Текст книги "Виринея, ты вернулась?"

Глава 12

Горничная провела Машеньку в малый будуар – камерное помещение в глубине особняка, стоящего на тихой улице старого центра, где портреты хозяйки дома чередовались с панелями, обитыми голубым шелком. Мебель в стиле Людовика XIV, только слегка усовершенствованная – однотонная, как небо над апрельским Парижем, с легкими вставками облаков белых кружев.

Марина сидела возле окна и пила кофе из парадного сервиза китайского фарфора. Она с упоением скорбела и предавалась тоске об утраченном счастье. Хотя, если подумать, счастье было весьма эфемерно.

Он был моложе на пятнадцать лет и напоминал падшего ангела. Да, банально, но Гена вообще был настолько банален, что скрывал настоящее имя, представляясь Юджином. Нет, четвертый муж совершенно ей не подходил. Художник! Подумаешь, такой мазни на любой ярмарке жуй не хочу. Хотя после трех персональных выставок, организованных Мариной, о нем заговорили как о перспективном мастере, она была твердо убеждена – газеты просто хотели урвать кусок ее рекламного бюджета. И только эта бездарь настолько уверовала в свою гениальность, что осмелилась изменить Марине в ее собственном доме, на ее же кровати, на ее (что было совсем недопустимо) любимом шелковом белье, которое она сама лично покупала в Милане!

Ангел был сослан в ад вместе со своей профурсеткой, кровать отдана в добрые руки, а белье Марина час назад спалила в камине. И теперь горевала, сокрушаясь о своей горькой доле и пытаясь хоть немного разбавить ее кофе с коньяком.

Благодаря коньяку в затуманенной голове Марины возникали следующие планы на будущее: мужика надо искать нормального, своего возраста и сразу же крепко хватать за стратегически важное место. Чтобы понимал: если рыпнется – останется без него.

Марина поерзала на козетке, изготовленной на заказ. Та органично вписалась в мебельный ансамбль и чудесно маскировала жлобскую батарею, хоть и прикрытую декоративным экраном, но все равно напоминающую, что дело происходит в двадцать первом веке, а не в восемнадцатом, как того хотелось бы Марине. Эх, живи она в восемнадцатом, погиб бы муженек во время охоты – и делу конец. Или девица утонула бы. Много вариантов, в общем.

При виде дочери Марина снова промокнула глаза кружевным платочком, вздохнула, отставила чашку на крошечный сервировочный столик, поднялась и расцеловала вошедшую в обе щеки.

Машенька расцвела. Внешне ничего общего с Мариной – вылитый отец-подлец, но хороша, ничего не скажешь. Точеная, словно у героини диснеевского мультфильма, фигурка, капризные губки, сладкий, словно леденец, носик и широко распахнутые голубые глаза.

Машенька тщательно следила за собой. Молодец. Выбора у нее, собственно, особо и не было. Умом Господь обделил, профессию выбрала актерскую, но стала одной из тех, кого не талант, а внешность кормит. Еще и возраст. А теперь на пятки банально наступают молодые конкурентки, пора бы понадежнее обустроиться.

Марина легонько провела пальцем возле глаз дочери и приблизила лицо, чтобы лучше рассмотреть. Так и есть, гусиные лапки проклюнулись.

– Милая, ты звонила тому косметологу, о котором я говорила?

– Да, мама, я была у него, сказал, что пока ничего колоть не нужно, справимся массажами и лазером.

Машенька присела на кушетку и потянулась к серебряной подставке, на которой лежали сэндвичи с огурцами. Мать вовремя успела шлепнуть дочь по руке и позвонить в колокольчик, лежавший на белом рояле в углу.

Горничная распахнула дверь, словно ждала зова хозяйки. На самом деле наверняка подслушивала, мерзавка.

– Чай с ромашкой и черный кофе, – распорядилась Марина.

Девушка с готовностью кивнула и исчезла за дверью. Надо будет присмотреться повнимательней, уж больно услужлива. Как ее там – Аня?

В ожидании чая Марина села в кресло напротив козетки и сразу приступила к делу:

– Что Борис?

