Текст книги "Поперечный элемент"

– Я сказала много личного, – холодно заметила Аделина.

– Не думаю. Скорее, ваш мозг молниеносно составил его психологический портрет у себя в голове, подметил детали, проанализировал. Что-то в манере поведения мужчины подсказало вам о том, что отец его не воспитывал и знал он только мать. Раз семья неблагополучная – почему бы не предположить, что кто-то умер. Как умер? Самый простой вариант: брат убит, а мать повесилась, не выдержав такой жизни.

– Но ведь я сказала именно так, не допуская вариаций. Не брат повесился, а мать убита. Не отец убит. Не сестра убита. Или повесилась. Или умерла от болезни.

– Брату в неблагоприятной обстановке среди пьянок и разборок логичнее быть убитым, наверняка. А матери – повеситься. Сколько таких семей, заканчивающих по одному сценарию.

– Откуда, по-вашему, я вообще знала, что у него есть брат?

– Чем более неблагоприятна семья, тем меньше уровень сознательности, вам не кажется? Никто не думает о последствиях, вступая по пьяни в беспорядочные связи, а потом никто не думает о прерывании беременности – потому что на это нет денег. И уж точно никто не задумывается о будущем – о том, чем кормить всех этих детей, как воспитывать, на что жить и где брать деньги. Как правило, в таких семьях не один ребёнок.

– Но я сказала именно про брата, не про сестру! – упрямилась пациентка.

– Может, и сестра у него была. Может, не один брат, а четыре. Вы сказали общими фразами, основываясь на распространённом сценарии неблагополучных семей.

– Как же я узнала про болезнь легких?

– Оценив мужчину визуально. Купероз – один из признаков курения в большом количестве, а также потребления спиртных напитков. Запущенная форма купероза наиболее отчетливо проявляется на носу – делает его бугристым, рыхлым, распухшим. Вы могли учуять запах дыма или алкоголя, ко всему прочему. Где курение – там болезни дыхательных путей. Если добавить ещё и одышку, которая наверняка у мужчины была, можно сделать выводы. По дыханию можно распознать застарелая ли болезнь, запущенная ли. Можно догадаться, что он наверняка ходил к врачу – перед лицом смерти страшно всем. Если дыхание тяжелое, со свистами, с хрипами, врач наверняка предложил провести операцию. Только логика.

– Откуда же я знала, что он умрёт на хирургическом столе?

– А вы и не знали, вы предположили. Как это можно проверить сейчас? Никак. Возможно, он жив-здоров.

– Пока да, он жив. Но скоро умрёт.

– Не думаю.

– Да, доктор, он умрёт. Должен наступить конец его деяниям. Он мог бы меня убить, наверное. Но этого не произошло, потому что мне предначертано умереть от руки другого человека.

– О ком вы говорите?

– Есть человек, который жаждет меня убить, уже давно.

Психиатр помолчал.

– Давно вы не чувствуете себя в безопасности?

– Я никогда не чувствую себя в безопасности, все вокруг хотели бы меня убить.

– Все?

– Ну, не все, но много кто.

– Зачем же «много кому» вас убивать?

– Разные причины. Месть, злость, страх.

– Каждый человек испытывает подобные чувства. Не единожды в жизни, не к одному человеку. Люди ругаются, злятся и боятся, иногда ненавидят кого-то всю жизнь. Это обыденность. Уверен, что никто всерьёз не помышлял о вашем убийстве.

– Вы не знаете, насколько сильно некоторые меня ненавидят, – криво усмехнулась Аделина.

– А вы знаете?

– Конечно. Я бы могла назвать вам своего будущего убийцу.

– Желать смерти и совершить убийство – не одно и то же.

– Поверьте, он хочет меня убить и способен на это.

– Вы знакомы с ним? Знакомы со всеми этими людьми, которые, по вашим словам, хотели бы вас убить?

– В основном, нет.

– Они вам об этом так и сказали? Что хотят вас убить?

– Нет, конечно.

– Тогда это только ваши предположения. Опять мы возвращаемся к врачу-онкологу, медсестре-убийце и многим другим. Вы предполагаете, а потом верите в это, хотя ни разу не было настоящих подтверждений вашим словам.

