Текст книги "Нефритовый тигр"

«В последнем бою всё войско пало, и лишь он, доблестный Шэн У, искалеченный, возвращался домой через пустоши. Воину было ведомо, что дома нет никого, кто мог бы о нём тосковать, отчего он начал медленно терять рассудок. Тогда-то ему и повстречался Дух пустынь. Шэн У умолял Духа забрать у скитальца сердце и разум, дабы прекратить страдания. Дух молитвам внял. Спустя время воин вернулся в родные места, но более их, как и себя, не узнавал. Потому и был прозван потерянной душой».

– …Ми Лу не произнесла ни слова со дня, как попала в мой дом. А её взгляд меня пугает, настолько он пустой. Быть может, Дух сжалился и над ней, забрав душу, дабы та не томилась в теле? Скажи, что пришлось пережить этой девочке?

Сона, ставшая невольным свидетелем разговора во дворе, поняла: отпираться бессмысленно. Она достала документ рабыни из комода и передала Аи.

– Значит, она из Государства Западного солнца… – женщина комментировала записи, – …продали жители деревни за долги семьи. Ужасно.

– А после она меняла хозяев. Так прошло её детство. И теперь девочка оказалась здесь, ждущей очередь быть проданной в комнаты утех.

– Вы купили рабыню у Юй Куо? – встревожилась Аи, дочитав документ до конца. – Почему же нет записи о смене хозяина?

Глава 9
Решение

Прошло с четверть часа. Сона нетерпеливо дожидалась возвращения Чжу Жу там, где он её оставил – на дороге меж торговых мест. Периодически ей вновь мерещилась девочка, ради которой нарушался закон. Ответ на вопрос «Что же делать с рабыней дальше?» появился сам собой, ещё до начала решительных действий, и не имел даже намёка на альтернативу:

«Освобожу. Хоть одну».

Миновал час. Девушка уже не на шутку волновалась за посыльного.

«Вдруг его схватили? Да нет, тогда и меня бы взяли. Или он не рассказал обо мне? Но в таком случае его было бы не за что арестовывать», – Сона решила осмотреться.

Рабочее место каждого работорговца на рынке походило на маленькую усадьбу. Здесь располагались шатры: самый большой предназначался для принятия дорогих гостей, в других находились бытовые комнаты и места отдыха. Всё это располагалось в глубине территории, защищённой забором и занавесами из толстых тканей. Ранее девушка за них не заглядывала, но теперь на то появился повод. Путь до шатров проходил через дворик, по углам которого на соломе, служившей подстилкой, сидели невольники, а над ними лениво зевали охранники. Жаркое солнце проникало во дворик сквозь полотна и занавеси песочных, красных и оранжевых цветов, преображаясь в мягкие тёплые тона, покрывающие вытоптанную землю рыночной площади. Сливаясь с тонкими зелёными саженцами, они создавали поистине сказочную атмосферу Государства Бессмертных пустынь, откуда был родом торговец, прозванный в этих местах Юй Куо. Тут же, слева от дворика на сцену, окруженную потенциальными покупателями, вела лестница. Рабы, что посмирнее, стояли в кандалах, свободолюбивых же приковывали к смирительным столбам.

Ещё с половину часа.

«Почему именно её, а не кого-то другого?» – Сона в который раз прошлась привыкшим уже взглядом по рядам невольников.

Что же она видит? Обреченные лица с опустошёнными глазами? Нет. За исключением некоторых таких и нескольких испуганных, остальные вели себя вполне обыденно. Удивлялась ли этому Сона? Более чем. Скорее всего, они так долго находятся в рабстве, что и не знают иной жизни. Возможно, эти люди стали рабами уже в утробе матери. Одни сидели, перебирая солому, другие вполголоса перешёптывались, последние умудрялись незаметно играть, судя по всему, в какую-то азартную игру на щепках, раскиданных возле свежего деревянного пьедестала. Какой же сильный контраст между намытыми перед торговым днём невольниками и богато украшенными господами! Вот двое степенно вышагивают по дорожкам, обмахиваясь веерами, привезёнными из Страны Восточных ветров, с резным костяком из красного дерева; возле соседнего шатра юный ученик в бело-фиолетовой форме, кажется, отчитывает слугу немногим старше его самого; чуть поодаль на открытых резных носилках несут более знатного господина, восседающего на шёлковой подушке.

