Текст книги "10+1. Рассказы о вымышленных людях в невымышленных местах"

Он снова замолчал, а потом опять заговорил – виски продолжал делать свое дело.

– Знаешь, как сложно нам было, когда она узнала, что не может иметь детей? Я до этого ей в течение нескольких лет все уши прожужжал о том, как много ребятишек у нас будет, как мы будем жить в большом, красивом доме, как сильно я буду любить детей, которых она мне родит. Она всегда знала, что дети – это моя следующая мечта после нее… Она так долго корила себя, извинялась передо мной, просила ее бросить, но разве я мог? – он посмотрел на меня с тупой болью в глазах, с тупой давно прошедшей, но иногда проявляющейся болью.

– Ты так и не ответил…. Тогда, 15 лет назад…, – чет я сегодня доставучий, подумал я.

– А? Как завоевал-то? – он снова ухмыльнулся. – Да повезло мне просто. Однажды узнал, что у нее никого нет, это как раз перед выпуском из школы было (она выпускалась) и решил действовать. Пришел к ним домой и с порога заявил родителям и ей, что женюсь. Она меня даже не сразу вспомнила, хоть мы в одной школе учились, и я всего на два года старше.

– А потом? – не унимался я.

– Потом…. Потом я стал делать все, что она хочет, так и живем до сих пор, – наверное, я ему уже надоел со своими вопросами, но я так и не остановился.

– Она пыталась когда-нибудь уйти? – не знаю, что я пытался выведать этими расспросами. Может, хотел найти какую-то лазейку, какой-то хоть самый маленький шанс на счастливый для меня конец.

– Да. Однажды, – он нахмурился и снова отвернулся к окну.

– Ты не пустил?

– Пустил. Сказал, что люблю, и что она может делать все, что хочет. Ей было очень тяжело, и тогда я сказал, что могу всем рассказать, что сам ее бросил…

– А она?

– А она осталась. И с тех пор любит меня еще сильнее.

Я замолчал, потому что узнал почти все, что хотел. Ничего из этого, конечно, меня не порадовало: в очередной раз убедился, что это женщина прекрасна во всех смыслах, и что с ней я был по-настоящему счастлив. Был бы. Бы…. Это «бы», которое всему мешало, сидело сейчас в моей машине и поило меня виски из жалости. Одно успокаивало: как бы ни сложно было это признавать, но Стас хороший мужик. Чтоб его! Лучше бы он был плохим….

– Ты расскажешь ей о нашем разговоре? – я даже не знал, хочу или нет, чтобы Катя об этом знала.

– Еще не решил, – ответил Стас. – Наверное, расскажу, иначе будет нечестно. Она ведь мне все говорит.

Мы допили виски молча. Я думал о том, как дальше жить и стоит ли. Глупости, конечно, я не малолетка какой-то, чтобы из-за девушки кончать жизнь самоубийством. Хотя это было бы проще всего. Стас ушел домой, сказав на прощание:

– Мне еще есть надо готовить, Катя завтра приезжает.

Я кивнул, как будто понимаю его и одобряю, на самом же деле мне было на него плевать. Я поехал домой, несмотря на то, что был жутко пьян. Я очень наделся, что какой-нибудь столб сам меня найдет, и я не стану самоубийцей. Конечно же, в тот момент я был тварью, потому что не думал о других людях. К счастью, все обошлось, и домой я добрался без происшествий.

А потом я ушел в запой. Бухал почти две недели, на работе велел оформить мне отпуск, хотя за это время понял точно только одно: буду увольняться и переезжать в другой город. Работать с ней в одной компании я не собирался, мне даже в одном городе с ней было тесно. Раз я не мог с ней быть, лучше уехать и забыть все навсегда.

Когда мне позвонили в первый день после отпуска, я велел секретарше оформить мне заявление по собственному желанию. Придя в офис, я столкнулся с Катей почти возле своего кабинета. Она похудела за эти две недели, и вообще выглядела не совсем здоровой. Я молча прошел мимо нее в свой кабинет. Через полчаса раздался ее характерный стук. Войдя, она пристально посмотрела на меня, а затем отвела глаза. Я выглядел ужасно, весь небритый, с огромными мешками под глазами. Конечно, столько бухать. Вместо идеального костюма – джинсы и старый свитер.