– Мои знания спасли мне жизнь.

– Ваша логика и уверенность, эрудиция и начитанность, неожиданность, нестандартная модель поведения, которой вы обескуражили и напугали преступника – вот что спасло вам жизнь.

– Думаете, у меня бесконечные познания во всём, раз мой мозг может мгновенно собирать в кучу информацию и анализировать? Это невозможно, чтобы я подсознательно за одну секунду составила психологический портрет мерзавца, поняла, какими болезнями он болеет, предположила, что у него с близкими. Я знала это благодаря памяти человечества!

– Вы много читаете, верно?

– Умеренно, – сдержанно согласилась пациентка.

– Умеренно? – не поверил врач. – Замкнутый образ жизни предполагает наличие какого-то занятия, которое будет скрашивать серые будни. Идеально для этого подходит чтение. Классика, искусство, история, криминалистика. Даже из скромного списка, который мне известен, ваши знания должны быть довольно обширны. Что ещё? Медицина, психология наверняка?

Аделина молчала.

– Ответьте честно: сколько книг по медицине вы прочли?

– Несколько.

– Так ли это? Буквально вчера вы спросили, почему нельзя давать вам одновременно антидепрессант с антипсихотиком. Такая схема лечения известна повсеместно в узких кругах, она достаточно распространена для того, чтобы рекомендовать её в медицинских справочниках, например. Человеку не посвящённому не придет в голову задать такой вопрос.

– Если схема такая распространённая, почему же вы лечите меня не по ней?

– Потому что наша методика лучше себя зарекомендовала на практике. Вы ушли от ответа.

– Я имею общие представления о том, что из себя представляют антидепрессанты и антипсихотики, ни о какой схеме лечения и понятия не имею. Я задала вопрос, который логично вытекал из ваших объяснений. Если антидепрессанты улучшают настроение, а антипсихотики убирают мои знания, почему нельзя давать их одновременно? А стабилизатор настроения пусть настроение стабилизирует, его тоже можно не отменять.

Психиатр несколько минут задумчиво смотрел на картину, висевшую напротив окна, сбоку от собеседников. Солнце озаряло каменистый берег, море выглядело ровным, спокойным, но над темно-синим горизонтом нависали тяжелые массивные облака.

– Вам нравится эта картина? Кажется, Айвазовский.

– Куинджи, – машинально поправила пациентка, глядя в окно.

– Вы уверены?

– Оригинал хранится в художественном музее в Самаре, – закатила глаза пациентка. – Можете проверить.

– Ну что вы, я верю вам на слово, – непринужденно улыбнулся врач. – Мои познания в искусстве весьма посредственны. Чего нельзя сказать о вас.

Аделина повернулась, прямо посмотрела на главврача.

– Вы ведь знали, что это Куинджи.

– Знал только потому, что сам покупал репродукцию в этот кабинет, – не стал больше лукавить психиатр. – А вы знаете, потому что высоко эрудированны. Вы объясняете ваши видения особыми способностями, но на деле – это превосходная работа вашего подсознания. Мозг умеет вытаскивать из глубины знания, о которых вы сами давно забыли. И не просто вытаскивать, а применять их на деле, в нужный момент сопоставлять и анализировать. Это тоже особая способность, которой обладают единицы. Но способность настоящая, научно объяснимая. И, к сожалению, эта способность искусно вводит вас в заблуждение, заставляет верить в то, что все выводы, сделанные подсознанием на основе полученных вами когда-то знаний, правдивы.

– Мозг умеет вытаскивать из глубины знания, но делает неправильные выводы?

– Делает такие выводы, которые будут наиболее удобны для вашей безопасности. А именно: остерегаться людей, не связываться с людьми, не контактировать, не стремиться иметь что-то общее. Подумайте об этом в следующий раз, когда решите сделать преждевременный вывод о человеке. Теперь другой вопрос. Почему собственная беспомощность вызывает у вас чувство омерзения?

– А должна вызывать страх, так вы думаете?

