Текст книги "Последняя молитва шахида"

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Третий раз за день командир первой роты капитан Владимир Бережной заходил в штаб батальона. Вопрос к дежурному по части старшему лейтенанту Павлову был одним и тем же:

– Ну что там, Юра, от Антона слышно?

И ответ был одним и тем же:

– На связь пока не выходил.

Пришел Бережной и в четвертый раз, после обеда, и по физиономии дежурного офицера, служившего у Антона взводным, понял, что есть новость, и новость неплохая: Павлов улыбался.

– Объявился ротный мой, товарищ капитан!

– Ну?

– Сообщил, что попали в засаду, приняли скоротечный бой, убитых нет, трое раненых, за ними уже «санитарку» навстречу колонне отправили. Что еще? Из техники…

– Черт с ней, с техникой! Сам Антон цел?

– А что с ним будет?

– Где они сейчас могут находиться?

– Где-то километрах в сорока, не ближе. Через полтора-два часа должны объявиться!

Капитан слегка, дружески, ударил дежурного офицера по плечу:

– Спасибо, Юра! Давай, бди службу дальше, а после наряда заходи ко мне. За новость хорошую пузырь с меня!

Старший лейтенант с сожалением ответил:

– Как-нибудь потом, сегодня жене обещал прийти вовремя, день рождения у пацана.

– Значит, позже, но приглашение остается в силе!

– Ловлю на слове, товарищ капитан.

– Давай!

Володя Бережной вышел из комнаты дежурного. В коридоре его ждала Вера. Вера Михайловна Крамаренко, жена начальника штаба батальона. Она служила в штабе машинисткой, поэтому и находилась здесь. Вера, положив ему руки на грудь, спросила, следя одновременно за дверью приемной:

– Володенька, сегодня как всегда?

– Вер! Антон с войны возвращается. Надо это дело отметить, нелегко им там, в Чечне, пришлось. Может, свидание на завтра перенесем?

– Володь! Ты или не понимаешь, как меня обижаешь, или делаешь это преднамеренно. Я стала тебе в тягость? – надула свои красивые и такие манящие губы молодая женщина.

Капитан взял даму сердца за руки:

– Ну что ты, любимая? Как могла подобное даже подумать? В тягость! Да я сейчас готов схватить тебя и унести на руках куда скажешь!

Вера закрыла ему рот ладошкой, тихо сказав:

– Сейчас не надо, а вот вечером? Я буду ждать.

– Хорошо, золотце, только чуть позже. В десять часов, договорились? Сможешь прийти?

– Я, в отличие от тебя, смогу в любое время. Несмотря на то что замужем! Ну ладно, не обижайся, я все понимаю и буду с нетерпением тебя ждать.

– Все, я пошел, в десять!

Бережной поцеловал женщину и покинул здание штаба. Но в подразделение идти не хотелось, надо разобраться в себе, как жить дальше? Он зашел в ближайшую пустующую «курилку», присел и, закурив, задумался. О своих отношениях с Верой, его первой и единственной настоящей любовью и… женой начальника штаба – прямого начальника в настоящем и однокурсника в прошлом.

Он вспомнил четвертый курс, самое его начало после очередного и последнего летнего курсантского отпуска, дискотеку в училище, на которой впервые увидел Веру. Она понравилась ему сразу, и Володя тут же пригласил ее на танец, да так и провел с ней весь вечер. Они познакомились. Потом, как это положено, Бережной проводил девушку до дома. Вера жила недалеко от училища. Он помнит, каким вернулся из увольнения. Взволнованным, но приятным чувством соприкосновения с чем-то чистым и притягательным.

