Текст книги "10+1. Рассказы о вымышленных людях в невымышленных местах"

– Здравствуйте, Иза. Я же могу называть вас Иза? – спросил мужчина, протягивая ей руку. – Я Лев.

– Очень приятно, а я рыбы, – непонимающе промямлила Изабелла, пока мужчина галантно целовал ее руку. Он рассмеялся, а потом добавил:

– Меня так зовут – Лев, – пояснил он. – А вы еще прекраснее, чем на фото.

– На каком фото? – все чудесатее и чудесатее, думала Изабелла.

– На том, что мне прислала моя мама, на том самом, что ей прислала ваша мама.

– Что?! – до Изы начинало доходить. – Так это вас мне сегодня сватать собирались?

– Да, именно так. И надеюсь, до сих пор собираются, – Лев улыбнулся и показал все свои 32 белых зуба. Он был очень красив, когда улыбался, Изе нестерпимо захотелось пересчитать языком все свои зубы, вдруг они не на месте? Обычно она обескураживала мужчин своим внешним видом, а не наоборот, но с этим ёкающим Львом все было по-другому. Маленькой Изе внутри нее не верилось, что родителям удалось найти (Изабелле) именно того самого мужчину. Хотя, подождите, а вдруг у него не ёкнуло нифига, как предупреждала Зоя? Вчера ведь он даже не посмотрел на Изу.

– Что ж, предлагаю продолжить знакомство в туалете, э-э-э в смысле, за столом после того, как я схожу в дамскую комнату, – в голове у Изы это все звучало намного увереннее и по-другому. Когда Лев, все также улыбаясь, пошел в зал, Иза быстро направилась в туалет, затем так же быстро пошла обратно за столик. Там они продолжили общаться: сначала вместе с родителями, но уже через полчаса те, в лучших традициях худших из комедий, засобирались домой по срочным делам. На самом деле все понимали, что Изу и Льва просто нужно оставить одних. И они остались одни: ужинали, разговаривали, даже танцевали. Все было так прекрасно, что Изабелле даже не верилось. Она ждала какого-то подвоха каждый раз, когда задавала Льву новые вопросы. Но он довольно охотно и, не раздумывая, отвечал ей, что лет ему 36, что работает стоматологом, воспитывает двух кошек и собаку, обожает кататься на лыжах, играть в баскетбол, путешествовать, еще больше любит свою работу. А один он, потому что первая жена умерла, хоть и давно, но оправиться до конца он так и не смог. Однако, родители твердо решили вывести его из затяжной депрессии и до сегодняшнего дня безрезультатно пытались познакомить его с женщиной, но он всегда отказывался.

– Почему же ради меня ты сделал сегодня исключение? – поинтересовалась, слегка краснея Иза.

– Потому что я сделал его еще вчера, – улыбнулся Лев.

– Вчера?

– Да. Ты думаешь, вчера я тебя не заметил? Ты так долго смотрела на ту пару и была такая счастливая. Ты помнишь, что захлопала в ладоши, когда они поцеловались?

– Что? Я?! О боже! Я этого не помню, – хохотала Иза.

– Да. Я сначала опешил, но потом стало смешно. А потом ты посмотрела на меня….

– Ты и это заметил?

– Конечно! Ведь… ведь…, – теперь была очередь Льва покраснеть. – В общем, ты мне очень понравилась.

– Правда? – Иза сама удивилась тому, как глупо и по-детски это прозвучало.

– Правда, – тем не менее ответил Лев. – Но тебя так быстро окружили твои друзья, что я растерялся… и почему-то не подошел к тебе.

После ужина он проводил ее до такси и даже не напросился в гости.

– Это был чудесный вечер, спасибо, – поблагодарила Изабелла, смотря Льву прямо в глаза.

– Тебе спасибо, – только и сказал он и поцеловал ее в щеку.

Домой Иза вернулась как во сне, и потом даже не помнила, как разделась, выпила чаю и легла спать. Помнила только, что все время улыбалась, прокручивая в голове этот ужин и вспоминая Льва. Он был высокий, красивый, черноволосый, черноглазый со смуглой кожей, и когда он улыбался, ёкометр в животе у Изы зашкаливал. Если бы у Изабеллы жил попугай, то в тот вечер он замучился бы у нее спрашивать: «Чего лыбишься?». Но Иза ничего не могла с собой поделать и так и заснула с улыбкой на губах.

