Текст книги "Перстень с трезубцем"

Глава 2.Тайное письмо

Крупный олень замер, высоко подняв голову с ветвистыми рогами. Шевеля ушами, он вслушивался в звуки и шорохи величественного леса. Далеко, под склоном большого холма послышались людские голоса и похрапывание лошадей.

Красавец олень оберегал покой небольшого стада. Самки с детенышами, встревоженные внезапным появлением людей, устремились в густую чащу и вожак, дождавшись, когда они скроются, быстро последовал за ними.

Небольшой отряд османских турок, спускаясь с альпийских лугов, продвигался по лесной дороге, петляющей между елей и кустарников. Впереди всех на рыже – пегом коне ехал проводник, валашский охотник, хорошо знающий эти края и взявшийся за вознаграждение провести турок до реки Марош. В нескольких верстах от нее, в небольшой долине, расположилась укрепленная крепость Черный коршун – вот туда и спешил турецкий отряд.

Остался позади перевал, не менее опасный, чем предыдущие. Преодолевая последнее препятствие на своем пути, отряд спускался по крутому, каменистому склону. Лошадь, подвернув ногу, упала и нагруженная телега, на миг, потеряв управление, потянула за собой оступившееся животное. Телега моментально съехала под уклон, увлекая за собой бедную лошадь в пропасть.

На протяжении всего пути от укрепленного форта «Золотой шатер» до «Перевала смерти», отряд потерял одного воина и трех лошадей. Пересекая границу Трансильванского княжества, отряд из двадцати всадников попал в засаду малочисленной ватаги разбойников, но смог вырваться и, укрывшись в густом лесу, продолжить путь до крепости Ду́бравица. Окончательным пунктом их опасного путешествия являлся замок «Черный коршун», принадлежащий теперь туркам.

Впереди небольшой колонны ехали верхом на конях четыре губера – смуглолицых араба, зорко осматривающих окрестности дубравы. За ними на расстоянии, двигалась телега с кибиткой, в которой разместились пять женщин. Одна из них, молодая турчанка Зульфия, одета в красивую одежду – это наложница, она имела при себе служанку Зэйру. Две девушки, рабыни, семнадцати лет, были захвачены турками по дороге, их привязали крепкими веревками к телеге. В самом углу кибитки сидела женщина, на вид около тридцати лет, она была прикована цепями к телеге, и кроме этого, на ее шею было одето железное кольцо. Этой женщиной была графиня Жомбор Ребека. Очаровательная, пленительная, волос черный, лицо худощавое, волевое, красивое. Ее кожа имела темноватый оттенок. В уголке рта образовался крупный кровоподтек, обезобразив ее прекрасное лицо.

Герей-ага ехал рядом с повозкой на вороном жеребце, он был главным в отряде, все воины беспрекословно подчинялись ему. Он иногда бросал взгляд на пленную женщину через приоткрытый полог, теперь он не жалел, что отдал за нее породистого коня. Когда он повстречался с отрядом воинов-дербенджи, то заметил ее среди пленных. Герей-ага что-то подумал про себя и решил договориться с командиром отряда. Сошлись на породистом коне, которого ага отдал за пленную. За эту женщину в Турции на невольничьем рынке он получит хорошую сумму и потому не решился отправить ее попутным караваном в свой родной город, а прихватил Ребеку с собой, надеясь сохранить ее возле себя до конца путешествия. Несомненно, он узнал ее, это была та самая графиня, которую в 1527 году турки взяли в плен вместе с ее отцом. Правда, ей удалось тогда бежать из замка, где их содержали под стражей, а вот ее отцу комендант крепости Хаджи-бей отсек голову.

Следом тянулись четыре повозки, набитые доверху трофеями: одеждой, утварью и оружием. На небольшом расстоянии, растянувшись, ехали охранники и завершали процессию навьюченные лошади.

Герей-ага спешил, он должен передать срочное донесение для коменданта крепости, обосновавшегося в замке Черный коршун. На Трансильванской территории недалеко от крепости, у аги располагался небольшой участок земли – тимар, выделенный вице-визирем Алишер-пашой в качестве вознаграждения за верную и безупречную службу. Поселение еще служило торговой точкой по пути в Турцию.

