Текст книги "Послание пилигрима"

Там меня встретил усталый, но довольный проделанной работой Енжи. Он показал, что первыми с машин сняли инжектор и комплект МГД-генератора в главном корпусе, остальное выгрузили в складские помещения. Визуально упаковка контейнеров была целая, оставалось снять датчики-регистраторы и прочесть их записи, чтобы убедиться, что во время перевозки не происходило сверхнормативных воздействий динамического характера. После этой процедуры мы распаковали трубу-инжектор, освободив ее от транспортировочных креплений. Металл не до конца еще отошел от промерзания, и конденсатная влага стекала, капая на головы людей. Пришлось отложить дальнейшие работы еще на сутки. Енжи и всех, кто был задействован в ночную смену, я отпустил отдыхать по домам. Оставшиеся, и я в том числе, стали изучать ведомость упаковки комплекта оборудования МГД-генератора, наименование деталей которого составляло несколько сотен позиций. Чтобы не запутаться во всем этом, мы разбили все компоненты на группы, определили сектора на стеллажах, пометили их табличками и стали извлекать из контейнера содержимое. Один из сотрудников громогласно объявлял надпись на бирке, после краткого обмена мнениями, мы определяли, на какую полку следует поместить данную деталь. Это мог быть и маленький болтик, и тяжелая катушка обмотки магнитопровода, которую извлекали с общим участием. К концу дня мы закончили эту увлекательную работу, и мне вдруг подумалось, что было бы неплохо еще и собрать эту головоломку в единое целое.

Квартира меня встретила пустотой, значит, Нуви сегодня не отпустили пораньше и домашние ужины, видимо, закончились. Она позвонила сама и сказала, что приедет через час, а потом мы сходим в кафе перекусить.

Я уже чувствовал настоятельную потребность в поглощении последних новостей, включил телеприемник на стене и прилег на диван. Сначала мелькали кадры обломков сбитых самолетов, потом диктор сообщил, что будет транслироваться заявление полковника Чевары. На экране возник человек с красивым мужественным лицом, было также заметно, что съемка ведется не на профессиональную видеокамеру, диктор начал переводить слова полковника. Из них стало понятно, что Чевара предупреждал о закрытии воздушной зоны над авиабазой и ответственность за гибель пилотов возложил на генерала Мхича. Из сбитых вчера шести бортов, выжило двое пилотов, один успел катапультироваться и находится в плену, второй увел истребитель и позже покинул неуправляемую машину. Он также добавил, что сегодня была предпринята попытка прорыва танковой колонны противника по дороге, ведущей к нефтяному терминалу. Охрана блокпоста была разогнана пулеметным огнем, бетонные блоки сброшены в кювет и боевые машины в количестве десяти танков и восьми бронетранспортеров с пехотой проехали около километра вглубь территории, находящейся под контролем мятежников. Заблаговременно размещенный на господствующей высоте, дивизион гаубичной артиллерии, по приказу Чевары накрыл плотным огнем колонну противника и не дал уйти ни одной машине, те, кто выжили после массированного обстрела, были взяты в плен. Опоздавшее прикрытие с воздуха из нескольких вертолетов, было разогнано скорострельными мобильными зенитными комплексами, одна винтокрылая машина загорелась и упала, пилоты погибли. В этом столкновении всего было уничтожено до тридцати человек личного состава противника. Полковник Чевара еще раз довел до общего сведения, что воздушная зона района закрыта для всех авиабортов, никто также не имел права пересекать сухопутные границы района без соответствующего разрешения и заходить в территориальные воды морского порта. Он назидательным тоном повторил, что все стороны заранее были об этом оповещены, но кое-кто не сделал правильных выводов и поэтому повинен в гибели людей.

Трансляция заявления полковника закончилась, а в студии телеканала уже собралась группа аналитиков и бросилась обсуждать вероятные шаги ответственных лиц. Таких вариантов набралось слишком много, и сами участники спора под конец запутались, кто из них, о чем предупреждал друг друга ранее. Стало стыдно и неинтересно наблюдать дурашливые предсказания, когда на заднем плане появились телевизионные кадры, сгоревших бронемашин и танков с оторванными башнями.

