Текст книги "Тёмных дел мастера. Книга четвёртая"

Вторым же явным признаком, который немного отличал данную ситуацию от тюремного заключения и позволял внести в умы страждущих хоть немного столь необходимых им всем пояснений, заключался в следующем. Раз в день под таким же строгим конвоем, как и санитарка с едой, к ним в комнату наведывался один и тот же высокий престарелый магус-врачеватель, который быстро начинал производить над каждым человеком по очереди магические обследования. Правда, принимал от удерживаемых в помещении условных пациентов только те ответы, которые говорили об их общем состоянии, умудряясь при этом с куда большей, чем даже у санитарки, невозмутимостью игнорировать любую другую поступавшую от них информацию. Из-за чего всё те же некоторые особо впечатлительные господа страшно негодовали, но тем не менее не решались в открытую напасть на него. Ведь в руках у его охранников постоянно находились мощные боевые жезлы, заряженные явно не безобидными заклинаниями.

– Так, а что у нас творится с этим? Он до сих пор не просыпался? – спрашивал высокий человек в светло-зелёной врачебной форме каждый раз, подходя к постели Альфреда.

Но утвердительные комментарии соседей по палате постоянно оставляли его лишь в лёгкой задумчивости. После чего магус-врачеватель проходился по лбу и плечам молодого колдуна своей тонкой лекарской палочкой, творя над ним специальные заклинания. Но и это не давало никакого эффекта. Тогда он быстро записывал что-то в документах и спокойно продвигался дальше к следующему пациенту, пока не заканчивал обход на последнем человеке и не удалялся за дверь.

Такая процедура должна была повториться и сегодня, ближе к полудню, но на сей раз Альфред обратил на себя внимание многих, внезапно поборов не отпускавший его долгое время недуг.

– Странно. Думаешь, он только сейчас начал приходить в себя? – вслед за бородатым ворчуном отстранённо произнесла всё-таки отошедшая недавно от полной немоты Лагнес, обращаясь к Ваду. Хотя тот пока ещё не привык к звучанию её голоса и постоянно воспринимал слова девушки с некоторым запозданием, поскольку за все последние дни их совместного путешествия с Альфредом долговязый библиотекарь попросту перестал ожидать от спутницы хоть каких-нибудь реплик.

– Э-э, не знаю. Да, может быть, – выдал немного смущённый очкарик сразу все возможные ответы, которые попеременно смогли прийти ему в голову. – Я не слишком хорошо разбираюсь в подобных вещах.

– Тогда, может, ты подойдёшь и проверишь! – надавила на него Лагнес, которая, как оказалось, за последние дни вместе с голосом приобрела ещё и неизвестно откуда взявшуюся у неё порядочную долю уверенности, совсем не свойственной ей ранее. Из-за чего довольно часто теперь контрастировала в своём поведении со слишком интеллигентным Вадом.

– Ладно, хорошо… Эм, мистер… Вы живы? – как согнанный с насеста зверёк, соскочил малодушный библиотекарь со своей кровати и торопливо подошёл к телу незнакомо выглядевшего в его глазах мужчины.

Однако лежащий перед ним в беспамятстве чёрный колдун больше не подавал признаков сознания и продолжал лишь иногда хмуриться от пробиравших его плечи слабых судорог.

– Он плох. Очень плох, – тут же обернулся к девушке Вад, докладывая ей, как заправский служака, о выполнении возложенного на него поручения. При этом он почувствовал невероятное облегчение и был несоизмеримо благодарен Судьбе за то, что ему не пришлось прикасаться к этому стонущему доходяге для вынесения своего нехитрого диагноза.

Но едва Вад замолк, как его пиджак практически мгновенно оказался стиснут в чьём-то мёртвом захвате, и библиотекаря насильно притянули обратно к кровати.

