Текст книги "Тени прошлого. Восставшие"

Посреди толпы – замполит.

– Так, старшие от частей проверить людей.

Проверка заняла минут десять. Собрались все, довольные, кто-то поддатый, даже здесь в столице мусульманского государства, граждане которого строго исповедовали ислам, нашли место и выпивку.

В 11:02 колонна направилась в обратный путь, выстраиваясь на ходу, и в 11:48 благополучно зашла на территорию гарнизона.

И уже там, у парка боевых машин, Румянцева подошла к Истомину:

– Привет, Илюша!

– Привет!

– Нормально затарился?

– Нормально, а ты?

– Что хотела, взяла. Надеюсь, хоть какой-нибудь подарок ты мне купил?

– Угу, – улыбнулся штурман, – чадру!

– Чего?

– Шучу. Купил. Вечером встретимся?

– Если только опять в медпункте. Там будет Галка Белкина дежурить. С ней я договорюсь. Тебе понравилось в санчасти?

– С тобой мне хорошо везде!

– Льстишь?

– Ни в коем случае.

– Ладно. Тогда после отбоя в медпункте.

– Договорились.

Офицеры, прапорщики, вольнонаемные разошлись по модулям. Поездка не долгая, не сложная, но на нервы действовала. Все же город, где можно ждать всего чего угодно. И были случаи, когда советских офицеров и служащих убивали во время таких поездок. В полку мотострелковой дивизии похитили молодую официантку. Искали, все перерыли, не нашли. Пропала девушка, скорее всего сейчас в сексуальном рабстве, а может и вообще мертва. Но и наши тоже отличались. По ошибке расстреляли трех мужчин, которые хотели продать японские «Шарпы», в одном дукане подорвали гранату. Не сошлись в цене, но были сильно пьяны, решили припугнуть, а в результате взрыв. Бойцы успели выбежать, дуканщик с сыном погибли. Всякое бывало. Поэтому нервная усталость ощущалась явственно.

И, как и договаривались Истомин с Людмилой, после отбоя штурман прошел в полковой медицинский пункт. Как выяснилось, афганского мальчика по имени Матик с утра выписали. Он уже мог самостоятельно ходить, ему ничего не угрожало. За ним приехала машина из Тахарака. Афганцы, особенно отец парня, поблагодарили русских врачей и уехали. Больных из числа личного состава тоже не оказалось, и получилось, что весь медицинский пункт был в распоряжении любовников.

А на следующий день, в воскресенье, уже в полку среди тыловиков праздновали день рождения официантки Елены Осиповой. Начали после обеда. Командир разведвзвода Борис Павлов хотел тоже пойти на празднество, но Елена отговорила. Для них был вечер и целая ночь.

Павлов смирился. Завалился в своем отсеке спать. Ночь обещала быть бессонной. Выспавшись и поужинав, он пошел в модуль офицеров штаба, надо было привести в порядок отсек начальника бронетанковой службы. В прошлый раз уходил спешно, не до того было. К тому же надо занести бутылки шампанского, водки, купленные в военторге, конфеты и, естественно, подарки. В модуле вновь почти никого не было. Вечером не так жарко, офицеры старались больше времени проводить на воздухе, кроме того, начальник клуба получил новый фильм. Как всегда, дневальный был на своем месте. Рядовой шестой роты второго батальона, этот постарше предыдущего. Он поднялся при появлении офицера, принял положение смирно.

– Расслабься, солдат, – сказал Павлов, – я в отсек майора Глазова.

– Он же в отпуске, товарищ старший лейтенант.

– У меня ключи. Майор сам передал.

– Ну тогда какие проблемы?

– А их и изначально не было. Но могут возникнуть позже.

– Для кого?

– Для меня, для тебя.

– А я при чем?

Пришлось объяснять солдату, что и с кем в модуле намерен делать старший лейтенант.

Рядовой усмехнулся:

– Это разве проблемы. Здесь дамочки наши частенько бывают. Иногда такой шухер наводят, что удивляешься, как их пустили за границу. Хотя какая здесь заграница?

– Значит, все будет как надо?

– Конечно. Проходите, делайте свои дела. Мне это без разницы.

– Молодец, правильно понимаешь ситуацию. Я сейчас все приготовлю и уйду.

Солдат кивнул и сел за стол.

