Текст книги "Альманах «Бесконечная история»"

Этим же вопросом задавался на своем ложе и сам Араха, вновь и вновь прокручивая в голове все возможные варианты штурма. На подкоп попросту не хватит времени, не стоит забывать, что персы наверняка уже готовят карательную экспедицию. Если обходные пути вроде открытия ворот изнутри не удадутся, он обязан будет попытаться открыть войску путь своими силами. Он не может отправить войска на почти самоубийственный штурм прежде, чем испробует все иные пути, только из-за боязни, что горожане не примут колдуна на трон. Он привычно потянулся к силе, доступной ему теперь. Она привычно отозвалась, огонь в груди вспыхнул сильнее обычного. Завтра ему понадобится исполинская мощь. Думая об этом, Араха провалился в сон.

Звук трубящего рога, возвещающий о побудке, для войска был подобен рыку жуткого зверя, что не отменяло необходимости, после торопливого приема пищи, занимать позиции для штурма. Вскоре, ровные квадраты готовых к бою людей, выдвинулись к Вавилону.

Уже к полудню Шумун констатировал, что хоть как-то проникнуть в город на данный момент не представляется возможным ни для кого, исключая Араху, чье отсутствие в войсках неизбежно снизило боевой дух, а кроме того оставило бы бойцов беззащитными перед гипотетическими чародеями противника. Отправив командиров на позиции, Араха около получаса молча сидел в шатре, опустившись на колени, собирая всю силу в единый кулак, вбирая ее в самое свое существо. Наконец он поднялся, откинул полог шатра и уверенно, не смотря по сторонам двинулся прямо к городским воротам, напротив которых было сосредоточено войско. К Царским воротам, единственным воротам города не посвященным какому-либо божеству.

Как только он оказался на расстоянии полета стрелы от городских стен, ливень снарядов обрушился на него. Морщась, из-за необходимости тратить хотя бы толику накопленной мощи, он представил мощный порыв ветра, отправляющий стрелы обратно и воплотил его в реальность. После эффектной демонстрации силы он обратился к защитникам стен, усилив свой голос до поистине громового: «Я предоставляю вам последний шанс сдаться и открыть ворота народу Вавилонии, за что вы будете вознаграждены жизнью. В противном случае, ни один перс, или их пособник не доживет до следующего дня». Ответом было улюлюканье и плевки.

Араха оглядел город, правда не обычным зрением. Его глубинный взгляд, еще один дар Мардука позволял видить чары, сотворенные врагами. Вавилон был ими переполнен. Они образовывали в городе сложную конструкцию, напитывая мощью в равной степени все ворота, главную городскую цитадель и, конечно, две величественных крепости, расположенные по краям великого города. Все ворота были соединены сложными каналами силы, позволявшими перебрасывать ее на нужный участок. Невозможно было определить откуда истекала сила и разрушить источник, хитросплетения и переходы надежно скрывали это даже от него. Однако в этом и заключался главный минус системы. Она была сложной, многогранной и совершенно неустойчивой. Ни одну ее часть нельзя разломать грубой силой, но можно обрушить всю систему, просто совершив сверхсильный толчок.

Араха вообразил себе огромный кулак, направленный на сферу, каковой являлась эта магическая система, а затем он разжал кулак и выбросил воображаемую руку вперед. Мягко, осторожно, и в то же время, вкладывая в это все имевшиеся у него силы. Он широко распахнул уже настоящие, человеческие глаза и узрел результат.

Стены города ощутимо затряслись и начали осыпаться. Из глубины города раздался жуткий скрежет, а затем оглушающий грохот и звук падения. Башни, удерживавшие силу, предназначенную Мардуку, по-видимому рухнули. И уже оседая на землю, чувствуя сногсшибающую усталость, Араха увидел, как створки ворот, перенасыщенные силой, лопнули, открывая проход мятежным войскам.

Подняться он сумел, лишь когда войска действуя согласно ранее отданному распоряжению, начали просачиваться в город через ворота. Отряхнувшись, он медленно побрел вслед за войском. Главное успеть восстановить хотя бы толику сил, на случай если чародеи противника оправятся, и, напоследок, захотят все-таки достать его.

