Текст книги "Че Гевара. Революция длиною в жизнь. Часть 2"

Мало я видел ораторов за свою жизнь, сопоставимых по воздействию на умы, равных Фиделю Кастро. Эмоциональная, выверенная речь без бумажки, захватывает с первых секунд его выступления. Говорил Фидель с паузами, спокойно, не торопясь, как человек, сознающий, что времени ему хватит. У него высокий голос, энергичные порывистые жесты. Во время разговора покачивал головой, словно стремился сделать еще более убедительной свою речь.

Он мог говорить часами, и все слушали, внимая каждому его слову. Если у нас принято, что бы соблюдался регламент: доклад, потом перерыв или перерыв через каждый час работы форума, то на Кубе нет никаких перерывов, если тебе нужно выйти покурить, допустим, то выходишь, когда тебе необходимо. Но когда выступал Фидель, движений в зале было очень мало, все слушали своего Главного Команданте Кубинской революции (Comandante en Jefe Comandante de la Revolución).

«Американо империалисто..!», – активно жестикулируя руками Фидель громил империализм США в своих выступлениях. И заканчивал, как и все ораторы на политических мероприятиях на Кубе словами: «Patria o muerte! Venceremos!» (Родина или смерть! Мы победим!), ставшими символом революции, после того как прозвучали в речи (7 марта 1960 г.) Фиделя Кастро Рус на кладбище «Колон» в Гаване. Это случилось во время похорон пассажиров парохода «Кувр», который доставил на Кубу боеприпасы, закупленные кубинским правительством в Бельгии.

4 марта 1960 года в гаванском порту этот пароход был взорван диверсантами, заминировавшими судно.

Первая встреча Фиделя и Че произошла 9 июля 1955 года (в некоторых источниках – 7 июля), когда Аргентина праздновала провозглашение независимости. Она состоялась в доме 49 по улице Эмпаран в Мехико в квартире кубинки Марии Антонии Санчес, состоявшей замужем за мексиканцем.

Фидель Кастро за трибуной.

Поздоровавшись, Фидель сразу приступил к делу:

– Мне уже очень многое порассказали о вас, Че. Да-а, во-первых, с Днём независимости Аргентины, так уж совпала эта дата с нашей встречей, наверное, это хороший знак!

– Грасиас, спасибо, амиго, спасибо, друг! – Че Гевара протянул руку для приветствия.

Ночь прошла в обсуждении судьбы Латинской Америки, которую почти целиком поработили янки. Потом плавно перешли к подробностям предстоящих боевых действий в кубинской провинции Орьенте.

Фидель сидел и смотрел на собеседника: «Че имеет более зрелые по сравнению со мной революционные идеи. В идеологическом, теоретическом плане он явно более развит. По сравнению со мной более передовой революционер».

– Знаешь Че, я смотрю, ты очень сильно симпатизируешь Советскому Союзу, так вот, произошла у меня встреча здесь уже с представителем советской разведки – Н.С. Леоновым, как я понял, он работает в резидентуре КГБ в Мехико, правда она носила личный характер. (Данные по сведениям английского историка Кристофера Эндрю и бывшего полковника КГБ Олега Гордиевского, перебежавшего на Запад). Но я доволен разговором!

– Ух ты, Фидель, вот это да! Это очень хорошо иметь связь с такой державой как СССР!

– Да, я тоже так думаю, Че!

– Фидель, какие вы ставите перед собой главные цели после революции?

– Учитывая особенности нашей страны, в первую очередь, будем проводить аграрную реформу. Это самое тяжёлое наследство, которое нам достанется, и этот вопрос будем немедленно решать. Нужно будет накормить людей! Во-вторых, и этот вопрос повсеместно стоит по всей Латинской Америке, это вопрос о национализации собственности американских империалистов! Наверное, самый трудный, так как вряд ли янки всё добровольно отдадут.

Они беседуют всю ночь и приходят к единому мнению практически по всем вопросам. На рассвете Фидель предлагает Эрнесто принять участие в экспедиции, которая должна освободить Кубу от произвола Батисты.

– Так что мы вас зачисляем врачом в отряд будущей экспедиции, товарищ, Че Гевара. Будем напряжённо готовиться к выступлению!

Уже лёжа в постели под утро, Че Гевара прокручивал в уме весь разговор с Фиделем: «Умница, глыба, исключительный, исключительный человек Фидель!»