– Где я-я-я?! – одновременно и прошипел, и прорычал истошным голосом Альфред, чем без особых усилии ввёл Вада в состояние шока, из которого тот не скоро выбрался, продолжая беспомощно сопротивляться неожиданной атаке.

Но молодому колдуну этого показалось мало, и он с силой рванул своего бывшего спутника к самому краю кровати, обхватив его второй рукой вокруг горла. Однако, быстро осознав, что насмерть перепугавшийся библиотекарь не сможет выдать теперь никакого внятного ответа, Альфред в конце концов лишь использовал тело бесполезного Вада в качестве рычага, виртуозно протолкнув верхнюю часть собственного корпуса вперёд. И оказался на ногах быстрее, чем сам библиотекарь успел рухнуть на его место с высоты всего своего древоподобного роста.

– Что это за дыра?! – высокопарно проронил Альфред в сторону прилично опешившей девушки на соседней кушетке, пока Вад испытывал на прочность здешние полы.

Но, несмотря на то, что чёрный колдун помнил её, Лагнес сейчас совершенно не узнавала своего похитителя, хотя лицо этого нового «незнакомого» человека казалось ей на удивление притягательным. Потому в следующий момент она немного собралась – и впервые за всё время заговорила с Альфредом своим настоящим голосом, когда нетерпеливый колдун уже, как всегда, был готов воспринять лишь её мысли. Однако их появление никогда не имело сходства с какими бы то ни было звуками, производимыми живыми существами.

– Мы и сами, честно говоря, не знаем, сер. И уберите свои лапы от этого мужчины! Он просто хотел проверить ваше состояние после того, как вы громко закричали на всю комнату.

Такой поворот событий и, что занимательнее, настоящие, живые человеческие претензии, исходящие от постоянно забивавшейся раньше в любой тёмный уголок Лагнес – неважно, находился ли этот уголок где-то снаружи или пребывал только внутри её сознания – в свою очередь не могли не удивить самого Альфреда. И, приблизившись к девушке вплотную, чёрный колдун с большим усилием сумел уловить в её голове некий мимолётный упрёк, связанный с тем, что его поведение, как она считала, не соответствовало Альфредовой неоспоримой красоте.

– Интересно. Что же с тобой такое случилось, пигалица?.. – попытался он было продолжить свой разговор с Лагнес.

Правда девушка просто не могла не возмутиться столь вызывающему обращению. Хотя в глубине души, наоборот, словно впала в своеобразное окоченение от того, кого вдруг напомнил ей на мгновение этот с виду приличный, хотя и обнажённый по пояс молодой франт.

К счастью, в следующий момент в их перепалку решил вмешаться кое-кто третий.

– Посфолте-е. Ралде Шапенгейгер. Я-я из Бэгрена, из Бэгренского государстфа Великогилия, – проблеял перед носом Альфреда некий статный господин, пошив костюма которого куда красноречивее, чем даже его заметный акцент, говорил молодому колдуну, кто именно посмел отвлечь мастера от его обычных исследовательских развлечений.

– Гилиец? – равнодушно обратился к нему Альфред, используя для этого немногим больше, чем короткий возглас и один презрительный кивок головы. После чего его внимание опять переключилось только на неясные подсознательные сигналы девушки.

– Э, да-а, однако-о… однако-о посфолте – это ест Гилийские государстфа-а, – несколько назидательно протянул хорошо упитанный иностранец, фигура которого всё же не позволяла назвать его толстым. Ведь, в отличие от многих современных сентусцев, которые попросту питались всем, что поставляла им заграница, страдая потом от одинакового подобия обрюзглости, представлявшей по большей части отвисшие втрое подбородки или крупные колоннообразные ляжки – конституция данного представителя иной культуры имела явное гурманофильное происхождение. Хотя изучить этот аспект на других иностранцах Альфреду пока не представлялось возможным.