После первого свидания Лев не заставил себя долго ждать и уже через день пригласил на второе, а потом еще на одно и еще. За две недели они виделись раз пять, и за все это время он ни разу не делал намеков на постель. Изабелла сначала обрадовалась, но потом все же забеспокоилась: все было настолько хорошо, насколько она всегда и мечтала, но Иза по-прежнему боялась подвоха. Поэтому, чтобы не мучиться раздумьями в одиночестве, она решила познакомить Льва со своими лучшими друзьями – Марком и Зоей. С Зоей она давно помирилась по телефону, но все никак не могла доехать до нее, поэтому решено было встретиться именно в ее квартире. Льву Изабелла решила не описывать своих друзей, а вот им она все, что можно, рассказала, они ведь знали, насколько для нее было важно, чтобы этот мужчина оказался тем самым.

К Зое они немного опоздали, потому что целовались в лифте. Вот так и произошел их первый поцелуй – в лифте чужого дома. Лев ничего не сказал, а молча притянул Изу к себе, как только двери кабинки закрылись. Изабелла даже понять ничего не успела, как его нежные губы уже стали целовать ее губы. Он обнял ее за талию и прижал к себе еще крепче. Видимо, за эти две недели он не раз думал об этом, и все никак не решался.

– Прости, я больше не мог ждать, – извинился, Лев, тяжело дыша и все еще прижимая Изу к себе. Она в ответ обняла его за шею и снова сама поцеловала. В этот раз их поцелуй был не спонтанным и быстрым, а нежным, долгим и страстным. Это был поцелуй, наполненный непреодолимым желанием, просто дышащий сексом поцелуй. Однако, когда лифт остановился на 18 этаже и двери уже успели открыться и закрыться, оба нашли в себе силы выйти и пойти к Зое.

– А вот и мы, – сказала Иза, когда им никто не открыл и пришлось заходить самим. Встретил их Марк, не такой веселый, как ожидала Иза, и даже чем-то озабоченный.

– Я Марк, – дружелюбно протянул он руку спутнику Изы.

– Приветствую, я Лев, – улыбнулся тот.

– А где Зоя? – спросила Иза, когда разделась.

– Она в гостиной, – сказал хмурый Марк.

– Что? – Изабелла сразу поняла, что-то стряслось.

– Собака в клинике умерла у нее сегодня, – вздохнул Марк. – Так что вы там поаккуратнее, ребят.

– Ох, бедная, – вымолвила Иза. – Фух, ладно, пойдем утешим.

– Так, чем мы сегодня занимаемся? – спросила, пытаясь улыбнуться Иза.

– Боремся с жестокостью, гомофобией, расизмом, шовинизмом подручными средства, – сказала заплаканная Зоя.

– Бухаешь? – догадалась Иза.

– Бухаю, – ответила подруга.

– А она мне уже нравится, – улыбнулся Лев.

– Зоя, это Лев, Лев, это Зоя – моя лучшая подруга, – промолвила смущенно Изабелла.

– А вы знаете, что я ее безумно любила лет 15 назад и из-за нее стала лесбиянкой, – когда была пьяной, Зоя била не в бровь, в глаз наотмашь просто.

– Ну, на твоем месте я бы тоже стал из-за нее лесбиянкой, – ухмылялся Лев.

– Так, мать, бери и не раздумывай, он мне тоже уже нравится, – сказала Зоя, протягивая Льву руку в знак приветствия. Дальше шел вполне теплый, в плане атмосферы, вечер, в течение которого все выпивали, общались, дружились. Марк сам позвал Изу на кухню, чтобы торжественно сообщить, что мужика она нашла себе классного, и чтобы она не тупила. Зою Изабелла застала одну, когда та курила на балконе. Оставшись одна, подруга вновь загрустила.

– Рассказывай давай, что стряслось сегодня. Ты на дежурстве была? – Иза знала, что горе нельзя держать в себе и заливать алкоголем, намного легче становится, когда разделяешь его с друзьями. А для Зои смерть любого питомца в ее клинике, да вообще где бы то ни было, была трагедией.

– Помнишь Катю из Уссурийска, которая волонтерит у нас в приюте?

