Текст книги "Игра в исцеление"

Правда в том, что жизнь этого супермаркета начинает кипеть ближе к вечеру. Тут есть несколько объективных причин: во-первых, он один из немногих, которые работают круглосуточно, а даже несмотря на ранний отбой Стогвурда, желающие выйти в два или три ночи за сигаретами и презервативами все равно найдутся. Во-вторых, каждый, кто перешел в одну из старших школ нашего города знают, что есть только два магазина, способные продать выпивку несовершеннолетним, и в одном из них я нахожусь прямо сейчас (другой, намного меньше и хуже в плане ассортимента, расположен на другой стороне города). И если ты заходишь сюда вечером, то непременно встретишь если не своих одноклассников, то обязательно знакомых из школы. Именно поэтому я всегда избегала заходить в супермаркет вечером. И больше всего потому, что боялась встретить здесь Кесси и ее компанию. Да, я знала, что сестра часто злоупотребляет алкоголем, но что поделать, я младше, а значит она всегда все равно остается примером подражания для меня. Не хотелось рушить той идеалистичной сестры, какой она видится мне до сих пор.

Я никогда не была на вечеринках, в отличие от Кесси. Мама однажды сказала, что я отлично подошла бы на роль старшей сестры, ведь, совершая то или иное действие, я больше руководствуюсь разумом, нежели сердцем, в отличие от Кесси, которая включает мозг только в последнюю очередь. Конечно, мама шутила, папа полностью с ней соглашался, сестра делала вид, что обижалась, а я просто улыбалась. Но в такие моменты ко мне приходила мысль о том, что именно Кесси любимый ребенок. И затем я сразу старалась перевести тему, чтобы вдруг не услышать подтверждение своему внутреннему голосу.

Дружбе Тиффани и Кесси не суждено было продолжиться так же, как отношениям моей сестры и Брюса. За месяц до окончания школы состоялось грандиозное событие: вечеринка у богатенького парня – выпускника, на которую приглашались только избранные. В так называемую элиту входили и моя сестра с Тиффани, особенно если учесть то, что подруга Кесси встречалась с тем мажором. С той ночи все и началось. Тиффани не особо дорожила своими бойфрендами, но она твердо обозначила для себя главные правила: «первое, я не беру товар, который использует кто-то еще, и второе, мое – это мое, и кто отважится покусится на личное, будет иметь дело с самим дьяволом, сучки». Так она сама говорила мне, когда была у нас дома в последний раз. Они с Кесси пытались объяснить мне принципы хороших отношений. Конечно, Тиффани – последний человек, у которого можно брать уроки, но ее трактовка собственных правил показалась мне вполне приемлемой для современного общества.

Вечеринка состоялась в двухэтажном доме, с бассейном и джакузи. Остальное я знаю по рассказам сестры. Пока Тиффани, в стельку пьяная, пыталась не утонуть в бассейне в своем кружевном белом платье, Кесси, такая же неадекватная, проиграла желание в карты какому-то Джейкобу (как я узнала потом, это друг хозяина дома). Его желание было таким же абсурдным, как и все вокруг: поцеловать парня Тиффани. Кесси была пьяна, долго оправдывалась потом, но факт остается фактом: не задумываясь, она нашла его на втором этаже и «засосала прямо в губы», о чем еще очень долго шептались сплетницы. Кто-то считал, что они даже переспали, но сестра все отрицает. Как оказалось, во время поцелуя они были не одни. Кто-то достал телефон. И на утро вся школа знала о приключении Кесси. Протрезвев, Тиффани была в ярости. Она разбила свой телефон, увидев фотографию, разбила чуть ли не всю посуду в доме своего уже бывшего парня, чуть не утопила полусонную Кесси в джакузи и напрочь разорвала все связи с ней.

