой фигурой.

– Я, я пошутил, я больше не буду, – то ли прошептал, то ли прохрипел молодой балбес.

О сопротивлении не могло быть и речи. Она протерла его спиной стену и отпустила подростка. Молча взяла внучку за руку и вышла с ней из подъезда. Дома дочь нервно вскочила с дивана.

– Мама, может быть скандал!

Зять сидел с каменным лицом. Дочь ему ничего не говорила. Женская солидарность!

Пожилая женщина уверенно придвинула к себе блюдо с салатом, переложила в тарелку несколько нарезанных кусочков огурцов, аппетитно захрустела.

– В обиду вас никому не дам!

Выяснять отношения с женой – не могло быть и речи. У нее такой союзник! Голова пылала огнем. Котов готов был разорвать всех. Нервно сигналя, он обгонял все машины на своем пути. Серая лента асфальта стремительно летела под колеса его большого джипа, рычащего сильным двигателем. Показавшийся вдали на дороге пешеход переходил трассу предельно медленно. В том месте пешеходного перехода не было, и затаенная неприязнь любого водителя к любому пешеходу вспыхнула в Паше ярким пламенем. Человек должен остановиться и пропустить машину либо быстро перебежать свой участок пути. Пешеход не сделал ни того, ни другого, спокойно перемещаясь по полосе движения Пашиного автомобиля. Ну, придется воспитывать! Коротко, но убедительно. Шофер снял с верха салона деревянную бейсбольную биту и нажал ногой на педаль тормоза.

Сергей Иванович дошел до пешеходной дорожки и, услышав резкое мужское «Подожди!», остановился. К нему шел молодой широкоплечий мужчина с деревянной палкой для битья людей.

– Нарушаем? – для приличия спросил мастер спорта Котов.

Далее должны были последовать удары по ногам, рукам, мягкой части так некстати встреченного человека. Обычная практика на окраине Москвы.

– Мне сегодня умирать или сейчас, – равнодушно ответил пешеход.

Паше показалось, что на него вылили ведро холодной воды. Голова, пылавшая гневом, отключилась от всех мыслей, а рука с битой бессильно повисла вдоль тела. Поднять ее он не мог, ничего не мог и сказать. Парализованный язык беспомощно застрял во рту. Словно в тумане, он медленно повернулся к своему железному коню. Осторожно и тихо положил руки на руль, а ноги поставил на педали.

Машина на малой скорости поехала дальше в сторону поворота, до кольцевой дороги. В себя он пришел только на Носовихинском шоссе.

– Привидится же такое! – пробормотал он, вытирая холодные капли пота со лба.

Иван-Глоток и Сеня-Святая Рука вдвоем сидели на лавочке около леса. Утром они распили большую бутылку портвейна, и поэтому весь наступивший день стал веселым, светлым, без всяких проблем. Мягко шелестела листва, ласково зеленела трава около большой деревянной теплой скамьи. Ивану Медведеву врач категорически запретил употреблять спиртные напитки.

– Доктор, ну хоть глоток-то можно? – жалобно спросил пациент.

Врач посмотрел на большой, с фиолетовыми прожилкам красный нос. Выступившие на глазах суровые мужские слезы говорили без слов, и молодой медик смягчился:

– Не более двадцати градусов и один глоток, – подавленным голосом ответил он больному, чувствуя, что совершает должностное преступление.

Большой глоток, не отрываясь от горлышка, опорожняет ровно треть бутылки. Об этом знали все пьяницы Новокосино и Медведева так и прозвали – Иван-Глоток. Семен Задорожный, пенсионер и инвалид, был уважаемым человеком. Нервное расстройство, усугубленное алкоголизмом, проявилось у бывшего слесаря механического завода необычным способом. У него все время дрожала правая рука, наводя необъяснимое мистическое уважение на многочисленных собутыльников. И хотя один спившийся семинарист как-то сказал, что трясущаяся рука – расплата от провидения за многолетние кражи болтов, гаек и остального перечня продукции завода, которую можно было быстро продать и купить выпивку, ему никто не поверил. А Сеню почтительно прозвали Святая Рука.

После двух стаканов сладкого крепленого вина рука почти не дрожала, и Задорожный вспоминал свою прежнюю трудовую деятельность.