– Как скажешь, дядя. Так чего такому господину, как вы, не сиделось у себя в Гилии? Решили самолично осмотреть наши сентусские просторы, прежде чем открывать здесь филиал своего очередного гроссиумного заводика? Или собирались отгрызть свою долю прибыли от наших и так уже давно продавшихся вам со всеми потрохами кристаллодобывающих предприятий? – хитро и до крайности нагло продолжил выкручивать пред ним замысловатые словесные сочетания Альфред. Таким образом он старался ещё больше запутать своего нового собеседника, раз уж тот не побоялся вступить с ним в полемику.

Но сообразительный иностранец, как оказалось, вообще не хотел вникать в значение его слов, изначально стремясь лишь к тому, чтобы разрядить возникшую между Альфредом и Лагнес напряжённую обстановку. А по возможности и помочь только что очнувшемуся юному страдальцу окончательно прийти в себя, поскольку его безосновательные нападки на всех подряд, несомненно, говорили о том, что он ещё не может в полной мере контролировать своё поведение… Или во всяком случае нечто подобное мимоходом уловил Альфред в голове этого Ральде, когда тот призвал его «держат себя ф болшое покой».

– …Это ест, я думаю, наферно, хоспитэлен, эм, лечебница-а, – вновь позволил себе заговорить крайне дипломатичный иностранец, чем окончательно отвлёк чёрного колдуна от поглядывающей теперь с недоумением на них обоих девушки.

Тогда Альфред, недолго думая, решил всецело переключиться в своих допросах исключительно на этого упитанного усача.

– Та-ак, хорошо. А что ещё ты помнишь, пузо? Кто, как и когда доставил сюда тебя, меня, этого малахольного позади нас и эту девку на соседней кушетке, помнишь? Почему мы все вдруг оказались здесь в таком интригующем составе? – чуть ли не затребовал у августейшего иностранца всё ещё немного резковатый, но теперь явно куда лучше начавший контролировать свои рукоприкладнические настроения полуодетый Альфред.

– Я-я… я не знаю, сер-р, – попытался достойно и даже бесстрашно принять столь смелые нападки Ральде. Хотя стоявший перед ним сентусец и казался на вид почти вполовину моложе его. Однако отсутствие элементарного уважения в его поведении и словах очень хорошо сейчас подтверждало представления иностранца о типичных взбалмошных и угрюмых жителях этой страны, до сих пор агрессивно нападающих на любого представителя иной национальности при первой удобной возможности. – Нас с сестер энкрейн в эта комната из одного места. Там ми гуляли фдол улицы у фаш королефский дфор, понимаете? Турист. И осталных людей здес… как на самом деле слофо ф фашем языке-е… прифезли тоже потом оттуда-а. Посколку, посколку мы фсе видели и слышали-и тогда, как один террор ханце буммен там незфестное заклинание – и мы пострадальцы. Тут так много людей думать.

– Чего? Чего ты там лопочешь!.. – гневно процедил Альфред сквозь зубы. Правда, на самом деле он только сейчас начал кое-что припоминать о последних своих мгновениях, проведённых во дворце пред лицом каких-то военных. А также, по-видимому, самых главных членов нынешнего королевского совета, тела которых, в отличие от первых, оказались впоследствии лишь хитроумными псевдомагическими фальшивками. В чём сам чёрный колдун очень скоро убедился, как только Коу Корг бесследно исчез вместе с запущенным им вновь беспощадным временем, заставив многих министров в комнате покрыться волнообразными искажениями, говорившими об использовании иллюзии.

– Ох, мой брат хочет сказат, – проворковала вдруг из самого дальнего угла некая женщина, – что он совершенно не ожидал такого, и теперь мы все здес гадаем, что с нами сделают ваши люди в следующие дни.

Голос у незнакомки был просто до неприличия бархатистым, хотя в нём звучали заметные нотки отчуждённости. И это моментально заставило Альфреда переключить всё внимание уже на неё.

