Текст книги "Тени прошлого. Восставшие"

Глава 4

Понедельник, 29 июня, как и любой другой понедельник, начался в гарнизоне с общего построения. Не считая, естественно, подъема, физической зарядки, утренних осмотров в подразделениях, завтрака. Командир полка был краток, заместители тоже не отличались ораторством. Полк и эскадрилья прошли торжественным маршем с песней и разошлись по расположениям. Начался будний день.

Подполковник Кротов после развода направился в штаб.

У входа с плаца его ждал дежурный по части.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться, капитан Семенов.

– Обращайтесь.

– Приехали афганцы.

– Кто конкретно?

– Начальник штаба соседней бригады, с ним начальник разведки.

– Причину прибытия объяснили?

– Только то, что им необходимо встретиться с вами.

– Где сейчас афганцы?

– Держим за воротами КПП до вашего распоряжения.

– Начальник штаба с охраной?

– Так точно, бронетранспортер с отделением.

– Бэтээру стоять на месте, начальника штаба и разведчика пропустить, проводить в мой кабинет.

– Есть! Разрешите идти?

– Идите.

Кротов, отпустив дежурного, повернулся. Начальник штаба полка еще находился у трибуны плаца, беседовал с командиром первого батальона.

Командир полка позвал:

– Майор Гончар!

– Я, товарищ подполковник.

– Ко мне!

Гончар подошел:

– Слушаю, Александр Сергеевич.

– Прибыли аскеры из соседней бригады. Начальник штаба и начальник разведки.

– С чем?

– Вот пойдем и узнаем. И вызови в штаб начальника разведки полка.

– Капитан Власик уже там.

– Превосходно.

Командир полка и майор Гончар прошли в штаб, в кабинет Кротова, туда же дежурный привел афганских офицеров. Кротов и Гончар знали их, проводили иногда совместные боевые мероприятия.

– Салам, Александр, – поприветствовал командира полка не по-военному начальник штаба афганской пехотной бригады полковник Мухсин Альбани. – Салам, господин майор, – это уже к Гончару.

– Салам, салам, – поднялся навстречу Кротов.

Пожал руки начальнику штаба бригады и разведчику.

– Проходите, будьте, как говориться, как дома.

– Мы и так у себя дома, – проговорил майор Дараяр.

На что Гончар сразу же отреагировал:

– А мы, значит, у вас гости? Или даже не гости?

– Извини, товарищ, я не это имел в виду.

– Ладно, – Кротов ударил ладонью по столу, – не будем заниматься пустословием. Присаживайтесь.

Афганцы сели за стол совещаний напротив начальника штаба полка. В торце на стуле – Кротов.

Прибыл и начальник разведки полка, капитан Власик.

Кротов взглянул на Альбани:

– Что привело тебя в наш гарнизон, Мухсин?

– Как всегда, дела.

Афганские офицеры хорошо говорили по-русски, они обучались в военных училищах и академиях Советского Союза.

– Ну давай, говори, что за дела.

Полковник повернулся к Дараяру:

– Докладывай.

Начальник разведки пехотной бригады извлек из планшета карту, расстелил ее, хотя никакой необходимости в этом не было. Такая же карта висела у них за спинами, только, естественно, без кодированной сетки.

– По данным нашей агентуры, в районе кишлака Тахарак объявилась банда душманов, насчитывающая, по разным данным, от шестидесяти до ста штыков. Банда Вазира Арезу.

Кротов переспросил:

– В районе Тахарака?

– Так точно, вас это удивляет?

– Нет, просто недавно мы вывозили оттуда больного мальчишку, лечили у себя. Сейчас он в кишлаке.

Дараяр кивнул:

– Благородный поступок. Афганцы не забывают добра, но… мирные афганцы.

Гончар спросил:

– Разведданные у вас странные, майор. По разным оценкам, в банде от шестидесяти до ста душманов. Разница большая.

– Нам сложно проверять информацию агентов. Практически невозможно.

– Ну ладно. Появилась банда. Будем считать, в сто рыл. Это не такое и редкое событие. Спустились с гор, чтобы пополнить запасы продовольствия.

– Возможно, – сказал полковник Альбани, – но возможно и другое, Арезу готовит боевую операцию против вас или нас, хотя до бригады далековато, а вот к вам близко. Всего каких-то шестьдесят километров. И это зона ответственности советского, твоего, Александр, полка.