Время близилось к ужину, поэтому народ с рынка принялся расходиться по домам и закусочным. Стоять на заметно поредевшем участке одной стало опасно, а потому девушка переместилась ближе к полотну, ограждавшему владения иноземного торговца, надеясь на помощь охраны дворика в случае непредвиденного. Ещё минут через десять из разнотканного кабинета Юй Куо показался раскрасневшийся и явно довольный собой Чжу Жу, а вслед за ним вышел и сам работорговец, решивший понаблюдать за беседующими со стороны. Предприниматель был среднего роста, ужасно смуглый, с неизменным выражением лица, словно говорившим: «Я всё про тебя знаю». И хоть в одежде он предпочитал стиль Южных равнин, в ином оставался верен традициям своего народа, о чём свидетельствовали множество косичек, тянущихся из-под головного убора, и большое кольцо в ухе, инкрустированное переливающимися красными камушками.

– Я расспросил его, – в нос ударил запах слабого дешёвого вина.

– Ты пьян? – догадка была крайне неприятной и тревожащей.

– Отец всегда учил, что «без вина товар не продать и не купить». Нужно уважать того, с кем ведёшь дела.

– Что за глупости ты говоришь? Если б я знала, что ты собираешься так решать вопрос, то никогда бы не отправила. Ты напился впервые?

– Я выпил, но не пьян, – юноша и впрямь довольно твёрдо для своего состояния держался на ногах и говорил. – И не повторяй за Куном, будто мне рано, он-то, – Чжу Жу скосил глаза на торговца, – не знает, иначе бы со мной не беседовал. А так я смог сторговаться на три серебряных! – гордо объявил парнишка.

– Почему так дорого?

– Госпожа, я и так с великой тяжестью договорился на три, он изначально просил пять. Это же Юй Куо! Все знают, насколько он жаден до денег. Рабыня серебра вовсе не стоит, её откармливать дороже – я другую вам выберу.

– Насколько этот бесшёрстный жаден? – Сону разозлило то высокомерие, с которым наблюдал за ними торговец. Имя, выбранное местными, без преувеличения ему соответствовало. Спаивать молодого паренька ради забавы и назначать завышенную цену, чтобы развлечься – поступок ниже даже его самого.

– Небылицы ходят, вроде он младшую жену и нерождённого ребёнка отдал Цзинь Яо Мо[68]68
  Цзинь Яо Мо (от 金 jīn «золото», 妖魔 yāomó – «злой дух, демон») – золотой демон, Дух золота, удачи, богатства и праздников, которому ранее приносили человеческие жертвы. Изображается в виде обезьяны с павлиньим хвостом и гребнем петуха. (прим. авт.)


[Закрыть] взамен на золотую монету.

– Так и отдал? – скептически отозвалась Сона.

– Вот и я о том. Ещё правитель Ван Гао Мин[69]69
  Ван Гао Мин (от 王 wáng «король, князь», 高明 gāomíng «умный, мудрый»). Один из правителей Царства Южных равнин, живших задолго до рассказываемых событий. (прим. авт.)


[Закрыть] запретил жрецам храма приносить жертву людьми, но более я не уверен в том, что это неправда…

– Значит, закон легко преступить может?

– О вас он тоже не знает.

– Думаю, когда ты подошёл ко мне, он догадался.

– Уйдём?

– И обесценить твои труды? Как я твоей матери теперь смотреть в глаза буду?

– Да, наперво снять бы комнату. До дома, чувствую, не дойду.

– Скажи, что мои друзья весьма влиятельны, и если отдаст мне её за одно серебро, то я буду знать, к кому вести своих знакомых.