– Прихожу на работу и обязательно должен что-то украсть! А если ничего не украду, то прямо плохо мне и голова болит, и всего ломает!

Глоток согласно кивал головой. В рабочей среде никто не говорил о социалистическом соревновании, но все дружно расхищали государственную собственность. Темы разговоров были исчерпаны с утра, при открытии бутылки с вином и проходивший мимо знакомый мужчина с их двора вполне подходил для бесед и приятного времяпровождения. Они не сговариваясь замахали ему руками, приглашая мужика к себе в компанию довольных жизнью людей. Приглашенный грустно улыбнулся, сел на край скамьи.

– С утра-то похмелялся? – заботливо спросил Иван-Глоток, доставая из сумки литровую бутылку, в которой оставалось граммов сто темно-желтого, пахнувшего виноградом и спиртом вина.

Поступок истинно царский по величию и доброте! Вот так, за здорово живешь, дать прохожему допить из своей бутылки?!

Сеня Задорожный великодушно молчал, с гордостью вспомнив о своих дворянских предках.

«Третьего не дано!» – говорили в древнем Риме граждане, принимая нужное решение.

«Третьим будешь?» – повсеместно звучало в городах и селах.

Прохожий допивать портвейн не стал, негромко сказав, что он сегодня умрет. Сначала приятели не поняли, в чем дело.

– Скушай стаканчик, так и умирать веселее, – парировал Сеня-Святая Рука, протягивая ему мятый пластмассовый стакан.

Мужчина был трезвый, без синдрома похмелья. Он был спокоен, и Сенина рука снова задрожала.

– Когда умрешь? – спросил он скорее машинально, чувствуя, что трезвеет каждое наступающее мгновение жизни.

– Сегодня! – тихо ответил прохожий.

Пить он не стал и к стакану не притронулся. Глоток почувствовал холод в животе. Как тогда, давно, когда работники охраны поймали его с ворованным набором инструментов.

Все неприятности в жизни начинались с этого проверенного годами чувства. Жизненный опыт неоднократно битого собутыльниками человека подсказывал, что в такой ситуации лучше всего молчать. Сеню трясло все сильнее и сильнее. А если он умрет прямо здесь, где они пили вино? Пришел, сел и умер! Кто же ему поверит!

Глоток состоит на учете в психиатричке, два раза лежал в больнице, когда объявил себя братом президента страны. Значит, во всем виноват будет он, Задорожный! У него же три судимости. За хищение и хулиганство. Будет еще одна. За убийство. Сеня молчал, а святая рука постепенно переходила в святое плечо и всю правую половину тела.

Сергей Иванович вздохнул и посмотрел вдаль. Там, впереди, начиналось кладбище. Ограды и памятники, казалось, звали своего будущего клиента. Сейчас он пойдет в сторону вечного покоя, а там – будь что будет! Речь к протрезвевшим приятелям вернулась через пять минут, когда фигура их гостя скрылась за кустарниками леса.

– Ну вообще! – только и мог сказать Глоток.

– Мракобес! – резюмировал трясущийся товарищ, вспомнив далекие политинформации парткома о сущности международного империализма.

Кладбище встретило обреченного пустыми аллеями, гвалтом птиц в зеленых шапках деревьев. Многочисленные кресты и памятники, казалось, выглядывали из кустов сирени, травы и длинных, высоких цветов, которые называли золотыми шарами из-за их необычного внешнего вида. Сергей Иванович постоял, осматривая аккуратные сухие букеты цветов и венков на могилах, и сел на маленькую лавку около артезианского крана-колонки. Тишина, только ветер шелестел листвой деревьев, да чирикали воробьи. Почему-то стало легче.

– Извините, вы не поможете мне принести воды? – услышал он приятный женский голос.

Мужчина повернулся. Хозяйка голоса стояла около него с большой зеленой лейкой для полива. Она приветливо улыбнулась.