Иза кивнула.

– Она сегодня должна была помочь своему коллеге с котенком, а сама приехала с раненым псом – того какой-то урод на пешеходном переходе сбил. Катюша успела его довезти к нам, мы вроде быстро все начали, но малыш слишком много крови потерял. Не спасли, – закончила Зоя со слезами на глазах.

Изабелла поспешила обнять подругу, та уткнулась ей в плечо и еще немного поплакала.

– Иза, он правда классный, – сказала Зоя, успокоившись. Затем взяла ее лицо в свои руки и посмотрела ей прямо в глаза: Не вздумай его потерять. Он действительно твой, даже не сомневайся.

– Спасибо, Зой, мне очень важно было знать твое мнение.

– Пожалуйста, детка.

– Кстати, у меня будет к тебе просьба.

Иза рассказала Зое о своей пациентке Ирине и попросила с ней встретиться и просто поговорить, доказать, что гомосексуальные девушки такие же, как и все остальные.

– Она ненавидит всех мужчин, так что вы должны найти общий язык, – подытожила Иза.

– Заметано, – согласилась Зоя.

После того, как Иза и Лев вышли хмельные от Зои, они снова начали целоваться в лифте. Изабелле хоть и были все эти ощущения не знакомы, но она почувствовала, что готова отдаться этому мужчине хоть здесь. Лев же нежно успокоил ее и сказал, что все хочет сделать правильно.

Этого «правильно» Изабелле пришлось ждать еще несколько дней. Лев сказал, что ему нужно съездить в небольшую командировку, так что следующее их свидание состоялось только 13-го марта. Он приехал к ней домой в двенадцатом часу ночи с огромным букетом цветов, поцеловал и сказал, что будет ждать в машине. Иза быстро оделась и вышла. На такси они доехали до отеля, а затем поднялись в номер. Все это время Лев лишь держал Изу за руку и таинственно молчал. Возле двери в номер они остановились. Лев посмотрел на часы, затем снова страстно поцеловал Изабеллу, а после снова посмотрел на часы.

– Давай закроем тебе глаза, а то сюрприз не получится, – сказал он, закрывая ей глаза своими руками.

Когда они вошли в комнату, Лев опустил руки, и Иза открыла глаза. Комната была вся заставлена свечами и цветами – здесь было море цветов, но ни одной розы, которые Иза терпеть не могла.

– С днем рождения, любимая, – прошептал Лев, показывая на часы, на которых было пять минут первого ночи 14 марта.

Иза не знала, чему больше удивляться: тому ли, что узнал про ее день рождения, мечте о люксе в этом отеле, и о том, что она не любит розы, или тому, что он назвал ее любимой.

– Ты… ты сказал любимая?

– Да, Изабелла Леонидовна, я тебя люблю, – сказал Лев.

– Ты и правда мое ёкало, – вымолвила еле слышно Иза.

– Что, прости? – переспросил он.

– Я тоже тебя люблю, – с этими словами Иза поцеловала его со всей страстью, на какую была способна.

– Давай быстрей заниматься любовью, а то вдруг я сейчас умру от восторга, – не удержалась она от сарказма.

Лев засмеялся и отнес ее на кровать. Иза засомневалась лишь однажды: когда они оба уже были почти голые, она его остановила.

– Подожди…. Подожди немного. Мне нужно тебе кое-что сказать, – произнесла она, уперев руку ему в грудь. Лев нехотя, но перестал целовать ее. – Понимаешь, я… у меня еще никогда…

– Милая, я знаю.

– Откуда? – удивилась Иза.

– Мне Зоя все рассказала и помогла устроить сюрприз. Она и, правда, твоя лучшая подруга, – только и сказал Лев.

***

Проснулась Изабелла рано, несмотря на бессонную ночь. Она рассматривала Льва и все думала о том, жалеет ли, что ждала его столько лет. В итоге решила, что ничуть не жалеет.

– Если ты ждешь от меня продолжения банкета, тебе придется сначала внести депозит, – сказал сонный и уставший Лев, заметив, как Иза смотрит на него.

– До завтрака еще целых полтора часа, и, если я пока не могу удовлетворить твой голод, то ты мой – можешь, – ответила, лукаво улыбаясь, Иза. – Не забывай, с кем ты имеешь дело: теорию секса я знаю от и до.

