Текст книги "Николай Пржевальский – первый европеец в глубинах Северного Тибета"

Н. М. Пржевальский с коллегами по Академии. 25 мая 1863 года

В числе первых, желающих был и Николай Михайлович Пржевальский, решившийся возвратиться в свой родной полк, отправляющийся в Польшу для подавления беспорядков мятежников. В итоге: 26 офицеров старшего класса Академии были выпущены весною 30 мая 1863 г. без экзамена, а остальные 32 осенью, при обыкновенных условиях. Учась в Академии, Н. М. Пржевальский подружился с польским дворянином однокурсником Аркадием Беневским.

Они были друзья, «неразлучные в охотничьих похождениях», часто мечтали посвятить свою жизнь далёким путешествиям. Вспоминая былые годы и юношеские грёзы, Беневский восхищался своим другом, тонко чувствующим природу:

«Ваше письмо, как и Ваше присутствие, имеет что-то такое, что будит душу, требует оглядки. Помню, как хорошо Вы умеете и умели делиться Вашей любовью к прекрасному „Божьему миру“»[74]74
  Аркадий Беневский, в письме от 25 января 1874 года. Пржевальский. // Биографический очерк. Н. Ф. Дубровин. C. 45.


[Закрыть].

Чтобы уйти от той умственной и нравственной неудовлетворённости, от которой он начал страдать с самого начала своей военной службы, Пржевальский стал искать, прежде всего, в изучении природы. Передвигаясь вместе со своим полком, он собирал гербарий растений тех местностей, в которых он бывал. Все свободное от службы время он бродил с ружьём по болотам или собирал травы[75]75
  С. И. Хмельницкий// Н. М. Пржевальский. C. 4.


[Закрыть]

Николай Михайлович, к тому времени, вынашивающий планы стать исследователем-путешественником, делился с ним, что хочет продолжить образование в большом городе, представляющем собой солидный научный центр, имеющий хорошую библиотеку. Поэтому он сразу же согласился на службу в Польше и выпустился без экзамена по 2 разряду.

Его друг – А. С. Беневский, решивший посвятить свою жизнь чисто военной службе, остался учиться дальше, и закончил учёбу осенью 1864 года, с выпуском по 1 разряду и назначением в штаб Киевского округа.

Возвращение в родной полк

Год 1863

5 июня 1863 года Н. М. Пржевальский, получив звание поручик, прибыл из Академии в 28 Полоцкий полк – 17 июня 1863 г. Здесь его приказом командира от 18 июня 1863 года назначили исполняющим дела (и.д.) полкового адъютанта[76]76
  Полковые адъютанты, относились к категории штабных работников. В сущности, это были начальники канцелярии штаба полка.


[Закрыть].

Командир полка Андрей Андреевич Нильсон был сам человек новый, только приступивший к обязанностям командира, и мало знавший своих офицеров. Поэтому он встретил большое затруднение в выборе адъютанта, на место выбывшего, и когда ему доложили, что прибывший из академии в полк офицер желает представиться ему, он с радостью его встретил.

Приятное впечатление первой встречи, и то обстоятельство, что Пржевальский окончил академический курс, побудили полковника Нильсона предложить ему место полкового адъютанта[77]77
  Офицер, заведовавший делопроизводством по строевой и регистрационной части в полку и выполнявший в нем ряд обязанностей по проведению построений, а также по организации внутренней и караульной службы. Исполняли эти должности, как правило, офицеры выпускники Академии ГШ.


[Закрыть]. Почти с первого дня прибытия в часть, приняв эту должность, Николай Михайлович встретил искреннее радушие прежних товарищей по службе, и скоро заслужил общее уважение и любовь среди офицерского состава. При полной самостоятельности характера, устранения себя от всяких групповых интриг и при выдающихся способностях, он легко стал во главе офицерского коллектива, а также стал его неформальным руководителем. Полкового адъютанта уважали и прислушивались к его мнению, всегда прямому и откровенному, все видели в нем человека честного, искреннего и с тёплым сердцем, всегда готовым на добрые и искренние поступки.

Неучастие Пржевальского в боевых действиях на территории Польши можно объяснить тем, что он служил в Полоцком резервном пехотном полку[78]78
  13 августа 1863 – резервный полк переименован в Серпуховский пехотный. А 25 марта 1864 – Полоцкому пехотному полку был присвоен 28-й номер. Командир полка 14.11.1854 – 27.04.1863 – подполковник (с 1855 года полковник) Островский, Войцех Иванович.


[Закрыть], который не вёл активных боевых действий по усмирению восставших.

