Текст книги "Особое производство в гражданском процессуальном праве России и Франции"

И действительно, как уже отмечалось, охранительное судопроизводство было построено по образцу дел частного производства. Определения по делам охранительного судопроизводства не обладали всеми свойствами законной силы. Наряду с охранительным судопроизводством существовало производство исковое, в котором «споры о гражданских правах находят себе окончательное решение по существу каждого дела»²¹⁶ независимо от выводов суда, сделанных в порядке охранительного судопроизводства.

Кроме того, Устав относил к охранительному производству и дела о принятии охранительных мер в отношении наследственного имущества. Производство по этим делам действительно является одним из видов производства по принятию временных охранительных (обеспечительных) мер.

Ввиду наличия общих черт частного и охранительного производства последнее вообще было причислено судебной практикой к одному из видов первого. Анонимный автор, печатавшийся под псевдонимом А.Г., указывал, что в окружных судах установилась терминология, «по которой всякое самостоятельное требование, заявленное независимо от иска, составляет предмет частного дела; таковы все дела охранительного производства, указанные в IV книге устава гражданского судопроизводства»²¹⁷. Такое смешение терминологии допускалось и Сенатом, который в своих решениях употреблял понятия «частные дела» и «частный порядок производства» применительно к делам охранительного судопроизводства, одновременно используя понятие «охранительные дела» применительно к делам частным, понимаемым как часть искового производства²¹⁸.

Против такого смешения в дореволюционной литературе высказывался В.Л. Исаченко, отметив, что «дела охранительного порядка, а равно дела по различного рода жалобам и вообще все дела, не вытекающие из исковых дел и не имеющие с ними никакой связи, называемые обычно частными, по своему существу должны быть отделены от частных производств искового дела»²¹⁹.

Кроме того, очень скоро было обнаружено, что охранительное производство не обладает однородными чертами и под этой рубрикой помещены несовместимые между собой дела.

Так, например, судебной практикой и теорией было признано, что ряд дел охранительного производства не являются делами бесспорными, т. е. и в делах охранительного производства возможно разрешение вопроса не только о праве бесспорном, но и спорных вопросов права²²⁰. Определения же по ряду категорий дел охранительного производства, благодаря практике Сената, были признаны имеющими свойства законной силы судебного решения (например, по делам о выкупе родовых имений, делам о несостоятельности)²²¹.

Учитывая это, следует задаться вопросом, можно ли на основании выводов о природе одного лишь вида охранительного (особого) производства (о принятии охранительных мер в отношении наследственного имущества или, например, об установлении фактов, имеющих юридическое значение, как это часто делают сегодня) судить о природе всего производства в целом? Можно ли из факта обнаружения особенностей вида сделать вывод о наличии таких же особенностей у всего рода явлений? Думается, нет.

Поэтому размещение К.И. Малышевым правил, касающихся дел охранительного производства среди «материально сокращенных форм» производства, в одном ряду с делами о принятии обеспечительных мер является лишь данью зарубежной теории. Указанный подход совершенно правильно не был воспринят нашей теорией, однако сделано это было «бессознательно», в том смысле, что какому-либо обсуждению данный взгляд в литературе вообще не подвергался. Ради справедливости следует отметить, что и во французском праве указанный подход все чаще подвергается критике²²².

Итак, если не принимать в расчет заблуждения судебной практики относительно видовой принадлежности охранительного судопроизводства к частному производству и мнение К.И. Малышева, высказанное попутно, в отношении дел охранительного судопроизводства (и которое в отношении дел о принятии охранительных мер в отношении наследственного имущества является верным), можно прийти к выводу о том, что деятельность суда в порядке охранительного судопроизводства мыслилась дореволюционным ученым как деятельность скорее административно-правовая, порученная судам ввиду несовершенства материального законодательства либо в целях удобства. В отличие от деятельности суда в исковом судопроизводстве, целью которой является защита прав посредством разрешения вопроса по существу и окончательно, в охранительном судопроизводстве перед судом не стояла цель защиты права, а следовательно, и средством осуществления цели не являлось окончательное разрешение вопроса по существу.

В 1889 году в российском законодательстве впервые появился термин «особое производство». Этим понятием обозначались дела охранительного судопроизводства в Варшавском судебном округе и Прибалтийских губерниях. Согласно изданному в 1889 г. Положению о преобразовании судебной части и крестьянских присутственных мест в Прибалтийских губерниях к особым производствам было отнесено 16 категорий дел²²³.

