Текст книги "Носферату"

Нет, жизнь определенно прошла не зря. Вот только почему, интересно, Гретхен так откровенничала с Юлом.

– Ты лучше скажи мне, дружище, – поинтересовался я предельно едко, – в каких таких отношениях взаимного доверия ты состоишь с Гретхен, если она обсуждает с тобой своих мужчин?

– Ну, предположим, не всех, а только наиболее запоминающихся…

Я мысленно подставил свою израненную в боях душу под поток живительного нектара, хотя, честно говоря, эти слова приятнее было бы услышать из уст самой Греты.

– В действительности Гретхен – моя очень хорошая знакомая, можно сказать – вторая мать. Я бы даже сказал, личный доктор.

– Ну-ну, – задумчиво протянул я, и на душе стало приятно и весело, – докторам и священнослужителям следует всегда говорить правду.

Я имел неосторожность усмехнуться более дружелюбно, чем предполагал, и Юлий набросился на меня с новой силой:

– Да ладно, шеф, кто она? Я очень любопытен, а ближайшие десять минут мы с площади не выедем… Так что на вашу улицу Лоэнгебертшсфельтовги… – И как он это выговаривает. Ведь без единой запинки! – мы попадем не раньше, чем через полчаса. На Гриане, а тем более в Чигги пробки относительно редки, но мы с вами, шеф, удостоились чести стоять в одной из самых живописных.

Я выглянул в окно. Еще пару минут назад я готов был поклясться, что мы, во-первых, движемся, а во-вторых – что между машинами, проезжающими мимо, время от времени возникал просвет. Машины по-прежнему двигались, просвет появлялся, однако площадь оставалась забита транспортом, как банка маринованными огурцами.

– Юл, по-моему, мы едем… – с сомнением сказал я, снова высовывая голову в окно.

– Ехать-то едем, но не двигаемся. А голову все-таки рекомендую засунуть обратно в салон, – язвительно отозвался Юлий, догадавшийся, что ему из меня информации интимного толка не вытрясти.

– А где логика в твоем ответе, философ? – парировал я, закуривая.

– Пробку на кольце разбирают, раскручивая, так что, пока дораскрутят до нас, можно выкурить блок. Так что курите не торопясь.

Я твердо решил промолчать. Разговор принимал нежелательный оборот. А нет ничего хуже, чем драка в автомобиле, прочно стоящем в пробке. Постепенно ряд машин, отделявших нас от тротуара, поредел. Наше транспортное средство двигалось со скоростью велосипеда «Школьник», на котором в ранней молодости каталась моя бабушка. Промедление чрезвычайно утомляло. И в этот момент в просвете между автомобилями мне привиделось нечто необыкновенное. Совершенная женская спина, достойная кисти великого мастера. Я полагал себя мастером, и у меня было целых две кисти по пять пальцев и сколько угодно времени. И отчетливо осознал, что именно мне необходимо приложить хотя бы одну из своих профессиональных кистей к сему очаровательнейшему торсу. Спина завершалась триумфальной, неописуемой красоты и грации кормой, которой не устыдился бы эсминец. И эта корма, покачиваясь, исчезла за стеклянной дверью большого серо-голубого здания без таблички.

Машины снова сомкнулись, очарование развеялось, и я отчетливо вспомнил, что сегодня, несколько часов назад встретил девушку, на которой, пожалуй, мог бы жениться и жить с нею долго и счастливо, – Хлою Райс. Но как я ни пытался вызвать в памяти ее образ, смутно рисовались только светлые волосы и мокрое пятнышко от раздавленного кулона на плотно облегающей фигуру блузке.

– Скажи мне, кудесник, любимец богов, что это за волшебное здание со стеклянной дверью? Мне кажется, я просто обязан туда попасть.

Юлий без особого интереса посмотрел в мое окно и язвительно улыбнулся:

– О, учитывая, сколько вы курите, шеф, это не проблема. Это в общем и целом почти то же самое, что и на Лоэнгебертшсфельтовги, только фундаментальнее. Городской наркологический диспансер. Центральное отделение. Милости просим.

