Текст книги "Эпоха лишних смыслов"

Глава 9

– И… как Лондон? – наконец-то выдавила я.

Вопрос мучил меня последние два с половиной часа. С одной стороны, задавать его и расписываться в собственной слабости не хотелось, с другой… Черт возьми, как же я соскучилась по этому странному городу.

Эйдан, живописно расположившийся у окна, медленно повернулся ко мне, и я едва удержалась от восхищенной улыбки: красавчик, каких поискать.

– Я правильно понимаю, что ты не была дома пять лет? Сколько ни рылся, так ничего и не смог найти по твоим прилетам в Великобританию.

Я помолчала мгновение, вслушиваясь в обрывки туровского телефонного разговора и стараясь отвлечься от ломоты в висках, всегда обрушивавшейся на отсутствие сна и пустой желудок. Посчитала годы. Действительно пять лет. Целая жизнь.

– Да, не была ни разу.

Эйдан помялся мгновение, устраиваясь на подоконнике поудобнее.

– Сильно. Даже спрашивать не буду. Рискну предположить только, что это как-то связано с разводом твоих родителей?

Я раздраженно хмыкнула. Гамов должен был вернуться с минуты на минуту, а красавчик Эйдан Ноулз все никак не переходил к сути.

– Ах да, Лондон! – Он на мгновение опустил взгляд. – А ты приезжай, сама посмотри, что я тебе рассказывать буду.

– Ну как, соскучились? – На пороге появился сияющий Гамов. – Оливия, есть контакт, Арлинова дала «добро».

Непривычное имя резануло слух, и я поморщилась.

– У меня новый паспорт.

– У тебя раздвоение личности. – Гамов обнял меня за плечи и поцеловал в лоб.

Если бы не находившийся в кабинете Эйдан, я бы, наверное, устроила скандал.

– Что?

– Раздвоение личности. Эйдан, прости меня за отвратительный английский, я жутко комплексую говорить в вашем с мисс Розен присутствии.

Тот улыбнулся и мотнул головой. Гамов взял со стола телефон, бросил его в карман джинсов и с довольным видом посмотрел на меня:

– Идем закрывать недельный план.

Услышав такие слова прежде, я бы вскочила с места и понеслась вперед, как радостная собачонка, но сегодня мне хотелось спать, у меня ломило виски, чертов красавчик не сказал, что с Лондоном, да и в целом жизнь напоминала весьма дурной фильм.

– А Геру мы с собой не берем? – нашлась я.

Гамов уставился на меня изумленно.

– Пускай тоже полюбуется, пообщается с Эйданом, дел-то. Да и в книги пусть заглянет с нами. Посмотрит на то, как настоящие деконструкторы работают. Ему пригодится.

– Хорошо, возьмем Геру. И пойдем уже. Нам надо закрыть план и повезти коллегу ужинать в какое-нибудь приличное место.

– Не стоит, – Эйдан поднял руки, как будто капитулируя. – Я прилетел договорить, Макс, потому что на Конгрессе, судя по всему, мои идеи воспринял только ты.

– Традиции русского гостеприимства, – оскалила зубы я. – Не отвертишься. А говорить нам можно в любом месте и на любые темы. Все равно услышавший разве только в «Скорую» позвонит.

– Пошли. – Гамов нетерпеливо дернул плечом. – Оливия, бери своего ненаглядного Геру, и пошли.

Отчаянно захотелось врезать ему по щеке, чтобы остался красный след. Я вздрогнула, возвращаясь из этой прекрасной вероятностной ветки, и отметила про себя, что стала испытывать слишком много эмоций.

Отметив – вышла из кабинета и стукнулась к Турову.

– Открыто, – грубо брякнул он.

Чертыхнувшись про себя, я заглянула внутрь. Туров сидел, уставившись в экран ноутбука, не иначе, нашел что-то интересное.

– Пойдем с нами, – сказала я. – Собрались перед Эйданом хвастаться, и Арлинова…

– Да я слышал, думаешь, совсем тут погряз в очередном шизофреническом шедевре, Оливин?