– Да-а-а? А я думал, мы занимаемся любовью? – также лукаво переспросил Лев.

– И ею тоже.

– А все-таки, скажи мне, почему так долго ты не хотела… ммм….

– Распаковывать коробочку? Срывать цветочек? Открывать дверь в пещерку? – смеялась Иза.

– Так, сексолог Изабелла Леонидовна, я серьезно!

– Дурочок ты, Лев Петрович. Я тебя ждала, – с этими словами Иза снова стала целовать его.

После, когда Лев, вконец уставший, снова заснул, Иза лежала и смотрела в потолок. Там, конечно, не было ее картины, она просто смотрела вверх, не переставая улыбаться. Она знала, что там наверху есть отличный парень, который каким-то чудным образом помог ей достичь цели, не изменив при этом себе. Иза послала ему воздушный поцелуй и только после этого уснула.

Рассказ №11. На всю жизнь

Основано на реальных событиях.

2005 год.

– Ты поговорил с мамой? Она сможет нам помочь?

– Зай, прости, она очень переживает, но сказала, что не сможет взять мальчика. Она боится, что не сможет за ним правильно ухаживать.

– Ты сказал ей, что деньгами мы поможем, что я буду к ним приходить, или буду брать его к нам почаще?

– Света, милая, ну куда ты будешь его брать? Мы же уже обсуждали. У нас две комнаты на пятерых…, – голос мужа в телефоне сорвался. Я знала, что он сам чуть не плачет от того, что не может мне помочь. – Ты прости меня… и маму, но я не знаю просто…

– Да, я понимаю, извини меня, я совсем не подумала, что нам и правда негде будет его разместить. А у мамы твоей своих дел хватает, – я хотела казаться сильной, но слезы снова побежали по щекам.

– Как там Танюшка? – муж мой умница, знает, когда и как надо меня отвлечь.

– Хорошо. Еще два-три дня нас здесь продержат и выпишут. Как там Митя с Викой?

– Они молодцы, помогают мне по дому. Ждут вас, соскучились. И я тоже очень скучаю.

– Я знаю, родной, потерпите, мы скоро будем дома.

Поговорив с мужем по телефону в коридоре, я пошла в палату, посмотреть, как там дочь: Танюшка спала. Дальше я планировала узнать, что будет на ужин, но, пройдя мимо палаты, где лежал Ваня, я встала как вкопанная. Мальчик спал, через окно было видно, как он хмурится, обезболивающие не всегда помогали.

Дома. Я сказала мужу, что мы скоро будем дома. Как же хорошо, наконец, оказаться дома, после десяти дней в больнице. Я села на скамейку рядом с Ваниной палатой и стала думать о том, что этот мальчик больше никогда не окажется дома.

Я просидела так достаточно долго, просто смотря на Ваню через стекло. Я все думала о том, как можно отказаться от своего ребенка. Пыталась представить себя на месте Ваниной мамы, пыталась понять, что же должно было в моей жизни произойти такого ужасного, как я должна была ее прожить, чтобы стать такой?! Уже третий день, с того самого вечера, как я узнала, что родители Вани от него отказались, я все пыталась и пыталась…. И никак не могла понять. Никак.

Я вообще, в принципе, не понимаю, как можно отказаться от живого человека. А тут еще совсем ребенок, мальчик, ставший совершенно беззащитным, в одночасье потерявший семью. Я в очередной раз убедилась, что ничего не понимаю в этом мире.

***

Мы с Танюшкой лежали в районной больнице нашего родного городка третий день, когда в тоже отделение привезли Ваню. Он получил тяжелую травму, но состояние было стабильное. Узнав, что ему пришлось пережить, я сразу захотела помочь, тем более, врач во время обхода рассказала, что поступил новый мальчик, 10-летний, но пока он не может самостоятельно передвигаться, да и родители не могут выбраться из своей глухой деревни. Мальчик гостил в городе у друзей, когда с ним приключилась беда.

