Текст книги "Темные отражения. Темное наследие"

Кто-то с отвращением хмыкнул и выключил радио. Отупляющий сон снова затягивал меня, и я закрыла глаза, но голоса не смолкали. Слова падали одно за другим, как тлеющие угольки, которые догорали еще до того, как я могла их почувствовать.

– …так близко, нельзя доверять…

– …нужно просто сказать, – настаивал мужской голос. – Нам нужно…

– … Так близко, – прозвучал ответ. – Небезопасно для нее…

Для кого?

– Возможно, Лана…

– Она не…

Я должна это запомнить.

Лана.

Я должна спросить… Но тяжелая тьма снова надвигалась на меня.

Лана.

Небезопасно для кого – для меня или для Ланы?

Глава четырнадцатая

Улицу Мэйн-Стрит в Блэкстоуне, Вирджиния, словно срисовали из чьего-то сна о той Америке, какой она когда-то была. Более того, Мэйн-Стрит выглядела настолько идеальной, что, увидев такую же в фильме, я назвала бы ее дешевым штампом: полосатые навесы, ярко раскрашенные кирпичные постройки и старомодные фонари. Флаги и прочие патриотические украшения, оставшиеся с Четвeртого июля, так и не убрали, когда прошло уже шесть недель, а между двумя столбами висела рекламная растяжка, возвещавшая об открытии местного кинотеатра.

Основной недостаток Блэкстоуна заключался в том, что он лежал в стороне от Петербурга и Ричмонда. Городок был маленьким, и потому высокотехнологичные камеры видеонаблюдения там решили не устанавливать, а на мусорных контейнерах и пожарных гидрантах не было символики ООН. Так что, если нужно где-то спрятать временное убежище для «пси», такие «недостатки» обращаются в весомые достоинства.

– Мы просто ездим кругами? – спросила Приянка. – Или чего-то ждем? Или кого-то?

Я проснулась в плохом настроении, и улучшиться ему пока было не от чего. Шесть часов мы объезжали блокпосты и полицейские кордоны, расставленные по всему штату, чтобы добраться до места.

Как я и предполагала, чем ближе мы приближались к намеченной цели, тем короче становился поводок. Если мне нужно было в туалет, со мной выходила Приянка. Роман оставался в машине, отмечая наше продвижение в украденной карте. Утром мне все-таки удалось снова сесть за руль, но только после того, как я соврала, будто моим друзьям непременно нужно увидеть за рулем меня – убедиться, что впускать нас безопасно.

Я никогда не смогу от них сбежать: как только я села в машину в мотеле, моя судьба была предрешена, так же как теперь решалось их будущее. Всe остальное – лишь пустые надежды и самообман.

Вчерашний хот-дог, купленный на заправке и съеденный мной на завтрак, давил на желудок, как кирпич.

– Мне просто нужно убедиться, что за нами не следят. Они предпочитают, чтобы гости приезжали ночью.

Теперь врать было легко. Когда наивные заблуждения развеялись, было несложно сконцентрироваться на главном. Конечно, Руби и Лиам никогда не настаивали на ночных визитах. Кроме того, существовала пошагово расписанная процедура, чтобы выйти с ними на связь. И хотя я была здесь всего-то один раз, ничего не забылось.

Вот только следовать этой инструкции никто и не собирался. Наше прибытие должно было выглядеть подозрительным, насколько это возможно.

Пальцы Приянки барабанили по спинкам наших сидений. Роман, не отрывая взгляда от дороги, потягивал кофе. Ветер сорвал листовку с моим портретом и надписью «РАЗЫСКИВАЕТСЯ» со стоявшего неподалеку фонаря, и она скользнула по лобовому стеклу. Если бы не напряженная ситуация, я бы расхохоталась. Вместо этого я опустила пониже козырек бейсболки и надела солнечные очки.

Роман стиснул зубы – единственное, что нарушало его спокойный вид. Непонятно, то ли он хочет мне что-то сказать, то ли, наоборот, пытается не сболтнуть лишнего.

– Отлично, – сказала Приянка, слегка подпрыгивая на сиденье.

Я ничего не помнила: ни как мы доехали сюда, ни своих снов – осталось только тревожное послевкусие. Но кое-что все же въелось в мою память. Одно слово.

