Текст книги "Новые люди. Том 1"

Глава 5

Баррион

Инга Кофф увидела за окном чередующиеся отблески и потянулась за очками. Ее излюбленный столик стоял у окна, выходящего на Шверинер, так что у нее непроизвольно появилась привычка поднимать голову от работы и смотреть, кто проезжает по шоссе.

Сегодня было странное утро. За все время ни туда, ни обратно по улице не проследовал ни один автомобиль. Старая учительница решила, что это как-то связано с отсутствием электричества. Может быть, на линии от Кривица произошла большая авария.

Женщина представила перевернувшийся бензовоз, опрокинутую опору электропередачи и разливающуюся по асфальту опасную жидкость. Людей в желтых жилетах, останавливающих транспорт… Да, это могло бы все объяснить. Но как быть с движением из Пархима?

Размышляя и присматриваясь к бликам за окном, она достала мельхиоровую ложечку из специального футлярчика.

Учительница вспомнила, что несколько велосипедистов сегодня все же проследовали в сторону центра. Это были группки местных жителей, некоторые с детьми, и фрау Кофф, конечно, решила, что они направлялись в центр к открытию фестиваля. Но на автомобилях никто не поехал. Сама она решила в этом году игнорировать праздник. Главным образом потому, что на выборах бургомистра победил этот Финн Бремер. Как город мог выбрать такого человека…

С минуту еще она созерцала происходящее на улице, надев очки для дали и удерживая рукой очки для чтения над седыми бровками. Потом она положила очки на стол и вышла с кружкой некрепкого кофе через открытую дверь на крылечко.

Со стороны Кривица шла длинная колонна одетых в бурую кожу и металл людей. Это как минимум было очень странно. Даже абсурдно. Приезжие участники костюмированного шествия всегда прибывали на железнодорожный вокзал, что и понятно. «И зачем же их так неоправданно много!»

Длинный хвост колонны скрывался за каштанами, росшими вдоль ручья, а голова ее как раз поравнялась с аккуратным одноэтажным домом фрау Кофф. Впереди шли солдаты в круглых касках, похожих на древнеримские, по крайней мере, как они изображены в учебнике для начальных классов, но значительно грубее и примитивнее. На согнутой руке у каждого лежало какое-то орудие для метания стрел. Видимо – арбалеты. Насколько Инга могла судить – в полной готовности. Солдаты тянулись двумя цепочками по обеим сторонам улицы, опережая основной отряд.

Один из мужчин прошел совсем рядом с крыльцом, и женщина успела рассмотреть красное небритое лицо и пот, стекающий из-под каски.

Фрау Кофф решила взглянуть на аниматоров поближе и спустилась по ступенькам к низкой изгороди из подстриженных кустов. Прихлебывая кофе, она рассматривала группу живописных всадников на крупных породистых лошадях, возглавляющих колонну.

Впереди на черном коне ехал высокий мужчина с длинными волосами и грубым лицом. В руке он вертикально удерживал копье с большим флагом. С правого бока лошади висело специальное снаряжение, куда всадник вставил конец древка. На оранжевом штандарте был изображен стоящий лев с мечом.

Следом ехал красивый юноша в серебристых доспехах. С его плеч на корпус лошади спускался темный с отливом плащ.

Глаза женщины задержались на молодом приятном лице всадника. Юноша почувствовал взгляд и несколько секунд пристально рассматривал пожилую учительницу, пока проезжал мимо ее дома. Потом обернулся к группе всадников, которые следовали за ним. Все они повернули свои головы в блестящих шлемах и так же пристально уставились на фрау Кофф. Один из мужчин с толстым торсом что-то сказал и, подняв от пояса руку, невежливо указал на учительницу пальцем.

Фрау Инге стало не по себе от такой грубой развязности, и она, повернувшись к заигравшимся аниматорам спиной, с достоинством, как ей самой хотелось думать, поднялась по ступеням крыльца.

