Текст книги "Игра в исцеление"

Не помню, как долго я стояла в оцепенении, и когда рыжеволосая наконец открыла свои глаза и увидела меня. Разум и здравый смысл вернулись только в коридоре после того, как я с шумом, едва не поскользнувшись и не разбив очередную часть тела об раковину, вышла из туалета, оставив Кэролин наедине со своей зависимостью. Первая мысль была просто забыть все это как страшный сон, вернуться домой и написать мисс Одли о том, что переменчивый климат Стогвурда добил меня, и эту неделю я не в состоянии встать с кровати. И на несколько секунд я и вправду ей поддалась, развернувшись к тем местам, которые я проходила меньше пяти минут назад. Но резкий импульс заставил меня застыть на месте. Реальность раскололась для меня, представив две картины. Если прямо сейчас я решу оставить все это, как есть, то что станет с Кэролин? Клиника, которая вряд ли ей поможет, или передозировка, которая, судя по венам и бледности кожи, не за горами. Но если я скажу, например, миссис Хенс, ей ведь помогут? Я по-прежнему не чувствую к рыжеволосой хоть какой-нибудь симпатии или сострадания. Наверное, я спасаю себя: не хочу, чтобы однажды миссис Хенс, всхлипывая, сообщила нам о том, что Кэролин теперь в лучшем мире и мы все должны помнить ее и прочее, что обычно говорят в подобных ситуациях детям. Я не могу взять такую ответственность на себя. Никогда не могла, в отличие от Кэсси, которая бы рассказала все при одном виде белого порошка. Но я – не сестра, зато сейчас могу перенять ее лучшие качества. И после этого я решилась.

Но только в самых неправдоподобных историях все могло пойти так, как бы мне хотелось, а именно: зайти в зал, где уже стояла миссис Хенс, поведать ей все то, что меня так тревожит, и затем увидеть слезы раскаявшейся Кэролин, которая зайдет в этот момент и вытащит из своего рюкзака все наркотики вместе со шприцами. Суровая реальность встретила меня в виде отнюдь не молящей о прощении рыжеволосой, явно не собирающейся открывать все свои порывы души. Кэролин закрыла вход своим телом, тяжело дыша и наспех закрывая черную сумку через плечо. Ее красная помада размазалась, руки слегка подрагивали, а глаза… в них читалась моя смерть. Ярость, брезгливость, боль, но никак не страх – я наблюдала это через призму как минимум пяти слоев туши и коричневых теней. Дабы окончательно показать свои серьезные намерения, она резко скинула мой портфель с плеча и бросила в один из темных углов, до которых не доходило освещение. Неприятный звук падения в сопровождении барабанящего дождя заставил меня вздрогнуть. Но, к удивлению, обнаружив телефон в кармане, мне стало немного легче. Совсем немного.

– Ты ничего не видела, тебе понятно, дрянь? – прошипела девушка.

– Может тогда сотрешь мне память или убьешь? – оскалилась я. Вопреки здравому смыслу, вместо страха я почувствовала только нараставшую в каждой клеточке тела злобу. – Только не забудь перед этим вставить свой вонючий шприц прямо в ногу, иначе ты не будешь так уверена, стерва.

Кэролин была в абсолютном бешенстве, но и я не собиралась давать задний ход, просто приняв ситуацию. В жизни можно смириться со многим: от проваленного теста по истории до потери девственности с незнакомым парнем, но с такими людьми, как рыжеволосая, нужно бороться. И иногда в ее пользу, пусть это и не всегда заметно.

– Ты…

Она так и не успела договорить. Больше двух лет назад мама, мечтавшая с самого детства о профессии юриста, удовлетворяла свои сломанные надежды старой передачей о знаменитых судьях, адвокатах, прокурорах и в целом всей судебной системе. Пару раз пятничным вечером к ней присоединялась и я (исключительно за недостатком другой деятельности). Одна фраза какого-то известного обвинителя в том шоу запомнилась мне надолго: «хотите убедить людей в виновности подсудимого-запаситесь надежными свидетелями. Это первый и самый важный гарант вашего успеха». И именно сейчас это воспоминание всплыло в мою отчаянную голову. Ловко, используя элемент неожиданности, я открыла одну дверцу, выглядывающую ручку которой я давно приметила за спиной рыжеволосой. Кэролин, явно не ожидая такого от меня, резко отпрянула, давая мне фору зайти в зал.