И с этого дня все мысли его были о ней. На занятиях ли, на полигоне, в карауле и в наряде по столовой. За мытьем бесконечных бачков из-под пищи он думал о Вере. И желал встречи с ней. И… еще немного большего. Все же Владимир уже был вполне сложившимся мужчиной. Так что, когда в следующую субботу его не отпустил в увольнение ротный, как-то среди недели заставший Владимира спящим на «тумбочке» в наряде по роте, Бережной, не раздумывая, ушел в «самоход». Но на танцплощадке Веры не оказалось, сколько ни высматривал он ее через частокол забора. Она так и не пришла, а кто-то стуканул ротному о самовольной отлучке Володи. С капитаном состоялся нелицеприятный разговор, и как результат – пять нарядов вне очереди. Десять суток практически без сна. Неплохо за бесполезное торчание у забора! Но ничего, Володя отстоял свое. И вновь, теперь уже на законных основаниях, с увольнительной запиской в кармане парадки, он пришел в парк Дома офицеров, к танцплощадке. И Вера пришла! Внутри у Володи все запело. ОНА здесь, а значит, скоро они будут вместе, весь вечер! Он ринулся к кассам входа и напоролся на патруль. Не заметил его и, соответственно, чести не отдал. За что немедленно был остановлен. А начальником патруля оказался привередливый и дотошный майор с кафедры тактики. Володе пришлось выслушать целую лекцию о недопустимости проявления неуважительного отношения к старшим по званию. Как тогда ему хотелось послать подальше этого майора! Но он ничего не мог сделать. Только слово скажи, и тут же увольнения как не бывало. А совсем рядом она, его Вера, к которой стремилось все существо курсанта.

Наконец майор, не забыв сделать отметку о нарушении дисциплины в увольнительной, отпустил Владимира.

Бережной прошел кассы и остановился. Начался танец, и на прежнем месте, где еще недавно стояла Вера, никого не было. «Танцует, наверное», – подумал Володя и пошел туда, куда должна была вернуться после танца девушка. Но танец кончился, а она не вернулась. Пришлось пробиваться среди толпы в поисках Веры. Он нашел ее, весело танцующую со старшиной соседней роты его же курса. Она заразительно смеялась чему-то, что, наклонившись к ее шикарным волосам, шептал девушке прыщавый «хомут» двенадцатой роты. «Хомутами» в училище среди курсантов было принято называть старшин рот, как «замками» – заместителей командиров учебных взводов и «комодами» – командиров отделений. И этот ее смех вдруг «ударил» Володю под дых, вызвав в солнечном сплетении неприятно ноющую боль. По окончании танца Бережной подошел к ним. Поздоровался и тут же пригласил ее на медленный танец, музыка которого зазвучала из динамиков аппаратуры диск-жокея. Но возбух «хомут».

– Курс? Ты не видишь, что дама занята? – спросил он.

– Тебя никто не спрашивает, – ответил ему Володя и обратился к девушке: – Потанцуем, Вера? Я приглашаю тебя!

– Володя! Я уже обещала танец Гене, а вот следующий будет твой.

Она отвернулась, прижавшись к довольному старшине, и парочка пошла в танце, постепенно удаляясь. С Володей кто-то столкнулся, и недовольный женский голос спросил:

– Ну что ты встал как столб, людям только мешаешь!

Володя хотел ответить что-нибудь резкое, но, увидев кавалера размалеванной девицы, пацана с первого курса, смолчал и пошел на выход. По неписаным законам училища первокурсники всегда находились под защитой выпускников.

Слова Веры нанесли Владимиру еще более ощутимую боль, сменившуюся на злость. Вот как, значит? Его в очередь поставили? И кто? Вера! Та, о которой он столько думал и с которой так ждал встречи.

Он ушел с танцев, нашел в парке скамейку, пока еще пустую, сел и, закурив, задумался.

Постепенно злость прошла, уступив место обиде. Но Бережной уже тогда научился владеть собой и анализировать. А что, собственно, он ожидал? Что Вера, как только увидит его, сразу же бросится ему на шею? Ну провели они вместе вечер, и что? Может, для нее это простой отдых. Потанцевать, послушать музыку, пообщаться с молодыми людьми? В тот раз был он, Бережной, теперь – «хомут», как его, Крамаренко, что ли? В следующий раз она выберет третьего. А он возомнил, что стал для нее что-то значить и она непременно хочет видеть только его! Любовь с первого взгляда? Чушь! Но он-то почему не может выбросить ее из головы! Значит, Вера ему небезразлична? А чем, как не любовью именно с первого взгляда, это можно назвать? Он выбросил окурок.

Мимо прошла «второгодница», так в курсантском обиходе называли девиц, из года в год пытающихся заманить к себе в постель, а потом и под венец какого-нибудь, какого – неважно, курсанта, лишь бы стать женой офицера. Тогда еще это было престижно.

