Текст книги "Че Гевара. Революция длиною в жизнь. Часть 2"

Глава 2
Дорогами революции. Партизаны

Гавана, Куба.

Остров Куба был заселен индейскими племенами гуанахатабэй в шестом веке. Основными занятиями у них были земледелие и охота. Потом на острова Карибов пришло племя Таино и численность его достигала до двухсот тысяч. На острове обосновалась одна из ветвей Таино, это были индейцы-араваки. Они стали выращивать табак, кукурузу, маниок.

В 1492 году к острову подошла экспедиция Христофора Колумба, и скоро появились первые европейские поселенцы. Однако европейцев на Кубе никто не ждал, и их встретил жёсткий отпор со стороны индейцев. Великий вождь Атуэй объединил местные племена и восстал против поселенцев и их командующего Веласкеса де Куэльяра. Но силы были не равны, и индейцы потерпели поражение, вождь Атуэй был казнён.

Нынешняя Гавана основана в 1519 году. Согласно новым законам Испании от 1552 года, коренные кубинцы были освобождены от энкомьенды, и было создано семь городов для их проживания.

На Кубу испанцы стали завозить рабов для работ на плантациях сахарного тростника. Тростник с виду напоминает растущий по берегам рек камыш. По созревании его поджигают, а когда огонь прогорает, остаётся центральный стебель. Уборка тростника – тяжёлый физический труд. Работники до глаз завязывают лица платками, входят в «лес» из стеблей, золы и пепла и с помощью мачете начинают рубку, складывая тростник в кучи. Пепел и зола поднимаются в воздух, набиваются в нос, рот, уши. В условиях тропиков под палящими лучами солнца – эта адская работа! Потом тростник идёт на переработку на небольшие заводики, где получают тростниковый сахар.

Куба всегда была лакомым куском для завоевателей. Кто только не пытался поживиться за счёт этой страны: и авантюристы различные, и пираты! На Кубе появляются большие порты, в 1589 году в Гаване строится крепость Эль-Морро, которая должна была защищать город от пиратов.

В течение семнадцатого столетия завоевать Кубу пытались англичане, голландцы, французы.

В 1762 году Гавану и западную Кубу захватили британцы. Однако по условиям Парижского договора 1793 года испанцы вновь вернули Гавану, обменяв её на Флориду и Менорку.

Девятнадцатое столетие ознаменовалось народными восстаниями в Латинской Америке. Испания в это время потеряла здесь почти все свои колонии. Но Куба долго оставалась в составе империи. Многократные восстания против рабства и зависимости от Испании заканчивались жестокими репрессиями. Рабство на Кубе было отменено только в 1886 году.

Три войны за независимость Кубы: Десятилетняя война (1868–1878 гг.), Малая война (1879–1880 гг.) и Война за независимость Кубы (1895–1898 гг.), перешедшая в Испано-американскую войну (1898 г.) – привели к Парижскому мирному договору с Испанией, согласно которому она навсегда отказывалась от прав на Кубу.

В дальнейшем Куба получила юридическую независимость, но вплоть до победы Кубинской революции (1953–1959 гг.) оставалась под контролем США, которые были основным потребителем кубинского сахара и табака, а также использовали её как зону отдыха для граждан США.

США контролировали почти 70 % экономики Кубы (в т. ч. 90 % горнодобывающей промышленности, 90 % электрических и телефонных компаний, 80 % коммунальных предприятий, 80 % потребления горючего, 40 % производства сахара-сырца и 50 % всех посевов сахара). Прямые инвестиции США в экономику Кубы превысили в 1958 году 1 миллиард долларов. Причем Куба ничего от этого не получала: 2/3 доходов выводились в США, а оставшиеся средства шли не на расширение производства, а на захват принадлежащих кубинцам предприятий и земель.

В отличие от ослепительной Гаваны, превращенной в рай для американских толстосумов, кубинская деревня так и застряла в средневековье. Специальная комиссия кубинского парламента констатировала страшные факты и цифры!

