Текст книги "Слово и чистота: Излом"

Глава 9.1

Белый потолок над головой. Когда видишь его, только открыв глаза, сразу настраивает на нужный лад. Больница, доктора, лечение. Прикрыв веки, попробую медленно, но при этом глубоко, вдохнуть. Ребра не заболели, ноги-руки на месте – уже хорошо. Только скула болит справа, и нос ничего не чувствует, скорее всего под анестезией. Подвигал челюстью, работает, не сломана. Это хорошо. Судя по положению солнца в окне, меня вырубило примерно на два часа. Многовато для простого нокаута, это настораживает. Но голова вроде способна думать и оценивать ситуацию. Пошевелил пальцами на руках и ногах – все на месте.

Еще раз открыл глаза и огляделся внимательнее. Моя койка стоит у окна и отделена от остального помещения задернутой белой занавеской. Рядом с кроватью подставка под капельницу, подняв руку, замечаю следы, которые недвусмысленно указывали, что меня чем-то прокапали. Сейчас бы скользнуть в Излом и привести себя в порядок, но нельзя. Совсем нельзя и нужно терпеть. Занавеска дернулась, и меня пристально оглядели две пары внимательных знакомых глаз.

– Ты как? – шепотом спросила Клэр.

Сама девушка выглядела куда лучше, чем я мог подумать. Единственными следами от увесистых пощечин оборотня были два небольших покраснения на лице.

– Еще не понял, – сказал и прислушался к своему голосу. Как-то очень сиплым он мне показался.

– Не волнуйся, – помахал мне рукой Кристиан. – У тебя…

Договорить ему не дали, две ладони возникли у них за спиной, схватили студентов за уши и оттащили за ширму.

– Вам что было сказано?! – Голос, который отчитывал моих друзей, был мне смутно знаком. – Не тревожить! И вообще, брысь по койкам, а то оставлю здесь до утра!

– Хорошо.

– Не надо до утра!

Уложив эту парочку, ко мне в уголок заглянул доктор. Я тут же его узнал, это был главный врач университета, тот самый, который присутствовал на дуэли Майи. Судя по отзывам, великолепный специалист и очень сильный Видящий.

– Закройте глаза, молодой человек, – попросил он, поднося ладонь к моему лицу.

Сквозь опущенные веки почувствовал легкий поток энергии, идущий от его рук ко мне. Это расслабляло. И я поддался этому успокоению, на чем сразу же и обжегся, так как на сторонний энергопоток откликнулась моя Искра.

– Так… – тут же прервал лечение врач. После чего наклонился ко мне и прошептал: – Значит, я не ошибся… Молодой человек, вы сдавали тест на сенситивность?

– Нет. Моя Искра пробудилась совсем недавно, уже после начала учебного года. – Как же плохо, когда нельзя врать.

– Хорошо, я не внесу эту деталь в ваше дело. Но со следующего года настоятельно рекомендую вам пройти комиссию и зарегистрироваться.

– Спасибо. Что…

– Что с вами? Не стоит переживать, легкое сотрясение и сломанный нос, а то, что вы так долго спали, так это я вас усыпил для лучшего выздоровления. В общем, ничего страшного, завтра утром вас уже выпишут. И не кривитесь так, ночь вам придется провести здесь, и это не обсуждается! А сейчас расслабьтесь, я настроюсь на вашу Искру, и не мешайте мне, это ускорит ваше выздоровление кратно.

Следуя инструкции, расслабился и открыл свою Искру. Ощущение было непривычным, словно лежу на надувном матрасе посреди моря, и меня куда-то несет легкий бриз. Несет по волнам. Несет…

Черт! Сам не заметил, как отключился! Вот же хитрый доктор, взял и усыпил меня.

Когда проснулся, нос уже обрел чувствительность и немного побаливал. Совсем легонько, больше чесался, чем болел. Мне потребовались гигантские усилия, чтобы отдернуть руки и не почесаться.

