Текст книги "Геополитическая концепция истории России П. Н. Савицкого"

В дореволюционных публикациях П. Н. Савицкого прослеживается и другое направление исследования феномена российской континентальной империи – собственно геополитическое и геостратегическое, основанное на анализе исторического опыта. Такой подход был характерен не только для классической западной геополитики, один из отцов-основателей которой Ф. Ратцель определял ее цель, как исследование «связи географического воззрения и исторического разъяснения»[200]200
  Ратцель Ф. Народоведение. Т. 1. СПб., 1901. С. 3.


[Закрыть]. Глубокий исторический анализ был присущ и русской геополитической традиции. И если западная империалистическая геополитика прибегала к исторической науке для обоснования экспансионистских целей государств и колониальных захватов, то наша отечественная (в большей степени, славянофильская и почвенническая), наоборот, – исходила из исторического опыта. Конечно же, это не исключало и определенного идеологического влияния. Но вектор исследования был другой. В этом же русле построены и работы П. Н. Савицкого.

Одной из важнейших задач, поставленных молодым исследователем перед собой, являлось определение предпосылок и времени становления Российской империи.

Отмечая, что важной вехой в государственно-политическом развитии Росси было воссоединение «обособленных первонаций» Московии и Украины в XVI в. – что привело к созданию «империализующего ядра», «великого русского национального единства», П. Н. Савицкий не усматривал в этом империалистических черт, поскольку Великороссия и Украина не составляли сами по себе «империи»[201]201
  Савицкий П. Н. Борьба за империю (империализм в политике и экономике) // Русская мысль. Москва и Петроград. 1915. № 2. С. 70–71.


[Закрыть]. Также и в последующем периоде «от Петра до конца XVIII века», поскольку Прибалтика рассматривалась как «необходимое дополнение русской национальной территории, дававшее России выход к морю, столь для нее необходимый»[202]202
  Там же. С. 70.


[Закрыть]. Поволжье, Сибирь и Дальний Восток также имели для России внутри-историческое значение, необходимые, как области для русского заселения. Все эти территории составляли русскую историческую и географическую «цельность».

По убеждению П. Н. Савицкого, когда Россия вышла за пределы расселения русской национальности в конце XVIII века, присоединив Грузию и Крым, только тогда наше государство стало империей. (В этом его позиция была созвучна с идеями В. О. Ключевского). Из этого исторического факта делался геополитический вывод – с названными регионами увязывалось важнейшее, и одновременно, одно из самых слабо защищенных, стратегическое направление геополитической активности Российской империи – южное (каспийско-черноморское).

Определяя круг стратегических интересов Российской империи к началу Первой мировой, Савицкий заметил, что все главные ее сырьевые области (Донецкий и Керченский бассейны, Кутаисская губерния, Апшеронский полуостров и т. д.) расположены «амфитеатром» вокруг Черного моря. Отсюда прослеживалось экономическое и стратегическое тяготение к ним Константинополя, который молодой экономист считал «крупнейшим русским портом», поскольку в его гавань ежегодно заходило русских торговых судов гораздо больше, чем в любой русский порт[203]203
  Савицкий П. Н. Борьба за империю (империализм в политике и экономике) //Там же. С. 65.


[Закрыть].

Здесь вполне определенно прослеживалось влияние славянофильской традиции, которая рассматривала черноморское направление и борьбу за проливы как стратегически приоритетное для России. Как отмечал эпигон позднего славянофильства Н. Я. Данилевский: «Одно Черное море в состоянии дать России силу и влияние на морях»1. Подразумевалось, что это даст и определенное влияние на страны Востока. А защитить уязвимую южную границу, с точки зрения этого направления отечественной геополитики, могло одно – присоединение Константинополя с последующим превращением его в столицу Всеславянской Федерации или же, как предлагал К. Н. Леонтьев – в административную столицу Российской империи. Стратегически это значительно бы сократило пограничную линию, обезопасив наше южное направление.

Кроме того, такой подход П. Н. Савицкого к столице Византии на начало 1915 г. (т. е. время написания статьи) не был лишен и вполне практических оснований. Известно, что в меморандуме российского МИДа от 4 марта 1915 г. в числе изложенных официальных требований в связи с Оттоманским наследством указывался, наряду с прочими европейскими владениями Турции, и Константинополь[204]204
  Керсновский А. А. История русской армии: В 4 т. М. 1994. Т. 4. С. 124–125.


[Закрыть]. Иными словами, геостратегические ориентиры, определенные Савицким, соответствовали военно-стратегическому курсу правительства.

