Текст книги "Перстень с трезубцем"

Зульфия, задумавшись, напрягла память.

– Кажется Чонгор или Жонгор…

Паша прищурился и, приподняв от удивления правую бровь, произнес:

– Может Жомбор?

Зульфия воскликнула:

– Да-да, мой господин, так ее называл мой муж!

Алишер-паша призадумался и жестом указал, чтобы Зульфия вышла из комнаты. «Кажется, я догадываюсь, как мариду Вашару удалось перехватить мой караван. Он вырвал у Герей-аги мое послание, адресованное Хаджи-бею. Теперь я понимаю, что этот собака – Керим, действительно был заслан в крепость мадьярским разбойником. Интересно, гайдуки оказались в дубраве случайно или кто-то сказал им, что Герей-ага пойдет именно через «Перевал смерти» к Дубравице? Где Герей-ага и куда подевалась графиня Жомбор?»

Паша хлопнул в ладоши и приказал, чтобы нашли Хадияр-бея. Через некоторое время комендант предстал перед господином.

– Опроси как следует Зульфию и немедля выезжай с отрядом воинов в сторону Дубравицы, где, по словам жены аги произошел бой с мадьярами. Я хочу, чтобы ты отыскал кого-нибудь из местных жителей и допросил, наверно они могли видеть отряд гайдуков. Отыщи след, ведущий к логову разбойников. Ты знаешь о том, что Герей-ага жив и сейчас находится в плену?

– Господин, для меня это новость! А кто его пленил?

– Преступник Вашар.

– О, Аллах! Неужели мы на правильном пути и скоро этого разбойника посадим на кол. Мой господин, я обратил внимание на оперение стрел, торчавших в телах наших убитых воинов, и заметил, что они похожи на трезубец.

Бей протянул паше несколько обломков стрел. Вице – визирь осмотрел их внимательно и кивнул головой.

– Еще одна шайтанская метка марида – Вашара, это лишний раз подтверждает, что мадьярские разбойники напали и отбили груз в ущелье. Хадияр-бей, привезешь мне голову Вашара, получишь хороший тимар. Я уже распорядился, чтобы составили на тебя документ, на право собирать налог с нескольких селений, как только ты разыщешь его, тебе лишь останется подписать бумагу.

У бея загорелись глаза. Шутка ли, такое счастье идет само в руки, сначала его назначили комендантом крепости, а теперь паша преподнесет ему землю.

Он услужливо поклонился в пояс и заверил господина:

– Я переверну все верх дном, но разбойника разыщу, не пройдет и месяца, как его голова будет лежать перед моим господином на блюде.

Паша кивнул и подал знак, чтобы бей удалился.

«Глупый, хвалится поймать Вашара. Хотя пусть старается, может сам шайтан ему поможет. Пока он разыскивает его, я займусь поисками графини Жомбор, и если Зульфия не ошиблась, то эта женщина и есть преступница, которую разыскивает третий визирь».

Барон Вадаш Гаспар, пока не поправится графиня Жомбор, приютил ее в своем доме в городе Пресбурге и окружил заботой и вниманием. Лучший лекарь взялся за лечение графини. Он восстанавливал ее кожу, местами поврежденную после пыток. Применяя разные мази, он втирал ее в изуродованное тело, и постепенно кожа Ребеки приобрела свой первозданный вид. Ей пришлось сделать операцию и вскоре изображение трезубца исчезло, но как напоминание о страшном плене, остался шрам между лопаток.

Гаспар не находил себе места, он рвался отомстить графу Ласло за свою возлюбленную, но понимая, что не сможет прямо призвать его к ответу, готовил свой план по уничтожению графа. Барон намеривался через своих знакомых дворян подключить к захвату рудников короля Фердинанда и тем самым положить конец династии Ласло. Но он знал, что добыча соли графом процветает, благодаря милости королевы Изабеллы, а так как она и ее маленький сын на тот момент являлись правителями Трансильвании, находящихся под рукой султана, то Гаспару требовалось время и средства, чтобы осуществить свой план.