Кротов взглянул на начальника разведки полка:

– У тебя, Власик, есть данные по этой банде?

– Никак нет. Из отдела разведки армии никакой информации мы не получали.

– Понятно. Так что ты хочешь от нас, Мухсин?

– У тебя, Александр, десантно-штурмовой полк, по возможностям, я уже не говорю о морально-боевых качествах личного состава, превосходящий нашу бригаду. У тебя эскадрилья вертолетов, у нас только «Ми-8» комбрига. Банда же может нести угрозу как вам, так и нам. Не исключено, что Арезу никак не проявит себя, у душманов сейчас возникли серьезные проблемы и с управлением, и с обеспечением. Но с другой стороны, а если полевой командир привел банду, пусть даже в шестьдесят штыков, для того, чтобы провести ряд диверсий на дорогах, соединяющих части и соединения с армейскими складами? Банда в шестьдесят душманов способна уничтожить не одну колонну, тем более этот Арезу знает местность как свои пять пальцев.

– И? – командир полка смотрел на НШ бригады.

– Я приехал по поручению комбрига. Он считает, что надо проверить информацию.

– Какие проблемы. Сажайте в свой командирский «Ми-8» взвод аскеров и вперед к Тахараку!

Афганский полковник вздохнул:

– Мы бы так и поступили. Даже года два назад, но сейчас? Тебе неизвестно, но я скажу, в середине июня комбриг выводил на боевые один из батальонов. Задача так себе, можно сказать показуха. Никаких боев, прошли по маршруту и назад. А двух взводов нет. Растворились в горах.

– Что, дезертировали? – не удержался капитан Власик.

– Да, капитан. Я не утверждаю, что солдаты ушли, кстати, офицеры остались в роте, к душманам, вполне вероятно, что они пошли по домам, большинство из них призывались из восточных провинций. Но факт остается фактом. Мы не в состоянии провести разведку.

– И хотите, чтобы это сделали мы? – спросил Кротов.

– Я ни на чем не настаиваю и даже не прошу. Но мне кажется, что в первую очередь непроверенная информация о банде Арезу должна заинтересовать вас. И вы можете провести разведку и при необходимости уничтожить банду.

– Скажи, Мухсин, – Кротов посмотрел на Альбани, – на хрена вообще нужна ваша армия, когда практически все приходится решать нам?

– Будь моя воля, Александр, я бы из всей бригады собрал усиленный батальон и с ним мог бы воевать. Возможно, даже два батальона, но не больше. Только кто даст сделать это? Числится в сухопутных войсках бригада, значит, это бригада, а то, что она не способна решать задачи пары батальонов, никого не волнует. В главном штабе каламбур получается, главное – своевременная отчетность. Главное, пустить пыль в глаза командующему 40-й армии, Генеральному штабу ВС Союза. Мол, с вами вместе воюет целая армия народной республики. А раз республика народная, то и армия народная. А народ как жил по обычаям и традициям, так и живет, что привнесено в Вооруженные силы.

Гончар проговорил:

– Что же будет, если руководство Союза примет решение о выводе советских войск? Разговор об этом уже идет, и даже до нас доходит кое-что. Новый генсек реально озабочен тем, что 40-я армия держит Афганистан, что требует немалых затрат. Да и вообще он по натуре своей личность не однозначная. Когда в России к власти приходили подобные лидеры, то это для страны плохо кончалось.

– Мне кажется, напротив. Он создает приятное впечатление, – проговорил Альбани.

– Вот именно, что создает. Так что будете делать, если 40-я армия, или, как еще ее называют, ограниченный контингент Советских войск в Афганистане, покинет ДРА?

– Не знаю. Уверен в другом. Для режима Наджибуллы это будет катастрофа. А с ним и для всех нас. Но… Товарищи офицеры, давайте вернемся к теме, что мне доложить командиру бригады?

Капитан Власик спросил:

– А он-то что так переполошился насчет духов?

– Объясню, комбригу генерала получать. Представление уже отправлено. Но может и вернуться, если произойдут какие-либо негативные события.

– Ясно! За погоны ваш комбриг переживает.

– Не только. Получив генерала, он в бригаде не останется, его переведут в Кабул. Слышал, что и должность теплая подготовлена.

– И из-за него мы должны проводить разведку? – усмехнулся командир полка.