– Посмотри на меня, пожалуйста, – попросил я. Она снова подняла глаза. Я хотел запомнить ее лицо до мельчайших подробностей, хотел, чтобы ее голубые глаза с рыжими вкраплениями и аккуратная родинка на щеке и все ее маленькие веснушки остались со мной навсегда. Она не смогла долго смотреть на меня и, заплакав, села на диван. Я знал, что ей всего лишь жалко меня, и это не такое уж большое горе, но захотел подойти и утешить ее. Однако не стал: все равно не сдержусь.

– Поцелуй меня, – прошептал я. Она замотала головой. Я не стал подходить, просто просил. – Поцелуй меня, пожалуйста, – как же я был жалок, но я хотел и это сохранить в памяти. Хотя бы это. Она все мотала головой. Я отвернулся от нее и сказал, слишком резко, наверное: Уходи!

Она не пошевелилась, а только сильнее заплакала. Чего она хочет? И меня довести до слез? Я не могу ее утешить, сама же знает, что не сдержусь. Зачем сидеть и рыдать тут?! Со злости я ударил свой стол со всего маху ногой, а потом оперся на него кулаками.

– Пожалуйста, не прощайся со мной так, – вымолвила она. А что она хотела? Чтобы я сказал, спасибо, что зашла?

– Уходи, просто уйди, – у меня не было сил кричать, я попросил тихо.

Я услышал, как она встала и подошла сзади.

– Повернись…. Не прощайся со мной так, пожалуйста, – я повернулся, в глазах у меня стояли слезы. – Прости меня, прости, прости,… ну прости, что все так, – мне показалось, что она готова меня обнять, но для нее даже это было неприемлемо. Она просто протянула свои руки и взяла в них мое лицо. Я взял ее ладонь в свою и прикоснулся к ней губами. Она не одернула руку. Это все, что она способна мне дать. Это и ничего больше. Вот и все. Я закрыл глаза буквально на несколько мгновений: я запоминал, надолго, навсегда. Потом отпустил ее руку и отвернулся. Через несколько секунд дверь открылась и снова закрылась: Катя ушла из моей жизни навсегда. Когда я выходил из офиса с вещами, ее уже не было.

***

Я уехал очень далеко и начал новую жизнь. Свою вторую любовь я нашел не сразу, перебирал несколько лет. Наконец, мне встретилась женщина, которая приняла меня таким, каков я есть. Даже с моими воспоминаниями о Кате она смирилась: я выучил урок четы Смирновых и всегда говорил своей жене только правду, и она мне тоже.

Китти я забрал с собой. Она была хорошей кошкой и прожила счастливую жизнь. Мои дети ее просто обожали. У нас двое сыновей, сейчас они уже взрослые. Вообще, семья у меня прекрасная….

Но иногда, раз или два в год, я выезжаю один на море, сижу и смотрю, как оно ласкает песок, смотрю на эти рыжие капли в голубой бездне и вспоминаю ту, другую женщину.

Рассказ №8. Видимость

Если вы смотрите в запотевшее окно и вам кажется, что на улице дождь, протрите стекло: возможно, на самом деле там светит солнце.

Это была любовь с первого взгляда…. И сразу такая сильная, всепоглощающая, порой было просто страшно. Никак не верилось, что в наше время так бывает – сразу и навсегда.

Я увидела его возле моря. Все хорошее в жизни происходит возле моря, по крайней мере, в этом городе точно. Хотя именно про этот город можно также сказать, что все плохое здесь происходит возле моря, потому что оно тут везде. Иногда я там просто гуляла, иногда даже работала, писала у моря, и выходило неплохо. Относительно неплохо, потому что в случае с моими «произведениями», писать – это громко сказано.

Всю жизнь я писала, но почти никогда ничего стоящего. Писала и слушала музыку. Она – мое вдохновение, правда, до сих пор она меня ни на что серьезное не вдохновила. Пока пальцы моих любимых композиторов скользили по клавишам, воплощая в жизнь свои мечты, мои пальцы бегали по кнопкам клавиатуры, воплощая лишь чужие фантазии. О чем я сейчас? О том, что моей мечтой всегда была книга, моя собственная книга. Да, я всю жизнь писала, но не о себе и не для себя.