Позвонила Нуви и сказала, что ожидает меня в кафе и уже сделала заказ, я с облегчением выключил телеприемник и поспешил к ней. Мы поужинали и поболтали на отвлеченные темы. Для филиала института генной инженерии наш директорат выделил отдельное здание и начал переоборудовать его быстрыми темпами. Нуви и ее коллеги принимали посильное участие, которое пока сводилось к уборке и выносу строительного мусора. От непривычной работы у нее болели плечи и руки, я шутливо предложил, что дома своими поцелуями и умелым массажем я сниму все неприятные ощущения, чем мне и пришлось заниматься.

Утром мы как заведенные, завтракали, Нуви наводила макияж, я уже не мог начать день без сводки боевых действий, затем одевались теплее, и спешили на остановку магнитной дороги.

Ноги несли меня на испытательный комплекс, но сначала нужно было появиться в лаборатории, чтобы не потерять «натяжение нитей», как любил выражаться доктор Зивас. Уяснив, кто и как продвинулся в решении поставленных мною задач, я спешил добраться на вагончиках до крайней остановки, где меня поджидал микроавтобус. На контрольно-пропускном посту меня уже без досмотра пропускали внутрь территории, видимо, контролерам надоело проверять то, что и так очевидно. Я поспешно заскочил в главный корпус, где Енжи собрал вокруг себя толпу парней и инструктировал о предстоящей работе. А предстояло нам смонтировать на стенде трубу-инжектор, и безупречно состыковать ее с камерой реактора. Это все делалось впервые, поэтому уделялось много внимания тому – кто и где должен стоять, и за что конкретно отвечать. Слаженности и сработанности коллективу еще не хватало, и подробное проговаривание зон личной ответственности было необходимо. Енжи часто всем напоминал, что правильно все сделать есть только один способ, а вот неправильных вариантов бесчисленное множество.

Наставления закончились, и мы приступили. Все повторялось, так же, как и с монтажом реактора. Нужно было аккуратно поднять и переместить конструкцию мостовым краном, совместить детали крепежа, вставить болты, затянуть их с нужным усилием. Затем требовалось правильно сориентировать это изделие, с помощью заранее предусмотренных, регулировочных тяг, далее добиться идеального примыкания поверхностей реактора и трубы-инжектора. И наконец, состыковать их вместе с помощью полусотни шпилек и гаек. С данной операцией мы справились за четыре часа, сделали перерыв на обед, а после начали монтировать навесное оборудование. Поминутно сверяясь со схемами и описанием, мы неторопливо собирали пазл из нескольких сотен деталей. Рабочий день подходил к концу, учитывая набранный темп работы, мы должны были провозиться на сборке МГД-генератора дня три как минимум. Прозвучал сигнал окончания смены, весь персонал покинул главный корпус, помещение еще раз осмотрели с контролерами, после чего закрыли и опечатали двери.

С территории комплекса нас вывезли прямо в город, теперь утром и вечером большой автобус доставлял нашу распухшую бригаду без заезда в научный центр. На этой схеме перевозки я настоял перед руководством, чтобы мои люди тратили меньше времени на неблизкую дорогу.

Я созвонился с Нуви, она тоже закончила работать, и мы договорились встретиться в кафе. За ужином мы поглощали горячую пищу и новости, обслуживающий персонал уже не убавлял звук и не переключал новостной канал, настолько востребованы стали свежие известия с полей настоящей войны.

Новых событий не поступало, стороны, судя по всему, оценивали ситуацию. Полковник Чевара нанес болезненный щелчок по носу Легазеи и там, видимо, крепко задумались – развязывать ли кровопролитные действия дальше, или искать общий язык с упрямым полковником. Если применять силу, то появятся неизбежные жертвы, и мировое сообщество завоет от негодования. Если же не соваться к мятежникам и убедить Чевару, чтобы он не препятствовал работе перекачивающих станций, то пусть бы он и сидел в своем углу. Заодно, официальное руководство Румона стало бы сговорчивее, имея под боком такую проблему. В пользу такого выбора говорило промелькнувшее сообщение, что сегодня генерал Мхич, попросил Чевару пропустить две машины с представителями разведки, якобы для переговоров о выдаче тел погибших пилотов. Разрешение было получено и нужные люди встретились с Чеварой, однако после аудиенции они не вернулись обратно, а стали дожидаться прибытия вертолетов из Легазеи. Чевара открыл воздушное пространство, и два борта приземлились на авиабазе. Кто и зачем из Легазеи прилетал на встречу с полковником, у которого, в руках сосредоточились сила и воля? Или может, винтокрылые машины действительно забирали останки пилотов, чтобы похоронить на родной земле? Ответов на эти вопросы пока не было.