– Ага! Проснулся! – видимо, заметив движение моей ладони, подметила Клэр. – Открывай глаза, нас не проведешь!

Вообще-то я и не собирался скрывать, что проснулся. В этот раз отгораживающая меня от остальной палаты занавеска была убрана. Все помещение было рассчитано на четыре койки, из которых сейчас заняты три, и одна пустовала. Впрочем, скоро и это изменится, это легко было понять, потому как пара моих друзей сидела на стульях в своей обычной одежде, а не в халатах.

– Вас уже выписывают? – спрашиваю их.

– Уже выписали, – уточнил Кристиан. – Мы просто решили подождать, пока ты проснешься.

– Как вы?

– Уж точно получше тебя. – За резким фырчанием Клэр я все же разобрал нотки обеспокоенности.

– Мы в норме, – кивнул черноволосый. – И как сказал доктор, и ты завтра будешь.

– Норма – понятие растяжимое, – с этими словами в плату словно ураган ворвался граф Рунарский.

Клэр и Кристиан тут же вскочили на ноги.

– Сядьте, вам сегодня противопоказаны резкие движения, – отмахнулся наш университетский шеф.

Оглядев палату, Габриэль Мустьель поднял свободный стул и поставил его в центр помещения, после чего устало опустился на него.

– Рассказывайте.

– Мы…

– Я…

Хором начала эта парочка, но тут же была прервана.

– Ты рассказывай, – палец графа уперся в рыжеволосую.

Клэр пересказала, что помнила. От нашего решения прогулять лекцию и до того момента, как сама упала на землю после удара студента третьего курса военной кафедры.

– Итак! – выслушав ее очень внимательно, с явным сожалением произнес Габриэль. – Ты подтверждаешь, что дернула за рукав Кенига фон Рауна до того, как он ударил кого-либо из вас?

– Да, – кивнула девушка. – Но он до этого специально наступил на ногу Кристиана, который лежал без сознания.

– Специально, не случайно?

– Да! – яростно ответила рыжая.

– Доказать это возможно?

– Нет… – быстро сдулась девушка.

– Тебе повезло, что фон Раун не выразил желания подать на тебя в суд или как-то иначе удовлетворить нанесенное тобой ему оскорбление.

– Но…

– Молчать! Именно повезло! Несказанно! – Затем граф повернулся к Кристиану. – Ты весь инцидент был в отключке?

– Да, пришел в себя, когда уже появились врачи.

– Хоть один из вас поступил разумно! – хлопнул ладонью по своему бедру Габриэль.

– Но я же ничего не сделал, просто валялся в траве, – не понял его черноволосый.

– Именно! Ты ничего не делал! Очень взвешенно и разумно, хотя, надо признать, не по твоей воле. У вас же были лекции по юриспруденции! – закатил глаза граф. – Что вы должны были сделать? Клэр?

– Молча принять все нападки, побои и оскорбления, а затем подать официальную жалобу через своего патрона, то есть через вас, сэр.

– Именно! Молча! Принять! А что сделали вы?! Молчать! И если верите во что-то, то вознесите молитву за то, что вы такие везунчики и так легко отделались! Вон отсюда, и чтобы до завтра мои глаза вас не видели! Обоих!

Клэр и Кристиана сдуло за секунду, впрочем, я их понимаю, сам бы поступил на их месте точно так же. Дождавшись, пока стихнет шум в коридоре, граф подвинул стул ко мне, положил мне руку на плечо и произнес:

– Сожалею.

У меня в горле комок образовался. Нет не из-за его слова, а из-за того, как он на меня смотрел, так глядят на того, кто уже мертв.

– Я никак не могу тебе помочь, – он чертыхнулся, выпрямился и потом продолжил: – Точнее могу, но в свете того, что Кениг Фон Раун – иностранный студент, мои руки связаны. И все попытки вмешаться нанесут непоправимый вред моей репутации. И раскроют некоторые тайны, которые не должны быть раскрыты. Ты мне нравишься, ты перспективен, но…

– Но не стою возможных потерь, – завершил я за него.

