Текст книги "Преданные России. Hерусские русские – 2. Иноземцы на службе российскому трону"

Империя на кончике шпаги

Бурхарда Христофора Миниха часто называют иностранным «кондотьером», подразумевая, что он был готов служить любому хозяину. Однако пышный букет недостатков этого во всех отношениях выдающегося человека не должен заслонять главного – его искренней преданности России. Да, эта страна не являлась его родиной, но в известной степени она была его детищем, если говорить о таких важных сферах государственной жизни, как армия, администрация, оборонная и транспортная инфраструктура.

«Он постигнул дух Петров», – так отметил важнейшую черту Миниха один из его современников. И, пожалуй, не было в первые 15–20 лет после кончины Петра Великого в России другого государственного деятеля высокого ранга, который бы столь последовательно продолжал линию царя-преобразователя.

Бурхард Христофор Миних родился 9 мая 1683 года в поместье Нейен-Гунторф, близ Ольденбурга. Отец юноши – Антон Гюнтер Миних, сумел выбиться из крестьян в дворяне и даже стал тайным советником при Дворе герцога Ольденбургского. В его обязанности входил надзор над плотинами и всеми водными работами в графствах Ольденбургском и Дельменхорском. Заботливый родитель направил сына по своим стопам, дав ему отличное образование и хорошо подготовив к карьере военного инженера. Крестьянские корни и отцовский пример в конечном счете определили черты характера Бурхарда Миниха – трудолюбие, упорство, умение достигать цели, не считаясь со средствами.

Мать будущего русского фельдмаршала – София Екатерина фон Эткенс, чьи предки со Средних веков принадлежали к ольденбургской элите. Помимо трех дочек супругу она родила еще двух сыновей, из которых старший Иоганн по примеру отца занимался строительством плотин в Ольденбурге, а младший Христиан делал карьеру, так сказать, в тени среднего (пережив его лишь на несколько месяцев).

Сам Бурхард отправился в «свободный полет» в 16 лет, начав со службы во французской армии, куда он поступил, разумеется, в качестве военного инженера. Однако уже в следующем году началась т. н. Война за Испанское наследство, по ходу которой противниками Франции стали Австрия и многие немецкие княжества. Возможно, Миних не хотел сражаться против соотечественников-немцев, а может, австрийская служба показалась ему более перспективной. Факт, что вскоре он оказался в рядах гессенской армии, а затем воевал под знаменами легендарного австрийского полководца Евгения Савойского. Где-то в промежутке между боями женился на фрейлине при Дворе в Гессен-Дармштадте Кристине Лукреции фон Вицлебен, родившей ему 13 детей, из которых лишь четверо достигли совершеннолетия.

Б.К. Миних

Сражаясь в Голландии и Италии, Миних получил чин полковника в 1709 году, как раз, когда Полтавской победой громко заявила о себе новая великая держава – Россия.

В 1712 году в спасшей Францию от военной катастрофы битве при Денене Миних попал в плен. После окончания войны (1714 г.) вернулся в Гессен, где руководил работами по устройству Карлгавенского шлюза и канала к городу Грабенштейн.

Однако тихая и обеспеченная жизнь чиновника-инженера, видимо, казалась ему слишком пресной, тем более что рядом полыхала война, вполне сравнимая по масштабам с Войной за Испанское наследство.

В 1716 году, получив звание генерал-майора, он перешел на службу к королю польскому и курфюрсту саксонскому Августу II – ненадежному союзнику Петра I.

Жизнь при Дворе Августа Великолепного шла веселая и беспокойная, но Польша при этом женолюбивом монархе катилась в пропасть. К тому же у Миниха категорически не сложились отношения с любимым министром монарха Якобом Генрихом фон Флеммингом. В общем, изначально нацелившийся на блестящую карьеру военный инженер вскоре предпочел перебраться в динамично развивающуюся Россию.

В 1721 году еще один «ловец счастья и чинов» прибыл в страну, ставшую ему второй родиной. С русским императором быстро нашел общий язык. В качестве испытания Петр I поручил ему соорудить шлюз на реке Тосна, а также провести дорогу по берегу Невы от Шлиссельбурга до Санкт-Петербурга. После успешного выполнения этих задач Миних приступил к разработке нового плана укреплений Кронштадта и проекта Рогервикской гавани (нынешнего Балтийского порта).

