Текст книги "Исповедь Призрака. Confession of a Ghost. Премия им. Ф.М. Достоевского / F.M. Dostoevsky award(Билингва: Rus/Eng)"

33 До/8 После. Пробуждение

Где-то во Вселенной

– Что означает эта Сфера? – спросила я Хранителя у двери в Дом №4.

– Начало и завершение: корни, традиции, предки, семья, земная Родина, недвижимость, обстоятельства ухода с Земли.

– Я наконец-то увижу родителей и смогу с ними пообщаться?

– Не здесь, Рух. Итак… Дом №4 начинается в знаке Девы. Семья тебе очень важна, ты будешь заботливо ухаживать за близкими, любить свой дом. Символ рабочей лошадки, на которой все пашут, работа до последнего вдоха.

– А что означает градус, в котором начинается этот Дом?

– Аналитический склад ума, мания планирования и структуризации, повышенная работоспособность, концентрированность, чувство справедливости и строгость в суждениях. Присутствует ещё одно указание на лишения в детстве, отсутствие стабильности и твёрдой почвы под ногами – у детей возникает чувство брошенности и психология бездомного существа. Но ты склонна к познанию Тонкого Мира. Не зацикливайся на мелочах и не копи материальных благ про запас – старайся избавляться от земного по максимуму. Достань-ка ключи с острова сокровищ.

Связка с ключами проявилась у меня в руке. Я открыла дверь, шагнула внутрь и оказалась… в комнате, где прямо у окна сверкала сказочная новогодняя ель, а в кресле сидел аристократичного вида Призрак. Он подошёл ко мне и с печальной улыбкой произнёс:

– Здравствуй, моя маленькая княгиня!

– Здравствуйте! – я была чрезвычайно удивлена.

– Твой прадедушка, – произнёс Хранитель. – Известная личность своего времени, о котором писали даже за пределами вашей страны, Рух. Представитель древнего рода Глинских.

– Глинских? – не понимая, переспросила я.

– Елена Глинская была матерью царя Ивана Грозного, – Призрак вздохнул. – Некоторое время она даже правила Русью. Её обвинили в колдовстве и отравили ядом. Но сейчас не об этом. Я пришёл сюда подбодрить тебя, ведь мы не пересечёмся на Земле. Моё воплощение состоялось в 1883 году, я вернулся в Небо в 1945, через два года после рождения моего внука – твоего отца. Когда-то у нас было несколько особняков в Москве, практически у Кремля – в Газетном переулке, в Колобовском… А на улице Герцена, вполне возможно, ты даже побываешь! После революции я жил здесь, в квартире на Тверской, где ты проведёшь свои первые четыре года на Земле… Впрочем, однажды и совершенно неожиданно ты всё-таки получишь Дворянскую Грамоту. Считай её моим маленьким подарком. К сожалению, даже уцелевшие в революцию драгоценности обменены на еду во время войны. Но в твоём сундучке реликвий сохранится мой старинный бокал изумрудного цвета, несколько фотографий и дореволюционная книга со сказочными иллюстрациями, подписанная и подаренная мне известным художником.

– Твоего прадеда знала вся Москва, с ним здоровались на улице, снимая шляпу, – шепнул Хранитель.

– Не стоит говорить обо мне, – скромно произнёс Призрак.

– Однажды, – загадочно продолжил Хранитель, – ты достанешь старый фотоальбом, и из него выпадет фотография, на обратной стороне…

– Ах, да! – воскликнул Призрак. – Там будет письмо, Рух. Я написал его женщине с твоим земным именем, но так и не отправил. Видимо, оно всё-таки предназначалось тебе, чтобы ты не отчаивалась. Мы – всегда рядом, пусть и незримо. К тому же ты можешь гордиться нами: мы не делали людям зла и смиренно переносили невзгоды.