Писать я могла только под музыку и непременно жалела себя: музыканты сочиняли, создавали, рождали свои бессмертные произведения, я же была литературным негром, у которого никогда не хватало фантазии, а может, смелости на что-то свое. Я была суррогатной матерью от литературы – только сосудом, в котором, до поры до времени, созревает прекрасный плод, но не я была его создателем. Я отвечала за форму, и никогда – за содержание.

Иногда я продолжала некоторые главы сама, писала то, что приходило в голову, но тот факт, что изначально создателем произведения была не я, жутко бесил. Чтобы создать что-то своё, нужно быть погружённым в это с головой. Мне приходило на ум написать автобиографичную повесть, но тут же уходило. Это дурацкая идея.

Из всех рассказов, повестей и даже романов, над которыми мне приходилось работать, были и автобиографии. И всегда это был просто фейспалм какой-то, терпеть их не могу. Каждый раз заламываю цену в надежде, что заказчик откажется, но они все равно не отказывались. Репутация у меня хорошая, все друг другу советуют. Заработать ее было просто: оказывается, одинокие незамужние и бездетные быстрее всего продвигаются по «карьерной лестнице» и их очень ценят. Не то чтобы у меня совсем не было семьи: есть мама и бабушка. И все. Кстати, своё недоверие и нелюбовь к мужчинам, о чем я позже еще напишу, я унаследовала от них. Обе они – и мама, и бабушка – не то чтобы совсем никогда не жили с мужчинами. Жили, но ровно столько, чтобы хватило зачать ребёнка. А потом мужики как-то сами пропадали, выгонять не приходилось.

Это все, наверное, потому, что мы все не ахти какие красавицы, от слова совсем. Природа на нас не просто отдыхала, она прям отпуск взяла. Мы конечно не уродины, но глазу зацепится не за что. Обычно у женщин хоть что-то выделяется: попа, грудь, волосы, глаза, губы, в крайнем случае, брови. А у нас – ничего. Волосы жидкие и блеклые, глаза светлые, у меня какие-то грязно-зеленые, попу и грудь днём с огнём не сыщешь. Ноги только длинные, но они ни к чему прекрасному не присобачены, так что, се ля ви. Про меня даже не скажешь «ну такая» или «интересная», я скорее «на любителя», причем, на любителя выпить.

Тут, наверное, должно быть небольшое отступление, в котором я расскажу о себе самой? Авторы, которые давали мне свои произведения, всегда уделяли описанию внешности главного героя и его внутреннего мира по нескольку глав, я же могу уложиться в пару-тройку строк. Это действительно очень просто, хотя, может быть, только со мной так?

Итак, как вы уже поняли, я одинокая несимпатичная молодая женщина. Мне около тридцати лет, я живу во Владивостоке, снимаю неплохую квартиру, сама себя обеспечиваю. Друзей у меня мало, в основном, потому что я много работаю, но еще и потому что я не общительная, уж точно не оффлайн. У меня почти нет увлечений, все, чем я интересуюсь – это литература, любовь к которой и определила мой жизненный путь, музыка, кино и мультфильмы. Всем этим я могу наслаждаться, не выходя из дома. Не подумайте, я не асоциальна, я скорее безразлична ко всему, что меня напрямую не касается.

Пока хватит обо мне? Хотя чего я вас спрашиваю, это, в конце концов, мой рассказ. Наконец-то я что хочу, то и пишу. Кстати, моя любовь с первого взгляда и привела к тому, что я смогла написать свое собственное произведение.

***

В тот день я несла очередному автору отредактированный и исправленный мной рассказ. Рукопись. Этот настоял именно на распечатанном тексте, как будто боялся компьютерного вируса, ей богу. Сложно было по мейлу принять письмо? Ну да ладно, мне не лень….

Как всегда, ветер, как всегда, теплый и свежий в сентябре. За что я любила свою работу, так это за то, что могла гулять в два часа дня по набережной, а все остальные в это время сидели в скучных офисах, наслаждаясь разве что свежими шутками о просмотренных накануне новых сериях какого-нибудь скучного сериала.