Самым же трудным заданием оказалось строительство Ладожского канала, который должен был соединить Волхов с Невой и стать важнейшей транспортной артерией страны. Конечный ее пункт, по замыслу царя, находился бы в Летнем саду, у Летнего дворца Петра I.

Первоначально строительством руководил протеже петербургского генерал-губернатора Меншикова – Скорняков-Писарев, и его стараниями эти работы уже обошлись казне в кругленькую сумму. Канал копали около 25 тысяч человек, принудительно согнанные крестьяне, каторжники, военнопленные. Миних добился, чтобы их заменили вольнонаемными работниками; в результате темпы строительства значительно ускорились. Пример оказался настолько убедительным, что постепенно на всех казенных стройках стали отказываться от практики принудительного труда.

Монарх остался доволен, однако Миних приобрел врага в лице князя Ижорского, возмущенного отстранением от руководства работами своего любимца Скорнякова-Писарева. С этого момента между двумя сановниками пробежала черная кошка.

После смерти Петра Великого у Христиана Антоновича (русский вариант имени Миниха, иногда его называли еще и Иваном Богдановичем) появилась масса новых забот. В союзе с кланом Долгоруких он начал борьбу против Меншикова, внеся заметный вклад в дело низложения «светлейшего».

Петр II утвердил поданные Минихом кондиции (т. е. условия), на которых он соглашался служить России. Честолюбивый немец требовал оплаты по самой высокой ставке; юный император решил, что такой специалист стоит больших денег и больших званий, а потому возвел его в графы и назначил главным директором над фортификациями. Кроме того, Христиану Антоновичу подарен в Петербурге дом Петра (на Никольской улице), ранее принадлежавший опальному сановнику Петру Андреевичу Толстому (одному из подельников Девиера).

В этот период Миних руководил перестройкой в камне Петропавловской крепости, проектировал укрепления в Выборге и Шлиссельбурге, а также возглавлял Геральдическую контору, занимавшуюся составлением нового гербовника. Под руководством Христиана Антоновича его заместитель француз Санти создал новый герб Санкт-Петербурга (официально утвержденный Екатериной II в 1780 г.).

Закрепляя отношения со своей новой родиной, недавно овдовевший Миних женился на вдове обер-гоф-маршала Михаила Алексеевича Салтыкова, своей соотечественнице – урожденной Барбаре-Элеоноре фон Мальцан.

В январе 1728 года Христиан Антонович унаследовал от князя Меншикова должность генерал-губернатора Санкт-Петербургского, Ингерманландского, Карельского и Финляндского. То, что с переносом столицы в Москву должность эта сильно потеряла вес, его не смутило. Из уважения к памяти Петра, да и из жажды славы новый градоначальник готовился вернуть Петербургу прежний блеск. Правда, этому намерению мешали объективные обстоятельства.

Назначение произвели на фоне переезда Двора Петра II в Москву. Следом потянулись государственные учреждения и обыватели. Петербург стремительно пустел, Первопрестольная же вновь превратилась в столицу Российского государства. Перенос столицы имел огромное политическое значение. Как писал историк Николай Иванович Костомаров, встал вопрос: «…Какой Руси предстоит господство: новой ли, только что, так сказать, рожденной Петром Великим, или старой». Какое-то время казалось, что старая Русь побеждала.

Переезд Императорского двора многократно сократил финансирование Петербурга, город еще мог бы сохраниться как главная морская база России, но и к «посейдоновым забавам» Петр II интереса не проявлял. Расходы на флот сократились столь резко, что дальнейшее существование Империи как морской державы оказалось под вопросом.

В этой ситуации Миних не только сумел спасти любимое детище царя-реформатора, но и придать новый импульс развитию города.

Поначалу он упирал на силовые методы, добившись в июне 1729 года правительственного указа, по которому самовольно переселившиеся из Петербурга обыватели отлавливались по всей стране и под страхом каторги высылались обратно. Поскольку генерал-губернатор претворял указ в жизнь со всей присущей немцам педантичностью, отток жителей стал сокращаться и постепенно прекратился.

Помимо этого, Миних всячески пытался оживить бывшую столицу, постоянно устраивая балы, празднества, смотры войск и парады при спуске судов. Будучи человеком сухопутным, он вполне оценил и портовое значение Петербурга. Именно в этот период установлены регулярные морские сообщения с Европой: в Данциг и Любек стали ходить почтовые и пассажирские пакетботы, открылось судоходство по Ладожскому каналу (1 мая 1731 г.). Все эти меры давали определенный результат, а смерть в 1730 года императора Петра II помогла решить проблему радикально. На престол вступила племянница Петра I Анна Иоанновна.

