Текст книги "Инсектерра. Выжить в любви"

Глава 40
Возвращение

Заранее было решено двигаться вдоль реки. Первые дни друзья отлично справлялись со всеми трудностями, будь то непроходимые заросли или внезапная сеть-ловушка, искусно спрятанная на ветвях дерева, под которым путники хотели расположиться на ночлег.

Но чем дольше длилось путешествие, тем чаще Уно замечал, что Магрит быстро устает и ей все сложнее преодолевать расстояния, запланированные на день. Даже большой привал в банановых зарослях не придал ей сил.

− Знаешь, Уно, наверно, я останусь здесь. Ты похоронишь меня и дальше пойдешь один. Пообещай, что вернешься в Кормаксилон и все им расскажешь! Передай Мано мою последнюю волю, пусть примут тебя и дадут любое поручение, если посчитают недостойным возиться с детьми, раз ты содрал метку.

− Ты сама за меня попросишь! Если будет нужно, я принесу тебя домой на руках, осталось потерпеть совсем немного. Наро вылечит тебя, только подумай, как будешь целым днями отдыхать, а дочери станут щебетать вокруг постели, словно маленькие птички. Разве они не заслуживают твоей улыбки? Ты же их мать – они тебя ждут, Магрит! Малышки огорчатся, когда узнают, что ты сдалась на середине пути. Ты им нужна!

− Я умираю, разве не видишь? Я не могу ничего есть, не чувствую своих ног, мне то жарко, то холодно. Мне жаль, но, кажется, я не смогу идти, а нести меня вместе с припасом будет тяжело даже тебе. Прости… Передай им, что я их очень люблю. Очень-очень…

Уно смотрел на маленькую измученную женщину перед собой и внутренне содрогался. Если ее не станет, что он скажет Семье? Нет, тогда ему незачем возвращаться, даже если его простят, он уже не сможет видеть ее комнату и даже ее детей.

Стены Дома помнят голос Магрит, рисунок в Архиве будет смотреть ему в глаза с укором. «Зачем ты меня не спас…».

Тяжелая рука легла на плечо, и Уно вздрогнул, поднимая голову. Манти Ош указывал в сторону деревьев:

− Мы не одни. Тише… Не делай резких движений. Если я все верно понял, они хотят нам помочь.

Уно медленно выпрямился и вслед за отшельником подошел к двум крылатым Дедулам, стоявшим под деревьями, горделиво сложив руки на груди. Старший из этой пары участвовал в штурме Дармы и хорошо помнил молодого кормиса. Скоро они обменялись краткими поклонами приветствия.

− Мы слышали, ты остался искать свою королеву. Достойное решение для солдата.

− Я не солдат, но мои поиски были успешны. Теперь наша королева больна, ей нужно быстрее попасть в Кормаксилон, иначе…

Уно со стыдом чувствовал, что не может продолжать разговор, горло сдавили спазмы отчаяния. Дедул перевел взгляд с пышущей здоровьем Камрит на другую женщину – исхудавшую, равнодушно смотревшую в небо потухшим взором.

− Я смогу донести ее на себе. Она очень легкая. Тебя тоже придется взять с собой. Думаю, два собрата вполне с этим справятся. Но ваши спутники продолжат путь сами. Мы их не знаем, они чужаки.

Быстро посовещавшись, путники решили воспользоваться предложением Дедула. Медлить было опасно, Магрит угасала на глазах. Она порывисто обняла Камрит, и еще долго о чем-то шепталась с ней, роняя слезы. Манти Ош просто пожал руку Уно, их взгляды были красноречивее слов.

Наконец патруль Дедулов взмыл в небо с особенным грузом. Пару остановок для отдыха и к вечеру королева кормисов вернется домой. Ждут ли ее возвращения…

* * *

Кормаксилон

Колония смуглокожих обитателей Инсектерры имела все шансы процветать. Дом был цел и ежедневно разрастался. Угрозы нападения не предвиделось. Дармисы больше никогда не потревожат Семью. Большинство выживших врагов стали рабами дедулов, остальные мелкими группами разбежались по Гиблому лесу или укрылись в пещерах Стонущей горы, защищая Хариму. Сами же кормисы презирали рабство, они жгли Дармаллак не в целях поживы, а чтобы вернуть свое.