– Все рисует, – вздохнула Машенька.

– Еще один художник, блин. Жениться думает?

Машенька покачала головой и уставилась в окно. В который раз в хорошенькой головке прошуршало легкое сомнение в собственной неотразимости. Это уже восьмой кавалер за последние два года, кто кидал к ногам розы с бриллиантами, но с походом в ЗАГС не торопился.

– А ты чего ждешь? – нахмурилась Марина. Дочери досталась не только внешность папочки, но и его же пустоголовость. – Беременей. Уже возраст подступает.

– Но, мама! Я так не могу, – попыталась возразить Машенька.

Легкий стук в дверь, горничная вкатила столик с кофе и чаем, на маленьком блюдце лежали несколько швейцарских шоколадок – черные, молочные, белые.

– Я не просила шоколад, – нахмурилась Марина.

– Но я подумала…

– Я плачу не за то, чтобы ты думала, убери.

– Хорошо. – Девушка неловко схватила блюдце, одна из шоколадок упала на пол.

Надо будет уволить.

– Иди серебро почисть, – распорядилась Марина, которой девица действовала на нервы.

Когда за девушкой закрылась дверь, Марина досчитала до тридцати и, сделав глоток кофе – вот же дура, не догадалась коньяк добавить, – снова уставилась на дочь. Та была расстроена.

– Надо рожать, – безапелляционно повторила Марина.

– Я не могу, у меня проблемы, – выдавила Машенька.

– Какие?

– Я не помню точно, была у доктора, сказал, надо наблюдать, если будет прогрессировать, тогда операция.

– Вот еще глупости! Сегодня же запишу тебя к Семену Аркадьевичу, пусть посмотрит. Если что, сам и прооперирует. А ты пока старайся, не разочаровывай мужика. Ты же понимаешь, такой шанс, как этот Борис, выпадает раз в жизни. К тому же возраст у него подходящий, после сорока они уже начинают думать о детях.

– Хорошо, – покорно кивнула Машенька, не отваживавшаяся спорить с властной матерью.

– Иди сюда, моя девочка, я тебя поцелую.

Марина протянула руку к дочери, та с готовностью спрыгнула со стула и примостилась на краю маминого кресла. Марина поцеловала ее в висок. Все-таки хорошо, что она родила. Муж с крючка сорвался, зато теперь у нее есть эта милая дурочка. Марина еле сдержалась, чтобы не почесать у дочери за ушком.

– Все будет хорошо, милая, мамочка обо всем позаботится. От меня еще никто не уходил… Ну, почти…

Глава 13

Глеб отлично знал жилой комплекс, в который его привезли, – тридцать этажей, роскошный панорамный вид города, отдельный лифт для ВИП-жильцов, занимавших верхние этажи. В некоторых пентхаусах оборудованы собственные бассейны. Глеб даже раздумывал над покупкой квартиры в этом доме, но понимал, что Вера ни за что не согласится. Она тяготела к земле, что было странно для девушки, выросшей в пятиэтажке на окраине небольшого городка.

Предложив жене покупку квартиры и получив отказ, Глеб, как обычно, не стал настаивать. В принципе, ему было комфортно и в доме, из которого Вере удалось сотворить чудо.

Первое, что она сделала, когда они купили у запойного алкаша развалюху в центре города, – посадила розы. Жили б они где-нибудь в Англии, Вера занимала бы первые места на местных выставках. Где она брала цветы и что с ними делала, оставалось для Глеба загадкой, но розы росли с невероятной скоростью, и с ранней весны по глубокую осень их аромат расползался сладким туманом по улице. Соседи даже приходили за саженцами. Вера никому не отказывала, но никто, кроме нее самой, так и не сумел вырастить мало-мальски приличный куст.

Затем настала очередь туй, которые Вера посадила перед забором, скрыв дом от любопытных глаз. За три года деревья вымахали больше чем на два метра, создавая в центре обычного города полную иллюзию маленького итальянского оазиса. Казалось, за внушительной живой оградой скрываются аккуратные лужайки, прохладные фонтаны и расчерченные архитектором дорожки, посыпанные галькой. Вальяжная респектабельность, старые деньги, аристократические замашки.