– Клянусь своим мечом, у нее и вправду синие волосы, – сказал полковник Эррум. – Это вообще люди, как вы думаете? – Он обернулся к чародею, который коротко взглянул на голубые кудряшки женщины. – Или это местная ведьма? Никогда не видел женщин с таким цветом волос. Прекрасный вышел бы плюмаж на мой шлем. – Он громко захохотал своей шутке, держась свободной рукой за блестящий бок.

– Женщины бывают очень изобретательны, чтобы выделиться среди товарок, – сказал ординарец полковника, поправляя войлочный подшлемник. – Говорят, что в столице некоторые девицы совсем потеряли стыд и прикрывают спины тканью прозрачной, как рыбачьи сети. Сплошь – сверху донизу, так, что видна даже ложбинка там, внизу.

– Хороша девица, вепрь меня раздери! – поперхнулся полковник. – Да она же старше, чем… сестра моей матери!

«И страшна, как оруженосец Барриона», – добавил он про себя.

Офицеры ехали, переговариваясь и рассматривая зажиточные аккуратные дома. Очень странное это было селение. Не было слышно ни мычания скотины, ни ржания лошадей. По улицам не бегали привычные худоногие собаки, и в мусоре на обочине не копошились куры. Даже солдаты шли молча, с опаской и недоумением посматривая на большие, чисто вымытые окна. В них отражался уже целиком вылезший на широкую улицу отряд.

Полковник Эррум продолжил грубо шутить, но на душе у него было неспокойно. Он бы, может быть, и смирился с городом, возникшим ниоткуда. Но разве это правильный город? Никто их до сих пор не остановил окриком, не потребовал доложиться. Такие славные дома, словно откормленные овцы, и ни одного стражника для защиты от голодных волков. На въезде не было никакой, даже самой завалящей заставы. Хотя бы пара разморенных жарой и ленью караульных. Конечно, они могли не заметить засадного отряда. Пусть уж лучше так, чем эта несуразица.

Полковник невзначай коснулся своего меча. Он почти желал, чтобы это обернулось ловушкой. Тогда бы это все объяснило. И то, что жителей почти не видно, и нет привычного гомона детворы. Он повернул голову и поискал глазами вражеских лазутчиков.

Чем дальше отряд продвигался, тем тревожнее становились лица солдат и их офицеров. В нескольких шагах от командиров по обочине шел молоденький капрал, нервно сжимая в руке меч, хотя строгий приказ был не обнажать оружия без команды.

Баррион почувствовал нарастающее напряжение, придержал лошадь и сказал, обращаясь сразу к полковнику и к ординарцу:

– Пусть офицеры еще раз пройдут вдоль колонны и напомнят, что это дружеское селение. Никакого насилия!

– Кто коснется хоть одной девки пальцем – отрежу все причиндалы! – пряча тревогу, рявкнул полковник в сторону солдат.

Ординарец развернул коня и медленно поехал вдоль продвигающейся колонны, давая указания офицерам.

Утес повернул к Фюргарту свое обезображенное лицо и угрюмо произнес:

– Нет, милорд. Что-то здесь не то. Посмотрите… – Он протянул руку в сторону отходящей влево улицы. – Нигде ни одного дымка над крышами. Даже очагом не пахнет. Улицы словно выскоблены. Ни одной навозной кучи. Все неправильно. Нас даже собаки не облаивают. Это – непременно засада!

Фюргарт повел головой вдоль улицы. Лицо его не изменилось и не выказало никакого беспокойства, но оказалось, что слова оруженосца все же возымели эффект. Рыцарь поднял руку и дал знак командиру остановить отряд. По всей длине колонны волной прошелся шелест железа.

Баррион поискал глазами чародея. Суток понял этот взгляд и, тронув свою лошадку, поспешил подъехать. Задумчивой тенью за юношей следовал Трентон.

– Проведем небольшой совет, – сказал Баррион полковнику и перевел вопросительный взгляд на чародея.

Юноша кивнул. Конечно, объясняться придется ему. Он секунду помолчал и стянул капюшон с головы. Подождал, когда взгляды всех офицеров обратились на него.