Главную угрозу в этом направлении России, по мнению П. Н. Савицкого, представляла Германия, которая, угрожая из Константинополя, могла бы «повторить попытку Крымской войны». Такой стратегический расчет представлялся не только нежелательным для нашей страны, но и неверным для последней. По глубокому убеждению П. Н. Савицкого, «направленность войны против России не уничтожает того обстоятельства, что, при известных условиях, идея империалистической Германии гораздо более совместима в мире с идеей империалистической России, чем с идеей империалистической Англии»[205]205
  Савицкий П. Н. Борьба за империю (империализм в политике и экономике) // Там же. С. 67.


[Закрыть]. Это объяснялось геополитической природой самой Германской империи.

Исследуя проблему совместимости русского и немецкого империализмов, П. Н. Савицкий обратился к опыту немецких исследователей, прежде всего, экономистов. Следует также учитывать, что в теории и практике политической жизни этой страны проблема империи и имперского хозяйства в период конца XIX – начала ХХ вв. была одной из самых востребованных и глубоко разработанных. Ведь, совершив в конце XIX в. умопомрачительный скачок в развитии, в течение жизни одного поколения, Германия сделалась одной из ведущих индустриальных держав мира. Но, когда это сильнейшее в Европе империалистическое государство вышло на арену борьбы за свои «жизненные интересы» – мир был уже поделен…

Не принимая аргументов известного публициста и общественного деятеля Германии П. Рорбаха, отстаивающего «колониально-экономический» характер Германской империи, и объяснявшего его противоречия с континентальной Россией пресловутым противостоянием Суши и Моря, Петр Николаевич тоже обратился к географическим разъяснениям. Исходя из того, что Германия в силу географического положения, имеет «как бы два лика: один смотрит на океан, другой – на континент», он отнес эту страну к «континентально-колониально-экономическому» типу[206]206
  Савицкий П. Н. Борьба за империю (империализм в политике и экономике) // Указ. соч. С. 65.


[Закрыть]. Этим обусловливалась двойственность ее геостратегии: «Трагедией современной Германии является именно то, что она принуждена против воли сражаться с Англией, в то время как сама мысль о континентальном расширении в сторону Австро-Венгрии и Турции родилась в Германии, вероятно, вследствие желания избежать этого столкновения с Англией в первой стадии своего колониально-империалистического расширения»[207]207
  Савицкий П. Н. Борьба за империю (империализм в политике и экономике) // Указ. соч. С. 67.


[Закрыть]. Кроме того, Савицкий выявил уязвимое место в стратегии континентального расширения Германии – зависимость от наличия «континентальных гарантий» со стороны сухопутных держав.

Исходя из своей теории двух типов империализма, Савицкий выявил принцип взаимодействия империй сообразно их геополитической сущности. Согласно нему, «при известных условиях «континентально-политический империализм» России совместим, в отдельности, с «колониально-экономическим» империализмом и Германии, и Англии, в то время как империалистические задачи Германии и Англии, благодаря своей значительной однородности, вряд ли могут быть примирены»[208]208
  Савицкий П. Н. Борьба за империю (империализм в политике и экономике) // Указ. соч. С. 67.


[Закрыть].

Вслед за Иваном Аксаковым[209]209
  И. С. Аксаков в 1884 г. отмечал, что европейские империи являют собой «искусственное сочленение других народов первоначально с помощью насильственной ассимиляции «…» Россия же развивается словно из зерна, как дуб из желудя, силою органическою – и притом еще и духовно-органическою». См.: Аксаков И. С. Всемирно-историческое призвание России // Русский геополитический сборник, 1998 № 3. С. 28.


[Закрыть], Савицкий отмечал, что в противоположность Британской и Германской империям, где в территориальном, а значит, и в экономическом отношении нет единства между «империализующим центром» и «империализуемыми народами», территориально-единой России, «где вся «империя» соединена в одно целое» присуща «экономическая равносильность и равноправность народов»[210]210
  Савицкий П. Н. Борьба за империю (империализм в политике и экономике) // Русская мысль. Москва и Петроград. 1915. № 2. С. 73, 74.


[Закрыть]. Это неагрессивный территориальный империализм, и при наличии гарантий от континентальных поползновений Германии, «вопрос Великая Британия или Великая Германия, как преобладающая колониальная империя становится для России принципиально безразличным»[211]211
  Там же. С. 77.


