Текст книги "Именем человечества"

5. Адвокаты и «особая форма права»

Устав Международного военного трибунала предоставил все возможности для ведения соревновательного процесса и, в частности, для квалифицированной защиты подсудимых. Им полагались адвокаты из числа немецких юристов, причём обвиняемые сами могли выбрать себе защитников.

Понятно, что антифашистски настроенные правоведы нацистским главарям не требовались. Нужны были те, кто им сочувствовал и, конечно, хорошо знал юриспруденцию. Так или иначе, у большинства обвиняемых оказались весьма сильные защитники. Это были и звёзды германской адвокатуры, такие как О. Штамер, защищавший Геринга, и молодые, но весьма активные и изощрённые коллеги, например, А. Зейдль, действовавший в пользу Гесса и Франка. Трибунал предоставлял адвокатам подсудимых все необходимые документы. Для них даже был создан информационный центр.

Все расходы на адвокатов – гонорары, оплата жилья, питания и транспорта – относились к бюджету трибунала.

На процессе трудились 27 защитников, 54 их ассистента и 67 секретарей. Среди этого персонала были даже родственники подсудимых, например, сын Папена и зять Риббентропа.

К чести судей и обвинителей надо отметить, что они не реагировали на политические события (похолодание отношений между СССР и его западными союзниками по антигитлеровской коалиции). Определённые разногласия среди них, конечно, существовали, но в принципиальных вопросах члены трибунала были едины и демонстрировали это единство до конца процесса.

Представители США и Великобритании предложили каждой стороне составить списки вопросов, не подлежащих обсуждению на процессе. Первыми, в декабре 1945 года, представили свой меморандум британцы. Спустя три месяца, в марте 1946 года, выдвинула соответствующий перечень советская сторона.

Защитники вовсе не пытались подыгрывать суду. За своих подзащитных они бились всерьёз, и у них для этого были немалые возможности.

Представители защиты, являясь мастерами словесных дуэлей, старательно выискивали пробелы в праве. Адвокаты нацистских главарей напирали на то, что в мире нет прецедентов уголовной ответственности руководителей государств за развязывание войн, нет законов, определяющих такие преступления. Чтобы развенчать эти утверждения, Р. Руденко, например, поднял историю международных соглашений, трактующих агрессивную войну как преступление, и в своих выступлениях озвучил их. Таковы были дух и буква Женевского протокола 1924 года, пакта Бриана-Келлога 1928 года и других документов.

Другим дежурным «козырем» адвокатов были слова о том, что обвиняемые действовали по приказу, а это якобы снимало ответственность с подсудимых. Мол, перед ними была дилемма: или выполнить установку свыше, или лишиться жизни в случае неповиновения.

Этот аргумент изобрели и применили не одни нюрнбергские защитники. С помощью него и в других процессах пытались оправдаться сотни тысяч немецких военных преступников, но для обвиняемых из высшего эшелона нацистской власти он был особенно удобен. Ведь источником приказов и всего нацистского зла для подсудимых в Нюрнберге являлся, понятное дело – Гитлер, которого уже не было в живых.

Государственные обвинители твёрдо стояли на том, что преступные действия по приказам и распоряжениям свыше являются наказуемыми и приводили убедительные обоснования.

Стоит особо отметить, что организаторы трибунала прекрасно понимали, что есть опасность превращения суда над преступниками в арену политических обвинений. Поэтому они договорились заранее о том, что не будут допускать никаких выпадов со стороны обвиняемых и их защитников. Трибунал – это особая форма права, он не должен превратиться в парламентские дебаты.

Взгляд из XXI века

ТУРБЬЁРН ЯГЛАНД,

Генеральный секретарь Совета Европы:

– Все понимают, что войну невозможно было выиграть без колоссальных усилий и потерь со стороны советского народа. Я родом из Норвегии и прекрасно об этом знаю, потому что северную часть Норвегии освобождали не норвежские солдаты, а советские, Красная армия. Если бы не Красная армия, победы бы не было.

Нюрнбергский процесс стал началом новой эры. Он установил новые стандарты, и благодаря ему возникла организация, которую я возглавляю, и новый миропорядок, поскольку на процессе те люди, которые были виновны в совершении военных преступлений и геноциде, предстали перед лицом международного суда.

