Текст книги "Дурная компания"

Глава 7. Дружеский ужин в Правильном месте.

Ранним, хмурым субботним утром, по пустынным автострадам к едва заметному в тумане зданию «Пусика» подтягивалось его невыспавшееся, одушевленное наполнение. Леонид, как всегда, уже с раннего утра находился на своем посту. Его непосредственные подчиненные боялись вызвать гнев своего начальника и тоже старались приехать пораньше. Андрей был хмурым и немного помятым, зато Борис отличался показным оптимизмом и наигранной бодростью. По случаю выходных он проявлял демократизм и был одет в просторную майку, кроссовки и джинсы.

День начался как обычно, с бесконечных вызовов по громкоговорящей связи и оживленной беготни действующих лиц, держащих в руках аксессуары их профессиональной деятельности: папки с бумагами, провода или детали. О том, что сегодня был выходной, напоминала только неформальная одежда пробегающих мимо действующих лиц. Как ни удивительно, атмосфера вокруг была деловая, будто отсутствие полосатых рубах сразу сняло с людей оковы и освободило их души. Это начинало нравиться, и я впервые за прошедшие несколько дней почувствовал желание работать.

Общая картина того, чем занималась компания Пусика, хотя и смутная и во многом неясная в своих мелких деталях, начинала постепенно проступать в моем сознании. Я уже не обращал внимания ни на кричащий динамик, ни на бегающих вокруг меня людей и с каким-то мазохистским увлечением решал различные задачки. В каком-то смысле это даже напоминало творческий процесс познания природы: я что-то менял в стоящей передо мной серой коробке с зеленой лампочкой, внутри ее послушно замыкались и размыкались электронные цепи и результатом этой игры разума являлись числа, появляющиеся на экране компьютера. Время летело быстро как никогда, и я подумал о том, что долгие рабочие дни, судя по всему неизбежно предстоящие мне в здании Пусика, можно попытаться сделать интересными, если немного напрячь серое вещество.

Единственным, что портило мое настроение, был предстоящий визит в ресторан. Я чувствовал по этому поводу некоторую неловкость и плохо объяснимое беспокойство.

По случаю выходных и званого вечера, работа закончилась довольно рано. В начале восьмого у Андрея начали собираться приглашенные. Пришли Петя и Игорь с супругами, которых я видел впервые. По случаю события, скрашивающего их однообразную жизнь, женщины были накрашены и одеты в шуршащие платья с блестками.

Супруга Пети напоминала дородную казачью атаманшу, у которой почему-то отобрали саблю, накрасили и нарядили вместо штанов с голенищами в вечернее платье, совершенно не сочетающееся с ее внешностью. Она излучала непоколебимую уверенность в прочности бытия, плоти и благосостояния. На жену Игоря я не обратил особого внимания. Если не считать бросающегося в глаза толстого слоя косметики и длинного платья, она ничем не отличалась от сотен усталых, начинающих вянуть женщин в московском метро, одетых в дермантиновые потертые плащи, стоптанные сапоги и возвращающихся в свое Медведково после работы, держа в руках пузатые авоськи с продуктами, завернутыми в грубую серую бумагу.

Ждали Леонида. Он должен был подъехать с минуты на минуту. Женщины, явно радуясь случаю, радостно чирикали о чем-то своем.

Наконец подошел Борис со своей супругой. Жена вице-президента вызывала ассоциации с румяной, радушной украинской хозяйкой, готовой вот-вот подать гостям наваристый борщ с чесноком и горилку. При этом она держалась с достоинством светской дамы, подобающим ее положению, и вежливо раскланивалась с окружающими.

Через несколько минут подкатил и Леонид, как всегда энергичный и суетливый.

– Привет, все в сборе? – энергично закричал он с порога. – Знакомьтесь, кто еще не знаком, это Валечка!

Валечка была небольшой, суховатой, по виду явно женщиной умной, с острыми, въедливыми глазами. Она сразу же впилась взглядом в наряды женщин, тщательно оценивая туалеты. На ее остром личике появилась целая гамма эмоций. Она явно на ходу выносила свои суждения, далеко не всегда благоприятные для окружающих.