– За эти деньги можно сторговать крепкого мужчину!

– Поведал ли он, куда продаст девочку?

– Я не ошибся, она обещана в чинлоу. Сперва служанкой, а после, если смилуются Духи, возьмут в ученицы, а там, если умная, сможет добиться большего, нежели законные жёны знатных родов. А если не понравится, отправят в Пин Мин Ку[70]70
  Пин Мин Ку (贫民窟 pínmínkū) – трущобы; кварталы бедноты.


[Закрыть].

– Для чего?

– В квартале много дешёвых игральных и питейных домов – девушки там всегда нужны.

– Полагаю, он узнал обо мне задолго до нашей просьбы. Глупо было бы считать, будто за столько дней меня никто не заметил. «Чужеземка, ищущая и скупающая земляков». Решил взять страхом за её судьбу? Передай мои слова, а также то, что откажись он, и я, не откладывая, направлюсь на площадь, где поведаю всем собравшимся, как Юй Куо искушал меня купить его рабыню, да к тому же за пять серебряных. Судей приручить можно, но не толпу. С его-то славой.

Парень вернулся:

– Два серебра и пятьдесят медных.

– Два, – вручая деньги Чжу Жу, отрезала Сона. – До того, как найдётся покупатель, предлагающий пятьдесят медных сверху, она наест на все три.

Переговорщик перекинулся ещё парой фраз с продавцом, после чего зашёл со счетоводом торговца в стоящий рядом с пьедесталом шатёр и, вернувшись, заключил:

– Скоро вовсе стемнеет, и товар нельзя будет рассмотреть, тогда все и разойдутся. Юй Куо не станет забирать её в дом, а оставит под ступенями. Придётся быть осторожными: если кто узнает девочку, то мы тут же станем ворами. Свидетельство у меня, но без печати. А сейчас идёмте, я уже голодный.

– Есть ли способ освободить раба? – занимая лавку напротив, поинтересовалась Сона.

– Нужно идти к сюэтуфа. Фа Цзы Ёу в его власти. Господин! – Жу окликнул владельца лапшичной, мастерски орудующего тесаком на открытой кухне. – Не ел лапши вкусней во всём Хуан Цзюй! Жаль, неблизко.

– Мы сможем такой получить?

– Никогда. Я говорил, чужеземцы не могут покупать рабов, а в Суде пытливы до записей.

Повар, вытерши руки о замызганный кусок ткани, поставил перед запоздавшими посетителями миски горячей кисло-острой рисовой лапши на бульоне из мяса и морских улиток, скрытой под горкой зеленью, квашеными овощами и рублеными орехами.[71]71
  Им. в виду 螺蛳粉 luósīfěn «лосыфэн» – рисовая лапша в бульоне из свиных костей и улиток 螺蛳 luósī – зоол. «пресноводные одностворчатые моллюски (Eulota quaesita)». Реально существующее знаменитое блюдо китайской кухни (провинция Гуанси). (прим. авт.)


[Закрыть]

– Помните ли вы людей на рынке с учётной книгой и ящиком на шее? – продолжил Чжу Жу. – Возле них после часа Шан Ву[72]72
  Час Шан Ву (от 上午 shàngwǔ – «время до обеда») – название соответствующего промежутка времени. (прим. авт.)


[Закрыть] собирается толпа. Им надлежит следить и записывать: кто, сколько, за кого платит. Без их печати раб хозяина не меняет.

Поздним вечером слуга дома, на чьём лице виднелись ранние морщины, стоял у открытых ворот, высматривая со всех подъездных дорог молодого хозяина с гостьей. Аи знала, что те вот-вот появятся, ведь скоро объявят час Сяо Цзинь[73]73
  Час Сяо Цзинь (от 宵禁 xiāojìn – «комендантский час») – название соответствующего промежутка времени. (прим. авт.)