И важность Нюрнбергского процесса заключается в том, что ответственность была возложена не только на высокопоставленных лиц, устроивших, скажем, геноцид, но также и на тех, кто был в курсе происходящего, был частью процесса. Так что поcле этого никто уже не мог сказать: «Я ничего не знал» и снять с себя ответственность, чтобы переложить её на кого-то вышестоящего. Каждый, кто участвовал в этих преступлениях, был привлечён к ответственности. Думаю, это самое важное из того, что было на Нюрнбергском процессе.

Из беседы в 2016 году.

6. «Ничего не прибавлять и не утаивать»

Первое судебное заседание Международного военного трибунала по делу главных немецких военных преступников под председательством лорда-судьи Лоренса было открыто 20 ноября 1945 года в 10 часов утра.

Поскольку процесс был международным, возник вопрос о разных видах присяги. Двадцать первого ноября 1945 года трибунал вынес дополнительное постановление о присяге, в котором указывалось: «Каждый свидетель должен быть приведён к своей национальной присяге по той форме, которая существует в его стране. В случае возражения, базирующегося на религиозных принципах, он может дать клятву в форме, приемлемой для трибунала».

Для свидетелей, признающих религиозную присягу, был выработан такой текст: «Клянусь Богом всемогущим и всеведущим, что я буду говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Да поможет мне Бог!» Граждане СССР давали торжественное обещание: «Я, гражданин Советского Союза, вызванный в качестве свидетеля по настоящему делу, торжественно обещаю и клянусь перед лицом Высокого Суда говорить всё, что мне известно по данному делу, и ничего не прибавлять и не утаивать».

Со вступительной речью на процессе выступил Главный обвинитель от США Р. Джексон. Затем выступили Главный обвинитель от Великобритании X. Шоукросс, Главный обвинитель от Франции Ф. де Ментон. По договоренности с союзниками Главный обвинитель от СССР Р. А. Руденко с первой большой речью выступал 8 февраля 1946 года, как бы резюмируя и давая правовые оценки событиям и фактам.

Целью судей было предъявление веских доказательств по всем пунктам обвинения и установления истины. И такой судебный марафон длиною почти в год состоялся. В ходе него даже у людей безразличных либо прежде сочувствовавших нацизму не осталось сомнений в преступном характере как всей фашистской власти в целом, так и её руководства в частности. Документов, показаний свидетелей, улик имелось огромное множество. Важно было правильно ими распорядиться, согласовав подходы представителей разных юридических систем.

Уставом и Регламентом трибунала были установлены следующие виды доказательств:

а) показания свидетелей (устные и письменные);

б) показания и объяснения подсудимых (устные и письменные);

в) документы;

г) вещественные доказательства.

Таким образом, Устав и Регламент трибунала почти целиком воспроизводили систему доказательств, принятую в советском праве. Однако на Нюрнбергском процессе применялась и экспертиза – в частности, судебно-психиатрическая и судебно-медицинская.

Основную доказательную базу составили трофейные документы. Преступная деятельность лидеров гитлеровской Германии отражалась на бумаге с педантичностью, присущей немцам. Свидетельские же показания представляли ценность живого слова, когда речь шла о событиях большого политического масштаба или о конкретных фактах преступлений – военных и против человечности. Непосредственно в суде было допрошено 116 свидетелей и принято 143 письменных показания свидетелей, документальных доказательств было принято около 2500…

Защита чаще, нежели обвинение прибегала к свидетельским показаниям. Во многих странах в обычном судопроизводстве свидетели именуются либо свидетелями обвинения, либо свидетелями защиты. На процессе порой бывало, что свидетель защиты в результате перекрёстного допроса становился свидетелем обвинения…

В качестве доказательств трибуналу были представлены:

– официальные правительственные документы (ноты, сообщения, доклады, отчёты, письма, донесения, телеграммы, тексты законов и постановлений, инструкции, приказы, директивы, протоколы, договоры, соглашения, декларации);

– личные письма и заявления;

– дневники и мемуары;

– записи публичных выступлений в рейхстаге, на съездах, собраниях, заседаниях;

– записи бесед;

– газетные и журнальные статьи, книги;

– географические карты, схемы, планы;

– кинокартины и фотографии;

– приговоры судебных органов.