– Вы вправе поступать, как считаете нужным.

– Ладно. Посмотрим, обсудим, решим. Как насчет того, чтобы выпить? Покушать? Мы чтим законы гостеприимства так же, как и вы.

Альбани улыбнулся, посмотрел на Далаяра, давая понять, что не будь майора, он с удовольствием бы принял предложение.

– К сожалению, у меня нет времени. За приглашение спасибо.

Его поняли.

Совещание с афганцами окончилось. Начальников штаба и разведки афганской пехотной бригады проводили, передав дежурному. После чего Кротов обвел взглядом подчиненных офицеров, остановился на начальнике штаба:

– Что скажешь, Валерий Алексеевич?

– Что сказать? Если информация достоверная, то такое соседство нам совершенно ни к чему. Афганцы правы, если банда Арезу выйдет на дорогу Кабул – Шерган, то проблем нам создаст немало.

– Вывод, Валерий Алексеевич?

– Думаю, не мешает провести разведку.

Командир полка перевел взгляд на начальника разведки:

– Твое мнение, капитан?

Власик ответил:

– Я согласен с начальником штаба.

– А ты когда-нибудь не был согласен с ним?

Капитан усмехнулся:

– Никак нет, товарищ подполковник, даже потому, что майор Гончар мой непосредственный начальник.

– Понятно. Разведка. Хорошо, проведем. Вопрос: какими силами и каким образом?

Начальник разведки предложил:

– Силами взвода старшего лейтенанта Павлова, держа в части в полной готовности штурмовую роту для решения вероятных внезапных задач. Взвод предлагаю бросить в ущелье в район брошенного селения Астар. Это в сорока километрах от базы. В дальнейшем подразделению Павлова продвинуться и по ущелью, и по плато с севера и юга на восток до рубежа, отстающего от Тахарака на десять-пятнадцать километров с обходом последнего и организацией наблюдения за ним. За кишлаком.

– Думаешь, для этого взвода будет достаточно?

– Так точно. Павлов уже решал подобные задачи и выходил на поиск банд, гораздо больших по численности, нежели банда Арезу. Тем более, если задачу взводу определить конкретно поисковую. Обнаружение банды и сообщение ее координат. Вот только удаление от базы? Надо будет придавать взводу связиста из роты связи с охранением. У Павлова радиостанция Р-159, дальность в режиме бегущей волны в режиме телефона тридцать пять километров, в горных условиях до сорока. В любом случае от Тахарака до базы не достанет. Следовательно, надо где-то километрах в пяти западнее брошенного кишлака сажать дополнительного связиста.

– Почему не в Астар? Хотя это предельная дальность, ну тогда давайте уж ставить промежуточную точку связи в тридцати километрах от базы, а рубеж взводу определить не далее пяти километров восточнее Тахарака.

Начальник штаба возразил:

– Зачем усложнять ситуацию? Так заморачиваться? Павлов подойдет со своим взводом на рубеж, необходимый для проведения полноценной разведки. На работу ему, но это надо сделать временной расчет, пусть сутки. В определенное и согласованное время поднимем «вертушку», она подойдет к зоне действия радиостанции взвода, и Павлов доложит результат разведки. Этой же машиной и заберем взвод. А на банду вышлем роту и вызовем «полосатых». С ними никаких проблем. В общем, если решили проводить разведку, то все рассчитаем, все подготовим до обеда. Определимся со временем вылета.

Командир полка поставил точку:

– Вот и работайте, товарищи офицеры. Вопрос с вертолетом на мне. Вопросы есть?

– Никак нет, – ответил начальник штаба.

– Свободны.

Офицеры покинули кабинет.

По телефону внутренней связи подполковник Кротов набрал двузначный номер комэска.

– Семен Андреевич? Кротов.

– Еще раз приветствую, Александр Сергеевич.

– Можешь зайти ко мне?

– Что за вопрос? Я подчинен тебе. Вызываешь – иду!

– Давай, жду!

– Кроме меня кто-то из эскадрильи нужен?

– Да нет.

– Понял, через пять минут буду!

В 10:05 появился подполковник Елагин:

– Разреши, Александр Сергеевич?

– Входи, чего спрашиваешь?

– Так ты же командир.

– Брось. Присаживайся.

– Похоже, работа нарисовалась?

– Да есть один план.