[Закрыть], а денег выкупать нарушителей, пойманных городской стражей за его несоблюдение, у семьи попросту нет. Потирая загорелый лоб мозолистой рукой, раб прищурил страдающие куриной слепотой глаза. По дороге, со стороны торговых улиц, к дому двигались три фигуры. Поравнявшись с уличным фонарём в нескольких шагах от входа, своим тусклым светом освещающим разве что комаров возле него, одна из фигур обратилась к ждущему рабу голосом молодого господина:

– Ман[74]74
  Ман (от 盲 máng – «слепой») – имя старшего раба дома Аи, страдающего куриной слепотой. (прим. авт.)


[Закрыть], пусть девушки приготовят горячую воду и еду.

Как только раб поспешно скрылся, исполняя приказ, а Сона закрыла за собой входные двери, Чжу Жу, уже протрезвевший, передал документы новой хозяйке:

– Лучше им быть у вас. Никто не должен увидеть. В «Муцзиджэ Бу» есть всё: откуда привезли, кто был хозяином прежде, опись облика и клейма. Нетрудно понять, что записи о Кхуамван[75]75
  Кхуамван (от лаос. ຄວາມຫວັງ khuaamvang – «надежда») – настоящее имя рабыни из Государства Западного солнца, в доме Аи названной Ми Лу. (прим. авт.)


[Закрыть].

– Спасибо, – пряча в рукав сцепленные шпагатом деревянные пластины, поблагодарила Сона.

– Так поздно! Ман сказал, с вами есть ещё кто-то… – из пристройки дома вышла встретить ночного гостя Аи.

– Увидели столпившихся возле неё, – начал свой рассказ парень, – люди говорят, потеряла старших из виду. Кто-то отправился с донесением к майгуану[76]76
  Майгуан (от 卖 mài – «торговать, продавать» и官guān в слове 官员 guānyuán – «чиновник, должностное лицо») – должность чиновника торговой площади. (прим. авт.)


[Закрыть], а госпожа Бай решилась приютить девочку на время. Добрая душа, – двусмысленно резюмировал Жу. Благо, второй смысл, заключающий в себе правду об обстоятельствах появления в доме «сироты», был понятен лишь троим.

Когда сообщили, что горячая вода готова, Сона отвела «потерянную» в освещённую единственной свечой купальню. Комнатка располагалась в дальнем углу внутреннего двора, интерьером ей служила длинная промасленная бочка. Помещение хорошо проветривалось, поэтому запах сырости был слабым, а чёрная плесень если и появлялась, то незамедлительно травилась какими-то резкими настоями. Дощатый пол практически отсутствовал и выстилал малый кусок до ванны и под ней. Гости и мужчины дома пользовались бочкой, хозяйка же и слуги довольствовались вёдрами и ковшом, скрытыми в передней части помещения, за ширмами. Аи считала ванну для себя непростительной тратой дорогостоящего ресурса, а рабам она была не положена. Хотя если посмотреть, сколько хлопот доставляло девушкам вскипятить и перетаскать воду из кухни в отдалённую ванну, а затем вычерпать её назад, начистить и высушить купальню, то становится очевидно, что самим им вполне хватало инвентаря за ширмой.

– Тебе нужна помощь? – укладывая на лавку при входе чистую одежду, спросила девочку Сона. Но та не ответила и осталась неподвижной.

Тогда девушка помогла ей залезть в ванну и принялась осматривать длинные, потерявшие цвет волосы ребёнка на предмет наличия непрошеных жителей. Диагноз оправдал все опасения: лечение предстояло долгое. Первым делом было решено взять ножницы, затем, нанеся приготовленную служанками мазь по всей длине заметно укороченных волос, она перешла к обработке ссадин от старых побоев, сплошь покрывающих спину и руки рабыни.

«Зверство! Люди настолько панически боятся собственного ничтожества, что готовы втоптать в грязь любого, лишь бы казаться чуть выше, а если при этом удовлетворяются ещё и лень с жадностью или больные желания, то это уже джек-пот. Но ребёнок тут причём?! Бедняжка… Больше тебя никто не ударит! Нужно пригласить лекаря на завтра… А это что? – Ковш с тёплой водой, из которого поливали девочку, завис в воздухе. – Скоты!»

