Текст книги "Цвет греха. Белый"

– Данте. Аллегретти, – называет себя. – А вы?

Я улыбаюсь, невольно сравнивая услышанное имя с автором «Божественной комедии». Кажется довольно забавным, вот и улыбаюсь.

– Нина. Янг, – вкладываю свою ладонь в мужскую.

Мужчина сжимает её предельно аккуратно и ненавязчиво, так что решение выдать собственное имя не кажется опрометчивым. Ровно до всего последующего:

– Не знал, что у Айзека есть ещё одна сестра, – выглядит слегка обескураженным итальянец.

Собираюсь сказать, что никакая я не сестра Айзеку Янгу, но слишком уж заинтересовываюсь другим.

– Вы знаете Айзека? – тоже удивляюсь.

– Кто ж его здесь не знает? – добродушно улыбается Данте, так и не отпуская мою руку, зато слегка поворачивает наши сцепленные вместе ладони вбок и опускает свой взгляд, заметив пару обручальных колец, которые в любом случае только слепой пропустит. – Вы замужем? – уточняет следом.

– Немного, – подтверждаю, понимаю, насколько странно то звучит и тут же спешу исправиться: – То есть, недавно, как замужем. Буквально несколько дней.

Становится неловко. Не только от того, как бредово выглядит моё высказывание. Особенно, в свете того, что моя рука всё ещё находится в чужом плену и отпускать её Данте вовсе не планирует. Слегка склоняет голову, продолжая смотреть на меня, но уже откровенно изучающе и с недоверчивым сомнением.

– И кому же так крупно повезло? – спрашивает.

Могу поклясться, и сам знает ответ. Да и произнести вслух я его всё равно не успеваю.

– Мне, – слышится за моей спиной угрюмое.

Невольно оборачиваюсь. Айзек приближается к нам очень быстро. Выглядит откровенно взбешённым.

Интересно, почему?

Толком ничего осмыслить не успеваю, как моя ладонь насильно забрана из захвата чужой, словно я сама не в состоянии об этом позаботиться, а Данте тоже ни за что бы не отпустил в противном случае.

– Держи свои руки при себе, если хочешь, чтобы они остались целыми, – практически рычит Айзек, резко притягивая меня к себе, впечатывая в свой бок.

– Я понятия не имел, что она твоя жена, так что сделай скидку, – тут же капитулирует Данте, поднимая ладони вверх в примирительном жесте.

– Мы просто столкнулись, я пролила на него воду, так и познакомились, – заступаюсь за него и я.

Удостаиваюсь всё такого же взбешённого взгляда.

– Я сперва решил, что она твоя сестра, – добавляет Данте.

И это, кажется, его крупная ошибка. Айзек почти звереет. Придавливает меня к себе с такой силой, словно пытается размазать по стеночке. Но я не спешу обрести больше свободы. Наоборот. Пустой стаканчик из-под воды падает на асфальт, когда я обеими руками инстинктивно хватаюсь за Янга, ведь его свободная ладонь сжимается в кулак до хруста в суставах настолько неумолимо и решительно, словно он собирается ударить ею стоящего напротив. Почему-то отчётливо кажется, именно так и будет, потому и хватаюсь за него, останавливая от возможного опрометчивого поступка.

– Она, по-твоему, реально похожа на мою сестру? – продолжает злиться Айзек. – Ты слепой что ли?

Не знаю, какая муха его укусила. Лишь бестолково хлопаю ресницами, поражаясь случившейся реакции.

– Ладно-ладно, говорю же, я всё уяснил, никто и не собирался приставать к твоей жене, – отступает от нас на несколько шагов назад Данте, и это придаёт ему больше смелости, ведь дальнейшее звучит от него уже с явным сарказмом: – Вот уж не думал, что ты вообще когда-нибудь женишься, тем более, так рано, да ещё и на такой красавице, – качает головой в мнимом прискорбие.