– Слушаю.

Подполковник Кротов доложил о встрече с афганскими офицерами, непроверенной информации, решении провести разведку.

Выслушав, Елагин кивнул:

– Понятно, от меня требуется «вертушка».

– Да.

– Ну это не проблема.

– Кто полетит?

– Экипаж лейтенанта Фролова.

– Это тот, что летал в Тахарак за больным пацаном?

– Он самый.

– Решение верное, пилоты знают, как добраться туда. Но не к Тахараку, а ближе к брошенному кишлаку Астар.

– Один черт, только расстояние другое, а так оба селения в Уджерском ущелье. Когда экипаж должен быть готов к вылету?

– Вот об этом хотел посоветоваться с тобой. Да ты кури, вижу, маешься.

Елагин достал пачку сигарет, прикурил.

Кротов же продолжил:

– Нам лучше, если разведвзвод высадится у Астара минут за десять до наступления темноты.

– Это значит, где-то без пятнадцати восемь.

– Примерно так.

– Хорошо. Как надо, так и будет. Значит, вылет в 19:30?

– Ориентировочно.

– Сегодня?

– Это тоже пока не решено. Но скорее всего, да. Чего тянуть?

– И то верно. В общем, я готовлю машину к 19:30.

– Хорошо! Доложи тогда, когда «вертушка» будет готова.

– Конечно.

– Конкретная задача всем на выходе за час до вылета. На постановку задачи пришли капитана Фролова.

– Могу и сам зайти.

– Хочешь, заходи. Предложил бы тебе коньячку, но… не время.

– Отработаем задачу, откушаем и коньячку. Пошел.

– Удачи!

Комэск прошел в свой кабинет, в этом же штабном модуле, передал дежурному, чтобы вызвал капитана Фролова.

Прибыл командир экипажа «Ми-8».

– Разрешите, товарищ подполковник?

– Входи, Володя. Присаживайся.

– Насиделся уже на занятиях. И на хрена их проводят, не пойму. Ладно были бы пилоты только из училища, их еще готовить и готовить, но у нас-то экипажи опытные, налет часов большой…

Елагин прервал подчиненного:

– Может, хватит ныть? Я тебя не для этого вызвал.

– По Истомину?

– А что? Он опять не в себе?

– В себе, вот и удивляюсь.

– Ладно, в общем так, Фролов, твоему экипажу предстоит полет по знакомому маршруту.

– Опять в Тахарак? Кто на этот раз там от перитонита загибается?

– Не в Тахарак, а к Астару. Брошенный кишлак в полете видел?

– Видел, и не единожды.

– Там есть площадка, где можно сесть?

– Их на плато полно, зачем рисковать, садиться в ущелье?

– Значит, так надо. Конкретную задачу поставит подполковник Кротов, я же тебе скажу, что к Астару надо бросить взвод Павлова, вашего друга.

– Истомина друга.

– Какая разница? Думаю, что не просто бросить. Но об этом будет говорить Кротов. Твоя задача на данный момент подготовить машину.

– А чего ее готовить? Готова. Хоть сейчас взлетай.

– Я сказал: подготовить – значит все еще раз проверить. Значит, можно ли сесть у Астара или нет, ты не знаешь?

Фролов усмехнулся:

– Какая проблема?! Пройдем туда-сюда над этим брошенным кишлаком, посмотрим, главное, ширина ущелья внизу позволит маневрировать, а не перемещаться, глядя, как бы лопастями склоны не задеть. Что-нибудь найдем, а не найдем, так парни Павлова и по-штурмовому высадятся. Кто руководить полетом будет?

– Я!

– Вы? Других нет?

– Не корректный вопрос. Предварительную задачу понял?

– Так точно.

– Постановка задачи командиром полка, так же ориентировочно в 18:30. На подготовку придешь сам. И проверить все, потому как работа одной высадкой десанта не закончится.

– Эвакуация?

– Все узнаешь от Кротова. Для тебя, штурмана и техника медосмотр до 18:00. И чтобы никаких претензий со стороны медиков.

– Ну это уже не только от нас зависит. Скакнет давление ни с того ни с сего, ничего не докажешь!

– Ни с того ни с сего не скакнет. Если вопросов больше нет, закругляемся. В 18:30 у Кротова.

– Разрешите идти.

– Сказал же, свободен.

– Понял.