Почти одновременно с ним, 23 июня 1863 года, помощником начальника 7-й пехотной дивизии был назначен боевой офицер, – генерал-майор К. О. Ченгеры, участник боевых действии в марте этого года против генерала М. Лангевича.

Боевые действия повстанцев продолжались. За лето предводитель повстанцев бригадный генерал Э. Тачановский вновь собрав значительные силы численностью до 1500 человек, в основном состоящие из местных крестьян и мелких шляхтичей, и безуспешно попытался занять в августе Злочев, после чего ненадолго отступил к местечку Немиров, а затем к Сендзиевицам, где 14 (26 августа) дал серьёзный бой гусарскому эскадрону. Туда на помощь были высланы значительные силы регулярных русских войск, которые и привели к разгрому его отряда в сражении под Незнаницами 16 (28) августа – 17 (29) августа 1863 года.

В должности полкового адъютанта Николай Михайлович прослужил менее года. Все свободное от службы время он проводил в охоте в окрестностях Петрокова и в среде на посиделках офицеров бывал очень редко[79]79
  Губернский город Piotrkуw Trybunalski в Польше – центр Петроковской губернии Привислинского края.


[Закрыть].

В воспоминаниях генерала О. И. Немира описывается любопытный казус, который произошёл с Н. М. Пржевальским:

«Однажды с ним произошёл непредсказуемый случай. Посланный с одним казаком разведать о противнике, Николай Михайлович взял, конечно, с собою ружье и собаку, которая скоро наткнулась на след дичи. Он соскочил с лошади, бросился вслед за собакой и в пылу охоты не заметил появления повстанцев, собиравшихся уже захватить его в плен. К счастью, подоспел казак с лошадью, и Пржевальский едва успел ускакать от преследователей»[80]80
  О. И. Немира. // «Воспоминания о Н. M. Пржевальском».


[Закрыть].

9 января 1864 года, – Пржевальского утвердили уже по штатной должности полковым адъютантом. Он по-прежнему служил под началом помощника начальника дивизии генерал-майора Ченгеры.

Обедая постоянно у своего холостого командира полка, и проводя с ним целые вечера в беседе, он мечтал о скитальческой жизни, подобной Ливингстону в Африке. В карты он играл очень редко, но всегда в азартные игры. По воспоминаниям Нильсона, за время пребывания в Полоцком полку, Пржевальский играл всего два раза, о чем каждый раз докладывал своему полковому командиру. Самым любимым занятием его было чтение сочинений по естественным наукам, по истории и описанию исследований природы.

Время промчалось быстро, прошло 10 месяцев, и единственным изменением в общественном положении Пржевальского было избрание его действительным членом Императорского русского географического общества (ИРГО) за научную работу «Военно-статистическое обозрение Приамурского края» с 5 февраля 1864 года. Хотя это сочинение было написано на заданную тему в Николаевской академии Генерального штаба, но оно было настолько оригинальным в литературе того времени, что обратило на себя внимании руководства ИРГО[81]81
  М. А Энгельгардт. // Н. Пржевальский. Его жизнь и путешествия. С. 83.


[Закрыть]. Трое из них: В. П. Безобразов, А. Г. Баркман и А. Ф. Штакельберг внесли предложение об избрании Пржевальского членом своего общества. Из числа 56 человек, присутствовавших в заседании, Николай Михайлович получил 46 избирательных голосов[82]82
  Н. Ф. Дубровин. // Н. М. Пржевальский. Биографический очерк. С. 34.


[Закрыть].

Работа показала, что Пржевальский на основе полученных источников хорошо умеет анализировать военно-политическую обстановку в мире. В этой работе он писал: «Чтобы вполне воспользоваться выгодами, представляемые бассейном Амура, нам необходимо владеть и важным из его притоков Сунгари, орошающую лучшую часть этого бассейна, и, кроме того, в своих верховьях близко подходящего к северным провинциям Китая. Заняв всю Маньчжурию, мы сделаемся ближайшим соседом этого государства и, уже не говоря о наших торговых сношениях, можем прочно утвердить здесь наше политическое влияние»[83]83
  Архив РГО. Ф.13. Оп. 1. Д. 14. Л. 246.


[Закрыть].

Между тем командир 7-й пехотной дивизии генерал-лейтенант А. К. Ушаков[84]84
  7-я пехотная дивизия (1833–1918). Начальник 7 пехотной дивизии Александр Клеонакович Ушаков (1803–1877) генерал от инфантерии, в 1863 году, во время польского восстания, назначен начальником Радомского военного отдела. Дивизия принимала активное участие в рассеянии мятежников.