Лана.

Не важно, ищут ли они Руби или какую-то Лану – ноги их не будет в Убежище.

Шел час за часом, солнце описывало широкую дугу по небу. Я несколько раз переставляла машину, чтобы полицейский, который следил за парковкой, не успевал проверить, сколько мы уже стоим. В конце концов я заехала в тупик, к строительному забору, за которым виднелся фундамент разрушенного дома.

Дождавшись заката, я снова повернула ключ в замке зажигания, и мое сердце взревело вместе с двигателем. Если я не сорвусь, то скоро все закончится – все секреты и нагромождения лжи, и я снова смогу дышать.

– Фары, – хрипловатым от сна голосом напомнил мне Роман.

– Потом, – ответила я.

Мы выехали из города и принялись петлять по второстепенным дорогам и боковым улочкам – еще раз убедиться, что слежки нет. Когда мы наконец углубились прямо во мрак лесной чащи, бензина в баке оставалось угрожающе мало.

Проверив, что мы здесь точно одни, я ненадолго включила фары.

– Что мы ищем? – спросила Приянка.

В свете фар блеснула синяя лента, обозначая потайной въезд.

Я ударила по тормозам. Приянка охнула – ремень врезался ей в грудь.

– Уже нашли.

Я съехала на обочину и вышла из машины, не заглушив мотор.

– Мне понадобится помощь.

Вслед за мной вылез Роман. Мы подошли к высокому разросшемуся кусту ежевики, и я осторожно сунула в него руку. Металлические ворота, скрытые за ним, прогрелись за день. Запор подался с громким щелчком.

Роман улыбнулся, и мы растащили створки по сторонам, открывая проезд. Парень буквально лучился от восторга.

– Так это все правда?

От ворот шла узкая дорожка, которая дальше расширялась для небольшой парковки. Такая вот оптическая иллюзия. С дороги даже не заметить, что посреди густого леса есть участок без деревьев.

– Мы на месте.

Я отошла в сторону, а Приянка забралась на водительское место и направила «универсал» в ворота. Мы с Романом быстро закрыли их за собой и снова заперли.

Несколько автомобилей, принадлежащих постоянным жителям Убежища, аккуратно выстроились вдоль одной стороны стоянки, по большей части прикрытые маскировочными сетками. У меня сердце подпрыгнуло, когда я увидела знакомый грузовик.

Они здесь.

Приянка выскочила из машины и тихо присвистнула.

– Неплохо устроились, – заметила она.

Я улыбнулась.

– То ли еще будет.

– Что нам взять с собой? – спросил Роман.

– Ничего, – ответила я. – Пожалуй… может, фонарик.

Парень кивнул и послушно отправился за ним к машине.

– При, куда ты его положила?

Она развернулась и, опередив его, помчалась к салону.

– Он должен быть в одной из наволочек…

Его там не было. Когда мы останавливались, я успела вытащить фонарик, засунув его под заднее сиденье. У меня была максимум минута до того, как его найдут.

Я помнила, что камеры, которые установили здесь Лиам с отцом, реагировали на движение. Как только въезжала машина, они включались и были так хорошо замаскированы между веток, что я заметила только одну, ближайшую к нам, проследив незаметный кабель, снабжавший ее питанием.

Я повернулась к объективу так, чтобы он смотрел прямо на меня, я сделала единственный незаметный жест, который пришел на ум, чтобы просигнализировать: тревога. Я положила ладони на плечи так, чтобы предплечья сложились в «Х».

«Хоть бы оказалось, что это еще в ходу, – думала я и беззвучно, четко артикулируя, выговорила единственное слово: – Помогите».

Лиам сказал мне, что обучал детей из Убежища старым дорожным знакам, которые использовали «пси». На том языке «Х в круге» обозначало, что место небезопасно. Если тот, кто следит за камерами – Лиам, Руби или кто-то еще, – не поймет, что точно означает мой жест, то хотя бы догадается, что нужно быть настороже.

– Нашел! – воскликнул Роман, захлопывая заднюю дверцу. Он включил фонарик и поводил лучом света по земле.

– Что случилось? – спросила Приянка, подходя ко мне.