Судьба всегда любила меня, а может, просто старается загладить вину за то, что отвернулась, когда мама придумывала мне имя. Похоже, я вполне мог успокоить свою совесть и совместить приятное с полезным. Здесь, в головном, где наверняка хранятся все сведения со всех отделений, я мог раздобыть кое-какую информацию о Еве Райс. Я оставил реплику Юлия без ответа, открыл дверцу машины и нырнул в образовавшийся просвет в первом ряду, бодро перемахнув через капот зеленой колымаги, из которой мне погрозила волосатым кулаком жуткая старуха.

Я бодро вбежал в вестибюль наркодиспансера и огляделся в поисках феи с космическим задом, но коридоры впереди и слева были пусты, а справа за стеклом сидела стройная некрасивая девушка в толстенных очках с розовой оправой. Только б не она, мысленно взмолился я, потому что девушка заинтересованно взглянула на меня и одернула форменную рубашечку. Ну зачем этой курсистке такая попа, она ведь все равно не сможет оценить этот дар судеб по достоинству. Она наверняка из тех нежных барышень, которые читают романы о всепоглощающей страсти, вспыхивающей в тот момент, когда герой заглядывает возлюбленной в глаза.

Я взглянул на регистраторшу романтическим взором одинокого мужчины, осторожно косясь на ее спрятанные под столом колени. Если моя уникальная фотографическая память продолжала служить мне верой и правдой, на так впечатлившей меня даме была бежевая, плотно обтягивающая бедра юбка-миди. На юном создании за окошечком регистратуры обнаружилась радикально короткая синяя плиссированная юбочка, напоминавшая сортовую гвоздику. Регистраторша восхищенно и благодарно проследила мой взгляд и улыбнулась с плохо скрываемой надеждой. Я медленно поднял глаза и хищно улыбнулся. Не разочаровывать же хорошую девушку.

– Скажите, моя дорогая, а где я могу найти даму, только что вошедшую в эту дверь? – Я старался говорить как можно более безразлично и сдержанно, но глаза за розовыми очками погасли. Девушка коротко мотнула головой в сторону бокового коридора и уставилась в полированную поверхность стола. – А может быть, вы подскажете, в каком кабинете я могу ее найти? – мало надеясь на любезность, спросил я. Не существует в мире большего чудовища, чем женщина, которой дали понять, что она недостаточно красива.

– Она здесь не работает, – коротко и обиженно сказала девушка. – Это курьер из третьего отделения. Медикаменты получает.

– А в каком кабинете она получает медикаменты?

Я увидел, как пал в ее глазах. Да, романтического героя из меня не вышло, придется переквалифицироваться в управдомы.

– Боюсь, что где получает, там ее уже нет, – язвительно ответила девушка и указала глазами на дверь, – курьерша из четвертого отделения входит, а это значит, что предыдущий курьер уже покинул здание.

Я разочарованно обернулся и увидел, как мимо меня быстрым шагом прошла невысокая блондинка в сиреневом платье. Я не успел разглядеть ее лица, но светлые волосы и цвет платья прозвучали как сигнал к атаке. Я был почти уверен, что курьер четвертого отделения похожа на Еву Райс.

Я почувствовал, как моей ладони коснулся синий хвост птицы удачи, оставалось только сжать в руках нежданный дар судьбы. Эта женщина может мне пригодиться. Я еще не понимал как, но эти волосы и сиреневое одеяние попались мне на глаза определенно не зря. Я бросил прощальный взгляд девушке из регистратуры и собрался было бежать вслед за вошедшей, но юная фурия в розовых очках, по всей видимости, уже несколько минут вынашивавшая план мести, с неженской силой схватила меня за рукав, придвинулась ближе и душевно прошептала мне в ухо:

– Посторонним без бахил не полагается…

– Где? – огрызнулся я.

– Там, – парировала девушка, указывая пальчиком на маленькую стойку для обувания.

Я наскоро нацепил бахилы и побежал по коридору, нутром чувствуя удачу, а спиной – насмешливый и злой взгляд девицы-регистраторши.