– Это вы новенький? – спросила она меня, одновременно тщательно меня изучая, и протянула руку. Я пожал ее, рука была сухой и неожиданно сильной.

– Ой, как же мы рады, что вы приехали! – неестественно, с деревенскими интонациями вскрикнула она. Таким голосом в русских мультфильмах обычно озвучивали лису, забравшуюся в курятник. Валя снова посмотрела на меня острым оценивающим взглядом, от которого в деревнях скисало молоко, и я поежился.

– Ну что, решили, куда идем? – бодро осведомился Леонид.

Все задумались и начали называть незнакомые мне названия местных заведений общественного питания.

– Нет, нет, нет! – Леонид был настроен решительно. – Я знаю одно правильное место, мне его показал Ефим.

– Правильное? – с восторгом переспросил Андрей, и глаза его загорелись.

– Объясни своему другу, что такое правильные места. – Леонид не дал Андрею открыть рот и обратился ко мне. – Привыкай, здесь магазины, рестораны и все остальное делятся на две категории: правильные и неправильные. Пользоваться надо правильными местами, хотя они могут быть гораздо дороже неправильных. Неправильные заведения не для нас!

– А что вы называете правильными местами? – я был заинтригован.

– Ну, например, ты идешь в дорогой магазин одежды, к тебе кидаются, примеряют, предлагают варианты. Это приятно. Я когда сюда приехал, этого вначале не понимал, вроде бы всюду продаются почти одни и те же вещи. Но поживешь здесь и начнешь различать: эти туфли из правильного магазина, они в несколько раз дороже, а этот галстук из неправильного. То же и с ресторанами, так что мы сейчас пойдем в правильное место.

Правильным местом, в котором по слухам любил обедать Ефим, был экзотический восточный ресторан, в котором подавали сырую рыбу и национальные блюда. Внутри действительно было красиво, били разноцветные фонтаны, в которых плавали чудовищных размеров золотые рыбки, во льду среди зелени и лимонов лежали бывшие обитатели морских глубин, с ужасом глядя своими застывшими рыбьими глазами на толпу ввалившихся двуногих посетителей, которые в ближайшем будущем собирались их съесть.

Цены в правильном месте были внушительными, но все же не настолько космическими, как этого можно было бы ожидать. Я с некоторым облегчением отметил про себя, что это место, видимо, все-таки не вполне правильное. В абсолютно правильных местах блюда доставляли самолетами на заказ с других континентов, и ужин обходился в тысячи долларов.

Леонид был здесь, видимо, знатоком, так как быстро и со знанием дела заказал разнообразных морских тварей. Разнесли пиво и пряную горячую водку с дымящейся закуской, и сотрудники «Пусика» оживились и зашумели.

– Тише, тише! – Леонид поднялся и взял в руки рюмку. – Мы здесь собрались не без повода. Вот этот человек, – и он показал на меня, – вливается в наш дружный коллектив. Если вы знаете, Ефим лично его пригласил.

– Леонид сделал многозначительную паузу. – Поэтому я предлагаю выпить за то, чтобы мы хорошо вместе работали.

Компания оживилась, подняв рюмки.

– За работу! За успех фирмы!

– За будущие успехи, которых пока нет, – строго сказал Борис и холодными глазами посмотрел мне в лицо. Внутри у меня что-то неприятно екнуло. Я выпил, и горячая волна пряной жидкости протекла по груди и наполнила жаром щеки.

Водка и экзотические морские гады развязали языки. Разгорячившаяся компания подробно объясняла мне основы правильной жизни в Америке.

– Когда Ефим послал нас отдыхать на Гавайи, мы остановились в правильной гостинице, – важно излагал Андрей.

– В каком смысле послал? – удивленно спросил я.

– Он нам выдал на Рождество специальную премию с условием, что мы всем дружным коллективом поедем отдыхать на Гавайи, – с достоинством объяснил Леонид.

– Ой, девочки, как там было здорово! – сладким голосом вставила Валя.