Дочь царя Иоанна V и Прасковьи Федоровны Салтыковой по воле дяди вышла замуж за герцога Фридриха-Вильгельма Курляндского, и, овдовев уже через месяц после замужества (9 января 1711 г.), стала правящей герцогиней Курляндской.

Российский престол ей предложила группа аристократов-олигархов, составлявших Верховный тайный совет, выставив, однако, условием отказ от самодержавной власти. Анна Иоанновна согласилась и подписала Кондиции, согласно которым должна править лишь «в согласии» с «верховниками». По мнению историков, событие это могло бы стать первым шагом на пути России к конституционному правлению. Однако после прибытия в Москву новая государыня убедилась в том, что симпатии значительной части дворянства находятся отнюдь не на стороне «верховников». Тогда Анна Иоанновна демонстративно разорвала Кондиции, восстановив самодержавную власть во всей ее полноте. Верховный тайный совет упразднили, а некоторые его участники вместе с членами своих семей отправились в ссылку или на плаху.

В царствование Анны Иоанновны главную роль в государственном управлении играли ее любимцы из числа немецких выходцев (Карл Густав Лёвенвольде, Эрнст Иоганн Бирон, Андрей Иванович Остерман), а вся эпоха вошла в историю под названием бироновщины, по имени самого известного фаворита. Ее десятилетнее правление считается одной из самых страшных эпох в истории русского самодержавия, потому что казнокрадству предавались теперь не только наши соотечественники, но и «поганая немчура». Впрочем, по признанию самых патриотичных русских историков, среди «немчуры» Христиан Антонович – один из лучших.

Анна Иоанновна

Новый баланс сил зафиксировался в 1731 году, когда для решения текущих государственных дел создан Кабинет Ее Императорского Величества в составе: Гавриила Ивановича Головкина, Алексея Михайловича Черкасского, Андрея Ивановича Остермана и Миниха. Чуть позже членом кабинета стал Артемий Петрович Волынский. «Собственную партию» при Дворе вели любимцы государыни – Бирон и Лёвенвольде. Борьба между этими сановниками и определила ход российской политической жизни на последующее десятилетие.

Союзником Миниха в этой борьбе чаще всего выступал граф и кабинет-министр Андрей Остерман, уроженец Вестфалии. Службу в России начал секретарем у вице-адмирала Корнелия Крюйса, позже перешел на работу в Посольскую канцелярию. Как дипломат отлично проявил себя на Аландском (1718–1719 гг.) и Ништадтском (1721 г.) мирных конгрессах. С 1725 года занимал пост вице-канцлера.

Будучи членом Верховного тайного совета, он поддержал абсолютистские устремления Анны Иоанновны. В благодарность осыпан милостями и со временем стал одним из наиболее влиятельных государственных деятелей Империи. Современники дружно отмечали «искутленность» Остермана в интригах и его привычку заболевать во время очередного политического кризиса.

Именно благодаря поддержке Остермана Миних сумел убедить императрицу вернуть столицу в Петербург. Осенью 1731 года в город возвратилась гвардия, а 15 января 1732 года прибыла и сама императрица. На следующий день был устроен торжественный въезд. Парадное шествие двигалось по Артиллерийской улице (ныне – Литейный проспект), Невскому проспекту и завершилось в Исаакиевском соборе, у Адмиралтейства.

Удовольствие от возвращения Петербургу столичного статуса подкрепили для Миниха постами генерал-фельдцейхмейстера, президента Военной коллегии и, наконец, званием генерал-фельдмаршала. Фактически он уже достиг не менее весомого положения в государстве, чем его предшественник Меншиков, но, в отличие от Меншикова, Миних лишь начал раскрывать свой потенциал.

Соперников рядом с собой Христиан Антонович не терпел, а потому всю необходимую градоначальнику власть попытался сосредоточить в своих руках. Помня о конфликтах Меншикова и Девиера, Миних добился звания петербургского генерал-полицмейстера, тем самым единственный раз в истории Петербурга совместив в одном лице пост главы городской и губернской администрации с должностью начальника городской полиции (14 марта 1731 г.). Указ Сената 1732 года утвердил петербургского генерал-полицмейстера начальником всей российской полиции.

