Текст книги "Остров террористов"

Дальше он тоже не помнит, чтобы произошло что-то значительное. Посидели минут двадцать, уничтожили закуски, выпили. За столом – обычная дежурная беседа. Шелли похвасталась шляпкой, Алекс пошутил, что, по его подсчетам, это двадцать первая шляпка Шелли (на самом деле девятая, и она их хронически не носит, хотя регулярно покупает!). Доктор Портер рассказал смешную историю из своей медицинской практики – как молодая сотрудница перепутала мигрень с менингитом и чем это закончилось. Алекс смеялся вполне искренне. Остальные тоже. Алекс с Эммой иногда перешептывались, улыбались. Девочки все время сидели за столом, вежливо отвечали, когда их спрашивали про учебу и планы на жизнь. Анна пошутила: «У мамы спросите, она лучше меня знает». Но неловкую ситуацию замяли. Через полчаса горничная стала убирать пустую посуду, готовить горячее, которое испекла Эмма. Мужчины пропустили партию в «американку» (при этом из бильярдной никто не выходил), женщины вышли на террасу. Мужчины вернулись в холл, никого не нашли, тоже вышли в сад. Шелли с Эммой увлеченно беседовали над клумбой, девочки тоже были рядом – сидели в открытой беседке, болтали о своем. Потом вся компания вернулась в холл, продолжилось застолье. Ах да, Алекс сбегал наверх – забыл в кабинете свой смартфон, – сразу вернулся, сел рядом с Эммой, что-то ей сказал с улыбкой. Эмма сделала немного недоуменное лицо («Спасибо за подарок, дорогая»? – значит, «Лафроег» уже стоял в баре, – сообразил Андрей, – но Фридман к нему еще не прикасался.) Больше, насколько помнил Марк, на второй этаж никто не поднимался. Разве что горничная…

– Почему вы не хотите обратить внимание на горничную? – встрепенулся Марк. – Это очень подозрительная особа. Так и шныряет глазами… У нее наверняка была возможность подняться наверх, а потом выставить дело так, словно это кто-то из гостей…

– Не отвлекайтесь, Марк. Оставьте суждения специалистам. Больше вы не вставали из-за стола?

– Больше, мне кажется, нет… – толстяк задумался. – Точно нет… Все уже немного захмелели, продолжали есть, пить. Эмме весьма удается запеченное мясо в трюфельном соусе – это ее «фирменное» блюдо… В какой-то момент Алексу на телефон пришло сообщение. Он просмотрел его, поморщился, сказал, что это из налогового департамента, им срочно нужны какие-то данные. Еще пожаловался, что он их посылал, но, видимо, потеряли. Извинился, сказал, что нужные цифры у него в кабинете, он отлучится на несколько минут – оттуда и свяжется с чиновником… – Марк закашлялся.

«Возможно, именно так все и было, – лихорадочно размышлял Андрей, – и сообщение не связано с дальнейшими событиями. Алекс в кабинете сделал то, о чем его просили, потом извлек из бара «Лафроег». Не удержался, решил снять пробу любимого напитка…»

– Алекса не было довольно долго, мы увлеклись беседой… – гундел Марк, – Анна повздорила с Эммой, заявив, что не уверена, хочет ли она поступать в колледж… Потом Эмма спохватилась, что долго нет Алекса, решила сходить за ним, поднялась по лестнице. Через полминуты мы услышали крик… Не знаю, стоит ли говорить о том, что было дальше…

– И все-таки?

– Извольте… – Марк протирал платком вспотевший лоб. – Она кричала так страшно… Нас что-то тормозило, мы переглядывались… Первой выбежала из кухни горничная, кинулась наверх. Не помню, кто первым из нас побежал… Наверное, Бенджамин… Да, точно, он еще столкнулся на лестнице с Анной… Это ужас. Алекс лежал весь такой мертвый… Мы стояли над ним, словно подавились. Потом Шелли стала дико кричать, Анна зашаталась, упала на колени, Моника ее успела подхватить… Бенджи кинулся проверять у Алекса пульс, которого, разумеется, не было, Лепард вызвал полицию… Дальше, извините, все было как в тумане. Я успокаивал Шелли, да и у самого нервы по этой части не очень крепкие…

– Вы кого-нибудь подозреваете?