Действия «второгодницы» были стандартны:

– Скучаешь, курсант?

– Нет! Разговариваю.

– С кем?

– С тобой.

– А?! Может, пойдем потанцуем? Или прогуляемся?

– Не хочу!

– Ну тогда я присяду рядом?

– Садись, место не куплено.

– Кстати, меня зовут Аллой.

– Очень приятно, Эдик.

– И до чего вы, курсанты, однообразны, сплошные Эдики.

– Тебе не нравится мое имя?

– Ну, во-первых, оно не твое, а во-вторых, в принципе ты прав, мне без разницы, как тебя на самом деле зовут. Ты, наверное, женатик?

– Это что-то меняет?

– Нет!

– Ну, тогда до свидания! Пройдись по парку, может, кого и снимешь. Уж переспать с тобой желающие найдутся непременно!

– А ты не из их числа?

– Что, понравился?

– И понравился, и время терять, болтаясь по парку, не хочу. У меня здесь хата рядом. Пойдем? Расслабимся? Не пожалеешь!

– Нет настроения, Алла. Иди лучше другого найди.

– Эх ты, Эдик-педик! А еще выпускник. Ищешь принцессу? Чистюлю нетронутую? Неужели не понял, что только время зря тратишь? Такие сюда не ходят. Сиди. Интересуйся природой, придурок!

– Ты за словами-то следи! А то ремешком по заднице пройдусь, звезды от бляхи надолго останутся. Как заголяться перед клиентом будешь?

«Двоечница», фыркнув, ушла. Володя посмотрел ей вслед. С виду нормальная девушка, а внутри труха, почему так? Встреча с проституткой вконец испортила ему настроение.

Володя запомнил слово в слово разговор с этой Аллой, потому что в недалеком будущем ей предстояло сыграть свою короткую роль в его жизни.

Он тогда раньше обычного вернулся в училище, отметился у дежурных всех мастей и завалился спать. До окончания увольнения было еще три часа. Почему бы не использовать их для сна после тяжелой недели? Но сон не шел, а легкая дрема совсем перебила его. Так что после отбоя Владимир не смог уснуть, проворочавшись на жесткой кровати до подъема.

А вот днем он чувствовал себя, как контуженый морской окунь. Ему через силу удавалось сдержать почти непреодолимую тягу ко сну. Но занятия велись на военных кафедрах, и спать на них было чревато получением новой порции внеочередных нарядов. Приходилось терпеть, с силой кусая себя за руку!

Зато уж на самоподготовке он оторвался. Проспал три часа кряду, пока его не разбудил «замок», сержант Паша Кудрявцев:

– Вова, подъем!

По привычке открыв один глаз и бросив взгляд на кафедру, оценивая обстановку – кто объявился, взводный, ротный или дежурный преподаватель, – курсант спросил недовольным голосом:

– Чего тебе надо? Чего поднял?

– С контрольно-пропускного пункта позвонили, к тебе там кто-то пришел.

– Чего? – не понял Володя, он никого не ожидал.

С девочками типа Аллы, с которыми он кружил ранее, Бережной завязал еще с третьего курса, поняв, что им нужны его погоны, а не он сам. Друзья все были рядом, в училище, так как его родной город находился за три с лишним тысячи километров отсюда, а значит, оттуда появиться не мог никто.

– А там, Паш, на КПП, ничего не перепутали?

– Откуда я знаю? Но говорят, что вызывают тебя.

– Кто?

– В пальто! Достал уже! Не проснешься, что ли, никак? Дело твое, я предупредил, а пойдешь или нет, решай сам.

– Интересно, кому понадобилась моя персона, – вставая и приводя себя в порядок, проговорил Бережной и вышел из учебной аудитории.

К его величайшему удивлению, у КПП его ждала не кто иная, как Вера! Вот о ком он не подумал, да и не ожидал Володя ее прихода. Никак не ожидал. Поэтому и вышел за ворота растерянным. Мысли, разбежавшиеся в одно мгновение по сторонам, никак обратно в кучу собираться не желали.

– Здравствуй, Володя! – первой поздоровалась девушка.

– Привет! – довольно сухо ответил Бережной.