Фото гуляло по интернету еще неделю, потом про него все забыли. Естественно, Брюс все видел. Кесси даже не извинялась за свой поступок. Благодаря Брюсу фотография не пошла дальше, а сестра даже не удосужилась сказать ему спасибо. Они просто сделали вид, будто на фотографии совершенно чужие люди. Поэтому Брюсу нечего было прощать, а Кесси не за что просить прощения. Ситуация с Брюсом разрешилась, если так можно сказать, сама собой. Но с Тиффани у Кесси началась настоящая вражда. Сестру больше не звали на вечеринки, от нее отвернулись «друзья», она словно стала тенью, которую никто не воспринимает всерьез.

Отчужденность была настолько высока, что Кесси начала заниматься учебой. Благодаря этому она и поступила в Крингстон. Но я видела, что ей не хватает Тиффани и той разгульной атмосферы, в которой она привыкла находиться. Ей было больно, и она жалела о своем безалаберном поступке. Но также, как после расставания с Томасом, она не признавала очевидных вещей, продолжая строить из себя оптимистку. Сестра даже вспомнила обо мне, и вновь, как и в средней школе, я стала ее компанией. Мы не сидели за столом с крутыми ребятами, которые только и обсуждали, что первый секс и новые тусовки, но нам было весело. По крайней мере, мне было приятно снова стать частью школьной жизни сестры, а ей нужен был кто-то, кто хоть на время заполнит уже въевшеюся пустоту в душе.

На выпускном Кесси и Тиффани избегали друг друга. Сестра уехала от прошлой жизни, хотя и до последнего не хотела покидать родной дом. Тиффани так и не сдала экзамены, и в итоге осталась жить в Стогвурде. Больше я ничего о ней не знаю. После отъезда сестры ее близкие стали для меня фантомами. Иногда мне кажется, будто они вообще не существовали. Так же, как и недавняя авария.

Вспоминая все эти события, произошедшие с нами не так давно, я наконец понимаю, что уже слишком долго расхаживаю по безлюдному супермаркету с пустой корзиной. Быстро исправляю ситуацию, набираю готовых замороженных котлет и овощей. Когда я приближаюсь к молочному отделу, то слышу звук падающей коробки, кажущийся таким непривычным среди мертвой тишины. Быстро обернувшись, в паре шагов от себя я вижу Бетти, ту самую зашуганную мышку с группы миссис Хенс. Ее взгляд похож на взгляд жертвы, стоящей лицом к лицу с маньяком. Это было настолько удивительно, что я даже чуть приоткрыла рот и замерла. Несколько секунд мы стояли молча. Я пыталась уловить в ее взгляде хоть что-то, кроме страха, но тщетно. Будто опомнившись, Бетти, бросив беглый взгляд на упавшую коробку с хлопьями, развернулась, бросив корзину, и быстрыми шагами направилась в сторону выхода.

Отец однажды сказал нам с Кесси, что мы встречаем людей не случайно. Даже незаметное и обыденное столкновение в метро или автобусе может раз и навсегда перевернуть судьбу человека. Вряд ли это тот случай неслучайной встречи, но впечатление от нее у меня осталось точно. В первую очередь меня поразил тот факт, что даже в такую жару на мышонке была темно-зеленая водолазка с длинными рукавами и такого же оттенка длинная клетчатая юбка. Если мне, в джинсовых шортах и желтой майке, было невыносимо пройти даже до ближайшего супермаркета, то какого ей, если учесть, что она не из этого района, поскольку я ни разу ее не видела. Что такое она скрывает под своими старушечьими нарядами? Может, боится показаться нелепой или стесняется своего тела… Но так или иначе, я абсолютно уверена, что у нее есть какая-то мрачная тайна, как и у Кэролин.

В очередной раз я поняла, что еще ни разу не встречала такого зашуганного человека, как Бетти. Мое лицо вряд ли можно назвать добрым и приветливым, но это не повод реагировать на меня как на серийного убийцу или насильника. Даже не представляю, какого ей учиться. В моей средней школе, в параллельном классе, учился парень, который ужасно сильно шепелявил. Из-за этого дефекта речи он стал объектом всеобщих насмешек, его дразнили, прятали портфель, отбирали обеды и даже били. Хотя он ни в чем не виноват, на планете есть множество людей с таким же дефектом, живущие полной жизнью. Но подростковому обществу этого не понять. Сколько не пытались родители парня жаловаться директору, сколько не пытались учителя оставить эту бойню, ничего не дало результатов. Разве что после очередного замечания хулиганы начинали издеваться над ним с новой силой.