– Именно.

– Тогда поясните, я не очень понимаю.

– Изао! Кто тебя тянул за язык?! Как тебе в голову пришло назвать благородного трусом?! Да еще на виду у десятка других перевертышей?!

– Но я не называл.

– Точно? И что же ты сказал Кенигу фон Рауну? Дословно!

– «Это все что ты можешь? Бить девушек?» – вспомнил я.

– Это и есть обвинение в трусости и даже хуже, – покачал головой граф.

– Можно поспорить с формулировкой…

– Нельзя! Будь вы равны – это одно, но в твоем случае, да еще при таком количестве свидетелей… Нельзя.

– Мы не в средних веках, – начинаю думать вслух. – Даже если суд признает его оскорбленным, максимум мне грозит штраф и возможное отчисление из университета.

– Суд?! – негромко с грустью рассмеялся Габриэль. – Какой суд? – Он поднялся со стула. – Завтра ровно в двенадцать тебе доставят «приглашение» на дуэль.

Что?! Сказать, что я обалдел, это сильно преуменьшить.

– И запомни, – продолжил Габриэль, подходя к двери. – Так как я твой официальный патрон, то если ты попытаешься сбежать или не принять вызов… Это ляжет несмываемым пятном на мою честь. Ты меня понял?!

– Целиком и полностью. – Попытаюсь сбежать – он лично меня придушит, что тут неясного…

– Я зайду завтра в девять, обсудим детали… Завещание…

Помявшись в дверях еще секунду, граф аккуратно закрыл дверь, оставив меня одного в палате.

Глава 9.2

Сказать, что я был в шоке от происходящего – значительно преуменьшить мое состояние. Лежу в койке и просто пялюсь в потолок, мыслей совсем нет, пустота. Так продолжалось минут десять не меньше, после чего пришла злость.

Хотелось взять кувалду и начать громить все вокруг, а затем подняться на самую высокую точку Вилфлееса и заорать во все горло, что я разрываю Договор. Чтобы взять себя в руки, мне потребовалось приложить просто титанические усилия. Самым легким было бы скользнуть в Излом и успокоиться там, но после вполне прозрачного намека графа вполне вероятно, что за мной скрытно наблюдают. Для профилактики, чтобы не учудил чего-нибудь и тем более не сбежал.

Второй мыслью было позвонить Зан Кхему, может он сможет мне помочь. Придумал бы что-нибудь, как-то, возможно, переубедил этого невесть как оказавшегося на моем пути Кенига фон Рауна.

Бешенство, ярость и злость – плохие советчики, поэтому я расслабился, откинулся на подушку и занялся успокаивающей медитацией. Чувства, которые разрывали меня изнутри, изрядно усложняли процесс, но, вспоминая уроки Созидающего, мне все же удалось хотя бы немного очистить разум.

Первым моим действием по окончании медитации был вызов медсестры с просьбой принести мне дуэльный кодекс Новильтера. По тому, как быстро мне его доставили, стало понятно, что эту мою просьбу Габриэль просчитал заранее. Массивный, в старомодном кожаном переплете пятисотстраничный фолиант даже при беглом на него взгляде вызывал уважение. Быстро пролистал книгу. По первому впечатлению данный кодекс предусматривал все возможные нюансы как самого поединка, так и формальных вызовов, и прав всех сторон. При всем желании я бы не успел за одну ночь досконально изучить столь монументальный труд. Но мне это было не нужно, потому как львиная доля текста посвящена дуэлям между благородными. А что касается неравных по сословию поединков, то им посвящалась всего одна глава в самом конце.