– Так и сказал, кто не поедет, премии не получит! – Андрей приобрел таинственное и многозначительное выражение лица, свидетельствующее о его принадлежности к узкой группе особо приближенных к Ефиму лиц. – Мы тогда сняли целый многоквартирный дом на берегу океана, четыре просторные комнаты и огромный открытый балкон, выходящий на пляж. Утром встаешь и бежишь купаться. Мне достаточно было только посмотреть на этих туристов, мыкающихся в многоэтажных гостиницах, чтобы понять, что мы поселились в правильном месте!

– Фу, Андрюша, не напоминай мне про них, – Валя поморщилась.

– Да, ребята, это было здорово! – Леонид довольно укусил что-то длинное, белое и скользкое. – А какие там красоты под водой, когда с аквалангом плаваешь. Так и надо жить!

– Ефим потом прилетел на два дня, специально посмотреть, как мы устроились, – Андрей надул щеки, – и, я вам скажу, – голос его приобрел бархатный оттенок, и он утвердительно покачал головой, – он остался доволен! Так и сказал: «Молодцы, правильное место!»

Жена Игоря с жадным интересом смотрела на беседующих, слегка приоткрыв рот и ловя каждое сказанное ими слово.

– Или взять, например, продукты, – продолжал Андрей. – Казалось бы, здесь во всех магазинах все одинаковое. Но нет, когда я в первый раз зашел в правильный магазин… – Он важно надулся и сделал многозначительную паузу.

– Это небо и земля. Там каждая клубничка, каждый огурец завернут отдельно и лежит на своем месте… Я был шокирован!

– Правильно, – поддержал его Леонид, – ты там теперь все покупаешь?

– Конечно, – Андрея, казалось, оскорбила сама мысль о том, что он может покупать огурцы в обычном магазине.

– А мясо? – вступила в беседу казачья атаманша, плоское лицо которой при этом оживилось и впервые за вечер выразило какие-то эмоции. – Я никогда такого вкусного мяса не ела. А купишь то же мясо в обычном супермаркете, и никакого сравнения нет!

– Кстати, я недавно видела жену Вадима, она покупала дешевое мясо в оптовом магазине! – возмутилась тихая завядшая женщина из метро, которой не хватало авоськи. На ее бледном лице загорелся негодующий румянец.

– Да ты что? – атаманша была шокирована. – Они так жмутся во всем, даже противно. Нет, я понимаю, что у ее мужа маленькая зарплата, но нельзя же себя так не уважать! Я ей говорила, что мясо надо покупать только в правильных местах, а она юлит! Мне говорит: «Да, да, Ирочка, конечно, я куплю», а сама по дешевке норовит!

– А ты специально сходи к ней в квартиру и проверь, что у нее в холодильнике, – продолжала жительница Медведково. – А что такого? Спроси, где мясо купила, пусть ей стыдно будет! – В глазах у нее горел огонь собственной правоты и превосходства.

– Совсем себя не уважают, – поморщилась Валя.

– Да, она, между прочим, в старье ходит, и машина у них не новая. А ребенок в школу в таких туфлях пришел, я чуть со стыда не провалилась! Совсем люди совести не имеют! – атаманша была возмущена до глубины души и никак не могла успокоиться.

– Ох, девочки, – Валя подхватила тему. – А магазины одежды? Я ни разу не смогла себя заставить даже подойти к дешевым магазинам. Достаточно на витрины посмотреть, чтобы увидеть разницу.

Жена Леонида почему-то пристально, с презрительной улыбкой рассматривала платье казачьей атаманши. Та сразу же почувствовала ее взгляд, с испугом посмотрела себе на грудь, ожидая увидеть там какое-нибудь грязное пятно, такового не обнаружила и, поняв, что презрительная улыбка относится к ее туалету, постепенно начала волноваться.

– Это же для нищих! – Валя поморщилась. – Мне кажется, если я зайду в такой магазин, я уже не смогу себя потом уважать.

– Ну, одежда на самом деле всюду почти одинаковая, – глухо прогудела атаманша. – А вот мясо действительно разное.