Могу предположить, что у Бетти дела обстоят не лучше. Как не странно это признавать, но Кэролин была права, сказав, что таких, как мышонок, никто не любит. Большинство подростков считают, что если их ровесники выходят за рамки прямолинейной школьной программы, расширяя границы сознания, то они автоматически считаются выпендрежниками и фриками. Я никогда не была на месте Бетти, но судя по тому, что я видела еще в средней школе, ей нужна была не только моральная поддержка. Старшая школа всегда славится своей жестокостью и безнаказанностью. И правда: что могут сделать учителя, когда против них встает юношеский максимализм и полное отсутствие нравственности.

Бетти сейчас будто находится на тонущей лодке, а спасательный круг есть не у людей на суше (учителей), а у человека на другой лодке. Но кто в современном мире, а особенно в подростковой атмосфере, отважиться пожертвовать единственным шансом на спасение ради выживания другого?! У мышонка явно нет друзей, потому что никто не хочет оказаться вместе с ней и тонуть. А может быть и такое, что Бетти сама стала причиной своих проблем. Кто знает, вдруг она из тех, кто подкупает учителей смазливыми комплиментами, а не реальными знаниями. Тогда мне ее почти не жаль.

Я точно не являюсь той, кто сможет ей помочь. И вообще я сомневаюсь, что ей хоть кто-то предложат поддержку, кроме унылых психологов и психиатров, считающих, что они знают все о чувствах и эмоциях окружающих. Тем более, она уже по голову погрязла в страхе не только перед задирами, но и перед всем миром. И мне кажется, что из такой бездны выбирается далеко не каждый.

Повернувшись в сторону кассы, я случайно спотыкаюсь о зеленую корзину, оставленную Бетти. Содержимое моментально оказывается на полу: две упаковки клубничного йогурта, газировка, начос и прокладки – стандартный набор для подростка. Но, помимо этого, я замечаю что-то красное, скрывшееся под корзиной. Присев на корточки, я увидела маленький пыльный кошелек, с которого почти слезла вся кожа. И тут я понимаю, что моим мечтам выйти отсюда и поскорей прийти домой не суждено было сбыться. Я обреченно вздыхаю. Прямо сейчас хочется врезать этим самым кошельком прямо по лицу растяпы Бетти.

Первая мысль – отдать кошелек на кассу. Но внутренний голос тут же опроверг мою идею. Судя по реакции Бетти на меня, она сюда больше не пойдет, а кошелек в лучшем случае останется нетронутым. Конечно, я могу отдать его ей в субботу, на очередном собрании, но где гарантии, что мышонок придет или примет у меня свою же вещь, не побоявшись очередной насмешки Кэролин… Зря родители воспитали в нас с Кесси эту добропорядочность. Я бросаю свою корзину и вылетаю из супермаркета. Краем глаза замечаю, что полусонная кассирша смотрит мне вслед недовольным взглядом.

Палящее солнце ослепляет меня, поэтому больше минуты пришлось топтаться на месте, привыкая к свету. Уже через минуту мне удалось различить привычные очертания улиц и домов, но Бетти среди них не было. Должно быть, она не стала тут долго задерживаться, а может даже подумала, что я буду преследовать ее. В отчаянии я открываю кошелек. Денег там не много, зато я нашла то, что искала. Клочок бумаги с адресом дома в кармашке и просьбой вернуть при утере. Как я и думала, Бетти та еще растяпа, и, судя по всему, я не первая нахожу этот малопримечательный клад. Но почерк на бумажке выглядит чересчур аккуратным и крупным для обычного подростка, вероятнее всего, эту надпись оставил один из заботливых родителей.