Марк замялся.

– Я не знаю… Но у меня действительно не было причин держать на Алекса зла… И у Шелли не было… У горничной была возможность, но не знаю, был ли мотив. У Бенджи и Лепарда, вероятно, имелись мотивы, но не было возможности…

– Какие мотивы?

– Ну как же… – Марк смутился, подался вперед, украдкой оглядевшись. – Лепард – очень скользкий тип, с одной стороны, он боится принимать самостоятельные решения, а с другой – спит и видит, чтобы возглавить совместное с Алексом агентство, поскольку оно перспективно, довольно известно и имеет неплохую репутацию в деловом мире. Вы же не будете спорить, что все в этом мире состоит из денег? А Портер… Вы же общались с Эммой, знаете, как посматривает на нее Бенджи. Почему бы ему однажды не сойти с ума?

Действительно. Наверное, каждый из живущих имеет такое право… Но все ли в этом мире состоит из денег?

– Спасибо, Марк, за содержательную беседу. Позовите, если несложно, вашу супругу. И не беспокойтесь, с ней, как и с вами, ничего не случится…

Лица менялись как в калейдоскопе. «Не сиди просто так, думай что-нибудь», – толкал его под темечко замороченный голос разума.

– Я не понимаю, что я здесь делаю, – возмущенно заявила Шелли. – Я порядочная, ответственная женщина, почему меня в чем-то подозревают?

«Дама с повышенной социальной ответственностью» – как сказал бы российский президент? Андрей подавил усмешку. А что там за история с доктором Бенджамином Портером? Кошмарная случайность? Сели батарейки в вибраторе?

– Прошу нас простить, миссис Рубинштейн, – миролюбиво сказал Андрей. – Мы нисколько не ставим под сомнение вашу порядочность и ответственность. Напротив, горячо надеемся, что именно они позволят нам все расставить по местам и устранить пробелы. Вы вне подозрений. Расскажите, что случилось двое суток назад.

Шелли фыркала, задирала нос, но в итоге разговорилась. Она оказалась та еще болтушка, но при этом ухитрялась держать в тайне то, что, по ее мнению, оглашению не подлежало. О своих отношениях с Портером, о предпочтениях собственного мужа – все это оставалось за кадром. При этом Шелли трещала и помогала своему красноречию мимикой и жестами. Ее показания удивительным образом совпадали с показаниями мужа. Посещение универмага, шляпа, перчатки – при этом успели в гости, и было чем похвастаться за столом! Нет, она не помнит, с каким багажом прибыли в дом на Квин-Гейт-Гроув доктор Портер и Дон Лепард (и был ли вообще багаж), но все остальное она помнила исключительно. Девочки где-то болтались, явились незадолго до них – голодные, как гиены (по искрометному высказыванию Моники). Мужчины выпили по стаканчику (отнюдь не по глоточку, как уверял Марк), несколько минут находились в бильярдной. Женщины потрещали в холле, Шелли привычно потрепала за щеку Анну – последняя привычно пофыркала, даже не делая вид, что ей это нравится. Все пять особ женского пола, включая горничную, находились в холле, никуда не отлучались (кажется). Прибыли мужчины, все сидели за столом… Марк прав – минут двадцать, может, полчаса. Горничная стала убирать пустые тарелки, Эмма объявила, что не за горами горячее. Мужчины убежали в бильярдную, застучали шарами. Дамы вышли в сад. Шелли очень интересовали редкие одноголовые хризантемы, которые Эмме удаются гораздо лучше, чем запеченное мясо (и вообще Шелли ненавидит трюфели – и что в них находят свиньи?). Сколько времени провели они в саду? Минут пятнадцать, точно не помнит. Анна и Моника сидели в беседке – у них свои девчоночьи темы. На террасу вывалились мужчины, наигравшиеся в бильярд, стали требовать горячее (хорошо хоть не секса). Вся компания вернулась в холл. Алекс отлучился на несколько минут – вроде бы телефон оставил в кабинете. Вернулся с такой озадаченной миной, начал что-то шептать Эмме. У последней мина тоже стала загадочной, но тут вошла Франческа с большим подносом, и Эмма забыла, что хотела сказать. Посидели еще немного. У Алекса сработал телефон – сообщение, налоговый департамент… Сказал, что быстро, а сам пропал. Как-то разговорились, спорили, забыли про него, пока Эмма не вспомнила. Удивилась, посмотрев на часы: странно, мол, Алекс куда-то пропал…