– Ну и пошли.

Я кашлянула и подумала, что трачу непозволительно много времени на излишне короткие фразы.

– Еще чего, – Туров оторвался от ноутбука и нахмурился.

– Пошли. Потом в какой-нибудь ресторан.

– Оливин, – протянул он как-то чересчур сладко, и под ложечкой засосало. – А это правда, что ты поцеловала агента Ноулза, пока он был в книге вместе с тобой?

Под землю я не провалилась только по чистой случайности. Дьявол нынче ловил совсем других людей.

– Решила заставить Гамова ревновать, поцеловав персонаж? Это поистине умное, а главное – нестандартное решение!

Я шваркнула дверью уже за спиной, не дослушав тираду до конца, и двинулась по направлению к стоявшим у выхода Гамову и Эйдану; медленно сосчитала до пяти. Ровно на «шесть» Турова вынесло из кабинета, как пробку из бутылки шампанского, он догнал меня и схватил за плечо, правда, совсем не больно.

– Не трожь, – прошипела я, старательно улыбаясь.

Гамов кивнул – видимо, нам обоим – и открыл дверь магнитной картой.

– Вниз? – поинтересовался Туров.

– Нет, на крышу пойдем! – Я чуть было не схватилась за лоб от возмущения, а потом вспомнила, что мне не полагается чувствовать. Жизнь ведь скучна и предсказуема.

– Плечо пусти!

– А вот и не пущу! – Он мотнул головой, и мы пошли по ступенькам в сцепке.

– Тактильные маньяки, – проворчала я себе под нос, но он услышал.

– Да ты же сейчас унесешься к своему Гамову ненаглядному, а мне что делать? Я вообще по-английски ни гугу.

Даже в отсутствие света было видно, как он покраснел. Я дернула плечом и наконец-то освободилась:

– Во-первых, ты явно проецируешь свои чувства к Гамову на меня.

Под ногами мелькали ступеньки. Через мгновение мы оба взорвались хохотом, да так, что пришлось останавливаться на пролете. У меня аж слезы из глаз брызнули, а Туров заливался, как мальчишка.

– Я боюсь предположить, что в таком случае… – его голос трясся и ходил ходуном, – что в таком случае во-вторых.

Странно, но я и не думала испытывать досады из-за неудавшейся защиты.

– Во-вторых, ты нормально говоришь по-английски, я слышала.

– Нет. – Туров был убийственно серьезен.

– В таком случае я действительно проецирую на тебя свои чувства к Гамову.

– Где вы там? – нетерпеливо поинтересовался последний откуда-то снизу.

– Идем! – прокричала я и действительно сделала шаг, оглядываясь на Турова.

– Просто он мне нравится больше, чем ты. – Я пожала плечами. – И неудивительно. А по-английски ты говоришь сносно, что уж там, любопытствовала.

– В дни, когда собирала на меня компромат? – Туров ссутулился и наконец зашагал следом.

– Я всегда собираю на тебя компромат, Герман. Так что отвянь уже.

Вяло переругиваясь, мы добрались до открытых дверей подвала, в котором Гамов усаживал Эйдана поудобнее. Догадался воды взять, надо же. Мы с Туровым, в свою очередь, не принесли вообще ничего. С другой стороны, если все пойдет как по маслу…

– Сколько книг прочитала? – резко спросил Гамов.

Я вздрогнула. Память забросила меня на истфак – и зачет по истории Отечества. Про источники нас спрашивали примерно в таком же тоне. На этот раз, правда, у меня все было в порядке.

– Семь.

Туров упал на стул, вытянул ноги и с удовольствием на нас уставился.

– На две больше, чем нужно, значит?

Я кивнула.

– Твое счастье, что я тоже прочитал семь. А то неудобно как-то вышло бы перед дорогим гостем. – Гамов ухмыльнулся.

Эйдан только и делал, что переводил взгляд с меня на него. Туров порылся в кармане, достал телефон и включил какую-то развесистую мелодию.

