Текст книги "Игра в исцеление"

– Извините, миссис Хенс, я просто хотела оживить беседу, больше не повториться, – улыбка была натянутой, а слова неискренними, но женщину это устроило.

Из-за Кэролин миссис Хенс упустила одну деталь, которую заметила я. Последний вопрос надзирательницы задел Мэтью за живое. Он выпрямился, прикусил нижнюю губу, одно плечо дернулось, а взгляд на секунду стал осознанным – таким, как у всех «нормальных» людей. Мне показалось, в них заиграл какой-то азарт, но это всего лишь мои предположения. Мгновение спустя парень вновь принял свое привычное положение. Мне же была любопытна его реакция. Видимо, команда и спорт когда-то значили для Мэтью многое.

– …и поймите, дети, что такие сложные жизненные ситуации, как у вас, требуют незамедлительного решения, иначе в будущем это может обернуться настоящей катастрофой, – в мой слух стремительно врезалась лишь последняя часть монолога миссис Хенс, а судя по ее раскрасневшемуся лицу и активным жестикуляциям, говорила она долго. – Но ни я, ни другой специалист в этой области не сможет помочь вам, если вы не пойдете навстречу. Вы еще молоды, у вас впереди то, что сейчас вы строите сами. Я прожила хорошую жизнь в нашем городке и поняла главную истину: нельзя все всегда держать в себе. Вы не справитесь со своими проблемами самостоятельно, для этого и нужна наша группа, и я в том числе. Доверие – залог успеха в таких делах, поэтому я настоятельно рекомендую вам поменять свое отношение к нашим встречам.

Доверие… Сложно научиться доверять, когда весь город думает, что ты сумасшедшая. Или когда собственный отец напивается, тем самым уходя от своих проблем. А может мне довериться мисс Одли, которая только и мечтает отправить меня в психбольницу? Кесси рассказывала мне многое, но ни мне, ни кому-либо еще не говорила о том, что по-настоящему у нее на душе. Нам оставалось лишь догадываться, и в этом плане я всегда была первой. Но, как и сестра, я не могла поделиться самым сокровенным. Например, тем, что пару месяцев назад мне понравился парень из выпускного класса, который не обращал на меня никакого внимания. Но вскоре все переменилось: он начал ходить в библиотеку и садиться рядом с тем местом, где постоянно находилась я. В итоге он позвал меня на свидание, но так и не пришел. Оказалось, что кто-то из его друзей узнал о моих чувствах, и они просто решили разыграть меня. Или еще тот случай, когда команда черлидеров пригласила меня к ним, в итоге после первой тренировки эти противные девчонки загнобили меня, начиная от роста и заканчивая весом. Они делают это специально, чтобы поглумиться над девчонками и показать, что в команду попадают только избранные. Доверие – хорошая вещь, но вряд ли хотя бы половина Стогвурда может похвастаться им. И я, как и те, кто сидят рядом со мной в кругу, явно не соотносятся с этим словом. Даже миссис Хенс, при всей ее открытости, наверняка за весь свой профессиональный опыт накопила секретов больше, чем мы вчетвером вместе взятые.

На улице наверняка уже стемнело. Последней на сегодня предстояло говорить Бетти. Кажется, именно на нее возлагала свои последние надежды измученная надзирательница. Ее задание поначалу показалось мне смешным – изъявить желание быть одним из организаторов бала в Восточной школе. Такие мероприятия, включающие в себя громкую музыку, танцы и веселье по традиции проводятся в школах Стогвурда каждую осень, зиму и весну. Я никогда не была организатором таких торжеств, но знаю, что на такое обычно подписываются либо заядлые отличники, либо те, кто так и не нашел пару на бал, либо заядлые отличники без пары. За пару недель до начала этой бесполезной суматохи они раздают бесполезные листовки с датой и местом проведения, затем помогают в оформлении спортзала, а во время самого бала следят, чтобы никто из старшеклассников не принес алкоголь. Естественно, что многие все же это удается. После всей этой мути организаторы освобождаются от своих прямых обязанностей и могут либо покинуть место проведения или же остаться с остальными счастливчиками и наслаждаться музыкой и атмосферой. Лично у меня эти традиционные балы никогда не вызывали особого уважения и тем более рвения, и появлялась я на них только из-за Кесси и Тиффани, которые готовились к одному вечеру за пару недель, а иногда и за месяц. Сестра говорила, что подобные танцы во многом определяют человека, а значит всегда есть возможность показать настоящую себя. Конечно, этим она явно и бесстыдно намекала на меня, из-за чего мне приходилось постоянно выбирать себе платье и туфли, на которых я еле стою. Тогда это казалось сущим адом, но, вспоминая об этом теперь, я невольно призналась самой себе, что мне не хватает этой атмосферы.