Кулак Айзека сжимается по-новой, а мне приходится не только намертво вцепиться в него, чтобы расстояние между мужчинами оставалось таким же, но и начать молиться. За здравие. В том числе своё. А то содеянное мной начинает напоминать, как если бы я встряла перед бронепоездом, наивно веруя, что он не размажет меня по рельсам, пока несётся на полной скорости без тормозов. Не знаю, что в этом такого забавного находит третий из нас, но он и тогда не успокаивается.

– Признайтесь, Нина, он вас заставил, да?

Тут я закатываю глаза. Кажется у кое-кого напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Несмотря на то, что на этом диалог с повышенным градусом заканчивается.

– В эту субботу на моей яхте будет вечеринка. Приходите вместе, будем знакомиться заново, и сразу со всеми, чтоб ещё какой-нибудь бедолага не дай боже не попал так же, как я, – задорно подмигивает мне, прежде чем поспешить удалиться.

Его уход сопровождает глухое ругательство Айзека. Даже после того, как Данте исчезает из поля нашей видимости, он и тогда не успокаивается. Наоборот. Теперь его гнев направлен исключительно на меня.

– Что это, мать твою, только что было?

Могу задать ему тот же вопрос!

И задаю:

– Серьёзно? – округляю глаза. – Ты меня спрашиваешь? Если кому и стоить ответить, так это тебе!

Поскольку поддаваться больше нет никакой необходимости, отталкиваю охамевшего блондина от себя подальше. И снова о бронепоезде думаю. Просто потому, что результат один в один, словно именно ему я здесь и сейчас вновь противостояла.

– Ладно, если ты не догоняешь, давай я тебе напомню, у нас с тобой был уговор. И ты его нарушила, – перехватывает меня за плечи Айзек, утаскивая в сторону.

Возмущения во мне становится лишь больше.

– Как я его нарушила? Тем, что случайно выплеснула воду на первого встречного, а потом извинилась за свой проступок и старалась оставаться вежливой? – предпринимаю новую попытку освободиться.

Тщетно.

– Не услышал ни одного формального извинения. Лишь флирт. Как и то, насколько миленько ты ему улыбаешься, словно только что сбежала от женского монастыря и очень соскучилась по мужскому вниманию, – опять фактически рычит Айзек, цедя каждое слово сквозь зубы с такой неприязнью, будто то сплошной яд.

Ещё несколько шагов, и мы оказываемся за ближайшим углом. Помимо нас тут только фасад здания и зелень, прикрывающая от сторонних взглядов, поэтому и мне больше нет никакой необходимости сдерживаться.

– Ты, твою мать, себя слышишь вообще? Такого ты обо мне мнения, да? – шиплю рассерженно. – Да как у тебя вообще язык поворачивается мне что-то подобное предъявлять? И после всего того, что я услышала на несколько этажей выше отсюда! Я тебе не твоя младшая сестра, которую ты можешь смешивать с грязью. Отвали от меня с этим своим дерьмом, понял?! Иди, ей рассказывай, какая она дрянь, а ко мне не лезь! Если договорились, что я буду играть роль твоей примерной жены, значит буду, но это не значит, что ты можешь рассчитывать на что-то большее! Мужик просто не такой козёл и хамло, как ты, не стоит приписывать нам обоим то, чего и в помине не было!

Хватка на моих плечах ощущается больнее. Бешенство в глазах Айзека лишь вспыхивает острее.

– Может, и не было. Но обязательно было бы, появись я хотя бы одной грёбанной минутой позже, – выплёвывает он, прижимая меня к фасаду.

На контрасте с жаром вокруг, он чувствуется очень холодным, наверное, потому я и вздрагиваю, едва моя частично обнажённая спина его касается.

– Да что ты? – не сдаюсь и тогда. – А ты не перегибаешь? На ровном месте придумываешь!

– Придумываю? – отзывается блондин. – Не-ет… мне и придумывать не обязательно, у него на физиономии и без моих фантазий всё прекрасно написано!

Хочется побиться головой об всё ту же стену. А ещё лучше побить об эту стену череп того, кто очевидно, начинает сходить с ума. Но вместо этого я тоже заражаюсь его яростью, начинаю слетать с катушек:

– И что, по-твоему, у него там такого написано на его физиономии? Что, по-твоему, если бы ты не появился, он бы сделал со мной? – бросаю с вызовом.