На левом предплечье девочки находился давно выжженный квадрат с витиеватым узором, складывающимся в слово «пен кхон»[77]77
  Пен кхон (от лаос. ເປນັ ຂອງ pen khong – «принадлежать») – надпись на языке Западного солнца, означающая принадлежность раба хозяину. (прим. авт.)


[Закрыть], что на языке Западного солнца значило «принадлежать».

– Не бойся, – неожиданно для себя Сона вновь заговорила на другом языке, так же, как тогда в лагере. Новая фонетика была трудной для ней, не привыкшей к языку западной страны, и выдавала неизвестный слышащим акцент. – Я не позволю тебя обижать. Твоё имя Кхуамван? Так записано в документе.

Но подопечная и в этот раз не ответила.

«Может, она забыла родной язык? Забуду ли я свой?»

– Не бойся, – повторила девушка уже на знакомом языке Южных равнин. Она помогла гостье дома надеть свежую одежду, старательно закрывая длинным рукавом предплечье рабыни, хранившее ужасающую тайну прошлого. – Запомни, никому не показывай клеймо и ни с кем не разговаривай, кроме того юноши и меня, – Сона на всякий случай продублировала своё наставление жестами.

«Надо придумать какую-нибудь повязку, чтобы ни у домашних, ни у врача не возникло вопросов».

Завершив санитарные процедуры, Сона отвела девочку на кухню, где её дожидался горячий ужин и сладости. Собравшиеся наблюдали за тем, как ребёнок боязливо тянется к тарелке, опасаясь, наверное, наказания за такую обыденную для всех вещь – еду.

«Люди так живут? Это же невыносимо! А их там целый рынок, и каждый терпит подобное. – В голове Соны вдруг мелькнула ранее старательно отгоняемая мысль: – Жу был прав, за эту цену мы могли бы спасти несколько детей. Я слишком плохо торгуюсь!»

– Кушай, кушай, всё тебе, – мягко подбадривала Аи. – Мэй[78]78
  Мэй (от 梅 méi – «дикая (кислая) слива; сливовое дерево; слива (дерево и плод)». Имя рабыни дома Аи. (прим. авт.)


[Закрыть], принеси каштановый пирог, – обратилась она к хрупкой рабыне дома.

– Но вы готовили его на завтра… – поспешила напомнить та.

– Время есть, испечём новый. Посыльный придёт только после первого часа утреннего Солнца.[79]79
  Первый час утреннего Солнца – первый час после рассвета. Исчисление времени суток в Царстве Южных равнин. Существуют следующие периоды: большие (Шан Ву – до обеда, Ву – обед, Ся Ву – после обеда, Йе – ночь) и малые (утреннее Солнце, полуденное Солнце, заходящее Солнце, восходящая Луна, полночная Луна и нисходящая Луна). Каждый период длится несколько часов, не равных часам в нашем понимании. (прим. авт.)


[Закрыть]

– Не стоит, – перебила их Сона. – Должно быть, она не ела целый день, не стоит тяготить оголодавший живот.

– Совсем бедняжка, – искренне сопереживала женщина. – Куда бы нам пристроить очередного постояльца?

– Поживёт со мной, – отозвалась Сона.

– Не потеснит?

– Если позволите, я расстелю для себя те тёплые одеяла, а гостья займёт мою лавку.

– Да-да, конечно, и не спрашивай! – по-доброму, но с заметным облегчением согласилась хозяйка дома, ведь проблема размещения неожиданного гостя разрешилась сама собой.

– Хотела бы попросить на завтра новый ковш с углём.

– Мэй принесёт утром, – Аи посмотрела на служанку.

– Слушаюсь, – ответила Мэй.

– Какое у тебя имя? Кто твои родители? – хозяйка перевела внимание на гостью.

Девочка вопросительно посмотрела на спасительницу и, вероятно, прочитав на её лице запрет, вновь застучала ложкой по тарелке.