Бетти явно не являлась фанатом танцев. Я довольно долго соображала, почему ей досталось именно такое задание от миссис Хенс, ведь с другими все было очевидно: для Кэролин было необходимо, чтобы она поняла, в кого может превратиться спустя пару лет; Мэтью, как бывший игрок, должен был вновь почувствовать атмосферу и тоску по команде и футболу; Бетти должна стать организатором, потому что… И тут меня осенило. Все было проще, чем я думала. Конечно, организаторы не только готовят школу к такому «важному» событию, но и постоянно контактируют с учениками: листовки, опросы, напоминание, списки и многое другое. А миссис Хенс довольно умна. Блокноты, а теперь эти задания – она явно не из тех людей, кто прозаично относится к своей работе.

– Я не смогла… извините, – эти четыре слова Бетти выдавила из себя еле слышно, не поднимая головы и чуть сжимая свои маленькие бледные кулачки.

Повисло напряжённое молчание. Миссис Хенс, ожидая совершенно другого ответа, открывала и закрывала рот, пытаясь сформулировать более точную мысль. Мэтью продолжал испепелять взглядом потолок, будто не моргая, и даже Кэролин, от которой, казалось бы, должен начаться весь пожар, тихо сидела на стуле, скрестив руки на груди и тяжело вздыхая. Наши взгляды вновь встретились, в этот раз в ее глаза отразилась открытая злоба и презрение, и я догадываюсь, почему.

Мне стало жаль Бетти. Длинная одежда, опущенный взгляд, тихий голос и абсолютная замкнутость – увы, эти качества ведут к самым неприятным последствиям. Я бы не пожелала никому, включая того водителя, из-за которого произошла авария на 39-ом шоссе, стать жертвой школьных издевательств. В Западной школе Стогвурда, где я официально числюсь примерной ученицей, было много так называемых изгоев общества. И каждому из них доставалось немало. Парня с фиолетовыми волосами, которого все считали геем, окунали в унитаз больше раз, чем я посетила курсов фотографии. Новенькой, пришедшей в бывший класс Тиффани, досталась бомбочка с краской, после которой она, плача, три урока безуспешно пыталась смыть остатки зеленой жидкости с лица. А Гвен Эдрисон одним прекрасным осенним деньком обнаружила на двери своего и соседних шкафчиков огромный плакат, разделенный на две части: справа – ее фотография в розовом платье, слева – фотография свиньи в розовой балетной пачке. Я хорошо помню ее имя и все произошедшее потому, что однажды дома я наткнулась на смеющихся Кесси и Ти, печатающих те самые фотографии. Она была толстухой, и этого было достаточно, чтобы начать издеваться. После того случая я не разговаривала с Кесси около недели, но вскоре она заставила меня простить себя, отмазываясь невинной шуткой. Она всегда умела это делать, на нее невозможно было долго злиться. Это часто играло со мной злую шутку.

– Что ж, Бетти, это очень печально, но не стоит расстраиваться, – достаточно бодро произнесла миссис Хенс, хотя было очевидно, что слова мышонка ее окончательно добили. – Через неделю ты получишь другое задание, так же как и вы все, включая Вэлери. А теперь все свободны, и не забываем о блокнотах.

