Текст книги "Цвет греха. Белый"

Глава 12

Нина

Музыкальные басы настолько громкие, что кажутся сердцебиением. Они гармонируют с ромом в моих венах, что растекается по ним жаркой потокой. Моё тело синхронизирует с обстановкой ночного заведения отдельно от разума, пока я поддаюсь звучащему ритму, окуная пальцы в бокал алкоголя и льда. Вероятно, я слишком пьяна, чтобы подумать о нормах морали, но собственные действия кажутся слишком соблазнительными, чтобы остановиться. Похоть тут вовсе не причём. Так значительно прохладнее. Наслаждаюсь не только собственным состоянием. Снова и снова я наблюдаю за тем, как среди толпы оживают силуэты незнакомцев, ведомые ритмом свободного танца. Они вращаются, кружатся и исчезают друг за другом, кажутся до того заманчиво свободными, что я едва сдерживаюсь, чтобы не присоединиться к ним. Почему не переступаю и эту грань? Вряд ли мои ноги держат достаточно надёжно, так что барная стойка за моей спиной – та самая опора, которой я намерена пользоваться и дальше, пока не покину это место.

Побуду здесь ещё хотя бы парочку часов…

Или нет?

Возникший передо мной незнакомец явно имеет своё мнение на этот счёт. Он высокий. Большой. Про таких говорят – настоящий шкаф. Ему ещё нет тридцати. А может, я не права. Я плохо разбираюсь в подобном. Как и вообще в людях, если честно. К тому же мой взгляд здесь и сейчас не способен сфокусироваться в достаточной степени, чтобы судить о чём-то подобном. Всё моё внимание приковано к идеально белоснежной рубашке, чьи рукава расстёгнуты и закатаны на идеальном уровне верхняя треть, позволяя рассмотреть на мощных руках множество чёрных узоров, вбитых под кожу. Я знаю, бессовестно пялиться на чужие татуировки – последнее дело, поэтому с некоторым трудом, но заставляю себя поднять голову выше. И это моя ошибка. Пока оцениваю, насколько светлые пряди их обладателя взъерошены в хаотичном беспорядке, он воспринимает мою реакцию совершенно иначе. Привлекательные черты лица искажает надменная ухмылка, а в небесно-голубом взоре отражается столько высокомерного превосходства, что моментально хочется отвернуться и скривиться. Я отвожу свой взгляд от его лица, задаваясь вопросом…

Что на меня вообще находит?

Он просто парень. Мужчина. Без разницы. Да, вполне горячий и может быть вполне сексуальный. Но всего лишь мужчина. У меня есть свой, и мне не пристало зариться на других. Конкретно от этого и вовсе стоит держаться подальше, судя по последующему заявлению:

– Я – Айзек. Ты поедешь со мной, Нина.

Вкрадчивый тихий голос отражается в моей голове странной вибрацией, будто насквозь пробирает. Удивительно, что я его вообще слышу среди всего прочего шума. Но всё это – лишь то, что мелькает в моей голове в первое мгновение. В следующее… если бы моя челюсть могла отвалиться, то сейчас бы сбрякала прямо об пол.

Вот это самомнение!

Не задумываюсь о том, откуда ему известно моё имя. Может быть слышал ранее, всё-таки в это заведение я прихожу не одна. В любом случае я слишком поглощена волной взметнувшегося в моей голове возмущения на такое нахальство со стороны того, кого вижу впервые в жизни. Хоть бы для начала утрудился, как и все прочие до него, попытаться нормально познакомиться, прежде чем звать с собой хрен знает куда, понятное дело зачем.

Вот и…

– Отвали, Айзек, – сообщаю лениво. – Никуда я с тобой не поеду. Сделай одолжение, и просто скройся из виду, – предлагаю с тоскливой насмешкой.