Поддерживая себя сомкнутыми на груди в замок тонкими птичьими руками, высокая брюнетка в шикарном синем платье, облегавшем её идеально стройную, не в пример половине современных женщин, фигуру по самые щиколотки, похоже, уже некоторое время просто стояла и наблюдала за происходящим. На вид она держалась абсолютно беспристрастно и холодно по отношению к возникшей перепалке, словно являлась лишь простым зрителем на каком-нибудь борцовском поединке. Однако в её глазах всё же поблёскивал слабый огонёк живого любопытства, будто эта женщина не прочь была узнать, что случится в финале.

Как бы то ни было, стоило Альфреду лишь как следует рассмотреть её длинные волнистые волосы, которые их хозяйка, судя по всему, каждый день старательно укладывала в характерную, подобную текущей реке, причёску, умудряясь каким-то образом соблюдать это даже здесь, в то время как почти все остальные люди вокруг выглядели довольно потрёпанно – и одного этого уже с лихвой хватило, чтобы окончательно погасить во всё ещё чрезмерно охочим до плотских наслаждений молодом бунтаре последние агрессивные позывы. К тому же, если судить по её менее заметному, чем у брата, акценту и более правильной манере составлять слова в предложении, эта женщина определённо была знакома с сентусским языком гораздо лучше, чем стоящий перед Альфредом пухляк.

Вот почему, практически тут же позабыв не только о нём, но и вообще обо всех заполнявших эту жалкую обшарпанную каморку серых личностях, чёрный колдун впервые позволил себе ненадолго расслабиться, изобразив на лице что-то вроде галантной, но слишком уж нагло выглядевшей в его исполнении улыбки.

– Извольте продолжать, мадам. Я слушаю, – заговорил он через пару секунд уже каким-то совершенно другим, не очень подходящим его обычной натуре голосом. Как будто бы снова ненадолго вернулся в миренкианский бордель, находящийся в самом центре городских трущоб. – Но для начала позвольте мне узнать и ваше имя тоже, чтобы иметь возможность к вам обращаться.

– Бесс. Бесстиен Шапенгейгер, – вновь прозвучал в ушах Альфреда её голос – неповторимый, пропитанный томной страстью и заводящий, наверное, каждого второго мужчину на свете.

После чего эта женщина сама первой направилась к нему, прошагав через полкомнаты с отчётливым цоканьем, которое издавали её узконосые гладкие полусапожки на слишком высоком и тонком для обычной прогулки по улице каблуке. Это наталкивало на мысль, что вместе с её шикарным, украшенным кое-где бисерными нитями платьем столь неповторимый вечерний ансамбль изначально должен был служить для показа на куда более торжественном мероприятии.

– Послушайте, мне рофным счётом всё равно, что вы сделаете с моим глупым братом, из-за которого нас обоих забрали сюда ваши регуляртен. Но если бы хоть один мужчина в этой комнате смог добится от них нашего освобождения, то я бы была ему просто безумно благодарна, – исключительно трепетным тоном заявила Бесс, встав прямо напротив молодого колдуна, лицом к лицу. И слегка переставила ноги так, чтобы по-кошачьи грациозно водрузить руку на свои разом округлившиеся бёдра.

Хотя, конечно, её неприкрытые выкрутасы не особо подействовали на Альфреда, поскольку он и сам только что пытался проделать перед ней почти то же самое. И всё же что-то чрезвычайно волнующее в этой зрелой даме пробуждало в нём желание обладать ею – намного сильнее, чем грубоватые повадки всех тех шлюх из борделя вместе взятых. Возможно, отчасти ещё и потому, что сейчас он просто вынужден был признать, насколько не шла ему роль профессионального соблазнителя, привлекавшая раньше только самых легкомысленных представительниц противоположного пола, которым, в сущности, было всё равно, на что клевать. И происходило это, скорее, лишь благодаря его тугому кошельку и неуёмной энергии.

– Эй, Бесси, а как же я? – раздался вдруг чей-то недовольный голос из того самого угла, откуда несколько мгновений назад так эффектно появилась сама черноволосая иностранка.