Новость с заданием и мое имя в конце меня не порадовали. Когда я очнулась от осознания того, что мне предстоит (, все уже начали выходить. Кэролин, последний раз пробежав своими большими глазами зал, развернулась и фыркнула. Бетти, закутавшись шерстяным шарфом, которого я даже не увидела вначале, последовала за ней. Пока Мэтью надевал куртку, мне удалось разглядеть ее получше. На правой стороне груди красовалась заглавная буква В– отличительный знак Восточной школы. Там же был изображен небольшой лев с густой гривой и открытым ртом, словно готовившимся к атаке на несчастную жертву. Куртка, похоже, была новая, и когда парень ее надел, мне показалось, что я уже где-то его встречала.

У входа, как оказалось, меня уже поджидали. Кэролин, увидев меня, быстро бросила недокуренную сигарету и настойчиво толкнула меня к стене. От неожиданности я даже не сопротивлялась..

– Тебе мало в жизни проблем? – впервые со дня нашего знакомства она говорила серьезно: от смазливой улыбочки и нахальных глазок и след простыл. – Или ты хочешь доказать всем тут, принцесса, что ты не такая, как мы?

– И что тебе нужно? – я не хотела смотреть на все это через невидимую призму шутки, поэтому сразу перешла к делу.

– Чтобы ты не пялилась так, будто знаешь обо мне все, сука, – рыжеволосая толкнула меня в плечо, отчего ребрам пришлось несладко. – Ты здесь новенькая, но не думай, твою мать, что ты особенная. Ты в еще большем говне, чем мы все. И твоя дорогая сестренка на самом деле…

– На прошлой неделе я прекрасно видела, в каком ты говне. Поделишься тем порошком? – мысль о том, что эта самовлюбленная девчонка будет хоть что-то говорить про Кесси, заставила меня окунуться в настоящий омут проблем и открыть рот, хотя изначально я вовсе не собиралась раскрывать все свои карты.

Кэролин моментально изменилась в лице. Она не стала пытаться сохранять невозмутимый вид, как на ее месте поступили бы взрослые. Вместо этого ее глаза готовы были вылезти из орбит, а губы чуть дрогнули и начали бесшумно шевелиться. Вскоре шок сменился гневом, я увидела ее четкие скулы и выступившие вены на висках, лоб сморщился, а в глазах играл недобрый огонек . Я поняла, что теперь могу надеяться только на чудо, но ничуть не жалела о сказанном. Какое право она имеет осуждать меня и хоть что-то говорить про мою семью, если сама занимается таким, из-за чего здесь и оказалась.

– Ты ничего не докажешь. Тебе не поверят. Мои руки чисты, сама видела, детка, – взгляд Кэролин снова трансформировался в обычно-нахальный. Она подошла ко мне вплотную так, что пришлось сильнее вжаться в стену, холод и сырость которой я чувствовала даже сквозь одежду.

Только сейчас я смогла разглядеть ее вблизи. Дрожащие руки, не меньше двух слоев тонального крема, чтобы скрыть синяки под глазами и рубцы возле линии рта, слегка смазанная помада и остатки туши под нижними веками – такой она была для всего общества, и такой же она хочет быть всегда. Неизменная тень въелась в нее настолько, что кроме нее почти ничего не осталось.

– Очень умно с твоей стороны, – я тоже попыталась придать своему голосу наигранное спокойствие. – А если доктор начнет проверять твои ноги, то ты сможешь обвинить его в сексуальном домогательстве, таков твой план?!

Эти слова я произнесла с мыслями о неизбежном. И если умирать, так умирать победителем. На самом деле моя теория про ногу была лишь теорией, в которую я до конца не верила. Если бы Кэролин это знала, все произошло по-другому. Но она не знала. И по ее взгляду, который буквально застыл на мне, и тяжелому и частому дыханию я поняла, что второй раз попадаю в точку. Я с удивлением изучала ее и думала, что же будет дальше. Для Кэролин я – принципиальная угроза, а такие люди, как она, сделают все, дабы уничтожить то, что может в скором времени уничтожить их.