Чужое имя на моих губах звучит ново. Вопреки всему предыдущему, оно мне нравится. Но я быстро забываю об этом. Отворачиваюсь. Вернее, пытаюсь. Расстояние между нами – жалкая четверть шага, и оно быстро исчезает, а мужская рука ложится поверх барной стойки, преграждая мне возможный путь к отступлению. А может это всего лишь жалкое оправдание моей нерасторопности, пока я банально зависаю на том факте, как в глазах цвета неба воцаряется колючий лёд. Вместе с тем я улавливаю в них… заинтересованность? Да, наверное, это она. Нет, совсем не та, с которой мужчина мог бы смотреть на понравившуюся ему девушку. Что-то совсем другое – то, чему никак не могу подобрать правильное определение. И это… интригует. Я поэтому до сих пор смотрю на него и не поступаю ровно, как должна изначально? Если это правда, то я в самом деле слишком пьяна, мне давно пора домой. Самое смешное, не одна я о чём-то подобном думаю.

– Я бы с удовольствием, солнышко, но, кажется, у нас с тобой есть и другие планы на остаток этой ночи, – нахально улыбается блондин, озадачивая меня.

И ладно бы только это!

Пока я торможу, он отличается куда большей расторопностью. Мир вокруг стремительно переворачивается, а я висну на мужском плече, которое самым хамским образом уносит меня из ночного клуба.

– Какие ещё нахрен планы?! – спустя четыре секунды моего шока, восклицаю я, заехав по другому плечу офигевшего секс-шкафа. – А ну поставь меня на место, извращенец ты недоделанный!

Результат – ноль. Мне остаётся только позавидовать, как легко и быстро ему удаётся продвигаться по направлению к выходу из развлекательного заведения. Самое печальное, никто и не думает вмешивается, словно то в норме и порядке вещей.

– Куда ты меня тащишь?! Ты меня слышишь вообще?! Эй, извращенец, я к кому обращаюсь?! Верни меня обратно, кому сказала! – продолжаю всё это время колотить широкую накачанную спину.

Чего ему только не высказываю. Даже после того, как мы оказываемся снаружи, около чёрного внедорожника, чьи сигнальные огни приветливо вспыхивают вместе со звучанием разблокированной сигнализации. Сдаваться я, разумеется, и тогда не собираюсь. Ему придётся знатно постараться, чтобы запихнуть меня в довольно узкий дверной проём, прежде чем я попаду на пассажирское сиденье, чем я и собираюсь воспользоваться, как только… и тут жестоко обламываюсь. Айзек в самом деле открывает дверцу. Но не в салон. Багажник.

– Расскажешь мне всё это ещё раз, после того, как небольшая тряска поможет тебе стать чуточку более трезвой, – нагло заявляет он, тупо сбросив меня туда.

Приземление выходит на удивление мягким, но менее досадно мне от того не становится.

– Ты за это ещё поплатишься! – обещаю я ему.

На симпатичной физиономии напротив мелькает не меньшая досада, а так же очередная усмешка.

– Чтоб я ещё хоть раз согласился быть курьером для подружек своего брата… – ворчит шкаф, собираясь захлопнуть дверцу.

– Какого ещё брата? – хмурюсь в ответ.

Тот смотрит на меня, как на сумасшедшую.

– Кай попросил отвезти тебя домой, потому что Эву он уже забрал. Не делай вид, что ты не в курсе.

А я…

Я не в курсе! Да, я пришла в этот клуб вместе с подругой, но последние сорок минут только и делала, что ждала, когда она вернётся ко мне, занимая себя местной выпивкой и развлечениями. Тот, о ком упомянул Айзек, в самом деле встречается с Эвой, но о том, что Кай приехал за ней и забрал отсюда, лично мне неизвестно. Приходится лезть за своим телефоном в поисках подтверждения. Подтверждение находится в виде соответствующего сообщения.

Млять, почему я не читаю его раньше?

– С этого и надо было начинать, – отзываюсь ворчливо уже вслух.

Раз уж в ситуации мы разобрались, нет никакого смысла и дальше играть в похищение, поэтому первым делом собираюсь выбраться из багажника.

Но то лишь я!

– Нет уж, солнышко, – не позволяет мне завершить начатое Айзек. – Ты же сама аж двенадцать раз назвала меня извращенцем. Буду соответствовать, – улыбается нахально, крепче перехватывая дверцу багажника.

И не менее нахально всё-таки захлопывает её!