* * *

Я метался по коридорам, как фокстерьер на летней прогулке. Хочешь написать скандальную статью – следуй за красивой женщиной. Я шел по следу незнакомки в сиреневом платье, ориентируясь по запаху ее духов. Мой длинный журналистский нос чуял сенсацию. Коридоры путались, вливались один в другой. Мне показалось, что я разменял уже второй километр, когда за дверью одного из кабинетов услышал высокий властный женский голос. В бесчисленных коридорах наркологического диспансера я слышал десятки женских голосов различной высоты и властности, но этот особенно привлек мое внимание – женщина говорила по-русски. За все время пребывания в Чигги я слышал русскую речь только в кабинете Марь. Наш родной великий и могучий не прижился в Чигги, несмотря на все старания моей гениальной одноклассницы, и был в ходу только в стенах корпорации «Нако». И то лишь из уважения к начальнице. По всей видимости, незнакомка не сомневалась, что, как бы громко она ни говорила, шансы, что ее кто-нибудь услышит и поймет, ничтожны, поэтому дама не стеснялась в выражениях. Когда я осторожно приблизился к двери кабинета, она наградила собеседника щедрой порцией такого отборного российского мата, что меня на мгновение захлестнула ностальгия.

– …паршивая сволочь, я сказала тебе, что сегодня. Сегодня! И если я назначила сроки, все должно быть готово вовремя, усек, ошибка природы?! – Я приник к замочной скважине, но не увидел ничего, кроме сиреневой спины бушующей курьерши.

Мужской голос осторожно и виновато попытался оправдать своего владельца на безбожно исковерканном русском, но не преуспел.

– Ты мне потом будешь говорить! Я не для того бегаю полгода вшивым курьером, чтобы ты все пустил псу под хвост. Ты вникаешь, борода… многогрешная?!

По всей видимости, борода вникала. Мужской голос что-то буркнул, дама решительными шагами отошла от двери, наконец открыв мне достаточный обзор из замочной скважины. Какое счастье, что некоторые учреждения не перешли на карточки, а продолжают пользоваться своими замечательными ключами – в такую дырку в двери, какую представляла собой замочная скважина, можно было фильмы снимать, а не только подглядывать. Смотреть оказалось особенно не на что: курьерша стояла спиной к двери, заслоняя от меня лицо и часть туловища мужчины в грязно-голубом медицинском халате. Ее собеседник бормотал что-то себе под нос, изредка указывая на дверь справа.

Что-то подсказало мне, что за этой дверью меня ждет ценное вознаграждение за потраченные в беготне по коридорам нервные клетки. Дамочка и ее бородатый собеседник скрылись за дверью, плотно закрыв ее за собой. Не заставив себя ждать, я приоткрыл створку, прошмыгнул в кабинет и бодро влез под накрытый стерильной салфеткой высокий стол с банками и пакетами, полными разноцветных порошков. Что-то звякнуло у меня над головой. Я прижался спиной к стене и стал невесело перебирать в уме варианты ответов на вопрос «Что вы здесь делаете?». Я не смог бы ответить, что заставило меня пробраться в кабинет и засесть под столом, но я трижды поблагодарил это что-то, когда курьерша и бородач, переговариваясь, быстро вышли из кабинета и в двери повернулся ключ.

Я осторожно вылез из укрытия и неслышно подошел к выходу. Шаги удалялись. Да, так всегда, попался, как школьница в кроличью нору, только вместо кролика дорогу мне перебежала потрясающая женская задница. Я падал в глубочайший колодец, услужливо выкопанный судьбой, и вокруг становилось все чудесатее и чудесатее. За таинственной дверью, которую ушедший второпях медик, к моему счастью, забыл запереть, оказался белоснежный кабинет с тремя столами, на одном из них лежала груда, накрытая простыней. На остальных двух в лотках плавали в зеленоватом растворе какие-то лоскутки и ошметки. Я приподнял простыню и увидел обнаженный торс безголового женского тела. Там, где должна быть шея, торчали портновские булавки, зажимы, свисали лоскуты кожи. Я полез в карман за мобильником в надежде сделать хоть какие-нибудь снимки, но в этот момент в коридоре вновь послышались шаги и голоса.