Жомбор Ребека поправилась и отошла от болезненных ощущений, но ее ущемленная гордость и унижения перед графом Ласло, не давали ей покоя. После того, как вернулись Гаспар с Бертоком и сообщили ей о сорвавшейся вылазке, направленной на захват сокровищ, она еще больше призадумалась: «Кто же такой Вашар? Почему он всегда опережает меня во всем, и постоянно забирает то, что мне так дорого?» Подрыв башни, под которой хранились богатства Жомбора, вывели ее из терпения, и она была готова обратиться хоть к самому дьяволу, лишь бы любыми способами уничтожить Вашара и Ласло.

Намериваясь подвести своего человека поближе к Андору, графиня приказала своим людям избить для вида Бертока и затем подкинуть в ущелье, где обычно скрывались люди Вашара. Но проведя целый день, в ожидании, что кто-то из разбойников появится, люди графини вынуждены были оставить Бертока и он, превозмогая боль, сам добрался до тех мест, откуда обычно отряд Вашара направлялся на разные вылазки. Воины графини проследили за ним, и после доложили госпоже, что солдаты из гарнизона графа Ласло, объезжая территорию, прилегающую к рудникам, обнаружили Бертока и увезли с собой. Таким образом, она и Вадаш Гаспар вернули своего человека в ряды гайдуков.

Ребека не совсем доверяла Бертоку и в глубине души презирала предателя-гайдука, но зная его слабые стороны, относительно вознаграждений, пыталась и дальше им управлять.

Вашар Андор был ненавистен ей за его удачливость и умение выворачиваться из многих сложных ситуаций. Она никогда не видела его лицо, спрятанное под черной повязкой, но замечала его темные глаза и слышала приятный голос. Его статная фигура, осанка, умение отлично ездить верхом и владеть многими видами оружия, вопреки ненависти приводили ее в восторг. Но самое главное, Ребеку поражала его манера разговора, когда он говорил с ней. Его приятный баритон всегда задевал живые струнки ее души, его галантный вид, жесты и обращение с женщиной, а именно с ней, наводили ее на мысли, что Вашар получил хорошее воспитание и совсем не похож на неотесанных мужиков, взявших на себя роль вожаков-повстанцев. Ум Андора совершенно отличался от многих его сподвижников, которые беспрекословно выполняли команды своего главаря.

Конечно, она не могла простить, что он отдал ее в руки Ласло и тем самым обманул графиню. Хотя понимала, что ее попытка отравить Йо Этель разозлила обоих, как Вашара, так и графа Ласло. Графиня отметила единственное на тот момент обстоятельство в пользу ее и Вашара – это жгучую ненависть к османским завоевателям и общее желание бороться против вторжения османов на их Родину. Нехристям в тюрбанах, она готова была мстить за смерть своего отца и потерю крепости Черный коршун. Только об одном упоминании о них, в душе закипала злость и она, глядя на Вашара, какими методами он борется с турками, иногда завидовала ему, что не могла сплотить вокруг себя именно таких людей, которые были под командованием неуловимого Черного гайдука.

Барон Вадаш Гаспар не до конца отвечал ее требованиям, она догадывалась, что он в большей степени руководствовался ее богатствами и положением среди дворян и только после всего перечисленного, питал к ней любовь. Ребека сама по себе была сильной женщиной, и чтобы Гаспар овладел ее разумом и сердцем, ему необходимо было самому стать сильным, но при виде графини он всегда проявлял слабость и тем самым раздражал ее. А вот в Андоре она не замечала подобной слабости, такой мужчина был ее мечтой, примерно, как ее погибший, возлюбленный Юстин. Потому в последнее время ее мысли странным образом были прикованы к Вашару, она ловила себя на мысли, что хочет еще раз услышать его красивый голос и… Чего уж скрывать, ей хотелось его прикосновений. Она с трепетом вспомнила, как он поправлял ей воротничок рубашки, выбившийся из-под мундира. Ах, как бы она сама хотела сделать что-то похожее, прикоснувшись руками к его груди, провести по его сильным плечам. Заглянуть в глаза и убрать, наконец, повязку с его лица.