Я как раз проходила мимо кинотеатра «Океан», когда увидела возле статуи тигра шевеление. Грязная, порванная в нескольких местах, куртка странно заскулила и начала двигаться. Я подошла поближе и наклонилась.

Через пару секунд показался он – черный щенок с рыжими ушами и хвостом. Обычный дворняга, месяца четыре от роду, он вылез из-под куртки и подбежал ко мне. Я молча смотрела на него, боясь погладить, мало ли, еще увяжется. Он просто понюхал мои ноги, поднял голову, посмотрел мне в глаза одним здоровым глазом и пошел к своему убежищу. Сев на куртку сверху, щенок уставился на меня, повернув голову на бок. Я осмотрелась вокруг с глупой надеждой, что объявится хозяин. Никого. Сходила к парковщику, тот ответил, что собачка появилась тут пару дней назад, особо по стоянке не бегала, кто-то из проходящих что-то кидал ему из еды за эти дни, кто-то фотографировал, наверное, для соцсетей, но хозяин не объявлялся. Глаз? Так он таким тут уже и объявился, покалеченным.

Я вернулась обратно к щенку, хотела тоже его сфотографировать, чтобы через соцсети найти старого или нового хозяина. При моем появлении собачонок сменил уютную позу клубочком на сидячее положение. Достав смартфон, я стала прицеливаться. Внезапный порыв ветра, хоть и теплого напугал нас обоих: я схватилась за рвущийся шарф, а щенок заскулил, да так громко и жалобно, что мне стало его жалко. Я взяла бедняжку на руки и прижала к груди, чтобы успокоить. Это был порыв, минутная слабость, но и ее хватило: щенок поднял голову в тот момент, когда я опустила свою, чтобы посмотреть на него. Лизнув меня прямо в нос, а потом в шею и ухо, он влюбил меня в себя навсегда. Он был теплый, живой, любящий – с первой минуты любящий, он был мой.

Ветер подул сильнее, а я стояла и обнимала этот крохотный комочек счастья. Ай, да это ж тоже не мое! Обнимала Вазю (имя я придумала позже), прижимала его к себе и гладила по мягкой черной с рыжим макушке. Никакой брезгливости – от него не воняло псиной, нечистотами или чем-то еще. Он пах солнцем и хот-догами – наверное, этим его кормили прохожие. Я гладила его до тех пор, пока он не перестал трястись от холода. Потом мы пошли с ним в сторону дома моего нынешнего нанимателя, изредка он вытаскивал мордочку, чтобы посмотреть, куда его несут, но все больше прятался от ветра в моем шарфике. Какой же он был теплый! Я шла и чего-то всю дорогу улыбалась. Никогда в жизни не хотела иметь питомца, ни кошку, ни собаку. Да, конечно, я замечала бездомных животных на улицах, иногда подкармливала, чаще же всего помогала этим беднягам тем, что репостила их фотки во всех соцсетях. Забрать кого-то из них себе совсем не тянуло. У меня была слишком устоявшаяся скучная жизнь, и разнообразия мне совсем не хотелось. Ровно до этого дня.

После того, как я отдала рукопись автору, мы с песиком поспешили ко мне домой. По пути нам встретилась ветклиника, рабочий день еще не кончился, поэтому я решила зайти туда. В коридоре рядом со стойкой администратора стояли клетки, а на них множество фото бездомных котят и щенков, которых здесь пытались пристроить в добрые руки. Я рассматривала их, пока ждала приема, даже пес высунул мордочку, чтобы осмотреться. Увидев клетки, он занервничал, начал ерзать, пытаясь спрятаться в шарф, которым я его укутала. Хорошо, что в этот момент нас пригласили в кабинет доктора.

– Так, что вас беспокоит? – спросила врач.

– Я просто хочу, чтобы вы его осмотрели, все ли с ним нормально.

– А почему забеспокоились, какие симптомы?

– Да, я не знаю. Я его только нашла.

– Понятно, – разочарованно сказала врач. – Оставлять будите?

– Где?

– У нас.

– Так он болен, что ли?

– Да господи же! Вы щенка нашли?

– Я.

– Вы его принесли, чтобы пристроить?! – начала раздражаться врач.