Внезапно всё исчезло. Вернее, поменялись декорации в комнате. Я находилась на крошечной кухне в деревянном доме. Здесь пахло жареными грибами, на верёвках вдоль стен висели пучки сушёных трав, а на столике горела керосиновая лампа. За окном шёл дождь. Передо мной возник призрак висельника.

– Привет, Рух! Мне очень жаль! Я хотел, чтобы ты жила здесь вечно! – произнёс он и так же внезапно исчез.

Я удивлённо посмотрела на Хранителя, но даже не успела ничего спросить, как… дом… загорелся и мигом превратился в золу…

Декорации снова поменялись. Теперь это была комната с исписанными ручкой обоями, небольшой кроватью, огромным старинным зеркалом и… пианино. В мерцании горящих свечей комната наполнялась звуками Лунной Сонаты, а из зеркала появлялись призраки. Они увлекли меня в свой вихревой танец, и я слышала их голоса, все-все-все одновременно, со всех сторон:

– Помолись за нас! Она нас убила! Передай нашим детям, что мы их любим!

– Я не хотела их убивать! Всё ради него! Он бросил меня! Они забрали меня в Ад! Мне плохо! Так плохо! Помолись за меня!

– Прости меня! Я всё знал, но побоялся перемен!

– Ты же всё чувствуешь и знаешь! Я отказалась от своего сына, а Бог отказался от меня!

– Ты права, Рух! Здесь слишком много призраков, здесь опасно! Беги отсюда! Беги!

– Я не должна была так поступать! Не держи на меня зла!

– Прости, Рух! Бог наказал нас и не дал нам детей!

Я зажмурилась от ужаса! Кто все эти призраки?! Внезапно музыка оборвалась. Я открыла глаза, но теперь я видела быстро сменяющиеся картинки разных квартир. Они появлялись и тут же исчезали. Одновременно, один за другим, таяли ключи на связке. Сколько их было? Пять? Десять? Двадцать? И в каждой из комнат я слышала чужие едкие голоса:

– Сумасшедшая! Я не хочу, чтобы она жила с нами!

– Дурочка! Ей всюду мерещатся призраки!

– С такими убогими детьми ничего уже не поделаешь!

– Внучка ведьмы! Всё, что ей снится, сбывается! Вчера она предсказала сегодняшнюю смерть той женщины! Зачем она нам?

– Она пишет какие-то там стишки и письма в Небо! Этот горе-ребёнок не от мира сего! Рано или поздно она покончит собой, как Цветаева или Маяковский! Пусть Небо о ней и позаботится!

– Певчей в церковном хоре – место в монастыре!

– Ей нечего здесь делать! Она не ест арбуз вилкой!

– Я обещал тебе квартиру?! Да кто ты такая!

Казалось, я схожу с ума. Внезапно всё стихло. Я увидела маленькую комнату с иконами, по центру – образ Царской семьи. Это здесь я была в гипотетическом Будущем!

– Привет, Рух, не бойся, – услышала я и обернулась: передо мной стояла Женщина в белом сверкающем платье. – Я – Юнона, в древнегреческой мифологии – Гера, богиня брака и семьи, дочь Сатурна и жена Юпитера, мать Марса и Вулкана, сестра Плутона, Нептуна, Цереры и Весты. Когда-то в честь меня назвали месяц Июнь, 01 марта отмечали женский праздник – матроналии, а теперь Всемирный женский день отмечают 08 марта.

– Так ты – моя мама?

– Нет, я – символ жены, показываю тебя саму как жену – какая ты в семье, с кем тебе хорошо. На пороге в Дом семьи означаю семейный склад души. Семья для тебя – основа основ, твёрдая почва под ногами, надёжный тыл, а муж – каменная стена, твоя опора, защитник, кормилец – содержит семью в её патриархальной модели. Ты – ведомая, Рух, заботливая и нежная. Сделаешь дом уютным и гостеприимным, а отношения – гармоничными.

– Твоя Юнона дружит с 3-мя планетами – 3 типа мужчин для брака, – уточнил Хранитель.