Я потерла ладонями предплечья, сделав вид, что пытаюсь согреться.

– Вдруг стало зябко. Может, потому что озеро рядом.

Хотя на самом-то деле было довольно тепло, и от воды поднимался пар. Так что Приянка только пожала плечами.

– Пойдем, – сказала я. – Нам придется пройти пешком.

Нам нужно дать Убежищу немного времени, чтобы там смогли разобраться, что происходит и что делать.

Роман шел рядом со мной, подняв голову, внимательно осматривая деревья. Пистолет он взял с собой, застегнув кобуру поверх джинсов. Я видела ее очертания под облегающей серой футболкой. Хорошо было бы убедить его оставить оружие в машине, но я не смогла придумать, как это сделать, чтобы парень не напрягся еще больше.

– Бродить по ночному лесу – один из моих любимых кошмаров, – прошептала Приянка, шагая позади нас. – Но я была бы крайне благодарна, если бы мне сказали, что высматривать. Дом? Какой-нибудь тоннель?

– Уже недалеко, – прошептала я в ответ. – Нам нужно выйти к воде.

На большинстве карт это озерцо было обозначено лишь точкой, а в сравнении с расположенным неподалеку озером Ли оно казалось небольшой лужицей – и некий Лиам Стюарт не преминул пошутить на эту тему. На самом деле водоем был и широким, и достаточно глубоким, чтобы на другую сторону можно было добраться лишь на лодке. Деревья там росли еще гуще, за ними скрывались несколько построек. И никаких дорог.

Я вела своих спутников дальше и дальше, рассчитывая сделать большой крюк и уже потом оказаться на нужном месте, но Роман внезапно остановился.

– Думаю, нам сюда, – сказал он, кивнув точно в направлении озера.

Я повернулась к парню и, прежде чем он успел возразить, забрала у него фонарик. Здесь дорога была расчищена не так хорошо, и нам приходилось перелезать через большие валуны и спускаться по крутому склону. И когда мы добрались до илистого берега, сердце у меня колотилось, будто мы бежали сюда от самой Небраски.

Я опустилась на колени, показав остальным сделать то же самое. Направив фонарик на противоположный берег, я принялась включать и выключать его, включать-выключать, включать-выключать…

– Что ты делаешь? – спросил Роман.

– Это сигнал, – соврала я, – чтобы там поняли: мы не враги. У них есть протокол безопасности.

И это в него явно не входит.

«Мы здесь, – думала я. – Давайте, забирайте нас».

– Ничего себе, – прошептала Приянка, переминаясь с ноги на ногу. – Да они прямо суперскрытные.

– Точно, – согласилась я.

– Мне кажется, я кого-то вижу, – проговорил Роман и прищурился, всматриваясь вдаль. И точно, секунду спустя раздался слабый всплеск, будто что-то погрузилось в темную воду.

Лодка и единственный человек на веслах всe четче вырисовывались в ночи. Лопасти легко погружались в воду. Я поднялась, сжимая в руках фонарик так крепко, что ощутила искру от его батарейки. Фланелевая рубашка… светлые волосы…

Это был не Лиам.

Когда лодка подплыла к нам, гребец привстал, чтобы оценить оставшуюся дистанцию. Я даже узнала, кто это был. Лиза – ее одной из первых забрали сюда три года назад. Сейчас девушке исполнилось восемнадцать, как и мне. Возможно, она была одной из самых старших «пси» в Убежище.

Не Лиам. Не Руби.

Лиза посмотрела на меня, и ее лицо просветлело, когда она меня узнала. Чувствуя, как мой план разваливается окончательно, я предприняла последнее усилие, чтобы довести его до конца.

– Кто ты вообще такая?! – крикнула я.

Она застыла, не успев выбраться из лодки. Роман встал рядом со мной, держа руку у пистолета.

– Я тебя не знаю, – проговорила я громко и настойчиво. И ты тоже меня не знаешь. Ну же, Лиза… – Где главные «пси»?

Лиза открыла рот. Снова закрыла. Она испугалась.

Почему не пришли Лиам или Руби? Не может быть, чтобы здесь все настолько сильно изменилось, в особенности в том, что касалось безопасности.