– Думаю, она не знает южный язык, – ответила за свою подопечную Сона.

– Будет сложно… Утром отправлю Мана на площадь разузнать, что известно.

– На кухне и без того забот достаточно, – остановила её Сона. – Я обременила вас просьбой о Ху Цзы и не посмею просить о прочем.

– Разве можно так говорить о детях?! – отмахнулась женщина.

– Сам схожу, – вступил в разговор появившийся в дверях Чжу Жу. – Нечего ему без толку слоняться, а то взвалит свою работу на девушек, а те и боятся главному слуге поперёк возразить.

– Так мне даже спокойнее будет, – согласилась Аи. – А тебя, – она повернулась к неизвестной, – я пока назову Ми Лу, согласна? Нехорошо человеку быть без имени, даже у рабов оно есть.

Стремление добронравной Аи помочь «потерявшемуся» ребёнку рвало Сону изнутри:

«Мне стыдно вас обманывать. Однако покупка нелегальная, следовательно, чем меньше людей знают, тем лучше. Надо найти способ вывести её из города. Документы у меня, а клеймо… Придумаю. У ворот потребуют именную табличку, которой нет. И разрешения Юй Куо, до сих пор числящегося хозяином, тоже нет. Что делать? Получается, по моей вине девочка застряла в городе? Есть только один выход – ей нужно стать свободной. Да, только так она раз и навсегда избавится от преследования, ведь будет свободной по закону страны. Но для меня это опасно. Иностранка, нарушившая закон. Теперь я вор. Если поймают… Стоит ли оно того?»

Сона продолжала смотреть на этого затравленного молчаливого ребёнка. В ответ истощённая девочка взглянула на свою благодетельницу, накладывающую ей добавку жидкой рисовой каши, и широко улыбнулась.

«Да, стоит».

* * *

– Госпожа Бай, к вам гость, – сообщил вечно уставший Ман.

Вслед за ним появился знакомый мальчишка в запылённой шёлковой одежде белого цвета. Теперь, при дневном свете, Сона могла разглядеть его лучше. Это был и вправду пухловатый школьник с широкими бровями и немного задранным кончиком носа. Учение Чи порицало принесение жертв простыми людьми, не служащими в храмах, а потому его последователи не носили красный биси[80]80
  Биси (蔽膝 bìxī) – часть торжественной, церемониальной одежды, похожая на фартук, как правило, красного цвета. По одной версии, была предназначена для защиты облачения от загрязнения во время принесения жертвы, по другой – была необходима для прикрытия определённых частей тела. Присутствовала в культуре первых династий, таких, как цинь и хань. (прим. авт.)


[Закрыть], в отличие от других представителей знати. Вместо него, даже перед церемониями, повязывался фиолетовый, под цвет головному убору учёного, тканевый пояс, расшитый изображениями Духа мудрости[81]81
  Дух мудрости Гуй Сюэ (от 龟 guī «черепаха» и 学 xué – «учение; наука») – имя Духа Мудрости и знаний, изображающегося в виде огромной черепахи. Особо почитается учениками странствующего философа Чи. (прим. авт.)


[Закрыть] Гуй Сюэ. Плечи и грудь носившего форму также украшала большая черепаха. Такие нашивки, в виде круга, олицетворяли благоразумие и опыт, необходимый миру, и срывались с формы ученика при уличении его в неподобающем философу поведении. К поясу Сяо Ла были прикреплены тяжёлый кошель и нефритовая подвеска рода.

– Госпожа, – мальчик приложил кулак к груди.

Сона находилась на заднем дворе посреди разнообразия плетёной посуды со множеством различных ботанических экземпляров. Незнающему могло показаться, будто он попал в лавку аптекаря: корешки и стебли, кусочки стволов и кора деревьев, сушёные перец и горькие травы, кожура фруктов и семена злаков – сегодня Соне было поручено смешать в определенных пропорциях приправы для знаменитого трёхвкусового бульона Аи, ради которого в закусочной часто собирались достопочтенные горожане. «Трёхвкусовым» он назывался из-за того, что для его приготовления варилось два вида субпродуктов, говяжьи и свиные, а также целая утка. Запах пряных и острых специй разносился далеко за пределы дома, тщательно оберегавшего семейный рецепт, полностью известный лишь хозяйке.