Я задумалась. Раз врач подумала, что найденного щенка я принесла им, чтобы у них же и оставить, значит, так все делают и довольно часто, судя по фото на клетках. Я посмотрела на своего нового черно-рыжего друга и снова заулыбалась.

– Вы не поняли. Я его нашла, – я поспешила взять щенка на руки. – Он теперь мой, а я его. Так что осмотрите нас… его, и мы пойдем домой.

– Ясно все с вами, – уже с улыбкой произнесла врач, затем взяла песика и стала осматривать. После пары несложных манипуляций выяснилось, что щенок абсолютно здоров, только слегка истощен. Из-за чего он потерял глаз, врач не смогла определить, возможно, что он даже родился таким. Нам сказали прийти через недельку, чтобы сделать прививку.

В общем, домой мы отправились вполне себе здоровыми. По пути, конечно, заглянули в магазин, потому что кормить собачку помидорами с сыром я не собиралась, и сомневалась, что он станет такое есть.

Щенок несколько часов осторожно осматривался в квартире и принюхивался ко всему новому, пока я гуглила, как часто и чем кормить маленького пса. Я сразу почитала, как его купать, как выгуливать, в общем, изучила вопрос досконально. К тому моменту, как я начиталась, песик обошел все мои однокомнатные хоромы и устроился калачиком на коврике возле кресла. Я не хотела его будить, поэтому решила отложить купание до завтра. Я просто подсела к нему и начала гладить. Тут до меня дошло, вернее долетело, что мой малыш все же не так чист, как мне показалось на первый эммм… нюх. От песика пованивало легкой помойкой, не знаю, почему я это сразу не заметила: может из-за ветра, а может из-за химии, которая между нами возникла сразу после первых объятий.

В общем, решено было сразу, как пес проснется, нести его в ванную и мыть. Я пошла спать, думая лишь о том, как бы поскорее отмыть этого черно-рыжего красавчика. Сон не шел. О чем я думала? Конечно же, о том, что я наделала. Конечно же, меня терзали сомнения, правильное ли решение я приняла, приютив собачку, смогу ли я привыкнуть к ней, не испугаюсь ли трудностей? Все эти выгуливания, испорченная мебель, траты на прививки и корма – действительно ли мне все это надо?

Одно я знала наверняка, что ему, щенку, это точно было нужно. Я осознала, что если бы не я, то может, он не дожил бы даже до сегодняшнего вечера. И тут я поняла, что все мои тревоги напрасны: не может целая мебель и пара новых ботинок сравниться по ценности с чьей-то жизнью. Так что, довольная в итоге собой и этим днем, спокойно уснула.

Пипец подкрался незаметно, как говорят, где-то там так говорят. В случае со мной, все случилось неожиданно. Примерно через час после того, как я заснула, меня разбудил громкий и протяжный лай. Не сразу поняв, откуда донесся звук и что он означает, я попыталась заснуть снова.

Лай повторился. Ё ж мое, пес! Я вспомнила все события вчерашнего дня и понеслась на кухню – звук доносился оттуда. Пока я спала, щенок успел съесть все, что я ему насыпала, а потом он, видимо, унюхал пачку с едой, которую я поставила на стол, не смог ее достать и начал лаять. Я опустилась возле него на колени и стала гладить, а он – облизывать мои руки. Рассмеявшись (щекотно же), я насыпала ему еды и стала смотреть, как он ест. Когда щенок поел, он подбежал ко мне и стал тыкаться мокрым носом мне в руки, которые я сложила на коленях.

Я взяла было его на руки, но снова почувствовала этот запах. Так что мы быстро пошли в ванную, где я для надёжности заперла дверь. Квартира у меня ничего так, есть даже душевая кабина, причем просторная – хозяева в свое время не поскупились на ремонт. В общем, я поставила щенка в кабину и включила потихоньку душ. Но только я потянулась за мылом, как песик уже свинтил из кабины. Я попробовала снова, но в этот раз намочила мочалку заранее и даже успела слегка намылить пса – история повторилась, щен сбежал, только теперь он был еще и в мыле. В итоге я не придумала ничего другого, как залезть вместе с ним в кабину прямо в пижаме, закрыться там и мыть его. Сделала я это на удивление быстро: песик скулил, но сбежать не смог, так что минут через десять я его уже вытирала. Сама жутко замерзла в мокрых шмотках, но щенка надо было вытереть насухо. Пока я это делала, он периодически лизал мое мокрое лицо, а я хохотала – это было так мило и жутко щекотно. Но приходилось терпеть, чтобы не расстраивать пса. Когда он почти высох (песик был гладкошерстный, так что это заняло немного времени), я отвела его на кухню, а сама поспешила в ванную снять мокрые вещи и помыться.