Прямо перед моим носом…

С тех пор не сосчитать, какими словами ещё я его только не называю, как вслух, так и мысленно. Проходит несколько месяцев, а я в который раз прокручиваю в своей памяти эту злополучную встречу – даже сейчас, пока еду по той части Катании, в которую меня заводит забитый около виллы Янг навигатор. Должно быть всё потому, что то помогает отвлечься от других моих мыслей. Хотя те так или иначе всё равно упорно въедаются в мой мозг, стоит лишь мельком посмотреть на экран, где конечным пунктом моей поездки значится стриптиз-клуб.

Вот какого хрена Айзек там делает?

С одной стороны, понятно, какого…

Но эта сторона мне совсем не нравится. Особенно остро после того, как в глубине души появляется ехидный противно нашёптывающий голосок, вещающий о том, что я сама довожу ситуацию до такого предела. В конце концов, куда ещё пойдёт любой среднестатистический мужик, которому обламывается в одном месте, но совершенно точно перепадёт по высшему разряду в другом? Туда и пойдёт. И вряд ли он вспомнит, что давал обещание так не поступать. Марк вот не вспомнил. Несмотря на то, что не просто обещал, но и делал вид, что я значу для него гораздо больше, нежели физические чувства. С чего бы в таком случае вспоминать об этом и Айзеку? У нас с ним даже отношений как таковых нет. Всего лишь полуфальшивая договорённость. А может, это моя карма? Судьба такая. Есть же женщины, которым вечно изменяют. Видимо, и я такая же. С каким-то изъяном. Идеальных вообще не бывает.

С другой стороны, это даже изменой не назовёшь…

А как тогда?

Не знаю.

Знаю лишь, что это неимоверно бесит!

Улочки, по которым я еду, выглядят очень старыми. Нужное здание – истинный памятник архитектуры. Но только внешне. Внутри звучат свежие хиты, зона бара и лаунжа выполнена в лучших современных традициях. Меня буквально долбит по голове ощущением дежавю, когда я останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам, наблюдая за посетителями. Их тут немало. Как и тех, кто их развлекает. Мужчины в модных дорогущих прикидах пьют алкоголь, смеются, спорят между собой, а ещё… лапают находящихся рядом с ним полуголых девиц, выставляющих свою грудь напоказ, словно витрину в кондитерской, при этом непринужденно улыбающихся и беззаботно болтающих, словно нет в этом ничего особенного, самое заурядное их времяпровождение и норма жизни. Да и куда более раздеты – те, что вьются около танцевальный шестов. Я далеко не ханжа. Окружающее не должно выглядеть для меня каким-нибудь грёбанным открытием, но всё равно не удаётся избавиться от чувства того, насколько пошло и мерзко это выглядит. Стоит представить, что один из этих клиентов – Айзек, а девицы вот точно так же томно прижимаются к нему, так и вовсе становится тошно. В одной кровати мы с ним после такого ночевать точно не будем. Не стану. Хоть убей.

Меня или его, не суть важно!

Планировка заведения предполагает несколько уровней, и первый я обхожу довольно быстро. Поднимаюсь на второй. Именно здесь, на удивление, гораздо более шумно, нежели внизу, несмотря на то, что музыка звучит гораздо более приглушённо. Всё дело в голосах. Они более громкие. Я ориентируюсь на них в своих поисках. Вынужденно замедляюсь лишь раз, когда на пути возникает какой-то пьяница, заулыбавшийся во все свои тридцать два искусственно выбеленных зуба. Он у меня что-то спрашивает, заискивающе заглядывая в мои глаза, но я ни черта не разбираю из-за языкового барьера. После того, как однажды один невыносимый мерзавец засунул меня в багажник своей машины, я беру несколько уроков по самообороне у своего брата, но стойко гашу соблазн применить парочку из них на этом неудачнике.

– Отвали, – морщусь, обходя его по диагонали.

Не важно, насколько хорошо он меня понимает. Мне везёт, и диалог исчерпан, совместного с ним продолжения не следует. Чем дальше я иду, тем плотнее становится толпа гостей заведенияя, а вскоре я нахожу и того, кого ищу, злющая, как фурия. И пусть ни одна моя предыдущая мысль совсем не вписывается в то, что я вижу. Хотя нет, одна всё-таки сходится.