– И я, Бесс! Какого чёрта?!

– Стой, ты же мне обещала! – продолжили доноситься ещё откуда-то другие мужские голоса, разносясь возмущённым эхом на всю комнату, однако грациозная дама упорно делала вид, будто совсем их не замечает.

– Ну что же, мисте-ер… – протянула она Альфреду, в надежде услышать и его имя тоже.

Однако чёрный колдун внезапно почувствовал себя уже не настолько уверенно, поскольку ему вдруг начало казаться, что он всего лишь каких-то полчаса назад точно так же стоял напротив давно позабытого им образа Вивейн, когда та пыталась соблазнить его своими несбыточными обещаниями.

Это заставило полуголого юношу ненадолго замолчать и отстраниться от брюнетки.

Возможно, раньше – ещё до того, как он влился в ряды чёрных колдунов, – бесхарактерный паренёк по привычке не придал бы таким вещам особого значения. Но поскольку теперь Альфред находился в сознании и мог снова владеть собой, то в мгновение ока сопоставил в голове все данные и пришёл к неутешительному выводу. По всей видимости, ему опять приснился тот самый «пророческий сон», который на сей раз не превратился для него, как обычно, в простое магомнемоническое упражнение, где бы Альфред полностью владел собой – а буквально заставил его стать частью сюжета. Чуть не отправив при этом душу молодого колдуна «за грань жизни», как любил выражаться Эргарот, долго обучавший его перебарывать эти сны. К тому же в процессе этих упражнений Эргарот постепенно обнаружил, что дремавшие всю жизнь в юноше индивидуальные качества, принадлежавшие особым свойствам его тёмной магической энергии, в редких случаях позволяли парню предсказывать будущие события и разбираться в глубинном смысле вещей.

– Эм-м?.. – лаконично протянула между тем замершая перед Альфредом в таком же недоумении Бесстиен.

– Да, можете… можете называть меня Альфред. Альфред Ирасан, – оправился посмирневший бунтарь так быстро, как только смог, от накатившей на него очередной волны воспоминаний.

И после такого краткого представления иностранке, ожидавшей, видимо, куда более расторопного ответа от столь импульсивного мужчины, Альфред украдкой взглянул в сторону Вада с Лагнес. Как оказалось, его бывшие спутники до сих пор совершенно не признали в нём личность уже знакомого им «Альфреда», с которым путешествовали до этого по центральным равнинам Сентуса. Даже после того, как сам он только что соизволил назваться в их присутствии тем единственным именем, под которым оба они его знали. И это, к сожалению, в очередной раз лишь подтвердило первоначальные подозрения молодого колдуна насчёт того, какое именно магическое состояние до сих пор оказывало влияние на его тело и повергало в величайшее заблуждение практически каждый находившийся рядом с ним простой, заурядный разум.

– Приятно познакомиться, мистер Алфред, – надменно, глядя глаза в глаза, но притом со всей положенной вежливостью присела перед ним в элегантном полукниксене Бесстиен, подобрав полы своего платья.

Но молодой колдун с большим интересом оценил и эту её провокацию.

– Вот и очен хорошо, мистер Алфред! Я очен рад, что-о май-ас сестер смогла прифести фас в порядок, – закудахтал было рядом с ним со своими очередными примирительными фразами Ральде, наблюдавший до этого за всем происходящим с безопасного расстояния.