Два стула из пяти были заняты их привычными хозяевами: Бетти сидела, укутавшись большим шерстяным шарфом, слегка подрагивая. Сегодня на ней были коричневые вельветовые штаны и шерстяная кофта такого же цвета. Волосы туго затянуты в пучок. На спинке ее стула висел длинный черный зонт, который уже успел образовать возле себя небольшую лужицу. Увидев меня, ее глаза широко распахнулись, но не от привычного страха и робости, а от нескрываемого удивления и даже шока. Похоже, в ту минуту в моем взгляде было нечто такое, что заставляет даже самых замкнутых и безнадежных личностей забывать о самоуничижении и отчужденности, вращаясь в ритме колеса реальности. Но это подействовало только на мышонка. Мэтью по-прежнему сидел спиной ко мне, фиолетовая спортивная куртка была расстегнута, из-под ее краев виднелась серая толстовка, капюшон которой был мокрым насквозь и заметно отличался от своего настоящего цвета. Несмотря на это, парень не собирался его снимать, что в другой бы ситуации меня явно заинтересовало, но только не сейчас.

– Куда собралась, шлюха? – на середине зала я обернулась и увидела Кэролин, стремительно догоняющую меня. Я ускорила шаг и вскоре оказалась в центре пяти стульев – так, чтобы все присутствующие могли меня видеть.

– Ты хотела поговорить? – я набрала в легкие побольше воздуха, потому что его периодически не хватало. Я чувствовала, что меня захватывает адреналин, в висках как будто стучали молотком, а во рту уже давно пересохло.

– Думаешь, они тебя спасут? А? – рыжеволосая остановилась недалеко от моего стула, сверкнув хищным взглядом в сторону Бетти, которая в тот момент была похожа на ежа, и затем на Мэтью, который безучастно наблюдал за нами. – Им плевать на тебя и на меня так же, как и мне плевать на них, а в особенности на такую мелкую мошку, как ты.

– Интересно, будет ли им плевать, когда в следующий раз они увидят в туалете то, как ты вдалбливаешь чертов шприц себя прямо в ногу, что сегодня наблюдала я? – с каждой фразой я горячилась все сильнее. – А что дальше? Будешь угрожать нам ножом, отбирая деньги?!

Реакция на мои слова была ничтожна мала. Бетти на секунду вновь распахнула глаза, но в следующую миг еще сильнее закуталась шарфом, надеясь скрыться в нем навсегда, Мэтью и глазом не повел, даже Кэролин, которая, казалось бы, должна начать переживать из-за страшной тайны, продолжала испепелять меня враждебным взглядом, даже не задумываясь о панике. Складывалось ощущение, будто все знают что-то такое, о чем мне остается догадываться, и это вряд ли связано с самой рыжеволосой, которая тем временем приближалась ко мне.

– Тебе конец, тварь, – в отличие от меня, говорила она тихо, что не могло не устрашать. Но попытки и силы образумить ее у меня еще остались.

– Разве ты сама не видишь, что тебе нужна помощь? – я попыталась обратилась к голосу разума Кэролин. – Неужели то, что ты делаешь, доставляет тебе такую радость, или ты таким способом хочешь заглушить бо…

– ЭТО НЕ ТВОЕ ДЕЛО! – ее визг заставил вздрогнуть всех, кроме Мэтью. – Ты понятия не имеешь, во что ввязалась, так что закрой свой поганый рот и слушай меня…

– Даже не смей мне указывать! – мой и без того громкий голос окончательно сорвался на крик. Тело обдало жаром, а ноги подкашивались.

– А то что, а? Расскажешь обо мне своей мамочке или поплачешь сестренке? – в глазах Кэролин появилась насмешка, на губах стала заметна едва уловимая улыбка.

«Это провокация, она специально играет с тобой, чтобы окончательно довести и сделать тебя такой же, как она. Не поддавайся, промолчи, дождись миссис Хенс» – мозг был завален этими суждениями. Но рыжеволосая затронула маму, и, что еще хуже, Кесси. Поэтому, как это часто бывает, когда людям давят на больное, холодный рассудок сменяется обжигающим все вокруг себя сердцем. Я не выдержала.