– Да что это ты такое говоришь? – Валя презрительно посмотрела на нее. – Я теперь даже в дорогих магазинах ничего не покупаю, у меня все только от дизайнеров. Ко мне знакомая из Москвы заезжала, все хотела подешевле купить. Я ей сказала: «Милочка, извини, я тебя к магазину подвезу, но сама внутрь заходить не буду!».

– И что, даже не зашла? – атаманша явно была сбита с толку.

– И не подумала! Сидела в машине. – Валя злорадно усмехнулась, и глаза ее блеснули презрением.

Борис в это время вещал, объясняя жующей мужской компании, почему они собственно могут себе позволить собраться за таким столом.

– Имейте в виду, – грохотал он суровым басом. – Времена, когда наша фирма преуспевает, не вечны и могут закончиться в любой момент, стоит хотя бы одному из нас расслабиться и потерять бдительность. – Тут он многозначительно посмотрел на меня. – Пока что у нас конкурентов нет, но достаточно одного-двух человек, разглагающих коллектив, и нам конец. Это как гангрена. Почему коммуняги диссидентов сажали в лагеря? Да потому, что, хотя и были они идиоты, но понимали, что достаточно одному микробу в обществе завестись и пошло-поехало!

– Правильно говоришь! – одобрительно рявкнул Леонид. – Мы не для того здесь собрались, чтобы оказаться в неудачниках.

Петя и Игорь, как будто загипнотизированные, смотрели на начальство, Андрей, чуть приоткрыв рот, кивал. Щупальце осьминога застыло в воздухе, недонесенное до рта, и ожидало окончания тирады, чтобы быть пережеванным проверенным членом доблестного коллектива.

– Вы легко можете увидеть, до чего доходят американцы, особенно демократы. Республиканцы – те нормальные ребята. – Борис увлекся. – Зайдите в любую соседнюю компанию, там же социализм, профсоюзы, экскурсии, только что продовольственных заказов нет. Пять вечера, и их с работы как рукой сдуло. И что же, все эти компании социалистические лопаются как мыльные пузыри. Выживают сильнейшие, крепкие, – и он сжал в кулак свою мускулистую руку. – Вот так вот надо народ держать, тогда будет толк!

– Кстати, – вступил в разговор Леонид, – я такое место недавно откопал! Закачаешься. Здесь недалеко, отличный тир. Можно выбирать любое оружие, хочешь полуавтоматическую винтовку, хочешь револьвер, а можно и автомат!

– Автомат? – Борис оживился. – Это здорово, поехали туда сразу после ужина. А по каким мишеням они стреляют?

– Ну, у них два стрельбища. Из револьвера можно стрелять по стандартным мишеням, с кружками. А из автомата у них выстроены фигуры с разметкой. Надо прямо в сердце метить.

– Отлично! – Борис резко взмахнул рукой. – Игорь, Петя, поедете? Присоединяйтесь, это здорово! Я тут тоже отличное место разыскал. Такой зал с лабиринтами, пластиковыми горами, туннелями. Тебе выдают лазерные пистолеты и вешают на тебя фотоэлементы. Если в тебя попадает луч лазера, ты убит. Играющие разбиваются на команды и надо друг друга как можно быстрее перестрелять. Отлично! – он увлекся и раскраснелся от переживаний. – В прошлый раз мы выиграли, я быстро перебегал и уложил пять человек из другой команды! – У Бориса запотели очки и он снял и протер их салфеткой. – Колоссальное удовольствие и всего за десять долларов!

– Надо сходить, – Леонид довольно потер руки. – Я в таком месте еще не был.

– Ну, вы хоть расскажите нам про Израиль! – ко мне обращалась дама с авоськой, видимо исчерпавшая местные сплетни и мясо-молочную тему. Я обратил внимание на то, что у нее были сильно накрашены щеки и ресницы. – Чего, неужели там всех в армию призывают?

– А что делать? – неопределенно ответил я.

– И девушек тоже? Кошмар! Какая-то военная диктатура, – она с презрением поморщилась, и это меня задело.