– Секстиль, то есть счастливый случай или шанс, с Ураном в Скорпионе в Доме Любви и Творчества, – яркая или даже гениальная личность, возможно иной национальности или веры, отношения нестандартны, фейерверк эмоций, которые запоминаются на всю жизнь. Он связан со Сферой №9 – Духовный Путь и практики, философия, религия, храмы, учительство, ВУЗы, издательства, всё чужестранное и инородное, заграничное.

Секстиль с Марсом в Раке из Закулисья – таинственный человек, возможно, военный из спец. служб или сотрудник отгороженных от мира учреждений, мистик, интроверт, человек аскетического склада души, возможно эмигрант или живёт на острове. В отношениях – дух соревнования. Он – твой единомышленник, вы познакомитесь в неком клубе по интересам, через Интернет, СМИ и /или в закрытом, изолированном месте.

Но лучше всего найти Юпитера в Тельце, мы с ним – в трине, на расстоянии 120 градусов, идеальная супружеская пара! Трин – молниеносное развитие событий и решение всех проблем из-за устранения препятствий. Юпитер сделает тебя счастливой. Покровитель-единомышленник или начальник, связан с твоей работой и призванием. Статусный и умный человек, интересуется духовностью и искусством, любит красивые вещи, у него прекрасные отношения с твоей Венерой. Он поможет тебе реализоваться в призвании.

– Юнона находится в счастливом градусе Горного Орла, – улыбнулся Хранитель. – Символ учёных, писателей, философов и военных. Градус гениальности, проникновения в Тайны Вселенной, фатализма и звёздного часа Фортуны, который обязательно пробивает.

– Вы наконец-то вспомнили обо мне? – раздался голос внезапно появившейся в комнате Женщины. – Кому принести удачу?

– Удачу?! – усмехнулась я. – Да здесь – сплошные призраки! Лучше скажите, кто все эти люди, которые так ненавидят меня и гонят прочь?

– Здесь же находится твой Парс Фортуны – точка, которая рассчитывается математически и показывает Сферу, где тебе повезёт, – Хранитель обнял меня крыльями. – Успех в познании Тайного Мира, в профессиях, связанных с прошлым – например, археология или мифология, с земледелием и сельским хозяйством, либо на политической арене. В знаке Девы – успех в интеллектуальной деятельности, литературе, филологии, философии и религии, прикладном искусстве и художественных ремёслах, административной и исполнительской деятельности, в Тайных Знаниях и политике. Политика и Тайные Знания повторяются дважды, заметь.

– Я усиливаю связь с предками и тягу к собственному дому, даю наследство и оставляю наследие. При условии упорного труда и смирения, ты обретёшь славу на земной Родине, не исключено, что посмертную, – констатировала Фортуна. – Подобное положение наблюдалось у английского короля Карла I, наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда, индийского политика Махатмы Ганди, итальянского диктатора Бенито Муссолини, американского президента Джона Кеннеди, а также у поэта Уолта Уитмена и астролога Вальтера Коха.

– Они были славными людьми? – уточнила я.

– Прославится можно и дурными поступками! Градус моего расположения, – продолжала Фортуна, – означает консерватизм и привязанность к традициям, тяжёлые испытания и роль козла отпущения, как следствие, жажду уединения. Твоя опора – Фамильное древо аристократической семьи. Если не опустишь рук и не озлобишься на мир, станешь разносторонним и весьма скромным человеком с ярко выраженной трансформацией Сознания из-за пережитых событий.

– Фортуна дружит с Селеной и Сириусом, – добавил Хранитель. – Шансы и счастливые «случайности» тебе дарятся Небом. Отличные отношения с Солнцем – быстрый социальный подъём, слава и известность в обществе; с Меркурием – успех в Сфере Слова, например, в писательском труде. Хорошие отношения с Плутоном – воздействие на массы.

– Я не дружу с Сатурном, – заметила Фортуна, – препятствия и задержки с наследством и недвижимостью. Возможно, их постоянно отнимают в последний момент. Зато твой уход с Земли будет молниеносным!