Да здравствует утренняя гимнастика. Будь проклято пиво и сидячий образ жизни. Я рысью рванулся к укрытию под столом, нырнул под простыню и закрыл глаза, пытаясь восстановить и закрепить в памяти увиденное.

Бородач – я узнал его по голосу – вернулся в сопровождении дамы. Возле скрывавшей меня простыни остановилась пара красных туфелек. Ни одно существо женского пола во вселенной, будь оно с Земли ли, с Грианы или еще откуда-нибудь, ни за что не нацепило бы красных туфель с сиреневым платьем, из чего я сделал вывод, что борода не терял времени даром и, наскоро выпроводив русскоязычную фурию, обратился к делам более приятным. Его ботинки медленно подобрались к красным туфлям. Он замурлыкал вполголоса на чигги. Дама издала несколько неопределенных звуков, похожих на довольное фырканье, после чего бородатый нарколог и его возлюбленная неторопливо отправились в ту самую комнату, из которой я пулей вылетел пару минут назад. Скрипнула дверца шкафа, я заметил край медицинского халата над красными туфлями, послышался еще один сдавленно-кокетливый всхрюк, означавший, что борода таки шлепнул свою подругу несколько пониже спины и ощутимо повыше пяток.

Я выбрался из укрытия и медленно двинулся к выходу. Дверь в комнату с телом была приоткрыта, борода и его бессловесная помощница возились с лоскутами на горле, обмениваясь нежными нечленораздельностями. Я запихнул подальше любопытство, медленно и осторожно повернул ключ в двери и, выбравшись в коридор, дал добротного гуманоидного деру. Сердце колотилось, в голове уже мелькали заголовки для будущей статьи. Я прекрасно осознавал, что ничего пока в этом деле не понимаю, но видел уже достаточно для того, чтобы слепить бодрящий межпланетный скандал.

Я вышел через боковую дверь для курьеров вслед за очередной дамочкой с номерным медицинским жетоном на поясе, от избытка чувств и энергии, изловчившись, ущипнул ее за задницу и, захваченный эйфорией, пробежал пару метров по улице. Но, израсходовав полученный в кабинете бородатого нарколога адреналин, стал понемногу успокаиваться. Перешел на шаг, достал из кармана «ком» и стило, переключил коммуникатор в режим блокнота и принялся составлять схему.

Дано: Тело с головой (Ева Райс) – одно.

Тело без головы – одно.

Женщина, похожая на Еву Райс, живая…

В этот момент за моей спиной раздался резкий противный звук, на поверку оказавшийся автомобильным клаксоном. Я сунул коммуникатор в карман и обернулся, готовый в любую минуту спасаться бегством, но из знакомой бежевой колымаги высунулась довольная физиономия Юла.

– Шеф, карета к подъезду! – завопил он и призывно махнул рукой.

Я вдруг почувствовал, что здорово устал, мне необходимо сесть, выпить и подумать, но в раскаленную от жары машину лезть не хотелось, а разговор с Юлием, который уже предвкушал захватывающий экскурс в мир моих интимных тайн, прельщал и того меньше.

– Слушай, парень. – Я лениво и расслабленно оперся о крышу автомобиля и придал своему лицу скучающее выражение земного светского льва. – На сегодня ты абсолютно свободен. У меня были определенные планы на этот вечер, так что извини…

Я многозначительно замолчал, огонек во взгляде Юлия несколько угас, но где-то в глубине его глаз я заметил хитрую искру.

– Подвезти? – учтиво спросил он.

– Пройдусь, – парировал я. Не хватало еще, чтоб мой подручный увязался со мной на свидание к божественной крошке Хлое. Но Юлий, похоже, решил для себя, что сегодняшний вечер разделит со мной во что бы то ни стало.

Я сделал свирепое лицо, стараясь, чтобы в моих глазах отчетливо читалось: «Будешь за мной следить, уши отрублю».