– Понимаете, обстановка там сложная, каждые несколько лет войны, а населения всего несколько миллионов, – начал объяснять я.

– Ну, а чего вы все время воюете? Что вам не сидится?

– Ну, это сложная история, – я чувствовал, что мои слова не играют в этом разговоре никакой роли.

– Потому что не надо было вообще это государство создавать. Вы чего хотели, отберете чужие земли у людей и тихо будет? Фига с два, сами виноваты! – агрессивно сказала жительница Медведково и положила ногу на ногу. Платье задралось, и я вдруг заметил, что ее ноги покрыты густыми длинными и почему-то черными волосами.

– Ну, согласись, – вступил в разговор Андрей, – у арабов, да и у всех народов есть, где жить: у русских, у индусов, у англичан. Надо же и евреям иметь свой дом…

Я был удивлен этим сионистским пассажем, нетипичным для Андрея. К происходящему диалогу с каким-то хищным полуоскалом-полуулыбкой прислушивался Борис.

– Зато евреи всюду живут! – парировала дама. – Где их только нет, и в России, и в Америке. У них весь мир как дом. Да что там, ты на себя посмотри! – она победоносно усмехнулась и наморщила носик, довольная своей логикой.

Я смотрел на маленький плоский лобик этой, быть может, когда-то милой женщины и совершенно не хотел ничего ей объяснять и вообще участвовать в этом разговоре. Дама без авоськи только что проглотила какого-то моллюска и явно прочно стояла на ногах. От окружающего мира ее охранял непробиваемый панцирь, содержащий отрывки из программы «Время», усвоенные в молодости. Ей повезло. Она больше не ездила в метро и жила мирной, обеспеченной и комфортабельной жизнью вдали от родины на земле, когда-то принадлежавшей истребленным индейцам. Судя по всему, это ее вполне устраивало. Из своей маленькой скорлупки она считала себя вправе выносить приговоры не только своим соседкам, посещающим неправильные магазины, но и далеким, никогда не виданным ей людям и целым странам.

– Эх, у меня родственники там, – вдруг мечтательно сказал Леонид. Надо как-нибудь съездить, посмотреть, как они живут, да все времени нет!

Званый ужин подходил к концу. Мне пожелали производственных успехов.

– Так ты понял про правильные места? – оптимистично осведомился Леонид. – Учти, как ты себя поставишь, так и будет. И Ефим очень это в людях отмечает. Если ты держишь себя подобающе, живешь на широкую ногу, то и к тебе отношение соответствующее. А если жмешься, квартиру подешевле ищешь, в дешевые магазины на распродажи ходишь, то повышения и успешной карьеры не жди! Так что поддерживай марку, ну и работать постарайся получше, конечно.

– Он залез в машину.

На улице было прохладно, и дул ветерок, пахнущий морем и водорослями.

– В тир, граждане, в тир! – Борис был оживлен в предвкушении стрельбы. – Да, завтра с утра в церковь, господа! Не забудьте! – Он с усмешкой и немного снисходительно посмотрел на меня. – А вы с Андреем, если хотите, можете сходить в синагогу, у нас в Америке демократия!

Глава 8. Жить надо в Литтл-Три.

Мне снился кошмар. Я опять лежал в маленькой комнате на скрипящей постели, притащенной со склада. На соседней кровати сопел малыш и безмятежно спала жена. Было абсолютно темно. Я включил свет, лампочка загорелась, но настолько слабо, что даже ее саму с трудом было видно в непроглядной черноте. Я всматривался в спираль лампочки и с трудом находил ее, растерянно щелкая выключателем и каждый раз убеждаясь, что она светится все слабее и слабее, почти сливаясь с темнотой. Где-то высоко в небе ревел самолет, и я вдруг понял, что это не самолет, а ракета, советская ракета, сделанная послушными бледными людьми из почтового ящика.