– Ты – ненормальная…просто сумасшедшая… – голос стал тихим, но твердым.

Я не хотела говорить именно это, но чувства, накопившиеся во мне за последний месяц, заставили сделать обратное. Не будь этой группы, я бы продолжила свою тихую жизнь в компании отца, пусть даже и алкоголика. Я бы вернулась в школу и дождалась выписки мамы, а затем и приезда Кесси. Мы бы справились со всем, все вместе, как было раньше. Но жизнь опрокинула меня в омут осуждения, разочарования и слепого гнева. И так дико устроено наше общество: говоришь правду – тебя высмеивают и осуждают, пытаешься помочь – тебя унижают и просят не вмешиваться, желаешь отстраниться от неприязни со стороны – тебя забрасывают в самую гущу. Мир не меняется не потому, что он окончательно прогнил, а потому, что общество отчаянно строит перед собой высокую стену, ограждаясь от привычных чистых и невинных эмоций, забирая с собой то, что так часто осуждают в своих книгах великие классики прошлого.

Пауза продолжалась недолго. Мои слова повергли зал в мертвую тишину, но вскоре Кэролин, продолжавшая испепелять меня своими выпученными глазами, лихорадочно рассмеялась. Это было похоже на приступ шизофреника и глумление над побежденным одновременно. Вот здесь я снова ощутила холод, сковавший меня за какие-то пару секунд. Я уже предчувствовала, что проиграла. Рыжеволосая приблизилась ко мне на пару шагов, я не отходила, дабы не подавать виду, что боюсь ее. Хотя, судя по всему, мои глаза уже успели выдать меня.

– Так вот ты какого мнения обо мне, да, стерва? – Кэролин по-прежнему не повышала голоса, зловещая улыбка не сходила с ее лица. – Нет, даже не так, ты такого мнения обо всех нас, не правда ли?

– Я не… – не знаю, было ли нужным оправдываться в тот момент, особенно перед Кэролин, но на пару секунд мне показалось, что это еще может спасти ситуацию.

– Ты не что? Не такая же чокнутая как мы?! Принцесса, которая попала в замок с троллями? Или может считаешь себя такой неповторимой и особенной, что способна в наглую влезть в наши жизни и все там изгадить? – с каждой фразой рыжеволосая говорила увереннее и громче, наслаждаясь своим голосом и собственными словами.

Больше всего на свете сейчас мне хотелось очутиться дома. Снять мокрую одежду, переодеться в длинную розовую пижаму в полоску – совместный подарок Кесси и мамы – сделать какао и, включив очередное бессмысленное шоу, забыться. Убежать от собственных мыслей и от осознания того, что рыжеволосая прочитала меня, как открытую книгу. В моих мыслях ее слова носили не такой негативный характер, но на самом деле я просто себя обманула. Я и вправду посчитала себя выше их лишь только потому, что не страдаю какой-либо зависимостью или психологической травмой. И я на миллион процентов уверена, что сейчас Кэролин, успев распустить свои огненные волосы, начнет всячески доказывать мне обратное. Что ж, ничего не остается, кроме как принять вызов.

– Правда в том, сука, что это ты сумасшедшая! – стоя в паре шагов от меня, она не сочла нужным дальше сдерживать свои эмоции и особенно свой голос. – Ты гребанный псих, мне противно находиться рядом с тобой. И знаешь, на самом деле ты хуже всех нас. Да, я на героине, эта сопливая девчонка боится посрать в школьном туалете, бесхребетный блондинчик хоть и секси, но ни черта не чувствует – да, все этот так, мать твою. Но, в отличие от такой помешанной, как ты, мы не психи, потому что живем в реальном мире, а не в придуманной стране Оз, где все обязаны быть счастливы. Ох, знала бы ты, как я тебя презираю и таких, как ты. Твоя сестра сдохла, а мать…

– Ты врешь! – тут сорвалась и я.

За исключением отца, не контролирующего свой рассудок в состоянии алкогольного опьянения, раньше никто не говорил о Кесси так открыто. Сердце лихорадочно забилось. Сначала меня бросило в жар, а затем обдало ужасным холодом. Зрение начало подводить, а губы слегка задрожали. Я уверена в том, что Кесси – моя сестра – жива, тогда почему мое тело так реагирует на происходящее? Почему именно в этот момент она предательски подводит меня, накрывая отчаянием и страхом? Что вообще со мной творится?