Айзек, мать твою, Янг!

Я тебя собственными руками прикончу…

Ты за это совершенно точно поплатишься!

Видел ли кто-нибудь из нас в своей жизни настоящее зло во плоти? Не из разряда нелепых страшилок, которыми пугают сопливых детишек перед сном, а они потом боятся заглянуть под свою кровать. Нет. Истинное зло – оно совершенно, абсолютно, практически идеально. Самое жестокое божество. Иначе бы наши грешные души не падали столь низко, соблазнёнными им. Здесь и сейчас я словно именно на него и смотрела, пробравшись сквозь плотное кольцо зевак, застыв подобно ледяной статуе, широко распахнутыми глазами глядя на то, с какой точностью сыплется один за другим град безжалостных ударов, наносимых Айзеком сверху тому, кто болезненно вдрагивает и отрывисто хрипит каждый раз, получая по лицу, но ничего не может с этим поделать. Данте в капкане стального захвата. Преимущество явно не на его стороне. Кровь – повсюду: на полу, на разорванной рубашке, на его груди и горле, но ещё больше – на сомкнутых кулаках, продолжающих бить поверженного противника.

Самое ужасное…

Никто!

Вообще никто даже не думает его останавливать!

Первая же моя попытка приблизиться к ним остановлена… охраной самого клуба, чтоб их!

Чужая рука хватает меня за плечо всего лишь через полшага. Высоченный суровый мужик в чёрной футболке с белой надписью «Security» окидывает меня взглядом в стиле: «Ты совсем ненормальная? Куда лезешь?», он добавляет что-то в этом роде и словесно, но я не понимаю, о чём именно он говорит. Да мне и без разницы.

– Он же его убьёт! – восклицаю в сердцах.

Если уже не убил…

Ведь именно в этот момент удары прекращаются. А тело под Айзеком больше не издаёт ни звука. Безжизненно. Сам блондин брезгливо стряхивает со своей ладони кровь, словно то реально поможет избавиться от багровых разводов, а затем лениво поднимается, будто устаёт и ему требуется приложить немало усилий к тому, чтобы держаться на ногах. При всём при этом выглядит практически невредимым. Я замечаю тонкий разрез на белой футболке, оставивший алую полосу на мужской груди, но она не особо кровоточит. Чем именно нанесено повреждение – сложно определить. Повсюду валяются осколки битого стекла, перевёрнутая мебель. Толпа вокруг нас… ликует? Серьёзно? Я такое количество приободряющих счастливых улыбок и радостных возгласов наблюдала только на рождественских песнопениях в свои семь лет, когда случайно попала на них и с тех пор зареклась иметь хоть какое-то отношение ко всему религиозному в принципе.

– Айзек, мать твою, Янг… – слетает с моих губ аккурат в тот момент, когда небесный взор сосредотачивается на мне.

Подозреваю, он слышит и первую мою фразу, адресованную задержавшему меня охраннику, именно поэтому соизволяет оторваться от своей жертвы. Что-то коротко бросает бугаю в чёрной футболке, и тот отпускает меня. Я свободна. Жаль, вовсе не от переполняющей меня ярости. Но и тогда больше не двигаюсь с места. В этом теперь нет никакой необходимости. Вспыхнувший порыв проверить состояние Данте я тоже давлю. Ему и без меня есть кому помочь. К нему спешно бросается сразу четыре официантки и парочка других охранников.

Надеюсь, они вызовут ему скорую…

Если ещё не поздно.

А так ли оно или нет, в этот вечер мне не дано узнать. Айзек оказывается прямо передо мной. В голубых глазах царит знакомая стужа. Холодок пробегает и по моим позвонкам. Не менее ледяным звучит его голос:

– Что ты здесь делаешь?

И… всё!

Ему в самом деле больше нечего мне сказать?!

Что более странно, я и сама ничего не произношу. Молчу. Язык будто к нёбу прилипает. Я продолжаю шокировано смотреть на него, никак не в силах определиться, будет ли лучше взять одну из уцелевших бутылок и заехать ему по бестолковой башке или же стоит банально придушить его собственными руками.

Неебически сложная дилемма, вот да!