Рев все раздавался, и я явственно увидел слякотный зимний день, голые деревья вдоль шоссе, обочины, чуть прикрытые грязным тающим снегом и прогалины, покрытые жухлой прошлогодней травой, подкатывающий дребезжащий автобус с трясущимся двигателем, чихающий и воняющий бензином, потухшую, невыспавшуюся женщину, сидящую на дермантиновом сиденье среди таких же невыспавшихся сослуживцев. За окном тянулись серые обочины и маленькие домишки. Автобус въехал в бетонную коробку завода, и люди начали методично присоединять, прикручивать детали к продолговатой, металлической блестящей сигаре, несущей смерть.

Эта сонная женщина, она думала о маленьком, пускающем слюни ребенке в изорванных застиранных колготках и с русым пушком на голове, о молоке, которое надо купить, о ползунках и теплом аромате сладкой каши на крохотной кухоньке с засаленными стенами, покрытыми грязно-зеленой масляной краской…

Сигара летит на нас, начинненная смертоносным газом… Что же я делаю, ведь слышна уже далекая, чуть различимая запоздавшая сирена. – «Проснитесь!» – хотел крикнуть я, но не мог произнести ни звука. Раздались пугающие звуки недалеких взрывов, и вдруг дом тряхнуло, и от грохота заболели барабанные перепонки, и я услышал гадкое шипение. Я попытался вскочить, но ноги и руки замерли, как гири, и я не мог пошевелиться. – «Не спите!» – пронеслось в мозгу, скорее, надо одеть противогаз, ребенку, чтобы он его не срывал, – аккуратно, если его резко разбудить, он его сорвет, нужно время, противогаз, вот он в коробке, здесь, рядом. – Жуткое бессилие и отчаяние овладели мной. Я снова попытался крикнуть, но во рту стало горько и противно. «Все, поздно!» – с холодным бесстрастием подумал я и тут же проснулся.

На пустой предрассветной улице громыхала машина, собирающая мусорные баки. Я лежал молча, наслаждаясь невинными звуками жизни, стыдливо пытающейся ликвидировать разлагающиеся пластиковые пакеты, забитые объедками, пустыми консервными банками и яркими рекламами, призывающими срочно купить удешевленное средство для отбеливания унитазов. Металлическое скрежетание мусорных баков казалось мне райской тишиной, но во рту стоял какой-то горький привкус, и я с опаской вспомнил вчерашний ужин. Некоторое время я прислушивался к ощущениям в своем желудке, но, по-видимому, сырые обитатели моря каким-то чудом были усвоены организмом. Это было явным подтверждением тезиса о правильных и неправильных местах.

Андрей еще спал, но утренняя газета уже лежала около двери. Мне предстояло заниматься поисками квартиры. «Little Tree Weekly» было написано на газете и, видимо, с целью иллюстрации на первой странице было нарисовано рахитичное деревце с раскидистыми ветвями.

По преданию, лет триста назад, группа первопроходцев, истребляющих мирных и немного заторможенных местных индейцев, заблудилась в поисках океана. Путешествуя по долине они наткнулись на поле, посередине которого стояло крохотное деревце и разбили поблизости лагерь. Деревце это скорее всего было ими же и срублено, но тем не менее вошло в историю.

Центр Литтл-Три состоял из улицы, длиной примерно в километр, застроенной магазинами и ресторанчиками. Улица упиралась в ворота знаменитого университета, что придавало городку особую атмосферу, которую, правда, почувствовать можно было разве что вечером в выходные, когда по аллее бродили толпы студентов и в кафе сидели хорошо одетые люди. По обеим сторонам улицы тянулись жилые районы, довольно аккуратные и неправдоподобно дорогие. Центральная улица тянулась еще пару миль и упиралась в восточный Литтл-Три.

В восточной части города жила только черная беднота. По статистике, это место было самым опасным в Америке по количеству убийств на душу населения. Андрей убеждал меня, что обитатели Восточного города практически не заходят в его западную часть, хотя уже в один из первых вечеров к нам в дверь постучал худой грустный негр и попросил денег.

Обитатели Восточного Литтл-Три частенько тянулись по центральной улице с колясками, набитыми какими-то лохмотьями, копались в мусорных ящиках престижного города, поедая объедки и просили милостыню на перекрестках. Как ни удивительно, если верить официальной статистике, западный Литтл-Три был абсолютно безопасным местом, что наглядно доказывало тезис о том, что я находился в стране контрастов.