«Неужели он мне так нравится? И что? После всего, что он сделал со мной, я буду искать с ним встречи?!» – Убеждала она себя, сжимая руку в кулак. Но откуда-то изнутри, мягкий голос, успокаивая ее воспаленный ум, нашептывал, – «Он не такой, как все мужчины, он – особый. Нужно просто подобрать ключ к его сердцу, обворожить Андора и пленить».

Ребека тряхнула головой, как бы разгоняя наваждение, окутавшее ее сознание, и постаралась подавить в себе признаки слабости. Но другая мысль, закравшаяся в ее ум, подсказала ей выход их создавшегося положения. «Я знаю, что сказать Андору при встрече. Я попробую объяснить ему, что у меня не было иного выхода. В конце концов, мы с ним можем заключить союз для совместной борьбы против турок». И Ребека снова окунулась в мечты, связывающие ее незримой нитью с недосягаемым и неуловимым Вашаром.

Графине наскучивало сидеть в доме барона, и она изредка выбиралась на улицу. Ее почему-то не особо привлекала пышность и убранство богатых домов и разодетых ярко горожан. Ее неудержимо тянуло в свою стихию, туда, где она родилась и выросла – в ее родовые земли, в замок Черный коршун.

Ребека мечтала вскочить на своего любимого коня и галопом промчаться по долине, ощущая свист ветра в ушах, войти в сказочный лес, окружавший уютное гнездышко на болотах. Побывать на конном хозяйстве, где они с отцом когда-то разводили лошадей. Упасть в свежее сено на конюшне, как когда-то в детстве и ощутить ароматный запах цветущих лугов и хотя бы на миг забыться, окунувшись в то незабываемое время, напоминавшее ей о счастливых и радостных встречах с ее мамой, когда она была еще жива и изредка навещала замок Черный коршун.

Ребека тяжело вздохнула, вспомнив о неясных отношениях мамы с отцом, это сейчас ей понятно, что родители практически не жили семьей, а предпочитали находиться каждый в своем имении. Да, она сильно скучала по тем временам и по родным местам – это были земли, милые сердцу, на ее родине – Трансильвании.

Она вспомнила о ночных прогулках, когда луна, выглядывая из-за туч, освещала центральную часть замка и, отражаясь в окнах, наводила слегка чувство беспокойства и страха, появившихся у девушки от разных легенд и ужасных историй, связанных с оборотнями и людьми-вампирами. Не без содрогания она слышала от своих валашских родственников рассказы о князе Цепеше, безжалостно сажающего в прошлом веке людей на высокие колья. Но когда подросла и поприсутствовала в подземельях замка при пытках, так называемых разбойников, Ребека перестала страшиться подобных историй. На ее глазах происходило то, что называли в средневековье – очищением души от преступления через боль. В девичестве она испытывала катарсис от увиденного, но с годами это чувство притупилось и ее озлобленная душа постепенно завоевывала все доброе, что когда-то теплилось в сердце.

Наконец прибыл Берток и сообщил ей новость, что граф Ласло скоро готовится взять себе в жены Йо Этель. Глаза графини злобно сверкнули при упоминании графа и его невесты, но совладав с гневом, она обратилась к гайдуку:

– Ты сможешь через своих людей организовать мне встречу с Вашаром?

– Я попробую, госпожа графиня, но вот захочет ли он встретиться с Вами.

– Передай на словах, чтобы это дошло до Вашара, что у меня есть сведения, от которых зависит жизнь супругов Ласло, а также самого Черного гайдука.

– Госпожа, намекните хотя бы немного, о чем пойдет речь, я думаю, что Вашар будет сильно заинтересован таким сообщением.

– Твое дело исполнять, а не думать, – холодно произнесла Ребека, – этого будет достаточно для того, чтобы они оба зашевелились. Ты обещал мне, что узнаешь, как можно пробраться на рудники графа. Что скажешь?

– К сожалению, госпожа, меня пока не допускают к тайнам, видимо мое долгое отсутствие, как-то повлияло на доверие, и Вашар до сего времени даже не удосужился поговорить со мной.