«400 тысяч крестьянских семей прозябают и угасают, покинутые и отрезанные от остальной Кубы, без надежд и без путей к спасению». 80 % крестьянских домов представляют собой жалкие лачуги с крышами из пальмовых листьев и глиняным полом, как во времена Колумба. 50 % населения неграмотно, 64 % детей школьного возраста не посещают школу, 86,4 % сельского населения лишено медицинской помощи, только 11 % детей знает вкус молока, а мясо потребляет только 4 % сельских жителей. Из 5,8 млн. кубинцев 2,8 млн. никогда в жизни не видели электролампочки, 3,5 млн. ютятся в бараках, трущобах и лачугах. 100 тысяч болеют туберкулезом.

Куба. Крепость Эль – Морро. Гавана.

В течение 40х – 50х годов двадцатого века Куба живёт под властью диктатора Батисты. Он не создавал помех в осуществлении интересов США и активно сотрудничал с американской мафией, принимая главарей гангстерских кланов в лучших гостиницах Гаваны.

В 1953 году небольшой отряд во главе с Фиделем Кастро попытался захватить казармы Монкадо в Сантьяго де Куба, но восстание потерпело неудачу. В конце 1958 года, поняв, что наступление повстанцев остановить невозможно, Фульхенсио Батиста с семьёй покинул остров, а отряды Фиделя Кастро торжественно вошли в Гавану.

«Гранма» прибыла к берегам Кубы только 2 декабря 1956 года в районе Лас-Колорадас провинции Орьенте, тут же сев у побережья на мель. На воду была спущена шлюпка, но она затонула. Группа из 82 человек добиралась до берега вброд, по плечи в воде; на сушу удалось вынести оружие и небольшое количество еды и медикаментов.

США. Джон Фостер Даллес, госсекретарь США и его брат Аллен мило беседуют, устроившись в кожаных креслах Белого дома.

– Аллен, у тебя не вызывает беспокойство активность этих кубинских братьев Кастро?

– Нет, Джон, есть дела поважнее, уж если в 1953 году нам удалось свергнуть премьер-министра Ирана Мохаммеда Мосаддыка, то с братьями у себя под боком мы как-нибудь справимся, если потребуется!

– Нельзя допускать промашек, Аллен, президент после Гватемалы ко всему относится с настороженностью. Ты сам помнишь, какую волну подняли во всём мире, когда всплыла подоплёка свержения Арбенса с нашим участием из-за «Юнайтед фрут компани»!

– Как там, Джон, ты любишь говорить: «Ничего лишнего, только бизнес!», – Аллен засмеялся, откинувшись на спинку кресла. – Меня больше волнует вопрос развала СССР!

– Не знаю, не знаю, Аллен, очень мне не нравится эта история, а Батиста не внушает доверия. Кастро – богатейшая семья Кубы, а этот выскочка-сержант из трущоб только и может вставлять нам палки в колёса своими бестолковыми действиям: то расстреливает или закапывает недовольных заживо в землю, будоража массы, то с мафией на весь мир в обнимку.

– Да, ладно, Джон, разберёмся, встанут у руля Кастро, уздечку накинем, просто одни свергнут другого! Да и сам говоришь про Гватемалу, так что лучше пока посмотрим, и не будем туда вмешиваться!

– Ты помнишь, Аллен, как мы 4 января 1932 года на вилле банкира Курта фон Шредера в Кельне встречались с Гитлером?

– Да-а-а, обсуждение тогда окончилось более чем успешно для НСДАП, Гитлер получил необходимые деньги, путь на политический Олимп был расчищен и уже в следующем году забрал в свои руки власть в Германии!

– Хорошо поработали, ведь партия у Гитлера находилась в непростом положении и к тому же была с огромными долгами!

– Фюрер, как и дуче Бенито Муссолини – замечательные люди, жалко, что им не удалось сразу подавить Советы! – Аллен потянулся, – Ладно, Джон, дела, дела ждут – как всегда! Когда мы с тобой будем отдыхать в этой сумасшедшей жизни?!

Куба. Совещание с руководством силовых ведомств в кабинете Батисты. Его Превосходительство Президент и Главнокомандующий Республики Куба Фульхенсио Батиста не спеша переводил взгляд с одного лица на другое, остановившись в итоге на начальнике штаба кубинской армии генерале Франсиско Табернилье.