– Повторю еще раз: эти люди – из мира, который тысячи лет жил по своим законам. Потому не нужно примерять к ним наши лекала. Смотрите на них, как смотрели бы на далеких чужеземцев, ведь тогда бы вы ожидали увидеть что-нибудь эдакое… Теперь мы с ними несхожи, может быть, больше, чем с обитателями запретного леса. Так и должно быть. Но они все же люди.

– Раздери меня вепрь! Если все так, может, тогда они так же опасны, как береттеи или уруктаи? Они даже могут быть искусны в каком-нибудь страшном колдовстве! – воскликнул полковник Эррум.

– Или в том, что его им заменяет… Вы знаете, полковник, чтобы поймать рака, нужно сунуть руку в его нору. Мы передовой отряд, и нам придется это сделать. Разве не для этого мы здесь? – сказал чародей.

– Правильно, – сказал Утес, – нужно взять одного за шкирку и вытрясти все из него. Ничего страшного не случится, если какой-нибудь башмачник наложит в штаны. Вот, сэр, велите, я притащу вон того толстяка, что подстригает кусты, – обратился он к Фюргарту.

– Неплохо, – поспешил вставить Суток. – Но, может, мы просто найдем предлог и зайдем в любое из этих жилищ. Сразу многое станет понятно. Конечно, не стоит ломиться с обнаженными мечами и всей толпой. Иначе мы их просто напугаем.

Фюргарт посмотрел на угрожающую фигуру Утеса, перевел взгляд на красное раздосадованное лицо полковника.

– Хорошо, – сказал он ровным голосом, приняв решение. – И я это сделаю сам. Не будем пугать ветер в кустах. Суток, ты пойдешь со мной. Все останутся здесь и будут ждать. И вот что еще я хотел сказать: если кто-то забыл о своей рыцарской чести и находится в предвкушении настрогать немного бастардов в новом селении, пусть подберет свои слюни. Этого при мне не будет. Я хочу, чтобы это все хорошо уяснили. От офицера до последнего солдата.

Фюргарт решительно соскочил с коня и отдал повод оруженосцу, неодобрительно смотрящему сверху: рыцарь спешивается, чтобы поговорить с простолюдином? Это не укладывалось в голове. Сам он слезал с лошади только в крайнем случае, несмотря на то что со своим ростом мог не бояться затеряться в толпе челяди.

Пока чародей неуверенно спускался с седла, Баррион передал Утесу серебристый шлем, а сам остался в кожаном подшлемнике, из-под которого выбивались темные волосы.

– В какую хижину пойдем? – спросил он чародея, когда тот очутился обеими ногами на твердой почве.

Суток повернул голову и показал на ближайшее к ним строение, во дворе которого была видна фигура мужчины, погруженного в какое-то занятие.

– Вот в эту, с флагом у крыльца.

Рыцарь и юноша, стараясь не спешить, направились к двухэтажному дому красного кирпича. Чародей засунул руку за пазуху и извлек небольшой амулет на цепочке в виде янтарного диска.

Баррион вопросительно посмотрел на юношу.

– Ты все же опасаешься. Это какая-то особая защита?

– «Глаз Мериота», – пояснил Суток. – Мы привыкли, что все расы хоть как-то понимают общий язык. Так и должно быть. Это в крови у разумных. Но эти люди слишком долго жили в отдельном мире. Может быть, понадобится инициация.

– А потом они смогут понимать нас?

– Так это должно работать.

Они подошли к крашеному деревянному палисаду, едва достающему им до пояса, и остановились возле такой же невысокой калитки.

– Хозяин! – громко позвал Суток.

Из сарайчика во дворе вышел весьма упитанный мужчина в синих парусиновых штанах и легкой рубашке без рукавов. Он протирал руки куском материи с резким запахом.

При виде гостей он вначале недоуменно уставился на них, но затем, что-то сообразив, медленно пошел навстречу, продолжая мять в руках тряпку. Его непокрытую, коротко стриженную голову украшала большая лысина. Со лба на толстые щеки текли капли пота, которые он стряхивал тыльной стороной руки. Мужчина приближался без опаски, с откровенным любопытством рассматривая гостей. Особенно – Фюргарта.

Выйдя со двора, он увидел на улице колонну из двух сотен одетых в кожу и металл людей и удивленно покрутил головой.

