Текст книги "Послание пилигрима"

Представитель министерства обороны Бохии экстренно сообщил информационным агентствам, что наши спутники в полночь зафиксировали пуск баллистической ракеты средней дальности с территории Легазеи. Тепловой след от работы двигателей указывал траекторию полета до точки, где располагалась военная авиабаза Румона. После чего средства контроля засекли электромагнитный импульс и ударную волну. Из Румона никаких сведений не поступало, хотя там шла вторая половина дня.

Моя Нуви была столь напугана, что не желала выходить из дома, из супружеской солидарности пришлось сидеть и мне. Работал телевизор, я занимался в своем кабинете. Нуви столь громко и резко окрикнула меня, что я вздрогнул и прибежал к ней в гостиную – по всем каналам анонсировалось срочное заявление премьер-министра Румона Чевары.

Через пару минут появилось изображение полковника, большие темные круги под глазами свидетельствовали об утомлении и недосыпании. Диктор начал переводить речь Чевары, в которой тот подтвердил, что ночью действительно случился ядерный взрыв в районе авиабазы. Последствия носили катастрофический характер, связь с объектом отсутствовала, радиоактивное заражение местности не позволяло приступить к спасательным работам. Разведка, побывавшая в районе бедствия, доложила о масштабном разрушении зданий и сооружений, развалины были охвачены пожарами, которые некому было тушить. Чевара призвал мировое сообщество остановить агрессора, который нарушил международное обязательство о неприменении атомного оружия для нападения и теперь угрожал всему миру.

–Милый, что же теперь будет? – растерянно спросила Нуви.

Я не знал ответа, потому что подобного прецедента не случалось на нашей планете – до сих пор ядерное оружие никто и никогда не использовал для удара по противной стороне. Одновременно мне почему-то казалось, что острая фаза конфликта уже пройдена. Безусловно, должны были последовать гневные осуждения и заявления мировых лидеров, однако никто из обладателей ядерного оружия, не стал бы применять чудовищное средство, если на него не совершалось нападения. Понятно, что после этой атаки Легазея превращалась в мирового изгоя, а будущая судьба Румона и Чевары погружались в пучину неопределенности. Очевидно и то, что для всего мирового сообщества сегодня открывалась черная страница в его истории!

–Любимая, пожалуйста, успокойся! Я уверен, что напряженность теперь пойдет на спад. Вот увидишь – пожар начнет утихать! – пытался я успокоить Нуви и самого себя.

Мы все-таки осмелились выбраться на уличную прогулку, где всю дорогу крепко держались за руки, боясь их отпустить. В этот день все выглядело иначе, и солнце светило ласковее, и мир казался особенно нежным и хрупким, и смех детей умилял и радовал слух. Действовал известный психологический нюанс – человек по-настоящему начинает ценить то, что потерял или может вот-вот потерять, в тот трагический день я убедился в этом лишний раз.

На смену выходному дню пришли рабочие будни. Через две недели должна была закончиться сборка нашей энергоустановки, и мы начали составлять программу испытаний и последующего ввода в опытную эксплуатацию. Все, кого я встречал в этот день, делали друг другу круглые глаза при обсуждении шокирующей вести. Мнения у людей разнились, но всем хотелось верить, что у политиков достанет благоразумия не развязывать термоядерную войну. Заходил к нам в отдел и доктор Прест, он интересовался сроками начала натурных испытаний, потом наедине предупредил меня, что нашей тематикой заинтересовались военные чины, а, принимая во внимание последние события, следовало ожидать более конкретных шагов с их стороны.

Вечером передали новость, что министры иностранных дел Легазеи, Бохии, Румона и еще ряда государств, намерены в ближайшее время провести встречу, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Появлялась надежда, что политики возьмуться за дело, и военный конфликт не разгорится в полномасштабную войну.

Прошло несколько дней. Мир увидел жуткую картину, которую оставил после себя ядерный смерч. Авиационная база и городок были сметены ударной волной, многочисленные пожары несколько дней выжигали все, что могло гореть. Радиационное заражение требовало специальной защиты спасателей, да и спасать уже было некого, те, кто случайно выжил, получили смертельные дозы облучения. По приблизительным подсчетам, погибли не менее одной тысячи военнослужащих, и столько же гражданских лиц.