Парадокс начинался за воротами. Туи скрывали от любопытных глаз вовсе не классические газоны, а деревенские грядки. Глеб понятия не имел, зачем Вера насадила все в таком количестве, но с ранней весны и до поздней осени она возилась с растительностью, вручную пропалывая, подвязывая и заботливо укутывая черной аграрной пленкой, чтобы оградить от лишней грязи.

Кусты душистой клубники, сахарной малины, глянцевой смородины, сочащегося соком крыжовника. За ними грядки с травами и овощами – краснобокие помидоры, хрусткие огурцы, наливные перцы, запашистый укроп, петрушка, розмарин и множество других трав, названия которых Глеб даже и не знал.

За грядками Вера поставила кованую беседку и увила ее виноградом. Беседка была любимым местом Веры и Оли в теплое время года. Посреди – маленький столик, обнаруженный Верой на какой-то помойке. Заботливо очищенный, ошкуренный, покрытый золотистой краской и выложенный мелкой разноцветной плиткой. В теплую пору на столике почти всегда стоял заварной чайник с травяными настоями и две чашки. Рядом два кресла-качалки. Это была женская территория, в распоряжении Глеба оставались гостиная и телевизор.

Возле беседки, в тенистом уголке, Вера оборудовала декоративный пруд по собственному эскизу. Пригласила рабочих вырыть котлован, остальное сделала сама – застелила дно водонепроницаемой пленкой, разбила на уровни – на верхнем высадила мелкие водоросли, чуть глубже укоренила большие кувшинки, а на глубину запустила парочку апельсиново-золотистых карпов кои.

Толстые твари быстро освоились, размножились и теперь мешали друг другу в тесном водоеме. Они настолько обнаглели и разомлели в домашних условиях, что даже разрешали чесать себе спинки. Раз Глеб намекнул жене: неплохо бы отловить парочку и зажарить, но в ответ получил такой взгляд, что больше не возвращался к этой теме.

Оставшееся пространство сада занимали розы. Дикое противоречие всем правилам ландшафтного дизайна. Когда Глеб прогуливался по участку, ему казалось, что он переходит из одного измерения в другое – разбегается на бабкиных грядках и прыгает в утонченный шик английского особняка. Но что-то в этом спланированном хаосе было такое, что заставляло Глеба считать их скромную обитель лучшим местом для жизни.

Излишне говорить, что перестройкой и ремонтом дома тоже руководила Вера. Она глубоко погрузилась в вопросы несущих стен и балочных перекрытий, в итоге ни одному строителю не удалось ее обмануть. И, что было совсем за гранью фантастики, строительные работы закончили раньше срока и за меньшие деньги, чем изначально планировалось. Глеб гордился женой, хотя никогда об этом не говорил. И дом свой считал шедевром.

Но, разумеется, их резиденции было далеко до дома, в который привезли Глеба. Ультрасовременные материалы, лаконичный дизайн, совершенные системы безопасности. Глеб с провожатым подошли ко входу в индивидуальный лифт. Когда хромированные двери беззвучно открылись, человек, сопровождавший его, приложил магнитную карточку к номеру этажа. Двери захлопнулись, как упаковка под вакуумом. Спустя несколько секунд лифт вознесся на самый верх и мягко выпустил Глеба в другую жизнь.

Он сделал шаг, выходя в просторный белый холл, и присвистнул. Кажется, этот пентхаус подарил одной восходящей актрисуле тайный поклонник, что-то об этом писали в глянце и говорили по телевизору в перерыве между футболом.

Ситуация становилась понятной. Варианта оставалось два – или актрисуля, или сам ухажер. Людей, обладающих такими деньгами, в их городе можно было пересчитать по пальцам одной руки. Впрочем, хватило бы и одного пальца.

– Глеб Николаевич. – Борис Лобанов-Ростовский добродушно ухмылялся, встречая гостя в дверях квартиры.