Вызов на то и вызов, его невозможно игнорировать. По крайней мере, не тогда, когда из разумного в нас ни черта не остаётся. Принят. В считанные доли секунды.

– Хочешь знать? – отпускает мои плечи Айзек, но лишь для того, чтобы перехватить за горло, склонившись ближе ко мне. – Я покажу…

Воздуха резко становится меньше. И вовсе не потому, что моё горло находится в чужом плену. Захват совсем не причиняет дискомфорта. Шероховатые пальцы скользят по моей шее и удерживают предельно аккуратно, ровно так, чтоб я не смела отвернуться, была вынуждена снова и снова смотреть в его глаза. В них бушует настоящая буря. Не уверена даже больше в том, действительно ли ярость и злость тому виной, ведь помимо них существует и другое.

Обещание…

То самое, что озвучивает Айзек. Не только вижу. Чувствую. Не могу не почувствовать и проигнорировать. Слишком явно упирается во внутреннюю сторону моего бедра бугор в мужских штанах.

Когда и как наша поза становится столь интимной?

Не важно. Я слишком сосредоточена на том, чтоб вспомнить, как надо дышать. Весь кислород из лёгких вышибает. Вместе с ощущением горячего и твёрдого как камень тела, к которому меня неумолимо прижимает одним уверенным и властным жестом, пока лично я всё ещё не в силах перестать смотреть в небесные глаза, до судорог в пальцах цепляясь за широкие мужские плечи.

Что же он творит?

Мы посреди улицы…

И пусть рядом нет никого.

Пока нет.

А если станет?

Кажется, лишь одну меня нечто подобное волнует. Уж точно не того, кто впивается в мои губы с такой силой, словно этот одержимый поцелуй – как та самая непреложная истина, которую никто и никогда не сможет оспорить или осудить. Я и не пытаюсь. У меня нет такой возможности. В голове буквально меркнет вместе с первым прикосновением между моих ног. Подол платья задран выше. Белья на моих бёдрах больше нет. Зато становится чертовски влажно. Возможно, слишком быстро. Возможно, слишком пошло и развратно – всё то, что происходит.

Но…

В пекло все приличия.

Резкий разворот…

Пауза – совсем короткая.

Она заканчивается вместе с первым срывающимся против воли полустоном с моих губ. И даже его присваивает Айзек. Новый поцелуй на этот раз совсем неторопливый. Отныне наш воздух – один на двоих. По жестокому медлительно, безумно-сладко и порочно. Всё. Я безнадёжна и обречена. Хотя тот, чьё обручальное кольцо на моём безымянном пальце, совсем так не считает.

– Ты восхитительная, знаешь?

Мне не нужно отвечать. Хриплый шёпот в мои губы не намерен ждать ответ. Как и сам его обладатель не собирается оставить мне ни шанса на то, чтобы сообразить возможные слова. Мои глаза расширяются в некотором шоке, когда мужские пальцы скользят между моих бёдер к ягодицам и глубже между ними, неспешно давят, проникают, а затем растягивают совершенно непривычно для меня. Поразительно, насколько легко и просто. С ума сойти, насколько умопомрачительно и хорошо. Я может я просто-напросто слишком возбуждена, чтобы не поддаться или испугаться. Быть может, я была создана для того, чтобы всё это принять. От него. Никогда и не с кем прежде я бы и не подумала что-то такое сотворить и уж тем более, так отчаянно тем наслаждаться, сбивчиво отсчитывая каждый последующий рваный выдох-вдох. Не свой. Его. Вместе с гулким частым бешеным ударом сердца.

Сколько их я успеваю насчитать?

Не так уж много.

Проходят считанные секунды, а меня захлёстывает нахлынувший оргазм. Так остро, что почти смертельно.

Разрушило…

В ошмётки.

Разнесло.

И собрало заново.

Так вообще бывает?

Прежде со мной точно ничего подобного не случалось.

Но с ним…

С ним всё по-другому. Иначе быть не может.