[Закрыть]. Без этих гарантий Россия, по его мнению, заинтересована в сильной Британии. Как видно, в этом аспекте концепции П. Н. Савицкого прослеживается противоречие с классической западной геополитикой, возводящей в абсолют противоречие империй Суши и Моря. Российский геополитик при определении стратегических интересов государств-империй исходил из принципа приоритета однотиповых имперских противоречий (Континент-Континент, Океан-Океан) над разнотиповыми (Суша – Море или Континент-Океан). Отсюда стратегия дружеского сосуществования России и сильной Германии могла быть осуществима в случае ориентации последней на колониально-заморское расширение, что, разумеется, повлекло бы конфронтацию с Англией. Но это дало бы возможность усилиться в континентальном союзе России, вектор имперского расширения которой, по мнению П. Н. Савицкого, обращен на Восток, «и многое говорит за то, что она может создать здесь органическую империалистическую целостность, сходную иными чертами и заданиями с эллинистическими монархиями Востока и Римской империей»[212]212
  Там же. С. 71.


[Закрыть].

§ 2. Общественно-политическая и научная деятельность П. Н. Савицкого в годы гражданской войны

В работах, посвященных творчеству П. Н. Савицкого в доэмигрантский период, не принято выделять 1917 год как важную веху в формировании его взглядов. Подобный подход представляется неверным, поскольку после Октябрьских событий, о чем свидетельствуют письма и опубликованные работы Петра Николаевича в годы гражданской войны, стала проявляться его политическая позиция, во многом, отличная от «струвистской». А это, в свою очередь, повлияло и на его научное мировоззрение, на осмысление исторических событий первой трети ХХ века. Этот фактор очень важен при рассмотрении формирования евразийской исторической концепции П. Н. Савицкого.

В одном из писем П. Б. Струве времен Гражданской войны Савицкий охарактеризовал пореволюционный период так: «Сатанинская, но захватывающая наша современность»[213]213
  Письма Савицкого Петра Николаевича Струве Петру Бернгардовичу 1919–1924 гг. (Письмо от 2/15 марта 1919 г.) // ГА РФ. Ф.5912. Оп. 1. Д. 100. Л. 7


[Закрыть]. В этой фразе отражалась его позиция и отношение к событиям того времени. Понимая, что «России, которая была, уже нет», не приемля революции, ненавидя большевиков, он не собирался уезжать из страны, «не прикоснувшись и не узнав, будет ли Россия и какова она будет»[214]214
  Письма П. Н. Савицкого, адресованные «Начальнику и Другу» с изложением политических убеждений за 1920 год // ГА РФ. Ф. 5783. Оп.1. Д. 323. Л. 1.


[Закрыть].

Он уехал на Украину, свою малую родину, где «силою слова и оружия» защищал черниговский хутор от «большевистских банд». «Видел немецкий режим, (сражался в рядах русского корпуса «как нижний чин»[215]215
  Имеются в виду добровольческие дружины, сражавшиеся вместе с гетманом П.П. Скоропадским.


[Закрыть]), отстаивавшего Киев от Петлюры, пережил падение Киева и вместе с отцом не то уехал, не то бежал из него, видел и касался французов в Одессе и дождался «славного» конца occupation française»[216]216
  ГА РФ. Ф. 5783. Оп.1. Д. 323. Л. 2.


[Закрыть]. Позже скитался по разным городам Юга: Полтава, Харьков, Ростов и другим.

Затем вступил в Добровольческую армию А. И. Деникина, где занимал должность помощника начальника управления торговли и промышленности в Особом Совещании, был начальником экономического отделения в Управлении иностранных дел правительства А. И. Деникина. В 1919–1920 гг. находился в заграничных командировках в качестве представителя администрации Деникина в Париже. В правительстве П. Н. Врангеля был помощником начальника отдела Управления иностранных дел П. Б. Струве, начальником экономического отделения Управления иностранных дел при Главнокомандующем ВСЮР, помощником Уполномоченного по устройству русских беженцев при Временном комитете Всероссийского Земского Союза.

Оказавшись в гуще динамичных событий, постоянно изменяющихся перспектив для будущей России, П. Н. Савицкий, как ученый, постоянно размышлял над историко-философской проблемой о геополитическом будущем России. Это нашло отражение в его переписке со Струве, со своими родственниками, но системно было изложено в его работе 1919 г., опубликованной в Екатеринодаре – «Очерки международных отношений». Проанализировав эту брошюру, можно утверждать, что к 1919 г. у Савицкого имелся целостный, концептуальный взгляд на события революции 1917-го и Гражданской войны.