[Закрыть], присмотрелся к новому офицеру, обратил своё внимание на деловые качества адъютанта Полоцкого полка и, не спрашивая согласие, ни его, ни командира полка, назначил поручика Пржевальского старшим адъютантом своего штаба[85]85
  Приказом по 7-й пехотной дивизии за № 44 назначен исполняющим дела старшего адъютанта штаба 7-й пехотной дивизий по строевой квартирмейстерской части – 17 мая 1864 г.


[Закрыть].Тяжёлый и капризный характер командира дивизии был причиной того, что через два месяца после назначения, Николай Михайлович подал рапорт с просьбой об увольнении его в 4-х месячный отпуск и «отчислении во фронт», что было подтверждено приказом по дивизии № 71 от 23 июля 1864 г.

Отправившись в Отрадное, он проводил все время отпуска среди любимой им охоты и серьёзного изучения зоологии и ботаники. Чем более он углублялся в свои занятия, тем сильнее назревала мысль об осуществлении заветного желания отправиться в путешествие. Сказалось также и влияние М. И. Венюкова, исследовавшего в 1857–58 гг. Амур и Уссури, находящегося в то время в Варшаве по государственным делам, что и заставило его отказаться от странствий по Африке и обратить внимание на изучение Азии. Он мечтал сначала идти по следам Самуэля Беккера для открытия истоков Белого Нила, но понимал, что из-за недостатка средств возникали препятствия в исполнении этой мечты. Пржевальский видел, что даже и те части Азии, в которых находились русские войска, были мало или вовсе не исследованы.

В то же время Польское национальное правительство отдало приказ об остановке военных действий на территории Польши. Только в западной части Белоруссии восставшие продолжали борьбу до самого конца, а вот на востоке повстанцы были разбиты уже в мае 1863 года, хотя отдельные отряды повстанцев вели боевые действия до 11.02.1864 г.[86]86
  По материалам книги: «Указатель военных действий русской армии и флота 1695–1905 г.г.» авт. М. Поливанов 1911 г.


[Закрыть], и совсем прекратили своё сопротивление в апреле – мае 1864 года[87]87
  Дьяков В. А. // За нашу и вашу свободу! Герои 1863 г. Изд. МГ. – М.1964 г. C. 103.


[Закрыть] (см. схему района боевых действий выше).

Приобретаемые на скудные остатки обер-офицерского жалования книги не удовлетворяли Н. М. Пржевальского, их было недостаточно для того, чтобы восполнить ту научную подготовку, необходимую для путешественника. Цели «усмирять восставших» Николай Михайлович не преследовал, да к тому же организованные очаги сопротивления везде давно затухли. Будущий путешественник понимал, что, скорее всего, ему может представиться редкий шанс подготовиться к научной деятельности, осуществить свою давнюю мечту – принести пользу российской и мировой науке, и этим шансом он решил воспользоваться.

Год 1864. Служба в Варшавском юнкерском училище

Новые знакомства в научном мире. Оформление первого учебного пособия

В январе 1864 – училище вновь открыто под новым наименованием – Юнкерское училище войск Царства Польского. В целях улучшения места пребывания училище переведено в дом Эккерта, на Крахмальной улице. К лету 1864 в училище было 87 юнкеров.

С 1 января 1865 – согласно Высочайшего повеления, для комплектования пехотных войск Варшавского военного округа, Юнкерское училище войск Царства Польского преобразовано в Варшавское пехотное юнкерское училище. Число обучающихся юнкеров и вольноопределяющихся было определено в 200 человек, составляющих в строевом отношении одну роту. Училище размещено по адресу – ул. Сенаторская 13/15, во Дворце Примаса в Варшаве. Начальником училища назначен подполковник Василий Петрович Акимов, – боевой офицер[88]88
  В августе 1862 – из-за Польского восстания (1863–1864) училище переведено в г. Лович (польск. Łowicz). В ноябре 1863 – училище переведено в г. Варшаву и размещено в Дворце Замойских (польск. Pałac Zamoyskich). При этом все юнкера, за отличия в делах против мятежников, произведены в офицеры; курс временно прекращён. В период с 1861 по 1863 годы выпущено в офицерском звании до 140 человек.


[Закрыть].