– Я ждала вас немного раньше, господин Ван, с нашей последней встречи Огненная лошадь[82]82
  Месяц Огненной лошади – июль, согласно времяисчислению Царства Южных равнин (месяц лесных пожаров). Название месяцев в Стране Восточных ветров и в Царстве Южных равнин соответствует привычному нам восточному календарю (год лошади, змеи, свиньи и т. д.). Разница между Равнинами и Ветрами в том, что равнины используют более полное историческое название, включающее в себя ещё и прилагательное, означающее природное явление, характерное для данного месяца. Восточный народ отошёл от данной традиции и использует лишь название животного. (прим. авт.)


[Закрыть] успела сменить змею[83]83
  Месяц Солнечной змеи – июнь, согласно времяисчислению Царства Южных равнин (засушливый месяц). (прим. авт.)


[Закрыть].

– Уговор между нами в силе?

– Безусловно.

– А если я скажу, что не смог его найти?

– Это меня очень огорчит, но весть об отсутствии искомого мною человека в вашем поселении – тоже полезные сведения.

– Что же будет, узнайте вы, что господин, о котором идёт речь, не в городе?

Так старательно возводимые месяцами и поддерживаемые собственными уговорами надежды, а быть может, лишь иллюзии, рухнули, выжигаемые изнутри большим пламенем, следующим за взрывной волной шока:

– Как? Где же ему быть?

– Вдруг, если?..

– Вам что-то известно?

– Как вы намереваетесь поступить?

– Отправлюсь искать в других городах, – предвкушая ужасную правду о безысходности своего положения и напрасных долгих поисках, ответила Сона. Неудивительно, ведь Аи так и не смогла найти информацию о мальчике.

– Значит, вы уйдете?

– А ты надеешься, что я покину город и заберу с собой твою тайну? Будь спокоен, я уйду с Ху Цзы или без него.

– Я не нашёл его самого, но узнал о знакомом с ним человеке.

Сона не могла поверить услышанному! Наконец-то она напала на след проклятого Ху Цзы и скоро сможет вернуться! Всё случившееся забудется, словно ночной кошмар во время горячки. Жизнь, к которой пришлось привыкнуть обычной студентке, плен, страх, отчаяние девушка оставит здесь, в этой эпохе, вместе с ненавистными ей людьми. Скоро эти проблемы более не будут её касаться.

– Кто этот человек? Можешь отвести меня к нему?

– Рано. Мне самому мало известно, но обещаю, что выведаю больше и отведу вас.

– Я буду обязана тебе до конца жизни! – Сона, не в силах скрыть радости, стиснула Сяо Ла, моментально одеревеневшего от неожиданности.

– А сейчас… – придя в себя, замялся мальчишка. – За то, что я был так усерден… Проводил часы, что надлежало посвятить Духу мудрости и знаний, в выполнении вашей просьбы…

– Что же ты хочешь?

– Обещанное вознаграждение, я же заслужил.

– Имя вашего учителя Чи? Не Юй Куо? – усмехнулась Сона.

– Конечно же, странствующий философ Чи! Кто посмеет сравнить его с этим бесшёрстным?! – вспылил Сяо Ла.

– Вы правы, прошу меня простить, я не хотела оскорбить вашего учителя, – извинилась Сона, и возмущение ученика пошло на убыль. – Мэй, – позвала она рабыню, – прошу, принеси нам кунжутных конфет.

– Слушаюсь, – отозвалась та и тут же удалилась на кухню.

Проказник явно остался доволен успехом переговоров.

– Приду спустя неделю, – заверил он, уходя.

– Надеюсь на вас, ученик Ван, – продолжая мечтать о встрече с родными, закрыла за ним ворота Сона.