– А что так неприветливо? Я, наверное, оторвала тебя от важного занятия?

– Угу! От сна!

– Ты спал? Но мне сказали, что ты на этой, как ее… самоподготовке!

– На самоподготовке тоже иногда спят.

– Мы можем куда-нибудь отойти, или тебе это запрещено? Здесь я чувствую себя как-то неудобно.

– Подожди минуту, – Володя зашел на пункт. Там нес службу наряд стажеров, таких же, как он, скорых выпускников одиннадцатой роты. Бережной знал сержанта, который исполнял обязанности дежурного. Знал по совместным тренировкам в секции рукопашного боя.

– Коль! – обратился к нему Бережной. – Я тут с дамой. Свалю на часок?

– Валяй! Только идите в рощу справа, там сейчас никого, и я тебе в случае чего сигнал смогу подать. Мало ли, искать начнут!

– Договорились! Спасибо, Коля!

– Невеста?

– С чего ты взял?

– Раньше ее не видел. Да и красивая, необычная какая-то. Кстати, вы друг другу подходите.

– Я сам еще не знаю, кто она мне.

– Недавно познакомились?

– Да.

– Ну иди, пока офицеров поблизости не видать.

Владимир вышел к девушке, сказал:

– Если ты не против, Вера, то мы можем пройти в рощу справа, в другое место я, к сожалению, тебя на данный момент пригласить не могу.

– Хорошо. Пойдем.

Оказавшись в роще, они присели на поваленное дерево, давно используемое под скамейку. Вера спросила:

– Ты удивлен моему приходу?

– Да, честно говоря, не надеялся больше увидеть тебя.

– Почему?

– А зачем? Только душу бередить? Хватило вчерашнего вечера, на котором ты ясно дала мне понять, что к чему!

– И что же к чему?

– Вер! Тебе больше делать нечего? Ты зачем приехала и вызвала меня, развлечься? Посмеяться надо мной? К чему твой допрос?

Владимир нервным движением разорвал пачку сигарет, закурил. Его нервно-взволнованное и немного обиженное состояние не осталось не замеченным девушкой, как ранее и его растерянность на КПП.

– Почему ты так агрессивно настроен против меня, Володя?

– Ну вот опять! Чего тебе надо?

– Ты обиделся, вот в чем дело, теперь я поняла.

– За что?

– За то, что я танцевала с другим, а не с тобой, но Гена пригласил меня первым, как же я могла ему отказать?

– Не в этом дело!

– А в чем?

– Нет, на самом деле, ты прекратишь допрос? Я не понимаю, чего ты добиваешься! Короче, если тебе есть что мне сказать, говори, а пустословить не надо! Лучше расстанемся, и встречайся ты со своим «хомутом». Лично я на танцы больше ни ногой!

– С «хомутом»? С каким еще «хомутом»?

Она не знала училищного жаргона.

– С танцором своим, Геной Крамаренко. А «хомутами» у нас называют старшин рот. Он же наверняка сказал тебе, что является старшиной учебной роты. Чуть ли не самим ротным, так?

– Да говорил что-то подобное, но я не обратила на это никакого внимания. Значит, таких, как Гена, вы «хомутами» называете? А почему, Володь?

– Это ты у него спроси! Он тебе все популярно объяснит. Так что ты имеешь мне сказать?

– В следующую субботу ты свободен?

– Хороший вопрос. Только на него и ответ можно получить в субботу, я не Крамаренко, это он образец исполнения воинского долга, а я и залететь могу. Но на дискотеке, при любом раскладе, ты меня не увидишь!

– Смотри, какой принципиальный! Гена, значит, образец, а ты что, нарушитель?

– Причем потенциальный! Такой, какой есть. Еще вопросы?

– А ты злопамятный, Володя!

– Нет! Это ротный у нас такой. Любимая его поговорка: «Я человек не злопамятный, но память у меня хорошая». И вообще, может, о твоих качествах поговорим? Меня-то уже со всех сторон обсудили, да еще в сравнении с этим козлом Крамаренко.

– Если хочешь, то и мои качества узнаешь. Зачем о них говорить? Но для этого нужно время.