Что-то не так. Что-то случилось.

Все это время Роман стоял рядом со мной. Если бы я ничего не знала об их планах, могла бы подумать, что они хотят меня защитить, а не убедиться, что я не сбегу.

Вдруг в тишине треснула ветка, и в то же мгновение кто-то рявкнул:

– Бросай пистолет!

Шесть человек в черных лыжных масках, скрывающих лица, вышли из леса у нас за спиной, вооруженные винтовками и пистолетами. Рубашки и брюки из темной ткани – не армейская униформа, но для ночных засад подойдет. Воспользовавшись тем, что мы отвлеклись, глядя на медленно подплывавшую лодку с Лизой, они окружили нас со спины.

Один из них, высокий подросток, вышел вперед, держа палец на спусковом крючке винтовки, и повторил на этот раз спокойнее:

– Бросай пистолет.

Я уже знала, что увижу: жуткую бесстрастную маску на лице Романа и зажатое в руке оружие. Парень переводил взгляд с одного противника на другого, оценивая их.

Он с ними справится. Это понимание словно ножом пронзило мне внутренности. Роман не из тех, кто полагается на случайность. Если он проигнорировал приказ, значит, был уверен, что победит.

Я протянула руку и положила ладонь на дуло пистолета. Парень посмотрел на меня пустым ледяным взглядом. Я медленно толкнула пистолет вниз, и Роман с трудом сглотнул.

Наконец он снова переключился в безопасный режим и швырнул пистолет к ногам говорившего. Мне не понравился взгляд, который он бросил на Приянку, и заключенный в нем смысл. Я торопливо сцепила руки за головой и опустилась на колени.

– На всякий случай, чтобы не было недоразумений, – я вооружена.

Проверьте, нет ли у них еще оружия.

Лиза кивнула другому подростку в маске. Это была девушка, которая принялась хлопать по моей одежде. Покончив с обыском, она пихнула меня в спину так, что я приземлилась на руки, чтобы не наесться грязи.

– Не прикасайся к ней, – предупредил Роман.

К моему удивлению, оказалось, что ничего, кроме пистолета, у них нет. У Приянки отобрали оба телефона. Лиза заметила, что я пристально смотрю на них, и спрятала аппараты в карман своей фланелевой толстовки.

«Разделите нас, – мысленно умоляла я. – Уведите меня подальше, и вы узнаете, что случилось. Разделите нас. Не отводите их в дом».

– Я могу все объяснить, – заговорила я.

Первый парень схватил меня за руку и рывком поставил на ноги.

– Ты чертовски права, тебе придется.

Приянка шагнула вперед, не обращая внимания на направленные на нее стволы.

– Ах, вот как вы обращаетесь с дамами?

Я подняла руку, пытаясь скрыть удивление.

– Всe в порядке… все нормально.

Парень в маске сжал мою руку. Ободряюще, не угрожающе.

– Отведите остальных в яму. Мы допросим эту.

– Нет! – Роман рванулся вперед так, что двоим пришлось его схватить, а третьему – направить пистолет прямо ему в лицо. – Нет!.. пожалуйста…

От того, как прозвучало это слово, у меня перехватило дыхание. Пожалуйста. Я заставила себя повернуться к Лизе, которая наблюдала за происходящим с выражением боли на лице. Игра, которую я вела, заставляла страдать других.

Лицо Романа пылало искренним гневом. И страх в его голосе был настоящим.

Остальные повернулись к Приянке. Она подняла руки.

– Я не собираюсь устраивать представление. – И кивнув в мою сторону в последний раз, девушка добавила: – Но если на ней останется хоть одна царапина, вы на собственной шкуре узнаете, на что я способна.

Первый парень подтолкнул меня в сторону лодки. Он устроил целое шоу, топая за мной с винтовкой на изготовку, и если бы я обернулась посмотреть, что происходит с моими спутниками, испортила бы весь спектакль.

Он стащил небольшое суденышко обратно в воду, и мы втроем вполне в нем поместились. Посудина закачалась на волнах, в которых растворялся лунный свет. Я глубоко вдохнула холодный влажный воздух. Чем дальше мы отплывали, тем меньше я понимала, что сейчас произошло. Почему Роман и Приянка не сопротивлялись и позволили нас разделить? Ведь так они лишались своего орудия, еще не успев им воспользоваться, но…

Странно.