А ещё…

– Мне кажется, он в любом случае не зашёл бы так далеко, – едва ли слышу саму себя, когда запоздало вспоминаю то, с чего всё началось.

Ритм сердцебиения до сих пор стучит в моей груди слишком громко, перебивая весь остальной шум мира. Ноги едва держат. Хорошо, что основная моя опора совсем не в них, а в том, кто и тогда продолжает удерживать около себя. Я пользуюсь тем без малейшего зазрения совести.

– Определённо, – соглашается со мной Айзек.

Он дышит до сих пор рвано и тяжело. Уткнувшись носом мне в макушку. Практически не шевелится. Подозреваю, чтобы окончательно не сорваться. Стояк в его штанах по-прежнему твёрд как камень. А я… а что я?

Кажется, я уже вообще ни за что не отвечаю…

Глава 11

Нина

День наконец-то заканчивается. За пределами виллы Янг сгущаются сумерки. После развратного надругательства над моими нижними девяносто проходит приличное количество времени, а моя задница кажется до сих пор не в порядке. Проблема даже не в боли. Наоборот. Если бы это была она, я бы так не страдала. Купленные мне вещи давно разложены. В моих новеньких наушниках, купленных вместе с телефоном, который час звучит урок сицилийского, и я честно пытаюсь его воспринять, но из моей головы никак не уходят мешающие образы всего того, что сделал Айзек, и, кажется, мне понравилось настолько, что хочется повтора.

Докатилась…

Так и становятся шлюхами и нимфоманками?

Надеюсь, что нет. Иначе со мной всё потеряно. Мне уже ничем не помочь. И это с учётом, что сам уже-почти-смирилась-ведь-всё-таки-супруг-раз-уж-дерьмо-в-жизни-случается выходит на пробежку около часа назад и до сих пор не возвращается, так что у меня имеются все шансы вернуться на путь истинный. Вот только вместо этого я безучастно брожу по спальне, снова и снова обследуя смежные комнаты, в поисках… и сама не знаю, чего именно. В одном из ящиков находятся всякие мелочёвки давних лет. Перебираю каждую. Дольше всех задерживаюсь на шкатулке. Она выглядит дёшево, потрёпана временем, словно долгие годы передавалась из поколения в поколение, и я стараюсь открыть её максимально аккуратно, чтобы не сломать.

Внутри…

Жемчуг и фотографии. Тоже очень давние. На той, что сверху, запечатлена женщина. Она красивая. Её длинные русые волосы ниспадают с одного плеча блестящими витыми локонами, а взгляд немного уставший, но улыбается она с таким теплом, что ловлю себя на мысли о том, как любуюсь ей. Кто она? Ответ нахожу на следующий фотография. Рядом с ней мальчишка. Ему едва ли больше трёх, светлые волосы в полном беспорядке, ладошки перепачканы краской, ясные светлые глаза лучатся искренней радостью, а на пухлых щёчках заметны ямочки, когда он смотрит на неё. Несмотря на разницу в годах, я точно знаю, что это Айзек. Сходство слишком очевидно. Хотя кто бы мог подумать, что такой милый ангелочек вырастет таким циничным мудаком.

– Елена, – доносится в какой-то момент сбоку.

А я вздрагиваю, оборачиваясь. Не замечаю ведь, как здесь появляется Фара. Она стоит аккурат в проходе в гардеробную и смотрит на фотографию в моих руках.

– Елена? – вынимаю наушники.

– Его мать, – поясняет женщина.

Не знаю почему мне моментально хочется спрятать фотографию. Уж больно много неприязни светится в глазах той, кто, как и я прежде, на неё смотрит.

– Я стучала, но ты не услышала, – добавляет Фара. – Ужин готов. Поешь вместе со мной? – интересуется следом. – Антонио уехал по делам, вернётся поздно. Обычно Анна составляет мне компанию. Не люблю, когда за столом совсем пусто. Кажется, будто я старая дева, которая пережила всех своих родственников, – усмехается и театрально страдальчески закатывает глаза.