– Что еще слышно в тех краях, что творится среди населения?

– Говорят, что основное войско турок возвращается в свои земли. Алишер-паша теперь находится безвыездно в вашем замке, видимо он отвечает за передвижение войск через долину. А население боится. После нападения разбойников на караван турок, османские воины совсем остервенели, разыскивая Вашара и его ватагу.

– С чего ты взял, что на обоз напал именно Вашар?

– Не знаю госпожа, люди так поговаривают.

– Ладно, Берток, возвращайся в Трансильванию, я скоро тоже буду там и разыщу тебя, а ты к тому времени сделай то, о чем я тебя просила.

– Хорошо госпожа, – гайдук замялся, делая вид, что ему что-то нужно. Ребека поняла его намек и, пройдя в соседнюю комнату, вернулась через минуту с кошелем в руке. Она бросила его, и Берток ловко подхватил. Услужливо поклонившись, он засунул мешочек за пояс.

Возвращаясь назад, Берток всю дорогу думал, как ему выполнить указание графини. Видимо он действительно сделал что-то не так, раз Вашар перестал ему доверять. Борат в последнее время посылает его выполнять незначительные поручения, а Гиорджи он не видел с тех пор, как на него напал коршун.

Берток был зол на Вашара, ведь он обещал заплатить ему, но последние события не давали вожаку возможности встретиться с Бертоком. «Или здесь что-то другое? – гадал он, – неужели они заподозрили в чем-то меня? А может среди людей графини у Вашара имеется свой человек? Тогда бы я кормил червей где-нибудь на дне ущелья. А вдруг действительно они догадываются, что я продался графине и ждут момента, чтобы меня убрать. Если это так, то мне стоит что-то придумать, иначе мне не сдобровать. Так, стоп! Алишер-паша! А что если я обращусь к нему и скажу, что в пещерах горы граф Ласло держит пленных турок. Ведь я слышал от Бората, что Ласло действительно где-то прячет их. Графиня мне тоже не доверяет, и какой смысл добывать для нее сведения, если есть турецкий паша, который мне заплатит куда больше, чем какая-то опальная графиня. А может Алишер-пашу заинтересует ее особа, и тогда я избавлюсь сразу от двух своих недругов: от Вашара и графини».

После обдумывания Берток повернул коня в сторону Дубравицы, чтобы добраться до самого паши, пока он еще находится в Черном коршуне.

Глава 10. Долгожданная свадьба

Супружеский брак в Венгрии испокон веков считался непреложным и молодые люди, достигшие подходящего возраста, скрепляли свои сердца священным союзом в церкви.

Йо Этель выздоровела и, следуя объявлению ее жениха Михала, приняла окончательное решение и готовилась войти в его замок законной супругой.

Стоял октябрь месяц, теплый и солнечный. Осень окутала золотистым покрывалом деревья и кустарники. В горах свежий воздух по утрам уже отдавал легким морозцем, но днем было по-летнему тепло.

Кэйтарина тоже готовилась к свадьбе дочери. Баронесса считалась богатой вдовой и выдавала Этель с хорошим приданным. Она хотела показать Ласло богатый дом в Бестерце и свою усадьбу под Пештом, но граф, занятый приготовлениями к свадьбе, деликатно отклонил предложение будущей родственницы: неотложные дела не давали ему покидать надолго свои земли. Да и неспокойно было под Пештом и в Бестерце, а чтобы добраться до них, нужна хорошая охрана для сопровождения. У графа Ласло сейчас каждый солдат был на счету.

Так как помолвка Михала и Этель состоялась еще в раннем детстве и была скреплена обоими покойными отцами жениха и невесты, священник указал особо на это обстоятельство. При отсутствии отца у Этель, на смотрины и «просьбу» в роли свата, пришел Гиорджи. Он пламенно произнес речь, не забыв упомянуть любовь Адама и Евы и не гаснущую легенду о Тристане и Изольде.