Фролов прошел на летное поле.

От вертолета отошел топливозаправщик.

Борттехник доложил:

– Командир! Машина в принципе готова, надо, конечно, еще послушать работу двигателей, но это перед вылетом. А так, все в норме.

– А топливозаправщик что здесь делал, ты же вроде заправлял машину после полета в Тахарак?

– Тогда горючки не хватило, чтобы заправиться полностью. Дозаправились. Теперь баки полны.

– Осмотр значит провел?

– Так точно! Осталось вам с Истоминым посмотреть – и можно взлетать. Кстати, куда пойдем?

– Почти туда же, куда ходили в крайний раз.

– Ты имеешь в виду Тахарак? Опять кто-то при смерти?

– Ближе. Надо высадить разведвзвод Павлова, а затем забрать его у Астара.

– «Духи» объявились?

– По непроверенным данным, да, банда одна нарисовалась в районе Тахарака. Вот Павлов с парнями и пойдет подтвердить или опровергнуть разведданные.

– Афганцы, что ли, информацию сбросили?

– Да.

– Понятно. Ну что ж, работа не пыльная, слетаем. А вот разведчикам не позавидуешь. До Тахарака от Астары топать пехом двадцать километров и еще десяток, чтобы обойти кишлак, ведь они наверняка будут закольцовывать его, а это по плато, хребтам. Нет, как ни крути, а летать лучше.

– Кому что. А где Истомин?

Бобров осмотрелся, словно старший лейтенант мог, как чемодан, укрыться за стойкой шасси:

– Не знаю, был тут недавно. Может, в санчасть подался к Людмиле?

– Он в штабе был?

– Вроде нет. Да вон он.

На летное поле вышел старший лейтенант Истомин. Он шел, пиная перед собой пустую банку из-под консервов.

– Футболист тоже нашелся, – проговорил Фролов.

– А что такое, командир? Ты сегодня не такой, как обычно. Или, извини, вести из дома плохие?

Командир экипажа посмотрел на борттехника и тут его прорвало.

– Хуже некуда.

– В смысле? – удивился техник.

Подошел штурман:

– Что за постные лица? Случилось что?

Бобров кивнул на Фролова:

– У командира проблемы.

– У командира? А какие у тебя могут быть проблемы, Володя? Машина готова, штурман трезвый как стеклышко, борттехник все осмотрел и даже дозаправил вертолет, видел, как уходил топливозаправщик, погода нормальная, жарко, но без ветра…

Бобров прервал его:

– Да не тараторь, Илья, в Союзе у капитана проблемы.

– В Союзе? – протянул Истомин. – Что, серьезно, Володя?

Фролов, несмотря на строжайший запрет курить на летном поле, достал пачку сигарет, выбил одну, прикурил, жадно затянулся.

– По пути сюда почтальона встретил. Письмо от жены передал.

– Так это хорошо! – воскликнул Истомин.

– Хорошо, – посмотрел на штурмана Фролов. – Было хорошо, пока не прочитал письмо.

Истомин и Бобров молчали.

– А в письме… – Фролов бросил окурок, затоптал его ногой, – новость, от которой в глазах потемнело?

– Что-нибудь с Ольгой, с Артемом? – спросил техник.

Фролов ответил:

– Ольга подала на развод.

– Вообще ни хрена не понял, – проговорил изумленный Истомин. – С чего вдруг? Вы же душа в душу жили, и потом… сын.

– Вот именно, что жили. В общем, Ольга встретила случайно своего одноклассника бывшего – первую любовь. Ну у них и завертелось все по новой. Написала, что лгать не хочет… да много чего написала. Главное, что она подала на развод и съезжает с хаты. Квартира, как знаете, матери моей покойной.

– Вот это ни хрена себе, сказал я себе, – пробормотал Бобров.

Истомин участливо посмотрел на командира:

– А ты знал о существовании этой… первой любви, будь она не ладна.

– Нет! Ольга никогда не говорила об этом.

– А что сразу развод? Ну встретила прежнего хахаля, который был до тебя, ну флиртанула по-тихому, с кем не бывает, мы тут тоже не ангелы, посмотрела бы, как покатит, а то сразу развод. Не думал, что Ольга такая. Попался хахаль, она и ломанулась, несмотря ни на что, а где гарантия, что этот сучонок просто не решил подвалить к ней, зная, что муж в Афгане. Поматросит и бросит в отмену, что Ольга вышла замуж за тебя. И о сыне не подумала, – произнес главную тираду Истомин.