– Конечно, буду рада, – киваю я в ответ, выдавливая из себя подобие благодарной улыбки за приглашение.

Анну выпишут завтра, Фара хотела остаться вместе с ней, но дочь настояла на том, что ей хочется побыть одной и выспаться, фактически выгнала всех оттуда, поэтому будет невежливо оставлять хозяйку дома совсем одной.

– Стол накроют в течении пятнадцати минут, дождусь тебя в столовой, – улыбается Фара, разворачиваясь на выход.

Почти уходит, и я не собираюсь останавливать её, но вопрос слетает с моих губ быстрее мысли:

– Елена. Вы были знакомы с ней?

С чего я это взяла? И сама ещё не поняла. Но во всём этом определённо имелось что-то такое, к чему потянулось моё врождённое любопытство. Я непременно должна узнать об этом больше.

– Не то чтоб знакомы. Не напрямую. У нас слишком разное окружение, чтоб это было так, хотя она и жила какое-то время на Сицилии, – нахмурилась Фара, заново покосившись на фотографию в моей руке. – Он ничего тебе о ней не рассказывал? – поинтересовалась встречно.

– Нет, – покачала я головой. – Сами знаете, Айзек не отличается многословностью, если это касается его семьи, – нашлась с первым же подходящим поводом, пользуясь былыми наставлениями самого блондина.

Фара это проглотила с лёгкостью. Понимающе хмыкнула. И поделилась:

– Елена Ридд была шлюхой. Эмигрантка, зарабатывающая на жизнь услугами эскорта и собственным телом, потому что на большее была просто-напросто не способна. Красота была её единственным достоинством, – поморщилась, как от самого кислющего лимона. – Закончила так же нелепо, как и жила. Оступилась на лестнице, упала и свернула себе шею. Не удивлюсь, если была пьяна или ещё под чем посерьёзнее, раз уж оступилась, будучи в самом расцвете своей никчёмной жизни. Это всё, что я знаю о ней. В живую никогда не видела.

Я тоже поморщилась. С трудом, но замечание о том, что о мёртвых либо хорошо, либо вообще никак, если только они не являются исчадием ада, я оставила при себе.

– Вы наводили справки о ней, прежде чем усыновить Айзека, – заключила уже вслух.

– Конечно, должна же я знать, с кем именно нам жить под одной крышей, – согласилась со мной Фара.

– Вас можно понять, – натянуто улыбнулась и я.

Фара охотно кивнула. И ушла. Я же принялась рассматривать фотографии дальше. Не нашла больше ни одного изображения Айзека. В основном на карточках была лишь Елена. На всех. Кроме последней. Я чуть все предыдущие не выронила, когда увидела её. На ней Елена была не одна. Она мягко улыбалась в кадр, положив голову на мужское плечо, подхватив под руку… Антонио Янга.

Меня как ошпаривает!

С трудом удерживаю фотографии. Пальцы буквально припекает, пока я судорожно восстанавливаю былой порядок фотографий и прячу их обратно. Закрытую шкатулку тоже засовываю как можно глубже в недра ящика. Можно подумать, это мой величайший и самый опасный секрет, если кто-нибудь застукает меня с поличным, мне не сдобровать. Зато становится понятна вся та неприязнь, которую я уловила от Фары. Если она тоже в курсе, что Елена и Антонио тесно знакомы, а у женщины сын… я была права и насчёт подозрительного сходства внешности Антонио и Айзека? На простых знакомых или приятелей парочка с фотографии совсем не похожа. Так не прижимаются к мужчине, который ничего для тебя особо не значит. Да и он сам вряд ли позволит подобное в противном случае.

Чёрт!

Слишком много вопросов.

А Айзек, мать его Елена, Янг, так и не возвращается…

– Вот где тебя носит? – ворчу, взглянув в окно.