Алишер-паша, имея резиденцию в крепости Дубравица, на время своего отсутствия оставлял комендантом и начальником гарнизона Хадияр-бея.

Герей-ага после доставки секретного документа, заверенного печатью третьего визиря, получит права на более обширные земли комитата в Трансильванском княжестве.

Красавицу Зульфию Герей-ага взял с собой, чтобы на время похода скоротать свое мужское одиночество. Турчанка была влюблена в своего господина и ничуть не страдала угрызениями совести по поводу присутствия в скромном гареме аги еще трех жен, оставшихся на родине.

Два воина, посланные в разведку, вернулись и доложили командиру о спокойствии, царившем в лесной дубраве. Последний отрезок пути Герей-ага считал самым опасным, так как его отряд мог попасть в засаду гайдуков или разбойников из числа разоренных турками крестьян, коих в этих краях за последнее время пребывало множество. Он не захотел ждать похода основных турецких сил, спускающихся по альпийским лугам к большаку, а избрал другой путь через Южные Карпаты и пошел со своим малочисленным отрядом по глубоким ущельям и труднопроходимым перевалам.

Уставшие путники, наконец, выбрались из дубравы и, достигнув мало заросшего деревьями склона, направились вниз. Выбирая дорогу между крутыми оврагами и густыми елями, они продвигались дальше.

Всматриваясь в оставшуюся позади очередную долину и восхождение на гору, Герей-ага был под впечатлением – какой трудный путь пришлось преодолеть отряду: перевалы, спуски, и наконец, подножие гор, где расположились окраины величественных дубовых и буковых дубрав. Впереди по пологому склону, петляет дорога, уходящая в густой, еловый массив. С левой стороны, за хвойными лесами, тянутся неровные ряды гор, и между ними проглядывается расселина. Утренний туман, насыщенный влагой и прохладой, постепенно таял, уступая место прозрачному и нагреваемому солнцем воздуху.

Охрана, приостановив коней, прислушалась, но кроме ветра, гулявшего по верхушкам елей и разноголосого пения птиц, ничего не уловила. Вдруг первый всадник резко натянул поводья, да так, что от боли заржал конь. Какой-то непонятный звук заставил его остановиться. В тот же миг его высокий, белый колпак, слетев с головы, был пригвозжден к стволу дерева, выпущенной кем-то стрелой. Остальные всадники, опасаясь налета разбойников, разделились на две группы: одни спешились и остались охранять повозки, а другие, чтобы обнаружить противника, обнажили сабли и, выставив пики, верхом на конях, пустились в лес.

Герей-ага соскочил с жеребца и скрылся за одной из повозок, затем, вытащив ружье, внимательно осмотрел местность. Рядом вскрикнул от боли засевший в укрытии араб и, скуля, завалился на левый бок – стрела попала ему в грудину с правой стороны, глубоко проникнув в легкое. Ага увидел оперение стрелы, странное по форме, оно выглядело словно трезубец, насаженный на тыльный конец древка. Другой охранник-араб, прикрываясь щитом, плетеного из прочных прутьев, подбежал к хозяину и указал рукой на трех всадников, появившихся на дальнем холме. Герей-ага прицелился и выстрелил, но видимо запоздал, так как люди невредимыми скрылись за деревьями. В лесной чаще раздались крики и турецкая брань, затем прозвучал выстрел со стороны нападавших, сменившийся мужскими восклицаниями. Видимо пуля достигла своей цели.

Ага уловил странный звук, как будто, вращаясь, что-то пролетело рядом с ним. Глухой удар заставил его оглянуться. Он увидел, как падает второй араб, сраженный в грудь кинжалом. Герей-ага отметил про себя, как умело и точно был брошен кинжал. Двое воинов из его отряда, укрываясь за повозками, спешили к своему командиру. Стрелы одна за другой впивались в скарб, наполнявший доверху телеги. Из-за широкой ели, метрах в тридцати от обоза, выглянул мужчина в шапке, отороченной соболиным мехом и увенчанной соколиным пером. Он прицелился из ружья и выстрелил. Один из турок, вскинув руки, рухнул рядом с Герей-агой.