Николай Михайлович отправился в Варшаву, чтобы похлопотать о поступлении на службу в тогда только что открывшееся военное учебное заведение. Здесь он встретил своих бывших товарищей по Николаевской академии генерального штаба: офицера л. – гв. гусарского полка М. В. Лауница и Н. В. Желтухина, отец которого был инспектором военно-учебных заведений. При их содействии, и при посредстве начальника училища В. П. Акимова, а также помощника начальника штаба Варшавского округа генерала Д. И. Черницкого он, 1 декабря 1864 года, был назначен взводным офицером.

Здание, в котором располагалось Варшавское юнкерское училище

Здесь он отвечал за библиотеку и преподавал историю и географию, что давало ему глубже изучать предметы и быть в курсе всех научных открытий.

У Николая Михайловича сформировался свой круг друзей: офицеры генерального штаба М. Лауниц и Н. Желтухин, начальник училища В. Акимов, инженер-капитан Энгель, И. Фатеев и др. Он читал публичные лекции по истории географических открытий трёх последних столетий, где иногда на его лекциях присутствовали профессора Варшавской Высшей школы[89]89
  Н. М. Пржевальский. // Путешествие в Уссурийском крае. 1867–1869 гг. С. 1.


[Закрыть].

Ему удалось встряхнуть юнкеров, вывести их из умственного оцепенения и уничтожить у них апатичное отношение к наукам и проявить к ним интерес. И в этом отношении метод преподавания Николая Михайловича отличался своеобразной наглядностью, являлся в высшей степени оригинальным. Как он сумел примениться его к своим ученикам, внушить им стремление к развитию и пробудить дремлющие умственные силы, – раскрыло в Пржевальском несомненный педагогический талант[90]90
  А. В. Зеленин. // Путешествия Н. М. Пржевальского.1899 г. С. 39.


[Закрыть].

Комната дежурного офицера в юнкерском училище

Здесь судьба Н. М. Пржевальского сделала крутой, почти сюжетный, поворот и привела его к родным корням – к полякам, занимающимся творческими исследованиями, чьи уникальные начинания внесли немалую лепту в русскую и мировую науку в исследование Уссурийского края и Сибири в целом.

Изучая научную деятельность путешественника, его становление в начале творческого периода жизни, невольно приходишь к выводу, что на протяжении многих десятилетий у нас не было принято глубоко рассуждать о роли поляков, служивших России, об их вкладе в укрепление обороны и научного величия державы. Данной темы в нашей истории касались вскользь, и, как правило, подчёркивали случайный характер такой службы. Между тем вклад поляков, которые до 1917 года были вторым по численности народом империи, после русских, в дело российской государственности, военного строительства, науки и культуры довольно значителен.

И в Варшаве поляки оказали существенное влияние на становление Пржевальского, как военного и учёного-исследователя. Варшавский период службы, по его воспоминаниям, был для него счастливейшим. Из скучного и безотрадного застоя, из закостеневшего общества, он очутился в городе, располагающем научными средствами, среди товарищей по академии и людей образованных, чем он непременно решил воспользоваться.

Предыдущая служба и стремление не затеряться в толпе, выработали в нем самостоятельность и твёрдость характера. Недостаток средств в юные годы службы ограничил его потребности и заставил довольствоваться тем малым, не допускать в себе никаких привычек, – транжирить и существовать тем, что есть. Его живой, впечатлительный и пытливый ум привык сравнивать и обобщать все окружающее. Всегда весёлый и шутливый он привлекал к себе внимание и был одинаково любим, как товарищами, так и юнкерами. Последние его уважали за то, что он всегда внимательно и заботливо относился к ним и их трудам.

В течение короткого пребывания в училище, Николай Михайлович успел сформировать прекрасную библиотеку и ко времени отъезда из Варшавы, Пржевальский собрал около 1000 книг. Он с интересом руководил чтением юнкеров и смотрел на них как на своих детей, приспосабливался в общении к их возрасту, подготовке и стремился их развивать. Исполняя должность делопроизводителя, заведуя библиотекой[91]91
  Заведующий библиотекой Главного штаба А. С. Лацинский в своей работе «К предстоящему 100-летию библиотеки Генерального и ГШ». (Краткий очерк возникновения библиотеки, развития и современного состояния. СПб.,1906. С.96.) особо отметил Н. М. Пржевальского, как офицера, внёсшего большой вклад в развитие военных библиотек и военной науки в целом.


[Закрыть] и читая лекции по двум предметам, Пржевальский почти постоянно находился в стенах училища.