Она не разрешается и после того, как запачканные чужой кровью пальцы обхватывают меня за полусогнутый локоть, потащив на выход из стриптиз-клуба. Вынужденно иду. Смотрю на то, как на моей коже остаются точно такие же кровавые отпечатки. И всё ещё иду. Судя по всему, мои мозги до сих пор клинит, ведь даже оказавшись снаружи, после того, как лёгкие наполняет более свежий воздух, я продолжаю смотреть исключительно на этот оставшийся багровый след, до сих пор отстранённо размышляя о способах того, как заставить Айзека расплатиться за содеянное. Понятно ведь уже, никакого раскаяния в нём нет. Выражение его лица – непроницаемая маска, когда он останавливается около незнакомой мне машины. Должно быть она – та, о которой мне сообщал Матео. Да, так и есть. Багажник по-хозяйски открыт им в первые же несколько секунд, а я оставлена рядом. В голове в очередной раз за сегодняшнюю ночь мелькает воспоминание о том, как однажды он уже использовал подобную часть автомобиля, чтоб прокатить меня внутри неё, но сегодня повторения не будет. Мой сопровождающий достаёт оттуда аптечку.

– Ты не ответила на мой вопрос, – произносит безразличным тоном. – Что ты здесь делаешь, Нина? И как вообще попала внутрь?

Как-как…

Это важно?

Не для меня.

Как только аптечка открыта, а Айзек выпрямляется, вновь взглянув на меня, я больше не вижу небеса в цвете его глаз. Мой мир по-прежнему исключительно красный. Раскрашен во все возможные кровавые оттенки. И в этих оттенках – единственное, что я могу, так это утонуть в нахлынувшей боли и поддаться соблазну того самого чистейшего зла, чьё воплощение находится передо мной.

Наступившая тишина длится всего миг…

Её разрушает громкий звук, подобный щелчку хлыста. Он звенит в моих ушах, как взрыв атомной бомбы. На мужском лице остаётся пунцовый след от моей ладони. Сама ладонь горит от удара, с которым в запале переполняющей меня ярости я прикладываюсь к его щеке.

Что, млин, я натворила?

Я ударила его.

Дала пощёчину.

Сильно.

Я действительно ударила его.

Реально очень сильно.

А он…

Его реакция моментальна. Она лишь подстёгивает мой пробудившийся страх, ведь моё горло сдавлено в неумолимом захвате, а я впечатана спиной в бездушное железо позади. Почти задыхаюсь. Но не от нехватки воздуха. Ладонь вокруг моей шеи не перекрывает доступ к кислороду, скорее фиксирует и удерживает… для чего? Спрашивать не приходится. Я и сама понимаю, когда его твёрдые губы накрывают мои. Жадно. Грубо. Айзек вовсе не целует. Пленит. Утверждает своё превосходство. Поглощает любое из всех возможных возражений. Глубоко. Долго. До потемнение у меня в глазах. До тех пор, пока мои колени не подгибаются, предательски слабнут. Заканчивая так же резко и внезапно, как начинает.

Отстраняется, шумно и тяжело дыша.

– Полегчало? – интересуется глухо.

– Нет! – отвечаю бездумно.

Вместе с повторной пощёчиной.

Ну а что?

Мне уже нечего терять…

Да и новая – не за то, что он делает в клубе. За последний его дебильный поступок, посвящённый непосредственно мне. Разве я могу позволить считать, что можно трахнуть меня в любом удобном ему месте? Не могу. Не должна. Пусть даже если то всего лишь рот в рот, не в полном смысле того слова.

Жаль, и тогда легче совсем не становится.

Нужно больше!

Его пальцы всё ещё сжимают моё горло, но это совсем не мешает ухватиться за ворот белой футболки, чтобы притянуть её обладателя к себе намного плотнее, врезаться самой губами в его порочные губы. Вряд ли меня то оправдывает, но в отличие от Айзека, я хотя бы пытаюсь изобразить поцелуй. Мне для этого и не нужно особо стараться. Он с готовностью отвечает. С тихим рычанием вдавливает меня обратно в железо, оставляя в закрытом капкане между им и ним. Снова пачкает меня, оставляя свои багровые отпечатки не только на шее, скользит рукой ниже к ключицам, задевает плечо, и ещё ниже, поверх сарафана, накрывая грудь, вместе с тем другой ладонью подхватывая за бедро, отрывая меня от асфальта, вынуждая обхватить его коленями, чтоб удержаться.