У других девчонок из нашей палаты дети намного меньше, чем моя дочь (ей было пять лет), поэтому они не могли спокойно оставить их одних, даже спящих. Я же, после того, как укладывала Танюшку, часто гуляла по отделению, разговаривала с медсестрами, врачами, познакомилась с заведующей – Галиной Петровной. Это она всем в палатах рассказывала про Ваню и просила кого-нибудь помочь ему: навещать периодически, развлекать во время капельниц, носить еду и так далее. Так получилось, что я была первой, кто откликнулся, но как оказалось позже – и единственной. Я просто никак не могла остаться в стороне: мне не позволили совесть и материнский инстинкт. Эта такая штука, которая однажды появляется, когда ты рожаешь первого ребенка, и потом не отпускает тебя всю жизнь. И распространяется она не только на родных детей, а вообще на всех детей – тебе становится их жалко, хочется всем разом помочь, утешить. Это в идеале, это так, как должно быть, как по мне. Ванина мама, видимо, этого не знала.

Когда я впервые пришла к нему в палату, он еще спал. Проснувшись и увидев меня, попросил налить воды: ему было сложно двигаться. Я ему сказала, что меня зовут тетя Света, что я лежу здесь с дочкой Таней и буду помогать ему, пока его мама не приедет.

– А когда она приедет? – сразу спросил мальчик.

– Я не знаю. Скоро, думаю. Может, даже сегодня, – попыталась улыбнуться я. – Ты у Галины Петровны спроси, когда она к тебе придет, хорошо.

– Хорошо, – грустно сказал Ваня.

– Хочешь еще чего-нибудь? Может, книжку тебе принести? Я могу мужа попросить, он из дома много книг привезет, – я хотела как-то утешить мальчика, чем-то его занять, пока не приедут его родители – тогда я была уверена, что они уже в пути, другого на ум не приходило.

– А у вас есть книги про Шерлока Холмса? Я только одну успел прочитать, у нас в деревне в библиотеке больше нет книг про него, а мне понравилось…. И еще можно что-нибудь про море, без разницы что – про пиратов, или что-то научное, лишь бы там про море было написано.

– Конечно. Завтра тебе принесу обязательно и… – я не успела договорить, в палату вошла Галина Петровна.

– Ну, Вань, как дела? Что-нибудь болит?

– Раны болят немного, – ответил нехотя мальчик.

– Давай посмотрим, – затем она обратилась ко мне. – Света, спасибо большое, что пришла к Ванюшке, но нам сейчас осмотреться надо.

– Да, конечно, я позже зайду.

В коридоре я снова посмотрела на Ваню через окно – он отвернулся, чтобы не видеть, как Галина Петровна осматривает его ноги, вернее то, что от них осталось.

Я зашла к нему снова через час, Танюшку оставила смотреть телевизор в общем коридоре. Галина Петровна была уже у него.

– А позвонить можно? – услышала, когда зашла.

– Понимаешь, Ванюш, мобильных телефонов у нас нет, а с кровати тебе пока нельзя вставать, – объясняла врач.

– Галина Петровна, мама, наверное, просто не знает даже, куда меня отвезли, ей надо сказать и она приедет.

– Ванюша, пока не надо звонить никуда. Хорошо? – врач начала уже раздражаться. – Тебе сейчас нужно отдыхать, больше спать, не нервничать ни в коем случае, а то раны не затянутся.

– Хорошо, – вздохнул мальчик.

– Вот, тетя Света тебя развлечет пока, а я пошла, мне надо истории болезни отнести, – сказала Галина Петровна и вышла, унося папку бумаг.

Я последовала за ней, что-то мне совсем не понравился ее настрой. Да и Ваня расстроился из-за того, что не может маме позвонить.

– Галина Петровна, у меня ведь есть телефон, можно даже по межгороду звонить, – сказала я быстро, довольная, что нашла решение проблемы. Муж работал в сотовой компании, так что с чем-чем, а с этим у нас проблем не было. То, что я услышала, шокировало меня, до сих пор это не укладывается в голове.

– Света, они отказались от него, – сказала Галина Петровна тихо, ударив при этом очень громко стопкой папок с историями болезни о стол на посту.

– Как так, отказались? Я не поняла….

– Вот так, – сказала спокойно, но зло врач. – Вот так, понимаешь. Родители отказались от своего десятилетнего сына, потому что он…. заболел. Суки…

– Галина Петровна, разве так можно.

– Прости.