Особую ценность, несомненно, представляли официальные немецкие документы. Их число было огромно. Только американцами было просмотрено более 100 000 материалов, отобрано до 4000 и 1400 представлено трибуналу в качестве доказательств.

Исходя из требования Устава о том, что суд не должен быть связан формальностями при приёме доказательств, трибунал допускал представление фотографий не только для идентификации, как было принято, например, в британском законодательстве, но в качестве самих доказательств. Советские обвинители предъявили суду многочисленные снимки, на которых были запечатлены зверства гитлеровцев на территориях СССР, Польши, Чехословакии и Югославии.

Многочисленные фотодокументы представила советская Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников. Трибунал беспрепятственно принимал в качестве доказательств карты, диаграммы и схемы, изготовленные обвинением, а также документальные кинофильмы.

На судебном заседании демонстрировались кинофильмы, выпущенные в своё время гитлеровцами, и кинофильмы союзников. При демонстрации этих фильмов обвинители предоставляли доказательства достоверности кинолент: свидетельства об источнике фильмов, справки, при каких обстоятельствах киноленты были смонтированы, удостоверения кинооператоров и лиц, монтировавших документальное кино.

Именно поэтому Нюрнбергский международный военный трибунал вошёл в историю как процесс документов. Документальные доказательства здесь были решающими. Союзники захватили важнейшие архивы гитлеровской Германии, например, архив германского Генерального штаба со всей оперативной документацией, раскрывающей подготовку и развязывание войн.

Действующая с ноября 1942 года в СССР Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников также внесла огромный вклад в доказательную документальную базу трибунала.

В распоряжении суда оказались огромные собрания немецких документов. Были захвачены правительственные и личные архивы некоторых главарей фашистской Германии, например, архив штаба оперативного руководства гитлеровского верховного главнокомандования во Фленсбурге, архив Риббентропа, архив Розенберга (документы были замурованы в потайном хранилище в его замке в Баварии), архив Франка. Огромное количество документов нацистского министерства иностранных дел, общим весом более 400 тонн, было захвачено 1-й американской армией.

Перед советским обвинением стояла задача максимального использования всех документальных материалов из найденных фашистских архивов. Для этого была создана следственная часть, в обязанность которой входила подготовка документальных доказательств, в том числе материалов из архивов, захваченных англо-американскими войсками, допрос обвиняемых и некоторых гитлеровских генералов и руководителей ведомств, которые на процессе фигурировали как свидетели.

Советские следователи обнаружили особо ценные документы, в частности оригинал «плана Барбаросса»[4]4
  «План Барбаросса» (по имени императора Священной Римской империи Фридриха I Барбароссы) – кодовое наименование плана агрессивной войны фашисткой Германии против СССР, разработанного в 1940–1941 годах.


[Закрыть]. Существование этого плана предполагало наличие различного рода дополнительных документальных данных, которые гитлеровский Генеральный штаб должен был разрабатывать для реализации плана военного нападения на СССР. На поиски этих документов, их перевод на русский язык и систематизацию были направлены большие усилия. Собирались материалы, подтверждающие виновность главных военных преступников по всем пунктам предъявленного им обвинения. Документы систематизировались по отдельным видам преступлений и по каждому из обвиняемых. Одновременно изучались протоколы допросов обвиняемых и свидетелей, которые производились американскими следователями. Кроме того, советскими следователями были допрошены почти все обвиняемые и значительное число свидетелей.

Взгляд из ХХI века

БЕНДЖАМИН ФЕРЕНЦ,

бывший обвинитель от США на так называемых малых нюрнбергских процессах:

– Нюрнберг стал началом нового правосудия. Он впервые объединил державы-победительницы, заинтересованные в предотвращении войны. Ими был создан Устав ООН и Международный военный трибунал для привлечения к суду некоторых страшных преступников. Державы надеялись, что Нюрнберг послужит всем уроком, и в будущем подобные ужасы не повторятся. Меня поразило отсутствие у подсудимых и намёка на раскаяние, на сострадание к миллионам убитых и замученных людей… Это я никогда не забуду.

Я обвинил 22 высокопоставленных офицеров СС ( шестеро из них были генералами, многие имели докторскую степень) в хладнокровном убийстве одного миллиона людей в СССР и на других оккупированных территориях. Я закончил изложение дела за два дня, 13 человек были приговорены к смертной казни. Мне было тогда 27 лет.