Только я намылила свои жидкие и блеклые волосы, как за дверью раздался звонкий лай и скрежетание: пес пытался прорваться ко мне. Я быстро вынырнула из душевой кабины, запустила его в комнату и продолжила мыться. Не тут-то было: пес снова стал скулить, сначала тише, потом все громче и наконец опять залаял.

– Что?! – не выдержала я и открыла дверцу кабины. Он ринулся ко мне, даже не смотря на воду. – Ты чего? Боишься один оставаться? – я постаралась вытащить его из кабины, ведь только же вытерла. Он стал скулить снова. В общем, мылись мы опять вдвоем, только щенок старался как можно меньше попадать под воду, ну хотя бы не скулил и не лаял. Вытерев его и себя после душа, я пошла, наконец, досыпать. Когда я уже почти заснула, почувствовала скромное шевеление у себя в ногах: щеночек запрыгнул на кровать и стал устраиваться. Я не стала его выгонять.

Утром я проснулась в обед. Такое и раньше бывало, в этом и есть вся прелесть фриланса. Зайдя на кухню, я увидела щенка. Етишкина кочерыжка – подумала я. А там и правда была кочерыжка – маленькая пластмассовая кочерыжка – все, что осталось от веника. Остальное, вдребезги растерзанное маленькими острыми зубками, валялось по всей кухне. А, ну еще меня, конечно же, ждали две новые соседки – Лужа и Куча. Забегая вперед, скажу, что они с нами жили еще месяца три-четыре, пока я не научилась вставать хотя бы в девять утра, чтобы выгуливать щенка. Убрав все утренние сюрпризы, мы принялись завтракать: я насыпала песику корм, а себе сделала горячие бутерброды с помидорами и сыром. Это прям любимое блюдо, могу его вечно есть. Не успела я доесть первый бутер, как щен уже опустошил свою миску и начал принюхиваться к моей еде. А потом он сделал то самое – сел напротив, склонил голову набок и стал смотреть. Вот так только собаки умеют, я в кино видела. И что оставалось делать? Я села с ним и мы стали вместе уплетать бутерброды. Этот четвероногий мужчинка начинал смахивать на идеал – он любил ту же пищу, что и я! И даже больше меня, потому что мне пришлось делать вторую партию бутеров.

Наевшись, я пошла смотреть телевизор. Щенок побежал за мной и даже запрыгнул ко мне на диван. Я включила телевизор и начала его гладить. Переключая каналы, наткнулась на любимый «Дисней», где шла «Корпорация монстров». Там Майк как раз был со своей девушкой, которая называла его Глазик.

– Смотри, он тоже с одним глазиком, – стала я разговаривать со щенком. Он вроде заснул, потому что не реагировал.

– Глаааазик, – стала перебирать я. – Глаазго…. Хм. Майк, Майкииии… Нет? Не нравится, – обращалась я к псу.

– Майк Вазовски, Майкл…. Микл…. Ерунда, – заключила я. – Вазовски? Может назвать тебя Вазовски? – потрепала я его за ухом.

– Слушай, может Вазя? – продолжала я. – Вааа-зяяя, – тихонько пропела я в самое ухо псу. Он повернул голову и лизнул меня в лицо. Это знак решила я, и щенок стал Вазей.

Во-о-от. Тут должна быть большая-пребольшая пауза. Потом что следующие три года мы с Вазей прожили как в сказке. И это все, что вам нужно знать…. Шучу. Расскажу немного.