Совсем темнеет. Отпущенные мне до начала ужина пятнадцать минут тоже истекают. Приходится временно задвинуть все свои худшие мысли поглубже в закрома разума и спускаться в столовую. Фара уже там. Восседает сбоку от стула во главе стола. Мне предложено сесть напротив. Ужин выглядит воистину королевским. Всё умопомрачительно вкусно, так что мне удаётся занять свой рот достаточно хорошо, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глупость, а поданный бокал белого вина сбавляет количество напряжённости в моей крови. Хотя от очередного вопроса я всё-таки не удерживаюсь:

– Детская. В спальне Айзека. Откуда она взялась?

Замечаю, как плечи Фары напрягаются. Она прекращает есть. Молчит всего секунду, но за тот период, что она длится, я успеваю напредставлять себе целую детективную историю с самой препаршивой концовкой.

Ох уж это моё шальное воображение!

Зато от нижних девяносто наконец отлегло…

– Я сделала её в прошлом году, – пожимает плечами Фара. – Не понравилось?

– То есть, она для меня? Нас, – недоверчиво смотрю на неё.

Женщина на это лишь улыбается.

– Ну, тогда я не знала, что это будешь именно ты, – беспечно усмехается она. – Просто подумала, что рано или поздно Айзек остепенится, и такая комната придётся весьма кстати. Заняться всё равно особо нечем, вот и обустраиваю дом, как только хватает фантазии.

Меня всё ещё подмывает по новой завести диалог об Елене Ридд, как и о беременности Анны, но я проглатываю все возможные наводки на эту тему. Завожу другую:

– Айзек сказал, этот дом принадлежит ему.

– Когда Айзеку исполнилось двадцать, они с Антонио здорово повздорили, – отзывается Фара. – Твой муж… скажем, очень упорный, очень ревностно относится ко всему, что его окружает, не любит зависеть от обстоятельств. Предпочитает все контролировать. Как только Антонио дал слабину и его финансовые дела пришли в упадок, Айзек воспользовался этим, так что – да, с тех пор вилла действительно официально принадлежит Айзеку. Как и существенная часть всего семейного бизнеса. Таков уговор, – с лёгкостью делится.

Вспоминаю, что моего бывшего ждёт та же участь, и даже хуже. Невольно улыбаюсь. Разумеется, Фаре не совсем понятна природа моей эмоции, поэтому приходится пояснить:

– В том, что Айзек очень ревностно относится ко всему, что его окружает, я уже убедилась, – отмазываюсь.

Даже лукавить не приходится. Да и сидящая напротив оказывается весьма прозорливой.

– Кто бы подумал, что он такой жуткий собственник, да? – словно мысли мои угадывает Фара, а через короткую паузу добавляет тихонько: – Будь с этим аккуратнее, Нина. Иногда он бывает слишком категоричным. Никогда не знаешь, что именно его так взбесит, чтоб он раз и навсегда вычеркнул тебя из своей жизни, – тянется к своему бокалу вина и делает несколько спешных глотков.

Словно сбалтывает лишнего и тем самым пытается заткнуть себя. В этом определённо что-то есть. Пользуюсь возможностью и задаю новый вопрос:

– Анна и Айзек не особо ладят, да?

– Брат и сестра же, – хмыкает Фара. – Ох уж эти детские ссоры, запоминающиеся на всю жизнь.

Солидарно улыбаюсь. Больше не настаиваю. Оставшаяся часть ужина проходит в относительном молчании. А мой названный супруг и тогда не возвращается, и это почему-то начинает беспокоить.

Да где его носит, в конце концов?!

Решаю выйти на улицу. Не то чтоб прям в поисках блудного муженька, но… ладно, сдаюсь, именно в них. Побродив немного по окрестностям, остаюсь ни с чем. Зато обнаруживаю красный Феррари, который с особой любовью намывает Матео. Некоторое время я банально стою и наблюдаю за ним, заняться всё равно особо нечем.

– Синьора? – в какой-то момент замечает меня пожилой мужчина.

– Добрый вечер, – улыбаюсь я вежливо.

– Если вам нужна машина, я скоро закончу, – предполагает он.

– Нет, я просто искала Айзека. Подумала, вдруг он уехал, но раз уж машина здесь… – отказываюсь.

Так и не договариваю.

– Он взял другую, – отзывается Матео.