Андрей внимательно слушал, искал нестыковки. Показания совпадали – неидеально, разнились в мелочах, но так и должно быть. Супруги могли договориться, хотя зачем? Согласно показаниям Франчески, все так и было. Но горничная не могла постоянно находиться при гостях – она была обязана отлучаться на кухню.

– Спасибо, Шелли, вы нам очень помогли, – поблагодарил Андрей. – Вы наблюдательная женщина, скажите, кто, по вашему мнению, мог подсунуть Алексу бутылку с ядом?

– Вообще-то я не уверена, что бутылка с ядом имела место, – сделала неожиданное заявление Шелли. – Полиция эту версию не подтвердила, хотя Эмма растрепала всему миру, что именно так и было. Я не знаю, честно говоря, было ли это убийство… Алекс не производил впечатление человека с больным сердцем, но Бенджи… простите, доктор Портер уверен, что у Алекса имелись первичные признаки недомогания. Ума не приложу, в чем они проявлялись, но медику виднее. А если это был яд… то, кроме Эммы, больше никому в голову не приходит.

Шелли с вызовом уставилась ему в глаза. В ней обрисовалось что-то недоброе, хищное.

– Вы подозреваете Эмму? – удивился Андрей. – Несмотря на то что она ваша подруга?

– Но вы же просили меня ответить искренно? Если Эмма совершила преступление – разве она может быть подругой?

– Что дает вам основания так думать? Надеюсь, с этим не связан доктор Портер?

– А при чем здесь доктор Портер? – Шелли беспокойно шевельнулась. – Эмма призналась по секрету: у нее был секс с одним парнем из службы ремонта… Она мучилась, не могла держать это в себе… О, поймите меня правильно, – спохватилась женщина, – я ничего не хочу сказать дурного про Эмму…

Он не мог избавиться от мысли, что переливает из пустого в порожнее, бездарно тратит драгоценное время. Но ничего полезного в голову не приходило. Кто убил Алекса – не самая архиважная загадка, но он убедил себя, что решение подтолкнет, позволит двигаться дальше. Доктор Портер предстал невозмутимым и вежливым. Он подробно отвечал на вопросы – если считал, что они заслуживают ответа. Если же нет – изящно объезжал их на кривой козе. Нет, при себе у него не было никаких пакетов, сумок, рюкзаков и чемоданов. Виски он не пьет и другим не советует – от виски плохо утром и портится цвет лица. И вообще, будучи истинным англосаксом, он не любит ничего шотландского. Эти парни с гор еще не слезли. Отпочкуются от Великобритании – туда им и дорога. Тему своих отношений с Эммой он всячески избегал. Нет никаких отношений – Бог свидетель. Он хорошо относится к Эмме, хорошо относился к Алексу. А все остальное – наветы завистников… И снова все как по писаному (начинало раздражать): посиделки в бильярдной, легкие закуски за столом, партия в «американку», прогулка по саду, «тяжелые» закуски – Эмме так удается ее запеченное, ни с чем не сравнимое говяжье мясо – объект лютой ненависти всех вегетарианцев мира! Алекс поднимался в кабинет, потом еще раз ушел, когда пришло сообщение из налогового департамента… Бедная Эмма, как ему жалко эту несчастную женщину! И Алекс был такой положительный мужчина, честный коммерсант, примерный семьянин…

– Хотя, позвольте, – встрепенулся Портер, – я кое-что вспомнил. Когда мы в первый раз посетили бильярдную… Лепард вышел первым, сообщив, что ему надо посетить уборную. Это «заведение» находится в этом же коридоре, между бильярдной и лестницей. Он удалился. Мы с Алексом покинули бильярдную буквально через минуту. А когда выходили в холл, Лепард, застегивая штаны, уже пристроился сзади…

– Вы видели, как он входил в уборную? – насторожился Андрей.