Хотя какое может быть равновесие?

С ним его давно нет…

Потеряла. Оставила. Попрощалась.

Ещё в тот момент, когда я, пребывая в более никому не нужном свадебном платье, согласилась пойти с ним. Куда угодно. Лишь бы только не оставаться там, где была.

В пекло приличия!

Они все относительны…

У каждого – своё. Конкретно для Айзека их границы слишком размыты, чтобы я могла держаться за них. Если только за него самого. Вот и продолжаю цепляться за ворот футболки и широкое плечо, раз за разом погибая в нахлынувшем сумасшествии. Вспоминаю о реальности лишь тогда, когда ткань с треском не выдерживает. Пальцы сводит судорогой, и мне приходится очень постараться, чтобы разогнуть их, разорвать поцелуй.

– Да, – сипло выдыхаю. – Теперь полегчало.

Каждое моё слово – полнейшая чушь. Если в самом деле и становится чуточку легче, то настолько ничтожно, что едва ли то можно счесть за нечто существенное. Но главное здесь, чтоб верила не я, а он. Айзек… криво ухмыляется. И вновь крепко сжимает мою шею.

– Тогда теперь ты ответишь на мой вопрос, – смотрит на меня сверху-вниз.

Соблазн ударить его в третий раз я напрочь отвергаю. Ясно ведь, каким будет результат. Ни капли облегчения.

– Приехала на машине, – киваю в сторону, где припаркован транспорт, на котором добираюсь сюда.

Это не особо развёрнутый ответ, ему явно требуется намного больше пояснений, но я не спешу с ними.

Обойдётся!

Не всё мне одной страдать. Пусть тоже помучается.

– Тебя не должны были пустить в это место. У всех местных клиентов есть специальный пропуск, – прищуривается с подозрением Айзек.

По всему выходит, если и должно, то вся охрана была очень занята зрелищем того, как Айзек избивал Данте, им было не до меня. Тут мне везёт. Хотя бы в этом.

Но то я, конечно же, оставляю при себе.

– Например, как у тебя? – ехидничаю встречно.

Сама только мысль, что у него реально есть какая-то постоянная карта, чтобы бывать в данном стриптиз-клубе, приводит в бешенство. Но я молодец, я держусь.

Ни разу не обозвала его даже!

Айзек

Кровь на моих руках подсыхает слишком медленно. Остаётся несуразными разводами на хрупкой шейке, пока я держу её, вместе с тем удерживая подле себя и саму маленькую бестию, которая в ответ сверлит меня взглядом, полным праведного негодования и отчаяния, словно это не чужая кровь на моих пальцах, а её собственная.

Какого, спрашивается, хера?..

Она здесь делает.

Пришла.

Как вообще нашла меня?

Откуда узнала?..

Молчит ведь, партизанка. Не признаётся.

И это не то чтоб сильно бесило, вычислить чуть позже самому будет не так уж и сложно, но…

Всё-таки какого хера?!.

Ещё когда выбрался на вечернюю пробежку, получив в первые же минуты телефонные жалобы от Антонио, вещающего о том, что у одного ублюдочного засранца слишком длинный язык, которым он начал всюду громко трепаться по поводу сегодняшнего нашего столкновения, я уже тогда знал, что не стоит ей об этом знать. Потому и не сообщил, что уезжаю. И я оказался целиком прав. До сих пор же взирала на меня, как на исчадие ада, намеревающегося затащить её в кипящий котёл.

– Мне не нужен грёбанный пропуск, чтобы проучить заносчивую задницу хозяина этой жалкой богадельни, – морщусь, и в основном от всех сопутствующих моим словам воспоминаний.

Затмивший ранее разум гнев постепенно сходит на нет, и я отпускаю блондиночку, а затем отворачиваюсь, открывая аптечку. Как и рассчитываю, там полный бутыль дезинфицирующего раствора, которым я собираюсь щедро полить свои руки. Самое то не только для того, чтобы избавиться от чужой крови на них, но и смыть премерзкое чувство всех былых прикосновений к куску настоящего дерьма, об которого я их запачкал.