Тем временем в городе уже шла напряженная битва, складывавшаяся явно не в пользу обороняющихся. Весь «добровольческий» гарнизон города стремительно покидал поле боя, или сдавался в плен. Персидская же часть обороняющихся была слишком малочисленна, а кроме того деморализована и растеряна, из-за столь быстрой потери всех чародеев. Их сопротивление было окончательно сломлено спустя четверть часа. Уцелевшие персы бросали оружие и пытались скрыться. В плен к восставшим, о чьей ненависти к персам ходили легенды, не собирался никто.

Умар ликовал. После того, как его войска, будучи авангардом армии, сокрушили персов, никто больше не мог препятствовать им в занятии любимым делом. Грабежом.

Они не останавливались около домов простолюдинов, не пытались штурмовать закрывавшие перед ними створки массивных ворот зиккураты. Вместо этого, они во весь опор неслись к видневшимся вдалеке дворцам, утопающим в зелени и, конечно же, роскоши. Умар не мог сдержать радостного предвкушения.

Шумун, спешившись, шел рядом с Арахой по улице павшего им в руки города. Араха явно чувствовал прилив сил, кроме того он не скрывал своей радости в связи с полным разрушением двух цитаделей. Понимая, что войска неизбежно начнут грабить город, Араха позволил им это, однако под страхом сурового наказания приказал воздержаться от насилия по отношению к простым горожанам. Кроме того, он повелел войскам в обязательном порядке собраться следующим утром, на площади перед бывшим царским дворцом. Сейчас же, двое друзей и, по совместительству, предводители крупнейшего восстания в Вавилонии, со времен Шамаш-шум-укина, спокойно, никуда не торопясь, направлялись к зиккурату Эсагила. Это был главный храм Вавилона, посвященный божественному покровителю города – победителю Тиамат, творцу Мира, великому Мардуку.

Когда они наконец дошли, солнце уже заходило. Оперевшись на стену зиккурата, сейчас запертого наглухо, Араха и Шумун терпеливо ждали, постоянно оглядываясь по сторонам. Впрочем, момент его появления они все равно пропустили.

На этот раз он не был гигантом в два человеческих роста, однако глухой балахон и посох с причудливым набалдашником были по-прежнему при нем.

Как по команде Шумун опустился на колени, только сейчас уверовав окончательно, Араха последовал ему примеру лишь на мгновение позже.

«Приветствую вас, друзья» – раздался низкий грудной голос, из которого так и сочилась сила и властность.

«К Вашим услугам, владыка» – торопливо выпалил Шумун. Араха лишь ниже склонил голову.

– Ваши заслуги поистине весьма сложно переоценить, и я многим обязан вам, однако есть дела, не терпящие отлагательств. Когда ты планируешь возложить на себя корону?

– Завтра с утра я буду говорить речь перед войском, после этого и произойдет коронация, одобренная всеми солдатами и большей частью народа.

Было совершенно ясно, что это не пустое бахвальство, Араха действительно знал, что он будет коронован.

– Хорошо, до завтра подождать можно. Сразу после этого ты должен будешь вновь созвать армию для боя, чтобы она была готова к отражению персидской угрозы. Как ты наверняка понимаешь, беспрецедентная по размерам и силе карательная армия персов уже движется по направлению к Вавилону. Я уверен, что им уже известно о том, что ты сделал с их переплетением чар, в этот раз они подготовятся гораздо лучше. Хорошо, что ты не истратил мои дары для штурма, они крайне пригодятся в предстоящем сражении. Победить будет очень непросто, и я буду сражаться, подвергаясь не меньшей опасности, чем обычный солдат твоего войска, хотя противники у нас будут принципиально разные.

Мардук внезапно накрепко вцепился в посох, однако уже через пару мгновений придя в себя.