– Это что за цыганщина? – бросила я, потирая ладони и подпрыгивая на месте.

– Это The Horrors, между прочим, деревня! – обиженно отозвался Туров.

– Последний альбом, – кивнул Эйдан.

Сердце неприятно кувырнулось.

– Англичане? – Я искренне надеялась на отрицательный ответ.

Эйдан кивнул, а Туров расплылся в улыбке. Я прикрыла глаза – что поделать, когда дома не живешь, пропускаешь новинки – и приготовилась нырять в первую книгу. В этот момент Туров вдруг нажал на «паузу» и с заговорщическим видом произнес:

– А давайте, кто быстрее?

Гамов, стоявший около Эйдана, мгновенно сделал шаг вправо и отнял у Турова телефон.

– Давайте без «давайте», – сердито сказал он. – Ходим вдвоем, страхуем друг друга, как обычно.

– Но Макс… – вмешался Эйдан, глядя при этом на меня. – Я так понимаю, что книги, о которых вы говорите, пока даже близко не подобрались к уровню энергии прорыва.

Гамов осторожно кивнул.

– Так и бояться тогда нечего. Хотя, конечно, я не прав, остерегаться нужно всегда, но здесь-то что такого?

Идея переливалась и манила. Все почему-то смотрели на меня. Я развела руками – жест на публику, вспомнила несчастного Бориса и, вздохнув, покачала головой.

– Нет уж. Никаких соревнований. Опасно. Заиграемся – и придет кому-нибудь конец.

Гамов наконец-то расцвел в улыбке:

– Вот это мой напарник, знакомьтесь.

Как ни старалась, не смогла не поднять уголки рта в ответ.

– Зануды, – пробурчал Туров. – Айфон верните.

Под звуки неизвестной мне песни и уверенное туровское «Смотри, за сколько упра…», мы с Гамовым вошли в первую книгу.

Мир переменился, заиграл красками и цветами. Светило солнце, стоял пригожий день. Гамов сощурился и протянул мне руку. Как обычно. Стало тепло и уютно.

– Что это были за фокусы с поцелуями в лоб? – задиристо поинтересовалась я, оглядываясь в поисках подходящих строений.

– А что были за фокусы с поцелуями агентов из чужих стран? – ответил вопросом на вопрос Гамов.

Я потянула его по направлению к деревьям. Вдалеке вился дымок, значит, скоро мы должны были выйти к замку.

– Эйдан рассказал?

– Нет, архангел Михаил, – возмутился Гамов.

– Смотри, – кивнула я, и он не сумел сдержать смеха. Замок напоминал плод работы художника-сюрреалиста, а все потому, что автор не догадался начертить для себя хотя бы примерный план, и комнаты прыгали по книге туда-сюда.

Земля мерно задрожала, трава полетела наверх, и мы вышли в подвал, не отпуская друг друга. Туров как раз договаривал фразу: «…ятся», – но мы и не думали останавливаться, как в дни моих тренировок, просто шагнули в следующий роман. Тут уже должен был работать Гамов.

Глаза долго привыкали к почти полной темноте. Элегантность отделок да не наше небо за окном мгновенно сложились в планетарную станцию.

– Звезды, – брякнул Гамов, и куски обшивок немедленно полетели мимо нас.

Фокус был столь же прост, сколь и сложен. Я верила Гамову безоговорочно, Гамов перестал верить в мир, и в результате реальность развалилась почти мгновенно, а я даже утруждаться не стала.

– Так Эйдан проболтался?

Мы уже находились в школе со зловещими подростками-телепатами, проходившими по моей части.

– Учитывая, что я психовал, как не знаю кто, пока у тебя был отключен телефон, я его не виню.

Я посчитала вероятности и решила уточнить:

– А чего это ты надумал звонить мне ночью?

– По поводу Эйдана, – как-то нехотя отозвался он.

– Эй! – окликнула я девчушку лет двенадцати.

– Конечно, я вас внимательно слушаю, – проговорила она.