Фролов вздохнул:

– Что теперь об этом говорить? Факт остается фактом. Но если ты прав, Илюха, назад не приму. Сына – да, он мой, а Ольга для меня больше не существует.

– Как понимаю, ответ ты написать не успел?

– После работы напишу, куда теперь спешить?

Истомин приобнял капитана:

– Конечно, скажу глупость, Вова, но не расстраивайся. Мужик ты видный, офицер, скоро майора получишь, академия, полком командовать будешь, а то и в штабе высоком сидеть. Сын никуда не денется. Подрастет, поймет, кто виноват, что семья развалилась. А Ольга? Встретишь другую. Все у тебя будет хорошо, Вова.

Фролов взглянул на Истомина:

– Ты в штабе был?

– Оттуда и пришел. У старшего штурмана. Полетная карта готова, на инструктаже получим.

– Хорошо. На обед?

– Да рановато еще.

Капитан посмотрел на часы.

– Да, рановато. Но и тут делать нечего. Пойдем в модуль, солнце скоро в зенит встанет, самое пекло начнется. И сейчас уже за сорок.

– Модуль – самое то. Успеешь ответ супруге написать.

– Бывшей! Но ответ после работы.

– Надеешься, что Ольга передумает и будет просить прощения?

– Нет! Но все, закрыли тему. Зря я вам рассказал.

– Лучше было носить в себе?

– Черт его знает, что сейчас лучше, а что хуже. Пошли.

Экипаж двинулся к модулю.

Время тянулось медленно, но ничего не могло остановить его.

Офицеры пообедали под пристальным вниманием замполита.

В 16 часов к ним заглянул Павлов. Он был в хорошем настроении. Странно все же, человеку предстояло вести подчиненных на разведку, которая могла закончиться чем угодно, в том числе и гибелью, а у старшего лейтенанта хорошее, приподнятое настроение.

– Привет, властелины небес.

Истомин кивнул:

– Привет!

Павлов посмотрел на всех членов экипажа по очереди.

– Такое впечатление, парни, что здесь сегодня кого-то похоронили.

Ответил Фролов:

– Не кого, Боря, а что.

– Хорошо сказал. И что же такое можно похоронить?

– Любовь.

– Чего? – Павлов замер в ступоре.

– Любовь, сказал, пехота, – проговорил Истомин.

– Вы чего, за идиота меня держите? – спросил десантник.

Истомин повернулся к Фролову:

– Проводить нашего друга?

– Ну зачем же, – ответил Фролов, присев на кровать, – пусть знает, пусть все знают, все равно слухи расползутся. Да и решение в часть быстро придет.

– Вы о чем, мужики? – непонимающе смотрел на пилотов Павлов.

Командир экипажа бросил ему лист бумаги.

Старший лейтенант поймал:

– И что это?

– Прочитай, все поймешь.

– Это письмо?

– А ты не видишь?

– Я не читаю чужих писем.

– Оно адресовано мне, я разрешаю. Чтобы долго не объясняться.

– Ну если так.

Павлов поднял исписанный тетрадный лист. Прочитал быстро. Проговорил:

– Вот оно, значит, что?

Он положил письмо на тумбочку, присел на стул:

– Да, дела! Нет, но вот как можно верить бабам? Жили же нормальной семьей. Сына родили. А как муж на войну попал, так кое-где засвербило? И одноклассник – первая любовь, ее мать, кстати, объявился. И по хрен семейная жизнь, и то, что муж не на курорте загорает, а жизнью постоянно рискует. Все по хрен, и только ради того, чтобы мужика иметь.

Фролов попытался возразить, но Павлов не дал:

– Не надо, Вова. Любовь – морковь, все это бред. В реалии же Ольга не может быть без мужика.

– Но раньше-то могла? – сказал Истомин.

– А ты уверен, что раньше у нее не было мужиков? Прости меня, Вова, за жестокие слова, но все кипит внутри от возмущения…

Бобров указал на выход:

– Огнетушитель на щитке!

– Чего?

– Огнетушитель, говорю, на противоположном щите, в коридоре.