А. Остерман

Наиболее остро для города в этот период стояла проблема борьбы с преступностью. После осуждения Девиера полиция практически самоустранилась от какой-либо деятельности и влачила довольно убогое существование. Ни увеличивать штат стражей порядка, ни повышать им оклады Миних не стал, а предпочел переложить заботу об охране порядка на специальные военные команды. Способ не самый лучший, но при неукротимой миниховской энергии давший необходимые результаты. Солдаты не только ловили бандитов, но и держали под контролем всю ситуацию в городе, уделяя особое внимание недобросовестным торговцам и нищим.

Войск в столице было много, их хватало даже на то, чтобы охранять Кунсткамеру и выставлять караулы по восемь человек для охраны присланного из Персии слона, так что активность «работников ножа и топора» резко пошла на убыль.

Правда, при этом получил распространение новый вид преступлений – контрабанда, что, конечно же, объяснялось возросшим торговым значением Петербурга. В 1732 году Миниху даже пришлось провести облаву, послав несколько армейских рот с офицерами в дома богатых купцов. Всю захваченную контрабанду впоследствии продали на аукционах, а полученную выручку разделили между участниками операции и городской казной.

Много хлопот доставляла необходимость борьбы с нищими, которые несмотря на многочисленные заставы, постоянно проникали в столицу и портили благообразие городских пейзажей. Полицейские и армейские караулы проводили облавы, после чего занимались сортировкой задержанных: увечных направляли в богадельни, здоровых – на работы. В 1731 году по представлению Миниха Синод принял постановление, запрещавшее просить подаяние при церквах.

Постепенно возобновлялось казенное строительство. Деятельный губернатор занялся укреплением берегов, очищением и углублением русла Мойки, были спроектированы и построены несколько деревянных подъемных мостов. Однако наиболее заметным событием стало восстановление первого наплавного Исаакиевского моста через Неву, наведенного в свое время по инициативе Меншикова и ликвидированного после его опалы. Наконец, по инициативе самого генерал-губернатора 11 августа 1732 года издан Сенатский указ, узаконивавший уже сложившееся положение: теперь содержание и строительство мостов возлагалось на плечи полиции.

Попутно с городскими заботами как президент Военной коллегии Миних занимался преобразованиями в армии: в гвардии сформированы два новых полка – Конной гвардии и Измайловский. Приведены в порядок армейские финансы. В столице и вообще в Российской империи открылось первое офицерское училище – Шляхетский корпус, разместившийся в бывшем дворце Меншикова. При войсках создавались госпитали и военные школы. Миних уравнял оклады русских и иноземных офицеров (до этого последние получали вдвое больше). По сути, на пустом месте создал гусарские и кирасирские полки. Написал новый воинский устав.

Изменились названия воинских частей. С 1727 года все полки русской армии именовались по порядковым номерам и названиям различных городов Российской империи. Однако уже в 1731 году в войсках вновь (как и в эпоху Петра Великого) появились части, называвшиеся по фамилиям их шефов. Одной из таких частей стал Кирасирский графа Миниха полк. Тем самым были отмечены заслуги Миниха в превращении тяжелой кавалерии – кирасир – в самостоятельный род войск: в 1742 году после опалы полководца полк получил официальное название – Кирасирский бывший Минихов, а в 1745 году переименован в 3-й Кирасирский.

Совершив вояж на Украину, Миних заложил несколько крепостей. Биографы со скорбью упоминают, что при возведении киевских укреплений он отдал приказ взорвать знаменитые Золотые ворота. Будучи голым практиком, Христиан Антонович вряд ли мог всерьез считаться с такими абстрактными понятиями, как историческая память или культурная традиция. И вообще, он был жестким прагматиком. Посол Испании в Петербурге Джемс Стюарт, герцог Лирийский в одном из писем дал ему такую характеристику: «Он очень хорошо знал военное дело и был отличным инженером; но самолюбив до чрезвычайности, весьма тщеславен, а честолюбие его выходило из пределов. Он был лжив, двоедушен, казался каждому другом, а на деле не был ничьим; внимателен и вежлив с посторонними, он был несносен в обращении с своими подчиненными».