Брови Юла приподнялись и изогнулись. Автомобиль медленно пополз вдоль поребрика. В последний момент я почувствовал, как даже сам затылок Юлия, смутно различимый за стеклом автомобиля, говорит: «Ну-ну…»

Я снова вынул «ком» и углубился в работу. Я так и не забрал из машины электронный блокнот, но не возвращать же поганца Юла ради такой мелочи.

* * *

Чиггийский космопорт мог всерьез надеяться на встречу со мной в восемь грианских часов утра в пятницу. Был четверг. В голове крупными веселыми буквами мигало: «Кажется, есть! Кажется, я кое-что нащупал. Еще немного, и в выстроенную мной мозаику как влитой ляжет и безголовый труп».

Я мысленно гладил себя по голове за столь молниеносную работу и прикидывал первые строчки будущей статьи. Тем более что на вечер, а если все пойдет хорошо, то и на ночь, у меня уже были планы.

* * *

На улицу Фрегата я прибыл несколько раньше намеченного времени. Джентльмен никогда не заставит даму ждать, а рыцарь вполне может польстить ее самолюбию, придя заранее, а поскольку я полагаю себя и тем и другим, я затаился в нетерпеливом ожидании, выбрав стратегически выигрышное место. А выигрышность места, по моим понятиям, заключается в следующем: во-первых, дама не должна заметить меня сразу, тогда по ее лицу можно будет прочитать ее мнение обо мне и, что самое интересное, чего она ждет от свидания. Во-вторых, место моей засады должно быть освещено так, чтобы я при ближайшем рассмотрении не казался слишком носатым, поскольку, как ни крути, в моем лице воплотились все самые страшные сны Гоголя, Акутагавы и Сирано де Бержерака – мой длиннющий литературный нос уже шестнадцать лет постоянно совался куда не следовало, но все равно проигрывал в длине моей физиологической нюхалке. А в-третьих, место должно быть таким неприметным, чтобы, окажись моя очередная фея при пристальном рассмотрении самкой аллигатора, я мог бы бесшумно смыться с места встречи, не будучи замеченным и не оскорбляя ничьих чувств своим побегом.

На Гриане темнеет быстро, значительно быстрее, чем на Земле, поскольку и планетка чуть поменьше нашего родного геоида, да и светило у них миниатюрнее земного красна солнышка. На улице Фрегата уже зажглись фонари. В их прозрачных опорах плавали неоновые рыбки, на стенках замерли улитки-чистильщики, а круглые лампочки рассеивали вокруг себя матовый голубоватый свет. Внешние аквариумы на фасадах домов сияли лиловым и зеленым. От этого аккуратная и спокойная днем чиггийская улочка приобрела вид представительства потустороннего мира. Мне стало неуютно и прохладно, но через пару минут, оглядевшись, я заметил местечко, которое вполне могло оказаться выигрышным по всем статьям. Голубоватый круг от уличного фонаря казался надгрызенным тенью от небольшого декоративного дерева, которое соседи Райсов явно привезли не с Земли. Чудное растение с крупными овальными черными листьями и ярко-синими, похожими на ирисы цветами даже в вечерних сумерках производило странное впечатление мрачности и благородства. Справа от этого инопланетного черного насаждения образовалась полуметровая в диаметре слепая зона, не разрушаемая ни светом фонаря, ни подсветкой внешних аквариумов. Дерево оказалось на двадцать – двадцать пять сантиметров выше меня. Я притаился в этом темном пятне, и тень скрыла меня, словно бесшовный грианский плащ-невидимка, скроенный по моим размерам.

Хлоя появилась через минуту или две, и ее вид заставил меня немедленно бросить едва закуренную сигарету. На грианской землянке был серебристый вечерний комбинезон, обтягивавший ее хрупкую и потрясающе женственную фигуру в таких подробностях, в каких мой приятель академик Отто Штоффе знает высшую математику. И почему грианки с удовольствием носят земную одежду, а наши консервативные дамочки до сих пор не позаимствовали у них эти космические бесшовные наряды из гаррадия? На Земле считается, что грианские вещи способствуют возникновению рака груди, однако, поверьте мне, дражайшие землянки, грианские бищины не уступают вам в округлости форм, однако о раке этих весьма рельефных мест никто и слыхом не слыхивал.