Указанная в записке улица была мне знакома. Чарлинг-стрит, недалеко от Восточной школы Стогвурда, больше двадцати минут ходьбы. Перед тем, как начать свое путешествие, я в последний раз оглядываюсь на счастливых школьников, купивших шоколадное мороженое, и быстрым шагом направляюсь в сторону дома Бетти, надеясь нагнать ее хотя бы на середине пути.

Чем ближе я отдалялась от родных улиц, тем больше я встречала людей на своем пути. Западная и Восточная части Стогвурда сильно отличаются в плане благоустройства. Помимо того, что на новеньких, хорошо сделанных, аккуратных улицах «нового» города построили гораздо более современные и уютные дома, так еще и власти, под конец решившие показать свое могущество, расположили больницу, кинотеатр и даже парк недалеко от того места, куда я сейчас направляюсь. Эта несправедливость по отношению к жителям запада была настолько ярко выражена, что никто не стал даже возмущаться на этот счет. Только Кесси однажды упрекнула родителей из-за того, что мы не переехали, как все, из-за чего ей приходилось каждый раз ездить на автобусе до своих друзей, Томаса, а впоследствии и Брюса. На это отец сказал, что «воздух здесь гораздо чище, а окружение приятнее, поэтому мы останемся здесь и нам нравится это место, и вам, юные леди, придется смириться с этим, и более это тема не обсуждается». Это был более чем исчерпывающий ответ, а сестре так и пришлось либо ходить пешком, либо ездить на транспорте до тех пор, пока она сама не получила права.

В Восточной части Стогвурда люди и не слышали про жару: молодые мамы гуляли с детьми, умудряясь закутывать ребенка в маленькое одеяльце, дети сидят на газонах, некоторые ползают в поисках новых приключений, ребята постарше играют в футбол на недавно построенном стадионе. Даже старики, которые больше всего прочего населения отрицательно относятся к жаре, спокойно сидят в парке, присматривая за внуками и правнуками. Не видно только подростков моего возраста, потому что они выйдут гораздо позже. Так же, как и Кесси, они будут кататься на крутых тачках, много пить и курить, потом веселье продолжится у кого-нибудь в доме, и вряд ли кто из них с утра подумает, что проспал как минимум 2 урока.

Только дойдя до середины «Зеленой» улицы, которую местные называли так из-за больших скоплений клумб, газонов и Центрального парка, я начала замечать любопытные взгляды за спиной. Как только я оборачивалась, люди делали вид, что занимаются своими делами. С некоторыми мне все же довелось встретиться взглядами, и они тут же опускали глаза, будто я застала их за чем-то постыдным и незаконным. Даже мальчик лет десяти, стоявший в очереди за мороженым, увидев меня на другой стороне улицы, начал одергивать ярко-желтое платье своей матери, при этом не переставая тыкать в меня пальцем. Как только женщина встретилась с моим непонятливым взглядом, в ее глазах появилось нечто такое, что заставило меня даже остановиться – это страх. Она, не глядя в кошелек, сунула деньги мороженщику, быстро отдала рожок ребенку и что-то ему шепнула, а потом их и след простыл.

Я стояла в полном оцепенении. Во-первых, учитывая то, что последний раз я была здесь около года назад, когда Кесси затащила меня к Брюсу, чтобы не оставаться с ним наедине (она, конечно, не сказала такого, но даже ребенок это бы понял), мозг напрочь отказывался подсказать мне дальнейшую дорогу. И, во-вторых, самое главное, я не понимала, чем я заслужила всеобщее внимание. Хуже всего было то, что я даже не знаю причину такого эмоционального всплеска по отношению ко мне. Будто каждый из них знает мою страшную тайну, о которой сама я и не догадываюсь. От полного забвения меня спас громкий визг. Он был настолько звонким, что я невольно вздрогнула. Как оказалось, тот противный звук был не визг, а надменно громкий смех двух девчонок, слившийся в одну отвратную мелодию. Они стояли справа от меня, прямо возле входа в Центральный парк, и вели какую-то оживленную беседу. Но на диалог подруг это явно не походило, по их визгу и рукоплесканиям можно было подумать, что они мучают какое-то животное и довольны этим сполна.