– Ну, да, исключительный! – Че Гевара потянулся, осмотрелся.

Шоу кабаре было в самом разгаре. Некоторые уже танцевали в такт музыке в проходах. Одна красивая пара, обнявшись, стояла недалеко от его столика, застыв в поцелуе, руки юноши соскользнули по спине партнёрши на её выпуклые ягодицы. – Да, там есть куда положить руки, – усмехнулся Че и позвал принятым свистом-звуком на Кубе официанта, – Пс-с-с! Пс-с-с!

Надо признаться, что на слова с призывами подойти, они не реагируют, не обращают на них внимания, и видно даже не слышат в беготне между столами. Один из присутствующих посетителей, видно иностранец, перед этим долго упражнялся в попытках подозвать официанта, но всё оказалось тщетным, пока ему не подсказали, и не показали действенность «волшебных звуков», когда официант, услышав данный «свист», поднял голову и сразу подошёл, вызвав удивление у иностранца.

Команданте долго вызывать официанта не пришлось, тот, как будто, ждал, что он позовёт его и готовился к этому.

– Ещё один «Атуэй», por favor, пожалуйста! – Че Гевара осветила белозубая улыбка.

Через некоторое время после встречи Че с Фиделем, в Аргентине произошел военный переворот. Интерпретировав заявление Ватикана, как свое отлучение от церкви, Перон призвал к митингу в свою поддержку на Пласа-де-Майо. А когда толпа собралась, руководство военно-морских сил послало несколько самолетов военно-морской авиации, и те, пролетая на малой высоте, сбросили бомбы прямо на площадь. Триста шестьдесят четыре человека погибли и сотни получили ранения. Дни Перона были сочтены. Чаша терпения военных переполнилась. 16 сентября Перон бежал в Испанию через Парагвай.

– Вы только послушайте, что он пишет! Вы только послушайте, что он пишет! – отец Че Гевара Эрнесто Линч, ярый противник Перона, бежал по улице Араос, размахивая письмом Эрнесто. Сказать, что он был в бешенстве, значит не сказать ничего.

Че Гевара, после изгнания Перона, написал письмо домой, которое было полученное в октябре 1955 года. В нём Эрнесто осудил произошедшие события, но не потому, что он был перонистом, а потому, что думал, что Перон, по крайней мере, мог противостоять империалистам-янки и был меньшим злом по сравнению с военными. Но отец, как видим, понять это не захотел.

Новые власти предложили эмигрантам – противникам Перона вернуться в Буэнос-Айрес. Рохо и другие аргентинцы, жившие в Мехико, потянулись домой. Они предлагали Че ехать с ними, но Че отказался. Он не верил в возможность революционных изменений в Аргентине, теперь все его мысли были заняты только одним – предстоящей экспедицией на Кубу.

«Между тем эта экспедиция пока что существовала только в проекте. Чтобы ее воплотить в жизнь, было необходимо проделать гигантскую работу: достать деньги, много денег, собрать в Мексике будущих участников экспедиции, обеспечить питанием, проверить и законспирировать их. Организовать их в отряд. Подготовить отряд к партизанским действиям. Приобрести оружие, корабль. Обеспечить поддержку отряду на острове. И осуществить сотни других больших и малых дел. И все это приходилось делать в условиях строжайшей конспирации, скрываясь от батистовских ищеек, от агентов доминиканского тирана Трухильо, опасавшегося, как бы успешное восстание против Батисты на перекинулось и на его вотчину», – так описывает предстоящие задачи группы Фиделя Иосиф Лаврецкий в книге «Путь к «Гранме». К слежке за Фиделем Кастро подключились и США, данная задача была поставлена послу в Мехико Роберту С. Хиллу, фамилия которого мелькала в нашем повествовании при событиях в Гватемале. Только из этого можно понять, что задачи стояли огромные.

Сразу встала проблема найти специалистов по обучению участников экспедиции практике ведения партизанской войны. И здесь на первом этапе пригодились знакомства хозяйки конспиративной квартиры Марии-Антонии. Она знакомит Фиделя с другом своей семьи – мексиканцем Арсасио Ванегасом Арройо, хозяином небольшой типографии. В ней начинают печатать денежные боны, манифесты и другие документы «Движения 26 июля». Узнав, что к тому же Арсасио является спортсменом, занимавшимся борьбой, Фидель предложил ему взять на себя физическую подготовку будущих участников экспедиции «Гранма». Тот с удовольствием согласился. Он стал совершать с будущими бойцами длительные походы по горной местности, учить их дзюдо, нанял зал для занятий легкой атлетикой. «Кроме того, – вспоминает Арсасио, – ребята слушали лекции по географии, истории, о политическом положении и на другие темы. Иногда я сам оставался послушать эти лекции. Ребята также ходили в кино смотреть фильмы о войне».