Активность Миниха, пытающегося влиять на все сферы государственной жизни, стала раздражать его соотечественников К.Г. Лёвенвольде и А.И. Остермана. Первым тревожным сигналом явилось для Христиана Антоновича освобождение его от обязанностей генерал-полицмейстера (29 августа 1732 г.) и назначение на эту должность Василия Федоровича Салтыкова. Спустя полтора года (январь 1734 г.) Миниха сняли и с должности генерал-губернатора. При этом ему пришлось оставить казенные апартаменты в Зимнем дворце и переехать во дворец на Васильевском острове, построенный за казенный счет.

Опечаленный сановник впал в ипохондрию, но по-прежнему не желал устраняться от городских дел. Более того, он даже взялся за свой счет провести осушение заболоченных территорий от Невской першпективы до той местности, где ныне расположен Таврический сад. В качестве платы за успешное выполнение работ генерал-губернатор получил десятую часть осушенных земель – между Лиговским проспектом, Кузнечным переулком и улицей Марата. Одновременно он занялся прокладкой новых дорог к Александро-Невскому монастырю (ныне – улицы Гончарная и Тележная), а также разработал первый в истории проект защиты города от наводнений, предложив обнести острова, на которых расположен Петербург, дамбами.

Ипохондрия Миниха окончательно улетучилась после того, как его назначили командовать русскими войсками, участвующими в осаде Данцига (1734 г.). С этого момента и вплоть до своей опалы фельдмаршал целиком посвятил себя военным делам и придворным интригам.

Причиной Войны за Польское наследство 1733–1735 годов стало стремление России и Австрии посадить на польский престол курфюрста Августа III. Франция выдвинула собственного кандидата – Станислава Лещинского. Со своими сторонниками этот старый недруг России закрепился в Данциге, осажденном русскими войсками под началом Петра Петровича Ласси. Осада протекала вяло, и командование передали Миниху, который в ночь с 24 на 25 мая предпринял штурм одного из укреплений – Зомершанца, закончившийся успехом.

Миних впал в эйфорию и, не стесняясь, занимался саморекламой в письмах к фавориту императрицы Бирону: «Никогда никакая атака изряднее быть не могла», «Офицеры и рядовые великую надежду ко мне имеют».

Однако предпринятый через пять дней штурм другого укрепления Гагельберга закончился жестоким поражением. Потери русских составили 673 убитых и 1418 раненых. Анонсированные Минихом потери обороняющихся – около 1 тысячи человек – судя по всему, были намного меньше. Но сворачивать осаду никто не собирался, и уже в скором времени благодаря прибывшим подкреплениям численность осадного корпуса составила 18 тысяч человек.

Поддерживавшие Лещинского французы решили помочь своему ставленнику, отправив к Данцигу три корабля с находившимся на них двухтысячным десантным отрядом во главе с бригадиром де Ла-Мотом. Подойдя к устью Вислы и оценив позиции войск Миниха, эскадра предпочла ретироваться в Копенгаген. Здесь к ней присоединился французский посланник в Дании граф Плело, который принял на себя общее командование, настояв на новой экспедиции к Данцигу.

Французские суда вторично подошли к данцигскому рейду и высадили десант, который с ходу атаковал передовое укрепление русских. Приступ был отбит. Нападавшие потеряли около 200 человек, а сам Плело погиб одним из первых, «не успев раскаяться в результатах своей предускорительности». Десант отступил к морю и переправился на пустынный островок недалеко от побережья. Вскоре на данцигский рейд вошел русский флот. Используя фактор внезапности, французская эскадра захватила фрегат «Митава» и ретировалась, оставив своих соотечественников на произвол судьбы. После этого 17 июня 1734 года остатки отряда Плело (около 1,8 тысячи человек) сложили оружие и были вывезены в Россию до окончания военных действий. Так завершилось первое столкновение русских и французов на поле боя. Лещинский тайно бежал из города, и 26 июня Данциг капитулировал.

Получив первую порцию лавров, Миних сразу бросился в огонь новой войны. На сей раз врагом стала Турция.

Во главе 30-тысячной русской армии Миних двинулся к Крыму. 19 мая 1736 года его войска отразили атаки татарской конницы и подошли к Перекопскому валу, преграждавшему проход на полуостров.