На состоявшейся встрече главами внешнеполитических ведомств было принято несколько соглашений. Удалось договориться о полном прекращении огня с обеих сторон, подразделения вооруженных сил Легазеи временно оставались только для охраны объектов, обеспечивающих транспортировку нефти и газа, остальной контингент выводился с территории Румона. Для размежевания противоборствующих сторон должны были прибыть миротворческие войска сообщества наций. В ближайшие дни для разбора завалов и ликвидации последствий атомного взрыва, начинались поставки со всего мира спецтехники и материальной помощи, некоторые страны отправляли экипированные команды спасателей для организации поиска и захоронения человеческих останков. В общем, цивилизация вздрогнула, но нашла силы и разум, чтобы остановить ядерное безумие. Пока еще не был оценен общий ущерб от одиночного такого удара, но даже предварительные оценки говорили о катастрофическом характере произошедшего.

В ту тревожную пору, Прест срочно вызвал меня в свой кабинет, когда я к нему вошел, там уже находился Зивас. Прест имел озабоченный вид, коротко ответив на приветствие, он предложил сесть и сообщил:

–Сегодня после обеда, мы втроем и еще заместитель директора нашего центра, вылетаем в Ростау. Завтра в оборонном ведомстве состоится закрытое совещание у заместителя министра по вооружению. Больше никаких вопросов, вы и так должны обо всем догадаться, нашей тематикой плотно заинтересовались там! – Прест направил указательный палец в потолок и выразительно повращал глазами.

Личными телефонами не разрешалось пользоваться в рабочее время, по внутренней связи мне были открыты только те абоненты, которые согласованы со службой безопасности, лишь по электронной почте я смог скинуть сообщение Нуви, что отправляюсь в командировку на два-три дня. В ответ прилетело сердечко и воздушный поцелуй.

В полдень мы сели в электропоезд и через час были уже в аэропорту краевого центра, до столицы предстояло три часа лета, я убедил себя в необходимости поспать, так как вечером хотел успеть навестить своих родителей. Прилетев в Ростау, мои спутники поехали устраиваться в гостиницу при министерстве обороны, а я помчался в отчий дом, Прест заверил, что позвонит и сообщит мне точное время завтрашней аудиенции.

Милые мои родители! Хоть я и предупредил их из аэропорта о предстоящей встрече, все равно мать и отец сильно разволновались, увидев меня на пороге. У мамы наворачивались слезы, и дрожал голос, накрывая ужин на стол, она путалась и забывала выложить то посуду, то закуски. Отец старался оставаться спокойным и поинтересовался, чем я занимаюсь по работе и по какой причине прилетел в Ростау.

–Папа, извини, но я не имею права даже называть тему, над которой мы трудимся, главное я действительно стал настоящим ученым, мне доверили руководить отделом. Все нормально! – нарочито бодрым тоном отвечал я. – А здесь в столице мы будем участвовать в конференции, проводимой в научном учреждении. Пап, ты меня извини, но я, правда, больше ничего не могу добавить.

–Ничего сынок, я все понимаю. Давайте поднимем за нашу встречу бокалы вина и посидим за одним столом!

–Ты как уехал в Ульбик, даже пары дней не нашел навестить родителей, а ведь мы скучаем по тебе! Вы с Нуви уже и семейными узами связали себя, а мы только по видеосвязи смотрим на вас! – добавила мама.

–Я все понимаю, простите нас. Я с самого начала погрузился с головой в работу, я хотел чего-то достичь, добиться и у меня, вроде бы, пока все удачно складывается!

Мой отец горделиво посмотрел на мать и коротко сказал:

–Весь в меня! Я тоже был упертый!

В тот вечер мы сидели и общались до глубокой ночи, еще раньше отзвонился доктор Прест и назвал точное время, когда я был обязан прибыть к ним в гостиницу.

В столице нашей родины климат был заметно мягче – на газонах и лужайках густо зеленела трава, деревья распустили листья, воробьи крикливыми стаями грелись на асфальте. На севере же только набухали почки на ветках, снег сошел с дорог и тротуаров, но на обочинах и в тени продолжали лежать почерневшие сугробы.

С коллегами я встретился, когда они выходили из вестибюля ведомственной гостиницы. Мы обошли несколько зданий, и попали на крыльцо служебного входа министерства обороны, в холле подтянутые офицеры проверили наши документы, выдали пропуска и проводили в небольшой зал, где должно было состояться заседание комиссии по вооружению. Следует заметить, что перед этим у нас также отобрали мобильные телефоны и заставили пройти через рамку металлоискателя, затем с дежурной улыбкой бравые ребята извинились за причиненное неудобство.