Кастро перебрался на загородную ферму, принадлежавшую старому товарищу легендарного Панчо Вильи. На этой ферме и сформировался небольшой революционный отряд. Заговорщикам удалось приобрести пятьдесят пять винтовок с оптическим прицелом и даже получить официальное разрешение на стрелковые тренировки в загородном клубе.

– Так, товарищи, сегодня у нас очередное занятие по стрельбе из винтовки, надеюсь никому уже не нужно объяснять важность умения поразить врага и поразить с первого выстрела, – Фидель Кастро, сам отличный стрелок с большим опытом, учил стрелять из винтовок других участников будущей экспедиции.

Фидель посмотрел на, стоящих перед ним, будущих бойцов отряда:

– В целом большинство справляется с упражнением и справляется на отлично. Сегодня лучшие по стрельбе начнут тренировку по движущей мишени, – Все стали удивлённо переглядываться, где интересно эти движущие мишени, что на сегодня придумал Фидель?

А тот продолжал:

– Упражнение будет выполняться с расстояния двести метров, а по неподвижной, но уменьшенной в размере – с шестьсот метров! Проверим быстроту, реакцию стрелка, а значит готовность к боевым действиям. Прошу выдвинуться на исходную, выполняющих задачу!

Стрелки заняли положенные места для стрельбы.

Вдруг, стоящие за стрелками члены отряда, грохнули от хохота! Впереди, в метрах двухстах, выскочил баран и как ошалелый бросился со всех ног. Вот она оказывается какая у Фиделя движущая цель! Прозвучали выстрелы, и баран, подлетев в прыжке вверх с высокого холма, сражённый на лету пулями, кувырком упал на землю.

Кто-то из стоявших промолвил в слух:

– Сегодня хороший ужин ожидает всех, главное не наесться пуль!

Дальше пошла стрельба по тарелкам, расположенным в шестистах метрах от стрелков, а на финише занятий, его кульминацией, стали стрельбы по бутылкам, стоящим в тридцати сантиметрах от добровольцев из числа отряда.

Но этого, конечно, было мало, нужен был военный специалист. И случай подвернулся. Фидель Кастро нашел его в лице бывшего полковника испанской армии Альберто Байо, закончившего военное училище, воевавшего в Марокко. Байо также служил в Иностранном легионе, потом стал авиатором. Дон Альберто был разносторонней личностью, занимался и литературной деятельностью: писал стихи и рассказы из солдатской жизни. Когда началась гражданская война, Байо встал на сторону народа и храбро сражался с франкистами. Он участвовал в десанте на остров Мальорку, захваченный франкистскими мятежниками, руководил подготовкой партизанских групп и отрядов. В 1955 году Байо выпустил в Мехико своеобразное учебное пособие под названием «150 вопросов партизану». Это сочинение было своего рода энциклопедией партизанской науки и отвечало на многие непонятные вопросы в этой сфере. Правда с ним пришлось поторговаться в вопросе цены за обучение, но он оказался настолько свойским парнем, что по началу сбавил в два раза цену, но потом не только не взял ни гроша от своих юных друзей, но даже продал свою мебельную фабрику и вырученные деньги передал ученикам. И вскоре, для успешного проведения занятий, дон Альберто покупает гасиенду «Санта-Росо», расположенную в гористой, поросшей диким кустарником местности в тридцати пяти километрах от столицы. Туда перебазировались участники отряда Фиделя, в их числе и Эрнесто Гевара, которого Фидель назначает «ответственным за кадры» в «университете» полковника Байо, а по существу – комендантом своего лагеря. Началась усиленная подготовка будущих партизан. Это уже была настоящая работа по подготовке к будущей операции.