Необходимо отметить и то, что состав дел охранительного производства в период после издания в 1866 г. книги IV УГС и до 1917 г. значительно расширился²²⁴. Однако включение в УГС норм, регламентирующих особенности рассмотрения новых категорий дел, лишь верхушка айсберга. Реформировать планировалось институт охранительного судопроизводства в целом.

Хотя дальнейшее развитие судопроизводство охранительное получило только на уровне законопроектной работы, подготовленные проекты изменений книги IV УГС были весьма интересными с теоретической точки зрения.

Законопроектные работы представляют интерес в части анализа общих положений охранительного судопроизводства (в Уставе общие положения отсутствовали вовсе)²²⁵.

В 1894 году была учреждена и приступила к работе Комиссия для пересмотра законоположений по судебной части, IV отдел которой под председательством сенатора С.И. Лукьянова занимался разработкой новой редакции УГС. Проект новой редакции Устава был подготовлен А.Г. Гасманом в 1896 г. и обсуждался Комиссией вплоть до 1899 г. Окончательная редакция проекта с объяснительной запиской была подготовлена в 1900 г. Проект был разделен на 4 части: 1) исковое производство; 2) исполнение судебных решений; 3) судопроизводство охранительное; 4) изъятия, допущенные для «некоторых местностей»²²⁶.

Однако подготовленный Комиссией проект УГС принят не был, хотя имел существенное значение для внесения «точечных» изменений в УГС. Кроме того, реформа гражданского процесса продолжалась и подготовленный проект стал основой для последующей законопроектной работы.

Вскоре был разработан проект Устава охранительного судопроизводства. Он был внесен Министерством юстиции на рассмотрение II Государственной думы, но до ее роспуска остался нерассмотренным. 1 ноября 1907 г. министр юстиции И.Г. Щегловитов внес законопроект в III Государственную думу. 27 ноября он был оглашен в общем собрании и передан в комиссию по судебным реформам. Комиссия рассматривала проект на заседаниях 10, 18 марта, 27 октября, 3, 10 и 17 ноября 1911 г. Доклад комиссии был представлен 8 февраля 1912 г. Однако до истечения срока полномочий III Государственный думы законопроект так и не был утвержден. IV Дума начала новое его рассмотрение: 25 января 1913 г. он поступил в комиссию по судебным реформам, которая обсуждала его на заседаниях 2 и 3 апреля, 17, 24 октября 1913 г., 5, 12, 13, 19 марта и 16 апреля 1914 г. Доклад комиссии был представлен 27 января 1915 г. Однако и IV Дума также не успела завершить рассмотрение законопроекта. 12 октября 1917 г. Проект об изменении правил охранительного судопроизводства был возвращен в Министерство юстиции²²⁷.

3.3. Развитие особого производства в гражданском процессуальном праве в советское время и в современный период

История особого производства в советское время детально изложена в ряде работ советских и российских ученых, поэтому достаточно, на мой взгляд, отметить самые важные, основные даты²²⁸.

Прежде всего необходимо обратить внимание на важную новеллу советского законодательства, которая существенным образом повлияла на теоретическое осмысление особого производства в отечественном праве. Речь идет о появлении в советском гражданском процессе совершенно новой, неизвестной ранее ни российскому, ни зарубежному праву категории дел – об установлении юридических фактов. Указанная категория дел появляется в советском гражданском процессе уже в 1918 г.²²⁹ и существует до настоящего времени²³⁰.

Порядок рассмотрения указанной категории дел долгое время не имел четкой регламентации, вопрос о принадлежности производства по делам об установлении юридических фактов к особому производству был решен только в 1945 г. в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 29.06.1945 «О порядке установления фактов, от которых зависит возникновение, изменение или прекращение личных или имущественных прав граждан»²³¹.

Установление юридических фактов судом не является традиционной категорией дел охранительного производства. Указанная категория дел появилась в советском праве в связи с трудностями, которые испытывали органы исполнительной власти во время гражданской и Великой Отечественной войны. Это подтверждается тем, что в части III ГПК РСФСР «Особые производства» 1923 г. отсутствует производство по установлению юридических фактов и тем, что к регулированию этой категории дел снова обращается внимание судебных органов сразу после Великой Отечественной войны, во время которой, конечно, пропало множество документов, без которых подтвердить права граждан было весьма затруднительным.