– Как давно я не испытывал этого чудесного чувства… Сила людских молитв и приношений наполняет меня, а ведь я еще не собрал ее всю, разлитую над городом, после разрушения артефактов, забиравших ее у меня. Пожалуй, мне пора. Получи корону, собери всех, кого сумеешь и выдвигайся в поле, мы примем бой в открытую, не укрываясь за стены. Позволить взять себя в осаду было бы большой ошибкой. Наши чары сильны, но их можно использовать лишь один раз, персы же способны легко устроить нам ад, если мы дадим им достаточно времени на подготовку заклятий. Нам понадобится вся людская храбрость и даже больше.

После этих слов, в воздухе обозначилась едва заметная винтовая лестница, по которой Мардук стал с завидной прытью подниматься, стуча посохом. Если бы Араха мог видеть лицо бога, он бы заметил на нем кровожадную, полную ненависти ухмылку.

Прямо под ним, казалось, ворочалось исполинских размеров создание, каким-то чудом попавшее на дворцовую площадь Вавилона. Оно было покрыто мелкими, постоянно шевелящимися чешуйками, которые никак не могли успокоиться. Его войско, люди которых он привел в древний город, подняв из самых низов. Но не только они. Большая часть толпившихся сейчас внизу относилась к простым горожанам, хоть и жившим в великом городе, но ничем не примечательным. И их отношение к нему не было столь восторженным. Это чувствовалось даже отсюда, с вершины примыкающего к старому царскому дворцу зиккурата. О, они не имели ничего против него как их царя, какая разница ремесленнику, кто берет с него деньги: военачальник с неясным прошлым и царственным именем, или персидская марионетка, выполняющая приказы начальника гарнизона Ахеменидов. Однако, в этом то и крылась причина их неприязни к Арахе. Им было безразлично, кто ими правит, однако его правление неизбежно втянуло бы их в самоубийственную схватку со всей Персией, что чревато в лучшем случае материальными издержками, а в худшем – жизнью. И их можно понять. Будь прежний Араха вавилонянином, он поступил бы так же. Вряд ли их можно переубедить, ведь только для него победа в этой войне будет что-то значить. И это что-то стоит того, чтобы проливать за него реки своей и чужой крови. Это что-то – власть. Абсолютная и незамутненная. Нельзя давать волю своим мыслям, сейчас он должен говорить совсем о другом.

Он вскинул руку вверх, и толпа начала затихать. Когда наступило молчание, Араха подошел к самому краю небольшой каменной площадки, на которой стоял. А затем, он начал говорить. Он говорил, о необходимости вернуть былое величие древнейшему городу на земле, говорил о борьбе против персидских собак, поганящих священную землю своим присутствием, говорил о необходимости выбрать правителя, который сумел бы эффективно направлять эту борьбу. И когда речь закончилась, вся площадь, в едином порыве кричала его имя, которое, однако почти сразу начало тонуть в выкриках другого имени, которое должно было заменить старое. Толпа ревела, и весь город содрогался от ее рева.

– НАВУХОДОНОСОР! НАВУХОДОНОСОР! ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТОГО ИМЕНИ!

Араха возвел глаза к небесам, шепча одно и тоже слово: «Да».

**********

Оперевшись о стену зиккурата, новоиспеченный царь Вавилона рыдал. После купания в лучах славы его как будто с головой окунули в ядовитое болото. Все его существо заполнилось обездвиживающим, убивающим отчаянием. Все, происходившее с ним с момента встречи с Мардуком было лишь одной гигантской иллюзией.

Войско, во главе которого он собирался противостоять персам, растаяло при первом известии об их приближении, и наличие двух с половиной тысяч добровольцев никак не могло решить проблему. У него попросту не хватило бы людей даже выдержать осаду, которую бы саботировала большая часть города, не говоря уж об открытом бое с противником. Энтузиазма избравших его царем хватило лишь на крики на площади. Большинство вавилонян не собирались биться за свой город, а те, кто были к этому готовы почти не имели амуниции и оружия.

Впрочем, не это было главной причиной страданий человека, почувствовавшего вкус невероятной власти и могущества и в один миг лишившегося всего.