– Обычно люди испытывают страх, когда понимают, что ничем не могут себе помочь. Но вы начинаете себя презирать. Скажите, это относится только к себе самой или другие люди, проявляя беспомощность, тоже кажутся вам мерзкими, недостойными уважения?

– Если жизнь ставит тебя в условия беспомощности, это значит, что раньше ты пользовался безграничной властью, ущемлял права других. Разве такие люди достойны уважения? Нет! Это мерзко, гадко. И за это каждый рассчитается сполна. Поэтому мне не страшно быть беспомощной, мне мерзко. Потому что заслужила.

– Вы не даёте никому права на ошибку, разве это не ущемление прав?

– Это другое. Я ничью свободу не ограничиваю, люди сами делают ошибки.

– А свою свободу? Ведь вы и себе не даёте права ошибаться.

– А я что – не человек? Кто, кроме меня самой, мешает мне жить по правилам? Я сама делаю ошибки, и правильно, что жизнь меня сполна наказывает. Только я виновата в своих ошибках, больше никто.

– Все рано или поздно ошибаются, жизни без ошибок не существует. Вы не принимаете реальность, стремитесь следовать идеалу в вашей голове. А когда соответствовать не получается – а это неизбежно – начинаете корить себя, винить, презирать. Почему бы не признать, что ошибки – это норма?

– Вот поэтому вокруг так много жестокости, – скривилась пациентка. – Я убил человека, думает убийца, и это норма: разве я один такой? Мать отказалась от новорожденного – это норма, думает она: не всем дано воспитывать детей, а мне вон как тяжело будет. А кто-то бомбу на мирных людей скинул – нормально, был же приказ, приказ надо выполнять. Все только и делают, что оправдывают себя и свои поступки, только и делают, что перекладывают вину на других. А когда жизнь рикошетит им их же дела – только и делают, что обвиняют всех вокруг, кричат о несправедливости. У людей всегда кто-то виноват: враг или друг, начальство или подчинённые, судьба или весь мир. А все несчастья и всю жестокость люди делают своими же руками! Мне стыдно за всех и стыдно за себя – потому что я сама делаю ошибки, хотя кричу на весь мир о том, что нужно жить по правилам.

– Кто же придумал эти правила? Есть где-то закон, предписывающий вести себя так-то и так-то? Вы усложняете жизнь, а потому ни на минуту не можете расслабиться. Какое вам дело до других людей? Это их выбор: жить так, как они хотят.

– Так ведь неспроста я вижу людей насквозь, неспроста для меня открыты все их ошибки. Зачем, если не для того, чтобы я пыталась донести до них правду?

– Не думаете ли вы, что у вас особая миссия – избавить мир от жестокости?

– Иногда думаю, – серьезно призналась пациентка. – После моментов отчаяния я с новым рвением пытаюсь указывать людям на их ошибки. Но потом снова приходит осознание: я не смогу этого сделать, не в моих силах научить весь мир доброте.

– И тогда вы чувствуете усталость, растерянность, безысходность?

– Да. Тогда мне кажется, что мир надо мной насмехается: гляди на прогрессирующее зло, старайся, пытайся, все равно ничего не изменишь.

– Получается, что и здесь вы ходите по кругу.

– Что? – переспросила пациентка, хотя хорошо слышала, что сказал врач.

– Ходите по кругу. Помните, мы говорили о круге, где «люди злые – поэтому я злюсь – я сама злая»? Здесь подобный круг: «мир жесток – я пытаюсь его изменить – у меня ничего не получается – мир жесток». Вы ходите по кругу злости и по кругу жестокости, вам доставляет это огромный дискомфорт, но вы не делаете ни единой попытки из этих кругов выйти.

Аделина замерла, осмысливая слова. Психиатр удовлетворенно отметил про себя, что сумел наконец и здесь посеять зерно сомнения. Пользуясь моментом, он продолжил.

– Снова и снова вы пытаетесь изменить окружающий мир, указывая на несовершенства. Пытаетесь изменить себя, чтобы соответствовать идеальному миру, так же пеняя на свои несовершенства. Злость, ненависть, раздражение, негодование, чувство омерзения, ядовитого довольства «так тебе и надо, заслужил!» – вот к чему приводят ваши попытки. Вы хотите прийти к доброте через злобу, хотите заставить всех вокруг быть лучше через презрение. Разве таков ваш идеальный мир? Думаете, можно жестокостью искоренить жестокость?