Велика была заслуга такого лектора, который умел вести дело так, что на его лекции собирались юнкера из соседних отделений училища. Это обстоятельство возбуждало зависть и неудовольствие других преподавателей, жаловавшихся начальнику училища, в самых комических формах, что он отбивает у них слушателей. Пржевальский по этому поводу писал:

«Здесь в течение двух лет и нескольких месяцев я в уверенности, что рано или поздно, но осуществлю заветную мечту о путешествии, усиленно изучал ботанику, зоологию, физическую географию и пр., а в летнее время ездил к себе в деревню где, продолжая те же занятия, составлял гербарий. В то же время читал я публичные лекции в училище, и написал учебник географии для юнкеров… Вставал я очень рано и почти все время, свободное от лекций, сидел за книгами»[92]92
  Пржевальский Н. М. // Автобиографический рассказ, C. 481.


[Закрыть].

Для адаптации к юнкерскому восприятию, Пржевальский составил краткий учебник географии, который вначале литографировался, а потом уже был напечатан под заглавием: «Записки всеобщей географии по программе юнкерских училищ».

Впоследствии, когда Пржевальский стал знаменитым, по его «Учебнику всеобщей географии», написанному именно в Варшавском юнкерском училище, и изданном для юнкеров, применялось как учебное пособие для студентов Пекинского университета.

Содержание курса делилось на 2 раздела: география физическая и география политическая. Физическая география излагалась в 6 главах, которым предшествовала короткая глава «математической географии». В целом язык, которым преподносился материал, был ясный, точный и сжатый[93]93
  Каратаев Н. М. // Н. М. Пржевальский, первый исследователь природы Центральной Азии. Москва; Ленинград: Изд. Ан СССР, 1948. С. 20.


[Закрыть].

Почти каждую свободную копейку он вкладывал на приобретение научных книги даже, когда у него не было денег, он брал книги в долг в магазине Д. Е. Кожанчиковакуда заходил почти ежедневно.

Не останавливаясь на достигнутом, он с большим усердием принялся за восполнение пробелов в познании естественных наук. Ведь теперь к его услугам были и книги, и пособия, и главное – общество учёных естествоиспытателей, имеющих профессиональные навыки и солидную научную базу.

Там же в Варшаве Пржевальский много занимался историей, а также тщательно изучал географию Азии по Гумбольдту и Ритгеру. Лучшим историком он считал Иоганна Шерра. Только в субботние вечера Николай Михайлович позволял себе отдых от занятий. Дома у него обычно собирались преподаватели юнкерского училища, студенты естественного факультета «Главной школы», профессора. Обладая огромной эрудицией он, как правило, захватывал инициативу в разговорах и всегда был в центре жарких споров и дискуссии.

Излагая какой-нибудь материал, он умел пробудить в своих учениках тягу к знаниям, так что многие из них поступали впоследствии в университет, земледельческую академию и т. п., результат красноречивый, если мы примем во внимание, что в юнкерское училище поступали молодые люди, скорее бежавшие от науки, чем стремившиеся к ней.

Для получения практических навыков в изучаемых науках нужны были опытные знатоки – профессионалы своего дела, и в этом ему необыкновенно повезло. Судьба свела Н. М. Пржевальского с выдающимися личностями того времени: польским ботаником, кандидатом естественных наук Ежи Александрович (Jerzy Aleksandrowicz) и зоологом Владислав Тачановский (Wladislaw Taczanowski).

Александрович в начале своей научной деятельности преподавал ботанику, зоологию и сравнительную анатомию, позже минералогию в школах Варшавы, а также других школах Польши. Он был профессором ботаники в бывшей Варшавской медико-хирургической академии, затем в «Главной школе» и, наконец, читал эти же самые предметы в позднее открывшемся Варшавском университете.

Пребывая на посту директора Варшавского ботанического сада в 1864–1878 годах, Александрович с большим усердием привёл его в надлежащий порядок. Он основал образцовый помологический сад на территории Агрономического института в Маримонте, в окрестностях Варшавы, в 1864 году, где проводил фенологические[94]94
  Фенология – наука, изучающая закономерности сезонного развития растительного и животного мира в зависимости от факторов внешней среды.


[Закрыть] и цветочные исследования.

Здесь Н. М. Пржевальский с ним и познакомился, постоянно посещая учёного, закрепляя у него приобретённые из книг сведения о растениях. Польский учёный-практик обучил его сбору, этикетированию и сушке растений, а также монтированию гербарных листов и хранению гербарных коллекций. Данные навыки в дальнейшем помогли будущему путешественнику в его работе по исследованию флоры Центральной Азии и Уссурийского края.

Среднерусскую флору Николай Михайлович изучал очень основательно, составляя гербарии из растений Смоленской, Радомской и Варшавской губерний.