В нескольких метрах от меня стоял один из самых замечательных грианских рельефов. Хлоя заговорщицки оглянулась и тихо спросила: «Господин полицейский, вы здесь?»

Потрясающая девушка. Она даже не знает моего имени, а согласилась поужинать со мной втайне от родителей. В своей доверчивости в отношении правоохранительных органов она похожа на пожилую американку, но та хотя бы спросила бы значок или удостоверение и никогда не поверила на слово. Настолько прекрасную и наивную девочку я больше не мог заставить ждать ни секунды.

Я сделал шаг в круг голубого света, Хлоя обернулась на шорох и, заметив меня, вздрогнула и широко открыла глаза.

Я подошел ближе, улыбнулся и со всей возможной галантностью поднес к губам ее руку.

– Вы давно здесь, – прошептала она, испуганно и трогательно улыбаясь, – мне показалось, вы появились прямо из воздуха.

– Вы почти угадали, моя прекрасная сирена. Я перенесся за тысячи световых лет, привлеченный вашим пением. Мое бедное сердце разбилось о неприступные скалы вашей красоты. Остается только надеяться на сострадание моей прекрасной повелительницы… – Поверьте мне, иногда я, хотя и похож на длинноносого журавля, начинаю мурлыкать чище самого настоящего леопарда. А перед Хлоей выкладывался так, что вот-вот должен был пожелтеть и пойти черными пятнами. Я подумал о том, как бы встретила подобный сентиментальный и напыщенный бред каждая первая землянка чуть старше пятнадцати лет. Она непременно назвала бы меня идиотом, невежливо попросила больше не разговаривать не только с ней, но и вообще не разговаривать, да еще и от всей души прописала бы хороший хук по моим еще свежим румяным мордасам. Так вот, в такие моменты я искренне наслаждался тем, что я не на Земле, и тем, что со словарем немного говорю по-чиггийски. Хлоя краснела, ее приоткрытые губки (говорят, что через открытый рот слова быстрее попадают в мозг) ловили и проглатывали каждое слово. Ее ресницы подрагивали, она смотрела на меня, как младенец на вывеску, но наконец спохватилась и отвела взгляд.

– Я обещала показать вам ресторанчик чиггийской кухни. Он совсем неподалеку. – Моя красавица поправила упавшую на глаза прядь, надеясь избавиться от смущения, но, поверьте мне, это еще никому не удавалось. Носферату Шатов никогда ни к чему не походит халатно, а особенно к отношениям между полами.

Мы молча прошли пару полутемных улочек, переливающихся матовым светом аквариумов, фонтанчиков и фонарей. Вечерней тишины не нарушало ничто, кроме журчания воды в искусственных озерцах, питающих водный декор домов и баров. Но когда я уже протянул руку, чтобы опустить ее на талию моей прекрасной спутницы, за поворотом открылся вид на сверкающий всеми цветами радуги ресторан. Над входом переливалась вывеска с очередным названием на океанско-морскую тему, в толстых прозрачных стенах перекатывались скаты и морские коньки, вместо дешевых зеленых водорослей в столбах у входа шевелились дорогущие даже для Грианы перламутровые, синие и голубые с желтой каймой – их везут с седьмого материка с романтическим названием, наиболее удачным переводом которого является «Летучий корабль».

Хлоя ухватилась за водоросли, как утопающий за соломинку, и тут же обрушила на меня целый поток информации об этих, надо сказать, довольно скучных растениях.

– Водолазы вручную выкапывают перламутровые водоросли на глубине триста метров, а поднимаясь, соскребают со стен ущелий синие и голубые, которые начинаются с двухсотметровой отметки и порой достигают семидесяти метров в высоту.

Она продолжала говорить, даже когда мы садились за столик, и эта отважная попытка защититься от моего, надо сказать, откровенно хищного взгляда умиляла меня, как домохозяйку открытка с котятами. Когда похожий на ужа официант принес меню, Хлоя продолжала говорить и, не останавливаясь и не оборачиваясь, взмахом руки заказала: «Как всегда». Я наугад потыкал пальцем в непонятные названия экзотических чиггийских яств, вслепую выбранные из меню первых, вторых и третьих блюд. Однако с десертом решил не рисковать, а пить предпочел то же, что и дама.