В лесу тоже шел бой, слышались крики османских турок и перекликающиеся между собой голоса на мадьярском языке. Несколько охранников, вытесненных из леса, подбежали к повозкам и заняли оборону, но так как нападавшие действовали со всех сторон, один за другим турки теряли своих воинов. Между выстрелами с одной и другой стороны иногда наступало затишье; воины, отвечавшие за готовность ружей, в спешке засыпали порох и забивали в стволы пули.

В повозке, где расположилась Зульфия с прислугой и двумя пленницами, послышался резкий, женский вскрик и в тот же миг откинулся полог. С телеги соскочила испуганная девушка и, отчаянно размахивая руками, подавала знаки гайдукам, что она своя. В ее левое предплечье угодила стрела. Девушка упала на землю и голосила от боли, упрашивая, чтобы ее скорее увели подальше от опасного места. На ее правой руке, при каждом взмахе, болталась оборванная веревка.

Упал, сраженный наповал последний воин и Герей-ага был вынужден признать, что остался один перед таинственными людьми. Он предположил, что основную часть отряда перебили, так как из леса больше не показывались его люди. Ага взял круглый, деревянный щит, обитый кожей и прикрываясь от стрел нападавших, подскочил к повозке. Откинув полог, он строго сказал своей женщине:

– Зульфия, быстро иди за мной.

– Мой господин, я боюсь, кругом стреляют.

– Я сказал, бери с собой Зэйру, и ступайте за мной! – еще строже крикнул он.

Турчанка повиновалась и, схватив за руку служанку, выбралась из повозки. Герей-ага злобно посмотрел на пленную женщину и, вытащив из-за пояса ятаган, хотел полоснуть ей по горлу. Ему не хотелось оставлять госпожу в живых. Графиня, почувствовав неминуемый конец, забилась в угол кибитки, прикрываясь какими-то тряпками. Ага не стал взбираться на телегу, а обойдя ее, прицелился, чтобы ударить кинжалом сквозь полог. Он размахнулся, но вдруг услышал за спиной резкую команду на мадьярском языке и, обернувшись, увидел, как огромный, лохматый пес, черный, как смоль, прыгнул на него.

Прикрываясь левой рукой, Герей-ага почувствовал, как челюсти собаки сомкнулись на его запястье: раздался хруст перегрызаемой кости. В горячке он махнул кинжалом и успел полоснуть по лапе. Обученный пес отпрыгнул от противника и, скаля окровавленные клыки, принял угрожающую стойку.

– «Фекете», – прозвучал низкий голос мужчины, – ко мне! Рыкнув, пес метнулся к гайдуку и, устроившись возле ног коня, принялся зализывать рану.

Герей-ага потянулся за ружьем и увидел, как двое молодых мужчин, одетых в венгерскую одежду спешат к нему. Оставив затею с незаряженным ружьем, Ага выкинул вперед руку с кинжалом и, размахивая им в стороны, угрожающе произнес:

– Ну – же собаки! Подходите, я перережу вам горло.

Мужчина, отдавший команду собаке, слез с коня и подошел ближе. Его лицо закрывала повязка из черного шелка, отороченного золотым шнурком. Это был Черный гайдук, так его называли Трансильванские дворяне и османские турки, а в народе он слыл отважным гайдуком – Вашаром Андором. Он вынул из-за пояса две короткие палки, связанные между собой сыромятным ремешком. Размахивая палкой, гайдук предупредил:

– Брось кинжал, если тебе дорога жизнь.

– Ты, собака – гяур, не подходи, иначе я вскрою тебе живот.

Черный гайдук рассмеялся и ответил:

– Ну, как ты нас всех перепугал, аж под коленками слабость проснулась.

Товарищи поддержали его дружным смехом.

– Сними повязку, открой свое лицо, или ты боишься?! – ага старался пристыдить гайдука.

– Дышло тебе в горло, он еще вздумал срамить меня, а ну, выходи на круг, сразимся, мне надоели твои оскорбления.