– Я нисколько не боюсь всеобщего недовольства, господа. Если нужно, мы половину расстреляем, а вторую половину поставим на колени. Я был вынужден подписать указ о том, что с 30 ноября (1956 г.) будет закрыт этот «рассадник революции» – Университет Гаваны. Но больше всего мне непонятны действия отпрысков богатых родителей, выскочек, братьев Кастро. Я их благодушно выпустил после штурма казарм Монкадо, а они опять лезут с оружием, высаживаются на острове! Я просто требую от вас закончить с этими Кастро! Всё, хватит с ними играть в детские игры! И закончить в ближайшее время! Генерал Франсиско Табернилье, доложите о принимаемых для этого мерах.

Имя Фиделя Кастро было хорошо известно генералу со времён штурма казарм Монкадо. Он считал тогда восставших безумцами, но безумцами храбрыми. Восставших разгромили, более восьмидесяти участников штурма замучила батистовская охранка. Полиция рыскала по окрестностям Сантьяго-де-Куба в поисках Фиделя Кастро и его уцелевших сподвижников.

Наконец на рассвете 1 августа лейтенант сельской гвардии Сарриа во главе отряда из пятнадцати полицейских захватил в заброшенной крестьянской хижине Фиделя Кастро и его двух товарищей – Оскара Алькальде и Хосе Суареса.

Но его речь на суде прославила его. Вместо того чтобы убить тогда Фиделя Кастро втихаря, при «попытке к бегству», довели до этого суда. Эх, лейтенант, лейтенант сельской гвардии, поторопился, никогда тебе не быть капитаном! И вот опять эти Кастро.

– Ваше Превосходительство, отряд Кастро смог высадиться лишь 2 декабря, на два дня позже, как нам удалось выяснить, чем планировалось. К этому времени начавшиеся, несогласованные, разрозненные вооруженные выступления на острове мы уже подавили.

– Хорошо! За это хвалю, генерал, оперативно сработали!

Дальше подключился генерал Кантильо:

– Правда, мы не знали, на каком конкретно судне находятся «барбудос» и где планируется высадка. Вначале им удавалось скрываться среди мангровых деревьев. Мы подумали, что они все утонули. Но, по вашему приказу, были перекрыты все дороги, ведущие от мыса Крус к горной гряде Сьерра-Маэстра, а самолеты отправились бомбить небольшой участок суши, который тянется от болота к кокосовой роще. До плантаций сахарного тростника, где можно было хоть на время спрятаться, не меньше километра, поэтому полиции был дан приказ патрулировать его. И мы нашли их бивуак!

Армейские самолеты «Биберы» и авиетки уже приступили к уничтожению отряда. Наше появление для высадившихся оказалось внезапным, и отряд Кастро не смог быстро сориентироваться и оказать организованное сопротивление. Я думаю, что в ближайшие часы с ними будет покончено!

– Да уж, опростоволосились поначалу, а этот торопыга, руководитель бюро американского информационного агентства «Юнайтед Пресс Интернэшнл» в Гаване, захотел отличиться, и телеграфировал болван в Америку: «Фидель Кастро мертв». Одна фраза, а что началось? Все западные газеты бросились тиражировать её миллионами экземпляров! Ладно, хорошо. Генерал, я жду дальнейших докладов! Вопросов нет? Все свободны!

Маликон уже почти спал, только парочки влюблённых расположились на набережной, любуясь морскими пейзажами и друг другом. Эль-Морро, крепость, уставшая от «прожитых» лет, дремала на противоположной стороне залива размытым в ночи силуэтом. Какой-то корабль медленно прошёл между Маликоном и крепостью, издал прощальные протяжные гудки при выходе в океан и исчез в темноте.

Че Гевара после шумного кабаре расслабился и наслаждался красотой моря. Лёгкий солёный ветерок шевелил его чёрные волосы, обдувал лицо, и на душе у него было замечательно хорошо!