Ее изучением я и занялся. Прочел раз, затем другой и едва сдержался, чтобы не бросить книгу в стену. Вся глава, по сути, сводилась к двум вещам: первая – благородный всегда прав и вторая – как простолюдин должен погибнуть, чтобы своей смертью не нанести вред чести своего патрона. Впрочем, а что я хотел? Местное общество только выглядит внешне похожим на привычное мне, но фактически здесь правовое средневековье.

А если бы я был реально обычным человеком? Ответ прост, завтра я бы умер, без вариантов. Потому как у простолюдина нет и тени шанса в «честном» поединке с оборотнем, особенно по правилам, установленным дуэльным кодексом. Понятно, что я не дам себя убить какой-то высокородной сволочи, и все равно ситуация бесит! Прилагать столько сил для конспирации, многие месяцы скрывать, что являюсь рейгом, и все запороть из-за одного идиота, которому захотелось самоутвердиться, унижая более, как он считал, слабых и бесправных. А для того, чтобы выжить в поединке, мне точно придется использовать Излом.

Так! Основной постулат: чтобы выжить, мне надо выиграть дуэль. И еще: я не злобен и не мстителен, но желательно убить этого фон Рауна. Просто потому, что если он выживет, то, несомненно, повторит сделанное сегодня, а возможно, он так развлекается уже далеко не в первый раз. Его надо остановить раз и навсегда. Не ради мести, а потому что я Рыцарь, и мой долг – защищать людей. Возможно, я несколько вольно сейчас трактую клятву РИЗВа, но от этих мыслей мне почему-то становится легче на душе.

С главным определился. Теперь надо подумать, как уменьшить последствия подобного исхода поединка. Сразу вспомнилась дуэль Майи на стадионе, битком набитом зеваками. Нет, определенно, подобного внимания мне надо избежать любыми средствами. С этой мыслью я закопался в дуэльный кодекс. К закату солнца я уже примерно представлял свои действия, а после ужина, который был по-царски раскошен, уже определился почти полностью.

Я не могу избежать дуэли или победить в ней без использования сил рейга. Точнее, могу, потеряв все и уйдя в режим беглеца, что меня не устраивает категорически. Следовательно, мне надо минимизировать последствия применения своих сил.

Первое, мне надо добиться приватного поединка. Приватной считается дуэль, на которой, помимо непосредственно дуэлянтов, присутствуют только секунданты каждой из сторон, и никого более. Никого более – это как раз то, что мне надо. Кениг фон Раун – иностранный студент, к тому же явно со скверным и заносчивым характером. Найдет ли он среди своих однокурсников тех, кто захочет выступить его секундантом? Особенно учитывая, что моим будет сам граф Рунарский? Думаю, все местные студенты будут всеми лапами открещиваться от подобной «чести». То есть можно попросить Габриэля назначить кого-то из преподавателей «общественным секундантом» и выбрать того, кто будет держать рот на замке, если того попросят из Дома на Холме.

Второе, мне надо как можно меньше показать посторонним. Не вести бой долго, как Майя, которая мстила за унижение, а убить своего противника быстро. На моем лице мелькнула кровожадная усмешка. Что же, с этим вопросом проблем быть не должно.

Закрыв глаза, представил. Как только звучит сигнал к началу поединка, я перехожу в Излом, обнажаю Слово, активация Скольжения, выпад и выход в реальность. Все займет меньше секунды, и я останусь стоять, а вот фон Раун будет уже мертв, даже не осознав этого факта. Да, так и стоит сделать. Лаконично, быстро, чисто. Меня устраивает. Но перед тем как это осуществить, мне надо уговорить Габриэля, чтобы он обеспечил нужный мне формат поединка. Формат, который включает в себя приватную дуэль и скрытое от посторонних взглядов место ее проведения.