– Сколько же вас! На чем это вас привезли? – спросил он со странным выговором.

– Мы сами приехали, – ответил Суток, глянув на молчащего рыцаря. – Нам бы воды испить, хозяин. Будь добр.

Мужчина поколебался секунду под пристальным взглядом Фюргарта и открыл калитку.

– Ну, заходите. У нас, правда, с утра нет света – на линии, видимо, что-то случилось, но у меня накопитель на полкуба. – Он повернулся и пошел к крыльцу.

– Где нет света? – переспросил Баррион.

Фюргарт поднимался по ступенькам, рассматривая коронованную голову быка в центре трехцветного флага, и не смог сдержать удивления, услышав подобную несуразицу. Утро было пронзительно ясным и на небе – ни облачка.

– Да в районе, а может, и во всем Пархиме, – ответил недовольно мужчина, открывая дверь в дом. – Собрались праздник проводить, инаугурацию. Гостей вон назвали, – он, обернувшись, кивнул на них, – а в городе полный бардак. Электричества нет, телефон не работает, с мобильными – вообще как умерли…

Баррион на этот раз счел за лучшее промолчать. Они зашли за хозяином в дом и остановились, озираясь.

– Все эти неприятности после сегодняшней ночи случились? – спросил Суток.

– Да. Не припомню такого. Все коммуникации отказали. Газ вот пока есть. Хорошо, что на магистральный в свое время не перешли.

Гости почти ничего не поняли из этих слов и молча осматривали устройство хижины.

Прямо перед ними была лестница на второй этаж. Справа – большая комната с диванами и столиком между ними. В кресле сидела маленькая насупленная девочка с мокрыми глазами. Она повернула голову и, задержав на секунду взгляд на фиолетовых глазах рыцаря, упрямо отвернулась. Комната была очень опрятная. На стенах висели изящные портреты, выполненные с удивительным мастерством. Видимо, все члены семьи. Над маленьким камином помещался отполированный до блеска большой прямоугольник черного зеркала. На взгляд Барриона, выглядел он зловеще.

– Вот видите, дети уже без гаджетов дня прожить не могут, – опять непонятно сказал мужчина и пошел в помещение слева от лестницы.

Гости следили за ним от двери.

Хозяин подошел к ряду висящих над столом шкафчиков и достал две кружки в цветной глазури. Очень искусной работы. Подставил одну под блестящий краник и привычно набрал воды. Мужчины внимательно следили за его действиями.

Суток шагнул вперед и принял протянутую ему кружку воды. Он сделал глоток и посмотрел на ожидающего рыцаря. Тот последовал его примеру и, отпив из своей кружки, стал осматривать помещение.

Комната напоминала Барриону трапезную, но только очень маленькую. В центре находился деревянный стол и придвинутые к нему шесть стульев. На непривычно больших окнах висели чистенькие занавески. Он искал глазами очаг, но ничего подобного не находил. Фюргарт отметил хороший каменный пол квадратиками, чисто выметенный. Все непривычно, но никакой опасности не чувствовалось. Мужчина не побоялся ввести незнакомцев в дом с ребенком, не задумываясь, поворачивается к ним спиной. Нет, ловушкой здесь не пахнет. Он допил воду и протянул назад кружку.

– Благодарю тебя. Скажи, добрый человек, чья инаугурация будет сегодня?

– Новый бургомистр сегодня вступает в должность, – охотно ответил мужчина, разглядывая доспехи Фюргарта. – Бремер. Приурочили ко дню города. Правильно, на мой взгляд. Дешевле обойдется.

Барриону показалось, что хозяин едва удерживается, чтобы не дотронуться рукой до его меча. Он не сводил глаз с позолоченного эфеса.

Фюргарт промолчал, опасаясь сказать что-нибудь невпопад, и посмотрел на чародея. Юноша тоже протянул кружку и поклоном поблагодарил.

– Мы, наверное, немного сбились. Ты не укажешь нам путь… на торжества.