Гамов замотал головой в изумлении, а мы уже шагали в следующий мир.

– Блин, ну детей-то сейчас все умеют писать. Без высокого стиля.

– Как видишь, нет. Так что насчет Эйдана?

Ветер, метель, одинокий лес – и летящие куски мира.

– Он просил меня поговорить и с тобой.

– Серьезно?

Я на минуту потеряла нить беседы, потому что стоять посреди моря лавы оказалось сложновато.

– Да. Я набрал тебе, разволновался, и ему пришлось рассказать обо всем.

Я кивнула – и тут же взвизгнула. Со всех сторон на нас наползали демоны.

– Спокойно, – сказал Гамов, – это очень просто…

– Молчи!

– Набралась суеверий.

Последнее он проворчал, когда мы уже стояли на скале, возвышавшейся над чужеродной красивой цивилизацией.

– Самое тупое, кстати, – покачала головой я. – А суеверие, по-моему, правильное. Вот так расскажешь кому-нибудь о предполагаемой точке напряжения, а в мире ее увидеть не сможешь, потому что она уже облечена в слова.

– Отличное объяснение, – скосил на меня глаза Гамов.

– О чем поговорить хотел?

– Сам расскажет.

– А что насчет поцелуя?

– А что насчет твоих имени и фамилии?

Я вздохнула, голова начинала идти кругом.

– Давай не сейчас, а, Макс?

Он сжал мою руку, и мы вывалились в подвале.

– Тринадцать, – без обиняков подвел итог Гамов. – Устали, четырнадцатую деконструируем как-нибудь потом.

Мир постепенно возвращался на круги своя. Я сделала глубокий вдох и оперлась правой рукой на стол.

На фоне все той же, насколько я могла судить, песни, раздались аплодисменты. Хлопал даже Туров, а Эйдан, судя по виду, был просто убит.

– Ну-ка, собрались и поехали в ресторан! – приказал Гамов. – Гера, ты за рулем, потому что мы с Оливией должны пить. После такого-то.

Все двинулись к выходу, а я по-прежнему не была уверена в том, что смогу отцепиться от стола.

– Ты идешь? – осторожно спросил материализовавшийся рядом Гамов.

Меня отпустило внезапно и сразу, только сильно дрожали руки.

– Иду.

– Перестарались, да?

– Ты перестарался, – слабо улыбнулась я.

– Ты первая начала. – Я подняла на Гамова взгляд и чуть не ослепла – после всех этих разных, красочных, темных, манящих и страшных миров. – Если ты про поцелуй в лоб, то я про поцелуй в щеку.

– Перестань звать меня Оливией.

Я взяла себя в руки и пошла к выходу. Ничего иного ведь не оставалось.

Глава 10

В ресторане было шумно и людно; вечер пятницы, Москва гуляет. Гамову, впрочем, пришлось лишь немного поулыбаться хостес – и та немедленно освободила для нас лучший столик у самого окна. Глаз у девушки был наметанный. Проскользив по лицам Эйдана и Геры, она явно остановилась на моем, пускай буквально на долю секунды. Я чуть улыбнулась: неужто по фотографиям учить заставляют? Или просто поклонница фэнтези?

Около стола моментально нарисовались официант и официантка, причем девушка сносно говорила по-английски. Мысленно поаплодировав хостес, я попросила бутылку минералки и уставилась в окно, за которым на раскинувшуюся Москву падал мечтательный снег.

– Лив? – позвал Гамов, и я еле сдержала гримасу. Нарочно ведь на этот раз, потому что просила больше так не делать.

Я улыбнулась Эйдану и заглянула в меню.

– Ладно, ладно. Роза. Так лучше? – Он даже вопроса не удосужился сформулировать.