Вопрос о природе и процессуальных особенностях производства об установлении юридических фактов с момента его появления в советском праве был предметом многочисленных исследований. Эти исследования и предопределили современное понимание концепции особого производства в российском гражданском процессе, что, на мой взгляд, отдалило отечественного законодателя и доктрину от традиционного понимания предназначения бесспорной (добровольной) юрисдикции в целом и особого производства в частности.

Большое значение в истории советского особого производства сыграло принятие ГПК РСФСР 1923 г., которым было признано существование в советском гражданском процессе особых производств. Часть III ГПК РСФСР 1923 г. содержала 8 глав. Глава XX содержала 3 статьи (ст. 191–193), только две из которых содержали общие для всех видов особых производств нормы. Согласно ст. 191 ГПК РСФСР к особым производствам были отнесены дела об имуществе, оставшимся после умерших; о третейских записях и решениях; о внесении в суд предметов обязательства (депозит); о выдаче судебных приказов по актам; о расторжении брака; об освобождении от религиозной службы по религиозным убеждениям, по жалобам на действия нотариусов²³².

Особые производства по ГПК РСФСР 1923 г. не представляли собой единого вида гражданского судопроизводства. Это были разнородные дела, которые по определенным, но различным причинам не могли рассматриваться в исковом порядке. Сложно отнести хотя бы одну из категорий дел, помещенных под рубрикой «Особые производства», к охранительным производствам (к делам добровольной юрисдикции).

Только дела об имуществе, оставшемся после умерших, и о расторжении брака (принимая во внимание, что суд только «регистрировал» развод), наверное, единственные категории дел, которые преследовали цель охраны частных прав граждан (не вполне ясной остается природа дел об освобождении от военной службы по религиозным убеждениям, думается, эту категорию дел можно отнести и к охранительным делам, и к делам об установлении юридических фактов, и даже к административным по своей сути делам). Остальные же категории дел были либо формально сокращенными видами искового производства (приказное), либо делами sui generis, не обладающими охранительной природой (о третейских записях и решениях, по жалобам на действия нотариусов).

Тем не менее необходимо отметить, что в ГПК РСФСР 1923 г. впервые в нашем праве появляется критерий разделения искового и особых производств – отсутствие спора (ст. 193 ГПК РСФСР). При возбуждении спора заинтересованным лицом суд мог прекратить дело особого производства и предоставить сторонам право разобраться в исковом порядке.

Кроме того, не следует забывать, что параллельно с ГПК РСФСР 1923 г. подведомственность дел судам регулировалась различными инструкциями, декретами и циркулярами, которые, не устанавливая специального процессуального порядка рассмотрения дел, относили к подведомственности судов различные дела об установлении юридических фактов. Так, вплоть до 1929 г. под видом дел об установлении фактов суды рассматривали дела о признании лица безвестно отсутствующим или признании безвестно отсутствующего умершим, до 1927 г. – дела об установлении юридических фактов в области семейно-правовых отношений и т. д.²³³

Дальнейшее развитие законодательства привело к исключению ряда категорий дел из судебной подведомственности и отнесению к особым производствам ряда новых категорий дел, не только охранительных (вызывное производство), но и административно-правовых (по жалобам на неправильности в списках избирателей, о взыскании недоимок и штрафов)²³⁴.

Однако необходимо еще раз повториться: особые производства не представлялись чем-то единым, самостоятельным видом гражданского судопроизводства. Так, С.Н. Абрамов полагал, что в порядке особого производства рассматриваются четыре принципиально различных категорий дел: 1) дела по жалобам на неправильности в списках избирателей; 2) дела о взыскании недоимок и штрафов; 3) дела по жалобам на действия нотариальных органов; 4) дела о подтверждении бесспорного субъективного права или юридического факта²³⁵. Единственное, что их объединяло, – невозможность рассмотрения в исковом порядке.

Кроме того, следует отметить, что по ряду дел, отнесенных к особым производствам, а также по делам об установлении юридических фактов судом выносилось не решение, а определение, которое не вступало в законную силу и было лишено свойств исполнимости и исключительности²³⁶. Это, в свою очередь, подтверждает, что ставить особые производства в один ряд с исковым не совсем правильно.