– А… понятно, неудобно без навигатора. Правда? Но вы правильно идете. Вот сейчас после озера перекресток будет. Там направо, и будет мост у шлюза. Через Эльде не переходите – это к вокзалу. Просто идите по набережной – к центру и выйдете. Ну, там уже спросите.

Фюргарт и чародей вышли на крылечко и спустились к калитке. Группа всадников ожидающе смотрела в их сторону. Утес на своем черном коне нервно гарцевал недалеко за заборчиком.

– Мост, – сказал чародей Фюргарту. – Город на обеих сторонах Эльды. Даже на запретном берегу.

– Да. Я понял. Но инаугурация будет вроде на этой стороне.

– Друзья, – они обернулись на голос сзади, – возьмите вот бутылочку воды с собой. Одежка на вас, конечно, забавная, но тяжело, наверное, по такой погоде.

Хозяин дома протягивал им узкую полупрозрачную бутылку.

Они подошли к нетерпеливо ожидавшим всадникам. Баррион привычно вскочил в седло и хмурил брови в раздумьях, пока Суток неловко вставлял ногу в стремя и, схватившись обеими руками за седло, вытягивал себя на лошадь.

Фюргарт вопросительно посмотрел на своего ухмыляющегося слугу, и тот, поспешно подскочив, подставил чародею руки под колено.

– Это просто люди, – ответил наконец рыцарь на молчаливый вопрос офицеров. – И мы очень вовремя. Нас воспринимают как гостей на торжества.

Полковник хмуро пожевал усы, поднял руку, и колонна тронулась с места.

– Странный у них флаг, – сказал Баррион чародею. – Коронованный бык.

– Или бык… с золотыми рожками косули, – добавил Суток. – Но да, корона это очень важно.

Хозяин дома стоял на крыльце и провожал глазами людей в запыленных кожаных доспехах. Люди шли молча, словно выполняли тяжелую, но привычную работу. За последними воинами двигались деревянные повозки. Иссиня-черные волы тянули шеи в ярме. Мужчина вздохнул, думая о том, сколько бездельников развелось в их стране, и пошел во двор разбираться с генератором.

Слева, за рядом почти одинаковых домов, всадники видели гладь довольно большого озера с белой посудиной посередине. Полковник хмуро смотрел на это очередное подтверждение слов чародея. Было видно, что сэр Эррум никак не мог смириться с такими взбрыкиваниями в их землях. Вправо от главной дороги отходили небольшие улочки. Баррион, проезжая, бросал вдоль них взгляд, пытаясь представить жизнь в этом странном селении. Кое-где люди все же показывались. Вот на перекресток вышли двое детей: мальчик и девочка. Светловолосые, они смотрели на проходящих солдат. Мальчик указывал рукой на оружие и что-то объяснял младшей девочке. Она держала в руках крохотную собачонку.

Баррион посмотрел на чародея, неотступно сопровождаемого оруженосцем отца, сэром Трентоном. С тех пор, как он узнал, что Суток прибыл из столицы, Фюргарта не оставляла мысль навести у юноши справки о судьбе одной особы…

Около двух лет назад – тогда еще был в разгаре Муравный год, Баррион поехал в Эдинси-Орт. Это была его первая самостоятельная поездка в столицу. Когда сестра Альда выходила замуж за принца Вильгельта, Барриону было только шесть и тогда он еще себя не вполне осознавал.

Баррион с трудом добился позволения матушки на дальнее путешествие. Она тогда словно что-то предчувствовала… Отец-то был давно не против. Младший брат королевы – что же сидеть дома сиднем. Ярл Дерик не видел ничего плохого, если младший сын присмотрится к тамошней жизни. Может быть, заведет какие знакомства. Доля младших сыновей – или искать счастья на стороне, или всю жизнь выполнять волю отца, а затем и старшего брата. Быть их знаменосцем. Но Баррион руководствовался не этим. Хотя он и не мог для себя вполне определенно назвать причину, по которой ехал. Да и зачем? Ему было восемнадцать. Стояли весенние года цикла, и сам он был юн. Это повторится только через двенадцать лет, и тогда он будет совсем зрелым мужчиной. Дорога и ветер в вересковых холмах звали в путь, и зачем было сопротивляться.