С первого взгляда на них мне захотелось отвернуться и уйти. Несмотря на это, я все же осталась стоять на своем месте и начала разглядывать их получше. Как оказалось, первое впечатление не обмануло меня: в моих глазах они оказались еще противнее. Одна из них, стоявшая ближе ко мне, была похожа на маленького пуделя, пропустившего утренний туалет. Светло-русые кудрявые волосы пушились в разные стороны, намереваясь нарушить все законы физики. Из-за них я не смогла разглядеть ее лицо, но уверена, что в нем не найду ничего хорошего и естественного. Внешний вид пуделя говорит сам за себя: обтягивающий розовый топик и черная мини-юбка, обтягивающая большие бедра и немного полноватые ноги. Из-за каблуков она казалась довольно высокой и явно выделялась из толпы. Присмотревшись ко второй особи, я бы даже смогла посчитать ее вполне адекватной и даже красивой, если бы не все портящий взгляд. Большие выпученные глаза, нахмуренные брови и узкие губы, скривившиеся в ехидной улыбке – эти черты говорят сами за себя. Ее взгляд свысока презирал всех и каждого, кроме, пожалуй, ее высокой подружки. Первые пару секунд я была удивлена, что она смотрит на что-то или кого-то так открыто и так надменно, ведь обычно люди стараются притупить в себе это. Одета вторая была не скромнее первой, в короткое обтягивающее темно-синее платье на бретельках. Это надменная особо была довольно худой, но не до такой степени, как я. Ее прическа – каре в сочетании с темными, почти угольными, волосами – была явно лучше, чем у того светлого пуделя, но в тот момент она показалась мне куда опаснее и противнее, чем ее подружка.

Этих девушек я раньше не встречала. Должно быть, они из здешней школы, скорее всего, мы с ними даже одногодки. В том, что они явно не старше меня, я почему-то не сомневалась. И пока я тщательно изучала одну противную девчонку за другой, вновь раздался оглушающий противный смех и из-за некоторого затишья на улице, я, все еще стоя через улицу, смогла различить одну из фраз, произнесенную пуделем:

– Мы с тобой должны смириться, Клэр, от этого существа мы не добьемся ничего, кроме мычания.

После этого вновь послышался пронзительный смех. Я поняла, что такое веселье вызвано издевательством над кем-то, кого они считают за мусор. Среди подростков нормальным является алкоголизм, наркотики и общественная травля, но я не думала, что это последнее выходит за рамки школы, да еще и в людном месте, где в любой момент могут показаться родители, которые считают своим долгом образумить детишек, или на худой конец учителя, которые позволяют случаться всем этим прелестям в школе, а в жизни способны замять любой конфликт в два счета. Так или иначе, от этой картины мне стало не по себе. По телу пробежал холодок, и невольно вспомнился тот случай лет пять тому назад, когда Кесси заступилась за меня перед одной старшеклассницей за то, что та в шутку предрекла мне скорую смерть от анорексии. В ответ на это моя сестра вылила на нее школьный компот и сказав, что к двадцати годам я стану самой высокооплачиваемой моделью в мире, взяла меня за руку и мы демонстративно удалились.

Тогда это касалось меня, но сейчас я просто случайный свидетель, которому должно быть все равно. Подумав так, я прошла еще несколько шагов прямо, но в следующую секунду резко свернула к парку. В голове возник вопрос: а чтобы сделала Кесси? Да, сестра бы не прошла мимо. Она всегда была такой, несмотря на все ее похождения, обманы, алкоголь и вечеринки, чувство справедливости было у нее на первом месте. И Кесси никогда не боялась последствий, в отличие от меня.