Я кивнула в ответ, кожей чувствуя, что напряжение за столом скакнуло вверх. Хоть резисторы расставляй по цепи от меня до Гамова. Пришлось закрыть меню, благо почти все Лешкины тусовки проходили тут и я знала, что заказать. Троица смотрела на меня во все глаза и как-то подозрительно молчала. Я кашлянула, некстати подумала, что эту хостес вижу впервые, несмотря на частые попойки, досадливо просчитала, что она перешла откуда-нибудь с повышением, да и здесь не задержится, слишком большая молодец. А поэтому в следующий раз опять будет встречать какое-нибудь чудо, не признавшее бы и вставшего из гроба Достоевского.

– Имя, – сказала я, усилием воли возвращая мысли в нужное русло.

– Ужасно интересно, – коротко кивнул Эйдан.

Гамов поправил свой тонкий сиротский свитер с вытянутыми локтями (наверняка Ralph Lauren за бешеные деньги) и уставился куда-то в пол. Подавив очередное желание (поглядеть на потолок, назло ему), я положила руки на стол. Вспоминать не хотелось, но и тянуть тоже было некуда. Да и потом, все равно, Гамов женат, рассказывать эту историю сейчас – совсем не то же самое, что рассказывать лично ему, выворачивая душу наизнанку.

– В общем, переехав в Россию, я поменяла паспорт в возрасте двадцати лет, тут так принято, Эйдан, и в процессе – имя с фамилией.

– Это все, Оливин? – Туров хмыкнул и налил себе воды из моей бутылки. – Задел был как минимум на две книги.

– Графоманией не страдаю, Гера, – отозвалась я и выразительно посмотрела на стакан.

Туров, впрочем, не смутился ни капли. Эйдан, в свою очередь, рассмеялся, подышал на свои невозможные длинные пальцы и спросил, развернувшись к Гамову:

– Они всегда так?

– О да, – разулыбался тот. – Это любовь.

Я закатила глаза, а Туров поперхнулся водой.

– Мальчики, – гнусаво протянул кто-то у меня над ухом.

Я почти пожалела, что не ношу оружия. Впрочем, к нам незаметно подкралось вовсе не чудовище, а самая обычная обитательница данного заведения. Вдребадан пьяная девица в излишне коротком платье, на излишне высоких каблуках. Плохо нарощенные волосы и просто отвратительные накладные ногти образ не то чтобы завершали, скорее, ставили на нем жирный крест.

– Ну что вы тут скучаете, три таких красавца?

«Красавцы» повели себя, как взрослые мужчины, то и дело спасающие мир от гибели: уставились кто куда, только не на несчастную девицу. Та времени даром не теряла – схватила невесть откуда взявшийся стул и присоседилась к нам.

– Нет-нет-нет, – рыкнула я, поднимаясь с места; кровь прилила к голове, и Туров даже схватил меня за руку. Я с негодованием освободилась и легонько толкнула нашего гения в плечо, после чего жестом подозвала официанта и сделала большие глаза. В этот момент наконец-то очнулся Гамов – тут же начал что-то вежливо объяснять девице, я уже готова была выгнать ее сама, как вдруг она наконец-то посмотрела на меня.

– Катя! – только и ахнула я.

– Олив?! – воскликнула она, трезвея на глазах. – Какими судьбами? Come stai[4]4
  Как дела (ит.).


[Закрыть], как говорят в таких случаях.

Все события сегодняшнего длинного дня выстроились рядком перед моим мысленным взором; на мгновение я потеряла счет времени и пространству и решила вдруг, что при желании снова могу войти в любую минуту, вернуться не в ресторан на двадцать первом этаже бизнес-центра, а в бег по лестнице. Или тот недолгий момент, когда я прижимала Гамова к стене, сильная от ошалелости, а он, оказывается, смотрел на меня такими глазами, такими глазами…

– Какие-то проблемы? – спросила появившаяся из ниоткуда хостес.

Мои взрослые компаньоны, кажется, собрались дружно закивать, но я подняла руку в останавливающем жесте:

– Никаких. Просто недоразумение. Кать, отойдем к бару.

С этими словами я поднялась из-за стола, и бывшая однокурсница послушно потопала вслед за мной.