Маленькие девочки бегали по дому, наполняя его болтовней и смехом, питая мужчин силой жизни. Никто не засыпал диким сном, а потому не было причины отправляться на поиски новой Владычицы.

Кормисы были многочисленны и сыты, вот только смутное беспокойство порой подтачивало всеобщую радость. Даже празднование победы прошло не столь бурно, как хотелось Советникам. Погибшим воинам был воздвигнут памятный знак у Зеленой стены, а раненые уже восстановились, но тайная горечь потери все еще жила в сердцах лесных колонистов.

Благословенная Магрит и тот, кто ушел за ней, навсегда останутся жить в памяти кормисов, их союз обрастет легендами и кто-то из молодежи несомненно впишет в историю Дома песню великой любви и великой скорби.

Вот и Наро начал расписывать новую стену Архива. По дороге из звезд Магрит уходила в высь, держа за руку молодого Наставника. Они смотрели друг на друга и улыбались, а лианы Гиблого леса тянулись за ними, но уже не могли прикоснуться к влюбленным.

Кадо, вроде бы, не сделал ничего особенного в честь пропавших, но в своей печали потерял способность шутить. Даже искусный пояс, которым он прежде так гордился, даже военные трофеи, заполнившие оружейные склады, больше не радовали.

− Ты великий воин, Кадо. Ты смог убить самого генерала Закриса, − говорили ему собратья с почтением и восторгом.

− Я отрезал Закрису "толстого червяка" и засунулу ему же в глотку – мрачно подтверждал Кадо. – Но это не спасло нашу Королеву.

Что тут скажешь? Мужчины опускали голову, разделяя печаль воинственного собрата. Должно пройти немало времени, смениться не один сезон, чтобы горечь воспоминаний немного утихла.

Но однажды в сумерках со стены донеслись вопли дозорных:

− Чудо! Они летят!

− Звезды вернули их!

− Кто летит? – растерянно спросил Мано, не понимая, что происходит, но вместе со всеми поспешил к воротам.

− Королева вернулась!

− Магрит? Наша Магрит! Где же она?

По команде Кадо ворота Кормаксилон распахнулись именно в тот миг, когда Магрит и Уно приблизились к ним на расстояние пары шагов. Бывший наставник и королева держались за руки так, словно только что сошли с рисунка Наро. Их сопровождали патрульные воины и несколько уставших дедулов.

− Кхре-е! – торжествующе рявкнул Кадо и сгреб парочку в свои крепкие объятья. – Хвала Первой Матери, вы живы! Уж больше я вас никуда не отпущу.

− Осторожнее! Баррус неповоротливый, ты ее раздавишь, разве не видишь, что она едва стоит на ногах. Магрит нужен покой… – настаивал Уно.

Кормаксилон ликовал. Все спешили обнять королеву или хотя бы прикоснуться к ее руке. Уно тоже обнимали, хлопали по плечу и радовались возвращению. Странным образом никого не волновало отсутствие метки наставника, потому что он по прежнему был их братом и просто товарищем.

И пусть теперь они не могут слышать мысли друг друга… Язык дан не только для того, чтобы облизывать любимую женщину или чашки после ячменной каши. Язык помогает произносить слова.

Но когда маленькая женщина вдруг потеряла сознание на руках взволнованного Наро, толпа разом схлынула, давая проход к дому. Королеве получит самый лучший уход и принесет Семье новую удачу. Несколько пар маленьких карих глаз с трепетом следили за дверью в королевские покои.

− Маме плохо? Можно ли нам войти и просто посмотреть на нее? Наро, мы будем сидеть тихо, как маршики. Но мы так долго ее ждали, мы знали, что она к нам вернется, мы видели ее во сне. И теперь будем всегда помогать.

− Смотри, сколько подарков мы для нее приготовили! Я сплела пояс, а Ваири расшила раковинами платье.

− Мано, пожалуйста, разреши нам хотя бы одним глазком увидеть драгоценную мамочку! Иначе нам не заснуть…

Глава 41
Новая страница Кормаксилона

Магрит

Первый день дома я проспала. Смутно помню всеобщую радость встречи, восторженные глаза Кадо и его сильные руки на моей талии, потом улыбку на добродушном лице старшего Строителя…

Когда же сквозь толпу к мне протиснулся Наро, от счастья, что он жив и здоров, я почти лишилась сил. Уно, конечно, говорил о нем, но порой казалось, нарочно скрывает дурные новости, не желая огорчать. Теперь я точно знаю, что все дорогие мне люди живы и отлично себя чувствуют.