В конце концов Хлоя немного успокоилась и замолкла. Я положил свою ладонь на ее тонкую бледную руку, проникновенно и томно взглянул из-под полуприкрытых век, но в этот момент не в меру резвый для Чигги официант принес тарелки и бокалы, и я не решился продолжить штурм, боясь спровоцировать мою красавицу на очередной приступ пересказывания учебника биологии за шестой класс грианской девятилетки. Я сделал серьезное лицо и доверительно наклонился к ней. От удивления неосознанно повторяя за мной, Хлоя подалась в мою сторону и заглянула в глаза с безмолвным вопросом.

– Хлоя, вы рано встаете?

– В смысле… – Она сделала такое испуганно-удивленное лицо, будто ей только что сказали, что Гриана – квадратная.

– В смысле, просыпаетесь. Мне это необходимо знать вовсе не из праздного интереса. Я очень рассчитываю на вашу помощь. Завтра. В половине восьмого утра.

Она трижды кивнула, завороженно смотря мне в глаза. Через долю секунды ее взгляд стал осмысленным. Щеки порозовели, руки вцепились в скатерть, а вся она превратилась в сплошной вопрос:

– Вы нашли убийцу Евы?

Мне не хотелось раньше времени радовать девушку, поэтому я склонил голову, опустил глаза и, жеманясь соответственно случаю, пробормотал, что не уверен, но с ее помощью моя уверенность может значительно укрепиться.

Хлоя закивала и успокоилась окончательно. Она смотрела на меня с такой надеждой и нежностью, что я чуть не сделал ей предложение.

К стыду своему признаюсь, что уже почти начал говорить, когда заметил, что Хлоя смотрит не на меня, а на кого-то или что-то за моей спиной. Оружия при мне отродясь не было, кроме врожденного везения, поэтому я решил не торопиться и не дергаться, а осторожно положил вилку и нож на скатерть и обернулся. За моей спиной взирал с высоты своего более чем посредственного роста мой драгоценный помощник Юлий. По его лицу было понятно, что он меня не видит. Пацан уставился на Хлою, словно японец на мемориал Авраама Линкольна. Я с досадой обернулся, чтобы посмотреть на мою спутницу, и понял, что стоимость моих акций рухнула ниже цены туалетной бумаги. Похоже, уже несколько секунд я был необратимо лишним.

Но могу сказать одно: таки не дождетесь. Если уж я не могу позволить себе влюбиться в девушку, я вполне могу подпортить вечер тому, кто в нее уже влюбился. Вот таким я порой бываю гадом, и не надо списывать все на разрушающую мораль и нравственность профессию журналиста. Это одна из главных черт моего характера – порой я ужасно несносен.

– И каким ветром тебя притащило в этот ресторан, мой милый? – Я обратил мой перекошенный от досады фас к Юлию и укоризненно глянул в его бесстыжие глаза.

Он абсолютно не заметил моего сарказма, поскольку не удостоил шефа даже взглядом. Мой злейший помощник уже уселся между нами, не отрывая глаз от Хлои, и невозмутимо спокойным голосом принялся «докладывать обстановку»:

– Я отогнал машину в гараж на улице Бриза и, поскольку не получил дальнейших указаний, решил разыскать вас. Я вспомнил, что вы не обедали, и подумал, что найду вас в каком-нибудь ресторане. В этой части города вы сегодня оказались впервые, и улица Фрегата, судя по вашему лицу, когда вы выходили из дома Райсов, произвела на вас хорошее впечатление. В барах в этом районе подают только напитки. А единственным рестораном здесь оказался этот. Я увидел вас сквозь стену, а вот вашу спутницу заметил, только когда вошел, иначе я не стал бы прерывать ваш разговор. Половину вашего столика с улицы не видно, ее загораживают водоросли.