Перед свадьбой, на некоторое время Этель с матерью переселились в дом, находящийся в шахтерском селении, недалеко от замка. Это было необходимо для свадебного обряда. Этель с радостным чувством готовилась к свадьбе и примеряла на себя все лучшее, что хранилось у нее в гардеробе. Счастливая мысль не покидала ее, что теперь уже ничто, и никто не помешает их свадьбе.

В городке Хэди приятная весть мгновенно облетела людей, многие уже были наслышаны о доброте и благородстве Этель, потому открыто превозносили молитвы Всевышнему о будущей и крепкой семье Ласло. В честь их свадьбы граф дал указание, чтобы направили несколько подвод с вином и приготовленным кушаньем, людей в городке ждало угощение со свадебного стола.

В назначенный день, ближе к обеду, Михал с друзьями верхом на конях подъехали к дому невесты, ей и жениху предстояло вместе пойти в церковь для освещения брака. Невесту одевали подруги, рядом с дочерью постоянно находилась счастливая Кэйтарина.

Свадебная процессия, сопровождаемая сотнями людей, двинулась в церковь. Выслушав наставления священнослужителя и приняв от него благословление, Михал и Этель были объявлены мужем и женой. Затем по свадебному обряду, их пути разошлись. После венчания Йо удалилась в свой дом, а граф Ласло уехал в замок Железная рука. Но спустя несколько часов отряд из нарядно одетых всадников, сопровождая карету, подъехал к воротам дома невесты.

Этель в сопровождении матери и подружек, приняла приглашение и села в карету жениха. Свадебный кортеж, с песнями, с веселой музыкой, тронулся к замку. Зазвучали трубы, оповещая жителей крепости о приближении свадебного шествия. Один за другим, прогрохотали пять выстрелов из пушек со стен цитадели. Через опустившийся мост и поднятую решетку, нарядно одетые люди под веселые крики и приветствия жителей, въехали во двор замка. Михал, открыв дверь кареты, протянул руку Этель и, припав на одно колено, произнес слова верности. Он пригласил невесту войти хозяйкой в его замок. Супруга с очаровательной улыбкой на лице, приняла его приглашение.

Звучавшая музыка сопровождала жениха с невестой по дорожке, усыпанной лилово-розовыми лепестками вереска. С крепостной, внутренней стены полетели цветы и разноцветные ленты, украшая их шествие. На площади перед главной башней-донжоном установили столы, ломящиеся от разных яств. Под навесом сновали повара и помощники, наливая в глиняные жбаны вино из бочек. Кругом разносился запах, зажаренного на вертелах мяса.

В центре основного стола расположились жених с невестой, Кэйтарина и близкие люди. По левую сторону гости: приглашенные дворяне, и знатные господа, прибывшие с разных провинций. Приехал из Темешвара барон Балинт со своей семьей, он в свое время был дружен с отцом Этель, бароном Йо. Сопровождал его общий друг семьи Йо – Габор.

Немаловажным событием этого дня, стало прибытие посыльного от самой королевы Изабеллы, она поздравляла Ласло и Йо и в подарок передала документ, подтверждающий продление аренды земли, в пределах которой располагались соляные рудники. Вот это был поистине королевский подарок!

В самый разгар свадебного пира, Михал увидел, как на крепостной стене показался Людвик, он подал условный знак графу, чтобы они смогли поговорить. Ласло догадался, что произошло что-то серьезное и, извинившись перед невестой и гостями, прошел в караульное помещение. Поднявшись на крепостную стену, он вопросительно глянул на коменданта крепости.

– Господин Ласло, взгляните туда, – капитан указал в сторону дороги, ведущей в замок.

Михал увидел всадников, приближающихся к крепости. По одежде и расцветке знамени он определил, что это были турки. По приказу Людвика, солдаты подняли мост через ров и закрыли главные ворота. Ласло с несколькими воинами вышел через калитку, чтобы пообщаться с непрошеными гостями.

– Где хозяин замка? – спросил спешившийся турецкий офицер.

– Перед тобой, я граф Ласло. С чем пожаловали? – спросил Михал.