Павлов подошел к отсеку начальника бронетанковой службы, только вставил ключ в замочную скважину, как сзади послышался пьяный голос:

– А это что еще за явление?

Разведчик обернулся. Перед ним стоял начальник продовольственной службы полка капитан Козлов. Интересно, как иногда фамилия соответствует сущности отдельно взятой личности.

– Ты, старлей, не заблудился?

Козлов был сильно подшофе, но на ногах держался, не шатался.

Павлов взглянул влево, вправо, в коридоре никого.

– Я не заблудился, Козлов, ты-то мне как раз и нужен.

– Даже так? А чего ломишься в сектор Глазова? И на какой хрен я тебе нужен?

– Разговор есть.

– Какой у взводного может быть разговор с начальником службы полка?

– Личный!

– Ты меня удивляешь, Павлов. А! Догадываюсь, ты же спишь с Осиповой? Что, хочешь поделиться тем, как она в постели? Знаешь, старлей, меня это не интересует.

– Конечно, у тебя же своя «курочка» есть. И ради нее ты Лену третируешь.

Начпрод изобразил удивление:

– Третирую? Да она мне на хрен не сдалась, твоя шлюха.

– Э-э, капитан, ты бы полегче на поворотах, а то за базар ответить придется.

– Что? Это ты мне?

– Тебе. Слушай и запоминай, начпрод. Будешь доставать Елену, оскорблять ее и вообще проявлять неуважение, пожалеешь.

– Да ты мне угрожаешь?

– Точно. Угрожаю. И угроза вполне реальная.

На разговор вышел в коридор боец. Ему стало интересно, с чего сцепились офицеры.

– Пошел вон отсюда, Павлов, – сохраняя мнимое спокойствие, проговорил начпрод и тут же крикнул: – Вон, сказал! А я твою ша…

Договорить он не успел. Павлов нанес два коротких удара, один в солнечное сплетение, другой снизу в челюсть. Не успев согнуться от резкой боли, начпрод ударился о стену затылком, тараща глаза, сполз по ней на пол, открыв рот, пытаясь восстановить дыхание.

Павлов нагнулся к нему:

– Хватит? Или добавить?

– Х-хва-тит.

Капитан закашлялся.

– А теперь запоминай, все, что сказал, в силе. Забудь вообще, что существует такая официантка, как Осипова Елена. Топчешь свою Лару, вот и топчи. За шлюху извинишься. Перед ней. Проверю. Не послушаешь доброго совета, так козла отделаю, что загремишь как минимум в санчасть, а то и в госпиталь. У меня очень неплохо получается ломать челюсти, а это больно и надолго, кроме того очень неудобно. Уяснил, сука?

– Да! – прохрипел начпрод.

– И вставай! Вали к себе в отсек, не отсвечивай!

Козлов не без труда поднялся, неудачно попал на разведчика, от которого не ожидал нападения, пробираясь вдоль стены, пропал в проеме. Но тут же высунулся:

– Ты, Павлов, попал. За физическое оскорбление старшего по званию под трибунал пойдешь. Не сомневайся, я это организую, связи есть.

Павлов сделал движение в сторону отсека начпрода. Дверь его захлопнулась, заскрежетал ключ. Козлов закрылся.

Павлов посмотрел на солдата.

Тот показал большой палец.

Разведчик вернулся к нему:

– Видел?

– А что? Красиво, в сплетение и в челюсть. Нашел придурок тыловой с кем связываться. С разведкой.

– Тебе-то он чего плохого сделал?

– Да постоянно доматывается, когда сюда в наряд попадаешь. Другие офицеры ничего, а этот обязательно до чего-нибудь придерется. А есть-то кто? Начпрод какой-то.

– Значит так, он пригрозил мне трибуналом, и это вполне реально.

– Знаю!

– Если Козлов подымет шум, то тебя обязательно будут допрашивать.

– Само собой.

– Что скажешь?

– Как что? Понятно что. Никого не видел, ничего не слышал.

– Ответ неправильный. Меня могли видеть, вошедшего в модуль.

– Тогда скажу, что капитан Козлов прибыл после какой-то гулянки пьяный в стельку и шарахался по коридору. До меня доматывался, спотыкался. И даже упал. Я дежурному звонить не стал, потому что западло. А Козлов пошарахался, да к себе и свалил. Вас рядом не было. Вы потом пришли. Или не приходили?