Самым сложным будет даже не подготовка к бою и не то, как он пройдет, а то, что последует за ним, а именно – серьезный разговор с младшим сыном герцога. Правда, тут у меня полная рука козырей. Формально граф – мой патрон, и я уверен на двести процентов, что смогу ему объяснить всю пользу того, что в его группе будущих кураторов присутствует скрытый рейг. Габриэль – человек умный и, несомненно, быстро поймет все выгоды и перспективы подобного сотрудничества. Тем более, я буду ему обязан.

Раз десять прокрутил в голове эту заготовку плана и остался ею доволен. Возможно, были другие пути, как выйти из этой ситуации с еще меньшими потерями, но я их не нашел. Да и этот план меня устраивал более чем. Почему устраивал? Потому что стоило мне закрыть глаза, как я видел и слышал одно и то же: «Знай свое место!»

И удар по лицу, от которого Клэр летит на землю.

Этот подонок завтра умрет. Потому что я так решил. Говорят: «С волками жить – по-волчьи выть». Что же! Вы меня довели, и я теперь полностью согласен с этим утверждением! На эти мои мысли Чистота отреагировала приятным теплом в левой ладони. Видимо, Изао тоже считал, что тех, кто поднимает руку на девушек, следует поставить на место.

Только представляя, как оседает на песок условной арены, нарисованной моим воображением, мертвое тело Кенига фон Рауна, мне удалось прогнать из головы сцену с падающей на траву Клэр.

Когда-то читал утверждение, что даже продумывание мести приносит временное душевное успокоение. Теперь точно могу сказать, это утверждение верно, так как уснул я быстро и с улыбкой на лице.

– Кхм-м-м. – Разбудило меня легкое покашливание.

Ох! Ничего себе! Это сколько проспал? Солнце в окне уже довольно высоко!

– Доброе утро, сэр, – поприветствовал я сидящего рядом с моей койкой графа Рунарского. На нем были летняя рубашка, льняные брюки и легкий, почти невесомый, шарф. Думал, он будет одет более формально. – Подскажите, какой сейчас час.

– Ровно девять утра, – меланхолично ответил мне патрон, щелкнув авторучкой, после чего подался всем телом вперед и принялся буравить меня взглядом. – Принимая решение собрать группу талантливых студентов и лично вести ее, я даже надеяться не смел, что вокруг меня соберутся настолько своеобразные люди. Все и правда талантливы, необычны, ярки: Ян, Кристиан, Клэр, но даже на их фоне ты – настоящий алмаз, Изао. До этого утра я думал, что все наоборот, и ты – одна сплошная головная боль. Но когда вошел сейчас в эту палату и увидел, как ты спишь, словно младенец со счастливой улыбкой на лице… Даже лучшие из нас вряд ли способны быть столь спокойными перед лицом неминуемой гибели.

– Я еще не проиграл дуэли! – усмехаюсь в ответ и сажусь на кровати.

– Да-да, конечно, – кивнул он, ясно показав мимикой, чего стоит моя бравада. – Впрочем, теперь я понимаю, что имел в виду один человек, сказав о тебе: «студент – стальные яйца».

– Я знаю этого человека, – ответил и тут же заметил чашку горячего чая на моей тумбочке. – Спасибо! – Делаю глоток и говорю: – У меня вопрос.

– Да?

– Много ли людей знают о предстоящей дуэли?

– Не много, только те, кто присутствовал.

– И слухи не разошлись дальше? – искренне удивился я.

– Подобные «слухи» не на пользу моей репутации, поэтому я приложил определенные усилия. – Что же, это было откровенно и, видимо, правдиво.

– Согласно кодексу, – похлопав по томику на табуретке, продолжаю: – я, как вызванная сторона, могу выбрать условия дуэли.

– Теоретически, на практике же… – граф усмехнулся, покрутив пальцем.

– На практике же, в случае неравенства сословий, подобное правило можно и не рассматривать, тут зависит от того, насколько могущественен покровитель простолюдина. И вы…

– Да, ты прав, я могу это устроить.

– Тогда мои условия… – и тут же уточняю: – Их два.