– Господин граф, я приехал сюда от имени Алишер-паши, мне необходимо осмотреть твои рудники.

– Под замком моя земля, а рудники находятся на государственной территории, так что пусть твой хозяин возьмет разрешение у королевы Изабеллы, тогда я позволю тебе пройти в соляные копи.

– Граф! – возмутился Хадияр-бей, – как ты смеешь перечить приказу самого вице-визиря. По прибытию в Черный коршун, я немедленно доложу о твоей дерзости.

– Ступай с миром офицер и передай Алишер-паше, что сам Сулейман оказал благосклонность хозяину этого замка. На крайний случай ты должен подать мне письмо от паши, и пусть он изложит, что именно он хочет увидеть на моих рудниках.

Хадияр-бей оказался в замешательстве, но предпринял еще одну попытку склонить графа к послушанию.

– По нашим сведениям, в районе соляных пещер прячутся опасные разбойники, которых разыскивает секретная служба Блистательной Порты. Если ты откажешься провести меня, граф я обещаю тебе крупные неприятности. Завтра я приеду сюда уже не с двадцатью воинами, а с целым войском.

– Командуй у себя в крепости, а если ты и твои солдаты сделаете, хотя бы один шаг вперед, я прикажу открыть огонь, – грозно произнес Ласло.

– Ну, смотри граф, я тебя предупредил. Клянусь Аллахом, ты умоешься кровью. Не будь я Хадияр-бей, – крикнул он с ненавистью и, вскочив на коня, стеганул его плетью. Отряд турок, поднимая клубы пыли, ускакал прочь.

Вернувшись к гостям, Михал успокоил их, кивнув миролюбиво головой.

Веселье продолжалось до поздней ночи. Жених с невестой покинули гостей, уединившись в одной из комнат замка, предназначенной теперь для семьи Ласло.

Началась их семейная жизнь, наполненная, радостью и трепетными чувствами.

Прошло два месяца, после свадебного торжества в замке. Зима пришла в Южные Карпаты, укрыв белым покрывалом землю. Постепенно замирала жизнь в окрестностях замка. В горах покрепчал мороз, там всегда холоднее. В ущельях и по пологим склонам гор, холмов продолжают сбегать мелкие речушки и ручьи, не скованные ледяным пленом. В низинах температура воздуха стоит чуть выше, потому, даже в январе часто оттаивает снег. В зимние месяцы влажность и тепло не покидают Трансильванию, так как с Атлантики дуют ветра, а со стороны степей Венгрии идет сухой поток воздуха.

Недалеко от Железной руки, на водной поверхности озера, до сих пор можно увидеть отражение облаков и прибрежных скал. Лед образовался местами и только возле берегов.

Михал, выйдя утром на крепостную стену, всматривался вдаль, туда, где расположился между горами и лесом шахтерский городок Хэди. Над крышами домов из печных труб, столбами поднимались ввысь струйки дыма.

На время зимних месяцев некоторые помещения замка не отапливались, как и главная зала, но в жилых комнатах и гостиной всегда было тепло. Возвратившись в комнату, натопленную камином, Михал ласково обнял жену, еще нежившуюся в постели. Она нежно обняла его за шею и, поцеловав в губы, спросила:

– Почему ты так рано встал?

– Мне пора, управляющий уже ждет на соляных копях. Скоро вернусь, не скучай. – Михал на прощание поцеловал Этель.

Работа на рудниках не прекращалась ни днем, ни ночью. Соль считалась нужным продуктом и всегда имела спрос. По слухам, на Хустских рудниках, расположенных в восточной части Венгрии, изготавливались монеты из соли, которыми расплачивались при покупке товаров. Соляными копями владел к тому времени Габсбургский король – Фердинанд.

Ласло Михал понимал, что на протяжении существования его соляных копей, велась непрерывная, тайная война за право владения рудниками. Ослабь он, хотя бы на день существующее положение и охрану, копи в один миг захватят магнаты или турецкие паши. Потому приходилось порой секретно добывать разные сведения о состоянии дел дворян и османских военачальников.