– Всегда по кругу, – медленно пробормотала Аделина. – Вы правы. Я сама веду себя жестоко, но хочу сделать мир добрее. Нужно начать менять себя, это давно известная истина. Хочешь изменить мир – начни с себя, – она несмело улыбнулась.

Психиатр ободряюще улыбнулся в ответ.

– Мне нужно стать добрее, верно? Нужно самой вести себя по-доброму. Но… Доктор, как же вести себя добрее, когда вокруг одни изверги и убийцы? Жалеть и их?

– Вокруг совершенно обычные люди, это ваше воображение считает их врагами. Чтобы научиться взаимодействовать с обществом, нужно принять это общество, позволить себе быть его частью. Если полюбить себя со всеми недостатками и ошибками, гораздо проще будет и людей полюбить. К тому же, разве станут люди на любовь отвечать жестокостью? Вот увидите, как только вы измените своё отношение к миру – мир станет добрее. Разрешите себе быть счастливой, не вините себя за ошибки и недостатки. Все ошибаются. Именно ошибки делают нас лучше.

– Но как это сделать? Как полюбить тех, кого я ненавижу?

– Как известно, от любви до ненависти один шаг. Наоборот это правило тоже работает. Перестаньте вести себя предсказуемо, мы уже говорили об этом. Сделайте шаг из круга, пойдите своим путем. Отвечайте на жестокость добротой, не осуждайте, не упивайтесь чужими несчастьями, помогайте преодолеть трудности.

– И маньякам помогать? Я одному уже помогла.

– В той ситуации вы помогли себе не стать жертвой маньяка, и это было верным решением. Вся остальная «помощь» была внутри вашей головы. Я же имею в виду реальную помощь людям. В ситуации, когда вы можете проявить сострадание, не стойте в стороне. Помните ваши сны? Те, в которых вы испытывали тревогу? Не кажется ли вам, что ваше подсознание давало вам подсказку, указывало на ваше поведение со стороны?

– В жизни я веду себя не так. Я не буду попусту испытывать тревогу, если ситуацию можно изменить – поторопиться на работу, выключить плиту, ответить на уроке. Сны бессмысленны.

– Я не считаю, что эти сны лишены смысла. Подумайте, что общего во всех этих историях – про опоздание, сковороду, школу, зрение.

– Причин для тревоги нет.

– Действительно? Разве наяву вы не стали бы переживать из-за увольнения, пожара, из-за того, что вас выгонят из школы за неуспеваемость, или из-за того, что полностью ослепли? Причины для тревоги есть. Общее здесь то, что вы ничего с этим не делаете. Бездействие – вот главная проблема, на которую вам указывает подсознание. Во снах вы разрушаете свою жизнь бездействием, хотя отчетливо понимаете возможные последствия. Ведь в реальной жизни вы ведёте себя так же. И я сейчас говорю не о двойке на уроке и не о сгоревшей сковородке – понятно, что с такими простыми ситуациями наяву вы бы разобрались в два счета. Но подсознание затем и транслирует вам истории, которые вы можете легко расшифровать и сопоставить с более глубокими аспектами вашей жизни, чтобы сказать вам: хватит бездействовать, хватит себя разрушать.

– Я думала, это мой мозг разрушает мою жизнь своими видениями.

– Разве ваш мозг – не часть вас? Вы сами запустили этот механизм, сами поддерживаете в себе свою ненависть, но одновременно с этим другая составляющая вас отчаянно хочет жить нормальной жизнью, хочет искоренить угрозу извне. Поэтому вы видите пугающие истории наяву и во сне, поэтому вы топчетесь по кругу. Попробуйте изменить это. Улыбайтесь людям, разговаривайте с ними, выслушивайте, сочувствуйте. Порой внимание и поддержка – главная помощь.

– Я заперта в этих стенах, как я смогу научиться взаимодействовать с обществом без практики?