Володя внимательно посмотрел на Веру. В ее глазах блестели смешинки и еще что-то неясное, но волнующее. Он спросил:

– Из всего сказанного тобой следует, что ты хочешь встречаться со мной?

– Какой же ты самоуверенный! Хочу. Мог бы сказать, не против… Хотя ты догадался правильно! Есть в тебе что-то, чего я в других раньше не замечала, и симпатичен ты мне, если быть откровенной до конца. Такие не способны на подлость, а это очень ценная и редкая черта характера.

– А как же Крамаренко?

– Господи, да я уже забыла о нем!

– Быстро, однако, так же быстро и меня забудешь?

– А вот это будет зависеть от тебя. Ты не поверишь, но я сама не знаю, почему захотела увидеть тебя! И захотела сильно, раз приехала сюда. Хотя, как и ты, решила на ваши танцы больше не появляться. Не очень приятная дамская компания здесь собирается. Я не хочу, чтобы и меня причислили к охотницам за погонами.

– Ты это серьезно?

– Тебе точно нужно выспаться, что-то все доходит до тебя с трудом.

– Опять начала издеваться?

– Ну ты сам подумай, о чем спрашиваешь? «Ты это серьезно?» Что серьезно? Что ты мне понравился? Да, серьезно, но мог бы и сам об этом догадаться, по одному моему появлению здесь. Что хочу узнать тебя поближе? Тоже серьезно! Что не гонюсь за твоими погонами, в этом ты сможешь убедиться при желании немного позже, так что еще «серьезно»? Что молчишь?

– Ты, помнится, говорила, что на философа учишься?

– Да! И что?

– Правильно с выбором профессии угадала. Баки забить ты любому сможешь, не напрягаясь. Да так, что не знаешь, как и вести себя с тобой, в первый раз ты другой была.

– Но тогда и ты другим был! А вообще, Володя, совет хочешь?

– Ну?

– Если в чем-то сомневаешься, то сердце свое слушай, оно не обманет и поможет разобраться во всем.

– А если мне сейчас сердце подсказывает признаться тебе в любви? Что твое в ответ скажет? Наверняка ответит вопросом – ты со всеми так? В любви с первого взгляда признаешься? Я не прав?

– Не прав! Я ни о чем не спросила бы тебя.

– И поверила бы?

– Честно говоря, не знаю, но то, что я тебе небезразлична, это я чувствую.

– А если чувства обманывают тебя?

– Тогда мне будет очень больно.

– Тебе не будет больно, потому что так оно и есть на самом деле. Так что ты говорила о субботе?

– Если будешь свободен, то предлагаю встретиться.

– И как же я сообщу тебе о том, смогу ли вырваться?

– У тебя в училище нет связи с городом?

– Найду!

– Тогда вот тебе номер телефона. Можешь звонить хоть ежедневно, но после 16.00, вечерами я всегда дома. По телефону и сообщишь, договорились?

– Заметано!

– Ну все. Тебе пора, и так уже долго отсутствуешь, как бы тебе не досталось!

– Переживем. Извини, но до остановки проводить не смогу, сама понимаешь.

– Понимаю.

Они вышли из рощи, прошли до КПП, там и попрощались.

Дежурный сержант, когда Вера скрылась в аллее, ведущей к автобусной остановке, проводив ее взглядом вместе с Бережным, сказал:

– Хорошая девушка, Володь, сразу видно. Не то что эти давалки, которые вечером все заборы оккупируют. Везет же другим!

– И ты свою найдешь. Спасибо еще раз, Коля, пошел я!

– Не за что, лучше сигаретой угости.

Владимир отдал полпачки старшему наряда и вернулся в учебный корпус.

А в пятницу ротный предоставил Владимиру увольнение и на субботу, и на воскресенье. Случай до сих пор небывалый! Хотя все в последний момент объяснилось. На следующей неделе в училище должны были состояться соревнования по рукопашному бою, поэтому капитан и отпустил Бережного на два дня, чтобы тот потратил их на тренировки в городском оборудованном спорткомплексе.

Володя, естественно, заверил ротного, что так и поступит, хотя в спортзал идти и не собирался. Были у него дела и поважней!

А к соревнованиям он подготовится и за один день перед схватками. Для кандидата в мастера спорта, кем являлся Бережной, постоянно поддерживающего себя в форме, и одной разминочной тренировки хватит, чтобы выйти на ковер подготовленным.