Но от мыслей убежать трудно. В глазах опять возникли дни памятного плавания на «Гранме»: пена, волны, шторм, сидящие на коленях, зелёные от качки люди. Яхта часто сбивается с курса. На четвёртый день каждый получил по кусочку сыра и колбасы, а на пятый остались лишь одни гнилые апельсины.

Штурман Роберто Роке забрался на крышу рубки, чтобы разглядеть маяк, и при ударе волны в борт улетел в море. Опять поиски, время прибытия в селение Никеро вблизи Сантьяго упущено, опоздание стало катастрофически большим. А оно было рассчитано на 30 ноября. В этот день, в 5:40 утра, сторонники Фиделя во главе с Франком Паисом захватили правительственные учреждения в столице и вышли на улицы, но не смогли удержать ситуацию под контролем.

При подходе к берегу «Гранму» обстрелял патрульный катер, начали менять курс и сели в ста метрах от него на мель. Спустили шлюпку, и она тоже затонула. По плечи в воде среди волн, гружённые оружием, в полном бессилии выползли на берег и скрылись в мангровых вечнозелёных деревьях. Это было, как уже сказано, 2 декабря 1956 года.

Как оказалось, по всему побережью их поджидали около 35 000 вооружённых солдат, танки, 15 судов береговой охраны, 10 военных кораблей, 78 истребителей и транспортных самолётов.

Трое суток шли, превозмогая усталость. В середине дня 5 декабря дошли до местечка Алегрия-де-Пио («Святая радость»). Наняли провожатого, бедного крестьянина, а выйдя к горам, его отпустили. Оставался день пути до места. Все упали на землю в измождении. Выставили пост охраны, но всего в ста метрах от лагеря. Вот так, по незнанию, складывались ошибки: крестьянин оказался предателем, пост располагался непростительно близко от отряда. Когда многие уснули, в непосредственной близости от них находились сто сорок спецназовцев, а в воздух уже поднимались самолеты.

Яхта Granma (фото: ru.wikipedia.org).

– Че, а, Че, у тебя дети есть? Скучаешь? – Монтане прилёг рядом с Че Геварой, прислонившись к дереву.

– Давай угощайся, вот паек, правда, скудноват, – Че Гевара положил половинку копченой колбасы с двумя галетами, – Есть Монтане, как не скучать? Очень бы хотелось увидеть, но теперь даже не представляю, когда это случится!

– Да, пока не свергнем Батисту, а бой с ним будет трудным, надеяться на что-то рано, – Монтане с жадностью сильно проголодавшего человека впился зубами в колбасу, заедая галетой.

Сон всё больше укутывал высадившихся людей. Че Гевара положил под голову руку и смотрел в ночное небо сквозь ветки деревьев.

– Интересно, что сейчас делает жена – моя «маленькая Мао», – так он иногда ласково её называл, – и маленькая дочурка Ильда, ей всего-то и будет через два с половиной месяца годик. Малышка моя, красавица! Вырастет и станет большой! Я не хочу, чтоб ты жила в стране, где всё захватили янки, наживались на наших недрах, оставляя крохи народу, который сам должен распоряжаться своими богатствами. Не хочу, чтобы они говорили, кому как жить, кривду называли правдой, устраивали перевороты, ставя своих ставленников. Вот поэтому я сегодня здесь, и хочу положить все силы за свободу ставшей мне родной Кубы. Мы свергнем этого деспота Батисту, потом пойдём дальше по планете и принесём всем счастье, освобождение от американского империализма, и мы победим! Наступит время, и мы втроём – я, мама и ты, взявшись за руки …

В это время прозвучал выстрел. Монтане вскочил, спросонья ничего не понимая. Шквал пуль ударил по отряду, отрывая щепки от деревьев, срезая ветки кустов, впиваясь в тела просыпающихся и ничего не понимающих людей.

– Ложись, ложись, Монтане! Нас вычислили! – Че Гевара огляделся, вгоняя патрон в патронник.

В это время на них выскочил Хуан Альмейда:

– Что будем делать, Че?

Че Гевара выстрелил в ночь, откуда мелькали огоньки выстрелов врагов.

– Ничего не остаётся, нужно как можно скорее пробираться к зарослям тростника – там наше спасение, Хуан!