Я взглянула на связку ключей и обнаружила, что на ней остался всего один ключ. От этой комнаты?

– А что там за ларчик, в шкафу? – поинтересовалась я, заметив исходящее от него сияние.

– Сокровища, доставшиеся тебе по наследству, – улыбнулась Фортуна. – Загляни, что там!

Внутри находились: альбом с чёрно-белыми фотографиями, фужер прадеда, проиллюстрированная известным художником дореволюционная книжка сказок, гранатовые бусы, локон чёрных волос, платочек с ручной вышивкой, погоны со звёздочками, газетная вырезка, патент о каком-то изобретении, а также несколько писем и перьевая ручка.

– Мал золотник, да дорог! – прошептал Хранитель, погладив меня крылом. – Но оглянись по сторонам! Отчего же, душа моя, ты совсем не замечаешь, как много у тебя друзей?!

– Друзей? Разве здесь кто-то есть, кроме нас? – удивлённо произнесла я и обвела взглядом комнату.

Внезапно лики на иконах ожили и зашептались, излучая мощные потоки Света. Я подходила к ним, и каждый Святой благословлял меня на жизнь. Они смотрели на меня со Вселенской Любовью и наполняли ею мою душу.

– И в следующем Доме так же? – горько хмыкнула я.

– Нет, там пиявки разные, – улыбнулся Хранитель.

– Пиявки – это «что» или «кто»?

– Скорее, «кто», – уклончиво ответил Хранитель.

– Разве уже показанного недостаточно для того, чтобы перестать хотеть жить?

– Нет, Рух. Если душу не отзывают обратно, значит, она ещё не всё сделала. Ты можешь не понимать, зачем тебя держат в земном теле, и, скорее всего, даже не обратишь внимания, когда выполнишь нечто из реальных задач.

– А я могу отказаться от воплощения?

– Ишь чего надумала! Существовала бы человеческая жизнь на Земле, если бы души могли отказаться спускаться в мир, полный боли и страданий? Все бы отказались! В Небе жить – не на Земле служить!

– А мой прадед, что он сделал на Земле по замыслу Неба?

– Посвятил жизнь музыке. Играл на флейте в Большом театре, виртуозно играл, много гастролировал, выступал с сольными концертами, преподавал в музыкальных техникумах и в консерватории имени Гнесиных, издал несколько учебников по флейте, которые до сих пор используются преподавателями. Был лично знаком с итальянским музыкантом и флейтистом Леонардо де Лоренцо, дружил с известным русским писателем Михаилом Булгаковым, со многими представителями творческой элиты своего времени. Ему посвящали отдельные произведения и целые симфонические концерты, о нём писали в разных странах. Тебе передастся его идеальный слух и чувство ритма, ты закончишь музыкальную школу по классу фортепиано, и тебя пригласят в консерваторию, где он когда-то преподавал. Ты окажешься перед выбором: пойти по его стопам или нет.

Книга раскрылась на странице с рассказом «Пианино» – девушка-призрак пыталась пристроить своего лучшего друга – пианино – в хорошие руки, но оно не выдержало разлуки с хозяйкой: «Её прозрачные пальцы побежали по клавишам, комната наполнилась волшебными звуками. Это были волны вибраций, захватывающих душу и уносящих её к великому Первоисточнику, а когда воцарилась тишина, мужчина ещё долго находился в состоянии оцепенения. Что это была за музыка? Кто её играл?»

Урануполи

– О! Как раз тебя ждала! Пойдём прогуляемся! – воскликнула Димитра, встретив меня, возвращающуюся с чтения акафиста, и её интонация предвещала бурю.

Прогулка для местных жителей – это пройти три дома вверх от Башни в сторону границы с Афоном, медленно вернуться обратно. В случае большой прогулки – прибавьте – вниз от Башни на пристань и вернуться к Башне. Если же прогулка глобальна, – плюс пять домов по морской улице и обратно, к Башне. Когда отец Кирияки настойчиво предлагал подвезти меня на машине от морской улицы до центральной, с разницей в один дом, я отказалась. Но от предложения Сократиса – прокатиться с ветерком от морской до улицы, следующей за центральной, расстояние уже в целых два дома, я отказаться не смогла.