– Ты. Даже. Не. Представляешь. Во что. Ввязалась. Мразь, – рыжеволосая нарочито долго и с большими паузами проговаривала эти слова, а последние буквально прошипела. – Если ты хоть кому-то намекнешь своим грязным языком я тебя уничтожу, сука, я просто…

В руке Кэролин появился маленький перочинный нож, лезвие которого плавно приближалось к моему горлу. О развитии дальнейших событий можно будет лишь догадываться. Планы рыжеволосой нарушили плавные шаги, а точнее, ее обладательница. Они принадлежали миссис Хенс. Мы с Кэролин машинально пришли к такому выводу, и в последний раз переглянулись. Когда женщина вышла из здания, нас рядом уже не было. Спохватившись первой, рыжеволосая благополучно перебежала дорогу и залетела в ближайший магазин, попутно пряча нож. А я пошла в сторону своего дома и спряталась в одну из улочек, скрываясь в тени. Через пару минут, поняв, что миссис Хенс явно ушла в другую сторону, я вынырнула в свет фонаря. Идти было тяжело, ноги внезапно стали ватными и отказывались слушаться. Людей на улицах практически не было, в домах, чьи окна мне довелось увидеть, либо укладывали маленьких детей, либо ужинали, либо сидели и смотрели телевизор. Словно на автомате в моей памяти всплыла одна из картин нашего вечернего препровождения, одна из немногих, когда Кесси была с нами. Из других домов, тех, что скрыты за фасадами супермаркетов, аптек и зоомагазинов, была слышна музыка и приглушенные крики. Вечеринки, на которых я ни разу не была и благодаря которым моя сестра становилась все более и более популярной. Эти бесконечные тусовки направлены на полное уничтожение индивидуальности и гордости. Если начать считать, сколько раз я слышала про то, как парень заблевал весь унитаз на втором этаже или старшеклассница прыгнула голой в бассейн, то можно сбиться примерно на цифре сорок.

Подходя к дому, я замечаю, что свет горит везде. Но ни звука телевизора, ни шума микроволновки, которая обычно тарахтит как старая стиральная машина, я так и не услышала. Отец, в темно-зеленом спортивном костюме (наш общий подарок с сестрой на день отца), развалился на диване с закрытыми глазами, все еще держа в руках недопитую бутылку. Я нервно вздрагиваю, к горлу подступает ком, но, собравшись, я тихо закрываю дверь на замок. Так, не спеша и еле слышно, подкрадываюсь к дивану и перехватываю пиво, выливая его в раковину. После всех этих несложных махинаций и выключения света, я наконец дохожу до своей комнаты. Не найдя каких-либо изменений, я ложусь на кровать и закрываю глаза. Аппетита и сна нет, поэтому приходится выкручиваться собственными мыслями и анализом произошедшего. Итак, исходя из сегодняшнего дня, я имею группу неудачников, которым на следующей неделе предстоит выслушать мой максимально интересный рассказ, плюс странное и неизвестное задание, которое мне предстоит выполнить, чтобы снова не попасть в руки мисс Одли, и конечно же рыжеволосую стерву-наркоманку, которая при любом удобном случае готова уничтожить меня. Иронично, что именно в том месте, где мне должны были «помочь», все пытаются сделать обратное.

Еще страннее оказывается мое новое открытие. Вспоминая момент, когда Кэролин достала нож, можно предположить, что нормальные люди при виде его, направленном к горлу, должны испытывать если не вселенский ужас, то хотя бы малую долю страха. У меня же страх рассыпался мелкими крупицами в зеркале моей души, а когда эти частицы вновь собрались, то превратились в единственное, что я ощущаю так часто и так долго – боль. Она затмевает все остальные чувства и эмоции, переходя в водоворот обыденной жизни и постепенно овладевая им. Но при всем этом я рада, что могу ощущать хоть что-то. Я не хочу превратиться в тех, кто меньше часа назад сидел возле меня и рассказывал свои познавательные истории. Миссис Хенс и мисс Одли несправедливо причисляют меня к ним, но, чтобы доказать всем, что я справлюсь, я буду держаться. Только сейчас я осознала, как глупо и бессмысленно было ставить своей целью донести до них правду о Кесси. Разные миры никогда не соприкоснуться. Я сохраню свою веру до приезда Кесси, пусть даже ценой насмешек и издевательств. В конце концов, это – жизнь, и глупо думать, что одним прекрасным днем она не прольет на тебя всю гниль своих мрачных закоулков.