– Ха-ха-ха, – наигранный смех рыжеволосой еще несколько секунд звенел в моих ушах. Кэролин, видя мою реакцию, развеселилась всласть. – Чтобы ты знала, эта старая карга Хенс предупреждала нас о твоей помешанности на сестренке и попросила подыграть, потому что ты такая бедненькая и несчастная… Но ты меня конкретно взбесила, дорогуша, поэтому настало и тебе вкусить все прелести жизни.

Закончив последнюю фразу, рыжеволосая направилась в сторону тех столиков, где наша заботливая «карга» обычно раскладывает соки и сладости. Я совершенно не понимала, что происходит. Зачем Кэролин понадобился пустой стол и самое главное – действительно ли миссис Хенс предупреждала их обо мне? Но я ведь… я думала, что скорее меня должны предупреждать об этих подростках, но почему на деле оказалось все в точности да наоборот? В голове началась какая-то каша. Я повернулась в сторону Мэтью – наши взгляды встретились, но я, как, впрочем, и в большинстве случаев, не могла понять, что творится у него в мозгу. Он просто смотрел на меня без какой-либо эмоциональной окраски. Поэтому я резко повернулась, ища взгляд Бетти, маленькие глазки которой, в отличие от безжизненных глаз Мэтью, меня избегали. Но вскоре я добилась своей цели и ужаснулась. Собственные глаза расширились от удивления, когда я осознала, что Бетти вполне понятна происходящая ситуация. Да, она боялась, нервничала, теребя край шарфа, мечтала убежать отсюда, но по ее одному единственному взгляду, скользнувшему по мне, я поняла, что ей, как никому другому здесь, все предельно ясно. Она знала про разговор миссис Хенс – значит, он действительно был. И, что еще важнее, она знала, зачем рыжеволосая пошла в плохо освещенный угол, где мирно покоился деревянный стол.

Меня переполняли разного рода чувства: с одной стороны – гнев, обида и досада за то, что я стала посмешищем в этом клубе неудачников благодаря стараниям мисс Одли и миссис Хенс. С другой стороны, с замиранием сердца я ждала, когда Кэролин вновь начнет говорить. Пока она мешкалась где-то в темноте, мои ноги и все тело успели выйти из транса, и я смогла бы убежать. Но я этого не сделала. Я так долго и усердно думала об этом, что пропустила рыжеволосую, вставшую передо мной. И только когда она заговорила, я вновь вернулась в ужасную реальность.

– Как тебе такое, Ве-ле-ри? – она швыряет в меня скомканную и уже изрядно потрепавшуюся газету. – Дорогуша Хенс любительница городских сплетен и бесполезной макулатуры. Эта газета полностью посвящена твоей сестренке, и наивная старушка думала, что однажды покажет тебе ее, а ты начнешь свой глубооокий самоанализ. Я облегчила ей задачу, не благодари, это все…

Слова отдалялись от меня так же стремительно, как самолет покидает очередной аэропорт. Газета называлась «Новости Стогвурда» – просто и банально, что очень характерно для нашего городка. С главной обложки своими большими зелеными глазами смотрит моя Кесси – такая же красивая, как и всегда. Хотя фото черно-белое, в памяти отчетливо всплывает та же фотография, только цветная. Это ее выпускной. И фото, сделанное мною до того, как мама заставила нас обеих встать вместе и сделать счастливые сестринские лица. С трудом оторвавшись от игриво улыбающейся сестры, я наконец перевожу взгляд на заголовок – и весь мой мир в одночасье рушится, потому что я начинаю вспоминать.

«ПАМЯТИ КЕССИ БЛЭР» – визжал заголовок.

Глава 11

«14-ое февраля – день Святого Валентина – казалось бы, что может произойти такого плохого в такой замечательный день? Но судьба распорядилась иначе. Пока влюбленные обменивались подарками и выбирали столик в ресторане, врачи главной больницы боролись за жизнь юной Кесси Блэр – пострадавшей в аварии на 39-ом шоссе. Ее близкие и друзья, лишь только узнав об этой страшной трагедии, отправились в больницу и все это время, пока доктор сменялся один за другим, не переставали верить в чудо.»