Считал и считаю, что уроки истории, преподанные нам в Нюрнберге, могут иметь смысл только в том случае, если они будут использованы для предотвращения подобных преступлений в будущем.

Из беседы в 2016 году.

7. Сложности перевода

Особо хотелось бы остановиться на работе переводчиков. Перевод на процессе – сложный и ответственный труд. Ведь именно от умения квалифицированно, быстро и абсолютно адекватно перевести услышанное во многом зависел успех обвинения. Следует отметить, что синхронный перевод сразу на несколько иностранных языков начал применяться лишь в 1940-х годах. Но, пожалуй, только после Нюрнбергского процесса синхронный перевод вышел на широкую дорогу. Затем он был применён на Токийском процессе[5]5
  Токийский процесс – суд над главными японскими военными преступниками, происходивший в Токио с 3 мая 1946 по 12 ноября 1948 года в Международном военном трибунале для Дальнего Востока.


[Закрыть], а потом уже и в Организации Объединённых Наций.

Из воспоминаний советских переводчиков, участвовавших в Нюрнбергском процессе, видно, насколько непросто делались ими первые шаги. Сын одного из руководителей наших переводчиков на трибунале – Илья Евгеньевич Гофман – любезно предоставил автору этого издания как документы того времени, так и рукописные мемуары своего отца – Евгения Абрамовича Гофмана, который с февраля 1946 года возглавлял группу советских переводчиков в Нюрнберге. Вот что писал Е. А. Гофман, вспоминая работу в Нюрнберге:

«Впервые мне пришлось выступать в роли синхронного переводчика в 1946 году в Нюрнберге. Когда я направлялся в этот старинный город, приковавший в то время внимание миллионов людей всего мира, следивших за работой Международного военного трибунала, я не имел ни малейшего представления о задачах, которые мне предстояло выполнять. ‹…›

Почти год сидел в метре от подсудимых. Если бы не высокая стеклянная перегородка, я мог бы рукой дотянуться до этих извергов».

Как же был организован синхронный перевод на Нюрнбергском процессе? Обратимся ещё раз к воспоминаниям Е. А. Гофмана.

«Каждая делегация обеспечивала перевод на свой родной язык. Перевод на немецкий язык делали американские переводчики. В каждой из четырёх открытых сверху кабин одновременно сидели переводчики с английского, немецкого и французского языков. На столе кабины, перед стеклом, за которым сразу же начинались скамьи подсудимых, был установлен переносной микрофон, которым завладевал один из переводчиков, в зависимости от того, выступал ли оратор на английском, немецком или французском языках. Случалось и так, что за шесть часов работы французскому переводчику ни разу не пришлось произнести ни слова. Зато, когда выступали подсудимые и их защитники, немецким переводчикам приходилось „жарко“. Часто они работали без отдыха всю смену (1,5 часа), а когда один из коллег выбывал из строя по болезни, то и две, и даже три смены. ‹…› Непосвящённого человека, входившего в зал, поражал многоголосый гул, доносившейся из кабин…»

Среди иностранных переводчиков преобладали американцы. Гофман писал, что в основном это были «люди солидного возраста и с большим переводческим стажем. Значительная часть из них были эмигранты, проживающие много лет в Англии или США». При знакомстве они представлялись: «князь Серебрянников», «князь Васильчиков», «граф Толстой».

В иностранных делегациях между синхронными и письменными переводчиками было проведено строгое размежевание. Синхронные переводчики не занимались письменными переводами и наоборот. У нас же таких разграничений не было. Но это на работе и отношениях никак не сказывалось. Жили дружно. «По вечерам после работы и в перерывах между сменами, – пишет Гофман, – мы сверяли свои стенограммы с оригиналами, правили их и считывали после перепечатки на машинке, переводили документы и речи, выступали в роли устных переводчиков при переговорах с представителями других делегаций. Так незаметно прошёл почти год. Процесс закончился, но мы продолжали трудиться сначала в Нюрнберге, а затем в Лейпциге над обработкой стенограмм. Эта работа была завершена лишь в 1947 году».