Закатанные рукава блузки и подвернутые снизу штанины джинсов в сухой земле свидетельствовали о прополке травы и посадке цветов. От работы она раскраснелась, на лице играл румянец, а маленькая прядь волос у виска намокла от пота. Вся ее фигура так дышала радостью выполненного труда, что Сергей Иванович не стал рассказывать ей о своей грядущей роковой участи. Он быстро взял у незнакомки лейку, подставил ее под трубу, и сильная серебристая струя чистой воды гулко ударила в жестяное днище садового инвентаря. Ограда была недалеко. Мужчина аккуратно и быстро полил две клумбы и зеленый дерн на длинной гробнице. Женщина засобиралась уходить, сложила лопату и лейку в большую матерчатую сумку, стряхнула пыль с брюк. Одному оставаться не хотелось, и Сергей Иванович неожиданно для себя предложил проводить ее до остановки автобуса. На аллее при выходе на поляну они познакомились. Ее звали Надеждой.

– Красивое имя! – сказал Сергей Иванович. – Мне оно сейчас особенно нравится.

Он рассказал про гадания и магический салон.

– Вот оно что! – рассмеялась новая знакомая. – Эзотерика и уровни сознания! А она на вас как-то особенно не смотрела, а руками вот так не делала?

– Да, что-то было! – неуверенно подтвердил он, вспомнив плавные пассы руками госпожи Ольги.

– Гипноз! – весело заключила женщина.

Наваждение отступало, мыслей о смерти не было. Подъехал пустой автобус, и они сели в середине салона.

– Мне ехать три остановки, – спокойно сказала Надежда.

– Мне тоже, – обрадованно добавил Сергей Иванович.

Ему стало легче, захотелось разговаривать на другие темы, смеяться и рассмешить свою новую знакомую, так быстро и уверенно уничтожившую его страх и парализованную волю. Выходя из автобуса, они веселились оба. «Тиха украинская ночь, но сало надо перепрятать!»

– Вот мой дом! – показала попутчица на двадцатиэтажную башню.

– А вот мой! – весело отозвался он, показывая шестнадцатиэтажный длинный дом. – Через дорогу, этаж восьмой, а окна – вон те!

Сумка с садовыми инструментами казалась воздушной, когда они дошли до светлой металлической двери ее подъезда. Ох, как не хотелось расставаться, он даже вздохнул. Попутчица внимательно посмотрела прямо в синие глаза.

– Можно погадать правильно, без магии!

– Ваша доброта – беспредельна! – вспомнил он комплимент из какой-то старой книги.

Квартира была светлая и просторная. Ощущение чистоты и света усиливалось бежевой мебелью и желто-красным большим напольным ковром в зале, где он сел за стол. Хозяйка вышла из соседней комнаты в домашнем халате и с картами в руке. Она ловко перетасовала колоду и предложила сдвинуть гостю несколько карт сверху. Бубновый король снова стоял в окружении малых денег и пустых хлопот. Однако теперь около него оставались дама и туз.

– Ого! – подняла левую бровь гадалка. – Поздравляю, вас ждет большая любовь!

– Большая любовь! – повторил он, с нежностью рассматривая лежащие на поверхности стола карты: даму с красным сердцем и такого же туза.

Сердце в груди быстро-быстро застучало, как будто наверстывало холод и оцепенение прошедшего дня.

– Да чего это оно так разошлось? – Он ладонью погладил левую часть груди, и это не прошло мимо внимательных глаз напротив.

– Рюмочку коньяка?

– Лучше медицинское и для сердца!

Он пытался шутить. Хозяйка согласно кивнула головой.

– У вас был тяжелый день, садитесь в кресло. Лекарство я вам сейчас принесу. Поговорим, посмотрим телевизор. Кстати, чем вы занимаетесь в жизни?

Карта на столе была очень похожа на Надю. После лекарства с водой и наступившей сонливости он, вежливо улыбаясь, отвечал на ее вопросы, перемешивая свой рассказ шутками.

– Ладно, не утомляйтесь, вам сейчас станет легче!

Она взяла пульт телевизора и села рядом, в соседнее кресло. И чего он сразу не пошел на кладбище? В новой знакомой нравилось все: взгляд, любые движения, фигура. Надя тем временем нажимала кнопки пульта, переходя с программы на программу. На одном канале шел фильм «Братаны-3», на другом «Мент в законе-5», еще на одном «Ментовские войны». Недовольно прикусив нижнюю губу, женщина включила «Смертельный удар» и «Битву драконов». Пришлось уйти с кабельного телевидения. На общегосударственном канале показывали «Убить Билла-2». В это же время на другом началась программа новостей.