– Да я не про маты. Как можно отказаться от своего ребенка, тем более в такое время? Я вообще вас не понимаю, – я перешла на шепот, просто потому, что была в шоке от услышанного.

– Вот, смотри, – врач раздраженно достала какую-то бумагу. – Данные, фамилии, отказ, причина – все написали. Он им, видите ли, без ног не нужен. Десять лет нужен был сын, а без ног не нужен! Не нужен, понимаешь!

Я пыталась читать то, что написали в отказе от своего сына родители Вани, но из-за слез ничего не поняла.

– Положишь потом вот в эту папку, а я курить пошла, – Галина Петровна достала сигареты из тумбочки и направилась к выходу. – Двадцатый раз за день…. Бросишь тут курить с такими су… – бурчала она под нос.

Я понимала ее, она сама мать, у нее трое взрослых сыновей и девочка-школьница. Она, как, наверное, и я, не могла понять, как можно отказаться от своего собственного ребенка, большого, все понимающего ребенка, ребенка, которого ты растил, воспитывал и, надеюсь, все же чуть-чуть любил 10 лет.

Из-за страшного стечения обстоятельств, из-за нелепого падения во время езды на велосипеде Ваня лишился обеих ног и, как выяснилось теперь, обоих родителей. Ноги пришлось ампутировать выше колена, мальчик остался инвалидом на всю жизнь. Но не только физически, «родители» решили сделать его еще и моральным инвалидом. Я посмотрела в сторону его палаты и еще больше заплакала, думая о том, что он там сейчас лежит и ждет маму, которая приедет и будет о нем заботиться, и он будет знать, что не все потеряно.

Мне пришлось убежать в туалет, чтобы дети, играющие в общем коридоре, не испугались моих рыданий. Успокоилась я только минут через 10, побоявшись, что Танюшка меня потеряла. Но она по-прежнему смотрела мультики. Забрала ее и мы пошли в столовую ужинать. После ужина я зашла в кабинет Галины Петровны и попросила взять меня с собой, когда она будет сообщать Ване страшную новость. Ведь лишиться родителей, это даже страшнее, чем лишиться ног. И ладно, если бы с ними произошла беда (я даже предложила Галине Петровне так и сказать Ване, но она меня отговорила), но узнать, что они сами от тебя отказались, потому что ты инвалид… Я не знаю, что может быть страшнее для ребенка. Они ведь подписали ему приговор.

Я несколько часов мысленно готовилась к этому моменту. Пока мы с Танюшкой ходили на процедуры, пока я расчесывала ее волосы, играла с ней – все это время я мысленно была с Ваней. Когда я тихонько заплакала, делая дочери прическу, та забеспокоилась, стала просить: «Мама, не плачь. Мамочка, у меня уже почти нигде не болит, не плачь». Я просто обняла ее и поцеловала, так ничего и не сказав. Я не могла объяснить своей пятилетней любимой малышке, что есть на свете мамы, которые не любят своих детей и бросают их, покалеченными, на произвол судьбы.

В тот вечер мы пришли в палату Вани вдвоем. Ему было уже чуть-чуть лучше, он ел сам, правда, совсем немного. Я села рядом с ним, готовая обнять, успокоить, готовая к его и своим рыданиям.

Ваня оказался настоящим мужчиной. В свои десять лет он был намного сильнее меня. Выслушав Галину Петровну, он не расплакался, а просто сказал, что хочет побыть один. Я долго уговаривала его разрешить мне побыть с ним, пока он не уснет, но он настоял, попросил уйти. Я согласилась.

В ту ночь я проснулась во втором часу, чтобы сходить в туалет. Проходя мимо палаты Вани, я услышала, как он рыдает. Я испугалась, что это от боли и вбежала к нему. Он лежал на кровати, отвернувшись к стенке, и бился об нее головой. Он разбил лоб до крови. Когда я попыталась его повернуть, он начал брыкаться, но я не сдалась. Я схватила его двумя руками, приподняла, прижала к себе, и стала качать как маленького. Он ничего не говорил, только обнял меня крепко, очень крепко, и продолжал плакать. Внутри я умирала от горя вместе с ним, но это был один из немногих раз, когда я сдержала слезы, потому что знала, что нужна была этому бедному мальчику. Я нужна была ему собранной, понимающей, а не расклеенной от слез и жалости к нему. Жалость нужна была ему в последнюю очередь, а в первую ему нужна была надежда. Но тогда я не могла ему пообещать, что заберу его к себе, без согласия мужа и детей я не была в этом уверена. Да и утешило бы его это? Могло ли хоть что-то смягчить такой удар? Навряд ли.