Понемногу меня все же начинает одолевать интерес, над кем смеются эти противные дамочки. Обе стояли прямо перед аркой, служившей входом в парк, а причина их насмешек, должно быть, скрылась за ближайшим деревом напротив, так что со стороны дороги ее нельзя было разглядеть. Я уверенно направилась прямо к ним, но тут вдруг почувствовала тяжесть того самого обтрепанного кошелька, в уме посчитала приблизительный промежуток моего опоздания от хозяина найденной мною вещи, прикинула маршрут и меня обдало жаром. Я попыталась было остановиться, но уже поздно: я стоя в паре шагов от спин противный девчонок, я наконец увидела, что их оппонентом, которого пудель называла «существом», была Бетти. При одном взгляде на мышонка сердце сжалось. Она и впрямь стояла возле дерева, чуть опираясь на него, будто боясь потерять сознание в любой момент. Лицо у нее было бледнее простыни, губы слегка дрожали, а глаза… это был взгляд человека, который обречен на страдания, и сам знает об этом. Такой взгляд был у моей мамы, когда ей позвонили и сообщили информации об аварии, такой взгляд я периодически замечаю у отца (хотя не знаю о причинах его появления), такой взгляд пытается скрыть от меня мой психотерапевт, думающий, что я безнадежно больна. Сейчас это самое выражение я вижу у Бетти, и мне невольно хочется закричать ей, что она не одна. Но так ли это? Минуту назад я просто хотела пройти мимо, и до сих пор не уверена, правильно ли я поступаю, находясь здесь.

Нет. По-хорошему, мне надо быстро развернуться, чтобы все еще смеющиеся девчонки меня не заметили. Но я прекрасно знаю, что этого я не сделаю. Я продолжаю осторожно приближаться к ним и, сократив расстояние до нескольких шагов, меня замечает Бетти. Она похожа на один из листков на колыхающимся дереве, который отчаянно пытается удержаться, но в тоже время осознает, что рано или поздно его старания будут сведены к нулю. Не знаю почему, но кроме общем запуганности и отчаяния, я прочитала в ее взгляде стыд. Кажется, ей неприятно, что кто-то увидел эту картину. В этом плане ее можно понять. Мне было также стыдно, когда меня называли анорексичкой. Но не это удивило меня во взгляде Бетти. Возможно я ошибаюсь, возможно я просто перепутала, но в самый последний момент, когда она вновь опустила глаза, я заметила маленький крик о помощи. И тут же я интуитивно осознала, что это ни с чем невозможно спутать или понять неправильно. Да, это длилось долю секунды, но теперь я обязана сделать все, что в моих силах, иначе Кесси будет стыдно называть меня сестрой.

– Да уж, не представляю, что такого ужасного сделала ее мамаша, что ей достался такой урод, как Бетт-с.

Эту фразу, все еще не догадываясь о моем присутствии, произнесла та темноволосая с презрительным взглядом и наипротивнейшей улыбкой. Кроме этого, ее голос – высокий и чуть писклявый – идеально дополнял картину ее характера. Она говорила это почти со злобой, которая не присутствовала даже у ее подружки. Это меня еще больше поразило. Можно было подумать, что такая травля Бетти вызвана событием или случаем, в котором виноват сам мышонок, как это случилось однажды с моей сестрой и ее лучшей подругой. Но я абсолютно была уверена, что такая замкнутая личность, как эта маленькая щуплая девочка, не могла сделать ничего такого, за что бы получила такое зверское отношения к себе.

Эти размышления заняли несколько секунд, за которые темноволосая решила полностью добить свою игрушку, и продолжила свою речь:

– Слушай, а если мы прямо сейчас обольем тебя пивом, что ты скажешь своей мамаше, которая…

– Довольно… – этот третий голос, немного тихий и охрипший, но в то же время твердый и решительный, вывел меня из транса. Мне потребовалось пару секунд, чтобы осознать, что его хозяйкой была я сама.