Укрепление защищал трехтысячный турецкий гарнизон, поддерживаемый татарами. 21 мая, перебравшись через ров, русские с помощью пик и рогаток взобрались на вал и овладели им в течение часа. Первым знамя империи на укреплении поднял 14-летний капрал Василий Долгорукий, представитель находившегося в опале дворянского семейства. Миних в соответствии с ранее данным обещанием произвел его в офицерский чин поручика. Впоследствии Долгорукий дослужится до генерал-аншефа, в 1771 году вторично и уже окончательно выбьет турок из Крыма и удостоится титула графа, а также почетной приставки к своей фамилии Крымский.

В крепости захватили около 60 исправных пушек. Двинувшись в глубь полуострова, русские захватили набитый припасами Кезлев (современная Евпатория), а 16 июня овладели ханской столицей Бахчисараем. Поскольку закрепляться в Крыму пока не собирались, город вместе с дворцом обратили в пепел. Большие потери от болезней (почти в десять раз превышавшие боевые) заставили Миниха покинуть полуостров. Общие же потери русской армии больными, раненым и убитыми, практически совпадали с ее первоначальной численностью. С другой стороны, сам факт того, что русские впервые в истории вторглись в известное своими агрессивными набегами на соседей Крымское ханство, произвел на современников очень большое впечатление.

В 1736 году другая русская армия под командованием Ласси также овладела Азовом. Однако другую важную крепость Очаков Миних оставил себе на следующую кампанию, собрав для ее взятия 50-тысячную армию.

Запланированный им сходу штурм 11 июля 1737 года оказался сорван вылазкой турок, которую удалось отразить с большими потерями неприятеля.

Во избежание повторения таких вылазок Миних приказал строить редуты, а поскольку на следующий день турки снова вели себя активно, попытался выбить их из форштадта.

С новых позиций артиллерия подвергла Очаков такому обстрелу, что в крепости начался пожар. С характерной для него поспешностью, Миних решил воспользоваться вроде бы удобным моментом и скомандовал общий штурм, который, однако, закончился неудачей. Тем не менее потушить огонь защитники не смогли, что привело 13 июля к взрыву главного порохового погреба, где хранилось 500 бочек с порохом. В результате османы потеряли около 6 тысяч человек и капитулировали. Руководившие обороной сераскир Яж-паша, комендант Мустафа-паша, 30 высших офицеров, около сотни офицеров и 3174 нижних чинов попали в плен. В крепости нашли около 16 тысяч трупов. Трофеи составили около 130 пушек и множество знамен и бунчуков. Русские потери убитыми составили 47 офицеров и 957 нижних чинов. Сам Миних продемонстрировал в этих боях личную отвагу, его мундир был прострелен пулей, а лошадь убита.

Рассказывали, что в один из критических моментов боя 13 июля он в гневе сломал свою шпагу. Зато в Петербург фельдмаршал вернулся победителем.

Правда, встречу со столицей омрачил неприятный эпизод, во время которого победоносный полководец стал жертвой дорожно-транспортного происшествия – угодил под извозчичьи сани. Этот инцидент послужил поводом для жестокого указа, грозящего страшными карами любителям быстрой езды и, можно сказать, заложившего основу административного законодательства в соответствующей сфере.

Следующая кампания 1738 года оказалась для Миниха совершено провальной, поскольку предпринятое им наступление на Бендеры пришлось свернуть из-за огромных потерь, вызванных традиционными эпидемиями, безводьем, бескормицей.

Однако завершил войну с Турцией Миних очень эффектно, одержав 17 августа 1739 года с 60 тысячами человек победу над почти 90-тысячной турецкой армией под Ставучанами. Военные специалисты высоко оценивают маневр, когда он сначала предпринял отвлекающую атаку левым флангом, а затем мощным ударом опрокинул правое крыло неприятеля.

Русские потери составили всего 13 человек убитыми и 54 ранеными, через два дня захватили сильнейшую турецкую крепость Хотин, по поводу чего находившийся в Германии Михаил Васильевич Ломоносов написал оду, считающуюся первым поэтическим опытом этого жанра в русской литературе.

Правда, условия заключенного Россией и ее союзницей Австрией Белградского мира были не столь уж выгодны, что объяснялось двурушнической политикой Венского двора и агрессивными демаршами со стороны Швеции, но Миниха это, строго говоря, не касалось. Он свою работу сделал и для России стал героем.

В восторге от собственного величия, осыпанный очередной порцией наград, фельдмаршал даже просил для себя титул «герцога Украины». Императрица ехидно поинтересовалась: «Почему не Московского Великого князя?»