Мать все-таки сдалась и, взяв обещание, что сын вернется домой с наступлением Червонного года, отправила венценосной дочери несколько птиц. Одна птица не смогла бы унести все наставления леди Стионы, перепоручающей судьбу младшенького.

В Эдинси-Орте в распоряжение Барриона выделили охотничий флигель в королевском парке. Но это не была какая-нибудь деревянная сторожка. Винны использовали этот небольшой замок для неформальных мероприятий. Даже слуги Фюргарта устроились с большим удобством. Многие сквайры из дальних предгорий могли только воображать такой комфорт.

Был устроен прием, как он понимал – в его честь. Но все здесь делалось не так, как дома. В Капертауме поставили бы в большом холле длинные столы на козлах. Насыпали бы на пол чистого речного песка. И по случаю большого веселья за столами сидели бы все приближенные ярла вплоть до главного конюха. Лендлорд не упускал случая увидеть своих людей в непринужденной обстановке. Развязываются языки, и выплескивается все, чем люди дышат каждый день. Да и дружеские попойки связывают людей, даже если иногда в подпитии и случаются стычки между ними. Нельзя ведь просто раз в луну выдать людям серебра и быть уверенным, что они всегда будут готовы пролить кровь за своего господина. Даже в городской посад к дому старосты в такие дни посылали две бочки доброго эля.

А здесь… зал приемов королевского замка поражал воображение: белоснежный мраморный пол, на котором ребристые колонны двумя рядами поддерживают высокий потолок. В центре золотым кольцом свисает люстра, усеянная огнями. Сотни гостей и сотни слуг. Шарканье туфель и шелест одежд…

Фюргарт знал, что на него будет устремлено множество любопытных глаз, и рассеянно смотрел перед собой, ни на чем не задерживая взгляда, слегка улыбался и старался не крутить головой.

Королевский стол, за который посадили и Барриона, стоял на отдельном подиуме в особом алькове. После торжественной части, когда Фюргарта представил собравшимся сам король, юноша уже был готов расслабиться и искал глазами, в какое же блюдо ему впиться. Но начались танцы. Или, как у них это называется, – бал. По просьбе сестры он был вынужден вставать из-за стола и приглашать очередную девицу. Их имена и титулы никак не задерживались в опухшей голове. Музыка была очень громкая и какая-то чересчур звонкая.

Запомнилась только одна полненькая веселая барышня, которая уверенно управляла рисунком их танца и, посмеиваясь, прятала белые зубки за ярким веером. Девица пообещала, что обязательно приснится ему, и спросила, какие у него будут на этот счет пожелания. Он слышал еще дома, как этот прием использовал подвыпивший сквайр, флиртующий с белошвейкой. В ответ Баррион не нашелся что сказать и сделал вид, будто в шуме не расслышал вопроса.

После бала последовала череда королевских вечеров. Какие-то сановники вели с Баррионом беседы, суть которых он не улавливал и даже не пытался. Гостя передавали из рук в руки так, что очень скоро он почувствовал себя словно учебным мечом, захватанным сотней разных рук. К счастью, он догадался сказаться приболевшим, и его наконец на время оставили в покое.

Через одну неполную луну сестра пришла к нему во флигель и, смеясь, уличила в неумелом симулировании. Он взмолился о пощаде.

– Милый братик, я очень хорошо понимаю тебя, – сказала королева. – Чтобы выдержать светскую жизнь на Королевском холме, нужно иметь особое призвание и способности. Поэтому я поселила тебя на краю парка, где вот там – я покажу, есть калиточка. О ней мне рассказал мой милый муж, когда мы только обручились. Через нее можно сбегать в город или, если тебе угодно, – в Заветный лес на охоту. Я пришлю к тебе сокольничего, и ты уж сам разберешься. – Она, смеясь, ухватила его за ухо. – Только обещай, что ты не влипнешь в какую-нибудь историю. Не носи, по крайней мере, никаких вепрей на одежде.

– Зачем мне ваши вепри, – отмахнулся Баррион. – Чем плох наш красный лев? Я знаю, что сейчас из наших земель здесь полно искателей удачи, рыцарей. И лев, наверное, нередко мелькает на улицах. Никто не обратит внимания еще на одного.