Однако Альфред решил первым отойти в сторону от четырёх окруживших его людей, чтобы затем с самым вальяжным видом усесться на краешек прикроватной тумбы и звучным, уверенным голосом объявить:

– Это место – всего лишь ещё один жалкий клоповник. В нём нет даже вашей любимой защитной магии на окнах. И вы хотите сказать, что сами не можете выбраться отсюда только потому, что кто-то за той дверью отобрал у вас ваши жалкие волшебные палочки?.. Ну что же, тогда я могу вас обрадовать. Поскольку мне лично здесь задерживаться больше незачем. И всё же для начала, если вы все хотите последовать за мной, то каждый из вас должен рассказать мне всё, абсолютно всё, что произошло с вами с того момента, как вас сюда притащили, лады? Эстербен, господа из Бэгрена? Ну, тогда прошу вас. Излагайте. О, и не забудьте упомянуть, где и как они сумели раздобыть моё тело с этими дурацкими брюками, раз уж оно оказалось притащено сюда вместе с вашими.

– Да заткнитесь вы уже и дайте человеку поспать! – снова раздалось с соседней койки, где лежал здоровенный ворчливый мужик в слегка изодранном чёрном костюме.

Глава 19

 
Мир – как сумерки ночные, тьма наполнила его.
Что содержится в кувшине, то и льется из него!
 

Шота Руставели.

Витязь в тигровой шкуре

– Но, господин Ля Мустон, сер… Вы, я – да кто угодно на этом собрании просто не сможет не признать того, что произошла национальная трагедия! – лепетал молодой министр по общественным отношениям Илос де Пенрион, специально замедляя ход ради своего пожилого собеседника.

Оба они вышагивали по широкому, хорошо освещённому коридору новой Палаты Совещаний Кальстерга, хотя у великого министра подобные физические нагрузки уже давно вызывали лишь грубую одышку и усталость.

– Замолчите! Клянусь всеми богами… *хы-ыхх*,… мистер де Пенрион… если в ваших речах на собрании просочится хоть одна крупица паники, то… *хы-ых*… я лично поснимаю с постов весь ваш отдел. А представительство в Общем Совете займёт более квалифицированный… *хы-хых*… слуга народа.

– Да я-я, я… понимаю, сер… – виновато заизвивался дипломатичный министр. – И всё же там сейчас собрались все главы Высшего Королевского Совета. А половина из них, можно сказать, почти воочию наблюдала за действиями объекта во время его нападения на королевский дворец, – продолжал он надоедливым, но очень вкрадчивым тоном. При этом де Пенрион старался поудобнее ухватиться за слова неофициального главы государства, чтобы потом аккуратно парировать их. – Некоторые из них могут попросту усомниться в результативности Ваших утверждений, если Вы вовремя не сможете обосновать что же пошло не так в плане генерала Фалио. Поэтому позвольте всё же воспользоваться моими «магосуфлёрами»: в них я подготовил для Вас несколько «телепатических» подсказок, которые, без сомнений, выведут Вашу речь в нужное русло, если вдруг что-то пойдет не так.

– О, ради Эну, ну хорошо! Просто давайте их сюда… *хы-хых*… – прошипел сквозь давно проступавший на щеках пот и ужасную сухость во рту великий министр, после чего быстро взял из рук молодого помощника несколько зачарованных металлических пластин с красивым узорчатым орнаментом и сунул их себе в карман.

Между тем оба уже почти вплотную подошли к большим золочёным воротам в стене, расположенным прямо напротив ряда защищённых по последнему слову магической техники энергорезонансных экранов, замаскированных под обычные винтажные окна. И, как только четверо королевских стражей из почётного караула машинально расступились в стороны, престарелая расплывшаяся физиономия Ля Мустона приняла свой обычный, куда более суровый и представительный вид.

«И всё же недомерок кое в чём прав…» – подумалось великому министру в самый последний момент, когда он, как всегда, уверенно открыл перед собой дверь, чтобы сразу обратить на себя внимание собравшихся.

В главный зал совещаний, освещённый до этого лишь искусственными кристаллическими люстрами, ворвался уличный свет, быстро обозначив перед присутствующими округлую фигуру Ля Мустона, одетого в свой обычный серый костюм с золотыми пуговицами и гербом страны на лацкане. Вслед за ним, незаметно, как уж, протиснулся и вечно сопровождавший его в последнее время министр де Пенрион – и это ясно дало понять каждому из давно ожидавших их здесь уважаемых господ, что сейчас наконец-то состоится чрезвычайное собрание высшего совета, не устраивавшееся вот уже целых двенадцать лет.