– Ищите практику там, где вы сейчас. Улыбнитесь медсестре, которую посчитали убийцей. Поговорите с мужчиной из четырнадцатой палаты, на которого вы повесили ярлык самоубийцы. Пожелайте хорошего дня женщине на раздаче, ошибочно принятой за предательницу. Как видите, возможностей предостаточно. Начните уже сегодня, а завтра мы обсудим результаты, поработаем над ошибками – кстати, ошибаться можно и нужно!

– Я начала писать рассказ, и он, понимаете… Он не о доброте. Мне его теперь не дописывать?

– Почему же не дописывать? Непременно заканчивайте рассказ, мы обсудим и его. Если вы решили быть доброй, это не значит, что теперь нужно закрывать глаза на все явления, не подходящие под эту характеристику. Мир многообразен, и люди в нём разные, у каждого своя судьба. Как раз на примере этого рассказа мы попытаемся взглянуть на ситуацию с добротой, без осуждения. Обсудим метрику за вчерашний день?

11.

12 октября 2016 года

– Итак, как прошёл вчерашний день?

– После нашего занятия я пошла на обед. И сразу же решила действовать, пока не передумала. Забирая тарелку из рук той самой дамы, я сквозь силу поблагодарила её и пожелала хорошего дня. И она мне улыбнулась! Сказала, мол, спасибо, деточка, приятного аппетита. Я и не надеялась, что у меня сразу получится.

Аделина рассказывала спокойно, но глаза блестели. Врач кивнул:

– Вы большая молодец, что сделали первый шаг.

– И я решила не останавливаться. Села не особняком, как сделала бы раньше, а за столик к тому мужчине из четырнадцатой. Он не возражал. Поначалу мы просто ели, в воздухе висело напряжённое молчание. А потом он заговорил сам. Завёл мирную лёгкую беседу – про погоду, условия проживания, еду. И не просто говорил сам, а задавал мне вопросы, внимательно слушал! Доктор, это так необычно, так ново для меня. Но впервые, говоря с ним, перед глазами перестали быть мои знания, представляете? Я перестала видеть его прошлую жизнь, когда начала с ним разговор.

– Это прекрасная новость, – медленно кивнул врач.

– Выходит, что и правда всё дело в моём мозге.

– Вы перестали вести себя предсказуемо, вышли из круга, пошли наперекор закоренелым убеждениям, и мозг растерялся. Вы показали, что видения, навязанные мозгом, не играют роли в принятии вами решений, и он прекратил вас запугивать. Но для закрепления результата вы должны вести себя так постоянно, понимаете? Не бояться людей, не строить преграды, не делать ложные выводы. Пусть отныне ваши видения никак не влияют на построение впечатлений, вы должны верить фактам, своим глазам в настоящем, а не доверяться ложным образам. Нужно сделать такое верное поведение правилом, а не исключением из правил. Что скажете?

– Похоже, ваши советы действительно работают, – задумчиво проговорила пациентка.

– Заметьте, мы ведь ещё не начинали приём препарата, который должен был заблокировать ваши видения. Вы смогли справиться сами.

– Это значит, что есть шанс не принимать эти препараты вообще? Я смогу справиться сама?

– Не всё так. Это лишь ещё раз говорит о том, что главное место в терапии занимают ваши старания. Медикаменты помогут, но не смогут решить проблему полностью, если вы не будете предпринимать усилия. Но лечение вашей болезни без приема медикаментов недопустимо.

– Мне только что пришла в голову мысль. Если наладить отношения с людьми, вполне возможно, что получится и друзей завести? И семью?

– Конечно, получится. Может, вам даже захочется наладить отношения со своей роднёй?

Аделина задумалась, нахмурилась.

– Я принесла рассказ. Он тоже о семье. Вчера, когда я писала продолжение, я не чувствовала злость или ненависть, мне стало грустно, впервые за много лет. Не знаю, как можно научиться не осуждать поступки людей, над этим, вероятно, нужно много работать. Но то, что я почувствовала грусть – это ведь огромный прорыв, верно?