Он был жестоко и расчетливо обманут Мардуком, показавшим ему душераздирающие картины смерти своих божественных родичей. Душераздирающие и лживые. Единственной проблемой Мардука, о которой он не соврал была потеря силы, которую он теперь вернул. Как только вся она оказалась вновь при нем, он прибыл к ошеломленному и растерянному, из-за потери армии, Навуходоносору. Однако целью его визита было не столько желание сообщить человеку о своем обмане, сколько жажда скорее вернуть назад частичку самого себя, отданную Арахе. После того, как сила истекла из человека до последней капли, бог не замедлил испариться, оставив урарта наедине со своими, теперь абсолютно невыносимыми страданиями.

Все дороги к спасению были перекрыты. Он не мог сбежать из города, так как горожане не могли допустить, чтобы нагрянувшие персы обвинили их в укрывании мятежника. Единственный маршрут, по которому он мог сбежать из города – это дорога ведущая на север, по которой как раз марширует персидская карательная армия. Кроме того, побег ничего не даст ему, ведь его будет несложно догнать, а приметная внешность не даст ему затеряться среди простолюдинов.

Ему оставалось только выбрать себе смерть. Главное не попасть в плен, потому что в таком случае он умрет лишь тогда, когда этого захочет пыточных дел мастер и таким образом, как он этого захочет.

Значит остается выбрать между самоубийством и смертью в бою. Лучше уж второе, быть может он даже погибнет на эмоциональном подъеме, забыв обо всем, что столь сильно отравляют его душу и разум.

Он нашел в себе силы подняться. Утерев слезы, стараясь разжечь в себе внутренний огонь, не из чар, но из первобытной злобы и чудовищной ярости, он двинулся к лагерю, где располагались остатки армии восставших.

Когда он дошел, на горизонте показалось персидское войско, стремительно приближающиеся к городу.

**********

Воспоминания отхлынули, обнажив острые камни прежней боли, ставшей, кажется, еще более невыносимой. Разумеется, они проиграли. Разумеется, персы уничтожили их всех до единого. Уцелела лишь та немногочисленная часть войска, которая, несмотря на все попытки этого избежать, попала в плен и теперь была нанизана на колы.

Один из пленников, находившихся за спиной Арахи, истошно завопил и начал захлебываться кровью. Ответом его крику, отразившемуся от камней, которыми была вымощена площадь, стал глумливый хохот, раздавшийся с высокой трибуны. Ненависть наполнила урарта, однако почти сразу отступила перед отчаянием из-за нового приступа боли.

Араху, вдобавок к боли, охватило чуство абсолютной безысходности. Он понимал, что еще несколько бесконечно долгих, мучительных дней он будет жить, он еще не раз увидит своих мучителей и не раз услышит их злорадствующий смех. И никакое чудо не вытащит его из этого кошмара.

«Будь вы прокляты! Будьте вы все прокляты! Эти люди, что пришли поглазеть на мои муки, эта площадь, которая будет последним, что я увижу в жизни! Будь проклят весь этот нечестивый, трусливый город, предавший меня! Будь проклят предатель Мардук! Проклинаю их всех! ВСЕХ!»

*********

– К следующим новостям. В ходе вооруженных столкновений на юге Ирака была обнаружена огромная пещера, являющаяся наиболее глубокой из известных на данный момент. Согласно предварительным данным, полученным в ходе осмотра пещеры, ее глубина достигает порядка 3 000 метров.

– В ходе исследования недавно обнаруженной на юге Ирака пещеры, произошел взрыв. Один человек погиб, более десятка получили тяжелые ранения. Погибший возглавлял группу американских геологов, прибывшую для изучения грандиозного географического объекта. Причина взрыва устанавливается. Основная версия экспертов – залежи взрывоопасного газа.

– Ужасные новости продолжают приходить из южной части Ирака. Группа из двенадцати исследователей, в полном составе, стала жертвой внезапного обвала, произошедшего в недавно обнаруженной пещере Гугал, которую неофициально уже нарекли «кровавой». Причины обвала пока не установлены. Напоминаем, что это уже не первый трагический инцидент, имевший место при исследовании пещеры. Неделей ранее из-за взрыва залегающего там газа, погиб глава геологической группы, десять его подчиненных получили тяжелые травмы и до сих пор находятся в тяжелом состоянии. Многие заявляют о мистическом характере происшествий и даже предполагают, что пещера является местом обитания древнего монстра, или инопланетной цивилизации.