В зал нас провели через двойную массивную дверь, в помещении были голые стены и отсутствовали окна, два ряда офисных стульев дугой окружали подиум, на котором стояло три кресла и три столика перед ними.

В полном молчании мы ожидали некое могущественное лицо, которое имело полномочия выдернуть нас из стен лаборатории прямо сюда. Наконец дверь отворилась, вошло несколько человек в военных мундирах, трое из них уверенно расположились на подиуме, остальные расселись рядом с нами.

Один из мужчин, убедившись, что дверь надежно закрыта, разложил перед собой несколько листов бумаги, затем окинул нас внимательным взглядом и невозмутимо произнес:

–Благодарю, вас, что откликнулись на наше предложение встретиться и обсудить некоторые вопросы, касающиеся обороноспособности нашего государства. Давайте представимся. Меня можете называть генерал Кетц, я являюсь заместителем министра обороны по вопросам вооружения, рядом со мной сидят руководитель отдела перспективных разработок и начальник оперативного управления генерального штаба. В зале рядом с вами находятся офицеры из подразделений военной разведки, космического центра и ракетных войск стратегического назначения. Теперь будьте добры, назовите себя и занимаемые вами должности.

Мы по очереди приподнялись и представились, заместитель министра что-то прилежно отметил у себя в бумагах, и его окружение тоже что-то записало у себя в толстых блокнотах, наверное, это были наши имена. Затем он еще раз пристально осмотрел нас, как бы оценивая, стоит ли иметь с нами дело:

–Ну, что ж, я предоставляю слово руководителю отдела перспективных разработок. Генерал Глос, пожалуйста!

Генерал имел чересчур моложавый вид для такого звания, его лицо дышало интеллигентностью, не соответствующей военному ремеслу, скорее он походил на научного сотрудника. Глос осторожно улыбнулся и начал говорить:

–Наш отдел, в силу своей специфики, держит на контроле развитие направлений, связанных с глюонными технологиями. Мы стараемся отслеживать все ваши успехи и достижения, и надо отдать должное, они производят сильное впечатление. Для присутствующих офицеров, я перечислю лишь самые яркие примеры. Сначала хочу пояснить, что глюонные цепи – это порождение из микромира частиц и сильных взаимодействий. Они абсолютно невидимы и необнаружимы, имеют прочность на разрыв около шестнадцати тонн при одиночном шаге звеньев, при этом их толщина составляет десять в минус пятнадцатой степени сантиметра. При своем движении глюонные цепи не взаимодействуют с материей и могут спокойно проникать сквозь преграду из камня, металла, да из чего угодно, и толщина такого препятствия может достигать километровых величин, как бы фантастично это не звучало.

При последниих словах Глоса я заметил возникшее удивление на лицах его коллег, генерал же невозмутимо продолжал презентацию:

–К примеру, в зимней серии экспериментов, проведенных доктором Зивасом, в которых военные уже принимали активное участие, было продемонстрировано следующее. С высотной мачты связи в Северном научном центре до военной базы, на расстояние в сто семь километров был протянут глюонный жгут. Проводились замеры по развиваемому усилию его натяжения, затем жгут использовался в качестве среды для передачи большого объема информации, и напоследок, его конец на территории базы был освобожден. С помощью радиолуча конец глюонного жгута был наведен на крышку пусковой ракетной установки шахтного исполнения. Затем, жгут, методом ощупывания, передавал информацию на дальний конец о своем местонахождении и управляемый из Северного центра, смог продвинуться вглубь шахтного стакана. Таким образом, он добрался до корпуса ракетоносителя, нашел маршевый двигатель, и с помощью продольных колебаний подвел к этому узлу тепловую энергию, разрушившую насос компрессора. В результате этого воздействия ракетному двигателю было нанесено фатальное повреждение, а если бы мы попытались произвести пуск ракеты, то произошло бы следующее. Пороховые заряды выталкивают ракету из пусковой установки, но так как маршевый двигатель не запускается, то ракета падает обратно в шахту. При этом неизбежно повреждается корпус, от разлившегося топлива сгорает сама ракета и пусковая установка. Доктор Зивас, я ничего не преувеличил?