– Олив, ты прости, пожалуйста, я никак не ожидала тебя тут увидеть, прости меня, я…

– Катька, – растерянно проговорила я и обняла старую знакомую изо всех сил. – Что это такое? Ну-ка отвечай.

– Да ничего, ты сама знаешь, что ничего. Брюнетик мне тот приглянулся, я не знала, что они с тобой. Не посмотрела. Думала, девчонка и девчонка, а тут сама Розен.

Катька хмыкнула, а я только покачала головой. Прошлое нагнало и треснуло изо всех сил.

– То есть, никаких финансовых проблем, просто хотела познакомиться? – уточнила я.

Родители Катьки были первыми людьми одного небольшого производственного городка и ворочали такими деньгами, что, наверное, не снилось некоторым знакомым моего отца. Тратиться им, впрочем, было не на что, поэтому состояние в Москве просаживала дочка.

– Ага, просто познакомиться. – Она закивала головой.

– Вот и чудно. Ладно, тогда я пойду, Кать, у меня ужин.

Я бросила взгляд в сторону нашего столика; импульс, видно, был вызван тем, что столик слишком пристально вглядывался в меня.

– Подожди-подожди, – заговорила она. – Так ты что, правда книгу написала? Я растяжки видела.

– Правда.

– Дашь почитать?

– Конечно.

– А встречаешься все с Дольче?

– Дольче? – сделала удивленное выражение лица я.

– Ну, с Лешкой, – надула губы Катя.

Я кивнула.

– Тогда пожертвуй мне того красивого брюнета.

– Вот мы договорим, и делай, что хочешь, – твердо сказала я.

Катька отчего-то расплылась в улыбке:

– Узнаю, узнаю Оливию Розен.

Мне захотелось смеяться и плакать одновременно, поэтому я кивнула и пошла к столику.

– Тяжелая молодость по героиновым притонам? – светским тоном спросил Туров, и Гамов неприлично захохотал.

– Да провались ты, Герман! – воскликнула я, а потом заговорила, обращаясь исключительно к Эйдану:

– Пять лет просидели с ней вместе в группе по итальянскому, она тоже из МГУ.

– МГУ? – пораженно переспросил Гамов, откладывая в сторону вилку и снова пряча пальцы в рукава свитера.

– МГУ, – кивнула я. – Не всем же Литинститут заканчивать.

– Оливин, замечательная шутка! – ядовито протянул Туров. Выпустился он именно оттуда, а мне просто к слову пришлось. – Наш гость из прекрасного Лондона вообще не понимает, о чем мы разговариваем.

– Да нет, – тихо произнес Эйдан, отпивая из своего стакана. – Я приблизительно понял. Твоя однокашница, давно не общались, но отношения у вас были неплохие. Судя по сумке и платью, дочка состоятельных людей, но из провинции. К нам подошла с кем-то познакомиться.

Я выдохнула:

– Как приятно иметь дело с писателем.

Жутко не хотелось объяснять все это самой, потому что моя тирада выглядела бы оправданием. Катин вид способствовал.

– Простая наблюдательность, – пожал плечами Эйдан.

Я улыбнулась и подняла бокал с водой, салютуя ему; тут же заметила, что прямо под рукой стоит «Беллини».

– Я заказал, – просто сказал Гамов.

– Откуда знаешь? – растерянно отозвалась я; вероятности молчали и терялись в догадках.

– Мысли читает. Так к кому она знакомиться подходила? – нагло влез Туров.

– Понятия не имею, – протянула я. – Но ты бы, Гера, за нее хватался руками и ногами, такому таланту, как ты, долго не протянуть в нашем злом и враждебном мире.

– Ты-то как протянула, Оливин?

Я кашлянула и выпила весь «Беллини» разом. Стало немного полегче и наконец отпустило совсем. Безумные прыжки по реальностям отступили на второй план.

– Не понимаю, – обратился Эйдан к Гамову, – как Герман называет Оливию?

И тут я взорвалась.