Герей-ага поморщился от боли в перекушенной руке, но вызов принял. Он бросался из стороны в сторону, размахивал кинжалом, делая при этом выпады вперед. Черный гайдук легко отскакивал, ловко уворачиваясь от ударов ятагана, он повторял движения противника, посмеиваясь, ходил по кругу и резко вращал палкой. Ага удивился выбору мадьяра, что он предпочел для поединка палку, но ощутив на себе силу двух ударов, понял, что глубоко ошибался в несовершенстве данного оружия.

Для Черного гайдука, две скрепленные между собой палки не были новшеством. Еще в раннем детстве, когда крестьяне молотили хлеб, отец Вашара увидел, как один из его работников ловко управляется с ручной молотилкой. Укоротив палки и, залив в одну из них свинец, отец обучил своего сына владеть новым оружием, по форме оно напоминало кистень, на конце которого крепился груз, а в данном случае – буковая палка.

Изловчившись, Герей-ага ударил кинжалом и слегка располосовал одежду на груди противника. Вашар, отскочив, с размаху ударил палкой по запястью аги. Ятаган упал на траву. Резким ударом сапога Вашар Андор опрокинул навзничь турка и, держа у его горла, выхваченную из ножен саблю, спросил:

– Ты по – прежнему хочешь увидеть мое лицо?

– Кто ты? Как ты смеешь угрожать посланнику вице-визиря!

– Да хоть самого султана, – рассмеялся ему в лицо Черный гайдук.

– Если ты человек чести – назови свое имя, – превозмогая боль в обеих руках, сказал турок.

– Я даже открою свое лицо, но после этого, я убью тебя.

– Ты не пощадишь меня? Ведь бой между нами был честный.

– Возможно, я отпущу тебя, если ты отдашь бумаги, которые везешь в крепость.

– Мадьяр, в своем ли ты уме! О каких бумагах ты говоришь?

– Которые передал тебе Алишер-паша.

– Кто это? Я даже не слышал о таком.

– Врешь собака, знаешь! Ты только что упомянул о вице-визире.

Ага удивился осведомленности гайдука.

Вашар заглянул в кибитку и, увидев закованную в кандалы женщину, спросил агу:

– Кто это?

– Одна знатная графиня, я ее выменял на породистого скакуна у воинов-дербенджи.

– А кто эта женщина? – спросил Черный гайдук, указывая на турчанку. Зульфия стояла поодаль, закрыв лицо накидкой, лишь красивые дуги ее бровей, да жгучие глаза, полные ужаса, проглядывались сквозь узкую щель ткани.

– Это моя жена.

– А девушки, твои пленницы?

– Мой добрый витязь, – подбежала одна из упомянутых к Вашару, целуя ему руку, – нас с подругой насильно увели в рабство, мою мать и двух старших братьев, убили турки. Всю нашу деревню сожгли, нам с Фружиной удалось спрятаться в камышах у реки, но турки подожгли траву и схватили нас.

Вашар, глядя в ее заплаканные глаза, ласково спросил:

– Как зовут тебя моя девочка и как название вашей деревни?

– Меня зовут Ре́кой, а деревню нашу называли Добрикой, может Вы слышали, там еще старостой был Дрогба.

– Имре Дрогба?!

– Да, мой господин, его тоже убили турки.

– Это он вас пленил?

Черный гайдук указал концом сабли на агу.

– Нет, мой господин, нас с подругой передали этому турку позже, когда два османских отряда встретились у подножия горы Хештау.

Человек в повязке тихо отдал распоряжение своему другу:

– Бо́рат, возьми девушек и отвези их к старой Марселле, пусть пока присмотрит за ними, а потом мы отдадим их в хорошие руки.

Затем Вашар кивнул одному из воинов, и он обхватил руками раненную девушку.

– Эх! – произнес грустно мадьяр и кивнул Черному гайдуку, – ей бы вина дать, а то бедняжка сойдет с ума от боли. На этот раз в ватаге ни у кого не оказалось крепленого напитка.