Эти два выходных пролетели как пуля. Володя и Вера провели их вместе, бродя по городу, заходя в кафе, отдыхая в парке. И расстались влюбленными. С этого дня каждую свободную минуту, которая выпадала Бережному, они проводили только вдвоем. Через несколько недель они познали близость, и это неведомое ранее чувство доставило столь сильное наслаждение обоим, что они, казалось, просто больше не могли жить друг без друга.

Дело шло к свадьбе. Володя познакомился с родителями Веры. Те против союза молодых не были против. Не сразу, правда, а узнав Бережного поближе, все же дали им свое благословение. Свадьбу решили сыграть после его стажировки, где-то перед майскими праздниками. Об этом он и своим родителям сообщил. И они готовились приехать! И все бы хорошо, если бы не катастрофа, грянувшая в новогоднюю ночь. Нет, никто не умер, ничего не обрушилось, не произошло никакой аварии, и никто серьезно не заболел. Катастрофа грянула иная. И о ней Владимир помнил особенно остро, ибо по его вине сломалось счастье двух влюбленных сердец…

Размышления Бережного прервал дневальный его роты:

– Вот вы где, товарищ капитан, а я весь батальон и городок обежал. Разрешите обратиться?

Владимир спросил:

– Что же такого произошло, что ты так настойчиво ищешь меня?

Отдышавшись, дневальный доложил:

– Старший прапорщик Дудашев просил вас прибыть в роту. ЧП у нас, товарищ капитан!

Бережной насторожился:

– Что за чрезвычайное положение?

– Рядовой Козлов с сержантом Висловым подрались. Старшина за вами и послал.

Командир роты встал, коротко приказав дневальному:

– Идем!

Через пять минут Бережной зашел в казарму подразделения.

– Смирно! – подал команду дневальный на тумбочке.

Тут же подбежал дежурный.

– Товарищ капитан, за время…

Владимир, не дав сержанту закончить рапорт, спросил:

– Где Дудашев?

– Он, это, в канцелярии, товарищ капитан!

Командир роты прошел в свой кабинет.

Там за столом совещаний сидел старшина роты, у стены стояли Вислов с Козловым.

– Смирно! – подал, поднявшись, команду старший прапорщик.

– Вольно, – ответил капитан. – Так! Ну и что за рукопашный бой произошел в подразделении?

Дудашев обратился к сержанту:

– Говори, Вислов!

– А чего я? Это Козлов оборзел, первым начал!

Бережной резко повысил голос:

– А ну, прекратить мне тут игру в детский сад! Доложить, сержант, что конкретно произошло?

Но неожиданно вперед выступил рядовой Козлов:

– Разрешите мне все объяснить?

Капитан посмотрел на сержанта, перевел взгляд на рядового, сказав:

– Хорошо. Слушаю тебя, Козлов.

– Тут такое дело, товарищ капитан. Письмо я из дома получил, от девушки. Ну и не смог дождаться свободного времени, сразу же, в парке, вскрыл конверт. Начал читать, а тут командир отделения. И прицепился, дисциплину, мол, я нарушаю, наряд вне очереди объявил. И это все правильно, с этим я согласный. Но он письмо, письмо, которое я так ждал, вырвал у меня из рук, и в клочья! Поймите, товарищ капитан, в письме этом… Но, ладно, врезал я, короче, сержанту в сопатку. Он мне. И понеслось! Пока вот товарищ старший прапорщик не разнял! Виноват я, разговора нет, и готов понести любое наказание, но зачем с письмом-то так?

Бережной, внимательно выслушав рядового, спросил у сержанта:

– Вислов, Козлов сказал правду?

– Так точно, товарищ капитан!

– Ясно! Рядовой Козлов, письмо утеряно безвозвратно?

– Нет! Собрал я его по кусочкам, прочесть можно.

– Вот иди и читай, я разрешаю! Но взыскание, наложенное младшим командиром, оставляю в силе.

Рядовой ответил:

– Есть, товарищ капитан, и это все?

Командир роты взглянул на подчиненного:

– А тебе что, мало? На губе отдохнуть захотелось или под трибунал пойти?