Зивас отрицательно помотал головой, его богатая шевелюра дополнила это движение. Заместитель министра внимательно посмотрел на доктора и что-то пометил в своих бумагах. Между тем Глос продолжил выступление:

–Возможно, присутствующие хотят знать, чем ограничена в настоящее время длина глюонной цепи или жгута? Теоретически она никак не ограничена, имеется только одно условие – у М-генератора должно хватать мощности и быстродействия для управления таким шарниром. Почему шарниром? Потому что одиночный жгут в продольном направлении имеет колоссальную жесткость на растяжение, а в поперечном напоминает шарнир. Как только мы освобождаем второй конец, натяжение ослабевает, а жгут обретает определенные степени свободы и им все труднее становится управлять. Идеальная система, в которой проявляются все достоинства такой механики, это внутреннее пространство многоугольника, из вершин которого испускаются глюонные цепи и в месте пересечения объединяются в узел. Принцип марионетки хорошо иллюстрирует работу подобной системы. Вы спросите меня, как такая система физических воздействий на глюонных цепях, может использоваться в оборонном комплексе? Отвечаю! Если нам помогут наши уважаемые ученые, то рискну нарисовать следующую картину. На геостационарной орбите мы размещаем тяжелый спутник, выбрасываем глюонный жгут на поверхность планеты, закрепляем его в массиве грунта под шахтной установкой противника, слегка выбираем натяжение, чтобы исключить свободный дрейф спутника, несколькими свободными глюонными цепями нащупываем важный узел баллистической ракеты и наносим повреждение. То же самое можно сделать и с подводной лодкой, и с передвижной пусковой установкой, да с любым военным объектом, будь то радар, военный спутник или система связи. У меня все, доклад закончил.

У заместителя министра обороны взгляд стал маслянистым, и добавилась легкая толика любезности, его голос приятно заиграл интонациями:

–Вначале попрошу высказаться уважаемого доктора Преста, насколько реалистична картина, описанная моим сотрудником?

Прест хотел было встать, но председательствующий предупредительно его остановил:

–Ну, что вы, не стоит! Здесь у нас пока тихий междусобойчик, милая беседа ученой и военной братии. Вот когда дойдет дело до государственной комиссии, тогда нам всем придется постоять. Так уж заведено, там требуются официальные церемонии, а здесь мы по-дружески. – Ласково закончил генерал Кетц, и даже мне показалось, будто подмигнул.

Прест крякнул и неторопливо сообщил:

–Генерал Глос предложил вполне правдоподобный сценарий. Вытянуть глюонный жгут длиной в сорок тысяч километров, чтобы дотянуться с геостационара до поверхности земли, это не фантастика. Технически нам по силам реализовать подобную схему! Учиться управлять глюонной системой следует тогда, когда она будет построена в натуре, этот момент связан с обучением центрального процессора, здесь я тоже не вижу препятствий. Основная проблема заключается в том, что мы пока не имеем автономного и одновременно мощного источника энергии, никаких солнечных батарей не хватит для работы глюонной системы. У меня все!

Заместитель министра, казалось, не услышал о серьезном препятствии и дал слово Зивасу, доктор потрепал шевелюру, и слегка запинаясь, произнес:

–Теоретически, вытянуть жгут такой длины вполне возможно. С учетом мощности М-генераторов третьего поколения, процесс займет до десяти минут времени, сама цепь при этом будет практически невесома, как бы удивительно это не звучало. Требуется лишь энергия, вернее ее нужно, очень много. Вот все что я могу добавить.

Генерал Глос приподнял руку в локте, и заместитель министра ткнул в его сторону карандашиком, разрешая говорить:

–Насколько я осведомлен, ваша лаборатория ведет работу уже над вторым вариантом компактной термоядерной установки. Я бы хотел послушать Шелта Тройза, руководителя этих двух проектов.

Настала моя очередь отчитываться. Я в сжатой форме поведал чего мы добились на первой установке «А1» и чего стоило ожидать от второго ее поколения «В1», к испытанию которого мы могли приступить недели через две.

Заместитель министра захотел лично проэкзаменовать меня:

–Приятно видеть молодых, способных людей, работающих в научной сфере! А скажите-ка нам, Шелт Тройз, тридцать мегаватт электрической мощности хватит для обеспечения системы, управляющей глюонным жгутом вышеназванной длины?