Глава 9

– Да хватит уже спорить, кто сядет возле индейки, она все равно достанется каждой из вас!

– Но мааам, я еще на прошлой неделе заняла это место, оно мне нравится!

– А я спрашивала папу, и он пообещал мне сесть именно сюда!

– Девочки, как же я счастлив, что вы у меня есть…

– И мы тебя любим, милый. Рассади ты их уже или эта птица сгорит, а мы все пойдем есть в булочную.

– Нет, только не туда! Я же недавно только отравилась пирожками.

– Ладно, чтобы никому не досталось, предлагаю тебе, моя противная сестренка, переставить стул и сесть рядом с папочкой, а я сяду напротив с мамулей. Идет?

– Странно, что ты додумалась до такого, любимая сестра. Мам, когда мы уже будем есть? Я умираю с голоду.

– Так умирай побыстрее, мне больше достанется.

– Эй!

– Хватит, девочки! Вэлери, принеси салфетки.

– Почему всегда я?!

Кухня наполнена теплом и запахом жареного. Приглушенный свет и несколько белых свечей по разные стороны стола. Разноцветные тарелки и кружки, не хватает только салфеток. Они в моих руках, красивые, как всегда, потому что их всегда покупает мама. Красные узоры вырисовываются на белом полотне, словно показывая целую вселенную. Приятно чувствовать атмосферу праздника, а еще приятнее ее создавать. Мы готовились к Дню Благодарения заранее, чтобы не получилось хаотичных сборов и раскупленных продуктов, как в прошлом году. Разве можно быть счастливее, смотря на свою семью – людей, которые тебя любят, ценят и уважают, всегда готовы поддержать и заступиться? Как оказалось, можно, присоединившись к ним и обняв. Пару шагов, всего каких-то…

– Вэли, ты провалилась в чертову пропасть и решила сделать нам одолжение, умерев без свидетелей? – тепло уходит, сменяясь пронзающим душу и тело холодом.

– Кесси, что за слова! Дочка, мы тебя ждем, – отчаянные попытки пошевелиться лишь сильнее заставляют чувствовать боль во всем теле. Тяжело дышать.

– Вэлери, я знаю, что ты любишь своего папу больше всех на свете, поэтому давай, иди к нам! – белая пелена застилает картину счастливой семьи, пытаюсь закрыть глаза, но вместо этого открываю их еще шире, проваливаясь прямо в пропасть.

– Тааак, и теперь ты молчишь, сестренка? – я слышу ее голос, но вижу лишь окровавленное тело в машине. Оно сидит на переднем сидении, одной рукой, с разбитыми костяшками пальцев, все еще держа руль. Ноги застыли на педалях, голова повернута в сторону дороги, одежда разорвана. Когда я пытаюсь взглянуть на нее, тело поворачивается, и передо мной предстает ее лицо с засохшей кровью на лбу, щеках и подбородке. Я вскрикиваю.

– А может, это ты стала причиной, по которой мы теперь не вместе? – ее синие губы расплываются в улыбке, которую я видела у своей сестры всего лишь раз.

Я снова проваливаюсь в черную бездну. Меня настигает до боли знакомый отчаянный женский вопль, от которого невозможно скрыться. Реальность подобна искаженному силуэту сну, пытливо пронизывающая каждую клеточку тела. И мне стоит огромных усилий вновь открыть глаза, погружаясь в очередную пустоту.