– Мам, а нам обязательно отмечать день Святого Валентина? Вы с папой уже давно женаты, у меня парня нет, да и Кесси вряд ли приедет с будущим мужем.

– Вэлери, пойми, важен не сам повод праздника, а компания, с которой тебе будет хорошо отмечать даже самые незначительные даты. Мы наконец-таки соберемся все вместе, и, по-моему, это отличный повод для веселья и радости.

– Не спорю, но тебе не кажется, что доставать тарелки, которые мы используем только на Рождество, перебор? К нам приезжает моя сестра и твоя дочь, а не королева Англии.

– Ох, милая, я прекрасно понимаю твое возмущение, но и ты нас пойми, что в такие значимые моменты, когда мы все наконец-таки в сборе, хочется, чтобы все было идеально.

– Мам, твою еду можно есть даже в пластиковых тарелках…

– Тони, возьми трубку, телефон уже разрывается!

– Мам, папа уже минут 10 как ушел в магазин…

– Все, мне точно нужен отпуск. Накрой на стол, а я пойду узнаю, кто так яростно хочет поговорить с нами.

– Не переборщи с допросом!

«Такой страшной аварии Стогвурд не видел давно. Семь машин, один поезд, больше десяти человек пострадавших, не говоря уже о колоссальном ущербе, нанесенном имуществу. Но в тот момент мистера и миссис Блэр явно волновала не вдребезги разбитая машина и ее содержимое. Их всецело занимала их старшая дочь и слепая надежда на ее выздоровление.»

– Ма, ты скоро? Кажется, твой пирог подгорает… Мам? Что с тобой? Мам, не пугай меня! Мама, мама, мама....

– Девочки, я дома, правда одна из вас точно не будет рада, так как я не нашел…

– Папа, скорее сюда! С мамой что-то…

– Джейн, Джейни, милая, что с тобой? Что случилось? Ты нас слышишь?

– О господи, что с ней такое?

– Что тут случилось?

– Я…я нне знаю, она…она просто…подошла к телефону и…

– Алло, да, я мистер Блэр, а что собственно…

– Мама, ты меня слышишь? Я принесу воды, тебе вводы… дда?!

– Не может…не может…не может быть…я... да, мы…сейчас будем, я…

– Пап, что такое? Почему вы все молчите, ответьте хоть кто-нибудь, мне страшно!

«Машина мисс Блэр вылетела прямо на железную дорогу, как раз за несколько секунд до поезда, который шел в Денвер. Несмотря на превосходную реакцию машиниста, полностью остановить поезд за считанные секунды непосильно никому. В результате этого спасателям пришлось приложить немало усилить, чтобы вытащить 19-летнюю девушку из перевернутого автомобиля, который быстро нашли недалеко от железной дороги. Естественно, что приехавшая на место полиция не стала предъявлять обвинения тридцатипятилетнему водителю поезда, который лишь стал жертвой ужасного стечения обстоятельств, как и сама пострадавшая. У полиции и спасателей было много работы, но самое главное легло на плечи врачей, к которым около восьми часов вечера доставили пострадавших, включая Кесси Блэр.»

– Боги, только скажите мне, что моя девочка жива! Я не переживу…

– Миссис Блэр, прошу вас, отойдите от операционной, вы мешаете докторам…

– Прошу вас, скажите мне, что с ней все будет хорошо…умоляю…

– Мисс Блэр, это я вас прошу успокоиться, иначе я попрошу полицию проводить вас до дома!

– Простите, я… я понимаю, нно…но…

– Мы врачи, а не боги, и сделаем все, что в наших силах…Дейв, придержи дверь.

– Джейн, тебе нужно успокоиться, наша малышка жива и будет жить долго и счастливо…врачи помогут ей, наша медицина сейчас…

– К черту медицину, Тони! Хватит меня успокаивать!

– Мам, ты не должна, все будет…

– А ты вообще не влезай в диалог взрослых! Моя Кесси будет жить и переживет вас всех, вам понятно?! В отличие от вас, я не утешаю себя и знаю это наверняка. Так что…

– Хорошо, ма, ты права, только прошу тебя…нам всем тяжело и…я тоже не представляю жизни…жизни без…

– О боже, прости меня, моя девочка…Что же я делаю, Тони, кричу на младшую дочь в то время как старшая…я ужасная мать, я чудовище, я…

– Тише, тише. Успокойтесь обе, идите ко мне…вот так, уже лучше. Сейчас нам главное держаться вместе и думать только о хорошем…сядьте рядом. Все будет хорошо. Все.