В этот момент Че увидел, что один боец бросил на бегу патроны. Он рванул к нему и схватил за руку, пытаясь остановить:

– Ты что делаешь, парень?!

– Конец, нам конец! – заорал тот с бешеными глазами, наполненными страхом. Потом резко выдернул руку и бросился в тропическую ночь.

Вокруг взлетали, вперемежку с пулями, поднятые с травы большущие жуки-светляки, чертившие своим светом зелёные полосы.

Че Гевара подтащил к себе набитый лекарствами тяжеленный рюкзак и выброшенный бойцом ящик с патронами.

– Нет, пожалуй, нужно выбирать, утащить и то и то нереально! Но я же врач! Или, может, солдат? Но без патронов нет борьбы, нет победы!

И, сделав выбор, схватил ящик с патронами и перебежал через открытое место, отделявшее его от тростникового поля.

Паника всё больше охватывала отступающий отряд. Огонь по бойцам велся беспрестанно с земли, с воздуха и, казалось, со всех сторон, из-за каждого куста, каждого камня и дерева, очереди решетили лес и заросли сахарного тростника.

Кто-то закричал:

– Всё пропало, давайте сдадимся, нам оставят жизнь!

– Трус! Бойцы Фиделя не сдаются! – это Хуан Альмейда личным примером воодушевлял на сопротивление.

Обстановка всё больше накалялась. Солдаты подожгли плантацию тростника. Кто-то из бойцов выскакивал из зарослей, спасаясь от пожара, и попадал сразу под шквальный огонь.

Но они всё-таки ушли, смогли оторваться от погони. Фидель сел в зарослях тростника, держа между ног винтовку. Ещё слышны были разрывы снарядов и свист пуль, но голосов преследующих их врагов слышно не было. Он понял, что заснёт, ибо сопротивляться сну сил не стало. Повернулся и лёг на бок, положил приклад винтовки между ног так, что дуло упиралось в подбородок. Ещё успел подумать, что не хотел бы, чтобы его поймали живым, если вражеский патруль найдет его спящим.

Да, иметь пистолет в таких случаях намного лучше – его легко вытащить и выстрелить во врага или в себя, но, если ты с винтовкой в таких обстоятельствах, ты ничего не можешь, не можешь, не-не мо-жешь сде-лать. Глаза слиплись, тело стало тяжёлым, и он просто заснул, отключился от всего и проспал три часа. У винтовки было два спусковых крючка, дающих выстрел только при нажатии на оба, человек, зная своё оружие, почти не рисковал.

Вдруг в ночи раздался громкий уверенный голос Фиделя, заставивший зашевелиться всё вокруг:

– Рауль, Альмейда, Че Гевара, всем командирам, кто меня слышит, разбиваемся на группы и двигаемся к горному массиву, там точка встречи!

Отряд разбился на три группы: одна – трое человек во главе с Фиделем, другая – шестеро во главе с Раулем, третья – семеро бойцов с Хуаном Альмейдой, в составе которой находился раненный в шею Че Гевара.

«Возникавшие сцены то казались списанными у Данте, то были совершенно гротескными. Как будто в калейдоскопе, мелькали кричащие люди, раненые взывали о помощи, бойцы пытались прятаться за стебли тростника, словно это были стволы деревьев, а некоторые, испуганные, умоляли соблюдать тишину, прижимая пальцы к губам среди оглушительной стрельбы. И вдруг раздался ужасный вопль: «Стреляйте по тростникам!» – описывал те минуты Че Гевара.

Под огнём неприятеля в бою погибла половина бойцов отряда и около двадцати человек попали в плен. На следующий день оставшиеся в живых собрались в хижине недалеко от Сьерра-Маэстры.

Дома этой зоны, находящиеся на отдалении один от другого, не похожи на обычные постройки Сьерры. Здесь нет ни одной тростниковой хижины, всюду дощатые строения с деревянным полом и крышей из оцинкованного железа. Фундаментом им служат толстые сосновые стволы, укладываемые на крутых спусках, поэтому они несколько напоминают дома басков. Спустя две недели к крошечному отряду Фиделя присоединился брат Рауль – с подкреплением и, что ещё более важно, с пятью винтовками.