Юлий продолжал бормотать. Хлоя слушала все это как признание в любви и не обращала на меня никакого внимания. Злость потихоньку улетучилась, сменившись философским благожелательным равнодушием. В конце концов, не везет в любви, повезет в картах, а как карта ляжет, будет ясно только завтра утром. Я еще раз с грустью стареющего одинокого мужика, которого дома ждет только экономка, а на Земле лишь мама, поднялся и грациозно и неторопливо, как все старики, пошел к дверям, картинно бросив через плечо: «Завтра в половине восьмого у главного входа в космопорт». Все-таки иногда приятно повыпендриваться, даже если этого никто не заметит.

* * *

Около половины восьмого я стоял у главного входа и без надежды ждал свежевлюбленных. За Юлия я не волновался. Этот супербой явится минута в минуту, но каждый мужчина знает, что даже самой красивой женщине на наведение блеска требуется не менее часа. Но часа у нас не было. В восемь часов ноль-ноль минут отправлялся космолет Гриана – Земля, а через пятнадцать минут начиналась регистрация пассажиров.

Я поймал себя на том, что еще раз посмотрел на часы. Никак не могу избавиться от этой привычки, хоть меч над рукой вешай. Было семь тридцать восемь, и я вошел в здание космопорта. Четыре металлоискателя, шесть патрулей, два магазинчика грианских сувениров и наконец-то терминал Земля – Гриана. В шестнадцати почти что земных очередях на первый взгляд насчитывалось около двухсот человек. Я неторопливо обошел очереди, и сомнение начало усиливаться. Конечно, как журналист, на Земле я выпутался бы из любой неприятной ситуации, но стать причиной межпланетного конфликта не хотелось. В сложившейся ситуации права на ошибку не было и не могло быть. А без участия Хлои риск оказывался слишком велик.

А может, плюнуть на Гриану, помахать корочками журналиста, в последнюю минуту сесть на космолет и закончить дело на Земле? Там, в случае чего, меня есть кому отмазать.

И тут я остановился не только на полушаге и полуслове. Я не смог даже додумать свою мысль, когда заметил в третьей очереди ту, которую искал.

Я резко развернулся на сто восемьдесят градусов и пулей вылетел из космопорта, напугав пару нагруженных сувенирными аквариумами старух. Только бы они успели. Прозрачные двери разлетелись передо мной, как питерские голуби. На условленном месте в романтической позе стояли мои опоздавшие влюбленные. Как ни грустно, но идиллию пришлось разрушить. Либо мы делаем дело, либо дело делает нас.

Я подошел как можно громче и все равно застал их врасплох.

– Вы уже здесь? – удивленно спросила Хлоя, заправляя платиновую прядь за крошечное ушко.

– Уже пятнадцать минут, и если мы не поторопимся, то убийца вашей матери вылетит следующим рейсом.

Юл и Хлоя вытаращились на меня с ужасом и удивлением.

– Сейчас, моя милая, вы войдете в здание космопорта, прогуляетесь по терминалу Гриана – Земля. Если вы заметите кого-то знакомого, не удивляйтесь, не окликайте, а просто шагайте мимо и ненароком уроните сумочку. Хорошо бы, если бы из нее что-нибудь посыпалось. Потом собираете рассыпанное и возвращаетесь сюда. Понятно?

Хлоя кивнула, а новоявленный Ромео осторожно поинтересовался, не опасно ли это. Естественно, я заверил его, что это совсем не опасно, если, конечно, Хлоя сделает все так, как я сказал.

– Но у меня нет сумочки, – опомнилась Хлоя, показывая мне пустые ладони.

И тут я еще раз удостоился удивленного, но на этот раз еще и восхищенного взгляда. Я эффектным жестом профессионального фокусника достал из своей сумки что-то переливающееся и дамское размером с небольшой кошелек. Сквозь сумочку была видна россыпь разнообразной косметики, зеркальце, пачка одноразовых платков и пара смятых купюр. Сумочку мне пожертвовала и собрала одна из грианских приятельниц моей благословенной Марты, некая обладательница гнусавого голоса и четырех внучек, одна из которых два месяца назад перебралась на Землю. Хлоя мгновенно расстегнула сумочку и принялась копаться в содержимом, перекладывая что-то с места на место.