– Да пошел ты. А насчет мужиков, повторюсь, вы уверены, что у Ольги до этого момента не было мужиков? Я – нет. Только, скорее всего, раньше скрывать измену удавалось, а тут она вылезла наружу, и не сообщи она о своих похождениях, какой-нибудь другой доброжелатель сообщил бы Володе об этом. Вот и пришлось признаваться, приписывать сюда всякую хрень про первую любовь.

– Ты не прав, Боря, – сказал Истомин.

– Можете считать как хотите. Мне жаль, Володь, что все так произошло, но ты должен понять, на этом жизнь не кончается. А я вот теперь не женюсь. На хрена надо? Чтобы жить и смотреть, не гуляет ли возлюбленная? Или женюсь лет в сорок, перед дембелем, когда и сам нагуляюсь и избранница тоже, когда надо будет думать о настоящем семейном благе. А ребенка заделать и в сорок можно. Нормально.

– Погоди, – проговорил Истомин, – а как же колечко и предложение Осиповой?

– Никак. Я слово офицера жениться давал? Нет. И не дам. А все остальное хрень, обещания, колечко, признания. Вот если дал бы слово, тогда все, кранты, даже по пьянке и какой-нибудь старой кляче. Женился бы, потому как слово офицера – это святое.

– Это демагогия, – проговорил Бобров.

– Считай, как хочешь.

Фролов прикурил сигарету:

– Ладно, хватит. Что у нас по работе?

– А что по работе? – воскликнул Павлов. – Работа, как работа. А задачу начальство поставит.

– Но нам тоже надо обсудить, как действовать.

– Обсудим. После постановки задачи и инструктажа обсудим. Но работа несложная. Я на эту разведку выходил уже десятки раз. Тем более местность знакомая. Нет, меня просто колотит.

– Не загоняйся, – сказал Фролов, – это жизнь.

У входа кто-то кашлянул.

Истомин выглянул:

– Кого там еще принесло?

– Подполковника Елагина.

– Командир? – удивился Истомин. – Прошу прощения.

Комэск вошел в жилой блок, поприветствовал офицеров и прапорщика, кивнул Фролову:

– Выйдем, Володя!

Капитан последовал за подполковником в коридор, из него на улицу. В курилке никого не было, там и присели на скамейки.

– Ты, извини, – начал Елагин, – я зашел, когда… в общем, слышал о твоей проблеме. Случайно.

– Ну слышали, и к лучшему. Не станет сюрпризом решение суда из Союза.

– Я сожалею, Володя.

– Не надо.

– Знаешь, думаю, тебе и соответственно твоему экипажу сегодня лететь не следует. Пошлю экипаж старшего лейтенанта Короленко.

– Почему? Да мне просто необходимо заняться делом, в модуле от мыслей разных с ума сойду.

– Понимаю, но состояние…

– А что состояние? Нормальное состояние, боевое.

Комэск вздохнул:

– Да уж вижу. Успокаивать не стану, это бесполезно, да и наговорили тебе уже друзья. Значит, не менять экипаж?

– Нет. Прошу вас.

– Ты точно в порядке?

– Так точно.

– Хорошо. Но медицинский осмотр для тебя углубленный. Я попрошу Петровскую более тщательно тебя обследовать. Так что не удивляйся, если она начнет задавать вопросы, не имеющие непосредственного отношения к полету.

– Решили проверить психологическую устойчивость?

– У тебя на борту будет взвод плюс штурман и борттехник. Собой рискуй сколько хочешь, другими не сметь. Если Петровская обнаружит, что у тебя что-то не так, не взыщи, экипаж сменю!

– Я все понял.

– Вот и хорошо.

Подполковник прикурил сигарету.

– Один вопрос позволь? – Елагин посмотрел на подчиненного.

– Это вы спрашиваете? Командир?

– Сейчас нет начальников и подчиненных, хотел по-человечески.

– Давайте свой вопрос.

– Только без обиды, ладно?

– Конечно, какие могут быть обиды.

Елагин помялся, сделал несколько глубоких затяжек, затушил окурок во вкопанный в землю бак:

– Вы вот когда в гарнизоне жили, у тебя хоть когда-нибудь сомнения насчет верности жены возникали?

– Нет! Никогда.

– И не происходило ничего странного?

Фролов пожал плечами:

– Да нет, вроде. Обычная семья. Случалось, поругаемся, не без этого, потом помиримся. До крупных скандалов не доходило. Я служил, она в декрете была, потом родила, сидела с ребенком. Ну а потом Афган. И… последнее письмо.