Но для приобретения знаний по изучения фауны Пржевальский нуждался в подготовленном специалисте, имеющем опыт изготовления чучел животных и птиц. И он основательно принялся за изучение орнитологической и маммологической фауны Царства Польского и других стран. В этом помог В. Тачановский, преподавший ему полезные сведения по данной науке, а главное зоолог обучил его на практике профессионально набивать чучела и препарировать птиц. Драгоценным приобретением оказалось впоследствии это искусство для путешественника, собравшего замечательные коллекции, обогатившие мировую науку. Тем более, что к тому времени графы Браницкие[95]95
  Граф Александр Владиславович Браницкий (1821–1877) – польский путешественник, энтомолог, ботаник, коллекционер, меценат. Собранные в путешествиях коллекции передал в дар Зоологическому кабинету Главной Варшавской школы.


[Закрыть], совершившие путешествия в 1863 году, доставили Тачановскому богатый научный материал, который он обобщил и получил возможность написать обширные сочинения о птицах Сибири[96]96
  Книги В. Тачановского: (Notiz Uber die ost sibirischen Numenuis-Arten; Faune ornithology que de la Sibirie Orientale, Санкт-Петербург 1891 1894). Сравнительный обзор орнитологической фауны Средней Европы и Юго-Восточной Сибири.


[Закрыть] что очень заинтересовало Пржевальского и помогло ему в изучении животного мира этого края.

Годы спустя, Пржевальский часто посылал ему из глубин Азии, различные образцы для зоологического музея (университета Варшавы), куратором которого в последнее время был польский профессор. С ним он поддерживал постоянные отношения, как в начале своей учёной карьеры, так и до конца своей жизни часто обращался к нему за советами[97]97
  Zbigniew J Wojcik, Николай Пржевальский в Варшаве, «Географический журнал» (географический журнал), т. 49/3, стр. 324–326.


[Закрыть]. В своей автобиографии, он вспоминал:

«В 1875 году я встретился со старым другом Taczanowski в Варшаве, где в тихом уголке музея проводил с ним часы в беседах, вспоминая старые времена и восхищаясь его коллекцией птиц[98]98
  В основном собраны в Сибири Дыбовским и его коллегами – Z.W., там же.


[Закрыть]. Многие редкие виды, из них были так же присланы мною»[99]99
  Polscy badacse Siberii, Warszawa 2008 (стр.36).


[Закрыть].

Владислав Тачановский, стал хорошим приятелем Николая Михайловича, много сделавшим для расширения его кругозора. Он убедил его трезво посмотреть на вещи и оставить мечты об экспедиции в Африку. Ведь эта далёкая мечта требовала слишком значительных средств, которых у Пржевальского не было. Он же и посоветовал обратить внимание Пржевальского к Азии: здесь тоже открывалось богатое поле для исследований, и путешествие казалось более реально осуществимым.

Общаясь с Пржевальским в Варшаве, учёный теоретически и на практике подготовил его к первому научному путешествию по Уссурийскому краю. Именно в данной экспедиции в дальнейшем раскрылся талант Н. М. Пржевальского как географа, путешественника, ставшего гордостью русской науки[100]100
  Zbigniew J. Wojcik // «Mikolaj Przewalski podroznik» (S.165) печатается по ссылке на «M. Przewalski. Autobiografia». (S.16).


[Закрыть].

«После достойного участия в трудах редакционных комиссий по крестьянскому делу в России, военный министр Д. Милютин, в 1863 году, призван был к составлению законов, которые должны были переродить Польшу, вызвать из ничтожества массы ее сельского населения и связать как их, так, по мере возможности, и другие не прямо революционные сословия поляков с Россией.

Задача была трудная. Первым делом его было нейтрализовать революцию политическую, но не жестокими реакционными мерами, не казнями и ссылками, а коренными экономическими и социальными преобразованиями. Этому соответствовали указы 19 февраля 1861 года о наделении крестьян землями на счёт шляхты и об устройстве самоуправления в сельских общинах, причём паны-революционеры, вчера ещё распоряжавшиеся поселянами как „быдлом“, очутились в прямой зависимости от этого быдла, успевшего притом скоро доказать, что оно способно вести общественные дела.

Для проведения в жизнь этих радикальных законов Милютин умел составить надёжную фалангу молодых деятелей, которые глубоко прониклись величием своего призвания и исполнили свою задачу добросовестно и с энергией. Их благородной, честной деятельностью русское имя впервые было высоко поднято среди поляков, которые только что в течение нескольких лет унижали все русское»[101]101
  М. И. Венюков. // «Исторические очерки России». Удержание окраин: Польша, Украина, Бессарабия, Новороссия, Крым. C. 4.