– Силы союзников были вытеснены с территории южного Ирака, в ходе масштабного наступления террористической организации ИГИЛ (запрещена в РФ). Министерство обороны, во время официальной пресса конференции сообщило, что ВКС РФ готовы оказать коалиции всестороннюю поддержку на территории Ирака, если это потребуется.

– Грандиозных масштабов взрыв произошел на подконтрольной исламистам территории, в районе пещеры Гугал, являющейся наиболее глубокой в мире. Это связывают с обнаруженными там археологическим находками, ради уничтожения которых, по-видимому, был совершен подрыв. По словам экспертов, даже то недолгое время, которое было отведено на изучение находок, позволяло говорить об их сенсационности. Напоминаем, что боевики ИГИЛ (запрещенной в РФ) уже не раз разрушали исторические памятники, возраст многих из них достигал сотен и даже тысяч лет.

К другим новостям…

Братья Швальнеры
Рю

Как же славно знойным, засушливым летом, по обыкновению в этот год спустившимся к подножью Фудзиямы, дождаться вечера, чтобы с такими же ронинами собраться в заброшенном кафе в старом Токио и играть в хяку!11
  Хяку моногатари квайданкай» – игра, в ходе которой рассказчики рассказывают друг другу пугающие истории в традиционном японском стиле.


[Закрыть] Каждый из нас разодет под самурая времен сегуната Токугава и у каждого в руках свеча. Вот уж сумерки постепенно заволакивают окрестности столицы, и мы рассаживаемся на стульях, аккуратно расставленных вокруг тускло пылающего андона, держа в руках свечи. Каждый рассказывает свой квайдан – городскую легенду, от сюжетов которых стынет кровь в жилах даже видавших виды игроков, – а после его свеча задувается. И так – по кругу, пока заброшенное кафе вовсе не погрузится во тьму. По традиции, напоследок оставляется самая страшная история. Сегодня ее расскажет Такеши-сан.

– И что же вы хотите услышать?.. Ну да ладно. Его звали Рю. Дракон. Он происходил из древнего самурайского рода Нагаёси, отличившегося при защите сегуната в середине 16 века. Как известно, в ходе реставрации Мэйдзи самураи почти совсем ушли в прошлое, и клан его обеднел. Отец… не помню, кажется что-то там проворовался по службе, и совершил сеппуку. Мать торговала рыбой в Синдзюку и почти выбивалась из сил, чтобы обеспечить ему воспитание и образование. Испытывая постоянную нужду, как-то раз, еще будучи школьником, он совершил кражу, и попал под суд.

В то самое время в Синдзюку был один-единственный адвокат – Орихара Сёку – да и тот уже переезжал в Эдо, поскольку среди клиентов его завелись богачи из якудзы. По счастью мать Рю, Иоши, застала его в Синдзюку в его последний рабочий день…

– Здравствуйте, Орихара-сан, – низко поклонившись, сказала она. – Меня зовут Нагаёси Иоши, я вдова потомка семьи Нагаёси… Если, впрочем, Вам это о чем-то говорит.

Окончивший на «отлично» университет адвокат Орихара хорошо знал историю своей страны, и такая фамилия не могла проскользнуть мимо его ушей, оставшись незамеченной.

– Конечно, подвиг клана Нагаёси по защите сегуната в середине 16 века – это наша история, – Орихара ответил посетительнице поклоном с большим уважением. – Но что привело Вас ко мне? Чем я могу помочь представительнице столь знатного рода?

– Хоть род и знатный, – отвечала она, – но мы давно обеднели. Реставрация принесла нам одни печали. Много поколений до моего мужа просто не находили себе места в жизни, да и муж не стал исключением. Он совершил сеппуку 15 лет назад, и с тех пор мы с сыном живем практически на грани. Я ткала холсты и тем жила, а он учился в школе… Учился хорошо, как и все его предки. А сегодня я узнала, что он совершил кражу на рынке и теперь его хотят судить. Я пришла просить Вас о помощи, чтобы Вы приняли на себя его защиту.