Одни, разговаривая, сидели на земле, другие стояли, болтая между собой, третьи просто молчали. В это время неожиданно вышел Фидель, все посмотрели на него. Он постоял, помолчал, потом обвёл всех взглядом, в котором промелькнуло всё: и печаль, и гордость, и вера в своё дело, в их общее дело.

– Враг нанёс нам поражение, но не сумел нас уничтожить. Мы будем сражаться и выиграем эту войну! – Ещё немного постоял и пригласил командиров проследовать за ним в дом.

Лица бойцов повеселели, многие заулыбались, закивали в ответ, в знак одобрения головами. Вот так, одним предложением, этот человек мог ободрить и повести за собой людей в бой! Им ещё предстояло выиграть сражение у тридцати пятитысячной армии Батисты!

В конце декабря 1956 года произошло знаковое событие – к вооруженному отряду присоединился первый крестьянин – Гильермо Гарсиа. Пройдёт время, и он станет одним из руководителей партизанской войны, а затем членом Политбюро ЦК кубинской компартии. Летом 2006 года, когда болезнь сковала Главного Команданте Кубинской революции Фиделя Кастро, именно он, один из немногих, в звании «Команданте де ла революсьон» с нашитыми на погонах звездой Команданте и знаками – три горные гряды Сьера-Маэстро, означающие, что он был руководителем отряда во время партизанской борьбы, был допущен в больницу к руководителю Кубы. Это дорого стоит и о многом говорит!

Отряд «кочевал» по горному массиву, меняя место дислокации, чтобы запутать ищеек Батисты, одновременно усиливая разведку, чтобы не попасть под прицел врага, как при высадке на «Гранме».

Наступил 1957 год. На Кубе Новый год не такой уж великий праздник, как карнавал, но всё же его признавали и в той или иной мере отмечали.

– Друзья, соратники по борьбе, мы смогли пробиться на Остров, мы живы и имеем оружие, мы полны сил идти к своей цели – победе над ненавистным режимом Батисты, – Фидель поднял стакан с напитком, напоминающим коктейль из рома и фруктового сока, и посмотрел на товарищей, разделявших с ним общие цели и готовых идти до конца с оружием в руках. Немного отпив, продолжил:

– До победы ещё далеко, но мы дойдём и поднимем наши флаги над страной, над нашей любимой Кубой! Новый 1957 год будет для нас годом накопления сил!

А в это время Батиста, чтобы внести смуту в ряды сторонников барбудос (исп. barbudo (мн. barbudos) – человек с бородой), уверял по радио кубинцев, что Фидель Кастро мертв, а остатки его отряда разгромлены. В начале января, имея уже семнадцать винтовок, через сорок шесть дней после высадки, повстанцы в количестве тридцати человек вступили в свой первый бой у казарм в устье реки Ла-Плата, там, где горный массив уходит к морю. Бой состоялся с патрулём из солдат и матросов. Но перед этим они неожиданно наткнулись на пьяного мужика, восседавшего на муле с бутылкой бренди в руках.

– Эй ты, на муле – стой! Или я тебе сейчас прострелю мозги! – член отряда повстанцев Универсо Санчес, прикинувшись жандармом, завёл разговор с незнакомцем, взведя курок винтовки.

– Э, милые люди, я Чико Осорио, вы, наверное, ищите этого оборванца Кастро?

– Назови пароль для начала, Чико!

– «Москит», пароль «москит», амиго!

– Хорошо, так ты из семьи Осорио, один из управляющих латифундией? – продолжал задавать вопросы Санчес.

– Да, друзья, я один из трёх управляющих, мы выращиваем тростник.

Бойцы отряда начали переглядываться, они уже были наслышаны об этой семейке, которое создало на своих сахарных плантациях настоящее феодальное гетто, фактически превратив рубщиков тростника в рабов. А сам Чико Осорио постоянно издевался над простыми крестьянами, не считая их за людей. Он был настолько пьян, что у него не вызвал удивления оборванный вид, встретившихся ему «жандармов».

Занимаемся производством сахара!