[Закрыть].

Как известно, с 1863 г. до второй половины 1864 г. в Сибирь прибывает новый контингент интеллигентных людей с европейским менталитетом и образованием. В основном в Российскую глубинку попадали ссыльные каторжане или поселенцы. Не желая прерывать свою научную деятельность, они старались быть полезными стране, осудившей их на скитания. Что парадоксально, но именно в условиях изгнания польские деятели науки сумели добиться наиболее эффективных результатов своих трудов и смогли сделать уникальные в мировом масштабе научные открытия.

Кем бы они стали, если б остались на Родине? Поэты – сочиняли бы посредственные стихи, предприниматели – были бы хорошими хозяевами, каких много, учёные, деятели науки – стали бы самое большее преподавателями в каком-нибудь заурядном университете или учителями в средней школе? А Сибирь, в итоге, волей судьбы стала для них, и вообще для самых талантливых естествоиспытателей, – не только местом ссылки и каторги, но также той землёй, где особый восторг вызывала уникальная природа этого чудного края. Благодаря своей стойкости и необычайной увлечённости работой, которой они занимались, думая о благе непознанных земель России, они смогли максимальным образом и в относительно короткий период времени совершить открытия невиданного до того времени масштаба[102]102
  Brzek G. // Benedykt Dybowski. Zycie i dzielo. Warszawa-Wroclaw, 1994.Wyd II. Uzupelnione I rozszerzone. S. 40.


[Закрыть].

В их числе – доктор медицины и хирургии, профессор Главной Варшавской школы биолог и врач Бенедыкт Дыбовский (Benedykt Tadeusz Dybowski-польск.), орнитолог Виктор Годлевский (Wiktor Godlewski-польск), а также геологи Иван Дементьевич Черский (Jan Stanislaw Franciszek Czerski-польск).

Пржевальский пользовался услугами польского изгнанника А. Л. Чекановского – выдающегося геолога Сибири, (Геолог, палеонтолог, географ, картограф, путешественник вёл метеорологические и геологические исследования), который в 1874 году польский учёный подготовил монографию о геологической структуре изучаемых районов, сопроводив ее геологической картой.

Большую помощь в науке оказал И. Д. Черский. Геолог, палеонтолог, географ, зоолог, метеоролог, археолог, этнограф, исследователь, путешественник. В 1871 году переселился в Иркутск, где начал первые исследования, главным образом под руководством Александра Чекановского. Благодаря помощи другого ссыльного, Дыбовского, он стал библиотекарем Сибирского отделения Императорского Русского географического общества в Иркутске, а также хранителем и консерватором его музейных коллекций.

Что касаемо другого участника исследований Годлевского (естествоиспытатель, орнитолог, аграрий, коллега по науке), тот вместе с Дыбовским участвовал в экспедициях на Байкал и в Сибирь. Он также пересылал в Зоологический кабинет в Варшаву многочисленные образцы сибирской фауны, используемые в дальнейшем Пржевальским для её изучения. Ссыльные поляки не только активно вели научные исследования, но и сотрудничали с музеями Сибири. На их знаниях и энтузиазме работали Минусинский, Иркутский, Енисейский и другие музеи[103]103
  Кон Ф. // Исторический очерк Минусинского местного музея за 25 лет (1877–1902 гг.) Казань, 1902. С. 79.


[Закрыть].

Одной из центральных фигур в группе польских учёных – ссыльных, несомненно, являлся Дыбовский. Врач, зоолог, природовед, лимнолог[104]104
  Наука, изучающая озёра, гидрологию.


[Закрыть], путешественник, первооткрыватель, педагог, пропагандист теории эволюции Дарвина и языка эсперанто. В 1862 г. в Варшавской Главной школе он был адъюнктом на кафедре зоологии и сравнительной анатомии. В последующие месяцы и годы, находясь в ссылке, он менял место своего пребывания (в 1869 г. добрался даже до Владивостока), но везде старался проводить научные исследования, особенно в области зоологии. Все ссыльные учёные, находящиеся в изгнании поддерживали связь с Варшавой, а также многие сотрудничали с Пржевальским.

В ведение Варшавского зоологического кабинета (музея) поступали многочисленные коллекции забайкальской фауны, отправленной с 1865 года, профессором Дыбовским, который изготавливал чучела и отправлял их в Варшаву для научной обработки и для профессиональных исследований профессору Тачановскому. Последний занимался их научной обработкой и охотно делился достигнутыми результатами с Пржевальским, что помогло ему в дальнейших исследованиях Центральной Азии.