– Я готов помочь знатному роду, так много сделавшему для моей родной Японии.

– Вы не должны давать обещаний раньше времени. Я была у многих адвокатов, и все они отказывались помочь, узнав, что у нас мало денег, и я не смогу заплатить столько, сколько платят другие клиенты при обычных схожих обстоятельствах!

– Иоши-доно, меня не интересует в данном случае вознаграждение. Я готов бесплатно помочь тем, чей предок не дал нашей стране погибнуть в лапах кровожадного безумца Харумото!..

Суд был тяжелым. Доказательств вины юноши собрано было предостаточно, да он и сам не отрицал своей причастности. Когда Орихара в разговоре с ним убеждал его солгать, чтобы избежать тяжелой ответственности, он горделиво отпирался – все-таки, потомок самурайского рода! Суд назначил ему два года тюрьмы.

Орихара извинился перед клиенткой, но она, как и ее сын, была очень спокойна и сдержанна в эмоциях. После этого в Синдзюку его больше не видели, а дорога Иоши никак не лежала в Эдогаву – что там делать бедной ткачихе и торговке?

Прошли годы. У адвоката родилась дочь Йоко. Поступила она учиться в университет и в один из дней, возвращаясь с учебы, остановила рикшу – подвезти. Внимание Йоко привлек высокий и статный юноша, загорелый, с роскошной черной шевелюрой, спадающей на плечи и глазами огненного дракона, чей блеск случайно задел ее лучом из-под широкополой шляпы – наподобие таких, в которых раньше ходили самураи.

– Куда хотите, госпожа? – скромно спросил юноша, стараясь не поднимать глаз.

– В Эдогаву, пожалуйста.

Йоко взгромоздилась в неудобную повозку, на которых прежде никогда не ездила, и парень, держа поводья тележки сильными руками на уровне своих бедер, бросился бежать по вымощенной камнем дороге что было сил.

Они ехали так минут пять – сил у юноши все не убавлялось, хотя путь предстоял еще приличный и ему следовало бы отдохнуть. Она хотела было сказать ему, чтобы он сделал паузу – человек не может так долго бежать, не сбавляя темпа, да и пожалеть себя надо, думала она, но грохот несущихся мимо конок и трамваев заглушал ее негромкий голос. Юноша ничего не слышал.

Солнце заходило. Йоко смотрела на своего возницу. Сейчас только она разглядела его стать, рост, сильные плечи и руки, изрытые вздутыми от перенапряжения венами. Кожа его была бронзового цвета– от постоянной работы под открытым небом ее коснулся суровый загар. Гладкие, шелковистые черные волосы лишь краешком виднелись из-под шляпы, укрывавшей его голову от палящего солнца.

Йоко тронула его плечо.

– Не беги так, мне страшно!

– Не стоит бояться, я хорошо знаю свое дело!

– И все же, прошу, перейди на шаг. Мне жаль тебя.

Гордый юноша покраснел и опустил глаза.

– Прошу, не унижайте меня. Я всего лишь рикша, но у меня есть свое достоинство.

– О, – Йоко скромно поднесла ладонь ко рту, – я вовсе не хотела тебя обидеть, я лишь сказала, что хочу, чтобы ты передохнул немного. Ты же не лошадь!

Он улыбнулся ее шутке.

– Отдыхать я не стану, а вот уменьшить шаг могу.

– Хорошо и это.

Дальше они ехали медленнее.

– Как тебя зовут? – чтобы убить время, спросила Йоко.

– Рю, – ответил парень.

– Рю… – процедила она. – Это означает… дракон? Почему? Почему родители дали тебе такое имя?

– Я родился девятнадцать лет назад – в год земляного дракона!

– Надо же, – всплеснула руками Йоко. – Я тоже родилась в тот год, первый год Мэйдзи.

– А Вас как зовут?