– Безусловно. Это доказывает, что жалость и сострадание вам не чуждо. Вы на правильном пути. Позвольте прочесть?

Приложение 34

Детство было счастливым. Три сестры, погодки, не были обделены любовью, лаской и заботой. Их матери успешно удавалось совмещать работу медсестры с домашними обязанностями. В доме всегда вкусно пахло едой и выпечкой, было чисто, весело и уютно. Домой хотелось возвращаться.

Вечерами играли в домино, лото, шахматы или шашки. Мама играла на пианино, все вместе пели. Читали вслух книги. Рисовали стенгазеты.

Праздники тоже проходили душевно. К Пасхе вчетвером, смеясь и делясь секретами, стряпали куличи, красили яйца. На Новый год украшали дом, наряжали елку, дарили друг другу подарки. Дни рождения проходили в кругу семьи, мама обязательно пекла торт.

Отца немного помнила только старшая дочь. Он трагически погиб при исполнении служебных обязанностей, когда ей едва исполнилось три. Мама часто доставала фотографии и рассказывала про папу разные истории. Смешные, грустные, далекие, но всегда завораживающие. Мама хотела, чтобы девочки знали отца, пусть даже только по рассказам, чтобы знали и всегда о нем помнили. Она улыбалась, вытирая глаза.

Летом ходили в походы. На лужайках устраивали пикники, греясь на солнышке и валяясь в прохладной траве. Выбирались в лес за грибами и ягодами. Дочери с радостью помогали маме варить варенье и делать заготовки на зиму.

Мама хорошо шила, находила время, чтобы порадовать дочерей обновками.

Мама помогала делать уроки, готовиться к выступлениям, активно участвовала в жизни своих детей.

Мама мирила сестер, учила доброте и пониманию. По ночам бережно поправляла одеяла, убирала со лба растрепавшиеся волосы.

Мама не ругала за разбитое трюмо, не наказывала за двойки. Дети не боялись признаваться в шалостях, каждый раз слезно просили прощения и наперебой обещали так больше не делать. Мама прощала. Целовала во вредные мокрые носы, гладила по головам.

Мама всегда видела во всем хорошее. Никогда не унывала.

Мама любила дочерей любыми – непослушными, раздраженными, колючими.

Мама никогда не уставала – так казалось.

А потом дочери выросли, вышли замуж, завели свои семьи.

А потом у мамы случился инсульт. Последствия сказались на головном мозге, усугубили зарождавшуюся и не диагностированную ранее болезнь Альцгеймера.

А потом маму оформили в дом престарелых. Потому что у всех свои семьи. Потому что не позволяют жилищные условия. Потому что муж против. Потому что пусть будет под присмотром людей знающих. Потому что нет лишнего времени. Потому что у всех работа, дети, своих проблем хватает и «еще и убирать за ней». Потому что «мало ли что ей может в голову взбрести». Потому что она все равно ничего не помнит и не понимает. Потому что.

– О ком эта история?

– Эта история особенная, не похожа на остальные.

– Почему?

– Потому что я увидела её не как обычно. Понимаете, обычно я смотрю на человека и сразу знаю о нём. Но в этом случае я смотрела на трёх разных людей, и их истории объединились в одну, вот в эту.

– Расскажите подробнее.

– Я возвращалась домой из аптеки. Это было в обеденное время, а я редко куда выхожу в такое время, вы ведь знаете. Так вот, желая сократить дорогу, я пошла через дворы. И там, возле школы, мне встретились три девочки – думаю, одноклассницы. Они что-то обсуждали, хихикали, не заходили в ворота. На вид – семи-восьми лет. Глядя на них, я знала сразу, что одна родилась в неблагополучной семье. Родители выпивали, избивали её, гоняли. Другая – выросла в детском доме: мать отказалась от неё при рождении. А у третьей была нормальная семья, но у этой девочки был порок сердца, ей оставалось жить совсем недолго. Все три прошлые жизни объединились в одну историю: о том, как они бросили свою мать.

– Как вы относитесь к этой истории теперь, когда есть вероятность, что это фантазии, навязанные мозгом?