– Не видел, – покачал головой доктор. – Вышел, свернул налево по коридору…

– В ту сторону, где лестница на второй этаж?

– Ну да… А когда мы вышли из бильярдной, он уже был сзади. Так что в холле мы возникли все втроем. Как он покидал уборную, я, кстати, тоже не видел.

– Было ли у него что-то в руках, в карманах?

– О нет, – засмеялся врач, – бутылку «Лафроег» в кармане не спрячешь. На нем был тонкий джемпер, обтягивающие брюки. Да и временем он не располагал, чтобы проделать что-то злодейское. Я не поклонник Дона Лепарда, но… нет. Крайне малая вероятность, что он где-то подобрал бутылку с отравленным виски, долетел до кабинета Алекса, сунул ее в бар и вернулся, застегивая штаны… Позвольте вопрос, мистер Гринфорд? Откуда взялась эта версия с отравленной бутылкой? На основе того, что Эмме пришло в голову? Я разговаривал с полицейским врачом. Он подтвердил: полиция забрала осколки бокала и разбитую бутылку «Лафроег», но на стекле не оказалось никаких следов яда. Или вам известны новые результаты экспертизы?

– Примерно так, мистер Портер. Позвольте встречный вопрос. Что дало вам основания предположить, что у Фридмана были проблемы с сердцем?

Портер не смутился, пожал плечами.

– Однажды Алекс попросил помочь спустить старый буфет в подвал. Купил новый, а старый стало жалко. Не звонить же в фирму ради такого пустяка. Я подъехал, мы стащили этот окаянный буфет. У Алекса возникла сильная одышка, он морщился, жаловался на пульсирующую боль в спине. Больное сердце – это не значит, что болит там, где сердце. Весьма распространенный симптом, уж поверьте. Другое дело, что он никогда не обращался к врачу…

Беседа с Лепардом также не стала откровением. Он поднялся на второй этаж спокойный как удав, почти не выдавал волнения. Сидел, разминая холеные пальцы, с ироничной ухмылкой на губах, весь на страже, готовый к худшему повороту. «Эх, парень, знал бы ты, что меня не волнуют твои махинации, проворачиваемые втайне от Фридмана», – думал Андрей, неприязненно разглядывая визави. Тот повествовал о том, что Андрей и так знал. В четвертый раз та же самая история. И как же жаль, черт возьми, что не стало такого отличного человека! И теперь одному придется тащить весь этот воз – при том, что вдова никуда не делась, и половину прибыли придется отстегивать ей. Последний постулат Лепард не озвучивал, но он лежал на поверхности. Формально же фигурант говорил правильные слова: о прекрасной семье, о двух женщинах, оставшихся без кормильца…

– Вы покинули бильярдную раньше других, чтобы посетить санузел, – напомнил Андрей. – Об этом мне поведал мистер Портер. Вы на самом деле там были?

Лепард удивленно расширил глаза.

– А что, мистер Гринфорд, я должен также сообщить, что я там делал? Черт… – до Лепарда дошло. – Это намек, что я мог рвануть на второй этаж, вытащить из рукава бутылку отравленного виски и сунуть Алексу в бар? – он привстал, чуть не задохнувшись от возмущения. Но опомнился, упал обратно. – Надо же, вот так версия… Спасибо старине Бенджи.

– Но вы, понятно, этого не делали, – усмехнулся Андрей.

– Представьте себе, не делал… Людям свойственно посещать подобные места… Кстати, Бенджи вам рассказывал, что он тоже отсутствовал несколько минут – и где он был в это время, никому не известно?

– Подробнее, пожалуйста.

– Мы только сели за стол – было примерно половина восьмого вечера… У Портера зазвонил телефон, он извинился, сказал, что должен ответить, вышел из-за стола и удалился на террасу. Вернулся через пару минут, еще раз извинился, пояснив, что это по работе. Что ему мешало обогнуть северную часть дома, забраться в окно рядом с северной лестницей, которое могло быть не закрыто, слетать до бара, тем же образом вернуться обратно и через пару минут войти с террасы?

– Думаю, мешало многое, – поразмыслив, сказал Андрей. – Откуда уверенность, что открыто окно? Как подгадать тот самый звонок? Кто его совершил? Где он прятал окаянный виски, если выходил на террасу только с телефоном в руке?