В самом центре Литтл-Три жили свои постоянные городские сумасшедшие, правда, довольно безобидные. Один из них каждый день стоял на центральном перекрестке в плавках, в черных очках, с наушниками и, балансируя на одной ноге, делал вид, что регулирует уличное движение. Другой, довольно пожилой мужчина, день и ночь торчал около знаменитого кафе, завывая на непонятном языке, строя рожи, высовывая изо рта белый, несвежий язык и заглядывая в глаза прохожим.

Университетская, интеллигентная атмосфера чувствовалась также и в разнообразных удивительных событиях, часто происходивших в этом маленьком городке. Как-то раз я был удивлен, увидев машины с полицейскими, вооруженными какими-то палками и веревками. Полицейские внимательно осматривали большие и маленькие деревья. Оказалось, что один из чудаковатых профессоров решил завести у себя дома редкую и крайне ядовитую африканскую змею, забыл закрыть клетку, и бедная тварь, озверевшая от непривычной зелени и прохлады, мгновенно убежала, вернее, уползла и теперь скорее всего скрывается в ветвях одного из городских парков. Жителям Литтл-Три также почему-то рекомендовали в эти дни не пользоваться унитазами, так как ядовитая гадина по слухам могла проникнуть в городскую канализационную сеть.

Я открыл страницу, посвященную объявлениям о съеме жилья. «Маленькая уютная студия в викторианском стиле. Только девушкам, желательно студенткам». Это мне не подходило. «Двухкомнатная квартира, гараж, бассейн»,

– я встрепенулся, но заметил маленькую приписку: «без детей». «Роскошная, просторная, недалеко от центра» – я увидел цену и пришел в ужас. За один месяц проживания в этой квартире мне пришлось бы отдать всю сумму аванса, выписанную мне Ефимом. «Маленькая, уютная из двух комнат». Цена была такой же, как и та, которую платил Андрей. Я посмотрел на адрес, по понятиям компании Пусика место было правильным. Это обнадеживало, и я тихо оделся и вышел на улицу.

Идти пришлось всего несколько минут. Заветный домик был маленьким и довольно непритязательным, но это меня не очень смущало. «Менеджер» – было написано на двери. Я нажал на звонок.

Из-за двери появилось недовольное лицо пожилого китайца. Он изучающе посмотрел на меня.

– Я по объявлению в газете, – начал я.

– Русский? – спросил китаец.

– Да, – начал я, – я …

– У Пусика работаешь? – оборвал он меня.

– Да, откуда вы знаете?

– Здесь все его знают. Все дома его сотрудниками забиты. У тебя дети есть?

– Есть, сыну шесть лет.

– Иди, гуляй! – грубо сказал китаец. – У меня жила одна русская семья с детьми, и больше их здесь не будет!

Он громко захлопнул дверь. Я стоял как оплеванный, не понимая, что произошло. Делать было нечего, я вернулся домой и принялся снова изучать газету. Как ни странно, в центре Литтл-Три больше не сдавалось ничего подходящего, зато газета пестрела заманчивыми предложениями жилья в соседних, неправильных районах.

– Ты с ума сошел! – с возмущением воскликнул Андрей, когда я рассказал ему о результатах своих поисков. – О том, чтобы жить в пригородах Литтл-Три, не может быть и речи! Ефим же тебе напрямую сказал, что жить надо в центре Литтл-Три!

– Ну нет, он, насколько я понял, не был столь категорично настроен, – оправдывался я. – И потом, это ведь тоже Литтл Три и всего десять минут отсюда.

– Я сказал «нет»! – Андрей нахмурился. – Я по-хорошему тебе советую сделать так, как сказал Ефим. Ведь ты хочешь, чтобы к тебе на работе хорошо относились, продвигали…Тебе же Леонид вчера все объяснил!

– Но что же мне сделать, если в центре Литтл Три почти нет свободного жилья, а моя семья скоро должна приехать. Ведь не можем же мы жить у тебя!