Вашар вставил девушке в рот обломок ветки и, накалив над пламенем факела кончик кинжала, сделал аккуратный надрез. Фружина дернулась и дико закричала, выронив палку изо рта. «Лекарь» снова вставил ее между зубов и, погладив по голове бедную девушку произнес:

– Потерпи девочка, потерпи, мне нужно достать наконечник.

Крупные слезы потекли по щекам девушки. Фружина, стиснув палку в зубах, отвернула голову и, кивком дала согласие. Раздвоенный наконечник долго не выходил наружу, лишь после третьей попытки удалось вытащить его. Девушка обмякла в руках мадьяра, ее сознание отказалось терпеть адскую боль.

Вашар перевязал плечо и вспрыснул водой лицо Фружины. Девушка очнулась и застонала. Река, подхватив подругу под здоровую руку, повела в сторону чащи, где в ожидании разместились остальные всадники.

Плененная графиня продолжала оставаться в повозке и с любопытством смотрела, как спаситель вынимает стрелу из руки девушки. Наклонив голову, Ребека из-под лобия наблюдала за людьми, ее черные, как угли глаза, внимательно присматривались, особенно к Черному гайдуку. Ей доводилось раньше слышать это имя, оно произносилось с таинственностью и осторожностью, ибо османские турки и богатые люди Трансильвании и Венгрии не жаловали неуловимого разбойника, грабившего их в течение многих лет. Простые же люди чествовали его как национального героя – гайдука.

В этом графиня Жомбор была права. Особые неприятности он доставлял туркам, назначившим за его голову хорошее вознаграждение. Вашар появлялся везде, но только не там, где его ожидали. Если нападали на обоз турецких сборщиков налогов, то гайдуки старались выбирать дождливую погоду, когда телеги застревали в грязи, затрудняя дальнейшее продвижение. Высоким начальникам турецких войск докладывали, что ему помогает сам Шайтан. Неуловимого венгра турки называли – маридом. Многие понимали, что он – не простой воин, а человек грамотный и хорошо обученный боевому искусству. Отпущенные им пленные разносили легенду, что он обладал даром колдовства и в самые опасные моменты исчезал, растворяясь в облаке дыма. Они были отчасти правы, так как Вашар, пользуясь кремнем, моментально воспламенял мешочек с взрывной смесью и пока противник оставался в недоумении, быстро скрывался. Еще в юности, меняя пропорции калиевой селитры, древесного угля и серы, он научился делать самодельный порох. В бою, он как тигр был бесстрашен, и отважен, будто лев. Голос Черного гайдука с мягким, низким баритоном не раз приводил в восторг пленниц – знатных дам и бросал в жар их мужей.

Самое поразительное, о чем слышала графиня Ребека – это слухи и даже некоторые подтверждения тому, что благородный разбойник всегда оставляет своеобразную метку при ограблении. Он наносил удар перстнем, расположенным на среднем пальце левой руки по кованому сундуку или мраморной колонне, ибо в ближнем бою его правая рука была занята двумя буковыми палками, скрепленными между собой ремешком из сыромятной кожи. На месте удара оставался кровавый след от трезубца – оружия царя морей Посейдона. Поговаривали, что Черный гайдук сохранил жизнь Хаджи-бею – правой руке вице-визиря, но при этом оставил на его лбу отпечаток трезубца, теперь неуловимый мадьяр числится его злейшим врагом.

Графиня наблюдала за мужественным человеком и гадала, завершит ли он свой заключительный жест, оставив памятный знак?

Прежде чем принять решение по плененному турку, Вашар завел его за кибитку и учинил допрос:

– Нас немного отвлекли, продолжим. Меня предупредили, что ты везешь Хаджи-бею важное донесение. Как обещал, я сохраню тебе жизнь, взамен на бумагу.

– Не доставлю послание, куда следует – мне отрубят голову. Я ничего не выигрываю, если ты убьешь меня.

– Как зовут тебя?

– Герей-ага.

– Откуда ты держишь путь?

– Из форта Золотой шатер.

– Я правильно сказал – это Алишер-паша передал тебе бумаги для Хаджи-бея? – Герей-ага не ответил. – Я еще раз спрашиваю, кто послал тебя? – настаивал Вашар.