Савицкий рассматривал революцию как проявление «гражданской смуты», ведущей к «погибели национальной силы»: «она означает полный национальный разброд, отсутствие власти и распадение государства на множество грызущихся между собой территориальных единиц и партий, настоящих злых шавок государственной действительности»[217]217
  Савицкий П. Н. Очерки международных отношений // П. Н. Савицкий. Континент Евразия. М., 1997. С. 388–389.


[Закрыть]. В Гражданской же войне через борьбу «двух великих полюсов» «живой силы былой Российской Империи» проявляется созидательное начало: «И разве мы не замечаем, как постепенно исчезают с исторической арены шавки Российской революции, непримиримые белорусские и украинские “самостийности”, сепаратизмы a la Одесский сепаратизм господ Андро и Рутенберга и ублюдочные образования вроде Уфимской Директории»[218]218
  Савицкий П. Н. Очерки международных отношений // Указ. соч. С. 389.


[Закрыть].

Рассматривая феномен «идейных» гражданских войн в мировой истории, Савицкий пришел к выводу, что они «предуказывают» великую историческую судьбу народа. Например, после гражданских войн времен О. Кромвеля Британия установила мировое океаническое господство; США после гражданской войны превратились в одну из сильнейших мировых держав и т. д.

Основания для оптимистических прогнозов на итог гражданской войны в России П. Н. Савицкий находил не только в области мировой истории, но и в сфере геополитики.

Продолжая исследование феномена Российской империи, уже в складывающихся условиях нового Версальского миропорядка, Савицкий не мог не обратить внимания на Германию, как и Россию, выброшенную за борт с корабля мировых держав решениями Парижской мирной конференции. Критикуя такой вердикт, П. Н. Савицкий пророчески заметил, что страны-участники этого «международного судилища» «горестно ошибутся в своих ожиданиях и в исторической перспективе уготовят себе несколько смешное положение»[219]219
  Там же. С. 384.


[Закрыть]. Кроме похожего униженного состояния, эти две страны сближало такое историческое свойство государственности, как великодержавность, существо которого, заключается, по мнению, Петра Николаевича – в том, «что они остаются великодержавными при всех поворотах своей истории»[220]220
  Там же. С. 390.


[Закрыть]. А это означало, что центростремительные силы снова проявятся в государственном организме и возродят империю. Это утверждалось Савицким как закон «исторической необходимости», который не в силах отменить никакая политическая сила.

Победит ли в России национальный лагерь Колчака и Деникина с лозунгом Единой Великой России или же большевики, геополитический итог будет тот же самый – собирание пространства России-Евразии. Еще в письме к П. Б. Струве от 2/15 марта 1919 г. Савицкий впервые употребил термин Евразия применительно к пространству бывшей Российской империи: «За политическое же величие России я ни капельки не боюсь: не мытьем, так катаньем, не добровольцам, так большевикам, а Россия останется властителем во всем круге наших «евразийских» земель, а может быть и не только в нем, и никакие самостийности, в том числе и финляндско-польские, в исторической перспективе не изменят этого положения» (выделено мной – А. М.)[221]221
  ГА РФ. Ф. 5912. Оп. 1. Д. 100. Л. 16


[Закрыть].

Уже в 1919 году Савицкий замечал, что «воинствующий интернационализм российской Советской власти перерождается и неизбежно должен переродиться в воинствующий российский империализм»[222]222
  Савицкий П. Н. Очерки международных отношений// Указ. соч. С. 387.


[Закрыть]. Эта позиция была принципиальной. Позже, в письме к Струве от 21 января /4 февраля/ 1920 г., Савицкий подчеркивал, что категорически не согласен с убеждениями некоторых представителей антибольшевистского движения, вроде барона Б. Э. Нольде и Б. В. Савинкова, считавших, что большевики могут пойти на заключение мира с Антантой, «симпатизирующей расчленению России», и тогда «Совдепия войдет скромным сочленом в мировое сообщество», как, например, Абиссиния или Персия»[223]223
  ГА РФ. Ф. 5783. Оп. 1. Д. 323. Л. 2–3.


[Закрыть]. Как только Советской власти перестал угрожать «бронированный кулак» Германской империи, она стала воссоединять Белоруссию, Украину, прибалтийские области бывшей Российской империи. Более того, Савицкий считал, что «если бы Советская власть одолела Колчака и Деникина, то она «воссоединила» бы все пространство бывшей Российской империи и, весьма вероятно, в своих завоеваниях перешла бы прежние ее границы»[224]224
  Савицкий П. Н. Очерки международных отношений // Указ. соч. С. 390.