К счастью, эта пауза послужила мне на пользу. От неожиданного вмешательства обе мучительницы резко развернулись в мою сторону, встречаясь с моими глазами. Сначала обе смотрели с удивлением и неким любопытством, потом же их реакция разделилась. Темноволосая, осмотрев меня с ног до головы, сделала, пожалуй, самое презрительное лицо, которое я видела в этой жизни, словно намеревалась облить меня грязью с ног до головы. Но светлый пудель, в отличие от своей подружки, вдруг как-то неестественно выпучила глаза и приоткрыла рот, будто увидела настоящего мертвеца. Ее реакция была похожа на ту, что я видела пару минут назад у прохожих. Она явно знала меня, но откуда, мне так и не довелось предположить, потому что в это время свой рот снова открыла темноволосая.

– О, Бетт-с, а мы и не знали, что у тебя появились защитники, – на секунду она повернулась к Бетти, которая даже не удосужилась посмотреть на меня с того раза, как впервые заметила. – Проваливай, призрак, у нас тут закрытая вечеринка.

Было похоже, что собственная произнесенная последняя фраза доставила ей большое удовольствие. На ее лице появилось чувство полного превосходства. От такого я невольно фыркнула, а язык, похоже, был сегодня сам за себя.

– Что ж, если твои вечеринки складываются из постоянного унижения людей, то мне очень жаль тебя и всех тех, кому довелось видеть это, – еще более увереннее сказала я, не собираясь отступать.

Я бы много отдала, чтобы вновь посмотреть на лицо темноволосой в тот момент. Явно не ожидая отпора с моей стороны, она вдруг резко побледнела затем так же резко покраснела и на пару секунд как будто начала задыхаться.

– Да как ты… – начала она. – Что ты…

– Клэр, нам пора, – пафос темноволосой был нарушен тем пуделем. Она слегка тронула свою подругу за плечо, не давая договорить.

Клэр пришла в бешенство. Она снова начала краснеть и уже собралась высказать подружки все, но вновь вмешалась светловолосая и шепотом начала объяснять ей ситуацию, по причине которой раунд был за мной. Я стояла не так близко от них, чтобы услышать, поэтому до меня донеслись лишь обрывки моей фамилии и фраза «это она». Но по лицу темноволосой стервы было очевидно, что теперь и она узнала меня. Ее взгляд снова стал надменным, а губы расплылись в противную улыбку. Она снова почувствовала превосходство надо мной, и ясно дала понять, что теперь даже не удосужиться продолжать бессмысленный спор.

От этого мне стало не по себе. Для нас с Кесси никогда не было так важно общественное мнение, но что же такого ужасного могла нашептать Клэр ее подруга, после чего она смотрела на меня как на щенка, которого собираются утопить. Так, будто я не то что не заслуживаю общения ней, а даже и существования. И я невольно отвернулась от них, чтобы не показывать мое состояние, близкое к отчаянию. Зря я оказалась здесь, зря я загорелась этой глупой идеей вернуть кошелек.

Еще немного пошептавшись и демонстративно хихикнув, Клэр и ее подружка намеревались уйти. Напоследок, проходя мимо меня, светловолосая шепнула: «Передавай привет сестре», после чего они вновь засмеялись и наконец удалились. Мы с Бетти остались вдвоем.

Кесси…Что такого ты могла натворить, после чего люди оглядываются на меня, как на помешанную? Неужели ты действительно могла быть такой, какой хотела видеть тебя вся школа… Нет, однозначно нет. Кесси слишком любила меня, и она прекрасно знала, что ее репутация во многом определяет и мое положение в обществе. Скорее всего, это просто зависть. Но об этом позже.

Видя, что Бетти уже намеревается слинять от меня, как это случилось тогда в супермаркете, я быстро догнала ее и больно сжала маленькое плечо девушки

– Стоять, – эту фразу я произнесла повелительным тоном и даже сама удивилась этому. Но в тот момент мне уже было все равно.