Когда до противоположного берега оставалось метров десять, парень стянул маску и сам выдохнул, успокаиваясь. Это был Джейкоб.

– Это было нечто, – проговорил он.

– Точно. – Голос Лизы все же дрожал.

– Ты в порядке?

С тех пор как я видела Джейкоба в последний раз, парень вымахал почти на полметра. Даже сидя в лодке, ему приходилось немного наклоняться, чтобы заглянуть мне в глаза. Он был самым тихим из первой тройки, даже чересчур застенчивым. Тогда мне даже казалось, что он чем-то похож на Толстяка – и внешне, и по характеру. Теперь парень легко поднимет Толстяка вместо штанги.

– Зу? – взволнованно проговорил он. – Ты же хотела, чтобы мы тебя от них увели, верно?

– Ага, – кивнула я, сражаясь с желанием оглянуться.

– Ты не использовала обычную процедуру, но мы сомневались… вдруг ты просто забыла, – сказала Лиза, запнувшись на последних словах. – Столько времени прошло.

– Ты здорово сообразила использовать знак «Х», – добавил Джейкоб. – Мигель сразу догадался. Мы проплыли за домом и двинулись вдоль берега, чтобы встретить вас. Это хорошо, что ты завела их подальше.

Этот безумный план сработал. Мне было чем гордиться. Так или иначе, это всего лишь…

Пожалуйста.

– Я в порядке и да, именно этого я и добивалась, – кивнула я, а лодка зашуршала дном по мелководью. – Наверняка вы все уже наслышаны о моих «подвигах»?

Я почти не знала этих ребят, мы встретились лишь однажды, и наша встреча измерялась минутами, даже не часами. Мы все просто случайно оказались в одном ярком созвездии с Руби и Лиамом.

Но в этот момент, когда они сочувственно смотрели на меня, безусловно уверенные в моей невиновности, мне захотелось обнять их и никогда не отпускать.

– Слушай, – напряженно проговорила Лиза, – пока мы еще здесь…

Лодка раскачивалась на волнах, но ни Джейкоб, ни Лиза не пытались сойти на берег. И тут я поняла.

– Где они? – спросила я.

– А разве Чарли тебе не сказал? Руби и Лиам ушли две недели назад, чтобы кого-то забрать, – сказал Джейкоб, – и до сих пор не вернулись.

Три года назад

Вторники я ненавидела.

Похоже, что это было решением мирового масштаба: понедельники нужны, чтобы постепенно начать неделю, а вот вторники… гайки в эти дни закручивались по полной. Квартира становилась пустой и тихой, телефон замолкал, потому что мои друзья пропадали на разных мероприятиях. И чтобы совсем меня добить, миссис Флетчер решила, что именно по вторникам мы должны заниматься математикой.

У меня не было никаких проблем с математикой. Предмет мне даже нравился – все однозначно и надежно. Правильный ответ всегда оказывался единственным, и получить его можно было только единственным правильным способом. Ничего неопределенного в отличие от чтения и письма, где единственное слово могло изменить смысл предложения. С математикой всe было в порядке.

Проблема состояла в том, что математику мы прошли с Толстяком полтора года назад, а миссис Флетчер отказалась пропустить несколько тем, потому что «истинного понимания можно добиться, только выстраивая один кирпичик за другим».

Откуда-то из гостиной донесся радостный перезвон – на мой телефон пришло сообщение.

Откинувшись на спинку кресла, я вытянула шею и заглянула за край кухонной стойки.

Где же я его оставила?

С этой точки мне была видна только спина Нико. Он сидел на диване в своих шумоподавляющих наушниках, подключенных к компьютеру, и сосредоточенно писал программу, над которой работал всю неделю. Не было никакой возможности привлечь его внимание и попросить проверить, от кого эсэмэска – может, это наконец-то они, после того, как несколько месяцев мне снились самые страшные кошмары.

– Нет. – Миссис Флетчер даже не подняла глаз от контрольной, которую проверяла. Ее красная ручка двигалась по алгебраическим задачам, отмечая правильные ответы, вычеркивая немногочисленные ошибки. – Сначала закончи с уравнениями.