– Тетя Света, что же мне теперь делать? Я совсем не знаю, – плакал Ваня у меня на руках.

– Все будет хорошо, все образуется, малыш.

– Я не малыш, я калека…, калека! – рыдал Ваня.

– Тише, тише, успокойся.

– Если я маме не нужен такой, кому я буду нужен?! Как я… Меня же в детдом отдадут, я там умру, – не расплакаться в такой момент было безумно сложно, но я держалась.

– Тише, мой хороший, все образуется, – меня заело как будто, ничего вразумительно я так и не смогла в тот день сказать мальчику.

Вместо обещания стать ему мамой, я просто качала его, гладила по голове и говорила, что все будет хорошо. Он был ребенком, с тяжелой судьбой в свои десять лет и с жизнью, перевернувшейся в одночасье, но ребенком, поэтому наплакавшись, он уснул у меня на руках. Я уложила его обратно на кровать, стерла со лба кровь, и вышла в коридор. Я села на диванчик и стала думать о том, что же делать. Ничего лучше, как взять Ваню к себе, я не придумала. Решив поговорить с мужем с утра, я пошла спать.

На следующий день, как только мы с дочерью позавтракали, я повела ее знакомиться с Ваней. Галина Петровна уже была там и расспрашивала мальчика, откуда у него синяк на лбу. Он только молча смотрел на свои руки, сложенные вместе на животе.

– Не хочешь говорить, не надо… Хотя, странно все это, – Галина Петровна увидела меня в тот момент, когда я жестами пыталась объяснить ей, что не нужно расспрашивать Ваню про синяк.

– Вот и гости к тебе пришли. Танюша, ты с мальчиком пришла знакомиться?

– Да, – скромно ответила моя дочурка. – Мама сказала, что он хороший. А вы мне за это не будете больше уколы делать?

– Ишь ты, молодец какая, – засмеялась врач, даже Ваня слегка улыбнулся. – Вот видишь, не скучно тебе будет здесь первое время, – добивала Галина Петровна.

– А потом? – сразу погрустнел Ваня. – Что потом со мной будет?

– Я… я, – Ваня отвернулся к стене, не дав врачу ответить. Хотя она и не смогла бы.

– А потом ты поедешь к нам, – слова у меня бежали впереди мыслей, как часто бывало.

– Света? Что, правда? – удивилась Галина Петровна.

– Да. Да! – я убеждала больше не ее, а себя. Я просто не могла оставить ребенка без надежды. – Ваня поедет жить к нам, как только выздоровеет, а до тех пор я буду его навещать, даже когда нас с Катей выпишут.

– Светка, ты даешь, – Галина Петровна, казалось, не верила мне, но, похоже, была счастлива. Она даже обняла меня, а потом, довольная, вышла.

Ваня обернулся и стал смотреть на меня. Я не могла понять, сердится он или, наоборот, рад.

– Мама, этот мальчик поедет к нам домой? – спросила робко дочка.

– Да, малыш. Мама очень этого хочет.

– Тогда нам надо познакомиться поближе, – я обожаю свою дочь, в очередной раз подумала я. – У нас есть две девочки, а теперь будет два мальчика.

Ване Танюшка тоже понравилась, они еще долго разговаривали в тот день: про мультики, море, про Катиных брата и сестру. В тот момент я была спокойна за обоих, хотя еще не была уверена до конца, что получится взять Ваню к себе, нужно было уговорить мужа. Я думала, что моей решимости хватит на нас обоих. Поговорить с мужем удалось только вечером, когда он приехал нас навестить. Выдала мои намерения, конечно, дочурка.

– Папа, а у нас скоро новый брат будет.

– Что? – уставился на меня муж. – Мама, у тебя в животике снова кто-то завелся?

– Никто у нее не завелся. У нас будет Ваня, он уже большой, он даже старше Мити.

– Светик, ну е-мое, – муж схватился за голову. Я рассказывала ему про Ваню, он тоже был в шоке, но, конечно, не был готов к новому сыну.