– Да, жизнь иногда такие кренделя выкидывает.

– А почему вас интересует моя уже прошлая семейная жизнь?

– Есть на то причины. Извини, но о них я говорить не буду.

– Сомневаетесь в своей супруге?

– Все, Фролов. Готовься к полету и помни мои слова. После работы возникнет необходимость поговорить, приходи. Можно и отпуск краткосрочный организовать.

Фролов невесело усмехнулся:

– Чтобы я наведался к бывшей? А лучше во время их свадьбы или обычного застолья и с боевым ПМ?

– Нет, но мало ли что.

– Я услышал вас, товарищ подполковник. Благодарю. Будет необходимость, зайду, но думаю, справлюсь сам.

– Удачи.

– Спасибо. Разрешите идти?

– Иди, Вова.

Фролов вернулся в отсек.

Истомин спросил:

– Чего хотел комэск?

– Он случайно услышал наш разговор. Поговорили.

– Ага, случайно, – усмехнулся Павлов, – начальство никогда ничего не делает случайно. Нет, знать о проблеме он не мог. Просто зашел, услышал базар и стоял, слушал.

Бобров отрицательно покачал головой:

– Ты не прав, Боря. Елагин подслушивать не станет.

– Значит успокаивал? – спросил Истомин.

– Выразил сожаление и предложил сегодня остаться на базе. А вместо нас к Астару послать экипаж Корагенко. Отговорил. Все мужики, время 17:20. Меня ждет углубленный медосмотр. Товарищ Петровская будет пытаться выявить изъяны в моей психике. Поэтому через двадцать минут идем в полковой медицинский пункт.

Истомин предложил:

– Может, Людку подключить? Она, не знаю почему, но имеет влияние на капитана Петровскую.

– Бесполезно. У нее приказ командира части. Нарушать она его не будет. Не факт, что на медосмотре не будет и самого Елагина. Так что обойдемся без протеже.

В 17:40 экипаж «33-го» направился в полковой медицинский пункт. Капитан медицинской службы Маргарита Петровская пригласила первым в кабинет капитана Фролова. Обычный медосмотр длился недолго, а на этот раз затянулся.

В коридор вышла Румянцева.

Отвела в сторону Истомина:

– Илья, я чего-то не знаю?

– А в чем, дорогая, дело?

– Петровская устроила целую комиссию Фролову. Такого на моей памяти нигде и никогда не было. Какое ее дело, как летчик относится к жаре? К ней все одинаково относятся. Что происходит, Илья, или может Фролова собираются в отряд космонавтов забрать?

– Нет, Люда, все гораздо прозаичней. Об углубленном медосмотре Фролова Петровскую попросил Елагин. Или, точнее, приказал.

– Почему?

– Видишь ли, я бы мог тебе объяснить, но…

Румянцева взяла штурмана за руку:

– В чем дело, Илья?

– Ох, Люда, ладно, но только между нами. Строго между нами.

– Ты же знаешь, я не болтлива.

– Знаю. В общем, Володя сегодня получил письмо от благоверной. В нем она написала, что подает на развод.

Румянцева удивилась:

– На развод? Нашла, что ли, кого-нибудь?

– В десятку.

– Вот это фортель. Хороша благоверная. А еще о нас говорят, что мы тут отбиваем мужей.

– Согласен. С тем, что Ольга, жена Фролова, поступила по крайней мере непорядочно. Хотя… с другой стороны, вроде все честно.

– Честно? Когда мужик на войне? Да лучше бы солгала. А потом, по возвращении, призналась. Зачем подвергать мужика лишней угрозе? Он и так здесь рискует жизнью.

– Жена Фролова решила иначе, это ее решение, и вмешиваться в отношения Володи и Ольги не следует.

– Понятно. Сам-то как считаешь, Фролов может лететь?

– Конечно, – не раздумывая, ответил штурман. – Елагин, между прочим, хотел поменять экипаж, но Фролов настоял, чтобы оставили наш.

Румянцева проговорила:

– Елагин прав, и вас надо отставлять. Неужели непонятно, что Фролов сейчас просто не может быть в полном порядке? А значит, есть вероятность того, что допустит оплошность или ошибку. И почему командир эскадрильи пошел у Фролова на поводу?