– Приходил. Зашел в отсек Глазова, потом ушел, с начпродом не встречался.

– Так точно, товарищ старший лейтенант.

– Молодец.

Павлов наконец добрался до отсека начальника бронетанковой службы.

Особого бардака там не было. Старший лейтенант протер пыль, поправил постель, поставил в холодильник шампанское, водку, туда же положил конфеты. Подарки засунул в платяной шкаф. Включил кондиционер, пусть комната охладится. Посмотрел санузел. Вода была, туалет работал. Все нормально. Шторы закрывали окна. Нормально.

Он вышел в коридор, направился к выходу.

У дверей повернулся к солдату:

– Не появлялся начпрод?

– Не, товарищ старший лейтенант, он спит.

– Спит? Откуда знаешь?

– Так подойдите к двери отсека, храпит он сильно. Думаю, что не вспомнит о том, как вы ему в дыхало и челюсть сунули.

– Хрен с ним. Я пошел, а после отбоя заскочу.

– Понял я все!

Солдат улыбнулся:

– Везет вам, офицерам, у вас хоть бабы есть, нам же полные вилы.

– Тебе сколько служить?

– До Нового года дома должен быть, если доживу.

– Ну раз год отвоевал, полгода протянешь. Давай!

– Так точно, товарищ старший лейтенант.

Павлов ушел. Подошел к модулю, где жили вольнонаемные.

Увидел одну из официанток, Валентину. Та, как и начпрод, была прилично навеселе.

– Привет, Валь.

– О! Павлов! Привет, а ты что на дне рождения не был?

– Не получилось.

– Как это? У подруги, можно сказать будущей жены, праздник, а у тебя не получилось?

– Бывает!

– Слушай, Борь, а может, ты и не хотел? Может, не нужна тебе Ленка? Если да, то ты только скажи, мне ты нравишься, и я ни на что не претендую.

– У тебя хахаля нет?

– Представь себе, сегодня рассталась.

– Ну это не беда, свободных офицеров в гарнизоне полно.

– Да, но кругом сплошной молодняк или женатые, свято верующие, что жены, как монахини, ждут их в Союзе.

– Ты не веришь, что женщины могут ждать?

– Нет! Ни одна баба не выдержит два года. Ну если, конечно, сама себя не будет удовлетворять. И все равно это не то. Бабе, Боря, живой член нужен, мужик нужен, ласка.

– Но кто-то все же ждет!

– Если только фригидные, которым секс естественное дополнение к семейной жизни. Я даже знаю одну такую. У нас в селе жила. Зинка из сельсовета. Баба ничего и на мордашку и фигуркой ладной вышла, характер добрей, чем у самой захудалой дворняжки, что готова за кость любому руки вылизать. Замуж вышла. К нам тогда зоотехника из города прислали. Молодой, красивый парень. Свадьбу за счет колхоза сыграли. Дом им выделили, он же специалист. Тогда еще выделяли и платили неплохо. Все думали, вот образцовая семья на деревне будет. Черта с два. Через неделю ушел от нее зоотехник. К фельдшерице.

– Почему? От порядочной женщины?

– Так и фельдшерица не гулящая была.

– Так что менял?

– Никто, Боря, не понимал, пока зоотехник в компании не рассказал, что в постели Зинка никакая. Ноги раздвинет и лежит бревном. Он и так и этак, а она просит, ты побыстрей, Вась! Ну, понятно, зоотехник говорит, я для тебя стараюсь, чтобы ты сначала кончила. А она ему: мне это не надо. Я не знаю, что такое удовольствие от секса, так что, пожалуйста, делай для себя и давай спать. Представляешь?

– Не верю!

– Так никто, Боря, не поверил. А интерес-то взыгрался. Ну бабы к Зинке, правда, что зоотехник говорил или брехал, позорил ее, оправдывая измену. А Зинка, наивная душа, – правда. Мужу, пожалуйста, когда и сколько хочет, а мне это даже неприятно. Прикидываешь? Ей самое главное для бабы даже неприятно. Такая, конечно, не только годы прождет, всю жизнь, вопрос, захочет ли к ней мужик возвращаться?

– Да лучше к такой, чем к гулящей!