Наша трапеза закончилась, и мы пошли домой. Нуви рассказала, что они закончили в нескольких помещениях наводить порядок. Там, где планировалось содержание подопытных животных, были смонтированы загоны и клетки для обезьян, налажена вентиляция и водоснабжение. Еще предстояло многое сделать, но из Ростау уже выехала колонна специально оборудованных автофургонов с шимпанзе и свиньями. Попутно планировалось доставить медицинское диагностическое оборудование, лабораторную аппаратуру, патологоанатомические столы и принадлежности и другие подобные вещи. Я порадовался за любимую, было видно, что она увлечена своим делом и действительно хочет добиться определенных результатов, у нее имелись амбиции молодого ученого, что очень важно для настоящего исследователя.

В следующий день мы продолжили заниматься монтажом навесного оборудования. Одновременно собирали магистрали аварийного охлаждения, в камере реактора и в трубе инжектора предусматривались специальные каналы, через которые в случае необходимости продувался бы инертный газ. После сборки данной системы, ее наполнили повышенным давлением от компрессора, чтобы проверить наличие утечек.

Обнадеживающая весть пришла от нашего сотрудника, отправленного на завод, где отливались из жаропрочного сплава теплообменники. Первый экземпляр с утолщенными стенками и увеличенными диаметрами каналов охлаждения, был изготовлен и проходил окончательную обработку. Я дал срочную команду, вывозить готовое изделие к нам. Мы не знали, сколько потребуется времени для выполнения всего заказа, а третий элемент нашей энергоустановки нужен был уже прямо сейчас. Чуть позже, наш человек доложил, что приступает к организации транспортировки теплообменника.

Я не стал дожидаться завершения дня в корпусах комплекса. Пока шла рутинная работа, и парни справлялись без меня, а в лаборатории сегодня я еще не был. По приезду в свой отдел, я, прежде всего, хотел выяснить у Цидди, считает ли он, что центральный процессор прошел весь комплекс проверок, и его можно вывозить на натурные испытания. На что он возбужденно ответил:

–Шелт! Была бы моя воля, я бы с этим чудом техники вообще не расставался! Это устройство имеет пугающую мощность! С его помощью я написал несколько тяжелейших программ, по созданию нейтронно-мезонных структур четвертого поколения, применительно к М-генераторам, которые нам понадобятся в будущем. Я потратил на это, смешно сказать, всего несколько часов! Если бы я делал эту работу на лабораторном сервере, я бы провел за клавиатурой целую неделю! Вот что значит нуклонный чип третьего поколения, работающий на квантовых алгоритмах! Он мгновенно подстраивается под человека, он как бы продолжает начатую тобой мысль, словно у него есть интеллект! Иногда мне хотелось начать общаться с ним, как с живым существом, а не куском искусственной материи!

–Цидди! Я тебя понимаю! Но меня интересует одно, готов ли процессор к реальной работе на нашей энергоустановке, или тебе еще требуется время для проверки его характеристик? Да! А почему ты используешь его для обработки программ, и даже меня в известность не поставил!

–Тебя не поймать! А я только хотел попробовать и сравнить, ну и увлекся!

–Цидди, завтра вывозим наш процессор на полигон! Ты подтверждаешь его готовность?

–Да, он полностью готов! Я закончил весь цикл проверок! Слушай, Шелт, надо бы переговорить с Престом, пусть выбъет у Лендера один такой процессор для вычислительных работ в нашу лабораторию! Мы горы с ним свернем!

–У нас есть современный сервер!

Цидди насмешливо захохотал:

–Современный!? Шелт, это железо уже вчерашний день! На нем только в тетрис играть! У такого современного сервера по восемь вентиляторов охлаждения на один шкаф! Тридцать шкафов! Двести сорок вентиляторов! Там одного воздуха и электроэнергии потребляется столько, сколько хватило бы для отопления супермаркета! Куда уж современнее!

–Цидди! Хорош ворчать! Завтра, ты должен выехать вместе с этим шариком на испытательный полигон! Вот добьемся успеха с нашей установкой, тогда сможем что-то просить! Глядишь, директорат от избытка чувств исполнит твою мечту! Результат нужен, Цидди, осязаемый результат!