– Милый, ну прости меня, я не знала просто, что ему сказать, – я опять начала рыдать. Танюшка так и не поняла, что произошло, а муж просто обнял меня и стал успокаивать.

– Зая, ты думаешь, я не хочу ему помочь? Очень хочу. Да было б место, конечно, мы бы его взяли, – муж все гладил меня, а не могла успокоиться. Было так обидно, от того, что он прав. – Ему ведь отдельная комната нужна, куда коляску поставить, а нам даже кровать лишнюю некуда ставить. Чтоб ее, эту квартиру….

– Ну почему ты опять прав…, – рыдала я.

– Да лучше бы не прав был, да, Танюш? – наша младшенькая уже тоже гладила меня по голове, пытаясь успокоить.

– Как же я ему скажу теперь об этом, он же не поймет, не простит…

– Блин, ты что, ему уже рассказала?

– Да-а-а, – я снова начала рыдать.

– Светик, ты что? – муж, казалось, сам сейчас заплачет. Ситуация сложилась ужасная. Я хотела утешить мальчика, пообещав ему дом, а сама сделала только хуже.

Муж, как мог, меня успокоил и поехал домой, а мы с Танюшей пошли в палату готовиться ко сну. После того, как дочь уснула, я позвонила мужу и попросила рассказать про Ваню свекрови. Она жила одна в двухкомнатной квартире. Конечно, здоровье у нее было не ахти какое, но все же я надеялась, что она решится на такой шаг. Муж пообещал поговорить со своей мамой.

Он перезвонил утром, и тогда-то и рассказал, что его мама не сможет взять к себе Ваню.

Весь день я не находила себе места: обмануть и без того несчастного ребенка, да что ж я за человек такой! Хотелось лезть на стену. Ну как сейчас сказать ему, что мне некуда его везти. Он снова будет бояться умереть в детдоме. Там и здоровым-то детям не сладко, что уж говорить про него. Кто там будет за ним ухаживать? Кто попытается добыть ему протезы? Кто будет учить его на них ходить?

После разговора с мужем я еще попыталась поспрашивать девчонок в палате, давила на жалость, просила узнать у знакомых, может кто-то захочет забрать мальчика себе, заботиться о нем. Таких не нашлось.

После обеда, когда мы с Таней снова пошли навестить Ваню, я так и не сказала ему ничего. Дочка все время что-то щебетала, пока я кормила Ваню, а он что-то ей отвечал. Я не могла сосредоточиться на их болтовне, все думала, что же делать.

Позже о том, что я не могу взять Ваню к себе, я сказала только Галине Петровне. Она все поняла, расстроилась, но не разозлилась. Объясняя ей все, я снова расплакалась, так что ей пришлось меня успокаивать.

Всю ночь я ворочалась и только мешала Танюшке спать, так что пришлось пойти гулять в коридор. Галина Петровна сегодня была на дежурстве, поэтому я не удивилась, что в ее кабинете горит свет. Я хотела пойти к ней и напроситься на чай, но, подойдя ближе, услышала, что она с кем-то говорит по телефону. Не став ее отвлекать, я пошла гулять по лестнице.

На следующий день, все также в раздумьях о Ване, я все делала на автомате, как в тумане. Поэтому, когда после завтрака Галина Петровна позвала меня к себе, я не предчувствовала ничего хорошего.

Оказалось, зря. Врач просто сияла.

– Чаю хочешь? – весело спросила она.

– Мы ж только поели, – напомнила я.

– А точно, точно, – взволновано сказала Галина Петровна. – Светка! – она схватила меня за плечи и начала трясти.

Я аж испугалась от такой радости.

– Что? – она просто радостная кивала головой.

– Приедет, понимаешь, приедет!

– Что?!… Кто? Мама его? – я не могла поверить такому счастью. – Мама Вани приедет?

– Что? Эта тварь? Да она даже не звонила ни разу, забудь про нее, – врачу было, как будто противно вспоминать о Ваниной «маме». – Бабушка его приедет, представляешь?

– Какая? Вроде же нет в Приморье у него больше никого.

– В Приморье нет, зато на Кубани есть, так-то! – врач явно была довольна собой. А как я была ею довольна!