В долгие зимние вечера, когда за стенами замка иногда кружил снег, и вода покрывалась тонким льдом, граф и его друг Гиорджи, сидя перед камином, играли в шахматы. Ласло любил эту стратегическую игру, она помогала ему в жизни мыслить масштабно. Еще в детстве дядюшка Ото научил его играть в шахматы и в последствие, найти равных Михалу в этой игре, было трудно.

Гиорджи и Михал часто предавались разговорам, иногда они переходили в спор и их громкие голоса были слышны далеко за пределами гостиной залы.

– Мне не нравится, какую политику ведут дворяне, – попивая вино из кубка, говорил граф, – неужели в нашем княжестве и во всей Венгрии не найдется такого предводителя, который не станет целовать сапоги Габсбургам и султану. Чего мы добились? Только перегрызлись между собой, как собаки. А властители тем временем, воспользовавшись междоусобицами, разрознили наших дворян. Вспомни Гиорджи, как рассказывал мой отец, когда в 1514 году Дьёрдь Дожа поднял народ против магнатов, ведь эти скупые толстосумы во главе с Запольяи отказались идти на войско султана.

– Не забывай Михал, что возглавлял тот крестовый поход против турок – Бакоц, этот неудавшийся кандидат на папский престол и он же в самый опасный для нас момент, приказал отменить наступление. В тот год, много твой отец отправил крестьян на войну? Мало! Никто из дворян не хотел отдавать в войско своих подневольных.

– А волнение крестьян росло, и дело дошло до серьезных стычек, а затем и до восстания. Жгли поместья и грабили замки богатых и, несмотря на сопротивление дворян, Дьёрдю Дожа при помощи монахов-францисканцев удалось убедить народ, что помещики саботируют защиту королевства и готовы в угоду магнатам передать его в руки несостоятельного короля.

– А ты сам-то Михал вспомни, как мы слушали рассказы о том, как твой отец в ущелье Дьёрдя, направил не одну сотню крестьян и рабочих, чтобы поддержать Дожа-секея. Выходит на восстание он нашел, кого отправить, а на защиту от турок мало кого послал.

– И тем самым чуть не попал в немилость королю. Вот тогда-то граф Жомбор, воспользовавшись случаем, решил оттяпать часть наших земель. Отец рассказывал, как он нагло нарушал границы угодий и устраивал незаконную охоту. Затем избил до смерти крестьянина и заявил, что граф Ласло обманом переманил его к себе.

– Да, Михал, какой бы не был твой отец строгий, а за своих крестьян, он стоял горой, потому его считали справедливым.

– А представляешь, как в городах на ярмарках и базарах помещики не любили наших крестьян и рабочих, как только речь заходила о Ласло, сразу же возникали ссоры и потасовки между торговцами. Многие завидовали, что граф Ласло богаче и имеет больше люду, так как владеет соляными копями, да и против протестантской веры граф не имел ничего.

– Да, Михал были времена, – вздохнул Гиорджи, – теперь дворяне не способны объединиться и ударить по туркам, им лучше дань платить, откупаться от нехристей.

– Среди венгров много было героев. Кто остановил экспансию турок в западную Европу? Мы – венгры! Кто первыми принял на себя весь гнев варваров? Мы – венгры! Кого лишили Родины? Нас – венгров!

Они перешли на тихий разговор, чтобы их не было слышно.

– Знаешь Гиорджи, что я думаю, куда мои преподношения уходят. То, что я отдаю церкви – это одно, но ведь другая часть идет в казну национальной партии, откуда мне знать, что эти деньги не пойдут тому же Фердинанду или Сулейману на выплату им дани. Скажу тебе по секрету, если бы не королева Изабелла, я бы и ломанного гроша не отдал.

– Хвала ей Михал, ведь, по сути, она спасла твой замок и соляные рудники от турок.

– О! Изабелла еще не знает, как ее покойный муж хотел присвоить себе соляные копи Ласло. Дело это прошлое, меня сейчас другое беспокоит, что будет с Трансильванией в скором будущем?

– Против такой силищи не попрешь: с севера австрийцы жмут, с юга турки давят. Как наше княжество может противопоставить двум армиям?