Об атмосфере, царившей в советский делегации, рассказывают воспоминания советского фотокорреспондента Е. Халдея. Он, например, запомнил такие плоды коллективного творчества переводчиков, которые исполнялись на мотив знаменитой песни «Шаланды полные кефали…»:

 
«Над столом склонившись низко,
Заблудившись в лабиринте слов,
Пишет летопись стенографистка,
Может быть, для грядущих веков…
Шаланды скучных документов
В зал обвинитель привозил,
Он с парой дюжих ассистентов
На стол судейский их грузил.
Я вас не спрошу о всём процессе,
Всё в процессе мне не разобрать,
Только знать хочу: чтоб их повесить,
Сколько лет тут надо нам страдать?..
Мы переводчики, мы правим стенограммы
В новогодний вечер, здесь пред вами – только дамы.
И милостиво просим, Вашу Честь,
Запомнить это и учесть».
 

Взгляд из XXI века

ГЕОРГ ЗАКХАЙМ,

переводчик на Нюрнбергском процессе:

– Большинство нацистских главарей на допросах в суде молчали. Геринг всё время прикрикивал на них, чтобы они держали язык за зубами. Но некоторые шли на контакт. Они рассчитывали, что благодаря этому их приговор будет смягчён. Одним из них был Шпеер. У Франка было, как говорится, семь пятниц на неделе: то он говорил одно, то другое.

Как-то допрашивающий спросил Риббентропа: «Объясните, почему никто из национал-социалистских министров или высокопоставленных лиц не решился подвергнуть сомнению приказы Гитлера?» Риббентроп сказал следующее: «Личность Гитлера распространяла вокруг себя невероятную власть. Я был загипнотизирован магнетизмом личности фюрера. Знаете, если бы Гитлер сейчас вошёл ко мне в мою камеру и сказал мне сделать что-то, я бы встал и сделал, даже после всего, что я знаю о нём теперь».

Из беседы в 2016 году.

Новый порядок для человечества

1. Расчленение нашей страны

Задачей суда было разоблачение и тех преступлений, которые совершались за письменным столом. Книга А. Розенберга, главного идеолога нацизма, заместителя Гитлера по вопросам «духовной и идеологической подготовки» членов НСДАП, рейхсминистра по делам оккупированных восточных территорий «Миф XX века» представляла собой философское и теоретическое обоснование расизма.

Занятия А. Розенберга не были простой игрой ума. Его идеи были основой для строительства репрессивной машины национал-социализма на огромных территориях. Ещё 9 мая 1941 года Розенберг изложил Гитлеру план расчленения земель, которые планировалось захватить на Востоке, на пять губернаторств.

В первое из них – «Остланд» предполагалось включить Латвию, Эстонию, Литву и Белоруссию и онемечить в течение двух поколений. Вторым губернаторством мыслилась Украина с некоторыми прилегающими территориями, третьим – Кавказ, но без нефтеносных районов, которыми должны были владеть непосредственно немцы, четвёртым – собственно Россия, пятым – Туркестан. Второе губернаторство должно было служить особой опорой Германии в контроле над четвёртым.

Благодатный Крым предполагалось включить в состав рейха. Розенберг придумывал для городов полуострова немецкие названия. Симферополь он хотел превратить в Готенбург, Севастополь – в Теодорихсхафен…

Обвиняемые на Нюрнбергском процессе и некоторые немецкие историки в более позднее время твердили о «превентивном», «вынужденном» ударе по Советскому Союзу, якобы полностью подготовленному к вторжению в Германию. Представляется, что эти авторы руководствовались не фактами и документами, а больше антисоветскими, русофобскими политическими воззрениями.

Весь ход процесса в Нюрнберге неопровержимо подтвердил, что именно фашистская Германия совершила агрессию против СССР, вероломно нарушив межгосударственный договор о ненападении.

Об агрессивных намерениях нацистов свидетельствовали документы. В начале декабря 1940 года в немецком Генеральном штабе была выпущена Директива № 21, обозначенная сначала кодовым названием «Фриц», а затем – «Барбаросса». Это был стратегический план нападения на СССР с выходом на линию Архангельск – Астрахань.

При этом Директива вовсе не была отправной точкой подготовки войны. Ещё в июле 1940 года из Франции, где совсем недавно завершились боевые действия, началась переброска войск в Польшу, на границу с СССР. Туда же перебазировались части, ранее предназначавшиеся для штурма Британских островов. В Польше была сосредоточена полумиллионная группировка вермахта. Но их число было недостаточно для масштабных операций. В сентябре 1940 года в районе Лейпцига началось формирование примерно 40 новых пехотных и танковых дивизий, предназначенных для войны против СССР.