Не знаю, как долго я лежала на своей постели после очередного кошмара. Мыслей, ровным счетом как и сна, не было. Ненавижу кошмары и все, что с ними связано. Больше никогда в жизни не соглашусь на ужастик, предложенный Кесси. Но смысла обманывать себя нет: причина моего бурного воображения вовсе не в фильмах, сериалах и книгах. И совсем не обязательно быть Фрейдом, чтобы понимать это. Я скучаю по семье – прежней семье, но разве долгая разлука может послужить подобному? Порой в моей голове всплывает отчаянная идея спросить мисс Одли или миссис Хенс, но голос разума, к счастью, отбрасывает эту безрассудную мысль. Что могут сказать мне женщины, считающие, что я помешанная? А в этом они нисколько не сомневались.

После того, как мой будильник возвещает меня о том, что уже одиннадцать, я решаюсь подняться с кровати. Новая неделя обещает быть такой же мрачной и убогой, как и последние. Абсолютно не имею понятия, чем стоит заниматься как сейчас, так и в будущем. Сначала я берусь за книгу, но после десяти страниц отбрасываю ее в сторону. На кухне лежат пара бургеров, ко мне возвращается аппетит, для начала уже неплохо. Подбородок почти зажил, и теперь, глядя в зеркало, я вижу обычную худую девушку с синяками под глазами и потресканными губами. Я не отличаюсь от остальных, но почему-то каждый в нашем городе хочет выделить меня по-своему. Если подумать, то это забавно, что для одних я – несчастная жертва обстоятельств, для других – одинокое и никому не нужное дитя, а для третьих – сумасшедшая игрушка в руках опытных психологов и психиатров. Слишком банально думать о том, как мне это докучает, поэтому я все же принимаю отчаянные попытки возвратить прежнюю жизнь, на пару часов забыв обо всех последних событиях. Что бы делала прежняя Вэлери, будь она дома в такое время? Вариантов немного: либо штудировала книги, либо смотрела телевизор. Этими банальными занятиями и дышит весь мой скудный мирок.

«Неделя оказывается для меня скучной. Я даже не ходила в магазин – наша любезная соседка вновь поделилась пирогом, а папа купил целое ведро копченых крылышек. Он снова пришел пьяный, но я продолжаю делать вид, что не замечаю этого, потому что до приезда Кесси и возвращения мамы не знаю, как ему помочь, и что мне делать»

С отвращением я вырываю листок, комкаю его и выбрасываю в корзину.

«Неделя оказалось для меня не особо продуктивной. Я много читала, а в четверг записала видео для Кесси, где рассказывала ей об этом дерьмовом задании и всей абсурдности моего появления здесь»

Прямое послание для свидания с мисс Одли. Снова вырываю и выбрасываю.

«Неделя была скучной и мрачной. Я ничем не занималась, поэтому и писать мне нечего, кроме того, что весь Стогвурд считает меня сумасшедшей»

Про субботнее собрание и мой символичный блокнот я вспомнила только в пятницу. Нельзя сказать, чтобы всю неделю я была так занята, что не могла отвлечься не на минуту – нет, просто мне действительно понравилась роль прежней Вэлери без мисс Одли, миссис Хенс и всей команды обреченных. К тому же, я больше не винила сестру в том, что она до сих пор не соизволила ответить мне. Я не искала причин, а просто приняла все это как должное и продолжила выполнять свой семейный долг. Кроме того, я начала замечать убывающее количество пивных бутылок, что не могло не порадовать.

Из колеи выбивала только суббота и очередная пытка. И что-то мне подсказывает, что завтра Кэролин хорошенько оторвется на мне и моем творчестве, которое я придумываю уже около часа. После трех вырванных и скомканных листков я понимаю, что правду собственной жизни писать гораздо труднее, чем школьное эссе по книги, которую ты даже не читал. Поэтому, под звуки вечерних новостей, я решаю «немного» приукрасить окружающую меня действительность. Ведь если посудить, довольна ли будет миссис Хенс, узнав, что я не выхожу из дома? Или что скажет она на то, что мой отец пристрастился к алкоголю? О, наверное, она будет безумно счастлива услышать незабываемую историю моих кошмаров. Но больше всего наивную женщину поразит то, что каждый четверг я отправляю Кесси видео, после чего она позвонит в пару мест и через несколько дней я буду либо в смирительной рубашке, либо под постоянной опекой мисс Одли.