«Но мысль интересная, – подумал Андрей, – об этом звонке, если он был, почему-то никто не вспомнил. Может, не вспомнили что-то еще – слившееся с реальностью, ничем не выделяемое?»

– А я и не говорю, что это сделал Портер, – пожал плечами Лепард. – Просто он куда-то выходил – бесспорный медицинский факт. Вы упомянули несколько часов назад, что Алекс иногда работал на правительство? – сменил тему Лепард. – Знаете, мистер Гринфорд, иногда мой партнер вел себя действительно странно. Возникала мысль, что он не тот, за кого себя выдает. Странно, правда, думать так о человеке, с которым проработал не один год?

– Что вы имеете в виду? – как-то неприятно засосало под ложечкой.

– Иногда он явно секретничал… – Лепард задумался. – Задерживался на работе, заключал сделки, в которые предпочитал меня не посвящать, ставил на компьютеры непробиваемые пароли…

«Чтобы такие, как ты, туда не лазили», – чуть не выплюнул он Лепарду в лицо!

– Иногда мне казалось, что он участвует в чем-то незаконном – настолько таинственно себя вел. Теперь я понимаю, с чем это связано… Послушайте, – глаза Лепарда взволнованно забегали, – я понятия не имел, чем занимается Алекс, он никогда не рассказывал о работе на правительство. Мне не было причины замышлять против него что-то дурное…

Последней под ясные очи майора российского Антитеррора явилась Моника Родригес – и с такой увлеченностью стала доказывать свою непричастность, что сразу зародились подозрения: ей что-то известно. Или девушка ошибочно считает, что ей что-то известно. Она сидела в кресле, подавшись вперед, смотрела на «офицера спецслужбы» с вопросительным ожиданием. Пальчики подрагивали на подлокотнике. Она потела – волосы на висках намокли.

– Волнуешься, Моника? – вкрадчиво осведомился Андрей.

– С чего бы? – смутилась девушка. – За родителей переживаю – как там они. Психуют, наверное.

– А утром на работу, – поддержал Андрей. – Тебе-то хорошо – придешь и спать. А им – тяжелый день после бессонной ночи.

Девушка молчала. Ей плохо удавалась озабоченность за других людей.

– У тебя молодой человек есть? – помедлив, спросил Андрей.

– Да так, есть один, – пожала плечами Моника. – Он из Лондона, хорошо учится, собирается продолжать учебу в Оксфорде, он воспитанный, прилежный, мы с ним просто друзья…

– Ты, конечно, равняешься на него?

– Сказать по правде, я не настолько преуспела в точных и естественных науках, – скромно призналась девушка. – Боюсь, что Оксфорд – немного не мое. Но обязательно окончу школу, поступлю в колледж…

– Поступи, поступи, – кивнул Андрей, – а то в школе ты, Моника, явно засиделась… Говоришь, есть парень, который образец поведения и с которым ты просто дружишь? Ничего не перепутала, просто дружишь? Никаких отвратительных постельных сцен, преждевременного избавления от девственности?

– Что вы, как можно, – возмутилась девушка. – Я же христианка и до вступления в брак должна остаться девственницей.

Андрей чуть не поперхнулся от такого смелого заявления.

– То есть Анна Фридман сделала правильно, что выбрала в подруги именно тебя? Ты ответственная, моральная, богобоязненная, не принимаешь наркотики, не употребляешь алкоголь, хотя и не можешь похвастаться хорошими отметками?

– А к чему весь этот разговор, мистер? – надулась Моника. – Я уже взрослая девушка и знаю свои права. Какое отношение моя личная жизнь имеет к делу, которое вы расследуете?

В темных глазах уже не просто мелькало – прочно засело беспокойство.

– И на Анну ты нисколько не влияешь, – развивал мысль Андрей. – Признавайся, Моника, с кем сейчас Анна крутит?