Чинно вышагивая по специально расстеленной только для него золочёной ковровой дорожке к высокой прозрачной трибуне, что была установлена перед огромным тёмно-красным лакированным столом из безумно дорогого бакамбийского железного дерева, великий министр старался не уронить ни на кого случайного взгляда и лишь сосредоточенно хмурился. А ещё старый политик усердно пытался привести в норму дыхание и, как мог, держал осанку, поскольку тема, обычно предшествующая данному непубличному объединению самых влиятельных правительственных мужей под одной крышей, никогда не бывала позитивной. И всё-таки Ля Мустон каждый раз отчаянно старался подать всем достойный пример своим исполинским спокойствием. Правда, после внезапной смерти короля на это имелась особо веская причина: как только великий министр вошёл в зал, его многолетнее чутьё сразу же уловило в воздухе бездонное отчаяние, окутывающее его коллег по правительству, словно саван. И потому каждый из них даже не решался спорить с соседями о произошедшем, а, скорее всего, давно уже вынашивал в голове план побега из страны, да ещё и надеялся урвать из казны королевства как можно больше ценных бумаг или иных финансовых активов.

– Прежде всего желаю здраствовать, уважаемые министры. И позвольте сразу заверить вас, что никакая мнимая опасность, которую вы, без сомнений, уже успели нафантазировать у себя в головах, не смогла два дня назад пошатнуть главные столпы нашего общества и нашей Короны! – как и обычно, жёстко, но при этом на удивление проникновенно начал втолковывать им Ля Мустон, стоило только ему занять своё место, с лёту опорожнив стакан с водой. И конечно, он не забыл предварительно поднести ко рту волшебную палочку со специальным заклинанием, которое позволяло говорить громче, но при этом не вступало в контакт с дополнительной системой подавления звуков в помещении.

Однако его коллеги и так с самого начала не выказывали по этому поводу никаких особых эмоций, поскольку у них всё было написано на лице.

– План генерала Фалио сработал так, как и предполагалось. Перемещение «Инферно-5» от Варгоса строго контролировалось нашими агентами. А его появление в столице было спрогнозировано, – продолжил тем не менее втолковывать всем присутствующим своё наглое враньё великий министр, по привычке облокотившись на трибуну свободной рукой. Он надеялся бегло обозначить совсем другие опорные точки для оценки сложившейся ситуации, пока кто-нибудь не отважился взять слово. – Любой аспект решений «Инферно» имел свои варианты развития событий. Но в данном случае сработал вариант с покушением на правитственное лицо в одном из официальных зданий правительства, а именно…

– Какое лицо, мистер Ля Мустон?! – взметнулся тотчас же со своего кресла министр распределения ресурсов, невысокий господин Вакройд, с которым они неофициально дружили уже много лет. – Этот безбожник в одиночку уничтожил наше последнее национальное достояние – Королевскую Корону! Как нам теперь без неё проектировать свои иллюзорные копии в народ? И как теперь проектировать образ Его Великолепия Короля?! Ведь законных наследников у него, как известно, не осталось! Даже его брат-предатель давным-давно погиб в Хаас Дине. Или вы хотите посадить на трон первую попавшуюся марионетку и объявить её наследником престола? А что если мы не сможем её потом полностью контролировать?

– Мы слишком сильно полагались на этот артефакт в последние годы. Как и вся династия Расморов с момента его обретения, – тоном, не терпящим возражений, протарабанил Ля Мустон, заполнив воцарившуюся после этого на мгновение паузу одним лютым прищуром в сторону своего теперь уже определённо бывшего приятеля-подстрекателя.