В октябре 1740 года Анна Иоанновна скончалась. Перед смертью она открыла глаза и, взглянув на окружавших постель сановников, обратилась к Миниху с последними словами: «Прощай, фельдмаршал».

Грозная государыня упокоилась навеки, однако ее министрам предстояли большие хлопоты. Все они (за исключением воздержавшегося А.И. Остермана) безропотно согласились с завещанием покойной, по которому регентом при малолетнем императоре Иоанне VI назначался Э.И. Бирон. Желая хоть как-то ограничить власть новоявленного правителя, Миних предложил заполнить «пустоту между верховною властью и властью сената», однако идею не поддержали (позже ее реализовали в форме Государственного совета).

Между тем с гораздо большим основанием на пост регентов претендовали родители Иоанна VI – Антон-Ульрих Брауншвейгский и Анна Леопольдовна. В народе и, что еще более важно, в гвардии также были недовольны очередным возвышением ненавистного фаворита. Вскоре к недовольным примкнул и Миних, ничего не получивший от нового правителя.

Это недовольство фельдмаршала вовремя почувствовала Анна Леопольдовна. 7 ноября 1740 года Христиан Антонович представлял ей нескольких выпускников Кадетского корпуса. После того как кадеты ушли, принцесса начала жаловаться на Бирона: «Граф Миних! Вы видите, как обращается со мной регент. Он хочет выслать меня из страны…» Миних вызвался помочь.

В тот же день фельдмаршал обедал у Бирона, вечером еще раз переговорил с Анной Леопольдовной, а затем вышел к дворцовому караулу и обратился к нему с короткой, но эффектной речью, предложив свергнуть регента. Солдаты и офицеры откликнулись на призыв с энтузиазмом. Ночью фельдмаршал в сопровождении своего адъютанта Кристофа Манштейна и 80 гвардейцев прибыл к дворцу Бирона в Летнем саду и отдал короткий приказ: «Действуйте!».

Когда гвардейцы ворвались в спальню регента, Бирон сначала пытался укрыться под кроватью, а затем, по воспоминаниям Манштейна: «…Став наконец на ноги и желая освободиться от этих людей, сыпал удары кулаком вправо и влево; солдаты отвечали ему сильными ударами прикладом, снова повалили его на землю, вложили в рот платок, связали ему руки шарфом одного офицера и снесли его голого до гауптвахты, где его накрыли солдатской шинелью и положили в ожидавшую его тут карету фельдмаршала. Рядом с ним посадили офицера и повезли его в Зимний дворец.

В то время, когда солдаты боролись с герцогом, герцогиня соскочила с кровати в одной рубашке и выбежала за ним на улицу, где один из солдат взял ее на руки, спрашивая у Манштейна, что с ней делать. Он приказал отвести ее обратно в ее комнату, но солдат, не желая себя утруждать, сбросил ее на землю, в снег, и ушел…».

Э.И. Бирон

Далее Манштейн отмечает, что Миних, несколькими часами ранее, мог успешно произвести арест регента в апартаментах Анны Леопольдовны, «но фельдмаршал, любивший, чтобы все его предприятия совершались с некоторым блеском, избрал самые затруднительные средства».

После удачного переворота Миних достиг вершины власти. Себя он решил сделать генералиссимусом, но затем широким жестом отдал этот чин принцу Брауншвейгскому, удовлетворившись должностью Первого министра. Анна Леопольдовна стала регентшей, а Бирон отправлен в сибирский городок Пелым.

Однако новая правительница явно тяготилась опекой своего Первого министра. Миниха стали потихоньку оттирать от кормила государства. 28 января 1741 года Анна Леопольдовна отстранила его от иностранных дел как человека в этой сфере «несведущего». Обидевшись, фельдмаршал сгоряча попросился отставки сразу на всех постах – и тут же (3 марта 1741 г.) их получил.

Спустя полгода на престол вступила Елизавета Петровна. Никаких особых причин для неприязни к Христиану Антоновичу у нее не было, скорее всего, он пал жертвой общей антинемецкой кампании.

Миниха арестовали и обвинили в том, что он:

1) убеждал Бирона добиваться поста регента;

2) во время антибироновского переворота «обманно» убеждал солдат, будто действует в пользу Елизаветы Петровны;

3) во время своих военных кампаний принимал решения, не советуясь с генералитетом, и занижал число потерь;

4) подвергал офицеров телесным наказаниям.