– Анна – крутит? – девочка недоуменно пожала плечами. Возможно, не врала, возможно, собралась с духом, мобилизуя все свои способности правдоподобно лгать. – Да я бы не сказала, что она с кем-то крутит, мистер… Ухлестывал за ней один – из параллельного класса, Джонни Хэд его зовут, мускулистый такой, чемпион школы по баскетболу. Но Анне он не нравился, насилу избавилась от него… Потом она в библиотеке познакомилась с «ботаником» – кажется, Джорджи его звали, заболтал девчонку, собирается ехать в Америку, поступать в Массачусетский технологический институт. Тоже не вариант. Хотя ее, похоже, устраивает. И главное, мама, если узнает, не выдерет – у Джорджи папа работает в департаменте полиции. Анна с Джорджи недавно на выставку в музей океанографии ходила, а я за ними как хвостик таскалась – тоска зеленая. Кабы не вечеринка той же ночью у Бонни Херст – так никакого удовольствия…

– Больше у Анны никого?

– У нее и Джорджи-то – весьма относителен, – хихикнула Моника.

– И Анна не в курсе, что ты спала с ее ныне мертвым отцом?

Он пожалел, что задал этот вопрос. Неприятно смотреть, как на твоих глазах молодая девушка (пусть и достигшая совершеннолетия) умирает от страха. Моника не могла сдержать обуявшие ее чувства. Ее затрясло, лицо стало серым, глаза метались, как сорвавшиеся с привязи собаки. Она вцепилась пальцами в подлокотник.

– Мистер, что это вы такое говорите…

– Не надо отпираться, Моника, нам обо всем известно, – подлил он масла в огонь. – Признайся, ты отравила Алекса Фридмана, поскольку испугалась за свою дальнейшую жизнь? Ты хотела шантажировать Алекса – вытянуть из него деньги в обмен на твое молчание. А в итоге вышло так, что не ты, а он начал тебя шантажировать?

– Нет, мистер, все не так, все совсем не так… – Монику нешуточно трясло, она озиралась, понизила голос до хрипа: – Я не убивала Алекса, это не я, я не убийца… Вы в своем уме – я похожа на паучиху черную вдову, которая убивает того, с кем переспит? Слишком многих тогда пришлось бы убить… – она от страха перестала контролировать свои слова. – Мистер, вы же шутите, вы не всерьез? Это ведь случайно произошло, Алекс сам меня склонил к этому…

– Когда ты совершенно случайно зашла в его кабинет? – улыбнулся Андрей. – Практически в неглиже?

– Господи, мистер, я не хотела… Только не рассказывайте, пожалуйста, Анне и ее матери, их это окончательно убьет…

«Да нет, дорогуша, это ТЕБЯ окончательно убьет», – думал майор, со скепсисом разглядывая дрожащую девушку. Пронзительная мысль: что он тут делает?! Корчит из себя Эркюля Пуаро в лондонском особняке, до смерти пугает молодых девушек, имеющих все шансы исправить свою непутевую жизнь. А главное, ни на шаг не продвигается в решении задачи, хотя уже не за горами утро! Ночь неумолимо приближалась к завершению – начало пятого!

– Ладно, Моника, можешь идти, – буркнул он, скрипнув зубами. – Отдышись, постарайся справиться с собой и не пугай людей в гостиной.

Он исподлобья смотрел, как она в спешке ретируется. Закрыл глаза, откинув голову. Несколько минут он сидел в тишине, собирая разрозненные мысли. Очнулся на шорох, открыл глаза. В маленький холл второго этажа заглядывал Максим Полянский. В ответ на немой вопрос сделал удрученное лицо, пожал плечами. Неудачи на всех фронтах – информация, якобы добытая Фридманом, тоже превращалась в химеру. Максим неуверенно подошел, почесал затылок.

– Отдохнуть тебе надо, командир. Ты похож на Дракулу.

На горизонте мерцал сумрачный Веприн. Показалась горничная в заломленном, как пилотка, чепчике. Тоже устала, проводя ночное время в бессмысленных поисках. Возникла понурая Эмма – вылитое привидение. Вдова тоскливо смотрела на людей, собравшихся в холле. Ее уже не волновало, найдут ли они что-нибудь. Быстрее бы ушли, оставили ее в покое. И та компания, что внизу, – пусть тоже провалится сквозь землю!

– Максим, позови Портера, – попросил Андрей.