–Расчет энергетических затрат для работы глюонных цепей проводили в своей работе доктор Прест и доктор Зивас, данной мощности хватит с избытком покрыть все расходы.

–Ага, хорошо! Какая получится масса и габаритные размеры вашей энергоустановки второго поколения, поместится ли она в отсек космического аппарата?

–Я не знаю размеры отсека, а наша установка будет напоминать плоский цилиндр диаметром два метра и высотой полтора метра, масса составит примерно три тонны. Условия невесомости не повлияют на ее работу, и специальных мероприятий разрабатывать не придется.

Карандашик моего экзаменатора уперся в офицера, сидевшего рядом с нами:

–Что скажет представитель космических сил обороны?

–Три тонны веса с такими размерами можно забросить на геостационарную орбиту. У меня вопрос к Тройзу. Какие побочные воздействия производит ваша установка при штатной работе? Я имею в виду такие факторы как вибрация, выделение излучений, тепловой энергии или выхлопных газов?

Острие карандашика опять уперлось в меня.

–При работе энергоустановки отсутствуют вибрации, выхлопы и излучения, выделяется лишь слабый поток теплого газа, состоящего из изотопа гелия-3, это нерадиоактивный элемент.

Заместитель министра удовлетворенно откинулся на спинку кресла:

–Ну, попрошу высказываться, смелее коллеги!

Поднял руку офицер с ракетами на нарукавной нашивке.

–Пожалуйста, ракетчикам слово! – разрешил генерал Кетц.

–Если дело дойдет до практической реализации, то не имеет смысла наносить повреждения средствам доставки, то есть носителям, так как их готовность и исправность постоянно контролируются техническими средствами.

–Укажите конкретно, какой узел следует вывести из строя, чтобы это осталось незаметным для обладателя ядерного оружия? – вкрадчиво попросил Кетц.

–Если это возможно, хорошо бы проделать более тонкую работу. Лучшим вариантом стало бы нарушение работы системы детонаторов, обеспечивающих сферическое обжатие ядерного боеприпаса. Даже частичный отказ таких устройств, не позволил бы запуститься цепной реакции деления вещества. В итоге все ограничилось бы химическим взрывом и фрагментарным распылением ядерного горючего в атмосфере.

Теперь руку поднял человек из военной разведки, на его нашивке красовалась летучая мышь:

–Разве это не вызовет радиационного заражения над объектом атаки, допустим перед нами город с миллионным населением!

Ему ответил, до сих пор, молчавший оперативник из генерального штаба, его голос звучал отчетливо, отрывистые фразы были похожи на цепочки команд:

–Это приемлемый ущерб! Локальным загрязненим можно пренебречь! Количество пострадавших окажется сравнительно невелико! Предложение ракетчиков мне нравится тем, что система подрыва вообще не мониторится! Данное повреждение можно будет обнаружить только при регламентных работах по продлению ресурса боеголовок. Например, мы такую операцию производим после десяти лет нахождения на боевом дежурстве, когда требуется обновить заряд плутония. Даже, если противник обнаружит, что часть детонаторов неисправна, это еще не повод для массового снятия блоков с боевого дежурства. Тем более у зарядов, с неистекшим сроком применения, данный параметр не проверяется! Система инициации подрыва настолько надежна, что не требует обслуживания и регламентных проверок. Гораздо пристальнее, приходится следить за пусковыми установками, ракетоносителями, системами управления, машинами целеуказания. Вариант ракетчиков мне однозначно нравится!

Заместитель министра обороны, еще раз внимательно обвел всех взглядом и подытожил:

–Я думаю, надо поступить следующим образом! Мы, военные, начнем убеждать политическое руководство нашей страны в том, что применение глюонных технологий в боевых системах космического развертывания, дело перспективное и полезное! Вы, уважаемые ученые, пожалуйста, продолжайте трудиться по своим направлениям. Прошу, присутствующего здесь заместителя директора Северного центра, уделить особое внимание проекту «В1». Теперь от этой энергоустановки зависит очень многое! Поддержите коллектив отдела, который возглавляет Шелт Тройз, чтобы испытания прошли без помех! По большому счету, мы все с нетерпением будем ожидать результатов по этому проекту! Если все удачно сложится, я думаю, кое-кто из Северного центра переедет работать на юг – на нашу военно-космическую базу в Тео. Мы умеем организовать хорошие жилищно-бытовые условия, платим хорошие премиальные, помогаем с защитой ученых степеней!