– Я не знаю, как звали того человека, но он точно действовал от имени вице-визиря – это истинная правда.

– Документы! – мадьяр протянул руку. Герей-ага замотал головой и отступил на шаг.

– Фекете, – Вашар подозвал пса. Он терпеливо лежал поодаль и ждал команды. Огромный Фекете вскочил и подбежал к Черному гайдуку.

Увидев вновь перед собой скалящегося пса, Герей-ага, несмотря на боль в ушибленной руке, прикрыл горло.

– Убери этого шайтана, – в глазах аги заметался неподдельный страх.

– Бумаги, – резко сказал Вашар, – или я спущу на тебя собаку.

Турок неохотно опустился на траву и стал стягивать с правой ноги сапог. Ему с трудом удавалось делать это одной рукой, вторая рука, плетью свисала вдоль тела. Он протянул обувь мадьяру.

– Вспори подкладку.

Вашар извлек сложенный вдвое лист и прочел про себя содержимое:

«Волей третьего министра и его верноподданного вице-визиря Алишер-паши, Хаджи-бей, повелеваю тебе: передать груз подателю сего письма. Всю операцию держать в строжайшей тайне. Караван направишь по ранее обговоренной дороге. Перед отправкой пошли ко мне с вестью верного человека».

– О каком грузе идет речь? – спросил Вашар.

– Я должен только передать письмо и поступить в распоряжение Хаджи-бея, больше мне ничего не известно.

– Куда ты направлял свой обоз?

– В крепость Черный коршун, там сейчас находится Хаджи-бей.

– Что? В этот рассадник убийц и мучителей! Бей знает тебя в лицо?

– Да. Я долгое время состою у него на службе. На этом их беседа закончилась.

Графиня, сидя в повозке, невольно подслушала разговор турка и мадьяра. Она напряглась при упоминании крепости Черный коршун. Еще бы, Ребеке не знать это место, ведь крепость была ее родовым гнездом. Жомбор Иштван – ее отец, выкупил укрепленный замок у состоятельного саксонца и теперь, когда графа нет в живых, имущество по наследству перешло к дочери. Родовые корни Жомбор Ребеки по материнской линии имели шведское происхождение, ее бабушка была из знатного рода. Назвали ее Ребекой не зря. По этимологии ее имя означало – «заманивающая в ловушку». Графиня имела смуглый цвет кожи, вероятно, сказывалась валашская кровь по линии отца, но на людях Ребека старалась выглядеть иначе: она носила светлый парик и пудрила лицо, подкладывала под корсет материал, отчего грудь увеличивалась. Бедрам тоже уделяла внимание, придавая им пышные формы. Проделывала она этот обряд часто, меняла облик, сохраняя в тайне другую сторону своей жизни.

Услышав, как Вашар нелестно высказался о замке Черный коршун и его хозяевах, Ребека не хотела выдавать своего истинного имени, потому – что жизнь и деяния ее отца, многим венграм были не по душе. Что он порой вытворял с пленными турками, для окружающих не казалось страшной новостью. Кого-то из них он закапывал заживо в землю, отрезал носы, уши, языки, а то и головы. Вскрывал им вены и сливал кровь в сосуды, заставляя пить своих воинов, как это случалось в давние времена, при правлении Атиллы-завоевателя. Однажды дочь увидела, как ее отец сам приложился к кубку с вражеской кровью, но это не было для нее неожиданностью, она сама не раз пила кровь животных, подстреленных на охоте оленей или забитого на скотном дворе кабана. С раннего детства, когда кололи скотину, подражая взрослым, она пила кровь, внемля словам отца, что это придаст ей силы и красоты. Ее отец – граф Жомбор оброс дурной славой среди секеев (венгров), и среди саксов (немцев). Имея власть и крепкие связи с воеводами трех прилегающих к Трансильвании государств: Валахии, Молдавии, Венгрии, он содержал несколько замков и селений, прилегающих к ним. Жомбор был властным и жестоким по отношению к соседям и знакомым. Нередко споры могли закончиться избиением, а то и убийством, поэтому многие побаивались Жомбора и не противились его воле.