Сразу оговорюсь, что Вазя вырос в приличную такую лошадь, но это ласково, конечно. Он стал большим черным псом с рыжими ушами и хвостом, на теле у него тоже была рыжина – на животе, в основном. Какой он был породы, угадать невозможно. Большой, ростом с добермана, только не такой худой, шерсть гладкая и короткая, наверное, как у лабрадора, а уши и не опущенные, и не стоячие, а наполовину стоячие, как у большинства дворняг. Я его в шутку называла «мой дворянин». Вот такое счастье мне привалило в итоге.

Как я уже упомянула, первые пару месяцев мы с Вазей привыкали друг к другу. Точнее будет сказать, что я привыкала к новому распорядку дня. За последние лет восемь рано утром я вставала всего несколько раз, в основном же, в 11—12 дня, а ложилась далеко за полночь, где-то под утро. Так что я никак не могла приучиться вставать пораньше, поэтому первое время часто ленилась и потом просто убирала за Вазей. В итоге, я поняла, что не может моя собака вечно гадить в квартире, взяла себя в руки, забрала у бабушки безжалостный советский будильник и начала выгуливать пса регулярно. Так что, в скором времени эту проблему мы решили: пес научился терпеть и привык ходить в туалет на улице.

Квартира моя тоже изменилась – стала похожа на склад старых игрушек. Я покупала Вазе много игрушек, потому что это был единственный шанс уберечь хозяйскую мебель. У него также были коврики, именно во множественном числе, потому что те, что он раздирал и те, что я хотела выбросить, он складывал в аккуратную кучу в прихожей и злился, если я пыталась оттуда что-то забрать.

Душ мы по-прежнему принимали вместе. Да, с возрастом это не прошло, как я надеялась. Поначалу мне было жутко неловко мыться при нем, но потом я приноровилась – приходилось всегда открывать двери в кабину, и стелить кучу полотенец на полу, но это было лучше, чем слушать его жалобный вой и пускать его прямо в кабину. Ванну, которая также имелась в квартире, я вообще не принимала, это было бесполезно, потому что Вазанчика тогда невозможно было успокоить: он все время пытался прыгнуть ко мне, а если я ругалась, обижался и скулил.

Когда мы с ним уже привыкли окончательно, выучили все наши заскоки, научились жить в мире и согласии, в общем, мы стали просто наслаждаться обществом друг друга. Я продолжала редактировать на дому, он всегда был рядом. В свободное время мы ели бутерброды с сыром, смотрели телевизор, играли, танцевали даже, просто дурачились. И гуляли. Гуляли мы много. С Вазей выходить на свежий воздух я стала как никогда часто.

Мы ходили по центральным улицам, носились по площади в безлюдные часы, спускались на набережную, сидели возле моря. Он и здесь оказался идеальным напарником: наигравшись, мы садились на песок или на скамейку и просто смотрели. Любовались морем, закатами. Закаты были самыми лучшими. С Вазей я пережила несколько идеальных закатов, таких, которые должны быть в жизни каждого человека. Это когда ты сидишь на берегу моря и смотришь на танцующие над тобой краски, на радугу без дождя. Только надо обязательно, чтобы в этот момент было тепло, безветренно, и чтобы с тобой рядом кто-то был. Со мной был Вазя.

Когда закат не радовал, мы рассматривали людей. Оказалось, что они бывают такими разными! Я раньше и не думала, что рассматривать людей может быть так интересно. То они пьяные, то трезвые, то веселые, то грустные и плачут прямо на закате, то ругаются, то даже поют, никого не стесняясь. Каких только людей не было на набережной.

Нашими с Вазей фаворитами были две парочки. Они появлялись почти одновременно, только в разных концах набережной. Одни все время сидели в далеко слева, ближе к деревьям. Девушка в инвалидном кресле, безумно красивая и глухонемая, (она все время общалась со своим парнем жестами) и ее, такой же красивый, парень. Помните, я жаловалась, что не особо-то хороша собой? Так вот, если я и раньше не переживала по этому поводу, то после встречи с этой златовлаской в инвалидном кресле вовсе поняла, что красота – далеко не главное. Для нее главным, наверное, был ее парень. Он все время пытался ее рассмешить. Что он там ей «говорил» на их языке, я понятия не имею, но, когда она смеялась, улыбалась даже я – такой заразительный и искренний был у нее смех.