[Закрыть].

Получалось, что пространство «метафизически» само моделирует свою политику и даже хозяйственное развитие, а политические силы как бы надстраиваются, или перестраиваются, в соответствии с его (пространства) «исторической необходимостью».

Так, Савицкий считал, что одной из исторически необходимых потребностей державного организма России является создание крепкого собственника. Отсюда делался вывод, что в случае победы приверженцев «историко-индивидуалистического» пути развития будет идти процесс признания и реформирования собственности; в случае же прихода к власти проводников «абстрактно-коллективистской» линии – результат будет такой же: от «ненависти к собственности» – к ее признанию. Савицкий был уверен, что большевики, в случае их победы, неизбежно придут к осознанию этой внутренней геополитической данности и признают имущественные права среднего собственнического крестьянства. Начала такой эволюции он просматривал уже в 1919 г. в «заискивающих фразах Ленина о крестьянах-середняках»[225]225
  Там же. С. 391.


[Закрыть].

Причем, шанс победить у большевиков, как бы это не было больно признавать Савицкому, был большой, поскольку у них был перевес в организационном отношении. Он писал Струве: «Насколько добровольцы превосходят большевиков воинской своей доблестью – настолько же большевики превосходят добровольцев в творчестве по части гражданского управления вообще и финансовой «решительности» в частности. Имея за собой все преимущества разума, навыков и современных крестьянских настроений, Добровольческая власть даже приступить не может к разрешению такого вопроса, как аграрный, отданная в узы сохранения безусловного status quo и связанная неправильным пониманием права собственности для ее политиков, perpetuel et absolu»[226]226
  ГА РФ. Ф. 5912. Оп. 1. Д. 100. Л. 12–13.


[Закрыть].

Савицкий не мог не замечать и последствий «мелкого» хозяйничанья интервентов, и «отсутствие воли» у правительства Деникина в «борьбе с советской валютой». Все это порождало и подогревало социалистические настроения среди интеллигенции Юга. «Стихийное “полевение” приходится наблюдать даже в тех кругах, где его никак нельзя было ожидать. Кто только не изображает теперь собой пророка грядущей всемирной социалистической революции?!», – негодовал он в письме к «Наставнику» от 2 марта 1919 г.[227]227
  ГА РФ. Ф. 5912. Оп. 1. Д. 100. Л. 2.


[Закрыть] Наблюдая эти процессы, и сам Петр Николаевич потерял веру в возрождение России силами Добровольческой армии[228]228
  Там же. Л. 4.


[Закрыть]. Поэтому он чаще писал о возможности победы красных.

Савицкий был уверен, что в случае победы большевиков, сила «праведников» Белого Дела перейдет, «как сила умирающего богатыря в русской былине – к их победоносному врагу. Красный факел запылает в Европе и Азии, и безумием масс, как и безумием раскаленных национализмом не только малых, но и больших наций (Германия!) не будет ли сопротивление сломлено на многих участках» (выделено мной – А. М.)[229]229
  ГА РФ. Ф. 5783. Оп.1. Д. 323. Л. 6.


[Закрыть] Несмотря на свою ненависть к «большевистской тирании», он отмечал: «”Цепи” большевистских полков идут в атаку, как шли ”цепи” под Эрзерумом» (выделено мной – А. М.)[230]230
  Там же. Л. 4.


[Закрыть].

Эта идея – намек на историческую связь между Советской Россией и Россией имперской, прозвучавшая из уст сторонника белого движения, чтившего «святые имена Каледина и Корнилова» в 1920 г., отражала стремление к объективному научному анализу событий после 1917. Важно отметить, что эти воззрения во многом предвосхитили появление пореволюционной идеологии будущих евразийцев. Геополитическое мышление Савицкого прозревало эту связь в идее сохранения цельной России как геополитического феномена.

Не менее важен здесь и другой момент. При рассмотрении Савицким имперского пространства как некого живого организма, государства как процесса в его истории, проявился подход, характерный для классической западной геополитики.