– А то Елена у тебя такая целомудренная? Здесь, Боря, целомудренных нет. И не женишься ты на Ленке, так, мозги посношаешь, а потом кинешь. Тебе со мной надо. Мне муж не нужен. С бабками, я в селе любого мужика захомутаю. А бабки у меня есть. Так что подумай.

Павлов прикурил сигарету:

– Нет, Валь, извини, найди себе другого, а я с Леной, кстати, где она?

– Спит!

Разведчик поперхнулся дымом:

– Как это спит?

– А вот так, перебрала лишнего и уснула. Еле довели ее из столовой.

– Твою мать!

– А вы никак уединиться собирались?

– Это не важно. Валь, разбуди Ленку.

Официантка усмехнулась:

– Тебе надо, ты и буди.

– Но я не могу же зайти к вам?

– Почему? Заходи! Правда, и Тина спит. Та вообще голая. Она всегда голая спит, только редко ночует в отсеке. Но что ты голых баб не видел?

– Валь?! Тебе что, трудно?

– У меня другое предложение, пойдем со мной. Место есть. Хахаля нет, а место есть.

– Нет.

– Ну значит и тебе нет! Сам буди.

Пошатнувшись, Валентина пошла по аллее.

Павлов сплюнул на песок, проговорив:

– Твою мать, и чего теперь?

– Проблемы? – раздался сзади знакомый голос.

Павлов обернулся, увидел командира экипажа «34-го» старшего лейтенанта Короленко, кивнул:

– Да, Паша, проблемы.

– Помочь могу?

– Да чем ты можешь помочь?.. Хотя, ты к своей?

– Ну да.

– Она же у тебя по соседству с официантками живет?

– Этого не знаю. Они все в этом модуле, а кто где? Не интересовался.

– А когда Алла выйдет?

– Да должна с минуты на минуту. А причем Алла?

– Она может помочь.

– Заинтриговал. И чем же?

Павлов рассказал, в чем проблема.

Летчик рассмеялся:

– Это прикол так прикол. Такого на моей памяти здесь еще не было.

– Так поможет Алла?

– Не знаю, попробует.

Вышла продавщица военторга.

Поцеловала Короленко, поприветствовала Павлова:

– Привет, Боря. Лену ждешь?

В разговор вступил командир экипажа «34-го».

Женщина выслушала. Выслушав, сказала:

– Ладно, пойду посмотрю, можно что сделать или нет.

Она ушла и вновь вернулась:

– Не грусти, Боря. Елена на ногах, приводит себя в порядок. Придется тебе с полчаса подождать.

– А чего с полчаса?

– Это ты у нее спросишь.

Летчик и продавщица направились в сторону магазина. В гарнизоне устраивался кто где мог.

Павлов дождался подругу.

Как ни старалась Елена, но по ней было видно, что только пришла в себя. Под глазами тени, в глазах муть.

– Дорогой, прости ради бога, не рассчитала немного. Тост за тостом, бокал за бокалом, и повело. Но знаешь, как приятно было слушать добрые слова о себе.

– Особенно начпрода, да?

– Кстати, тот вел себя довольно прилично, насколько помню.

– А я ему морду набил.

У Осиповой расширились глаза:

– Как набил? Где? За что?

– Как набивают? Кулаком по туше да по черепу. В модуле штабистов, за то, что он прессует тебя.

– Ты что наделал, Боря? Ведь теперь тебя посадят.

– Уже посадили. Свидетелей не было… ну кроме дневального, тот обещал молчать, Козлов был пьян в стельку, сам нарвался. Синяк если и будет, то на подбородке. А это он мог и о стол шарахнуться после попойки.

Осипова покачала головой:

– Не надо было это делать, Боря. Начпрод злопамятен, он только больше теперь будет доматываться.

– Не будет. Я его предупредил. А вообще, он может и злопамятен, но труслив, как шакал. Такие могут принести вред, если есть на чем. А у Козлова никаких доказательств, что я ему въехал в брюшину и череп, нет.

– А солдат? Ты говоришь, он будет молчать. Я же сомневаюсь, если за дело особисты возьмутся. А в общем это тоже неважно. Значит, ты любишь меня, раз полез в драку.

Павлов хотел сказать, что никакой драки не было, как в принципе нет и любви, но это стало бы верхом глупости.

– Как же иначе, дорогая!