Поразительно, что судьба свела Пржевальского с Дыбовским в Иркутске в 1869 году, когда польский изгнанник находился там на поселении. В мемуарах бывшего профессора зоологии Варшавской школы остались тёплые воспоминания о польском соотечественнике из Смоленска. Он отметил, что Николай Михайлович никогда не подчёркивал своего польского происхождения, т. к. считал, что звучание его фамилии говорит само за себя. Профессор восхищался качествами его характера, стремлением к главной цели, – исследованию неизвестных природных территорий[105]105
  Вуйчик З. // Александр Чекановский. «Очерки о людях…» Люблин.1982 г.


[Закрыть].

Итак, двухлетнее пребывание Пржевальского в Варшаве являлось хорошей теоретической подготовкой к путешествиям, и появившаяся перспектива экспедиции в Уссурийский край стала практической школой, в которой он смог испробовать свои силы и приобрести необходимый опыт для дальнейших своих открытий. Позже, находясь в Уссурийском крае он, вспоминая о Варшаве, писал:

«Поклонитесь от меня всем моим ученикам, когда в сентябре они опять соберутся в школу; скажите им, что на далёком Востоке я всегда помню о них». «Передайте им мою просьбу: если будут снимать группу, так же как в прошлом году старший класс, то я прошу их прислать мне один экземпляр. Это будет для меня дорогой подарок. Также передайте от меня преподавателям, чтобы они прислали мне свои обещанные карточки»[106]106
  Н. Ф. Дубровин. // Пржевальский. (Из письма И. Л. Фатееву от Н. М. Пржевальского 23мая 1867 года) C.54


[Закрыть].

В марте 1866 года генерал Черницкий Д. И., уважавший Пржевальского за рвение в службе, отправил докладную записку главному начальнику военно-учебных заведений, генерал-адъютанту Исакову Н. В., в которой просил о командировании штабс-капитана Пржевальского в Туркестанский край, для перевода впоследствии в Генеральный штаб.

«Офицер этот, прибавлял Черницкий, при обширных познаниях в географии, истории и статистики будет весьма полезен для составления статистического обозрения новых областей в Средней Азии, до сих пор ещё мало исследованных».

Ходатайство Черницкого было передано начальнику Главного штаба графу Гейдену при следующей записке Исакова:

«Вот, любезный граф Федор Логгинович, просьба Черницкого из Варшавы о Пржевальском. Я его видел в преподавании; он, кажется, очень способный и бойкий офицер; он желает деятельности и не может ее там удовлетворить».[107]107
  Н. Ф. Дубровин. // Н. М. Пржевальский. С. 46. (в докладной записке от 12-го марта 1866 г. Арх. Главн. Штаба, дело канцелярии Л. 82.).


[Закрыть]

Прошло восемь месяцев и Николай Михайлович, не получая никакого ответа, упорно инициировал свою просьбу. В октябре, начальник штаба Варшавского округа генерал-лейтенант А. Ф. Минквиц просил о причислении штабс-капитан Пржевальского к Генеральному штабу и о назначении его, если не в Туркестанский округ, то в войска, расположенные в Восточной Сибири[108]108
  Здесь идёт речь об отношении генерала Минквица в ГШ, 20-го октября, N 6,582. Сибирский округ первые образован в соответствии с Указом императора Александра II от 6 августа 1865 года под названием Западно-Сибирский военный округ. В его состав вошли территории Тобольской и Томской губерний и Акмолинской и Семипалатинской областей.


[Закрыть] При этом, два дня спустя, Черницкий докладывал Г. В. Мещеринову:

«Зная лично этого офицера с весьма хорошей стороны, я, независимо сделанного представления, считаю долгом и со своей стороны покорнейше просить ваше превосходительство о причислении названного офицера, тем более, что он вполне соответствует условиям службы в Генеральном штабе»[109]109
  Помощнику начальника ГШ, в письме от 22-го октября, за № 6, 502.


[Закрыть].

Так как Пржевальский был выпущен из академии на льготных условиях, по второму разряду, и не сдавал выпускной экзамен, в высшем органе управления Армией возник вопрос, будет ли офицер соответствовать всем условиям службы в Генеральном штабе? Сомнения рассеял начальник академии генерал Леонтьев, – охарактеризовав Николая Михайловича, что в течение двухлетнего пребывания в академии Пржевальский был известен как способный и усердный офицер.