В доме с иконной лавочкой напротив Башни Димитра родилась. Сейчас в нём живут её родители. Собственный дом Димитры и её дача – следующий за домом Николетты, до Башни – минут 5—7 пешком. Но для местных жителей данное расстояние является предметом поездки на автобусе, машине или мотоцикле. А уж прогулка пешком от Башни до границы с Афоном, где я читаю акафист, – почти подвиг. Димитра решительно взяла курс «наверх».

– Что случилось? – поинтересовалась я.

– Идём искать Василиоса! Ты не представляешь! Зла не хватает на этих родственничков! Не знаю, как у вас в России, а у нас 1-го мая – большой праздник. И мы у меня на свежем воздухе собираемся все за одним большим столом. Мы все – и я, и … – далее следовало перечисление братьев и сестёр, коих у Димитры аж двадцать, а также более дальних родственников.

– Да, у нас тоже отмечают 1-ое мая, – понимающе произнесла я.

– Так вот! Василиос – мой лучший друг! Порядочный, честный, хороший человек! Он в Бога верит! Понимаешь? Верит, а не просто крестится! И представь себе, этот …! Нет, невыносимо! А у Василиоса – семья! Жена и двое детей! Им кушать нечего!

– Так что произошло?

– Ангел! – воскликнула Димитра, и я невольно вздрогнула, а она продолжила: – Он стал его гонять!

– Не поняла, – честно призналась я.

– Ангел – муж двоюродной сестры мужа троюродной племянницы моего мужа! Да мы все тут росли под крышей моей матери! А он всё вынюхивает и вынюхивает! Нет, ты представляешь? Он с ним ел и пил, а сам бегает в полицию!

– Зачем в полицию? – снова не поняла я.

– Василиос приезжает в деревню торговать оливками! Он их выращивает и заготавливает сам! Ну нет у него иного способа накормить семью! Живёт в горах, где нет работы, но есть большой оливковый сад. У нас у всех оливки. Иногда я собираю больше 3 000 кг с раз-два-три и обчёлся деревьев. Кому, кроме как туристам, оливки Василиоса могут быть нужны? А этот родственничек его выслеживает, бегает, как собака-ищейка, и стучит в полицию, чтобы те прогнали его из деревни! А ему кушать нечего! В магазине оливки стоят в три раза дороже, чем он продаёт. У Василиоса – экологически чистейший продукт! Нам нужно срочно его найти и предупредить!

– Слушай, а зачем Ангел это делает?

– Вот! И я о том же! Крыша съехала! А мне-то каково! Из-за родства приходится каждый день здороваться!

Мы прошли три дома, после чего, не обнаружив Василиоса, повернули обратно к Башне для большой прогулки – к пристани.

– А некоторые, – продолжила Димитра, – претендовали на наш дом у Башни! Моя бабушка жила в конуре во дворе дома у Башни, где мы сейчас паркуем машину. Так вот бабушка приютила в своё время одну семью из жалости – жить им было негде. А когда мы все повырастали, бабушка сказала: сорри, но мой дом – для Димитры. Да там реально конура была, а не дом! И представь, они подали в суд на мою бабушку! Так они вообще мимо проходили! Я заплатила 21 000 тугриков только адвокату, а бабушкин домик не выдержал и рухнул! И теперь там стоит наша машина! Потому что больше туда ничего не влезает – такой маленький был домик!

«Знакомо!» – подумала я, но не стала утяжелять горести Димитры своими воспоминаниями и перевела взгляд на острова, за которыми Небо вспыхивало зарницами.