– Вот и послушаем, – облегченно вздохнула хозяйка, обращаясь к гостю.

Молодая обаятельная дикторша приятным, мелодичным голосом рассказала о взрыве в шахте, наводнении в Сибири, о неудачном запуске космического спутника. Отдельно был подготовлен репортаж об уничтожении на Северном Кавказе группы террористов. Несколько молодых мужчин, заросших бородами, валялись на поляне перед сожженным домом. Вздохнув, ведущая новостей перешла к темам о задержании педофилов в детском саду и драке в парламенте. В конце программы, очаровательно улыбаясь, она сообщила, что у слонихи в зоопарке родился слоненок. Новости большой страны с тысячелетней историей закончились. Далее значилась передача о проведении в Москве парада гомосексуалистов и лесбиянок. Больше проблем в Москве, видимо, не было.

Вздохнув, Надежда выключила телевизор. Гость спал в кресле. Тихо и спокойно, как спит в крепости-укрытии усталый солдат после боя. Беззащитно свесившаяся рука касалась пустого стакана с запахом валокордина, который он аккуратно поставил на пол около себя. Из нагрудного кармана пиджака, висевшего в прихожей, виднелся белый кусочек социальной карты москвича. Хозяйка квартиры быстро достала ее, посмотрела фотографию, имя и фамилию владельца и вернула ее на свое место. Сергей Иванович проснулся как-то внезапно, извинившись за свои десять минут небытия. Прощаясь перед входной дверью, он обернулся и, глядя в ее смеющиеся глаза, спросил:

– Вы позволите мне позвонить вам?

– Конечно, – отозвалась весело она, – мы же не закончили разговор о влиянии магии на жизнь человека!

– Я обязательно позвоню!

Жизнь наполнялась смыслом. Он понял, что теперь эта необычная женщина будет играть большую роль в его судьбе.

Сергей Иванович еще раз улыбнулся и слегка наклонил голову, благодаря свою новую знакомую за гостеприимство и гадание. Она плавно закрыла за ним дверь, прошла на кухню и решительно набрала чей-то номер телефона…

Через час мужчина был дома, после теплого душа сидел на диване, завернувшись в свою любимую темно-зеленую банную простыню. По комнате плыл запах черного кофе, сваренного по-турецки. Стакан чистой воды стоял рядом на столе. Жизнь была прекрасна!

«Позвоню ей через три дня, приглашу в ресторан. Недалеко открылся новый, китайский. Хотя нет. Соседи говорили, что после открытия ресторана господина Ли в районе исчезли все бродячие собаки, а коты, выпускаемые на ночь погулять, обходят это заведение за квартал! Тогда пойдем в Кусково, в историческую усадьбу Шереметьевых. Там сейчас выставлены столовые сервизы Наполеона. Рядом с музеем есть хорошее кафе с шампанским! – Черный кофе был крепкий, вода холодная. – Интересно, что она сейчас делает? Наверное, стирает. Женщины любят стирать!»

Но Сергей Иванович ошибался. Надежда не стирала. Ей только что позвонил ее брат, сотрудник московской милиции, и она с удовольствием слушала подробную автобиографическую справку о своем бубновом короле: «Так, не судим, на учетах не состоит. Работает, понятно. Разведен. Ясно-ясно. Да, верно. Нормальный, обычный человек. Спасибо, братец, жене от меня привет!» – Она положила трубку, чему-то улыбнулась, достала карты из кармана халата и аккуратно убрала в шкаф разноцветные карточки. Первые впечатления – самые верные. Новый знакомый сразу понравился ей, когда еще тихо, с задумчивым видом подходил к кладбищу.

Конечно, кладбище не совсем удобное место для знакомства. Там нет суеты и спешки. Человек предстает такой, какой он есть на самом деле. Странно, но женщины в этом печальном месте всегда кажутся красивее, а мужчины благороднее и умнее. Трудно объяснить изменения в человеке среди могил и памятников. Наверное, ушедшие люди, на прощанье, призывают нас быть настоящими, быть лучше и передать эстафету человечности другим, сменяющим нас в хороводе вечного движения жизни.