– Вчера я думала об этом. Если рассуждать логично, эти девочки не могли быть восприняты мозгом как опасность, каким образом они могли представлять угрозу? Почему тогда мозг навязал мне эту историю? Почему связал все три прошлые жизни в одну?

– Ну, давайте вместе попробуем порассуждать. Судьба этих девочек на самом деле вам неизвестна. Вы не можете, опираясь на факты, с достоверностью сказать, что у одной – неблагополучная семья, другая – из детдома, а третья – скоро умрёт. Точно так же вы не можете утверждать, что у всех троих когда-то была одна мать. Что по факту? Три девочки-одногодки мирно разговаривают возле школы. Все остальное – домыслы, фантазия, воображение. Должно быть, эти подружки напомнили вам в детстве себя, сестру или кого-то ещё. И подсознательное чувство вины перед своей матерью подтолкнуло мозг создать эту историю. Ведь ваше детство тоже было хорошим, насколько я могу судить из бесед. Мама наверняка была к вам с сестрой очень добра, не обделяла вас заботой и любовью точно так же, как мама из рассказа.

– Да, мы выросли в любви и заботе. Нас одинаково любили оба родителя, почему же эта история только о маме? И откуда взялась ещё одна сестра, если история на самом деле завуалировано говорит о нашей семье?

– Вам виднее, почему только о маме, и почему ещё одна сестра. Возможно, вам всегда хотелось иметь ещё одну сестру. Возможно, родители хотели ещё одну дочь. Почему только о маме? Быть может, чувство вины перед ней сильнее, чем перед отцом? Как правило, большинство забот о детях, быте, развлечениях ложится на плечи матери. Если отец много работал, всё детство вы проводили с мамой. Она готовила вам вкусную еду, укладывала спать, рисовала стенгазеты и помогала с уроками.

– Так и было, отец постоянно пропадал на работе.

– Вот вам и объяснение. С матерью связь была сильнее, ваша мама потратила много сил, чтобы обеспечить вам детство с тёплыми воспоминаниями. Потому и чувство вины перед ней за то, что вы перестали с родителями поддерживать связь, сильнее. Эту историю мозг опять же создал по подобию истории про Эльзу Айхенвальд. Он усилил события, сделал их более тяжёлыми, тем самым показав вам, что бывают истории гораздо хуже вашей, и что не такая уж вы и плохая, что бросили мать. Ведь вторая сестра осталась с ней, отец тоже, никто не сдал её в дом престарелых, и, в конце концов, вы ведь не бросили мать в беде после инсульта с тяжёлой болезнью. Мозг пытается оправдать ваши поступки, чтобы облегчить жизнь, хотя вы сами считаете, что нет вам оправдания. Невозможно жить в постоянном чувстве вины, это угнетает, ставит под угрозу вашу жизнь – мозг боится, что вы не выдержите и наложите на себя руки. Мозг помогает вам полюбить себя, так помогите же ему не переживать и не вводить вас в заблуждение, чтобы таким путём сохранить вам жизнь и рассудок. Примите свои ошибки. Не хотите принимать сейчас – исправьте их, а потом примите.

– Я попробую.

– Хорошо. Расскажите о ваших ошибках. За что вы вините себя?

– Конечно за то, что перестала общаться с родными.

– Почему это произошло?

– Они меня совсем не понимали. А когда умерла бабушка, и я стала видеть такое, что не видели остальные, они мне не верили, говорили, что я выдумываю, хотели показать меня психиатру.

– Вот как? А как ваши родные относились к видениям бабушки?