– Это столица, братик. Здесь все марки – на застежках и львы, и медведи, и вороны с орлами. – Она смотрела на него искрящимися синими глазами. – Скажи мне, Баррион, что ты ищешь в Эдинси-Орте?

Он пожал плечами. «Если бы я знал…»

Самая западная точка, где смог Баррион побывать, войдя в возраст сознания, был пограничный город Первый Уступ. Сэр Реин, лорд этой окраины, больше известный по прозвищу Медведь, был вассалом его отца. Он женил своего сына и послал письмо вежливости с приглашением. Ярл считал полезным брать в поездки по подвластным землям подрастающих сыновей. Львят нужно было натаскивать с детства. Как натаскивали его самого.

Эльгер тогда недавно женился, и отец оставил его вместо себя в Капертауме. Нужно было показать своего младшего. Пусть гордые медведи увидят фиолетовые глаза мальчика, унаследованные от основательницы рода Эдин. Это хорошо. Нужно напоминать людям, что ими правит дом настоящих Урбантингов – от первого Фюргарта, старшего сына Урбанта.

Тогда из высокой сторожевой башни медвежьей твердыни Баррион пытался увидеть королевскую марку за рекой и столицу. Но отец, посмеявшись, сказал, что это старая шутка и Эдинси-Орт на расстоянии нескольких лун пути. А марка – вот она – сразу за мостом. Вот тот верстовой столб с вепрем – уже королевский. Здесь земли их дома заканчиваются.

– Может быть, я хотел увидеть, что в мире есть что-то еще, кроме Овечьих Холмов, вересковых горных пустошей и лесных дебрей за Запретными курганами, – ответил Баррион.

– Например, Северное море? – спросила вдруг с непонятной грустью сестра.

– Например, Северное море, – согласился он.

Тем же днем пришел королевский сокольничий Ольд Исхор. Он вежливо осведомился о познаниях гостя в охоте с хищной птицей, удовлетворенно покивал и перепоручил Фюргарта двум своим сыновьям. Один был чуть младше Барриона, другой – его ровесником.

Баррион коротко сошелся с ними обоими, особенно со старшим – Эллом.

Вместе с братьями Исхорами юный Фюргарт открыл для себя настоящий Эдинси-Орт. Тот, который лежал у подножия Королевского холма. Тысячи людей жили в устье Эльды, впадающей широкой дельтой в залив Урбанта. День и ночь кипела жизнь в королевском порту. Десятки судов с разными флагами стояли на рейде. Люди со всеми оттенками кожи сновали по набережной и улочкам, сбегающим в гавань.

Элл и Эст были отчаянными повесами и знали все самые замечательные места столицы. Они провели Фюргарта в игорные дома, и он увидел, как за ночь проигрываются состояния. В сияющих огнями музыкальных домах он видел девиц со всех марок Восточного Предела и темнокожих южанок из-за перешейка Гигантов. В портовых тавернах друзья посещали петушиные и собачьи бои. А в квартале ломовых видели схватку грузчиков за денежный приз. Обнаженные по пояс бойцы кружили в свете факела, сжимая в руках рыбацкие ножи. Ценой жизни одного из них было всего два форинта.

Утомленные очередным ночным рейдом юноши отдыхали в тавернах, положа гудящие ноги на бочки из-под рома, и внимали рассказам о землях, лежащих далеко на западе, где встретить человека было такой же редкостью, как у нас – полурослика. Мир был бесконечно велик, и Эдинси-Орт был дверью, открывающей вход в этот мир, как тайная калитка возле флигеля открывала проход в мир соблазнов столицы.

И Фюргарт стал привычно пользоваться заветной дверцей в королевском парке. Стражники доброжелательно ухмылялись, когда Баррион возвращался с рассветом в свой флигель. Иногда, чтобы добраться до своей норы, он не мог обойтись без помощи слуги или верного Элла.