На ум пришел детский стишок, который любила маленькая Оля. В нем шла речь о крокодиле:

Милых рыбок ждет он в гости, на брюшке средь камышей…

Более точного сравнения и придумать нельзя. Борис протянул руку, которую Глеб попытался уверенно пожать, но не вышло – сравнение с маленькой рыбкой в гостях у крокодила прочно угнездилось в голове. Рука предательски вспотела.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – сделал слабую попытку разлиться соловьем Лобанов-Ростовский, – рад видеть!

– Борис Вольдемарович, вот уж неожиданная встреча. – Глеб улыбнулся с фальшивым энтузиазмом, стараясь ничем не выдать волнения.

Что ему надо?

– Прошу, проходите, не стесняйтесь. – Борис сделал шаг в сторону, и Глеб, подгоняемый сопровождающим, вошел в огромную прихожую.

Каноническая белая пустота. Встроенные шкафы, молочные пол с потолком. Горничная вынырнула как будто из недр одного из шкафов и, держа в руках вешалку, протянула руку за курткой Глеба, с которой продолжала стекать дождевая вода.

– Анатолий, спасибо, вы свободны, – кивнул Борис курьеру, доставившему Глеба.

– Да, шеф. – Мужчина в черном костюме моментально исчез в шкафу. Не квартира, а портал в Нарнию (эту книгу Оля тоже любила). С опозданием до Глеба дошло, что перед ним вовсе не шкафы, а многочисленные двери, ведущие в разные помещения, оттуда появлялся и исчезал персонал.

Глеб и Борис остались одни в белоснежной прихожей. Хозяин дома махнул рукой в сторону одного из порталов:

– Прошу, Глеб Николаевич, окажите честь.

Глеб подошел к белой двери, та открылась автоматически (наверняка сработал сенсор). Он сделал шаг и оказался в параллельном измерении. В отличие от прихожей эта комната была зеленой. Глебу показалось, что он шагнул с белоснежного песка в недра болота.

Посреди помещения красовался карточный стол, возле которого стоял пожилой крупье в белых перчатках. Глеб похолодел.

– Я вот что подумал, Глеб Николаевич, а не сыграть ли нам партию-другую? Мы так долго и плодотворно общаемся, что пора бы уже переходить на «ты» и начинать дружить семьями, так сказать, – почти пропел Борис, присаживаясь за стол и делая знак крупье, чтобы распаковал новую колоду карт.

– На… – голос Глеба сорвался, – на что вы хотите играть?

– Начнем с небольших финансовых взносов. – Борис уставился Глебу прямо в глаза. – Совсем небольших. Но каждый раз ставка будет увеличиваться вдвое. Присаживайтесь, Глеб Николаевич, в ногах правды нет.

– Я так понимаю, что это предложение, от которого я не могу отказаться? – криво усмехнулся Глеб, отодвигая ближайший к нему стул.

– Совершенно верно. – Борис кивнул крупье, начавшему сдавать карты. – Знаете, так люблю умных и понимающих людей. Недаром вы мне сразу понравились.

Глава 14

Поезд опоздал, и Даше это показалось дурным знаком. Она по-прежнему верила в знаки, и до сегодняшнего дня все шло без сучка без задоринки. А сегодня она проторчала почти два часа на вокзале, намозолив глаза дежурным, которые наверняка запомнили, что она встречала молодого человека, приехавшего из Беларуси. На этой станции с каждым разом выходило все меньше и меньше людей.

Даша никогда не приглашала одного и того же мастера дважды. Мало того, всегда старалась привлекать к работе только жителей ближайшего зарубежья. Те уедут, получив свое, и больше не появятся в ее жизни.

Мастеров она всегда отбирала сама. Ездила по выставкам, конгрессам, мониторила Интернет. Условия были просты – семь дней жизни вдали от цивилизации и работа практически двадцать четыре часа в сутки с любыми материалами на усмотрение мастера (эту часть она тоже брала на себя, работая с поставщиками – не всегда легальными – по всему миру). Мастер творил в полном покое, получал за работу круглую сумму, и они с Дашей расставались друзьями. Ей даже удавалось выдавать работу за «грант для молодых талантов», и почти все верили.