Тем и занимаюсь последующие пару минут, напрочь игнорируя очередное негодование в её глазах…

Да, возможно, я и впрямь переборщиваю, когда превращаю его физиономию в фарш. Самую малость.

Но кто бы на моём месте сдержался?..

Тот же Адем, может, и не стал бы устраивать публичное шоу со своей скорой расправой, но точно прикопал бы его где-нибудь по тихой. Насовсем. А вот Кай как раз поддержал бы меня, будь он рядом. Повезло, в общем, Аллегретти, что я тут один.

Ибо не хер!

Если позволю хоть одному, потом и другие посчитают, что можно безнаказанно пускать сплетни о моей новоиспечённой жене, неся полную дичь в своих влажных фантазиях. А ещё говорят, бабы – любительницы сплетен. Нифига. В данном случае кое-кто похуже любой легкомысленной бабы придётся.

– Клуб принадлежит Данте? – не сразу, но переспрашивает Нина.

Кровь на моих ладонях не смывается полностью, и я исправляю эту погрешность салфеткой, которой вытираю руки. Как только заканчиваю, настаёт черёд моей не в меру любопытной спутницы. Снова пользуюсь салфеткой. Новой. Предварительно смочив ту всё тем же раствором.

– Да там же ни один охранник за него не заступился! – возмущается жена, когда я тянусь к ней. – Почему, кстати, если клуб реально его? – прищуривается с подозрением.

Тоскливо вздыхаю.

– Может, потому что я был прав? – усмехаюсь.

Конечно, она мне не верит. И поначалу дёргается в сторону, когда я касаюсь её горла в намерении стереть оставленные мною следы. Приходиться усадить жертву моей заботы на край открытого багажника, прежде чем продолжить своё занятие. Платье тоже запачкано, но с этим будет сложнее, так что решаю сосредоточиться только на обнажённых участках её бархатной кожи. Сперва горло, затем руки. Нина следит за моим манипуляции, насупившись, как ёжик в глубокой депрессии. Пыхтит, недовольно поджав губы, и бросает на меня новые косые взгляды, полные чистейшего осуждения.

– Ну, или потому, что я купил весь его персонал ещё года четыре назад, – вынужденно добавляю.

Красивые глазки округляются в неприкрытом шоке.

– Ты поэтому поехал в этот клуб? Потому что знал, что найдешь его здесь, – хмурится Нина.

Кажется, тема диалога смещается в какую-то совершенно другую полярность, и я слегка озадачен. Но с ответом не медлю, а то так и будет длительно дуться на меня, словно я её со всеми её оргазмами в жизни обломил.

Хотел бы я знать, как работает женская логика!

– Иначе что по-твоему мне тут ещё делать?

Она… вдруг смущается. Спешно выхватывает салфетку из моей руки, отворачивается и заканчивает с оттиранием себя от чужой крови самостоятельно.

– Не могу поверить, уж лучше бы ты и правда трахнул парочку-другую стриптизерш, – ворчит она всё так же недовольно себе под нос, а через короткую паузу вновь смотрит на меня, продолжая уже громче: – Ты реально, настолько взъелся на него за разговор со мной?

Мысленно усмехаюсь. Вполне закономерно, что она так решает, с учётом, как я отреагировал, впервые увидев его рядом с ней, воркующей, как застенчивая голубка.

– Не настолько. Не сразу, – усмехаюсь повторно, но уже для неё. – Ничего из этого бы не случилось, если бы он не продолжился трепаться на каждом углу о тебе и дальше. И настолько громко, что это докатилось до виллы Янг. Антонио позвонил мне, – поясняю причину и следствие начала сегодняшней ночи.

Девушка опять хмурится. Комкает между пальцев использованную салфетку. Задумывается о чём-то. В то время, как я переосмысливаю всё то, что слышу от неё. Особенно то, где было про карту постоянного клиента в стриптиз-клубе, которым владеет Аллегретти, и мой свободный доступ в него.