Доктор нарисовался через несколько минут. Он думал, что все закончилось, а тут второй круг! Он делал вид, будто не понимает, в чем дело. Потом прозрел – ну, конечно, был звонок! И сразу поскучнел, воровато побегал глазами, забормотал: да, всем сказал, что это по работе, но фактически не совсем так. Молодая медсестра, познакомились на приеме в больнице, куда он заезжал по делам. Потрясающая особа, блондинка, бюст… Вы же как мужчина просто обязаны меня понять! Сами, поди, на симпатичных коллег посматриваете? Было с ней кое-что, теперь привязалась, прохода не дает. Он был вынужден выйти и ответить на звонок. Беседа длилась не больше двух минут – по ее завершении он сразу вернулся за стол! Какая лестница, какое окно? Доктор Портер задыхался от возмущения. Вы же можете связаться с оператором мобильной службы, пусть отследят звонок! Андрей кивнул стоящему позади Портера сотруднику – чтобы тот видел. Доктор не расстроился, даже приободрился. Очередная пустышка! Андрей лично спустился по северной лестнице, осмотрел окно. Оно действительно позволяло выбраться, кабы не было закрыто. Андрей попытался его открыть. Окно скрипело и сопротивлялось. Его не открывали несколько лет – не было нужды проветривать этот лестничный угол.

– Командир, ты уверен, что это был яд? – поймал его в коридоре Веприн. – Полиция молчит, люди ведут себя более-менее естественно. У всех косяки, свои тараканы, но это же не причисляет их к преступному миру? Мы торчим тут всю ночь, безбожно рискуем, ты корчишь из себя мисс Марпл…

Невозможно объяснить, но это было так. Он верил, что Фридмана отравили. И не только потому, что в это верила Эмма – он сам испытывал необъяснимую уверенность. Но что делать дальше – он тупо не знал! Часовая стрелка приближалась к пяти, скоро небо покроется серым. Настроение было хуже некуда. Его уже тихо ненавидели все, находившиеся в доме, включая группу «Манул». Опускались руки. Хотелось одного – уснуть, и желательно не в тюрьме, куда обязательно заберут самозваных «агентов МИ-5». Его люди были бледные, как потасканные призраки. Им не удалось разобрать по кирпичикам особняк, но они бы это сделали, не ходи за ними по пятам осунувшаяся Эмма в длинном черном платье и с распущенными волосами…

В пять часов утра майор Корнилов смирился с поражением. Хотелось верить, что поражение временное и не влияет на исход дела. Он сполоснул лицо, в последний раз прошелся по кабинету. Его обыскивали несколько раз. Он повертел канцелярский нож с желтой рукояткой, сунул на место в стакан с карандашами. Этим ножом резали толстые офисные папки, ища несуществующие тайники, вскрывали задние стенки шкафов и стеллажей, отдирали рамки от картин. Он поправил скомканный ковер – подозрительное пятно еще осталось, но, к сожалению, под боком не было лаборатории с приветливыми сотрудниками. Он закрыл кабинет, дошел до комнаты Анны, осторожно потянул дверь. В просторной детской стояла тишина. Он поводил зачем-то носом, прислушался. Девочка прерывисто посапывала, что-то бормотала во сне. Он закрыл дверь и по главной лестнице спустился вниз. В холле тоже был «тихий час». Гости спали в неудобных позах на кушетках и в креслах. Они послали подальше правила приличия, сопели, храпели. Дон Лепард откинул голову в кресле. Запотели очки, пузырилась пена на губах. Спала Моника, уронив голову на стол – не хватало лишь оливье под симпатичной мордашкой. Всхрапнул даже доктор Портер – он втиснулся в угол кушетки, взвалил длинные ноги на сопящую Шелли Рубинштейн. Временами просыпался ее супруг – обводил пространство мутным взором и снова отключался с открытым ртом. Зевнул не спящий Генка Смолич – шумно выдохнул и вопросительно уставился на командира.

– Все, Гена, – пробормотал ему на ухо Андрей, – поднимай эту гвардию легкими покачиваниями, объяви, что мы все выяснили и они могут расходиться по домам. Предупреди об ответственности за раскрытие государственной тайны – чтобы в ближайшие сутки не вздумали никому болтать.