Я положила карандаш и изобразила самую умильную улыбку. Ту, о которой Вайда как-то сказала, что ее стоило бы запретить законодательно.

– Что, если… – начала я.

– Нет.

– Но уже почти обед…

– Нет.

Я стиснула зубы. Я заскребла голыми ступнями по плиткам пола, пока не ощутила, как с каждым движением статическое электричество покусывает меня за пальцы. Что, если у них была только секунда, чтобы отправить сообщение, и мой ответ нужен прямо сейчас? Что, если это мой единственный шанс поговорить с ними, а потом они снова исчезнут на несколько месяцев?

Что, если… это Толстяк звонит мне, чтобы сообщить, что случилось худшее?

Я не хотела показывать, что расстроена, но мой голос все равно прозвучал вызывающе.

– Вы же знаете, что это не настоящая школа? Мне не нужно разрешение, чтобы выйти.

Миссис Флетчер наконец подняла на меня взгляд и отложила ручку. Телефон в гостиной звякнул еще раз, и почему-то во второй раз звонок показался еще более срочным.

Простите, миссис Флетчер, мне просто нужно проверить, может, это кто-то из моих друзей – ага, тех, что пропали шесть месяцев назад. Ну знаете, этих, которые в розыске?

– Ты считаешь, что я впустую трачу твое время? – спросила она наконец.

На это у меня был простой ответ: «Нет». Но я не могла заставить себя произнести это слово.

Она посмотрела в другой конец комнаты, переводя взгляд своих слезившихся глаз с кастрюль, которые висели на стене в кухне Кейт – мы их так ни разу не использовали, потому что заказывали еду, на гостиную, где сидел Нико, бешено молотивший пальцами по клавиатуре.

Не знаю, на что именно она смотрела. Всe в этой квартире было странным: слишком новым, слишком идеальным. Похожим на кукольный домик, который когда-то давно был у меня. В комплекте с ним продавались мебель и другие предметы интерьера, идеально подобранные по цветам, идеально расставленные в миниатюрных комнатах.

На самом деле все так и было. Большая часть мебели досталась нам вместе со съемной квартирой. Диван и кресла в гостиной были просто гигантскими, словно выросли на покрытом коврами полу, как грибы.

Похоже, что Кейт забегала домой рано утром – на краю кофейного столика были пристроены новые папки с документами. Она обычно появлялась, только чтобы принять душ и переодеться, а потом снова вернуться к работе над проектом вместе с Вайдой.

К настоящей работе, а не основам алгебры.

Миссис Флетчер было лет сорок, но последние несколько лет принесли в два раза больше стресса, в два раза больше страха, в два раза больше гнева, и на всех нас это отражалось по-разному. По обеим сторонам ее рта шли вниз две глубокие морщины. Одна появилась из-за учеников, а другая – из-за сына, который должен был сидеть вместе с ней за кухонным столом, если бы в жизни была хоть какая-то справедливость.

– После всего, что случилось, наверное, сложно приспособиться к распорядку, – мягко проговорила она. – Уверена, это невыносимо скучно по сравнению с тем, что ты успела увидеть.

– Скучно – это хорошо, – прошептала я.

Именно это сказал Толстяк, когда мы обустроили мне комнату в новой квартире Кейт.

Потом он ушел, а я в одиночестве сидела на своей кровати, слушая, как грузчики ходят туда-сюда, как они заносят новую кровать для Нико. Только две наши маленькие спальни не были обставлены полностью. Грузчики называли их «гостевыми комнатами», а Кейт каждый раз их поправляла. Но на самом-то деле все так и было. Я останусь здесь, пока не одобрят мой переезд в собственную квартиру в том здании, где уже жили Толстяк, Вайда и остальные сотрудники Совета Пси.

Мне нравилась Кейт – очень нравилась. Но у нас и выбора особого не было. Согласно закону, до достижения восемнадцати лет «пси»-дети должны были жить с опекуном, который не является «пси», и Кейт оказалась единственным взрослым человеком, которому мои друзья полностью доверяли. А Кейт была слишком хорошей, чтобы отказать.