– Так. Еще раз для всех и популярно. Меня зовут Роза. Роза. Потому что я русская, не англичанка, моя мать русская, мой отец наполовину русский, и идиотское имя «Оливия» я ни от кого слышать не желаю. Турову можно только потому, что он сделал производное от моей нынешней фамилии. Зовите меня как угодно, Ро, За, Заро, Розан, хоть «эй ты», но не Оливией. Слышать этого имени не желаю.

– А английский паспорт? – робко поинтересовался Эйдан.

– Лежит! – рявкнула я, уже остывая и начиная анализировать, откуда это все всколыхнулось. – Но я никогда, слышишь, никогда не вернусь в чертов Лондон, так что нет никому никакого дела до того, как меня звали раньше.

– Эй, – сказал Гамов с убийственной наглостью, и я посмотрела на него. – А французским пограничникам сегодня ты тоже будешь устраивать истерики, если они скажут тебе: «Зa marche, Olivia?»[5]5
  Как дела, Оливия? (фр.)


[Закрыть]

Я на мгновение прикрыла глаза. Связи замелькали, выстраиваясь в стройную линию. Здесь как-то был замешан Лешка.

– Не скажешь, откуда у твоего ненаглядного мой номер? – Яд из голоса Гамова можно было сцеживать. – Звонил, пока ты с той красоткой общалась. Сказал, что где-то поблизости.

– Не смей. – Я даже не подняла глаз. – Просто – не смей.

Телефон, конечно, я же разбила его столько долгих часов назад.

– Я вынуждена извиниться за звонок, Максим, мой айфон пал жертвой. – Я стрельнула глазами в сторону Эйдана, и тот отозвался на взгляд, протянул до меня невидимую нить, отчего на мгновение стало теплее. – Жертвой обстоятельств. Откуда мой бойфренд Алексей, – опять Эйдану, – знает твой номер, я не в курсе. Могу лишь предположить, что скопировал его самовольно.

– Роза, – примирительно проговорил Гамов, но я лишь резко качнула головой.

– Дай закончить. Я вынуждена извиниться за это и пообещать, что ничего подобного больше не повторится. А еще я догадываюсь, что он улетает на какую-то тусовку? – Я все так же смотрела на Эйдана и все так же разговаривала с Гамовым.

– С тобой вместе. Просил напоить перед рейсом, – отозвался, как ни странно, именно Эйдан, и беседа приобрела совсем уж сюрреалистические черты.

Я, правда, сообразила, что Гамов проболтался.

– Я, значит, в вашей беседе не поучаствую? Вот это да.

Было действительно жаль, и на пересказ надеяться даже не приходилось.

– Оливин, ты про этот их диалектический спор, что ли? – подозрительно проговорил Туров.

Я наконец оторвала взгляд от пола и поняла, что не видит меня в упор один только Гамов; даже Катька и задержавшийся около нее Лешка улыбались и махали, а вот Гамов… Поди ж ты.

– Какой спор? Быстро, быстро, у меня тут карета подъехала.

– Повезло тебе! – сказал Туров, и Гамов фыркнул.

– О том, что первично, прорывы реальностей и вынос всяких артефактов в наш мир или изначальный артефакт, вызвавший все это, – быстро пояснил Эйдан.

– И где этот твой артефакт находится? – среагировал Гамов.

– На всю ночь теперь. – Туров махнул рукой.

Я только и смогла, что кивнуть и дождаться, пока Лешка доберется наконец до столика и уведет меня чуть ли не за руку из этого ада наложившихся друг на друга смыслов и эмоций.

То ли к счастью, то ли к сожалению, от меня не укрылись ни холодные лучистые глаза Гамова, ни осторожный взгляд, которым меня проводил Эйдан. Туров был слишком занят телефоном, чтобы сказать хоть что-то.

На выходе я обернулась. Катька отсалютовала мне высоким бокалом и стрельнула глазами в сторону приглянувшегося ей брюнета.

– Как кому-то может понравиться Туров? – поинтересовалась я у Лешки и, не выдержав, обняла его изо всех сил.