– Так, Василиоса здесь тоже нет, пошли искать дальше! А ещё у нас в деревне живёт монстр! Вот у меня – одна жизнь, и лавочка иконная – одна! И небольшая, согласись. Я её каждый день мою, убираю, чищу, натираю до блеска. А у него! Это ж уму непостижимо! Он же, кроме денег, вообще ничего не видит! Аренда здесь – минимум 45 000 тугриков! Ну куда тебе уже! Ну подумай ты о Боге! Ан-нет! Нолики в глазах у человека! Вот Сократис – другое дело! У него и гостиница на центральной улице, и ресторан, и лавка. Миллиардер, а хороший человек! Мы с ним говорим: «На иконах денег не делают!» И здесь Василиоса нет! Ну где ж его носит? Звонила – не отвечает! Ладно, возвращаемся.

– А у него есть икона Святого Василия? Я ездила в пещерный мужской монастырь в Черногории, где находятся мощи Чудотворца Василия Острожского. Он жил в начале XVII века, побывал на Афоне – его рукоположили в епископы в 28 лет в сербском монастыре. Добрый Святой, всем помогает. В монастыре, помимо его мощей, есть целебный источник, и растёт из горы волшебная виноградная лоза, а паломники записки с желаниями оставляют в расщелинах.

Мы вернулись к лавочке. Я с радостью плюхнулась в кресло. Димитра предложила кофе, но было слишком душно – на электронном табло у аптеки +32С в 22:30.

– Семейные иконы? – предложила тему для очередной беседы Димитра. – «Святое Семейство» с Марией, Иосифом и Христом. Их руки слиты воедино. Для крепкой семьи. Ну и, если бы у меня ещё спросили, я бы сказала: купите любой образ Богородицы. А ты?

– Святые Пётр и Феврония. У меня есть русская икона: Пётр обнимает Февронию, они держат в ладонях голубя, при этом у голубя тоже есть нимб. «Дерево Христа» и «Дерево Богородицы» хорошо передавать по наследству для сохранения генеалогического древа – рода. Для меня важна икона Царской семьи, царица Александра, её звали Алисой до крещения. Пожилым людям помогает Афонская «Геронтисса», она же – «Старица».

– Да, она предупреждает монахов на Афоне о переходе в Мир Иной и наполняет погреба едой, почти как «Экономисса», но Старицу изображают не сидящей на троне, а в полный рост, в тапочках на кафельном полу с кувшином, из которого льётся масло.

– Иконы Святых, чьи имена присутствуют или присутствовали в роду. Ещё Анна, Мария и Христос – «бабушка, мама и сын».

– А «Четвёртое поколение»? Сначала ты у меня её забрала, а следом – лондонец? Таинственная такая! Ты ещё просила, чтобы я позвонила монахам-близнецам на Афон за комментариями, а они отказались её комментировать.

– И она, да. Неканоническая икона. В Италии называется «Материнство», в переводе с греческого – «Четвёртое поколение». Три женщины – Богородица, её мать и бабушка – и младенец Христос. Все сильно отличаются в росте и размере, как матрёшка. Когда я была в Индии, нас привезли в горное ущелье, где в скалах высечены фигуры гигантов разной величины, на фоне даже минимального мы казались муравьишками. «Четвёртое поколение» напоминает мне легенду о 4-х расах человечества, начиная с элохимов и заканчивая нами.

– В каких только местах ты ни побывала, Алис! А мы планируем поехать в Марокко. Я тоже люблю путешествовать!

Внезапно… нет, это сюрр! – мужчина, светский мужчина – не монах, проплыл мимо нас к Башне… в чёрном деловом костюме и белой рубашке с галстуком… в длинном, но расстёгнутом чёрном пальто! В руках он держал чёрный зонт-трость и чёрный кожаный портфель, а на его голове возвышалась чёрная фетровая шляпа! Электронное табло по-прежнему показывало +32С!

– Димитра, – прошептала я, боясь спугнуть незнакомца, но она вскочила с кресла, как ошпаренная:

– Василиос! – и побежала к проезжающей мимо машине, задняя часть которой представляла собой открытую площадку, гружёную оливками.