– Меня зовут Йоко, но… мне кажется, ты можешь обращаться ко мне на ты, мы ведь ровесники.

– Мне, полагаю, это не позволено. Вы живете в Эдогаве, судя по одежде, учитесь в университете, а я всего лишь рикша.

– Наша страна вступила в великую эпоху с нашим с тобой рождением, и с предрассудками ей не по пути, так что оставь свои причитания.

Юноша снова улыбнулся.

– Чему ты улыбаешься? – спросила она.

– Не каждый день встретишь такого веселого пассажира.

На этот раз расхохотались оба.

– А что касается того, что я живу в Эдогаве, то это ничего не значит. Мы переехали сюда, когда мне был один год – приехали из Йокогамы. Отец учился и много работал – в итоге стал адвокатом, и только несколько лет назад, когда я уже заканчивала школу, мы купили дом в Эдо.

– А мой отец умер, когда мне был год…

– Прости.

– Вам не за что извиняться.

– Мне, может, и не за что, а вот для тебя такой повод явно скоро сыщется – мы же договорились на ты…

В такой милой беседе прошло еще двадцать минут. Собеседники не заметили, как оказались у ворот дома адвоката Орихары в Эдо.

– Спасибо тебе, – протягивая ему деньги, улыбнулась Йоко.

– И тебе. Я буду рад, если встречу тебя еще когда-нибудь…

Йоко улыбнулась ему и упорхнула.

Вечером, оставшись вдвоем в девичьей спальне, дочери адвоката – старшая Йоко и младшая Юми – болтали о чем-то и слушали доносившееся из тянивы пенье камышовки.

– Ты, кажется, познакомилась с рикшей?

– А ты, кажется, никак не поймешь, что не надо совать свой нос во все дела, что тебя окружают? Лучше бы думала о школьной успеваемости.

– Я и так о ней думаю, могу я хотя бы в каникулы отдохнуть?

– Так у вас каникулы… не знала…

– Ну так что?

– Что?

– Он рикша? И он тебе нравится?

Йоко окинула сестру взглядом и поняла, что она не успокоится, пока не услышит утвердительного ответа.

– Да, но это ровным счетом ничего не означает. Мне еще и император наш нравится, и что с того?

– Перестань, я в другом смысле. Он нравится тебе как мужчина?

Йоко подсознательно вернулась к вечернему разговору с Рю. Ей против ее воли вспомнились его черты лица, его смуглая кожа, жесткий взгляд карих глаз – такой взгляд носили самураи, в нем была одновременно сила, и защита; умение наводить страх и сводить с ума от влюбленности. Она вспомнила, как его сильные руки держали поводья тележки, как быстро он бежал и с какой неподдельной гордостью отвечал на ее колкости. Она улыбнулась.

– Вот уже и улыбаешься, – захихикала сестра.

– Кто улыбается?

– Что за глупости?

– Посмотри в зеркало.

Йоко подошла к трельяжу – и впрямь улыбка красовалась на ее юном девичьем лице.

– Ты знаешь… – задумчиво произнесла она, – что «Рю» означает дракон?

– Так значит, его зовут Рю?..

– Дракон… – Йоко словно не слышала вопроса сестры.

– Фу, – хмыкнула Юми, – драконы все страшные. Я в сказках читала.

– Нет. Он прекрасный дракон. Огнедышащий прекрасный дракон.

А после была ночь, и девушки сладко почивали в объятиях Морфея. А в это время Рю, высокий юноша в лохмотьях, шел мимо дома адвоката. В неурочный час – поздно ночью, когда на улице из прохожих оставались только пьяницы да дворовые собаки. Он остановился у ворот и посмотрел в окна – кругом было темно. Он стоял так долго, минут двадцать, пока наконец дремота не овладела им и не приказала возвращаться домой, далеко отсюда, на другой конец Токио.

Утром Йоко отправилась на учебу, а после вновь спешила к стоянке рикшей.

– Рю.

Словно на молитву откликнулся на ее зов парень – но это был не тот, кого она искала.

– Вы ищете Рю?

– Да. Вы не знаете, где он?