Фидель Кастро.

Порабощенные люди на сахарных плантациях и на сахарных заводах Кубы жили в очень суровых условиях. Полевые работы представляли собой тяжелый ручной труд, который начинался в раннем возрасте. Продолжительность рабочего дня была до двадцати часов во время сбора урожая сахарного тростника. Они были вынуждены проживать в барракунах, где их запирали на ночь на висячий замок, давая спать около трех-четырех часов. Условия содержания барракунов были крайне антисанитарными и в условиях тропиков чрезвычайно жаркими и душными. Там не было вентиляции, единственным окном обычно было маленькое зарешеченное отверстие в стене.

В этот момент вперёд вышел высокий «жандарм» с большой чёрной бородой:

– Я полковник жандармерии, мне поручено вести расследование о том, почему повстанцы ещё не ликвидированы, хотя прошло уже прилично времени, как они высадились в ваших краях. Теперь мне, полковнику, приходится бродить по лесам, не имея времени даже побриться!

– Полностью согласен с вами, господин полковник, находящиеся здесь солдаты все время торчат в казармах и лишь изредка совершают незначительные вылазки. Как только вы нападёте на след этих, так называемых повстанцев, я вас прошу, ликвидируйте всех этих бандитов! А я вам дам знать, где они скрываются, если получу такие сведения! – Чико преданно посмотрел в глаза Фиделю Кастро, так как полковником представился именно он.

Дальше Осорио ещё больше расчувствовался:

– Господин полковник, я лично убил и замучил двух крестьян, которые помогали высадившимся на остров бандитам! Меня даже задержали за это, но «щедрый генерал Батиста» сразу же отпустил на свободу, узнав причину. Вот на мне ботинки, снятые с одного из убитых. Надо признаться, господин полковник, очень даже крепкие ботинки!

– Что бы ты, Чико, сделал, попадись тебе на пути Кастро? – Фидель хитро улыбнулся и посмотрел на Осорио.

Тот выпрямил спину, как солдат, и, не думая, отчеканил:

– Господин полковник, не переживайте, я уничтожу его не задумываясь, – и показал, что кое-что отрезал бы у него ниже пояса.

Дальше его слушать не стали, стащили с мула и вскоре прогремел выстрел в стороне от отряда. Вот тут и завязался бой. Услышав выстрел, к ним устремились солдаты и матросы из патруля, громыхая при беге своей обувью и лязгая оружием. – Эй, что за стрельба? Назовите пароль! – прокричали из темноты.

– Пароль «москит», свои! – ответил Фидель.

Бежавшие перешли на шаг, видно успокоившись, услышав знакомый пароль.

В это время кто-то тихо скомандовал:

– Оружие к бою, залпом пли!

Через тридцать минут с патрулём было всё покончено. Убив двух человек, а остальных взяв в плен, бойцы захватили пулемет «томпсон», несколько винтовок «спрингфилд» и около тысячи патронов. Это была первая – пусть небольшая, но их победа.

Дней через пять, 22 января 1957 года в тех же краях, в местечке Арройо-де-Инфьерно («Адский ручей» или 2-й перевод – «Адский поток») состоялся ещё один бой. Преследовавшая их группа спецназа каскитос (солдаты Батисты) под командованием Санчеса Москера, который участвовал в казнях их товарищей, пойманных в декабре 1956 года, вышли к крестьянским хижинам. Повстанцы же распределились вокруг них в семи точках и по команде открыли огонь. Пять каскитос были убиты, отряд потерь не понёс. Вдобавок повстанцы получили полуавтоматическую винтовку «гаранд» со всеми патронами. Санчесу Москера удалось убежать.

Позднее Че Гевара напишет: «Мы никогда не относились к раненым так, как относилась к ним батистовская армия, и это гуманное отношение со временем стало приносить плоды. В тот день, несмотря на все мои старания как врача сохранить наличные запасы медикаментов в своем отряде, Фидель приказал оставить их для раненых пленных».