Последняя фраза прозвучала настолько меркантильно, что доктор Прест передернул плечами и произнес:

–Надеюсь, это будет происходить в добровольном порядке?!

С генерала Кетца мгновенно слетел маслянистый налет, его голос стал жестким и отрывистым:

–Уважаемый доктор наук! Я надеюсь, вы смотрите новости и знаете, что недавно произошло в Румоне! Так вот! Не открою особого секрета – мир в эти дни стоял на краю пропасти, и угроза термоядерной войны была как никогда близка! Мы, военные, не имеем права не использовать все достижения науки, для укрепления обороноспособности армии. Фундаментальная наука финансируется у нас из государственного бюджета и государство вправе распоряжаться полученными плодами! Моральные издержки индивидуума хорошо компенсируются материальными благами! В нашем обществе интеллектуальный труд никогда не был подневольным, и все возникающие неудобства неизменно уравновешиваются справедливым вознаграждением! Я надеюсь, все присутствующие меня верно поняли? Про сниженный уровень патриотизма я промолчу, пусть эта нежная тема останется на совести каждого!

Заместитель министра собрал свои бумаги в стопку, еще раз всех оглядел и закончил:

–Благодарю всех за участие в этом совещании и напоминаю об обязанности каждого из нас сохранять в тайне затронутые здесь вопросы! Никому, ни при каких обстоятельствах, нельзя даже намекать о том, что сегодня здесь прозвучало! Мы военные связаны присягой, а вот уважаемые ученые обязаны прямо сейчас дать письменную расписку, офицер безопасности поможет вам это сделать! Если нет вопросов, разрешите откланяться! До свидания коллеги! Шелт Тройз, желаю удачи, она вам особенно понадобится! – с этими словами генерал так стиснул мою руку, что мне пришлось ее незаметно растирать.

После всех процедур мы, наконец, вырвались из стен министерства под весеннее солнце. Беззаботные воробьи верещали и прыгали под ногами, а мы, прикоснувшись к опасной тайне, стали походить на прокаженных, связанных отныне общей судьбой. Задерживаться в столице на культурную программу, которую предложили военные, мы не стали – не было настроения. Забрав из гостинницы вещи, мы поскорее выехали в аэропорт, чтобы занять свободные места на ближайший рейс. Ночью мы уже вдыхали сырой и прохладный воздух Ульбика.

Нуви с подозрением отнеслась к моему внезапному отъезду и такому же стремительному прибытию. Мне пришлось употребить все свое красноречие, дабы убедить любимую в том, что я действительно летал в столицу на совещание с группой специалистов.

В отделе никто лишних вопросов не задавал, наоборот, казалось, парни были рады, что я отсутствовал и не допекал их своим контролем. Зато сразу после обеда к нам в отдел пожаловала представительная комиссия во главе с заместителем директора нашего центра, с которым мы летали в Ростау. Инспекторы внимательно осмотрели наши рабочие места, проверили специальным прибором освещенность и влажность, пощупали обивку кресел, на которых мы сидели. Помощник по хозяйственным вопросам все тщательно фотографировал, видимо, для составления какого-то отчета. Уже на следующий день нам привезли новую мебель, компьютеры, оргтехнику, лампы освещения и увлажнители воздуха. Отчего последующие два дня мы занимались перестановкой в помещении, освобождали старые компьютеры и переносили информацию на новые, электрики поменяли светильники, и теперь все было залито ярким огнем.

Комиссия повторно посетила нас, и опять все было тщательно осмотрено и сфотографировано. После чего заместитель директора назначил мне встречу на испытательном полигоне, там все повторилось по такому же сценарию. После заботливого обновления всего и вся, мне предложили написать докладную на имя директора Северного центра, где я должен был оценить организацию рабочих мест и созданные бытовые условия для моего персонала. А так как все проблемы были улажены, то мне оставалось только констатировать, что благодаря вниманию руководства в нашем отделе грамотно организован трудовой процесс и созданы комфортные бытовые условия для сотрудников.