– Бабушку все уважали, но её знания тоже никому не были понятны. Папа несколько раз хотел с ней поговорить, попросить не запудривать нам с сестрой мозги. Но мама не позволяла, всегда отвечала, что бабушка вправе сама решать, о чем рассказывать внучкам. Говорила, что от жизни не спрячешься, что нет смысла закрывать нам глаза. Бабушкины истории были поучительны, но мы были слишком малы, чтобы правильно их понимать. Сестра, она была старше и скромнее, не реагировала на истории так, как я. Понимаете… Я была впечатлительным ребенком, и, кроме того, говорила всё, что думаю. И ещё я никогда не была такой доброй, как бабушка или сестра. Сестра, став свидетелем чьего-то несчастья, может, и делала какие-то выводы мысленно, но всегда сочувствовала, жалела, помогала. И бабушка тоже всем помогала, всех жалела. Но я, увидев несчастье, твердила, что человек заслужил, что нечего было то-то и то-то. К примеру, сосед при нас разбился на велосипеде – множество ссадин, царапин, синяков. Больно, в общем, разбился. Сестра сразу подбежала спросить о самочувствии, начала помогать вставать, проводила до дома. А я, будучи девятилетней девчонкой, не сдвинувшись с места, с укором качала головой и выкрикивала, что заслужил, нечего было Кольку лупить. Мама мягко пыталась объяснить мне, что не следует воспринимать бабушкины слова так буквально, и что не стоит об этом рассказывать людям. Бабушка тоже объясняла, что люди не понимают, о чем я толкую, что не нужно напоказ выставлять свои мысли. Но я не верила: как это не понимают? Все казалось очевидным.

– Какие истории рассказывала вам бабушка?

– Про людей и справедливость. Бабушка учила нас жить правильно. Говорила, что за ошибки будем расплачиваться не только мы, но и наши дети, и внуки. Она говорила, что нужно жить так, чтобы не было стыдно ни перед собой, ни перед потомками.

– С тех пор вы и придавлены ответственностью за собственные ошибки. Вам с детства внушили, что, ошибаясь, вы обязаны стыдиться не только перед собой, но и перед потомками. Возможно, поэтому вам страшно заводить семью – вы боитесь, что ваши дети и внуки будут расплачиваться за ваши ошибки.

– Так и есть, этого я и боюсь.

– Посудите здраво: каким образом это действительно может произойти? У вас своя жизнь, а у потомков будут свои жизни, они сами будут делать выбор, как им поступать, никто и не вспомнит и, возможно, даже не узнает про некоторые эпизоды вашей жизни, за которые вы стыдитесь. Разве вы сами в курсе всех ошибок вашей мамы, бабушки, прабабушки? Разве каким-то образом их ошибки повлияли на вашу жизнь, заставили за что-то расплачиваться? Уверен, ваша бабушка имела в виду здравый смысл: не убей, не укради, не навреди и подобное. Она говорила про воспитание, доброту, сострадание, хотела, чтобы вы выросли хорошими людьми, а потому запугивала вас историями о справедливости и утверждениями, что за всё будете расплачиваться не только вы, но и потомки.

– Но ведь я расплачиваюсь за бабушкины грехи.

– Это как же?

– Мои знания, которые передались от нее. Знахарка говорила, что эти знания в наказание за грехи бабушки и грехи рода.

– Кажется, мы с вами убедились, что ваши «знания» – это фантазии.

– Но ведь у бабушки знания тоже были.

– Были ли? Или мудрая женщина просто хорошо разбиралась в людях, подмечала детали, объединяла всё это в истории, а потом нарочно пугала ими внучек, чтобы они выросли со здравым убеждением: не делай никому зла и получишь добро. Понимаете, как призрачно звучит фраза «грехи рода»? Всё, что угодно, можно списать на грехи рода, чтобы объяснить любое несчастье. Людям проще верить в то, что в их бедах кто-то виноват, чем осознать сложную истину: жизнь такая, непредсказуемая, и никто в этом не виноват. А ваши родители и сестра верили в бабушкины видения? Верили, что они на самом деле были?

– Не знаю. Бабушку уважали и любили. А когда она умерла, и я стала говорить, что теперь вижу, как бабушка, вся семья на меня ополчилась, начали считать меня сумасшедшей, отправляли к психиатру. К тому же, я не скрывала свои знания. Маме сказала, что, если бы не бабушкина память человечества, она бы умерла ещё при рождении. И ещё сказала, что мамин отец – никчёмный трус, потому что бросил бабушку. Папе сказала, что проблемы с сердцем он заслужил – потому что всю жизнь работал ради денег, не любил свою работу. А сестре сказала, что своей раздражающей добротой она вмешивается в законы справедливости, а, значит, обязательно будет за это наказана.