Я не должна так реагировать, но мои губы сами собой поджимаются в недовольстве. В конце концов, мог бы, между прочим, и предупредить, что сваливает с виллы.

– Да? – переспрашиваю. – И как давно?

– Минут сорок назад, может чуть больше, я не уверен, синьора, – пожимает плечом мужчина.

– А не сказал, куда? Или когда вернётся? – морщусь в досаде.

В первую очередь от собственных вопросов.

Зачем спрашиваю?

Нашла, кого…

– Нет, синьора, не сказал, – ожидаемо обламывает меня собеседник, качая головой.

– Ясно, – до сих пор борюсь с собственной досадой, разворачиваясь чтоб уйти, пока ещё чего лишнего не сболтнуть. – Спасибо, – благодарю следом, раз уж мужчина совсем не виноват в моём дурном настроении.

Подобие хороших манер моя мама вбила в меня с детства и иногда я об этом вспоминаю. Никогда не знаешь, в какой момент пригодится. Этот раз однозначно приносит пользу.

– Синьора, – окликает меня Матео.

Приходится обернуться.

– Если вы беспокоитесь, можно попросить охрану посмотреть, где машина находится сейчас, – смущённо шаркает ногой мужчина, опустив голову. – Синьор Айзек пребывал не в лучшем расположении духа, когда уезжал.

Должно быть, последнее – именно та причина, по которой он и делится со мной столь ценной информацией.

– Да, было бы неплохо, – соглашаюсь, стараясь выглядеть как можно сдержаннее. – Проводите?

Мужчина кивает, а пока я следую за ним, в голове мелькает мысль о том, что, похоже, я начинаю вести себя как ревнивая стерва. Что творю? Можно подумать, мне реально есть особое дело до того, где носит этого мерзавца. На середине пути я даже подумываю взять свою просьбу назад и просто отправиться спать. Ну, или прослушать ещё часть языковой лекции, заняться практическими уроками. Хорошо, что ничего такого в итоге не совершаю. Если поначалу считаю, что меня сочтут мягко говоря, не в себе, когда охране озвучено моё пожелание, то после того, как мужчина в форме с самым непробиваемым выражением лица охотно смотрит запрошенную информацию, передаваемую через автомобильную систему отслеживания, призванную для поддержания безопасности в основном в противоугонных целях, и выдаёт мне нужное местоположение, я быстренько забываю обо всех своих сомнениях. Айзек в городе.

– И что это за место? – озадачиваюсь.

Могу предположить, что какой-нибудь супермаркет или что-то вроде того, но тут я ошибаюсь.

– Это… кхм… – в очередной раз смущается Матео.

– Ночной клуб, – заканчивает за него охранник.

Но даже не это знатно напрягает меня. Ни один из присутствующих не рассказывает мне о том, что это не просто ночной клуб. Основной упор в этом заведении, как помогает выяснить поисковик, сделан на танцы. Очень откровенные танцы со всеми вытекающими. Конечно же, всё это довольно неплохо завуалировано, поэтому нельзя судить наверняка. Если бы однажды мне не приходилось сталкиваться с подобными местами, когда у моего старшего брата случилась неразделённая любовь, я бы и не подумала ни о чём таком. Но я сталкивалась. И подумала. Не только об этом. Я слишком хорошо знаю, что на самом деле завёрнуто под увиденной обёрткой в цифровом формате, чтобы не подумать.

Становится чуточку обидно.

Но ещё больше…

Бесит!

То есть мне, понимаешь ли, извиниться перед незнакомцем за пролитую на него воду нельзя, потому что это выглядит не достаточно отсранённо по версии некоторых несносных мудаков, а ему самому, значит, шляться по злачным ночным местами, пока я о том не в курсе, ещё как можно?!

– Ага, как же, – заключаю уже вслух.

Пока ищу информацию в сети, успеваю достаточно далеко отойти от пункта, где располагается охрана, так что разворачиваюсь обратно. Спешным шагом направляюсь прямиком к Матео, который остаётся там.

– Я передумала, – заявляю решительно. – Мне нужна машина. Сейчас же.