Между тем, подходила к концу сборка нашей энергоустановки. Система глюонной механики овладела безупречной точностью по укладке атомов материалов в самых разнообразных сочетаниях. Технология выстраивания из отдельных ионов и атомов сложнейшей конструкции, впервые была осуществлена в подобных масштабах. Если бы какой-нибудь экономист взялся рассчитать стоимость получившегося изделия, то оно, наверняка, не окупилось бы и за весь срок службы. Однако исключительные свойства установки «В1» невозможно было оценить только финансовыми затратами и количеством энергии, которое она должна была произвести. Вероятное ее применение только в военной сфере, компенсировало бы с лихвой все понесенные государством расходы.

Моя любимая тогда же поделилась со мною информацией о расширении их филиала, так как сразу несколько тем получили приоритетное развитие. Нуви была назначена руководителем проекта, по разработке электроактивных полимеров и построению на их основе протезов конечностей. В перспективе им ставилась задача изучить возможность создания некого подобия человеческого тела для роботов-саперов и роботов-ликвидаторов радиационных аварий. Я был рад, что моя прекрасная половинка получала шанс реализовать себя в интересном деле. Нуви была переполнена энергией и воодушевлением, свое рабочее время она делила между разработкой идей и воплощением их в материале с помощью глюонной технологии.

Неожиданно позвонил инспектор службы безопасности Гируш и предложил мне встретиться в испытательном комплексе. Я тут же согласился, так как пока еще располагал свободным временем, но уже через неделю мы должны были получить свою энергоустановку и приступить к ее испытаниям.

Когда я подъехал к шлагбауму комплекса меня уже ожидал Гируш. Мы поздоровались, и он бархатным голосом вкрадчиво попросил:

–Шелт Тройз! Я прошу вас уделить мне немного внимания!

–Я слушаю, вас, инспектор!

–Разговор будет касаться совершенно секретных тем, поэтому я попрошу вас выбрать уединенное место, здесь люди могут помешать!

Я обратил внимание, что Гируш был явно чем-то озабочен и даже встревожен, меня тяготило общение с ним, и я хотел быстрее от него отделаться.

–Ну не знаю, Гируш, тут везде люди! Они работают! Давайте в вашей машине побеседуем.

Такое предложение ему понравилось, и он услужливо подвел к своему автомобилю и даже открыл передо мною дверцу:

–Прошу вас! Сейчас вы поймете мою обеспокоенность. Дело в том, что я от своего начальника получил категоричное указание, обеспечить вам все необходимые условия для проведения важных работ на данном объекте!

–Да, по-моему, вы и так успешно справляетесь с этими обязанностями.

–Спасибо за положительную оценку! Шелт Тройз, я всегда был с вами откровенен, и сейчас не хочу скрывать – мой шеф выдал довольно неоднозначные инструкции. Мне поручается обеспечить соблюдение исключительно высокого уровня режима безопасности, но с другой стороны он сказал, что это не должно носить избыточного характера и самое главное не мешать вашей работе! – Гируш растерянно посмотрел на меня, ожидая реакции или ответа.

–Инспектор, я тоже буду с вами откровенен! Чего вы от меня хотите?

–Я не знаю, как выполнить эти, взаимоисключающие требования! Мне впервые ставится такая задача! Кроме того, скажу вам по секрету, на время предстоящей серии испытаний, сюда на объект прибудет уполномоченное лицо из министерства обороны, специально для наблюдения за всем происходящим! Вы, Шелт, своей работой привлекли столько внимания руководства, что я чувствую, если ваше дело пойдет хорошо, то все участники получат премии и награды. А случится провал – то также дружно накажут всех и меня в том числе. При разборе полетов, обязательно найдут, что и я чего-нибудь не обеспечил, или, наоборот, помешал вам работать! Вот что мне делать?!

Я еле сдержал себя, чтобы не рассмеяться. Переживания инспектора, казались, мне смешны и наивны, учитывая мой груз ответственности за весь проект. Однако персонально для него, видимо, наступало нешуточное испытание судьбы и карьеры.

–Инспектор, вы отчасти правы! В некотором роде, вы являетесь заложником ситуации и можете несправедливо пострадать! Но надо всегда надеяться на лучшее! Наш коллектив настроен на победу! Пусть все идет, как идет! Если нас ждет фиаско и дело дойдет до написания объяснительных, я отмечу, что по вашей части, у меня претензий нет – режим безопасности на нашем объекте организован на должном уровне, благодаря вашим стараниям!