Можно позволить себе и дальше оставаться в постели, надеюсь, никакие спешные королевские обязанности меня не ждут. Почему-то неприятно кольнула мысль о том, что нужно будет снова разделить ложе со всеми Советниками.

За неделю, проведенную с Уно, я отвыкла от других мужчин и больше никого не хочу. Они просто мои друзья, очень близкие, почти что родные люди, но… ложиться в постель с каждым я не хочу. Посмотрим, как дальше пойдут дела.

Легкий шорох у края ложа заставил меня насторожиться, разве здесь кто-то еще? Я приподнялась на локте и увидела девочку лет восьми – милое большеглазое существо с коротеньким кудрявым пушком на голове. И она была не одна, у дверей тотчас послышался недовольный шепот:

− Ну вот, ты разбудила ее, нас накажут! Мы же обещали не шуршать.

Я чуть не рассмеялась вслух и от волнения сделала серьезное лицо:

− Идите ко мне, мышатки, хватит прятаться!

Их оказалось не две, а четыре, остальные таились за дверью. Девчушки были неуловимо похожи между собой, но все-таки очень разные. Первая напомнила мне сестренку, и я растрогалась до горючих слез.

− Мамочка, мы тебя огорчили?

− Нет, маленькая, я плачу от счастья, ведь даже представить не могла, что у меня будут такие славные дочки… в таком количестве. Умницы и красавицы, совсем уже взрослые. Я всех вас очень люблю. Открой двери, пусть другие тоже заходят, сколько мне можно спать.

Дух захватывало от обилия эмоций, вдруг остро вспомнился мой дом там, – далеко, в стране, что сейчас, наверно, уже засыпана снегом. Вспомнилась мама… Светло и грустно. Пусть у них все наладится. Кажется, я уже не вернусь. Мое место здесь. Я здесь нужна. И сделаю для моей Семьи все, что смогу сделать, на что хватит ума и сил.

Когда в комнату вошли Наро и еще двое парней, мы с девочками уже перезнакомились и подружились. Правда, наговориться не успели. Ничего, впереди у нас все время на свете. Вот только эта странная слабость и тошнота до сих пор со мной. В голову лезут невероятные мысли, а хотя, что же тут странного…

Я немного боюсь поверить в возможность беременности. Подобного у кормисов еще не было. Как они воспримут мое «интересное положение», вдруг это их возмутит или оскорбит. Но ведь я могу ошибаться, может, мне нужно больше отдыхать и стану прежней…

Остаток дня прошел отлично. Я выбралась из комнаты и немного погуляла за стенами Дома. Нет, девчушки не ходили за мной толпой, они, видимо, установили что-то вроде дежурства, рядом находились двое, а остальные были заняты различными делами.

Для своего возраста маленькие женщины были на редкость умелыми хозяюшками. Мано и Наро научили их ткать и шить простую одежду, мастерить ловушки, чистить плоды и коренья на кухне, даже рисовать.

Я сперва немного расстроилась, подумав, что у малышек нет настоящего детства, но потом поняла – к своим простым обязанностям по дому они относились скорей как к увлекательным играм. Никто не заставлял их перетруждаться, скорее наоборот, о дочерях Кормаксилона заботились и всячески опекали. Впрочем, как и меня.

Я же Магрит Благословенная. Живое воплощение Первой Матери – дарительница жизни и любви. Мне приносят еду, расчесывают и украшают волосы, подают одежды.

Даже во время мытья дочурки старались сами потереть меня волокнистой мочалкой, чтобы их любимая мамочка просто нежилась в ласковой пене из особых «мыльных» корней. Райская жизнь…

Но через пару недель у меня не оставалось сомнений в том, что с телом моим происходят вполне очевидные изменения. Животик округлился, бедра чуть раздались, порой мне даже чудились неясные движения крохи внутри. Все вокруг переживали за странный недуг Королевы, и только Уно и Наро я открыла секрет. Эх, какие же удивленные были у них физиономии!