– Подожди, – забираю более ненужную ни одному из нас салфетку и вышвыриваю её. – Ты что, решила, что я поехал сюда развлекаться? – вопросительно выгибаю бровь. – Ты поэтому приехала за мной?

В конце концов, вряд ли Антонио поделился бы хоть с кем-нибудь из домочадцев тем, что услышал через десять ртов, изначально исходящее от Данте. Да и Нина отвечать не спешит. В очередной раз хмурится. Теперь уже в досаде. Снова отворачивается от меня, будто оглохла и не слышала моих слов. Немного погодя и вовсе хватается за края багажника, впиваясь в железо до побеления пальцев, с шумом втягивая в себя воздух.

– Ты чего? – напрягаюсь и я.

Блондиночка выглядит слишком бледной. И что-то я не припоминаю, чтоб она была настолько впечатлительной. Даже после того, как она получила видео со свидетельством измены своего бывшего, а потом он опустил её по полной программе, она и то лучше по виду держалась. Сейчас же, словно её настиг жуткий приступ, даже голову, и ту наклонила, уставившись вниз.

Но, проходит секунда, ещё парочка…

– Ничего, – отмахивается от меня Нина.

Делает новый глубокий вдох, после чего поднимается на ноги, возвращая ко мне своё внимание, и берётся за бутыль с остатками дезинфицирующего раствора в нём. Как и я прежде, смачивает им стерильную салфетку.

– У тебя порез на груди. Давай помогу, – переводит тему, будто и не было последней минуты.

– Это не обязательно, – тоже отмахиваюсь я.

Вечер выходит слишком длинным, не только на её впечатления, поэтому будет лучше поскорее вернуться на виллу. Надеюсь, отдохнёт, и ей станет легче. О том, с чего бы ей так переживать из-за увечий Данте… нет, лучше не буду думать об этом, а то опять переклинит. Вспыльчивость у меня в крови, сколько бы я не пытался тренировать свою выдержку все эти годы, нет-нет, но планку срывает, иногда даже слишком через край.

– Обязательно, – не соглашается со мной Нина, а в её глазах вспыхивает категоричность. – Или что, засунуть свои шаловливые ручонки мне под юбку перед городской больницей ты можешь, а тут застеснялся? – язвит. – Раздевайся, – припечатывает следом бескомпромиссно.

На секунду задумываюсь о том, что она станет делать, если я и сейчас откажусь. Стащит с меня футболку сама? Это очень заманчивый вариант. Но в итоге решаю, пусть лучше всё останется на мирной ноте, пока я ещё держусь, чтоб сохранить данное ей слово. Стоит вспомнить о том, как соблазнительно могут обнимать меня её стройные ножки, член тут же дёргается в штанах, моментально приходя в готовность. Если так и продолжится, у меня сперматоксикозное отравление случится, ей-богу.

– Вот, с этого и надо было начинать, – комментирую её дерзкое высказывание, хватаясь за нижний край своей футболки и тяну за него вверх. – Раз уж очень хочется, чтоб я разделся, стоит лишь попросить, солнышко, я тебе точно не откажу, – нахально ей улыбаюсь.

От футболки избавляюсь в два счёта. Всё равно та безнадёжно испорчена. Бросаю в багажник. Послушно усаживаюсь туда, где прежде сидела она сама. Блондиночка прикусывает нижнюю губу, пока осматривает царапину от осколка бутылки, за которым один дебил пытался спрятаться, а в итоге задел им меня.

– Ты сказал, купил весь его персонал. Серьёзно? Зачем? – не сразу решается она прикоснуться.

Да и потом смелости в ней не особо прибавляется. Каждый её жест, пока она обрабатывает повреждённый участок на моей грудной клетке, ощущается так, будто я хрустальный и мне может быть больно. Едва ли я чувствую боль. Разве что намного ниже, когда в штанах давит.

– Врагов всегда стоит держать в поле зрения. Нельзя о них забывать, – только и говорю, подтверждая, что с тем, о ком она размышляет, у меня давние счёты.

Сегодняшний инцидент – всего лишь повод проехаться лишний раз по его роже, если уж на то пошло. Сам факт его существования меня выводит из себя.

– Что за история? – заинтересовывается Нина. – Думаю, мне об этом следует знать, – добавляет поспешно.