Не знаю, в какой момент это произошло, но вместо сострадания, которое заставило меня вступить в бесполезные диалог, я начала ощущать злость. И причиной моего гнева являлась именно тихоня Бетти, которая прямо сейчас, когда я резко достала ее потрепанный кошелек и вложила в руку, даже не удосужилась сказать «спасибо» и, развернувшись, пошла прямо в Центральный парк. Это отчасти послужило причиной моей злости, но больше всего меня выбил из колеи тот факт, что мышонок просто позволяет себя дразнить. Она смирилась с происходящим, почти так же, как мисс Одли с моей «болезнью». Но почему бы Бетти просто не убежать, чтобы не выслушивать такого, почему бы ей не сделать хоть что-то вместо тупого молчания. И еще больше меня раздражало то, что в этой истории я оказалась прямым участником, а не наблюдателем. И какой толк заступаться за человека, который не хочет этого? Да, ее глаза в какой-то степени просили о помощи, но действительно ли они ее так хотели…

Слишком много вопросов на сегодня. Вдобавок ко всему, мне снова предстоит путь домой, и снова предстоит встречаться с чужими взглядами, будто знающими мою страшную тайну. Неужели авария моей сестры произвела такой общественный диссонанс? В Стогвурде были случаи намного хуже, с убийством, избиением и изнасилованием. Можно было предположить, что мисс Одли решила нарушить врачебную тайну и разболтать обо мне всему городу, но это исключено. Во-первых, пусть я и презираю эту женщину, но не могу назвать ее настолько некомпетентной, чтобы разбалтывать каждому встречному про меня. И, во-вторых, разве она могла что-то сказать про меня настолько любопытного и ужасного. Ответ очевиден.

Проходя улицы, я стараюсь избегать взглядов людей, опустив голову, но даже так я постоянно ощущаю их любопытные глаза, прикованные ко мне. К счастью, это вскоре закончилось. Вот и знакомые постройки, а вот и мой собственный дом. Открыв дверь, я быстро залетаю к себе в комнату. Кошмар закончился, и я снова в безопасности. Настроение становится чуть лучше, и я вспоминаю те времена, когда каждый из моей семьи, сидя вечером за столом, делился своими проблемами и переживаниями. Все остальные внимательно слушатели, а под конец каждый высказывал свое мнение на ту или иную ситуацию. Скоро у нас будет также. Мы вновь будем сидеть за нашим любимым столом, который, кажется, был старше меня, есть спагетти и рассказывать всякие смешные и странные истории. И однажды я расскажу им про сегодняшний день, на что папа наверняка назовет меня «настоящим героем», Кесси взъерошит мои волосы и будет кричать «это она в меня», а мама лишь улыбнется и встанет из-за стола за очередной порцией мороженого.

Глава 6.

– Миссис Блэр, вам нужно успокоиться, сейчас…

– Отстаньте от меня! Кесси, моя девочка, моя любимая девочка, куда они тебя спрятали?! Я хочу видеть дочь!

– Миссис Блэр, ваша дочь вчера…

– Не смейте говорить мне это, я вам не верю! Какое право вы имеете держать мою дочь взаперти? ПУСТИТЕ МЕНЯ, прошу по-хорошему…

– Дорогая, прошу тебя, успокойся, сейчас…

– И ты туда же?! ТАМ ТВОЯ ДОЧЬ, неужели ты не понимаешь? Нам надо видеть ее, увидеть нашу маленькую Кесси, я видела, как ее заводили туда…

– Миссис Блэр, при всем уважении к вам и вашей семье, мы не можем допустить подобных скандалов в нашей…

– Ах, это вы не можете допустить! А допустить то, что уже больше часа меня, добропорядочную мать, не пускают к собственной дочери, которая пережила ТАКОЕ, вы допустить можете?! Если вы сейчас не откроете эти чертовы двери, то, клянусь Богом, я разнесу ваше здание за один миг…

– Мне очень жаль, миссис Блэр…

– Прости, Джейн, но Кесс…я не…

– Черт возьми, Ронни, куда они меня тащат? Кесси…НЕТ, НЕТ, НЕТ, МОЯ ДОЧЬ ЗДЕСЬ, НЕТ, НЕТ, НЕТ…