Деньги, полученные от отца при отъезде в столицу, давно закончились. Иссякли и те золотые, которые мать втайне от супруга вложила в кармашек его камзола. И вот как-то при встрече с сестрой молодой Фюргарт был вынужден начать неприятный разговор. Но сестра сразу все поняла, смеясь, прервала его неуклюжее бормотание и стала посылать ему раз в луну кошелек черного бархата со своими инициалами на вензеле. Хорошо, что королева была осмотрительна, и кошелек был скорее пуст, чем полон.

Однажды в ночь безумного школяра Фюргарт с сыновьями королевского сокольничего был остановлен шумной группой гуляющих студентов, которые потребовали, чтобы досточтимые лорды выпили во славу цеха корабелов. «Досточтимые» охотно завопили «ура!» и продолжили ночь с бузящими студентами.

В эту ночь школярам не возбранялось гулять в свое удовольствие. Стражники старались к ним не цепляться и закрывали глаза на мелкие шалости. Поэтому горожане крепко запирали окна и двери и смотрели за своими дочерьми.

Даже уже закаленному ночной жизнью Фюргарту в этот раз пришлось нелегко. Пасмурным утром сонный Баррион шел по узкой портовой улочке, пытаясь сориентироваться и найти верное направление к королевскому парку. Он где-то разминулся минувшей ночью с братьями Исхорами. Плащ его был помят и забрызган проехавшей каретой. Голова неприятно гудела, словно улей с сердитыми пчелами. Поскользнувшись на свежем навозе, он остановился очистить сапог о каменный желоб водостока. Его тяжелый взгляд упал на вывеску аптекаря – змея, обвивающая чашу. Баррион с надеждой подумал о кружке горячего шоколада и поднялся по каменной лестнице. Над головой противно тренькнул злой колокольчик.

Фюргарт зашел в небольшое помещение лавки. Аптека была пуста. Сквозь небольшое витражное стекло падал приглушенный свет. Возле высокого дубового прилавка стоял тяжелый табурет, за ним – стеллажи, наполненные склянками с разноцветными жидкостями. Пахло полынью и чем-то сладким.

Баррион взобрался на табурет и облегченно сомкнул тяжелые веки. Он сразу стал проваливаться в сон, но, вздрогнув, открыл глаза и сердито потянулся к латунному звоночку на прилавке. Несколько раз он нетерпеливо нажал на большую кнопку. Из-за прилавка вдруг показалась девичья головка с гладко стянутыми на затылке волосами. Девушка растерянно смотрела на посетителя, поднимаясь с низенького стульчика, в руках она держала солидный фолиант в сафьяновой обложке.

– Простите, – сказала она дрожащим голосом, – я, наверное, опять зачиталась. Вы давно здесь сидите?

Досада Барриона при виде полудетских губ и озадаченной складочки между бровей тут же улетучилась.

– С вечера, – пошутил он, невольно улыбаясь испугу девушки.

В ответ на его слова она тоже облегченно улыбнулась и спрятала книгу под прилавок.

– Вы хотели что-то? – спросила она Фюргарта. – Дядя в отъезде, я смогу только принять заказ…

– Горячий шоколад вы мне сможете смастерить?

– Это я могу, – радостно согласилась девушка. Она посмотрела в его усталое лицо и понимающе кивнула. – Ночь школяра. Тяжело пришлось?

Она легкими шагами подошла к стеллажу и пробежала руками по ящичкам, доставая нужные ингредиенты. Баррион смотрел на ее точные, мягкие движения. Как она зажигает горелку, наливает воду медным ковшиком из ведра. Сыпет темный порошок в джезву.

– Что же это за ремесло, которому вы обучаетесь? – спросила девушка и бросила на него быстрый взгляд, пока ее руки ловко занимались приготовлением напитка.

– А вы угадайте.

Она оценивающе посмотрела на него. Пробежала серыми глазами по грязной, но изысканной одежде. Ступила чуть ближе и задержала взгляд на дорогих яловых сапогах.

– Да я вижу, что вы не мастеровой, пожалуй. Только если ювелир. Нет? Не угадала? Ну, тогда вы будущий зодчий! – просияла она.

Баррион не ответил, с улыбкой глядя в ее лицо своими фиолетовыми глазами.