«Многие забывают, что, несмотря на современные технологии и одаренность многих врачей, не всегда монета падает на сторону жизни. Так и случилось с нашей Кесси: медикам чудом удалось сохранять ее жизнь три дня. При этом у ее палаты каждую минуту один за другим менялись врачи и санитары, не говоря уже о напуганной до ужаса семье. Все так или иначе надеялись, что девочка выйдет из комы и приветливо улыбнется всем тем, кто так отчаянно боролся за нее. Этого не случилось. Сломанная в двух местах нога, два поломанных ребра, перелом лучевой кости на левой руке и раздробленные пальцы на правой, и, как следствие, кровоизлияние в мозг – все эти ужасные травмы послужили остановкой сердца Кесси Джейн Блэр ровно в полдень, на четвертый день комы.»

– ВЫ ВСЕ ЛЖЕТЕ, ОНА НЕ УМЕРЛА, МОЯ КЕССИ НЕ МОГЛА УМЕРЕТЬ! ЛОЖЬ, ЛОЖЬ, ЛОЖЬ, ЛОЖЬ....

– Миссис Блэр, я вколю вам успокоительное, пожалуйста, следуйте за мной…

– К ЧЕРТУ ВАШИ ТАБЛЕТКИ, ПОКАЖИТЕ МНЕ МОЮ ДОЧЬ, ГДЕ ВЫ ПРЯЧЕТЕ КЕССИ, А?!

– Миссис Блэр, мне жаль, но врачи сделали все возможное…такие травмы изначально были несовместимы с жизнью…

– ВЫ ВСЕ ВРЕТЕ, ВРЕТЕ И ВРЕТЕ! КАК ВАМ НЕ СТЫДНО ЛИШАТЬ МАТЬ ЕДИНСТВЕННОЙ ДОЧЕРИ?!

– Боже, Джейни, опомнись, у нас две дочери…что…что с ней…почему?

– Позвоните доктору Уоллосону, ему срочно нужно провести обследование…

– ОТПУСТИТЕ МЕНЯ, ИДИОТЫ! Я НИКУДА НЕ ПОЙДУ БЕЗ МОЕЙ ДОЧЕРИ…Я ВИЖУ ЕЕ, ВОН ЖЕ ОНА, ТОНИ! КЕССИ, КЕССИ, ИДИ КО МНЕ, МАМОЧКА ТУТ…

– Доктор, ради бога, объясните мне, что…

– Я думаю, вы и так все прекрасно понимаете, мистер Блэр…Мне очень жаль.

– Нет…только не это…я…

– Тони, скорее иди за мной! Они куда-то меня тащат, а Кесси сидит вон в той палате и смеется! Ха, она всегда была такой шутницей. Тони, скорее забирай нашу дочь и беги за мной, Тони, Тони!

«Несмотря на консультации опытного врача – психиатра, известного доктора наук и одного из основателей крупнейшей больницы Стогвурда – мистера Уоллосона – мать Кесси и Вэлери Блэр, миссис Джейн Блэр так и не смогла прийти в себя после ужасной трагедии и не менее ужасной утраты. Мы можем только представить, какие муки пережила эта женщина. Близкие миссис Блэр продолжают верить в выздоровление матери, на данный момент находящейся в психиатрической клинике имени Джорджа Уоллосона, хотя сам именитый психиатр не дает никаких точных прогнозов.»

– Да, то, что случилось с моей пациенткой не выразить никакими словами, – специально для "Новостей Стогвурда" сообщил нам доктор. – Если бы я был романтиком, то сказал бы, что эта бедная женщина потеряла часть своей души. Но я, к счастью, таковым не являюсь. Сроки выздоровления пока не ясны и вряд ли зависят от препаратов. Все, что мы можем сейчас – обеспечить миссис Блэр хорошие условия и длительный отдых…"

– Поверьте, мистер Блэр, так будет лучше. Я не собираюсь держать вашу жену насильно, но то, что я предлагаю, на данный момент действительно выход из сложившейся ситуации.