– Теперь нам в модуль штабистов нельзя?

– Почему? Можно, я там все приготовил.

– Ой, Боря, боязно мне!

– Это от перебора. С похмелья всегда состояние нервное, тревожное, выпьешь немного шампанского – успокоишься.

– Ты и шампанское достал?

– А как же? Ведь сегодня необычный день.

– Ты помнишь свое обещание?

– Конечно. Но пойдем, и так времени потеряли много.

– Извини.

– Не за что, вся ночь впереди. Лишь бы скрытно в отсек Глазова пройти, чтобы ненужных вопросов избежать.

– Ну, пойдем.

Как и в прошлый раз, женщина осталась ждать за углом в темном месте, старший лейтенант прошел к дневальному.

Тот поднялся, улыбнувшись:

– Это вы? Я раньше ждал.

– Что тут?

– Все чики-чики, в отсеках секретарь парткома с комсомольцем, по-моему, в карты режутся, начальник артиллерии. Тот где-то тоже не хило поддал и спит, да еще заместитель начальник штаба и… ваш корешок начпрод.

– Он как?

– Да ничего. Часа два спал, потом вышел, походил туда-сюда и обратно в отсек. Так и сидит там. У него видак работает.

– У тебя Козлов ничего не спрашивал?

– Нет. Замечание сделал, что тельник не свежий, а я перед нарядом стирался.

– В общем, как до столба?

– Так точно.

– Ладно, ты паси обстановку, я за дамой. Нет, сначала дверь открою.

Павлов открыл сектор начальника бронетанковой службы, вышел на улицу. У входа остановился. Старший лейтенант взглянул внутрь. Дневальный показал – заходите, мол, чисто.

Борис с Еленой прошли коридор, запорхнули в секцию, Павлов закрыл дверь, выдохнул:

– Ну вот и ладненько. Теперь, дорогая, – он повернулся к Осиповой, – мы в полной безопасности.

– Прохладно слишком.

– Ничего, еще жарко будет.

– Да? Так будешь стараться?

– Как никогда. Прошу, мадам!

– Мадемуазель.

– Да что ты?

– Я же не замужем.

– Мне казалось, только девственницу называют мадемуазелью.

– Что совершенно не означает, что мадемуазель обязательно девственница.

– Ясно. К столу, мадемуазель!

Елена прошла за стол, Павлов достал из холодильника шампанское, водку, коробку конфет. Из шкафа стаканы, с тумбочки пепельницу, бросил на стол пачку сигарет, зажигалку. Открыл шампанское. Два движения, хлопок, пробки нет и только выхлоп газа. Наклонив стаканы, чтобы сразу налить и не разлить, наполнил их игристой светлой жидкостью.

Елена посмотрела на этикетку:

– Полусладкое, как раз мое любимое. А ты какое предпочитаешь? Раньше не замечала.

– Мне без разницы. Я шипучку, как любое вино, не люблю. Водка, спирт, а лучше всего хороший самогон.

– Фу! – скривилась Осипова, – самогон. Может, еще одеколон?

– Что вы, женщины, понимаете? Одеколон, кстати, не пью. Но ладно, за тебя, дорогая, за твой двадцать первый год, расти большой, не обижай маленьких.

Они выпили.

Елену видно мутило и сушило ко всему прочему, поэтому опустошила весь стакан, Павлов и до половины не дотянул. Поморщился так, словно хватанул уксуса.

Елена же проговорила:

– Какая прелесть. Хорошо. Тепло ощущается.

– Еще?

– Подожди, не гони.

Она потянулась за сигаретой.

– Ты же не куришь, – сказал Павлов.

– Решила начать, у нас все девчонки курят, а я что, «белая ворона»?

– Лучше не начинай. Потом жалеть будешь. И бросить гораздо труднее.

– А я и не думаю бросать.

– Как же дите рожать будешь? И его или ее травить дымом?

Осипова взглянула на Павлова. Ей заметно похорошело:

– Дите? Об этом не подумала, конечно, у замужней женщины должны быть дети, и у нас будут. Ты кого хочешь?

Павлов подумал: почему сразу у нас? У нас как раз никого и не будет, это он и в будущем позаботится, но сказал, чтобы не портить вечер:

– Сына и дочку!

– О! Это много. Одного ребенка хватит!

– Тогда сына.

– А если родится дочь?