Малыш… У нас с Уно будет свой собственный малыш. Подумать только! Первый ребенок, рожденный в Кормаксилон обычным человеческим способом. Профессиональной медицинской помощи мне здесь не дождаться, а значит, придется положиться на свои знания и законы природы.

Но я уже могу сказать, что все очень странно. Во-первых сроки. Моя беременность развивается слишком быстро, наверно, папочкины гены действуют. Кормисы вообще быстро растут, вон – девчонки, по нашим меркам два месяца отроду, а выглядят как семилетки. Очевидно, что мое детище будет таким же шустрым. А во-вторых…

Девочка или мальчик? Человек, как я сама или человек-кормис? А если что-то пойдет не так…

Порой налетала тревога и тогда я спускалась в Архив, где теперь работал Уно, чтобы поделиться сомнениями. Я велела страже не беспокоить нас, и мы долго беседовали наедине. Никто не оспаривал явное преимущество Уно в королевской милости.

После всех наших злоключений, в глазах прочих кормисов мы были цельным и неделимым существом – Королева и Тот, кто ее вернул. Мы были парой как муж и жена. Остальные мужчины так и остались близкими друзьями и только. Правда, Кадо несколько раз недвусмысленно пытался привлечь мое внимание к собственной персоне, но я мягко дала понять, что не расположена к любовным играм.

А потом Кадо стал все чаще коситься на мой живот и, видимо, кое-что смекнул. Или Наро ему рассказал. Разве можно желать Богиню, ожидающую потомство? То-то и оно… Меня оставили в покое. Вместе с Уно.

Но уж любимому мужчине я разрешала все. И даже сама начинала его дразнить, шутливо приказывая порадовать свою или уже не совсем свою Королеву. Я желала этого мужчину, я наслаждалась им. Мы лежали на мягкой шкуре луури, устилающей пол Архива, и я просила для начала сыграть для меня на флейте.

А сама во время игры скользила пальцами по его плечам, опускалась по твердой груди к животу и ниже. Мне нравилось баловать любимого всевозможными ласками, наблюдая, как сбивается дыхание музыканта. Нравилось замечать, как темнеют его глаза…

Тогда он медленно выпускал из рук флейту и смотрел на меня, будто видел впервые и не мог скрыть восхищения.

− Уно, я уже не такая как раньше, я отъелась и стала пышненькой. Смотри, здесь и здесь. Неужели, я все еще тебе нравлюсь?

Я нарочно открывала для его взора свою налитую грудь и оголяла ноги.

− Ты прекраснее с каждым днем, твое тело совершенно, – шептал он и целовал мои колени.

Конечно, я верила каждому его слову. Верила его рукам и языку… Уно умел убеждать без слов. Одним прикосновением доказывая, что я самая желанная и любимая. Чудесный дар удивительного мужчины.

Через пару недель мое самочувствие улучшилось, вернулась былая активность и желание двигаться, но вместе с тем стало слишком заметно, что королева, так сказать, «на сносях». И что же? Ко мне стали относиться с еще большей заботой и почтением.

Я порой смущенно улыбалась такому вниманию и думала про себя, что лучшего курорта для такого случая не найти. К моим услугам чистейший воздух, здоровая еда и все вокруг спешат выполнить каждое желание и малейшую прихоть.

Вот только малыш слишком быстро растет и меня немного пугает, что я не могу применить свои медицинские познания в полной мере. Уже очевидно, что маленькие кормисы развиваются иначе, так чего же мне ждать от будущего младенца? Он сразу же начнет говорить или побежит вприпрыжку? Скоро узнаю сама.

А потом начался сезон дождей. Хорошо, что Наро побеспокоился о запасах заранее. В кладовых Кормаксилона хватало пищи, а на складе топлива. Дом наш затих, затаился, как и весь мир вокруг.

В маленькие слюдяные окошечки моей спальни хлестали потоки воды, в комнате был зажжен всего лишь один светильник, а мы всей кучей расположились на постели, – я рассказывала дочкам сказки. Это были самые уютные и душевные вечера.

Постепенно я вспомнила множество занятных историй из книг, пересказала все виденные мною мультфильмы. Конечно, мне задавали вопросы… И я не все могла объяснить так, чтобы девчушки поняли верно. Мой прежний мир казался им чуть ли не страной, где обитают Боги, а сама я в их представлении была мамочкой, сошедшей с Небес.