Пока что это была моя комната. Кейт предложила мне покрасить стены и обставить ее так, как мне хочется, но мне это казалось неправильным. Мне была нужна только дверь. Чтобы я могла открывать и закрывать ее по своему желанию. Чтобы она запиралась изнутри, а не снаружи. Чтобы она отделяла мое личное пространство от остального мира.

Скучно означало хорошо. Каждую ночь, когда я ложилась в кровать, я могла не бояться того, что вдруг случится, пока я сплю.

– А если не скучно, то… бессмысленно. Мне кажется, я понимаю, что это означает, – сказала миссис Флетчер. – Когда проходишь через такое, что переворачивает твою вселенную, другое кажется незначащим. Ненужным. Но пожалуйста… наберись терпения – все, о чем я прошу. Узнай как можно больше, прежде чем выйти в мир. Это то, чего у тебя никто не отнимет.

Я исподлобья взглянула на женщину.

– А разве у меня еще не все забрали?

– Надеюсь, ты никогда не узнаешь ответа на этот вопрос. – Миссис Флетчер тихо вздохнула и выпрямилась. – Ладно. Давай сделаем небольшой перерыв. Но после того, как ты проверишь сообщение, выключи телефон, договорились?

Я соскользнула со своего стула и заставила себя пойти, а не побежать, в гостиную. Нико поднял на меня глаза, когда я проходила мимо, осматривая диванные подушки, и кивнул на стол рядом.

– Спасибо… – начала я.

Но он лишь слабо улыбнулся мне и вернулся к своей работе.

Экран телефона не светился, но под разбросанными газетными листами я сразу заметила розовый чехол, который мне купила Вайда. С каждым шагом сердце словно подскакивало в горле.

Помедлив секунду, я перевернула мобильник.

Это был Толстяк.

МОЖЕМ УСТРОИТЬ СЕМЕЙНЫЙ УЖИН СЕГОДНЯ ВМЕСТО ПЯТНИЦЫ?

«Можно подумать, я очень занята?» – захотелось написать мне. Но вместо этого я набрала:

КОНЕЧНО. У ТЕБЯ ИЛИ У ВИ?

У МЕНЯ. ДАВАЙ ВСТРЕТИМСЯ В ПАРКЕ В 18:30

Я выглянула из окна. Всю неделю ледяные дожди сменялись мокрым снегом и наоборот. В квартирах Толстяка и Вайды сразу установили жучки. Если мы встречались снаружи, значит, информация предназначалась только для меня.

Впервые оказавшись в его квартире, я ощутила слабые уколы от аккумуляторов, питавших микрофоны. Когда мы вышли прогуляться и встретиться с Кейт, Толстяк сказал, что причин для беспокойства нет: жучки – это дополнительный аргумент в пользу того, что им можно доверять.

– Сузуми, всe в порядке, ты готова? – окликнула меня миссис Флетчер.

Я быстро ответила на последнее сообщение Толстяка и, как и обещала, выключила мобильник. Я понятия не имела, как следующие два часа у меня получится на чем-то сосредоточиться.

– Готова.

Толстяк ждал меня в своем любимом месте в парке Меридиан-Хилл, расположенном в нескольких кварталах от небольшого многоквартирного дома. Президент Круз и ее кабинет выделили здание для членов Совета Пси, в который вошли представители от каждого из реабилитационных лагерей. Перед открытием Меридиан-Хилл, как и другие городские парки и памятные места, успели привести в порядок, вот только огромный фонтан, его главная достопримечательность, был по-прежнему отключен, и вода в нем набиралась только из-за непрестанно моросившего дождя.

Но Толстяка, который, усевшись на ограду, рассматривал сооружение, похоже, это совсем не волновало.

Приближаясь, я замедлила шаг. Почему-то, увидев, как он сидит там, я ощутила укол боли и невольно обхватила себя за плечи, пытаясь избавиться от покалывания под кожей. Парень промок насквозь: его одежда защищала от холода, но не от дождя. Без зонтика. Без шапки. И даже без перчаток?

Что-то не так.