Несмотря на это, многие авторы полагали, что с 1923 г. в советском гражданском процессуальном праве существует два вида гражданского судопроизводства: спорное (исковое) и бесспорное (особое). Так, например, А. А. Мельников полагал, что, «разделение гражданского процесса на два вида судопроизводства проводилось, начиная с законодательных актов 1918 года. Из анализа нормативных актов первых лет советской власти видно, что они предусматривали два вида судопроизводства в советском гражданском процессе: рассмотрение гражданских дел по спорам о праве и рассмотрение гражданских дел в порядке бесспорного производства, т. е. дел, в которых отсутствует спор о праве, а следовательно, и нет спорящих между собой сторон»²³⁷.

Таким образом, до принятия Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1961 г²³⁸. (далее – Основы 1961 г.) вопрос о сущности особого производства был весьма запутанным и спорным как на практике, так и в теории гражданского процесса.

Представляется, что в качестве вида гражданского судопроизводства особое производство появилось в отечественном праве только в результате кодификации советского гражданского процессуального права, проведенной в 1961–1965 гг. Первым и принципиально важным шагом к появлению в гражданском процессуальном праве особого производства стало закрепление в Основах 1961 г. разработанной в 1950–1960 гг. концепции видов гражданского судопроизводства. Так, ст. 1 Основ 1961 г. было предусмотрено, что законодательство о гражданском судопроизводстве устанавливает порядок рассмотрения дел по спорам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых и колхозных правоотношений, дел, возникающих из административно-правовых отношений, и дел особого производства.

Для всех видов гражданского судопроизводства устанавливались единые принципы и выделялись общие нормы, в т. ч. отныне по всем делам особого производства суд должен был выносить судебные решения (а не определения, как ранее), которые обладали всеми свойствами законной силы.

При этом к делам особого производства согласно ст. 4 Основ 1961 г. должны были относиться дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение, о признании гражданина безвестно отсутствующим и об объявлении его умершим, о признании гражданина недееспособным вследствие душевной болезни или слабоумия. Однако законом к особому производству могли быть отнесены и другие категории дел.

Таким образом, видно, что, во-первых, в законодательстве получила отражение точка зрения, высказанная в теории и судебной практике, касательно правовой природы дел об установлении юридических фактов (отношении их к особому производству), а во-вторых, что особое производство строилось именно по модели производства об установлении юридических фактов (ученые полагали, что все указанные в Основах дела особого производства являются разновидностями дел об установлении юридических фактов).

Вторым шагом стало закрепление особого производства в качестве самостоятельного вида гражданского судопроизводства в ГПК союзных республик, в т. ч. в Гражданском процессуальном кодексе РСФСР 1964 г²³⁹. (далее – ГПК РСФСР 1964 г.). В последнем категории дел особого производства были расширены, и по сравнению с предусмотренными ст. 4 Основ 1961 г. делами появились дела о признании гражданина ограниченно дееспособным, признании имущества бесхозяйным, установлении неправильностей записей актов гражданского состояния, по жалобам на действия нотариусов и органов, выполняющих нотариальные действия, о восстановлении прав по утраченным документам на предъявителя (вызывное производство).

Как видно, в ГПК РСФСР 1964 г. к особому производству отнесены уже далеко не только дела, предметом судебной деятельности которых являются юридические факты. Помещение в рамках особого производства разнообразных по своей природе категорий дел (например, дел о признании гражданина ограниченно дееспособным, дел об установлении неправильностей записей актов гражданского состояния, по жалобам на действия нотариусов и органов, выполняющих нотариальные действия) привело к «размыванию» концепции особого производства, заложенной в Основах 1961 г.

Как уже отмечалось, концепция Основ была построена на понимании особого производства как производства, в рамках которого рассматриваются обладающие своими процессуальными особенностями дела об установлении фактов, имеющих юридическое значение. Новые же категории дел, появившиеся в 1964 г., уже не укладывались в эту схему (хотя в науке и предпринимались попытки доказать, что это не так), и поэтому требовались иные критерии объединения дел особого производства. Однако этот вопрос не разрешен окончательно и сегодня.

Без существенных изменений концепция видов гражданского судопроизводства, разработанная в 50–60 гг. XX века и закрепленная в законодательных актах той эпохи, существует и в современной доктрине гражданского процессуального права и по-прежнему находит свое отражение в законодательстве (ГПК РФ 2002 г.).