Иногда мы выходили в коридоры, и я позволяла дочкам разрисовывать стены. Наро был очень удивлен, ведь в Кормаксилоне до сей поры был признан всего один художник – он сам, но, кажется, детское творчество растрогало и впечатлило главного Добытчика.

Из своих личных запасов он принес новые краски и лучшие кисти и сам подолгу находился с нами, поправляя чьи-то неумелые каракули.

А еще мы пели. У некоторых девочек оказались приятные голоса и отменный слух. Я первая задала тон, начав с самых простых детских песенок, а потом припомнила многие эстрадные «шлягеры» моего времени. Дочки быстро все запоминали, легко учились и вносили в мои истории-песни свое оригинальное видение. А как же они любили танцевать и разыгрывать сценки!

Однажды вечером в Кормаксилоне прошел первый большой концерт в истории Семьи. В общем зале я сидела на подушках у импровизированной сцены, опираясь затылком на грудь Уно. И я искренне поражалась тому, что мои вчерашние малышки уже вполне походили на юных девиц. Неужели прошло всего лишь три месяца от их появления на свет?

Словно прочитав мои мысли, Уно коснулся губами моей щеки:

− Мы растем быстро и долго остаемся в поре зрелости, почти не меняясь. Скоро они смогут выбрать себе мужчин. Хотя, думаю, наставники подскажут им, на кого обратить внимание в первую очередь.

Я с неодобрением покосилась на Уно:

− Они еще маленькие! Какое может быть сватовство? Не разрешаю.

Но что я могу запретить по большому счету? Вон, Ваири уже строит глазки Кадо, а наш вояка и «перья распушил», грудь колесом. Вырастил себе жену, что тут скажешь! Так разве ж я против? Надо лишь еще подождать.

Если так дело дальше пойдет, у нас тут скоро возникнут настоящие семейные ячейки, и коммуна развалится, каждый будет сам за себя. Не хочется думать о плохом, может, я все преувеличиваю и они смогут выстроить идеальные взаимоотношения в своем огромном доме.

− О чем ты задумалась? Не тревожься. Эти перемены принесут лишь добро.

− Конечно, конечно… Добро, прогресс, культура, цивилизация и все такое. А потом кто-то изобретет порох и водородную бомбу…

− О чем ты говоришь? Я тебя не понимаю. Ты хочешь, чтобы все было как раньше? Тебе мало одного мужчины в постели? Это легко исправить, только скажи.

− При чем здесь постель! – вздыхала я. – Меня заботит другое, но если хочешь поднять эту тему… Ты бы смирился, позови я Наро или кого-то еще на ночь в свою комнату? Скажи прямо, я хочу знать правду.

− Я дам тот ответ, что ты хочешь услышать. Я был бы слегка недоволен и чуточку зол. И, возможно, прогнал бы из твоей комнаты другого мужчину… если он тебе не по нраву. Решать только тебе, Магрит. Хм… нет, я бы очень разозлился, начни Кадо целовать тебя между ног.

Уно делает зверскую гримасу, но в глубине его глаз таится усмешка. Хочется тоже смеяться или, напротив, заплакать. У меня сейчас часто меняется настроение. Вдруг резкая боль заставляет согнуться и упасть вперед на подушки. Неужели прямо сейчас?!

Благоразумный Уно отнес меня в Чрево Матери, а не в мою спальню. Я сопротивлялась и кричала, чтобы не останавливали представление. Мои славные дочурки к нему тщательно готовились, мы репетировали целыми днями, а я тут не вовремя устроила личный концерт. А, может, малышу во мне тоже стало любопытно, и он поспешил выбраться, заслышав песни и смех сородичей.

Уно уложил меня в нишу и помог избавиться от одежды. Когда в комнату забежал Наро, я даже не удивилась. Пожалуй, этих двоих мужчин я хотела даже сейчас видеть рядом. Немного страшно, но вовсе не за себя. Только бы младенец родился здоровым и крепким, не важно – с волосиками на голове или без них, не важно, с красноватой кожей или молочно-белой.

Это продолжалось довольно долго, но у меня были периоды краткого отдыха, и тогда я просто жалобно стонала на руках Уно. А он, стараясь скрыть растерянность, утешал меня, вытирая влажной тканью лицо.