Принципы географического детерминизма (географической обусловленности политической жизни) и органицизм или органические теории империй (представление о государстве-организме, «жизненном пространстве» у К. Хаусхофера или «Большом пространстве» у К. Шмитта.) особенно активно разрабатывались немецкой школой геополитики, начиная с работ ее основоположника Ф. Ратцеля (конца ХIХ – начала ХХ вв.)[231]231
  Соколов Д. В. Эволюция немецкой геополитики // Геополитика: теория и практика. Сб. ст. / ин-т Мировой экономики и междунар. отношений; под. ред. Э. А. Позднякова. М., 1993. С. 126; Гаджиев К. С. Геополитика. М., 1997. С. 9—10; Тихонравов Ю. В. Геополитика. Уч. пособие. М., 2000. С. 235.


[Закрыть]. С произведениями этого автора Савицкий был знаком[232]232
  Письма П. Н. Савицкого (отпуска) представителям евразийского течения по литературно-издательским и теоретическим вопросам (1924–1926) // ГА РФ. Ф. 5783. Оп. 1. Д. 333. Л. 19.


[Закрыть]. Но говорить о каких-либо заимствованиях представляется лишенным оснований. Здесь необходимо обратить внимание на то, что органицистские теории в западной империалистической геополитике служили обоснованием для экспансии, были направлены вовне. При рассмотрении же теории Савицкого, видно, что «историческая необходимость» собирает и созидает внутреннее пространство российской империи, она направлена вовнутрь.

Преемственность внешнеполитических форм Российской империи обусловливала и преемственность внутриполитической и экономической ее организации. Таким образом, прогнозировался возврат к принципам хозяйственно-экономической жизни страны, воплощенным, по мнению Савицкого, в столыпинской России.

Здесь сказалось влияние русской геополитической традиции, в большей степени, славянофильской и почвеннической, направленной на изучение «телосложения» империи. Представление об определяющей роли пространства в хозяйственно-общественном развитии государства послужило основой в формировании центральной категории евразийской геополитики П. Н. Савицкого – «месторазвитие».

С другой стороны, прослеживаются параллели с концепцией известного представителя англо-саксонской геополитики Х. Маккиндера, изложенной им в работе «Географическая ось истории» (1904). Отметим, что в 1919–1920 гг. Маккиндер был представителем Великобритании в Белой армии при Колчаке, а затем у Врангеля. А. Г. Дугин не исключает, что «Савицкий, занимавший высокий чин в правительстве Врангеля, был с ним лично знаком (хотя документально подтверждающих это сведений нет)»[233]233
  Дугин А. Г. Евразийский триумф (примечания) // Основы евразийства. М., 2002. С. 502.


[Закрыть].

Классик атлантистской геополитики выстраивал стратегию мирового господства, ключом к которой являлся «хартленд» («срединная земля»), сердце Евразии. В пространственном отношении большая часть хартленда располагалась на территории Российской империи (плюс Балканы). Именно по русским землям он проводил «географическую ось истории», полагая, что геополитика Российской империи есть концептуализация стратегических интересов этой оси[234]234
  Хэлфорд Джордж Макиндер «Географическая ось истории» // Элементы. Евразийское обозрение. 1995. № 7. С. 26–31.


[Закрыть].

Похожие взгляды представлены и в одной из глав «Очерка международных отношений» П. Н. Савицкого, которая называется «Сердце мировой истории». Лейтмотивом этой главы являлось утверждение, что от итогов Гражданской войны в России зависит историческое будущее всей Европы: или ее охватит «пожар всемирной революции» – или же победа Белого движения утвердит на Западе «национально-индивидуалистический строй»[235]235
  Савицкий П. Н. Очерки международных отношений // Указ. соч. С. 392.


[Закрыть]. Из этого делался вывод о миссианской роли России в мире: «Тем самым русский народ в определенном смысле оказывается впереди Запада и кристаллизует в себе силы как коллективистского, так равно и индивидуалистского лагеря в таких масштабах, в каких Запад их еще не кристаллизовал»[236]236
  Савицкий П. Н. Очерки международных отношений// Указ. соч. С. 392.


[Закрыть]. О схожих выводах двух геополитиков часто упоминают в историографии, но применительно к евразийскому периоду творчества П. Н. Савицкого[237]237
  Дугин А. Г. Евразийский триумф (примечания) // Указ. соч. С. 496; Михайлов Т. А. Эволюция геополитической идеи. Рига, 1998. С. 166.


[Закрыть].

Еще раз подчеркнем, что теория о ключевой геополитической роли России-Евразии на пространстве Старого Света была рождена Савицким еще в России до окончания Гражданской войны, до встречи с Западом и «пессимистическими» историческими концепциями постверсальской Европы. Позже представление о России-Евразии как о «сердце мира» стало ключевым звеном в евразийской геополитике «научного россиеведения».