Если проанализировать регулирование особого производства в ГПК РСФСР 1964 г., то можно увидеть, что большинство норм, регулирующих как общие вопросы, так и особенности рассмотрения отдельных категорий дел особого производства без какого-либо изменения перенесены в ГПК РФ²⁴⁰.

Практически все изменения в части, касающейся особого производства, свелись к появлению регламентации порядка рассмотрения новых категорий дел (в связи с изменением материального законодательства).

Следовательно, разработчики нового закона следовали обоснованному в советской теории гражданского процессуального права подходу к концепции видов гражданского судопроизводства и концепции особого производства как одного из таких видов.

Чем же отличается концепция особого производства как вида гражданского судопроизводства от ранее существовавших концепций, теорий, объясняющих суть подведомственных судам дел бесспорного характера?

Прежде всего тем, что теперь особое производство является неким «целым», объединяющим составные части – категории дел, и ставится в один ряд с исковым производством. Оба этих производства являются видами одного рода – гражданского судопроизводства. Следовательно, у них имеются общие черты и видовые отличия. Общие черты состоят прежде всего в единстве принципов, целей и задач деятельности суда. И в рамках искового и в рамках особого производства суд осуществляет правосудие в целях защиты прав и законных интересов заинтересованных в этом лиц, по итогам рассмотрения и разрешения дел принимаются решения, обладающие всеми свойствами законной силы. Видовые отличия несущественны и сводятся к процессуальным особенностям рассмотрения и разрешения дел, не связанным с принципиальными, основополагающими началами процесса.

Итак, в советское время в гражданском процессуальном праве появилась и получила законодательное закрепление концепция видов гражданского судопроизводства и концепция особого производства, основанная на его понимании как одного из таких видов. Особое производство виделось как производство по рассмотрению дел, в которых отсутствует спор о праве. Целью деятельности суда в особом производстве является защита законных интересов, средством достижения цели – установление юридических фактов, без разрешения вопроса о правах лиц, участвующих в деле.

Таким образом, понимание сущности особого производства и его законодательная регламентация кардинальным образом изменились в советское время. Законодательство и доктрина современной России наследуют советской модели особого производства.

Подытоживая исторический анализ развития форм бесспорной юрисдикции в Древнем Риме, Франции и России, следует отметить, что отправной точкой их эволюции является судебная форма. Причем римское государство в процессе своего развития отказалось от применения исковой формы для рассмотрения бесспорных дел. Римскими юристами была разработана и применялась вплоть до Средневековья упрощенная форма разрешения дел особого производства – внесение актов в судебный протокол.

После падения Римской империи эволюция форм разрешения бесспорных дел обусловлена частичным восприятием германскими племенами традиций римского права и связана с развитием письменности. История бесспорных форм Франции и России имеет исторические параллели. В обеих странах (но в разное время) из первоначальной судебной формы разрешения бесспорных дел развились нотариальная форма, административные формы регистрации прав и юридических фактов.

Таким образом, нотариальная форма деятельности, формы деятельности государственных органов по регистрации актов гражданского состояния, по регистрации прав на недвижимое имущество и судебная форма разрешения бесспорных дел имеют общую историю, общие цели и могут рассматриваться как система форм охраны частных прав.

Современное гражданское процессуальное законодательство Франции закрепляет модель особого производства как судебной формы охранительной деятельности, имеющей много общего с российским нотариатом.

В России традиция осмысления бесспорных судебных производств как элемента системы бесспорной юрисдикции (наряду с нотариатом и др.) прервалась в советское время. В советской науке и законодательстве появилась новая модель особого производства, основанная на идее видов гражданского судопроизводства, предполагающей родовое единство искового и особого производства и отрицающей родовое единство особого производства и несудебных форм разрешения бесспорных дел.

Однако закрепленная в современном российском законодательстве модель особого производства является далеко не идеальной. В научной литературе отмечается, что существует противоречие между сформированным доктриной взглядом на последнее как на производство бесспорное и его законодательным воплощением. Многие авторы полагают несовместимым с постулируемой бесспорностью особого производства наличие в составе категорий дел последнего дел, в которых разрешаются споры о праве.

Учитывая выводы об эволюции бесспорной юрисдикции, следует более детально изучить французское особое производство как пример, в котором детально воплощен традиционный, сформированный в Средние века и воспринятый нашим дореволюционным правом подход к сущности последнего. Вполне вероятно, что появившаяся в советский период идея особого производства как одного из видов гражданского судопроизводства не соответствует его действительной сущности.