– Никак нет.

– Так иди, прочитай письмо, и в парк, работать!

Рядовой вышел из канцелярии.

Внутри кабинета остались Владимир, Казбек и сержант Вислов.

Бережной подошел к командиру отделения.

– Сержант, согласно Уставу, ты прав, объявив взыскание подчиненному за нарушение распорядка дня. Но лишь объявив взыскание, не распуская рук своих! Кто позволил тебе рвать чужое письмо? Или ты их сам не получаешь?

Вислов ответил:

– Почему не получаю, получаю.

– И всегда ждешь свободного времени, чтобы прочесть послание из дома?

Сержант замялся. Понятно, что свои письма каждый читает по получении, не дожидаясь отведенного для этого распорядком дня времени. Поэтому и ответил:

– Никак нет!

– Так чем тогда тебе Козлов не угодил? Он что, огрызнулся на взыскание?

– Нет!

– В чем дело, сержант?

– Виноват, товарищ капитан!

Бережной вздохнул:

– Да, ты виноват в том, что спровоцировал подчиненного на поступок, за который его свободно можно отдать под трибунал. Ты хочешь, чтобы твоего боевого товарища отправили в дисциплинарный батальон?

Сержант ответил, не раздумывая:

– Никак нет, товарищ капитан! Я об этом даже и не думал! Да и что страшного произошло? Ну схлестнулись маленько, с кем не бывает. Вы, прошу, уж не раздувайте это дело, товарищ капитан, а?

Владимир сел за свой рабочий стол, спросил у сержанта:

– Как я понял из твоих слов, письменного рапорта на рядового Козлова ты, Вислов, подавать не намерен?

– Никак нет, не намерен!

Бережной обернулся к старшему прапорщику:

– Твое мнение, старшина?

– Я их помирю, и закончим на этом. Конечно, это дело их командира взвода, но, раз тот болен, придется мне заняться взводом.

– Займись, Казбек. А тебе, сержант, за превышение должностных полномочий объявляю выговор!

– Есть выговор!

Командир роты спросил:

– Ты понял, за что получил взыскание?

– Так точно!

– Старшина, сведи пацанов вместе, пусть поладят. Но, сержант, примирение с рядовым не должно означать в дальнейшем проявления панибратства. Отношения в отделении должны строиться согласно требованиям Уставов. И не забывайте, ребята, мы все одна команда! Случись что, будем друг другу спины прикрывать. Драться вместе будем! Не забывайте об этом никогда. А ты, Казбек, поговори со взводом в этом плане.

– Сделаем, товарищ капитан!

Старшина обратился к Вислову:

– Идем, сержант!

Подчиненные покинули канцелярию. Бережной остался один. То решение, которое он принял по инциденту в роте, Владимир считал справедливым. Возможно, строго по Уставу капитан и должен был доложить о ЧП наверх, но что бы это дало? Сломало бы жизнь Козлову? Из-за пустяка, по сути? Нет, Бережной, как человек, допустить этого не мог. Он и не допустил!

Владимир закурил.

Память вновь вернула его в прошлое. В ту проклятую зиму девяносто третьего года. Что же произошло тогда, так резко изменив жизнь будущего офицера?

А произошло следующее.

31 декабря весь выпускной курс отпустили в увольнение на сутки. Володя позвонил Вере, обрадовал невесту, она обещала подготовить любимому подарок и стол на двоих. Бережной, в свою очередь, намекнул, что и у него для нее припасен сюрприз. Но они с ребятами из взвода решили часов до десяти вечера устроить небольшой мальчишник. Вера не была против и сказала, что будет очень ждать Володю.

Но вышло все по-иному.