Товарищи добровольцы! – Байо посмотрел на стоявших перед ним будущих бойцов, вглядываясь в лица. Пройдёт время, и они прославят на века свои имена, но это будет потом, а пока ему предстоит сделать из них профессионалов-партизан для того, чтобы в дальнейшем, в боевой обстановке минимизировать потери, – У меня создаётся впечатление, что некоторые чувствуют себя так, будто приехали на прогулку, это мнение я очень быстро изменю! Я не допущу, чтобы из-за халатного отношения к занятиям, потом гибли в бою ваши товарищи, всем понятно!

Не совсем стройные голоса ответили согласием. Вечером по всему периметру «Санта-Росо» лежали, сидели, упластавшиеся после занятий, будущие участники экспедиции.

– А «профессор» из нас жилы вытащит! – Байо, в целях конспирации стали именовать «профессором английского языка», – или мы сдохнем, или станем непобедимыми у него!

– Это точно! – вторил ему сосед, – А вон и наши «передовики»! – Последняя группа, отставших в ходе занятий членов отряда, подходила к лагерю, навьюченная оружием, вещмешками, палатками и падала вповалку.

Байо заставлял делать длительные, изнурительные переходы в любую погоду, в любое время суток. Он был неутомим и строг со своими подопечными, требовал от них строжайшей дисциплины, физической закалки и воздержания от алкоголя. Некоторые добровольцы ворчали, что чувствуют себя чуть ли не монахами-отшельниками. Но Байо был неумолим. С утра до вечера тренировки, тренировки до пота, до мозолей, порой кровавых. Тренировал и верил, что они обязательно победят: учил стрельбе, чтению карты, маскировке, взрывным работам. Они метали гранаты, несли караульную службу. Это уже было не то разношерстное войско восставших против Батисты и штурмовавших казармы Монкадо людей, это была сила, становившаяся день ото дня, всё более сплочённым воинским подразделением, способным решать любые задачи. Удовлетворённый результатами учёбы, Байо планирует закончить учебу к середине 1956 года.

Че был самым дисциплинированным бойцом, лучше всех выполнял поставленные задачи. Байо, входе занятий, ставил отметки своим ученикам, Че у него всегда удостаивался высшей оценки – 10 баллов. «Мой самый способный ученик», – говорил о нем с уважением бывший полковник испанской республиканской армии.

Че не только сам учился, но и учил своих товарищей. Как врач отряда, он учил лечить переломы, делать перевязки и инъекции. Причем предлагал себя товарищам в качестве «подопытного кролика». В ходе «практических» занятий он получил свыше ста уколов – по одному или больше от каждого из них.

Но тут разразилась гроза: мексиканское правительство отреагировало на просьбу Батисты арестовать группу «М-26-7» (так себя называли повстанцы). 28 июня 1956 года федеральная полиция окружила гасиенду.

Фидель понял, что вырваться им не удастся, и чтоб сохранить людей вышел перед своими соратниками:

– Друзья! Драться мы будем на Кубе! А пока прошу последовать сегодня за мной.

Тридцать человек, в том числе и Че Гевара, были арестованы и заключены в тюрьму «Мигель Шульц» – место заключения эмигрантов.

Печать радостными заголовками сообщила об аресте кубинских заговорщиков. Кубинские газеты, раболепствуя перед тираном, писали в связи с этим, что мексиканская полиция имеет доказательства, что Фидель Кастро не только член коммунистической партии, но и тайный руководитель Мексикано-советского института культуры.

Как потом выяснилось, в ряды отряда проник батистовский шпион Венерио, который и сдал их полиции. 26 Июня в мексиканской газете «Эксельсиор» был опубликован список арестованных – среди них выделялось имя Эрнесто Гевары Серны, как опасного «международного коммунистического агитатора», подвизавшегося ранее в Гватемале чуть ли не в роли «агента Москвы» при президенте Арбенсе.

«Мы никогда не теряли своей веры в Фиделя Кастро», – писал в дальнейшем Че Гевара, вспоминая свое заключение в мексиканской тюрьме.

Под давлением прогрессивной мексиканской общественности, после месячного заключения, выпустили на свободу всех задержанных, за исключением двух: Эрнесто Гевары и кубинца Каликсто Гарсии. Их обвиняли в том, что они нелегально проникли в Мексику.

Фидель посещает тюрьму и встречается с Че.

– Фидель, спасибо! Но не обращай на меня внимание, главное наше дело!

– Нет, Че! Я тебя не брошу ни при каких обстоятельствах!