– Слушаю. – Щелкнув авторучкой, Габриэль демонстративно достал блокнот.

– Первое – «приватная дуэль».

– Записал.

– Второе, поединок должен пройти без посторонних глаз и какой-либо записи.

– Не хочешь, чтобы кто-то видел твою смерть? Что же, так можно будет сказать, что ты погиб достойно, это не принесет мне урона. Согласен. Это все? – Дождавшись моего кивка, он спрятал блокнот.

– Все! И да, напоминаю, я еще не проиграл.

– Я тебя услышал. Какое оружие? Фон Раун даст тебе право выбора.

– Любое.

– Огнестрел с серебряными пулями запрещен, – уточнил Габриэль.

– Это здесь сказано, – вновь указываю на дуэльный кодекс.

До этого спокойный граф резко откинул авторучку на пол, вскочил со стула и схватил меня за горло, да так, что я не мог даже дышать. И чтобы я не дергался еще и надавил коленом мне на грудь. Столь резкая перемена в его поведении ввергла меня в легкий шок. Впрочем, даже предвидя подобное, противостоять оборотню у меня бы не получилось, не задействовав силы рейга.

– Если я прав, просто моргни, – вжав меня в кровать так, что у меня затрещали ребра, сквозь сжатые зубы прорычал младший сын герцога.

Моргаю.

– После нашего разговора ты не покидал палату.

Моргаю.

– Никому не звонил.

Моргаю.

– Не связывался ни с кем иными методами.

Моргаю.

– Никого не просил тебе помочь.

Моргаю.

Выругавшись, граф отпустил меня и, словно выжатый лимон, плюхнулся обратно на стул. Потер горло ладонью, вроде ничего не сломано. Говорить и что-то спрашивать я не решился, просто ждал.

– Дуэли не будет, – после почти минутного молчания произнес Габриэль.

– Что? – просипел я, не понимая происходящего.

– Сегодня ночью Кениг фон Раун был убит у себя в коттедже. – От удивления у меня глаза полезли на лоб. – Ему перерезали горло и засыпали в рану чистое порошковое серебро. – Граф вновь наклонился и принялся изучать мое лицо. – Ты же не понимаешь?

Говорить пока немного больно, поэтому моргаю.

– Подобная смерть для перевертыша – верх унижения, – прорычал он. – Чтобы так убить одного из нас, нужно превосходить убитого в силе почти на порядок! А ведь, несмотря на то, что Кениг фон Раун был откровенной сволочью, слабаком он не был, совершенно точно не был. К примеру, даже у меня не хватило бы сил сделать все так чисто…

– Отравить предварительно, усыпить? – прошептал я.

– Нет следов отравления, да и фон Раун был в сознании, когда его убивали. Это точно. Кто-то просто взял и раздавил лучшего бойца третьего курса, словно случайно залетевшую в окно мошку. Раздавил походя, болезненно, унизительно.

– Точно не я, – уже более уверенно отвечаю ему.

– Точно не ты, – кивнул граф. – За тобой все это время наблюдали четыре камеры.

– О как… – Мне даже не пришлось разыгрывать удивление. Четыре камеры, он серьезно?! – Но почему вы не сказали мне сразу? – Я догадывался почему, но оригинальный Изао на моем месте точно бы задал этот вопрос.

– Изучал твою реакцию. И она была неподдельной. Ты точно ничего не знал о том, что Кениг фон Раун мертв и дуэль не состоится.

– Не знал.

– Остался один вопрос: тебе кто-то помог или это просто случайность, и вчера Кениг перешел дорогу не только тебе? – В задумчивости Габриэль потер лоб. – Если бы не характер фон Рауна, который, судя по всему, заводил врагов по десятку на дню, ответ был бы прост.

– Я никого не просил мне помогать! – Если он задаст вопрос, есть ли у меня настолько влиятельные друзья или покровители, то я встрял, надо его заболтать. – А мои друзья, Клэр и Кристиан, вряд ли способны совершить подобное. Да и, даже если бы могли, то едва ли рискнули всем ради меня.