Руслан Суханов был не похож на ювелира. Простое, круглое, как блин, лицо с глазами-пуговками, на голове кепка, пальцы как сосиски. Если бы Даша не видела то, что он творит с камнями, в жизни не заподозрила бы у него наличие даже зачатков вкуса. Одетый в кургузый пиджачок, слишком широкие брюки, которые он удерживал поясом где-то в области талии, и запыленные туфли, мужчина немного оробел, когда Даша подвела его к джипу и щелкнула сигнализацией.

– Садитесь, Руслан, чемодан берите в салон, – любезно предложила она.

Руслан замешкался на несколько мгновений, исподтишка любуясь статной красавицей, поразившей его еще при первой встрече, – густые смоляные волосы, идеальное лицо, изящная фигура. Одета она вроде бы и просто – джинсы, короткая легкая дубленка, высокие сапоги, но что-то Руслану подсказывало, что за эту простоту заплачены большие деньги.

Едва гость умостился в салоне, Даша тронулась в путь, по ходу объясняя условия:

– Как мы и говорили, вам предстоит прожить неделю в лесу в полном одиночестве.

– А там звери не водятся? – опасливо спросил Руслан. Он вырос в деревне и ужасно боялся волков.

– Вам они не грозят, если не станете высовываться из дома. Я бы не советовала бродить по округе. Дом с трех сторон окружен болотами. Человек, не ориентирующийся на местности, там пропадет.

– А если мне что-нибудь понадобится? – вконец оробел Руслан, которому эта история нравилась все меньше и меньше. И хотя внутри ювелирной тусовки слухи о безымянной благодетельнице, раз в полгода выбирающей молодой талант и отваливающей крупный гонорар за его работы, ходили давно, никто никогда не упоминал подробности – дом, лес, болото, звери.

– Вам ничего не понадобится. Внутри есть все необходимое – удобства, еда, различные напитки. Я заеду проведать вас через три дня и привезу что закажете. Все материалы, о которых вы просили, в доме. Там же и оборудование.

– Хорошо. – Руслан помолчал, следя за дорогой. Они выехали из областного центра и поехали по пыльной раздолбанной дороге. Мужчина хотел рассмотреть указатели по пути, но их не оказалось. Местность производила впечатление пустынной.

– А если люди будут задавать вопросы? – поинтересовался Руслан, пытаясь как можно больше узнать о том, куда едет.

– Поверьте, – красавица усмехнулась и отвела прядь густых волос, упавшую на глаза, – никто не будет задавать вам никаких вопросов. Вокруг просто нет людей.

– Почему?

– Потому что они считают это место проклятым.

Глава 15

Вера мчалась к выезду из города. Притормозила у четвертой от КПП заправки. Обшарпанная, скудно освещенная и безлюдная, казалось, она погибает в судорожной попытке сделать последний вдох, урвать хотя бы немного кислорода у соседей-гигантов: празднично светящихся во тьме представителей мировых корпораций. То, что нужно.

Оля по-прежнему спала. Вера остановила машину, Буран завозился на заднем сиденье, но хозяйка строго посмотрела на него, и собака снова положила голову на лапы. Вера кинула взгляд на дочь – та забыла рюкзак в школе. Что ж, отлично, мобильный наверняка остался там же. В том, что Оля не помнит наизусть номер отца, Вера готова поклясться. Одной проблемой меньше.

Она вынула из сумки телефон, ловко поддела ногтем заднюю панель, извлекла батарею и достала сим-карточку. Разломив ее на две части, вышла из машины и бросила в ближайшую урну. Затем направилась к небольшому офису, давно нуждающемуся в капитальном ремонте.

За кассой стоял молодой человек и увлеченно смотрел по крошечному телевизору боевик. Черная линялая футболка с изображением лидера «Рамштайна», растянутые тренировочные штаны и шлепанцы на босу ногу. Судя по внешнему виду, услугами парикмахера, впрочем, как и бритьем, молодой человек брезговал.