Вторая парочка редко смеялась. Они уходили в правый конец, поближе к морю, садились на краю берега, девушка все время трогала воду, опускала в нее ноги, руки, иногда купалась, даже когда никто не купался. Они почти не говорили, ну мне с моей скамейки этого не было видно, а больше просто смотрели на море. Как-то они жутко поругались, вернее, девушка что-то очень эмоционально объясняла своему парню, а потом долго плакала. Мне так жалко ее стало, хотя я даже не знала, в чем дело. Потом парень ее утешил, и они ушли. После того дня я их вместе не видела. Видела потом несколько раз того парня, его не сложно было запомнить – весь в тату. А без девушки он на море все время пьяный приходил. Поругались, наверное, сильно.

У Вази на набережной тоже были друзья: лабрадоры, ротвейлеры, шпицы, обычные дворняги. Ну как друзья: приветственно обнюхать и погоняться друг за другом по пляжу, вот и вся дружба. Надо сказать, что хоть мы с Вазей ни на какие курсы не ходили, вырос он отличным псом – знал несколько команд, умел ходить рядом без поводка, почти никогда ни на кого не рычал и уж, тем более, не бросался. Почти никогда не рычал – это потому что пережили мы с ним однажды нашествие мужчины. На него-то он и рычал, и пытался укусить, но там было за что. Обо всем по порядку.

Примерно через год после того, как в моей жизни появился Вазя, появился в ней и Андрей. Это был тот самый автор, которому я несла рукопись в тот день, когда нашла Вазю. Рассказы и романы он писал неплохие, а как человек оказался говно редкостное. Снова я перескакиваю, но это теперь со мной часто происходит – спутанность мыслей. В общем, рукописи тот автор просил приносить потому, что я ему, якобы, нравилась. Это выяснилось на третьей рукописи, когда он, в очередной раз, поблагодарил за работу и пригласил на свидание.

– А как собачку вашу зовут? – начал он издалека.

– Вазя, – просто ответила я.

– Вася. Василий, что ли? – ухмыльнулся он.

– Нет. Ва-зя, через «з», – спокойно сказала я, хотя за последний год так часто это говорила, что уже устала от одних и тех же вопросов.

– О как. А почему так? – ну я же говорила, всегда одно и то же.

– Потому что Майк Вазовски – Вазя, – терпеливо пробурчала я.

– Послушайте, Василиса, а вы можете оставить вашего Вазю дома и пойти со мной на ужин?

Это было так неожиданно, что я аж согласилась. Правда, мой ненаглядный песик еще тогда почувствовал подвох и залился отборным лаем (я-то знала, когда он просто так лает, а когда матерится, как сапожник). Но я не придала этому значения и согласилась сходить на свидание.

Снова поясню, что с мужиками у меня всю жизнь не клеилось, а с появлением Вази, с которым мне было совсем не скучно, как-то не особо я старалась найти себе спутника среди противоположного пола. Зачем? Что они могли мне дать? Любовь? У меня ее теперь было предостаточно, больше чем у некоторых за всю жизнь с людьми. Детей мне не хотелось, секс для меня не являлся смыслом жизни. Иногда удавалось перепихнуться с каким-нибудь пьяным незнакомцем в баре, и этого было достаточно. Делала я это крайне редко, раз в несколько месяцев, а в последнее время и вовсе перестала шляться по клубам: переросла, что ли.

Когда Андрей пригласил меня на ужин, я чего-то вдруг сказала, что приду. Не знаю, секса захотелось неожиданно, наверное. Мы сходили в кафе, где почти не разговаривали, а больше ели и пили. И уже в кафе я поняла, что было ошибкой идти на это свидание. Если, готовясь к нему, я еще надеялась, что из этого получатся какие-то, пусть и недолгие отношения, или хотя бы секс, то во время ужина я разочаровалась в «кавалере» напрочь. Какой-то он был хамоватый, наглый, слишком уверенный в себе, хотя и не красавец. Так я ему и сказала после того, как он выпил чашку чая у меня на кухне, куда я его любезно пригласила после того, как он столь же любезно проводил меня домой. Вообще-то я позвала его из вежливости, чтобы дома спокойно объяснить, что, мол, спасибо за все, но это все и есть, больше ничего не будет.