Вспоминая, чем все-таки занимается обычный подросток моего уровня (примерно что-то среднее между Бетти и Кэролин), я закончила свою рукопись только к полночи, когда отец, осушив свою третью бутылку, храпел так, что никакое нашествие спартанцев его бы не разбудило. Я закуталась под одеяло, кладя рядом под подушку тяжелые мысли. Та группа и все еще члены ничего не значат для меня, но я прекрасно понимаю печальные последствия, которые наступят сразу же, позволь я себе сделать неверный ход. К сожалению, не всем суждено провести хорошие выходные так же, как и не всем дано стать королевой выпускного бала или самой популярной девочкой в школе. Но что будет, если миссис Хенс вдруг не поверит моим словам? Ведь там, где она училась или проходила курсы дополнительного образования, наверняка тренируют распозновать ложь. Никогда не любила врать, но, когда мне приходилось отмазывать Кесси перед родителями или Тиффани перед очередным бойфрендом, мне все же не было равных. Я не гордилась этой способностью, но сейчас она может оказаться как нельзя кстати.

С этими мыслями я погрузилась в глубокий сон, и с ними же прошел почти весь мой день. Не найдя себе достойного занятия, я решила выйти еще раньше, чем в прошлый раз. Как знать, может быть сегодня мне повезет. Но погода явно была против этого. На улице лил дождь, и с глубоким вздохом очередной раз посмотрев в окно, пошла искать подходящую одежду для такого случая. Как оказалось, ее было не так уж и много, что меня не огорчило. Недолго думая, я одела черные обтягивающие джинсы с потертостями на коленях, белую футболку, которая всегда была мне большой, а сверху накинула голубую ветровку, на спине которой белыми буквами красовалась надпись: «Where is my mind?» Даже не глядя на себя в зеркало, чтобы лишний раз не разочароваться, я накинула капюшон, спрятала блокнот и телефон в маленький кожаный рюкзак розового цвета, который очень давно достался мне от Кесси, и вышла из дома.

Дождь, кажется, объявил войну Стогвурду. Дорожки и газоны были полностью залиты, а капли, стекающие с крыш домов, будто говорили о том, что прекратиться это нескоро. Но, несмотря на ливень, от которого тщетно старались скрыться люди, на улицах по-прежнему ощущался запах весны и тепла. Через пару дней, при условии того, что этот потоп больше не повторится, все высохнет и наступит окончательная жара. Взрослые будут планировать отпуска, старики будут принимать внуков с других городов, дети перестанут думать об уроках, а старшеклассники во всю начнут готовиться к Весеннему балу, на которой вряд ли суждено пойти мне, Бетти, Кэролин или Мэтью. Почему-то именно сейчас, натягивая капюшон почти на половину лица, мне с особой ясностью врезаются события всех школьных балов. Больше всего, конечно же, мне запомнился последнее торжество сестры. Год назад, на выпускном балу королевой школы стала Анжелика Бустон – длинноволосая брюнетка с родинкой на щеке. Только потом я узнала, что она является нынешней девушкой Томаса Хардсона – того, кто стал причиной многих слез Кесси. Тогда же я услышала, что нынешний парень Анжелики теперь какой-то крутой игрок в какой-то крутой баскетбольной команде какого-то крутого университета в каком-то крутом городе. Но ради своей девушки он, такой же красивый и еще более рослый, с слегка отросшей челкой и небольшой щетиной, приехал в наше захолустье. Все девчонки просто таяли от такой романтичной истории и от того, как Томас целовал Анжелику, и, хотя я не считаю себя экспертом в подобных делах, я думаю, что они по-настоящему счастливы. Кесси, лишь завидев его тогда, пыталась казаться спокойной и отрешенной, но под конец сдалась и попросила родителей забрать нас пораньше. Ходило много слухов про Томаса, но сестра вряд ли ожидала увидеть его счастливым, хотя сама была полностью разбита. Думаю, это и еще несколько обстоятельств дали толчок на переезд. С этого прошло много месяцев, и сейчас я уверенна, что Кесси удалось перебороть ту боль и начать все заново. И я еще больше надеюсь, что в ее новом есть место для нас старых.