– Его мать больна, и сегодня он не сможет прийти. Но если Вы что-то передадите ему, я обязательно скажу.

– А где он живет?

– Он живет в Синдзюку, далеко отсюда. Да и район там такой, что Вам, барышня, пожалуй, лучше там не появляться, – хохотнул парень.

– Да, пожалуй ты прав, – пробормотала Йоко. – Тогда вот что. Скажи ему, что приходила Йоко и чтобы он…

Она замялась.

– Чтобы он что?

– Нет, ничего. Просто скажи, что приходила Йоко… Хотя, в общем, ничего не говори.

Весь вечер ей было грустно, и уснуть она толком не могла. Попила воды, вслушалась в песню камышовки за окном. Но внезапно птичка замолчала – Йоко поспешила на улицу, чтобы посмотреть, в чем причина тишины. Она вышла в сад и… увидела перед собой Рю. Поначалу она едва не потеряла сознание от представшей перед ней картины. Рю стоял посередине сада, под цветущей сакурой и держал камышовку на ладони. Опуская маленький клювик в сжатую ладонь парня, певчая птичка пила оттуда воду.

– Ты… – еле слышно произнесла Йоко.

– Ты искала меня?

– Что за вздор? Кто тебе сказал?

– Разве об этом обязательно говорить? Разве нельзя почувствовать?

– Ты почувствовал что-то?

– Наверное, не пришел бы, если б не почувствовал.

– Что же именно?

– Самураю не пристало распространяться о том, что у него в душе.

– И все же, если ты стоишь здесь, значит, что-то есть?

– Определенно.

Она подошла ближе и погладила птичку, беспечно сидевшую в руке парня.

– Как тебе удалось ее приручить?

– Я и не думал об этом. Лишь позвал ее, чтобы напоить.

Оба замолчали. Йоко ждала какого-то действия или хотя бы слова от него, но он, как назло, ничего не делал и не говорил.

– Я нравлюсь тебе? – наконец спросила она напрямую.

– Ты чудесна как весенний цветок – самый прекрасный из всех, что я когда-либо видел.

– И? Что из этого следует?

– Что ты пытаешься вытянуть из меня слова…

Йоко взволновалась.

– Зачем ты пришел? Уходи.

Она повернулась к нему спиной и собралась идти в дом, когда вдруг рука парня коснулась ее плеча.

– Что? Что тебе?

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Сказать, что Йоко была не готова к такому повороту событий – значит, ничего не сказать. Естественно – сначала он стоит здесь и ничего толком не говорит, хотя знает, что она искала встречи с ним и вообще он всецело владеет ее мыслями, а потом вдруг такое!

– Что я должна ответить?

Она смотрела в глаза юноши, и ей казалось, что она уже принадлежит ему. Принадлежит как дорогой красивый меч, как исключительная по изяществу эбонитовая статуэтка, как украшение, как деталь, как вещь прекрасного во всех отношениях воина.

– Наверное, согласиться?

– Да, но как же мои родители? Они будут против. Твое происхождение и вообще…

– О моем происхождении лучше бы тебе не говорить.

И он рассказал ей знатную историю своего рода и того, как, с легкой руки императора Мэйдзи, остался этот род неудел. А после спросил:-Что ты сама думаешь о моих словах? Пусть твое решение будет зависеть от воли твоего отца, но ты, твое отношение ко мне? Или я зря пришел сюда?

Йоко посмотрела в глаза дракона своими влюбленными карими угольками и прошептала:

– Конечно, не зря.

Юный самурай старался сдерживать эмоции, но у него плохо получалось – он весь покраснел и опустил глаза. Птичка вспорхнула с его руки и улетела. Что же спугнуло ее? Это была Йоко, приблизившаяся к юноше и привставшая на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, а потом упорхнуть, подобно птичке, оставив Рю под сенью цветущей ягоды.

Каждый вечер Рю забирал Йоко и отвозил ее домой. Правда, теперь, чтобы лишний раз не попадаться на глаза отцу, ему приходилось высаживать ее на соседней улице и долго смотреть ей вслед.