– Я…я просто не понимаю, доктор…она кричала, что ККесси…она…

– Не мне вам объяснять, мистер Блэр, что первый ребенок в семье – большое счастье и еще большая ответственность. Возможно, миссис Блэр чувствует себя виноватой за то, что случилось с вашей дочерью. Ее разум всецело поглотили мысли о старшей дочери настолько, что место для младшей не осталось… Не сочтите мои слова некорректными, но я думаю, что в такой ситуации это вполне нормально.

– Господи, доктор, что же мне теперь делать? Что мне сказать Вэлери? Мне кажется, что я так же, как и моя Джейн, начинаю видеть Кесси в каждом проходящей медсестре…

– Об этом вам точно не стоит беспокоиться. Вам нужен отдых, сколько вы уже на ногах? Кстати, где ваша младшая? Хочу на нее взглянуть. Сколько ей говорите? Дети и подростки страдают не меньше нашего, уж поверьте моему опыту.

– Да…конечно. Вон…вот она. Вэли, эй, Вэли…

– Погодите, мистер Блэр, предоставьте это мне.

«Похороны Кесси Джейн Блэр состоялись 22 февраля. Трагедия не только семьи, но и всего города заставила сплотиться нас и задуматься над тем, как на самом деле коротка жизнь и как легко она обрывается. Юная девушка не сделала ничего плохого, за что заслужила подобную раннюю кончину. Она была любимой дочерью и сестрой, верной подругой и заботливой девушкой. Кесси никогда не отказывала людям, обратившимся к ней за помощью и советом. Тучи заполонили собой февральское солнце, и весь Стогвурд будто заполонил мрак. Больше недели граждане приносили венки на могилу мисс Блэр, а неравнодушные школьники и выпускники сделали в школе алтарь в честь памяти Кесси. В такие моменты нам важно не забывать, что только вера…”

– Нет. Это ложь. Все не так…

Глава 12

– Аууууу, – Кэролин щелкнула пальцами возле моих глаз. – Очнись, крошка, ты думаешь, в главной газете Стогвурда СПЕЦИАЛЬНО выдумали историю, чтобы позлить малютку Вэли?

– Но это…это… – я не нахожу в себе сил ответить. Еще чуть-чуть и мой мозг окончательно перестанет воспринимать сложившуюся картину.

– Да пойми ты уже, дура, что мир вокруг тебя не крутится и твоя ненормальная сестренка теперь отбывает бесконечность в сырой земле, а ты…

– ЗАМОЛЧИ! – нервы окончательно сдают.

Увидев первую страницу и прочитав всю статью, я словно летела в бездну и теперь, наконец, дошла до самого конца. Слова рыжеволосой были бы для меня пустым наркоманским бредом, если бы не собственная изменяющая мне память. Почему я это вспомнила? Почему, ведь этого не было?! Почему, боже, почему…

Меня охватывает сковывающий страх. Все тело оцепенело, такое ощущение, что тысяча невидимых рук разрывает меня на части. Единственное, что я еще могу чувствовать – боль. Становится тяжело дышать. Хватаю ртом воздух ртом, но безуспешно. Ко мне снова подступает приступ тошноты, а глаза начинают наполняться слезами. Я пытаюсь сфокусировать свой взгляд на Кэролин, Бетти или Мэтью, но до сих пор вижу лишь строчки статьи из газеты, которая давно валяется на полу. А затем перед глазами снова предстает пелена воспоминаний. Я вижу ее, да, я вижу Кесси в больнице, ее израненное тело и…кардиомонитор, по которому плавно движется ровная линия.

– Нет! – единственное, что мне удается сказать. В глазах начинает темнеть, а охвативший меня страх продолжает нарастать с чудовищной силой.

– Ты не должна была говорить ей… – где-то за тысячу миль я продолжаю улавливать голоса.

– А ты что, мышонок, заделалась феей крестной? Нарядишь ее в розовое платьишко и начнешь говорить о том, что я лгу? Да ты даже со стула не осмелишься встать…

– Хватит уже.

– О, вы только посмотрите, кто вмешался! Сам мистер тотальный пофигизм! И что ты…

– Замолчите! – я не сразу узнаю свой голос, что, похоже, уже вошло в привычку. При всем этом меня продолжает душить страх, а взгляд становится до того мутным, что различает лишь силуэты. Мне нужен воздух, мне нужна Кесси, мне нужны родители и прежняя жизнь.