Фидель с утроенной энергией продолжает вести подготовку отряда к высадке на Кубе. У шведа Вернера Грина, известного этнографа, была куплена за двенадцать тысяч долларов яхта «Гранма» (англ. – бабуля), на которой предполагалось осуществить переброску отряда на Кубу. «Гранма» была рассчитана на восемь, максимум на двенадцать человек, а должна была уместить более восьмидесяти бойцов. Но это не смущало Фиделя, к тому же другого выхода не было.

Через некоторое время Фидель, дав взятку продажному чиновнику, «купил» для Че право получить убежище в Сальвадоре. 31 июля через 57 дней заключения, Эрнесто был освобожден. И снова он рядом с Фиделем и Раулем.

Ищейки Батисты неустанно пытаются выследить членов отряда, их деятельность по подготовке к высадке на Кубу. Очередное предательство и Фидель отдаёт распоряжение на погрузку и отправку отряда на Кубу.

По-хорошему, яхту нужно было отремонтировать, но оставшиеся деньги Фидель Кастро вынужден был экономить, поэтому было принято решение – рискнуть. А риск был большой, т. к. яхта требовала ремонта. В это время в Мексику прибывает Франк Паис Гарсия (школьный учитель, известный в революционной среде того времени человек), который привез 8 000$ на закупку оружия.

25 ноября 1956 года в два часа утра в Туспане под дождём, в шторм идет посадка отряда на «Гранму». На пристани стоит «весёлый шум» молодых людей. Восемьдесят два человека с ружьями и амуницией, в том числе и Че Гевара, готовых стать «свободными или мертвыми», вступили на яхту. Хотя изначально, на «Гранме» должны были отправиться на Кубу восемьдесят четыре человека, но до выхода, двоих революционеров арестовала мексиканская полиция. У них нашли целый арсенал: четыре снайперские винтовки, три пистолета-пулемета и семнадцать пистолетов.

Кроме людей на борт подняли две тысячи апельсинов, сорок восемь банок сгущённого молока, четыре окорока, коробку яиц, сто плиток шоколада и сто фунтов хлеба. Местная полиция, получив «мордиду» – «кусок», или попросту взятку, доблестно отсутствовала.

Фидель отдаёт распоряжение на отплытие:

– Отдать концы!

Перегруженная «Гранма», с потухшими огнями, медленно уходила в море, ложась курсом на Кубу, тут же ушла телеграмма: «Тираж книги распродан». Это означало, что через пять дней на острове должно начаться вооруженное восстание против Батисты.

Фидель назначил штурманом яхты бывшего лейтенанта ВМФ Кубы (на острове был свой небольшой военно-морской флот) Роберто Рохе. Законы конспирации соблюдались, и Рохе не знал, на каком судне нужно будет идти до Кубы. Увидев «Гранму», он разочаровал Фиделя заявлением о том, что на этой яхте идти до острова придется пять суток. То есть отряд Кастро не успевал к началу восстания на острове. Дело в том, что яхта без ремонта не могла развить скорость более, чем 7,2 узла – около 13 км/ч. Тем не менее, решено было выходить в море.

Че Гевара стоял на палубе, рядом с ним всматривались в бушующие волны Фидель и Рауль Кастро, Камило Сьенфуэгос, Рамиро Вальдес, Хуан Альмейда Боске. Из 82 человек только 21 имели боевой опыт, приобретенный в ходе штурма казарм Монкада. Самым старшим был 53-летний Франсиско Чиколо, самым младшим – 19-летний Гильене Селайя. Все в воодушевлении запели. Если б кто-то в это время посмотрел на яхту со стороны, ему бы открылось величественное зрелище: чёрное ночное небо, бушующее море и яхта, взлетающая на волнах к небу и падающая потом в бездну воды и стоящие на палубе бородатые мужчины, обнявшие друг друга за плечи и поющие гимн Кубы. Начинался новый этап революции, и новый этап жизни и борьбы за идеалы Фиделя Кастро, его товарищей и его Че Гевары, да, уже и его революции, уносящей его в бессмертие!

Ночной прохожий от неожиданности остановился: впереди него, не спеша, шёл человек, одетый в военную форму, иногда он останавливался, словно задумавшись. За ним, в отдалении, шла легковая машина, которая тоже при этом останавливалась, словно боясь потревожить мысли идущего. Внезапно Че Гевара, а это был он, развернулся и сел в машину:

– На Малекон, к морю!

Гавана. Набережная Маликон.