О, любопытство! Я оторвалась от кресла и поплыла вслед за таинственным незнакомцем, предоставив Димитре возможность пообщаться с другом. Тем временем, незнакомец дошагал до пристани и, взглянув в безоблачное небо, раскрыл зонт (!) так же широко, как и я – глаза, и замер у Башни, периодически поглядывая на наручные часы, как люди, ждущие автобуса. Но остановка была не здесь! К тому же в это время автобусов в Урануполи нет и в помине! А распахнутый зонт и совершенно неуместное облачение в +32С? Почему никто не обращает на него внимания?!

Раздался телефонный звонок.

– Рэй! Спаси меня! Мужчина… в чёрном… он…

– Выпадает из общего контекста, да?

– Да, он – не здесь, не отсюда!

– Подойди к нему, пора просыпаться!

Я подходила к мужчине всё ближе и ближе, и пространство менялось прямо на глазах! Туман окутал Башню, и та превратилась в городской дом, у которого находилась автобусная остановка! Да, здесь шёл дождь и было холодно! Справа от себя я заметила типичную красную будку – Лондон!

– Нет! – закричала я от ужаса, зажмурилась и открыла глаза на Афоне, в Урануполи: Башня – на месте. Мужчина исчез.

Я молниеносно вернулась в дом Николетты, чтобы отдышаться от происходящего. Схватив ключ, поднялась на свой третий и последний этаж. Привычно открыла дверь, вставила ключ в автоматический включатель электричества, и свет включился. Но… ЧТО ЭТО? Где мои вещи? Кто их забрал? Где иконы, которые я оставила на второй половине кровати? Где мой ноутбук? И шкаф!!! Он был пуст и не имел никаких следов чьего-либо присутствия! Я бросилась в ванну, затем на балкон – НЕТ!!! Слетела вниз по лестнице и стала судорожно звонить в дверь Николетты. Она появилась заспанная и озиралась по сторонам, ничего не понимая.

– Где мои вещи?! – воскликнула я.

Николетта молча посмотрела на меня сонным взглядом и захлопнула дверь. Я решила вернуться к Димитре. Молниеносно преодолев расстояние до её лавочки, я увидела, что та… закрыта. Я посмотрела на электронное табло: +23С и 0:00. Я бросилась в дом Димитры, возможно, она ещё не спит. Но свет в доме не горел. Я влетела внутрь – никого, будто хозяева уехали куда-то.

– Димитра! – закричала я от бессилия в пустоту и в отчаянье рухнула на крыльцо перед её домом.

– Что случилось, дорогая? – внезапно раздался голос старушки из Австрии, которая жила в бело-синем доме напротив.

– Вы – призрак! – внезапно осознала я. – Но мне надо к Джойс!

Башня в Урануполи

– Вернулась, Слава Богу! – Джойс встречала меня на балконе, улыбаясь, и я бросилась в её объятия. – Ну успокойся, дорогая! Сейчас выпьём чая у камина, почитаем стихи.

Джойс зажгла взглядом камин, визуализировала две чашки и чайник, предложила мне сесть в кресло напротив и спросила:

– Какой чай предпочитаешь?

– А какой есть?

– Любой, – Джойс засмеялась. – Придумаешь собственный рецепт, которого не существовало ранее, и он мгновенно окажется в чайнике!

– Жасминовый, – прошептала я. – Всё так непривычно…

– Всем сначала непривычно, – подбодрила меня Джойс, разливая чай в призрачные чашки. – А как давно ты перешла в наш Свет?

– Не помню, – вздохнула я. – Рэй сказал, что я сама попросила Небо стереть мне память. Теперь подключаюсь к выборочным фрагментам Прошлого, переживая их здесь и сейчас. И всё в хаосе, я не могу восстановить цепочку событий.

– А Рэй, это кто?

– Призрак колдуна. Его не пускают в Урануполи, только до Трипити. Он сказал… что же он мне сказал?.. Что я могу ещё доделать нечто до 40-го дня, что поможет на Суде.