В этом и проявилось одно из ценных качеств Фиделя, благодаря которому он за считаные месяцы завоюет авторитет не только среди крестьян, но и в рядах неприятеля. В бою с врагом, как в бою – биться насмерть, а с пленными, как с пленными – это уже поверженный враг и его нельзя убить просто так, нельзя издеваться над людьми, попавшими в плен, учил Фидель. Так же уважительно он требовал относиться и к крестьянам, не допускал никакого насилия, поборов и издевательств, чем грешили батистовские солдаты. И если поначалу при приближении повстанцев все убегали, смотрели на них со страхом, ждали, что последуют репрессии, так как они были совершенно бессильны перед вооружёнными людьми, то скоро начали их приветствовать при встречах и помогать, чем могли, дружелюбно принимали участников отряда и укрывали их в своих домах.

Именно благодаря крестьянам, осознанно сделавшим свой выбор в пользу молодых революционеров, отряд со временем перерастет в Повстанческую армию. А пока после двух поражений, пусть и небольших, Батиста понял, что армия Фиделя не только не уничтожена, а начинает вести с ним непримиримую борьбу.

Когда стало известно, что часть повстанцев во главе с Фиделем жива, правительство Батисты объявило награду за содействие в поимке «государственных преступников». В горах Сьерра – Маэстра распространялись листовки следующего содержания: «Настоящим доводится до сведения, что каждый, кто предоставит информацию, способствующую успеху операции против какой бы то ни было повстанческой группы, возглавляемой Фиделем Кастро, Раулем Кастро, Кресенсио Пересом, Гильермо Гонсалесом Гарсиа, либо другим главарем, будет вознагражден в зависимости от важности сообщения суммой не менее чем в 5000 долларов. Вознаграждение может быть повышено до 100 тысяч долларов. Последняя сумма предлагается за голову Фиделя Кастро. Имя информатора будет сохраняться в тайне».

Чтобы опровергнуть измышления Батисты о мнимом разгроме повстанцев, Фидель Кастро послал в Гавану Фаустино Переса с поручением установить связь с каким-нибудь известным американским журналистом, пользующимся авторитетом в одной из североамериканских газет. Фаустино Перес обратился к Руби Харт Филипс, собственному корреспонденту «Нью – Йорк таймс». Она немедленно телеграфировала в США, что на контакт с ней вышли представители Фиделя Кастро, о котором все слышали, но которого мало кто видел.

Руководство газеты тотчас командировало в Гавану своего военного обозревателя Герберта Мэтьюза. Доставка его в горы была сродни многосерийному приключенческому фильму, когда его, под видом богатого покупателя рисовой плантации, туда и переправили. Перед встречей с Фиделем журналиста ночью пять часов водили по кругу по тропам в горах, где их беспрестанно останавливали часовые, показывая дисциплину и мощь повстанческой армии. 17 февраля 1957 года, уставшего, Герберта Мэтьюза привели в «штаб». Их встретил молодой человек лет 25–27 с каштановой бородой.

– Я Пако Кабрера, старший адъютант майора Фиделя… Он приказал мне встретить вас и проводить к нему, – Уже после победы революции, спустя две недели, сопровождая Фиделя в поездке в Венесуэлу, майор Кабрера, глупейшим образом погиб, попав под пропеллер самолета.

Ла-Плата – одна из самых высоких вершин Сьерра-Маэстры. После пика Туркино и Лома-Каракаса, вздымающегося напротив, она, вероятно, третья или четвертая по высоте над уровнем моря. Фидель Кастро избрал для своей Главной штаб-квартиры эту высоту именно потому, что она наименее доступна. Начиная от лагеря Лас-Вегас, находящегося от Ла-Платы в десяти часах езды верхом на муле, сюда совершенно невозможно добраться на армейских джипах по извилистым дорогам, ведущим к вершинам Сьерры. Теперь становится понятным, почему еще за три месяца до высадки Фидель говорил: «В горах Сьерры я смогу бороться хоть десять лет, однако я не уверен, что кубинский народ будет десять лет терпеть тиранию Батисты». До Ла-Платы так и не удалось добраться ни одному подразделению регулярной армии даже в дни ее наступления. Ла-Плата – центр Свободной территории Кубы – действительно неприступный бастион революционного движения.