– Хорошо, – пожал плечами Смолич. – А мы действительно что-то выяснили?

– Нет. Но это нормально. Отрицательный результат – тоже результат. Объявляй.

– А ты куда?

– Выйду на террасу…

– Замечательно, – восхитился Генка, – сам нагородил, а мне выкручивайся. Знаешь, что это напоминает? «Место встречи изменить нельзя». Когда Груздев оказался невиновным, а Жеглову стало стыдно, и вместо того, чтобы самому извиниться, он Шарапова послал…

– Сравнение неуместно, – отрезал Андрей. – И скажи мне, боец, в каких секретных академиях тебя учили обсуждать приказы начальства? Выполняй.

Он вышел на заднюю террасу, аккуратно прикрыв за собой двустворчатые двери. В пачке осталось несколько сигарет. Он жадно курил, глядя на меркнущие звезды. Луна откатилась на дальний край неба, дул освежающий ветерок. Даже чересчур освежающий – он поежился. Из холла доносился глухой шум. Возились, топали разбуженные люди, спешили покинуть западню, в которой внезапно отворилась «форточка». Бегство не затянулось – все покинули дом практически одновременно. Стих шум на противоположной стороне особняка. Вся компания высыпала на улицу. Людям вернули телефоны, и они спешили вызвать таксомоторы.

Андрей не торопился возвращаться в дом. Спустился в сад, бродил по аллеям, думал. Что-то витало рядом с головой, но внутрь не попадало. Он выкурил две сигареты, вернулся в дом. В холле было как-то прохладно. Беспорядок в полной красе – стол посреди гостиной с остатками еды, выдвинутые стулья. На креслах и оттоманках сбились чехлы и накидки. На полу виднелись объедки – кто-то не донес до мусорки. Дом вымер – такое ощущение, что вместе с гостями удалились и все остальные. В холле находилась только горничная. Она сидела на корточках перед камином, пыталась его разжечь длинными каминными спичками. Андрей подошел поближе. Франческа покосилась через плечо.

– Прохладно стало, в доме нет центрального отопления. Разжигаем камин, и тепло по трубам отапливает помещение. Весной и летом еще ничего, а вот зимой случается, что мерзнем…

«Европа, – подумал Андрей, – приезжайте к нам в Россию. Там батареи огнедышащие даже в мае…» Франческа чиркнула спичкой – она сломалась. У женщины от волнения и бессонной ночи еще дрожали руки. Андрей опустился на корточки, отобрал у нее коробок. Спички были обыкновенного сечения, но в несколько раз длиннее традиционных. Неудивительно, что они ломались в трясущихся руках. Андрей аккуратно зажег спичку, поднес ее к скомканной газете. Бумага занялась, за ней зажглись лучины, лежащие сверху. Он покосился на горку березовых поленьев, складированных за камином. До них еще не дошло. Он не заметил, как машинально сунул спички в карман.

– Нет уж, давайте сюда, – горничная сморщила носик и протянула руку. – Это не ваши спички. А то опять буду искать, как вчера. Последний коробок – постоянно забываю купить еще…

– Простите, – смутился Андрей, – дурная привычка.

Вытяжка в доме была хорошей. И ветер снаружи играл на руку. Лучины потрескивали, превращаясь в угольки. Франческа укладывала на них дрова. Камин загудел. Андрей отрешенно смотрел, как огонь пожирает сухое дерево. Вышел из оцепенения.

– А что, пропадали спички?

– Да ерунда какая-то, – отмахнулась Франческа, – каминные спички всегда лежат на каминной полке, вот здесь, – кивнула она на толстую плиту над очагом. Там стояли свечи в подсвечниках, несколько фарфоровых фигурок. Там же была фотография покойного Фридмана, но сейчас ее убрали – видимо, Эмма унесла к себе. – Днем вчера стало прохладно, решила растопить камин. Спички всегда на полке, а вчера вдруг пропали. Пошарила – нет. В общем, ничего удивительного, мы все в эти дни ходим потерянные, хватаемся за все подряд… Пошла на кухню, отыскала обычные спички, зажгла. Через час решила пыль смести с каминной полки – вижу, лежат каминные спички. Не по глазам, наверное, оказалось, а может, за подсвечником не разглядела…