В августе 1526 года он поступил, как национальный герой. Собранные им крестьяне и гайдуки добровольно направились по реке Марош до Сегеда. Дальше на конях они прибыли на поле под Мохач, где приняли участие в сражении с турками.

В течение последующего года османские полчища захватили обширные территории Венгрии и Трансильвании. Империя укрепила свою власть, подав руку князьям, признавшими своим сюзереном султана Сулеймана.

Граф Жомбор и его дочь Ребека, скрылись в Польше и только через год тайно вернулись в Трансильванию в свои владения. Воины Хаджи-бея устроили графу и его дочери засаду и, схватив на выходе из подземелья замка, доставили к бею. Графиню поместили в помещении для пыток, а спустя два дня она узнала зловещую новость: комендант-турок отрубил голову ее отцу и, подвесив тело за ноги, выставил на всеобщее обозрение. Голову графа поместили в стеклянный сосуд и залив медом, отправили Алишер-паше в Дубровицу.

Графиня иногда принимала участие в экзекуциях над османскими воинами, потому ее тоже решили убить, но прежде поджарить на железном кресле и применить к ней другие пытки, в надежде выпытать место, где ее отец спрятал свои сокровища. Слуга-турок, служивший графине, по ее настоянию, накануне перешел на сторону бея. Он преклонялся перед своей хозяйкой за ее доброту и хорошее отношение к себе. В свое время он отказался от ислама и принял христианскую веру, давшую ему новое имя – Корнель. Слуга уговорил Хаджи-бея не торопиться с пытками и пообещал, что выпытает у графини место, где спрятаны сокровища. Утром, прежде чем попасть на дыбу, Ребека со слугой покинули замок через тайный ход, ведущий на южный склон холма.

Не медля, графиня Жомбор скрылась в болотистой местности, расположенной недалеко от реки Марош. Там, вдали от людских глаз, за великолепным еловым лесом, за высоким частоколом, стоял дом, где ее ждали верные люди.

Их родовым замком овладел вице-визирь Алишер-паша, назначивший комендантом крепости Хаджи-бея. Гарнизон пополнился свежими силами турок, наемников – арабов и кое-кого из валашских крестьян, перешедших на сторону османских войск.

Ребека считала себя вполне удачливой, но на определенных этапах жизни судьба насмеялась над ней, дважды бросив графиню в плен к туркам. В первый раз, тринадцать лет назад ей удалось бежать, а на этот раз мюриды ислама, не ведая, что за птица попала в их сети, обменяли графиню Герей-аге на породистого коня.

Ребека не ошиблась, после того, как из сапога Герей-аги были извлечены важные документы, Черный гайдук ударил турка перстнем в лоб. Потерявшего сознание агу, связали и, положив поперек седла, отправили в сторону Дубравицы. Следом за плененным турком, поспешили на лошади Зульфия и Зэйра.

В последний момент Черный гайдук решил не отпускать Герей-агу, после того, как он сказал, что знаком лично с Хаджи-беем, у Вашара в голове моментально созрел план, он должен узнать, что за груз передаст комендант-турок Герей-аге.

Захваченный у турок обоз, разбив на несколько частей, решили отправить по разным деревням и селениям. По приказу Вашара, все добро уложенное в телеги, раздадут бедным людям и крестьянам.

Лишь после всех указаний, мадьяр обратился к пленнице:

– Ну, а с тобой графиня, что нам делать? Как название твоего рода и где твое поместье?

Когда графиня услышала разговор Герей-аги с мадьяром, то в его голосе прозвучали недовольные нотки при упоминании Черного коршуна. Ребека решила слукавить и назвать не свое имя, а ее умершей матери, ей не раз в своей жизни приходилось использовать вторую фамилию – это помогало графине выходить из самых сложных ситуаций.

– Меня зовут Ма́рош Илона, а поместье мое находится под Пештом.

– Как ты попала в плен к туркам?

– Я совершала поездку в южные районы Трансильвании и намеривалась попасть в Валахию к родственникам и вот, чем закончилось мое путешествие.