Только Наро проявлял чудеса сообразительности и выдержки. Добытчик пытался даже шутить и давать советы, доводя меня до приступов нервного смеха, во время очередного из них все и закончилось. Или наоборот началось…

Я без сил повалилась на мягкое ложе и какое-то время наслаждалась чувством освобождения и легкости. Но сбивчивый шепот рядом заставил меня насторожиться и засыпать "повитух" вопросами:

− Уно, что такое? Пожалуйста, не молчи… Наро, покажите мне ребенка. Скорее! Что с ним не так?

Почему они медлят, Господи, я же сойду с ума! Когда Уно передал мне маленький хныкающий комочек, я была измотана до предела.

− Дай его мне!

− Сначала послушай… Ты должна знать, он не похож на нас.

− Что-о?!

− Он – совершенство! Твой сын сможет летать, Магрит!

«Уно, ты настоящее чудовище! Я прошу у тебя свое новорожденное дитя, а ты толкуешь мне о том, что я родила Ангела…»

Наконец малыша положили мне на живот, и я легонько провела дрожащей рукой по его спинке. Ну, крылья… Стоило так переживать. Подумаешь, крылья… Это же наш сын, мы его сделали – сотворили, значит, все в нем от нас и… личной судьбы.

− Крошечка моя, не бойся, все хорошо! Папа немного в шоке и дядя Наро тоже, но это пройдет. Вот так, давай-ка уляжемся получше, хочешь маминого молочка…

Кормисы стояли на коленях у моей постели, и в тусклом свете нескольких свечей я не различала выражений их лиц. Мне все равно, что они думают. Я буду кормить и любить моего сынишку, неважно ангел он или просто ошибка природы. Разве у природы бывают ошибки? может ли ошибаться Бог? Не знаю, не мое дело об этом рассуждать, есть занятия и поважнее. Например, первый раз поцеловать свою малютку.

Эгей! Если он будет расти так быстро, как рос его папочка, то мы скоро станем бегать взапуски у Зеленой стены. Хотя кое-кто, пожалуй, до нее скорее долетит.

− Уно, Наро, ну что вы притихли? Кто будет меня поздравлять? Наро, куда ты собрался? Я же еще не сказала, как благодарна…

− Наша Благословенная Магрит! – важно прервал меня Наро. – Я скоро вернусь, но Кормаксилон должен скорее узнать о новом чудесном событии.

Я только устало вздохнула и перевела взгляд на Уно:

− А что такого? Просто малыш. Разве их мало рождалось во Чреве Матери?

Он молча ухаживал за мной, а потом прикрыл по пояс тонким покрывалом и тихо сказал, ложась рядом:

− Сегодня великий день, Магрит. Разве ты еще не осознала? Сегодня родился первый Король Кормаксилона. Придумай ему достойное имя, которое навечно будет вписано в историю Дома.

− Первый король, говоришь… Нет, Уно, мой король – это ты. А вот когда наш малыш вырастет славный человеком и принесет благо всей Семье, пусть его сделают королем, я не против. Может, у нас еще родятся маленькие принцессы, как считаешь… Загадывать пока не хочу.

Он молчал и улыбался, целуя мое голое плечо, а потом поправил подушку повыше, чтобы мне было еще удобнее кормить нашего ангелочка. Кажется, у него еще появятся золотые кудряшки…

Спасибо тебе за все, Первая Мать!

Верю, сейчас ты счастлива вместе с нами и впредь никогда не оставишь своих детей. Мы постараемся быть достойны твоей любви, а если ненароком совершим ошибки, ты нас простишь и позволишь исправиться.

Ведь как писал Великоумный Чаро, познавший природу разумного:

" Истинный кормис рождается на Земле и трудится в поте лица своего на благо Дому, но судьба его связана с Небом, ибо там ожидают ушедшие.

Каждый из нас вечен в своей изменчивости, пока вечны Солнце и звезды, шепот листвы и плеск ручья, улыбка любимой и смех ребенка".

Теперь я уверена, что мое появление в Инсектерре не было нелепой случайностью, потому что именно мне выпала честь написать новую страницу в удивительной истории Кормаксилона.

Впрочем, история наша все еще пишется. И я еще не раз приложу к этому руку заодно с ладошкой моего Крылатого сына.