– Ну что за вопросы, Лена, дочь, значит, дочь.

Он налил ей шампанского, себе в другой стакан водки.

– А ты ничего не забыл? – прищурив глаза, спросила официантка.

– Считаешь, самое время?

– Считаю, что да!

– Хорошо.

Старший лейтенант прошел до шкафа, достал коробки.

– Это тебе просто подарок на день рождения, – он протянул коробку с серьгами.

Осипова открыла:

– Какая прелесть, таких у меня нет. Ты угадал. Спасибо, дорогой.

Она явно ждала продолжения.

– А вот это… – старший лейтенант выдержал паузу, сам открыл коробку, – прими, пожалуйста, вместе с предложением стать моей женой.

– Ой, Боря! Наконец-то дождалась. – Она взяла коробку: – Какое колечко. С алмазом?

Павлов понятия не имел, что за камень на кольце, но ответил:

– Дуканщик сказал, бриллиант.

– Я балдею.

Елена надела кольцо на безымянный палец правой руки:

– Смотри, в самый раз, и как ты размер узнал?

– Мы же с тобой не первый день знакомы, нашел время, померил.

– Спасибо огромное, дорогой.

– Не за что. Ты забыла что-то ответить.

– А ну да, конечно же, я согласна стать твоей женой.

– Но как договаривались, после того как вернемся в Союз из этого чертова Афганистана.

Осипова проговорила:

– Борь! А может, здесь свадьбу сыграем? Ведь делают же так? Распишемся, устроим праздник, нам отдельную секцию в модуле выделят. И будем жить как люди, никуда и ни от кого не прятаться. А уж настоящую свадьбу потом в Союзе отгрохаем. И к твоему новому месту службы поедем. Тебе роту дадут, капитана, я всегда в гарнизоне устроюсь. Деньги у нас есть, а там и ребеночка сделаем. Ты у меня до генерала дослужишься.

Павлов подумал: дослужишься, как же. Нет уж, дорогая, делай генерала из кого-нибудь другого. Однако сказал:

– Не сомневаюсь, с таким тылом. Но, Лена, мы уже обсуждали этот вопрос, и он закрыт.

– Тогда дай слово, что не обманешь?

Павлов изобразил недоумение:

– Что за слова, Лена? Я похож на обманщика?

– Ты слово офицера дай!

– Тебе недостаточно предложения? Стал бы я кольцо дарить, предлагать стать женой, если хотел бы бросить?

– Таких случаев полным-полно.

– Меня не волнуют эти случаи. У нас своя жизнь. Вот за нее давай выпьем.

После того как бутылка шампанского опустела на две трети, а водка наполовину, все разговоры прекратились.

Павлов обнял Осипову и начал ее раздевать.

– Да подожди ты, самец, – смеялась она, – мне в душ надо. Тебе, кстати, тоже.

– Сейчас, еще немного.

Он добрался до ее грудей, она застонала. Потом оттолкнула старшего лейтенанта и метнулась в душевую.

Павлов проводил ее взглядом, вздохнул. Некрасиво получается. Но что делать, если он не любит ее. Да и Елена не любит. Просто здесь мужчине нужна женщина, женщине – мужчина. Нет, конечно, и в Афгане случались крепкие, счастливые браки, но, к сожалению, редко. В большинстве случаев они распадались в Союзе.

И все же на душе было нехорошо.

А может, и вправду жениться? Да посмотреть, что из этого выйдет? Развестись-то всегда успеет. Главное, чтобы детей не было. Им-то за что страдать? Поглядим.

Он выпил сто граммов.

Вышла Елена, прикрывая нижнюю часть тела простыней.

Груди маняще колыхались.

– Теперь ты, дорогой, и побыстрее, я уже не могу. Хочу тебя.

– Момент.

Спустя пять минут они были в постели.

И все перестало существовать. Павлову было хорошо с Осиповой, Елене – с Павловым.

Незаметно наступила ночь. Они не слышали, как возвращались офицеры из клуба, не слышали разговоров, ничего не слышали.

Оторвались друг от друга в третьем часу.

Допили спиртное, Павлов выкурил три сигареты сразу.

Осипова положила голову ему на грудь.

– Помни. Ты обещал!

– Конечно, дорогая.

Она уснула. Уснул и командир разведывательного взвода.