В тот момент, когда Вера вошла в небольшое, не очень приятно пахнущее помещение, бравые парни на экране штабелями укладывали противников. Автоматные очереди, взрывающиеся машины и так кстати подвернувшиеся канистры с бензином. Парень даже приоткрыл рот, зачарованный происходящим на экране.

Лучше и не придумаешь.

Тусклая лампа, узкий коридор, начинавшийся за стойкой и ведущий к туалету, вонь стала отчетливее. Похоже, отчасти в этом вина и самого работника. «Рамштайн» отчаянно нуждался в стирке.

– Какой? – не отвлекаясь от экрана, отреагировал на клиента продавец.

– У вас есть машина? – спокойно поинтересовалась Вера.

– Че? – все так же бездумно уставившись в экран, спросил парень.

– Машина у вас есть? Меняю на свою, – предложила Вера.

Похоже, ей удалось привлечь внимание. Парень наконец оторвался от экрана и уставился на невысокого роста девушку, или скорее женщину, возраст он определить затруднялся. На шутницу не похожа.

– Это как? – не понял он.

– Молча. Видишь тачку? – она кивнула в сторону окна.

Молодой человек проследил за ее взглядом туда, где тусклый свет лампочки, грозившей отдать концы со дня на день, освещал желтый «Мустанг». Парень перевел взгляд на странную посетительницу.

– Ворованный? – насторожился он.

– А ты знаешь, что с такими делать? – с искренней заботой поинтересовалась Вера.

– Не, я не по этой части, – фальшиво открестился работник.

– Да ладно. – Вера усмехнулась. – Через два часа твои друзья разберут эту тачку в гараже на улице… – Вера на секунду задумалась и перевела взгляд на потолок. Не обнаружив там ничего, кроме мокрого пятна и пары весенних мух, продолжила: – Солнечной, тридцать восемь. Давай ключи от своей тачки и звони другу. Костик, кажется?

– Вы кто? – обалдел парень.

Вера тяжело вздохнула:

– Фея-крестная. Тачку будешь брать?

– Д-да, – несмело кивнул парень, еще боясь поверить в такое счастье.

– Давай ключи от своей, – протянула руку Вера.

– А вы что с ней сделаете?

– Ничего, доеду до одного места и оставлю ржаветь.

– К ментам не попадет?

– Нет, если болтать не станешь. – Вера настойчиво потрясла рукой. Парень словно очнулся ото сна, залез под прилавок, пошарил и извлек ключи на обычном металлическом колечке. Протянул Вере.

– Я могила. Это точно не подстава? – в последний момент он задержал ключи в руке.

– Точно, – кивнула Вера и, заполучив ключи, быстрым шагом направилась к выходу.

– Эй, моя серая «Дэу»! – крикнул ей в спину парень.

– Я знаю, – кивнула Вера и вышла в ночь.

Машина работника стояла под навесом чуть поодаль. Небо выплакало все слезы и снова собиралось с силами, дав Вере короткую передышку. Вдалеке раскатился протяжным грохотом гром. Вера подошла к машине парня и открыла салон (делать это пришлось ключом, автоматическое открытие дверей не было предусмотрено).

Все оказалось не так плохо, как ей представлялось. Кресла, обтянутые серой мягкой тканью, в весьма приличном состоянии, а на зеркале заднего вида даже болтался лимонный освежитель воздуха. Впрочем, оставалось всего двести тридцать четыре километра пути, можно прожить и без аромата лимонов. Она кинула взгляд на приборную доску – полный бак, отлично. Похоже, тачку парень любил больше себя. Банные процедуры она проходила гораздо чаще.

Вначале Вера перетащила в машину чемодан и сумку Оли. Парень топтался на пороге заправки и наблюдал за ее действиями, помощь не предложил.

Затем она открыла дверь «Мустанга» и выпустила Бурана.

– Эй, собака салон запачкает, – попытался автоматически возразить парень.

– Не твоя печаль. – Вера достала из багажника уже подсохший плед и вместе с ним направилась к своему новому авто. Распахнула заднюю дверь и постелила собаке плед. Буран вопросительно заглянул хозяйке в глаза и обернулся в сторону «Мустанга».