– Они не знали ничего о дуэли, вообще, – уточнил граф.

– Я бы никого не просил мне помочь все равно! – Надеюсь, у меня получилось сыграть юношеское упрямство достоверно. – Я собирался выиграть дуэль!

– Ты думаешь, что если ты сенс уровня Чувствующего, это тебе бы помогло в поединке? – рассмеялся граф, неверно истолковав мои слова. – То, что сенсы равны перевертышам, не более чем массовое заблуждение. Чтобы на равных сразиться с фон Рауном, тебе надо было бы за ночь развить свою Искру до верхних пределов Видящего. А это невозможно.

«Врачебная тайна». Судя по всему, главврач университета довольно вольно трактовал это понятие. Или, скорее всего, Видящий находится под клятвой правящему Дому и не мог не рассказать все, что знает обо мне, если того потребовал Габриэль. Впрочем, это оказалось мне на руку, уведя графа в другую сторону.

– Ваша репутация? – прошептал я, еще дальше разворачивая разговор от опасной для меня тематики.

– Будут потери. – Тут он впервые улыбнулся. – Но и приобретения тоже.

– А? – не понял я.

– Кениг фон Раун не местный и задел человека под моим покровительством. А потом умер! Унизительно умер, как подзаборная крыса из помойного рода, а не как представитель благородного клана. – Мне показалось, или только что на его лице мелькнул оскал? – Я бы сказал, что приобретений больше, нежели легкий урон формальной репутации.

– Могу ли я трактовать это как то, что я не отчислен?

– Более того, ты остаешься в моей группе. – Встав со стула Габриэль, подошел к двери, но там замер и повернулся ко мне. – Но если я узнаю, что за смертью фон Рауна стоишь ты, то… Лично вздерну. Тебе понятно?

– Понятно.

– Через пять минут зайдет врач, подлечит тебя, и свободен. – С этими словами он бросил мне свой шарф. – Скрой синяк. И сегодня тебе не надо посещать лекции.

Прежде чем я успел что-то сказать в ответ, граф Рунарский покинул палату.

Вот это поворот!

Но кто реально убил фон Рауна?

На ум приходит только одно имя – Зан Кхем. Но нет, Созидающий никогда бы так не поступил и тем более не стал бы убивать унизительно.

А нет, был еще вариант!

Это мог сделать мистер Рок, если бы знал мою тайну. Вот он точно устранил бы проблему без каких-либо эмоций и ложных сожалений. Но не думаю, что он знает о том, что Изао и Маэстро одно лицо.

Ничего не понимаю.

Вообще.

Может, Габриэль прав, и просто совпадение?

Мои размышления прервал Видящий. Появившись в палате, он виновато развел руками и молча, подлечив мою шею, вышел. Как только он ушел, сразу зашла медсестра и принесла мои вещи и выписку.

Переодевшись, повязал шарф и, стараясь идти спокойно, вышел на улицу. Свежий бриз приятно охладил лицо.

Свернув с основной дороги на узкую тропу, я пошел искать пустующую скамейку. Хотелось подумать в тишине и на свежем воздухе. Найдя такую, сразу ее занял и потянулся, закрыв глаза и вытягивая руки вверх. Едва это сделал, как мне в лицо прилетел, видимо, сорванный ветром пальмовый лист. Прилетел и прилип к щеке. В раздражении оторвав лист от своей кожи, собрался уже его выкинуть, как заметил, что это не обычный листок. На нем явственно читалась написанная уверенной рукой строчка.

Едва я ее прочел, как листок в моей руке скукожился, словно для него резко прошел целый год. А затем он осыпался сквозь мои пальцы почти невесомым пеплом.

Что же касается надписи, то она была предельно лаконична: «Вам не стоит марать руки о всякую мразь, сир!»