– Ты прекрасно всё вспоминаешь! А какой сейчас идёт день?

– Не знаю, – призналась я.

– А как ты рассталась с земным телом?

– Не помню…

– Нужен план действий. Во-первых, вспомнить, что ты не доделала и сколько дней до 40-го. Память блокируется страхом боли. Нас, призраков, обычно тянет на Землю в те места, где нам было хорошо, либо мы пытаемся завершить нечто незаконченное. Ты помнишь молитвы?

– Только самую короткую. Но… на Афоне я читала акафист «Взыскание погибших»!

– Отлично! Эта икона помогает в безнадёжных ситуациях. Продолжай подключаться к Прошлому, садись рядом с собой на Афоне, смотри в текст и читай!

– Но я же подключаюсь хаотично!

– Силой мысли, Алиса. Здесь всё делается ею. На кораблике утром съезди к Святой Горе, и – в Москву.

– Нет! Я не хочу туда возвращаться! – воскликнула я.

– Но, скорее всего, ты не доделала нечто там, а не на Афоне. Заодно узнай дату своей смерти, чтобы выяснить, сколько дней есть в наличии. Ты явно застряла на границе. Урануполи – пограничная зона между Землёй и Небом, – Джойс вздохнула, а лестница заскрипела. – Это монахи, не бойся! Такие же призраки, как и мы, молятся в часовне под крышей.

Раздался телефонный звонок.

– И не надоело тебе визуализировать телефон? – спросил Рэй.

– А как ещё? – не понимая, переспросила я в трубку.

– Ты там где?

– У Джойс. Днём я, наверно, вернусь домой.

– Там нет ничего страшного, – успокоил меня Рэй. – Встретимся.

И телефон исчез.

– А как можно общаться без телефона? – поинтересовалась я.

– Скоро научишься, – усмехнулась Джойс. – Ну что, почитаем стихи?

Смотря сквозь крошечное окошко Башни в ночь, укутанная призрачным пледом, визуализированным Джойс, в кресле у камина, периодически возвращаясь к жасминовому чаю, под шум волн, бьющихся о пристань, я слушала её стихи и медленно погружалась в дрёму обволакивающего сознание Тумана.

Зал Суда во Вселенной

По центру туманного помещения, похожего на зал для официальных заседаний, с приглушённым светом, источник которого я не смогла определить, возвышался огромный Крест. С обеих сторон его горизонтальной перекладины свешивались и покачивались чаши Весов, а над ним располагался киноэкран. В зале присутствовали крылатые существа – я не могла разглядеть их лиц, но слышала непрерывный шорох крыльев.

– Где ручка?! – грозно спросил Ангел. – Куда ты её дел?

– Ручка… Хм… Какая ещё ручка? Понятия не имею! – чёрт сладостно зевнул и почесал пузо хвостом. – Не понимаю, что ты имеешь в виду!

Ангел пригрозил чёрту крестом, тот мгновенно ускользнул в сторону:

– Э-э-э… убери своё оружие! Какая разница? Всё равно она – наша!

Чёрт ткнул хвостом в меня. Я зажмурилась от страха. Но внезапно голос озвучил присутствующим чьё-то имя и воцарилась тишина. Два существа со свитками справа и слева от Весов приготовились записывать. К Весам подошёл молодой мужчина в одежде монаха, и, как только он заговорил, киноэкран включился, на нём стали проецироваться кадры, и я вспомнила его! Сколько лет ему теперь? Он подошёл ко мне после выступления в их школе и поведал о тайной мечте – стать монахом вопреки желанию родителей. Мы тогда долго разговаривали. Не помню, о чём… Сейчас он говорил тихо, но несколько раз и достаточно отчётливо я слышала своё имя. Закончив речь, мужчина произнёс «спасиБо», и маленький сияющий комочек энергии в виде сердца слетел в правую чашу. Весы качнулись в поисках равновесия.