Я выбегаю в коридор, толкая кого-то прямо к стене. Слышу женский голос позади, но уже, не оборачиваюсь, меняю неуверенные шаги на еще более неустойчивый бег. Становится еще хуже, будто легкие превратились в полностью выжатую губку. Я не различаю света и тени, просто бегу и начинаю ощущать, как силы в который раз покидают меня. Готова упасть, прислонившись к холодной обшарпанной стене, но затем осознаю, что она начинает прогибаться под моим весом. Это дверь, и, вылетев на улицу, я чудом остаюсь на ногах, ухватившись на фонарный столб.

Не знаю, закончился ли дождь или он по-прежнему продолжал щедро топить мою одежду. Свежий воздух не помогал, я по-прежнему задыхалась так, будто пробежала десять километров без подготовки. В ушах звенело, отчего каждая проезжающая мимо машина отдавалась огромным взрывом в мозгу. Зрение по-прежнему придавало, и под конец не выдержали и ноги. Я успела сделать пару шагов назад, прежде чем упасть прямо на мокрый асфальт, спиной нащупывая кирпичное здание. Пытаюсь восстановить дыхание, поочередно дыша то через нос, то через рот, но быстро сбиваюсь. От досады хочется закричать, но кислорода продолжает не хватать. Вместо этого по щекам градом катятся солоноватые слезинки, обжигая лицо. Закрываю глаза и прикрываю уши руками, надеясь ускользнуть от этого чертового мира, но ненавидимая мною реальность сменяется ужаснейшими картинами, которые разбивают меня на части. Вот я сижу в такси на заднем сидении, а возле меня – мама – плачет и обнимает меня. Картина настолько реалистична, что невольно я ощущаю ее нежные, хоть и судорожные, прикосновения, и слезы, сливающиеся с моими. Следующая картина – возле меня стоит какой-то высокий мужчина с серыми глазами и в белом халате. Он шевелит губами, пытается донести до меня какую-то информацию, но я не слышу его, как не слышу сейчас. Я стараюсь шире открыть рот, пытаясь вместить в себя больше воздуха, пытаюсь сильнее, до звездочек, зажмурить глаза, пытаюсь сильнее сжать свои уши, но картины продолжают появляться одна за другой, несмотря на мое полуобморочное состояние.

– В ее возрасте это нормально, не стоит беспокоиться…

– Помогите! Куда они меня тащат?

– Мистер Блэр, вам лучше покинуть палату, скоро сюда доставят нового пациента…

– Сегодня мы прощаемся с Кесси Блэр, которая делала этот мир настоящим…

– Как думаете, она сейчас слышит нас или окончательно спятила?!

– Попрошу тишины!

– Но что я могу сделать, мистер Уоллосон?

– Мы должны попытаться, мисс Одли, мы должны…

– Сожалею, мистер Блэр, но у меня нет для вас хороших новостей…

– Я сделаю все возможное, но вы должны понимать, что мы не волшебники, которые, взмахнув волшебной палочкой…

– Вэлери? Ты слышишь меня? Пойдем со мной, я не причиню тебе вреда, меня зовут…

– А что, сестра уже уехала? Почему мне никто не сказал, что ее уже выписали?

– Поговорим об этом потом…

Обрывки фраз отчетливо доносились до меня. Я пережила все сразу и одновременно ничего. В груди продолжало колоть, слезы атаковали мое лицо. Кажется, еще немного, и я не выдержу. Задохнусь и останусь лежать на дороге вот так просто, без свидетелей и выяснений причины. Сотни людей в Стогвурде даже не заметят моего отсутствия. Дети продолжат ходить в детские сады, подростки в школы, выпускники уезжать в поисках лучшей жизни, а взрослые беспокоиться за них и отправлять последние деньги на обучение. Все будет как обычно, колесо жизни будет вращаться без меня. И спустя пару лет никто не вспомнит о Вэлери Блэр, умершей от…чего? Панической атаки? Осознания реальности? Да, пусть будет так. Звучит интересно, но на первую полосу газет я вряд ли попаду, в отличие от Кесси… Где же ты сейчас, сестренка? Неужели ты и вправду погибла?