Начался мальчишник, как и договаривались, спокойно, с бокала шампанского! Потом в ход пошла водка. Володю, который за вечер, и то по большим праздникам, не употреблял более 50 граммов крепких напитков, однокурсникам удалось раскрутить на большее. Он выпил 150 граммов, затем еще, поплыл, а вскоре, после очередной дозы, потерял контроль над собой. Все происходящее словно не касалось его, время отступило, и он не следил за ним, лишь сидел в кресле и глупо улыбался. Между тем около девяти в квартиру гурьбой ввалились покрасневшие от мороза и вина девочки. Откуда они взялись? Кто их пригласил? До разборок ли было, когда хмель заглушил разум? Курсанты в большинстве своем были холостяками, вот кто-то и вызвал проституток. И начался бардак! Игра в бутылочку, танцы с откровенным стриптизом. Кто-то предложил играть в карты на раздевание, в нее втянули ничего не соображающего Бережного, и вскоре тот остался в одних плавках и носках. На колени ему взобралась какая-то телка, точнее определение ей, раздетой до узкой полоски трусов, дать было бы трудно. Она прижалась своими крупными голыми буферами к сильной груди Володи и слегка покусывала его за ухо, приглашая в соседнюю комнату, откуда уже доносились крики и стоны обезумевших самцов и самок, в которых превратились курсанты и девицы.

Вера же, прождав до 22.30, решила, что жених ее не в меру разгулялся на мальчишнике и пора бы его забрать оттуда. Володя предупредил, где он будет находиться, и она поехала туда. Вошла в квартиру и остолбенела от вида множества голых потных тел, диких криков и громкой музыки. Но самое страшное, среди этого бедлама она увидела своего Володю: голого с голой девицей на коленях. У Веры все поплыло перед глазами. Она нашла в себе силы не рвануться к Бережному, чтобы оторвать от него проститутку, не ударить любимого человека, ставшего ей с этой минуты омерзительным. Вера ушла! И дома, закрывшись в своей спальне, в их спальне, под недоуменными взглядами родителей проревела всю праздничную ночь. Новогоднюю ночь, которую так ждала! Бережной намекал ей на сюрприз, вот Вера и получила его. Да такой, что дальше и жить ей не хотелось.

А Володя даже не заметил прихода невесты и спустя несколько минут окончательно вырубился. Телка, поняв, что от такого самца ей ничего не дождаться, грязно выругалась и переключилась на другого курсанта. Ребята же, которые еще были в состоянии двигаться, уложили Бережного на диван, где он в шесть утра, по распорядку, проснулся. Проснулся и не мог понять, где находится. Где Вера? Почему вокруг все чужое? Спящие на полу вповалку курсанты, его друзья, и какие-то голые девицы. Что произошло? Он отправился в ванную, где долго стоял под холодным душем, пока память его не восстановила все произошедшее вчера. Он застонал, ужас содеянного им сковал тело похлеще ледяной воды. Вера ждала его, а он? А он, как последний подонок, бросил ее, бросил в одиночестве, в такую ночь, которую они так ждали! Что же теперь делать? Надо ехать к Вере! Подальше отсюда! К любимой, которая, нетрудно догадаться, в каком состоянии! Да, это тяжело, стыдно, мерзко, но необходимо! Надо немедленно все ей объяснить! Хотя бы попытаться сделать это!

Он оделся, вышел из этого проклятого дома. Поймал такси и в семь часов нажал на кнопку звонка ее квартиры.

Она открыла сразу, словно ждала у двери. По ее заплаканному, измученному, страдающему, какому-то вдруг постаревшему лицу он понял: Вера прождала его, подлеца, всю ночь.

– Вера, я понимаю… Но прошу…

Она не дала ему договорить.

Сделала шаг вперед и влепила пощечину, Володя не стал отворачиваться, хотя легко мог это сделать.

– Это тебе за Новый год!

Ударила второй раз, при этом заплакала. Вряд ли от того, что ушибла руку. Слезы незаслуженной обиды заструились на ее лице.

– Это тебе за голых баб на голых коленях, грязный предатель.

Ударила и в третий раз.

– А это на прощание. Никакой свадьбы, слышишь? Никакой свадьбы не будет, как не будет и никаких дальнейших отношений. Ты втоптал в грязь нашу любовь, разменял ее на дикие оргии с дешевыми проститутками. Какая же ты мразь после всего этого! Видеть тебя не хочу! Проваливай к своей голой компании, и будь ты проклят! Иуда. Погубивший во мне самое святое, самое светлое в жизни. – Вера находилась в истерике.

Дверь перед Владимиром захлопнулась. Он не знал, что делать. Куда идти. Сел на ступени лестницы, закурил.

Вот и все!

Он своими руками погубил то, чем дорожил больше жизни!