– А как же договоренность с турками? Существует указ о неприкосновенности к состоятельным особам, ведь они являются вассалами султана.

– Об этом лучше спросить Герей-агу, почему он пошел против указа Великолепного.

– Вот и спросила бы его, – шутя, заметил Вашар.

– А я и спросила, – Ребека прикоснулась рукой к разбитым губам.

Андор освободил цепь, которой Ребека была прикована к телеге, но на время разговора попросил графиню остаться в кибитке. Он опустился на траву, положив палки возле себя. Графиня присела на краешке телеги и, кинув взгляд на палки, спросила:

– Ты левша?

– Верно заметила.

– Где ты так ловко научился управляться палками? Никогда бы не подумала, что они могут быть грозным оружием.

– В детстве я любил ходить на склоны холмов и наблюдать, как пастухи пасут овец. Однажды на отару напали волки, они настолько осмелели, что даже человек их не пугал. У пастуха в руках оказалась лишь одна длинная палка, размахивая ею, он пытался отогнать хищников. Мой отец увидел схватку пастуха с волками и поспешил на помощь. Выхватив из-за пояса две короткие палки, он бросился на стаю. Волк – зверь опытный, в его памяти много разных запахов и всегда присутствует запах железа, они боятся его, но видимо на палку не отреагировали. А напрасно! Отец так ловко расправился с серыми разбойниками, что они вынуждены были убраться в лес. Я попросил отца, научить меня управляться палками.

– Никогда не встречала людей с таким снаряжением, своеобразный вид оружия.

– Еще бы, на вид они выглядят просто, а на самом деле увесистые.

Вслушиваясь в голос женщины, Андор определил, что она не чистокровная мадьярка и, желая сменить тему разговора, он спросил Илону:

– У тебя странный акцент, кто твои родители?

– Мои предки по материнской линии состояли на службе шведского короля, а бабушка была фрейлиной королевы, в детстве я жила и воспитывалась у нее, оттуда поведение и произношение.

– Хорошо Илона, я отпущу тебя и дам коня. Ты в состоянии добраться одна до своего имения?

– После того, что со мной случилось, не уверена. Если судить по действиям и занятости твоей ватаги, то сопроводить меня вы не сможете.

– Я могу лишь только указать дорогу, дать пищу и свой плащ.

– Благодарю. Я обязана тебе жизнью и свободой, а большего мне не нужно. Я сама найду дорогу.

– Куда ты сейчас направишься?

– На север. – Графиня немного помолчала и спросила, – как зовут тебя, кого мне вспоминать в молитвах?

– Вашар Андор.

– Это твое настоящее имя? – Ребека улыбнулась, но тут же приложила руку к опухшим губам. Зудело ушибленное место.

– Турки называют меня маридом, а кое-кто – Черным гайдуком, но для всех, кто меня знает, так или иначе, я – Вашар.

– Ну, Вашар, так Вашар! Победителей и освободителей не судят. Я не знаю, как бы сложилась в дальнейшем моя судьба: выкупили бы меня или продали в неволю, но тебя послал сам господь Бог. Андор, мне неловко, я невольно подслушала твой разговор с агой. – Вашар насторожился и пристально взглянул графине в глаза. – Подожди, не кори меня за это, возможно я помогу тебе и хоть чем-то отблагодарю за свое спасение.

Андор удивленно спросил:

– Значит, ты подслушала весь разговор? После этого, мне бы не хотелось тебя отпускать, – но увидев умоляющий взгляд графини, снисходительно добавил, – ладно, зла ты мне не причинила, можешь быть свободна.

Услышав, что Вашар собирается проникнуть в Черный коршун, Ребека решила отомстить бею за смерть своего отца руками неуловимого Черного гайдука. И еще, она горела желанием взглянуть на сокровища, спрятанные ее отцом и убедиться, что они до сих пор лежат в надежном месте. Ребека не напрасно заволновалась, когда услышала в разговоре о таинственном грузе. В голову ей пришла мысль: «А вдруг турки обнаружили спрятанные отцом богатства и пытаются переправить их в Турцию».