Он глубже зарылся подбородком в шарф, потирая голые руки. Стоявший рядом мокрый портфель ничем не отличался от тех, что держали в руках бизнесмены и чиновники, которые торопились домой через парк по его переплетенным тропинкам. Одна молодая женщина, заметив Толстяка, замедлила шаг, уставилась на него, словно не поверив своим глазам, и чуть не споткнулась.

Парень привстал и потянулся, чтобы ее поддержать, но женщина побледнела и отдернула руку, прижав ее к груди. Опустив голову, она молча поспешила прочь.

Когда я увидела его растерянное выражение, мое сердце сжалось. Та женщина понятия не имела, что он за человек. Я покачала головой и тяжело вздохнула. Вот для чего всe это нужно. Вот почему такие, как мы, образовали Совет. Нам нужно убедить людей, что бояться им нечего.

«Она не боялась, – прошептал тихий голосок в моем сознании. – Она испытывала отвращение».

Отвечающий за безопасность Толстяка агент Фрэнк нахмурился – он сидел на соседней скамейке, делая вид, что читает газету. Но Толстяк просто уселся обратно, опираясь руками о холодный камень. Он как можно выше поднял плечи, будто пытаясь защитить уши от холода. Не знаю, из-за чего его лицо стало таким напряженным – из-за той женщины или из-за того, о чем он думал сейчас. Мне не нравились оба варианта.

Когда я подошла к Толстяку, дождь громко колотил по моему розовому зонтику. Услышав шлепки моих шагов по лужам, парень обернулся.

– Отличный вечер ты выбрал для прогулки, – сказала я, держа зонтик над нами обоими.

Толстяк улыбался нечасто, и потому я так любила эти редкие искренние улыбки.

– Привет… – Внезапно взгляд его глаз, скрытых за стеклами очков, стал настороженным. – Погоди, а куда делся твой телохранитель?

Аурелия была очень милой – гораздо лучше, чем Фрэнк, и научила меня заплетать французскую косу.

– Ее отозвали. Начальство сказало, что я больше не публичная фигура, и все мои нужды должна обеспечивать Кейт.

Фрэнк посмотрел на нас и снова принялся контролировать обстановку в парке. Мужчина встал, потянулся и переместился на другую тропинку, чтобы у нас появилось немного больше личного пространства. Я заметила, что его зеленоватые штаны были слишком легкими – не по сезону, но, похоже, Фрэнка это обстоятельство совсем не беспокоило.

– Это мы еще посмотрим! – раздраженно фыркнул Толстяк. – Не публичная фигура! Как будто твое имя и лицо не мелькают в новостях уже несколько месяцев. А вчера вечером я сам видел, как один из каналов повторял твое интервью! Поверить не могу. Ну я знаю, с кем поговорить…

– Как ты думаешь, у Фрэнка это единственная пара штанов? – перебила я парня. – Может, нам купить ему другие – потеплее. Вдруг у тебя войдет в привычку сидеть на улице в самый мороз, погрузившись в свои глубокие мысли.

– Даже не думай стащить одежду у него из шкафа и заказать новую, – предупредил меня Толстяк.

– А ты в своей так хорошо смотришься! И с размером я угадала, да?

Толстяк всегда заботился о том, как он выглядит, даже когда мы путешествовали в «Бетти». Лиам часто посмеивался над ним из-за того, что тот гладил рубашки, но иначе Толстяк не мог. И вообще он принадлежал к числу тех, на кого всегда можно положиться. Для своих первых пресс-конференций парню пришлось одолжить костюм у отца. Одежда была ему велика, но просить у родителей деньги на новую Толстяк не стал. Им нужно было оплатить медицинские расходы, потому что папе Чарльза понадобилась операция на открытом сердце.

Я спросила Кейт, не положено ли Толстяку небольшое пособие, чтобы он не перекапывал контейнеры для пожертвований в поисках приличного делового костюма. Мы подали прошение на имя Круз, и она выписала мне личный чек на сумму, которой хватило для покупки трех новых. Когда-нибудь Толстяк начнет получать достаточно, чтобы ни у кого ничего не просить. Но это случится еще очень нескоро. Сейчас Толстяк и Вайда отрабатывали оплату квартиры и питания. После того как ООН лишила должности Грея, мы столкнулись с ужасными нарушениями в распределении продуктов, и ситуация пока еще не выправилась.