Также задолго до выхода Директивы № 21 нацистское руководство начало вербовку потенциальных союзников – Румынии, Финляндии, Венгрии. В качестве платы за соучастие в агрессии сателлитам предлагались земли Советского Союза.

Следов подготовки войны в Германии обнаружено много, а если говорить о намерениях большого похода на Восток, то Гитлер со всей определённостью высказал их ещё в своей книге «Майн кампф», опубликованной до прихода нацистов к власти. О получении «жизненного пространства» за счёт СССР он заявлял неоднократно, например на совещании гауляйтеров[6]6
  Гауляйтер – должностное лицо в нацистской Германии, осуществлявшее всю полноту власти на вверенной ему административно-территориальной единице гау. Назначался непосредственно фюрером.


[Закрыть] в 1938 году.

В российских архивах (они сегодня доступны для исследователей и общественности) документов, свидетельствующих об агрессивных планах СССР по отношении Германии, не найдено. Отрицают существование плана нападения СССР на Германию и военачальники. Сторонникам готовившейся «агрессии» СССР остаётся предполагать какой-то необыкновенный режим секретности, якобы действующий даже в постперестроечные времена. Однако скрыть можно результаты труда одного человека или группы людей. Подготовка войны, доведённая до стадии сосредоточения войск, – столь большое и многоплановое мероприятие, что удержать его в тайне невозможно.

Конкретная работа по подготовке нападения на СССР в немецком Генштабе началась в день капитуляции Франции, 22 июня 1940 года. Среди нескольких вариантов плана, представленных разными группами, Гитлер выделил «Этюд Лоссберга», который принадлежал генералам Йодлю и Варлимонту. Они предложили нанести главный удар на Москву через Белоруссию, по кратчайшему расстоянию.

Директива № 21, вариант «Барбаросса», была принята верховным командованием вермахта (ОКБ) 18 декабря 1940 года, а 31 января 1941 года Верховное командование сухопутных сил (ОКХ) издало «Директиву по стратегическому сосредоточению и развёртыванию войск».

Эти два документа и составили общий план предстоящей «молниеносной» войны. Предполагалось, что эффект от мощных ударов подвижными соединениями станет таким, что войска Красной армии будут разбиты недалеко от границы и не смогут отойти восточнее Днепра и Западной Двины.

Нападение, первоначально намеченное на май 1941 года, из-за незавершённых операций на Балканах было перенесено на июнь.

Во вторжении в СССР приняли участие огромные силы – 190 дивизий Германии и союзников, четыре немецких воздушных флота, авиация Румынии и Финляндии (всего пять тысяч самолетов). В танковых клиньях действовало 4300 бронированных машин. Общая численность наступающих войск составила 5,5 миллионов человек.

Однако Директива № 21 оказалась для Германии и её союзников невыполнимой. Выход на линию Архангельск – Астрахань не состоялся ни в 1941 году, ни позже, когда «молниеносная» война превратилась в затяжную.

Нацистские стратеги недооценили мужество нашего народа и силы СССР, которого Гитлер опрометчиво назвал «колоссом на глиняных ногах» в предположении, что он развалится от первых же ударов. В реальности успехи первого периода войны сменились поражениями, а затем и полным разгромом немецких войск.

Взгляд из XXI века

АРИНА ЖУКОВА-ПОЛЯНСКАЯ,

дочь народного художника СССР, известного советского графика Николая Жукова:

– В январе 1946 года моего отца послали на Нюрнбергский процесс. За два месяца им были сделаны около 400 рисунков и эскизов. Отец говорил мне: «Если бы мне кто-то сказал, что я буду сидеть рядом с преступниками, которые заварили всю эту страшную историю, я бы никогда в жизни в это не поверил».

Как-то его отвели в столовую, где Геринг сидел и ел свою похлёбку. И отец тут же сел и начал его рисовать. Тот увидел, что его рисуют, и прикрылся газетой. Отец расстроился. А сзади Геринга стоял американский охранник в каске. Он увидел, что художник рисует, а Геринг закрылся. Достал дубинку свою – и раз Герингу по голове. Тот и выронил газету…

Из беседы в 2016 году.