– Ничего, если очень стараться, обязательно что-нибудь найдешь. В конце концов, снимешь очень дорогую квартиру или будете жить у меня. Если только Ефим узнает, что ты осмелился его ослушаться…

Я возмутился. Никогда в жизни никто не диктовал мне условий того, где и как жить. К тому же районы, находящиеся в нескольких минутах от центра Литтл-Три, гораздо более подходили для жизни. Маленькие, уютные домики располагались среди высоких деревьев, и от этого пейзажа будто исходил какой-то покой.

– Это черт знает что! – вскричал я. – Меня не интересует, что и как считает Ефим, и он и все вы мне осточертели. Эта компания какое-то ненормальное, сумасшедшее место, и какого черта ты меня сюда рекомендовал? Тебе что, скучно было?

– Ах вот ты как заговорил! – Андрей явно обиделся. – Тебя силком сюда никто не тащил, ты сам согласился на уговоры Ефима. А возмущаться я тебе не советую. Здесь у многих длинные языки, и до Ефима это обязательно дойдет. Вот у нас работает Виктор, он тоже возмущался, что его заставляют жить в Литтл Три. И что же? Когда мы сделали новую систему, все получили очень крупные премии, а он ничего! Так и сидит на своей крохотной зарплате.

– Мне плевать на вас всех, я возвращаюсь! – Я в ярости хлопнул дверью.

– И объяснишь всем в Израиле, что ты неудачник и что Америка не по твоим зубам! – донеслось из комнаты.

Я шел по зеленым улочкам, и ярость слепила мне глаза. Все окружающее было мне ненавистно, как и я сам. —"Идиот, Кретин, Тупица! – корил я себя.

– Сам себя посадил в тюрьму. Бред какой-то, дурдом."

Я шел все дальше и дальше, куда глаза глядят, пересек огромное зеленое поле и, сам того не замечая, оказался на территории университета. На зеленых лужайках валялись молодые ребята в джинсах, целовались со своими девушками, читали тетрадки, играли в бадмингтон. Группа волосатых, раздетых по пояс парней упражнялась в игре на тамтамах, и глухие, ритмичные удары заставляли вибрировать сердце и перекачивали кровь по жилам.

Впереди возвышалась арка с прохладной и темной колоннадой. Мои шаги отдавались от стен гулким эхом, и я почувствовал, что начинаю успокаиваться. За колоннадой открылась площадь, покрытая разноцветной каменной плиткой, а за ней часовня изумительной красоты с золотой мозаикой. На мозаике Иисус Христос что-то объяснял ученикам на фоне столь знакомого мне восточного пейзажа. Я осмотрелся вокруг. Местность была божественно красива. – «Правильное место.» – машинально отметил я, усваивая местный лексикон русского языка. – «Черт с ними со всеми, попытаюсь найти что-нибудь в Литтл-Три,» – подумал я и пошел назад.

Поиски оказались весьма сложными. Я каждый день покупал газеты и просматривал повторяющиеся из номера в номер объявления. Хотя цены были очень высокими, на каждое мало-мальски разумное место находились десятки желающих. По воскресеньям я отправлялся в походы по окрестностям, надеясь увидеть заветное объявление «Сдается». Все было тщетно. Наконец, в один из вечеров я заглянул в газету и не мог поверить своим глазам: сдавалась квартира с гаражом и бассейном и всего на сто долларов дороже чем квартира Андрея! Я кинулся к телефону и дрожащими руками набрал номер.

На другом конце линии довольно долго раздавались длинные гудки, потом кто-то снял трубку, и я услышал старческий голос, отвечающий на каком-то непонятном языке. «Но, Но» – только и могла ответить старушка. Я был в отчаянии, когда неожиданно для меня трубку взял мужчина и ответил мне по-английски.

– Я по объявлению, – начал я, ожидая услышать обычный отказ.

– А вы долго собираетесь там жить? Мы хотим сдать эту квартиру только на длительный срок.

– Я сниму ее надолго, – радостно крикнул я. – Учтите, что у меня ребенок шести лет.