– И не зря, – прорвался голос ещё одного недовольного – на этот раз начальника КСС, спешно занявшего когда-то этот пост взамен небезызвестного в королевстве и чуть ли не с позором смещённого самим великим министром полковника Фернарда Коско. – Извините, конечно, сер, и прошу прощения за прямоту, но это уже явный перебор!

«А ведь этот сопляк знает даже больше, чем остальные!» – вскользь забеспокоился великий министр, частично приготовившись к тому, что сейчас, возможно, придётся принимать в беседе такие жёсткие удары, к которым он был совсем не готов.

– Что вы имеете в виду, майор? – тем не менее уверенно проговорил глава бывшего королевского правительства, а теперь уже просто – правительства, не давая никому усомниться в своём настрое. Но всё-таки убрал с трибуны руку, чтобы осторожно опустить её в карман и нащупать там первую из зачарованных пластинок своего верного помощника.

– Естественно, мои слова относятся к «ментальной эгиде Расмора Великого», – объявил во всеуслышание нынешний начальник КСС – статный, крепко сложённый и очень образованный блондин по имени Венс Трингельтенсон.

Заноза-Вен – так однажды окрестил его кто-то из коллег-министров. И последующие годы служения короне лишь доказали правоту этого прозвища. Со временем оно успело прижиться в умах у многих, поскольку Трингельтенсон никогда не позволял себе возгордиться настолько, чтобы верить в то, что действия подконтрольных ему отрядов могут фактически вершить судьбы правительственного состава страны. Так же как и проведение ловких операций по выискиванию и тайному составлению компромата на отдельных его представителей, как это происходило при Коско. Вместо этого нынешний глава КСС с лихвой компенсировал всё своим напором – правда, лишь в тех редких случаях, когда сам чувствовал своё полное превосходство над оппонентом.

– Не думаю, что мой отдел сможет так же результативно влиять на умы людей, заставляя их работать, а не думать. И оберегать страну от волнений каждый раз, когда Королевскому Министерству Финансов взбредёт в голову снова протолкнуть закон о повышении пенсионного возраста. Или задрать к небу налоги в каком-нибудь отдельном регионе страны, оставив при этом заработки населения прежними. Уж во всяком случае не так результативно, как зачарованная Королевская Корона, это точно, – продолжал тем временем толково жонглировать словами начальник КСС, перехватывая инициативу своего предшественника и вызывая всё больше недовольных реакций со стороны многих сидящих в зале почтенных господ.

И первым из таковых, конечно же, был не кто иной, как сам упомянутый им только что министр финансов.

– Что?! – чуть ли не подпрыгнул от его слов маленький и круглый, словно мяч, мистер Клойдер, остававшийся обычно крайне спокойным и рассудительным человеком с совершенно невероятной способностью сыпать высокопрофессиональными финансовыми терминами практически в каждом предложении. – Да когда мы только выдвигаем на рассмотрение подобное предложение в Совет – наше министерство уже обдумывает все мельчайшие детали так точно, что ваши шпионы и в жизнь не смогли бы продумать! Вы, вы… «Псы короны»! Интриганы. Ищейки…

– К порядку, господа! – в свою очередь резко стукнул кулаком по столу Ля Мустон и очень пожалел, что ему не выдали для этих целей судейский деревянный молоточек. Конечно, глава КСС констатировал то, чего не хотели замечать многие почтенные граждане Сентуса. Но от их наплевательского отношения эта проблема не становилась меньше. – …Коллеги, я, кнечно, понимаю, что ситуация беспрецедентная, но ужели мне от вас придётся терпеть такие плебейские замашки, министры?

– Всё верно, Ля Мустон. Это вина изначально лежит лишь на самом Фалио и всех тех, кто вообще имел дерзость разработать столь рискованный план. А потом довести его до фактического осуществления, – буркнул снова как будто между делом недовольный Вакройд, не позволяя тем самым только-только начавшей затихать обстановке полностью разрядиться.