До Брингтон-стрит я дошла в полностью промокших кроссовках, которые не стеснялись издавать хлюпающие звуки, и в куртке, которая из голубой превратилась в темно-синюю. В здании оказалось прохладно, и я подумала о том, что необходимо что-то сделать с моими промокшими вещами, иначе я рискую пролежать следующие полгода в постели с воспалением легких. Для начала можно было вылить из моих дырявых кроссовок остатки воды. Это меня мало спасет, но все же у меня оставалась малая надежда на собственное тепло и иммунитет.

Найти туалет не составило особо труда. Идя по привычному крылу детского сада и слушая звонкие капли дождя, я обратила внимание на то, что сегодня повсюду горел свет. Непривычно видеть это здание освещенным флуоресцентными лампами. Практически везде потолки протекали настолько, что некоторые места пришлось обходить или перепрыгивать. Туалет оказался довольно маленькой комнатой с двумя умывальниками и тремя кабинками. При входе висела неработающая сушилка и отделение, где должны были находиться бумажные полотенца. Зеркало было мутным, я с трудом узнала в нем себя. Обои, кажется, когда-то были зелеными, сейчас же превратились в бледно-желтую отклеенную массу. Не самый лучший вид, но в старших школах бывают картины и хуже. На белом кафельном полу отчетливо вырисовывались маленькие черные следы. Должно быть, незадолго до меня тут кто-то уже побывал. Недолго думая, я решила зайти в одну из кабинок, поскольку пространства, как я полагаю, там было гораздо больше, чем возле маленьких раковин.

Дернув за ручку, я обнаружила, что крайняя к двери кабинка не поддается. Странно, ведь признаков жизни там не наблюдалось, как и чужих ног. Я попробовала еще раз – глухо, и плавно подошла к следующей кабинке. На мое удивление и разочарование она взяла тактику своей сестры слева, отказываясь впускать меня. В голову пришла мысль о том, что уборщица (если таковая тут вообще имеется) закрыла их специально из-за неисправности или твердой уверенности в том, что гостей сегодня не ожидается. Я уже собиралась уходить, но тут краем глаза заметила, что единственные грязные следы, помимо моих, вели прямиком к третьей кабинке. Направляясь к ней, из головы вылетели две важные детали, которые мне необходимо было учесть. Во-первых, обратных следов я не обнаружила. Во-вторых, исходя из первого вывода, там до сих пор кто-то был. Но это я уже сообразила после того, как лицом к лицу столкнулась с Кэролин.

Глава 10

Она сидела, с чуть приподнятой красной юбкой, на сливном бачке унитаза, слегка запрокинув голову и обнажая бледную шею, покрытую темно – фиолетовыми засосами. Волосы были собраны в высокий хвост явно не для красоты. Ее ноги, без черных колготок, которые валялись прямо на кафеле вместе с черными ботинками на каблуках, были босыми и опирались прямо на крышку унитаза. Вены были вздуты, на левой ноге красовался торчащий шприц, который, как я успела заметить, уже был пуст. На лице рыжеволосой таяла ленивая улыбка, ее руки упирались по разные стороны кабинки, а глаза чуть прикрыты. Привычный макияж и одежда, только теперь для меня она стала другой. Кэролин – наркоманка, и, может быть, я и вправду пыталась верить в то, что тот порошок был всего лишь нюхательным средством забыть реальность, теперь я убедилась, что тот порошок явно был запрещенным.