– В свое время королева свела меня с одним человеком, ты наверно его знаешь – это отец Дьёрдь, – поделился Ласло своим секретом.

– Варадский епископ?

– Да – это он, его еще называют Мартинуцци. Меня один человек просветил, что он состоит в национальной партии, и к тому же ведет двойную игру. Как ему удается одновременно давать обещания Фердинанду и Сулейману? Вот я и опасаюсь, что добром это не кончится, когда-нибудь Мартинуцци окажется между молотом и наковальней.

– У каждого свои причуды, – усмехнулся Гиорджи.

– Мне, кстати, помимо государственного налога в казну Трансильвании, приходится отдавать часть денег на уплату дани султану, к тому же я плачу еще каждому своему крестьянину и рабочему, помогая им.

– Но ведь тебя не заставляют этого делать, пусть они сами как-то выкручиваются.

– Нет Гиорджи, ты не прав, а жить им на что? Вот я и помогаю.

– Михал, но это же здорово – помогать людям, – выкрутился мадьяр, – вспомни, как два раза турки замок осаждали, так с окрестных деревень, сколько людей пришло на помощь. Они добро ведь тоже помнят, не забывают. А церковь, какую ты помог отстроить, ни одной такой в округе нет!

– Кстати о церкви, ты слышал, что католическая церковь пытается восстановить свои утерянные позиции?

– Против нас – протестантов?

– Да, наш святой отец анабаптист читает подобные проповеди, объясняя своей пастве, что учения Мартина Лютера имеют достаточную силу, чтобы сегодня противостоять католицизму.

– Михал, а на что нам приверженцы католической веры, которые с бедных людей снимают последние портки. Вот твой отец, к примеру, или Петер Переньи – воевода Трансильвании, тоже приняли протестантство. Реформы в церкви брат, они коснулись каждого.

– А я так думаю, Гиорджи, не вторгнись турки на наши земли, то католическая вера задавила бы протестантскую.

– А по мне Михал, нам – простым людям по сердцу та вера, которая несет свободу всем людям. А тем церковникам, наживающимся на людских бедах, ближе старые вероучения.

– Гиорджи, была бы моя воля, я своим крестьянам вольную бы дал.

– Михал, да не все могут жить самостоятельно, ты их освободишь, а они к тебе назад вернутся. Ты для них сейчас и отец родной и защитник. Для нас – простых людей, правды от господ не добьешься, семь шкур сдерут с крепостного, а от своего не откажутся. Дьёрдь Дожа двинул им крестьянским кулаком под дых, да оправились помещики, заломали бедноту, согнули. Кто теперь будет землю Трансильванскую защищать?

– Если турки захотят захватить мой замок, то из знатных господ уже никто не поможет. Тревожно мне Гиорджи, думаю, есть от чего. Я тебе и Борату больше всех доверяю, и потому делюсь секретом: князь Запольяи хотел в свое время прибрать мои рудники к рукам, мне стало известно, что он вел при жизни тайные переговоры с Алишер-пашой. Это благо, что после смерти князя, королева Изабелла протянула мне руку помощи. Помнишь, когда в день нашей с Этушкой свадьбы, турки пожаловали ко мне в замок и потребовали, чтобы я разрешил им пройти на соляные копи.

– Помню, конечно, ты их тогда взашей выпроводил.

– Так оно и было, а кто подослал турок, ты догадываешься? – Гиорджи, округлив глаза, замотал головой. – Берток!

– Да ты что?! Кто тебе сказал?

– Ты не поверишь, но одна важная особа передала Вашару, что Берток предал его, пытаясь услужить сразу обоим хозяевам, то есть паше и Андору.

– А-а! Кажется, я догадываюсь, что это за особа. Неужели ей можно доверять? Постой, Михал, а откуда Ребеке известно, что Берток тайно служит Алишер-паше? Она ведь может просто оговорить его.

– Она может и выдумать, но мой человек, находящийся в Черном коршуне, уже два раза видел, как Берток посещал тайно пашу.