– Оля сейчас придет, – пообещала Вера.

Вернулась к машине и открыла пассажирскую дверь. Оля спала, свернувшись калачиком.

– Кися. – Вера легонько потрясла дочь, та подскочила от первого же прикосновения и заметалась в панике. Вера притянула Олю к себе и легонько подула на волосы. – Тише, тише, милая. Нам надо пересесть в другую машину.

Крепко держа Олю за руку и прикрывая от любопытного взгляда парня, уже сделавшего несколько шагов по направлению к внезапно материализовавшейся мечте, она довела Олю до «Дэу» и помогла сесть в салон. Девочка терла глаза и постепенно возвращалась к реальности. Действовать нужно было быстро.

Запустив успокоившегося Бурана в машину и захлопнув все двери, Вера вернулась к парню и протянула ему ключи от «Мустанга»:

– Езжай на Солнечную, друзья ждут.

Парень обалдело кивнул и взял ключи. Вера вернулась в машину и завела двигатель. Оля окончательно проснулась.

– Мама, что происходит? – заволновалась она.

– Ничего, милая. У папы временные неприятности, нам надо уехать из города.

– А где папа?

– Папа тоже уехал, так сейчас будет лучше.

– А мы куда едем? – Оля попыталась всмотреться в темноту.

– А ты не догадываешься? – Вера бросила осторожный взгляд на дочь.

Девочка на секунду задумалась, закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, а потом тряхнула головой.

– Нет, не знаю.

– Мы едем в город, где жила твоя бабушка.

– Моя бабушка? – Оля искренне удивилась. Она давно не задавалась вопросом о родственниках, привыкнув, что с детства на ее орбите вращались только две планеты – мама и папа. Кажется, мама говорила, что бабушка рано умерла.

Вера молча кивнула, сосредоточенно глядя на дорогу. Развернулась и снова направилась к центру города. Ей нужна трасса, ведущая в противоположном направлении. Через сто семьдесят два километра после КПП будет незаметный поворот, который важно не пропустить.

Город она пересекла быстро, обычно загруженная трасса была пустынной. Проливной дождь смыл с дороги все живое. Пару раз навстречу пролетели грузовики. Один раз встретилась отважная легковушка, у которой, очевидно, просто не было другого выбора, кроме как продолжать путь во время стихийного бедствия. И все. Камеры наблюдения засекут лишь ее и серую «Дэу». И то там, куда Вера собиралась, никаких камер не будет.

Оля и Вера ехали молча, Буран изредка возился на заднем сиденье. Вере казалось, что в машине становится тяжело дышать. Она кожей чувствовала липкий страх Оли. Та обдумывала, но не решалась задать главный вопрос.

– Мама, – наконец-то несмело начала она. – Он же не из-за меня…

Переключив скорость, Вера взяла дочь за руку.

– Ну конечно, нет, милая. Будь ты способна насылать на людей смерть, тебя бы уже держали в высокой башне, как Рапунцель, а десятки умных людей ставили бы над тобой эксперименты. И звали бы тебя не Оля, а Проект 1473.

Краем глаза Вера заметила, как Оля улыбнулась.

– Расскажи о бабушке, – попросила дочь.

Вера задержала дыхание. Неизвестно еще, что хуже – мысли дочери, не она ли убила человека, или правда о бабушке. Но Вере было не привыкать ко лжи. Главное в этом деле – максимально придерживаться правды.

– Бабушка была очень хорошей, – уверенно заговорила она, – любила природу, жила в доме, это она научила меня обращаться с растениями. Еще она хорошо разбиралась в травах, – после паузы прибавила Вера.

– А почему ты уехала?

Вера задумалась.

– Бабушка умерла, когда мне было шестнадцать лет. Я боялась, что меня заберут в детский дом, и поэтому решила уехать в город, чтобы меня не нашли, – легко повторила Вера привычную ложь.

– А потом ты встретила папу, – продолжила Оля наизусть выученную историю чудесного знакомства родителей.

– Да, – кивнула Вера, – а потом я встретила папу и началась моя новая, прекрасная жизнь.