После столь бурного диалога, у меня отложилось в сознании главное, что процессор третьего поколения из нейтронно-мезонных структур, начинает приобретать свойства, присущие человеческому мозгу. Если его атомно-электронный собрат обрабатывает информацию последовательно, то новая вычислительная машина с помощью квантовых алгоритмов, разбивает выполнение задачи на множественные составляющие, решая их параллельно! При последующем задании, она начинает применять приобретенный в прошлых комбинациях опыт, как бы, эволюционируя с каждым шагом. Это было очень похоже, на самообучение человеческого мозга, который, по сути, является химически-ионной вычислительной машиной.

По окончании дня я забрал свой мобильный телефон и созвонился с Нуви, мы договорились встретиться в другом кафе, пожелав сменить приевшуюся кухню и обстановку. В мире сегодня было спокойнее – мелькали в основном нейтральные новости. Полковник Чевара молчал, войска Легазеи оставались на занятых позициях, даже власти Румона перестали делать пустые призывы к спокойствию. Оставалось надеяться, что стороны конфликта все-таки проявят благоразумие и сделают шаги для мирного разрешения ситуации.

Мы закончили разделываться с впервые заказанным экзотическим блюдом, оно слишком тяжело легло в желудке и меня начало клонить в сон. Я присмотрелся к Нуви, у нее тоже был осоловевший взгляд, мы с трудом поднялись, оделись и пошли домой отдыхать.

Пролетело еще два похожих дня, мы заканчивали монтаж и наладку МГД-генератора, все узлы и детали нашли свои места, были прикручены и соединены. Мы привезли из лаборатории центральный процессор, он был размещен за пределами испытательного стенда, а именно в помещении щита управления вспомогательного корпуса. Между стендом и процессором был проложен оптический кабель, за главным пультом сидел Цидди. Он собирал на контрольное управление сигналы от подключаемых датчиков и устройств, все больше опутывавших нашу энергоустановку. Теплообменник был отгружен и находился в пути, его прибытие ожидалось назавтра.

Позвонил доктор Прест и предупредил, что прямо сейчас выезжает к нам с двумя членами директората, которые хотели посмотреть, как у нас идут дела. Пришлось отвлечься и встречать гостей, но неожиданно возникла комичная заминка. Я наблюдал в окно, как подъехал представительный автомобиль и замер перед контрольно-пропускным постом, прошло уже минут десять, но до сих пор не было видно, чтобы кто-то прошел на территорию комплекса. Опять позвонил Прест:

–Шелт! Ну и порядки здесь у тебя! Не пропускают членов директората! Видите ли, их нет в списке допущенных лиц! А тем, кто хочет пройти вне списка, нужно разрешение лично от директора и начальника службы безопасности. Мы уже созвонились с ними, ждем, пока по электронной почте дойдет указание. Никуда не убегай, мы скоро появимся!

Через некоторое время я здоровался с Престом и двумя солидными мужчинами, имевшими слегка обиженный и смущенный вид. Доктор кратко представил меня:

–Знакомтесь, это Шелт Тройз, руководитель данного проекта и начальник отдела. Шелт, покажи нам, пожалуйста, в какой степени готовности находится экспериментальная энергоустановка, работающая по термоядерному типу реакции.

Я повел нежданную комиссию в главный корпус. Там представил на обозрение испытательный стенд, монтируемую энергоустановку, объяснил, какие системы нам пришлось построить, чтобы обеспечить возможность проведения испытаний. Я все что было, показал и доходчиво растолковал, однако на лицах проверяющих не обнаружил осмысленности, в глазах сквозило лишь простое любопытство, словно у детей. Визитеры не задали ни одного вопроса, по всей видимости, они не смогли даже сформулировать, что им что-то непонятно. Прест, улучшив минуту, коротко мне шепнул:

–Шелт, наши финансисты не сильны в области научных знаний, давай плавно закругляйся с экскурсией.

Я еще упомянул о хорошо организованной охране объекта, и объявил, что закончил свой доклад. Один из проверяющих вежливым тоном спросил, где у нас находится туалет, я проводил представителей директората до интересующего их помещения, а через десять минут и до КПП, где мы и распрощались. Мне уже и самому надо было поспешить на автобус, так как рабочая смена завершалась.

Нуви позвонила и сказала, чтобы я шел прямо домой, она купила продукты быстрого приготовления. Перешагнув порог, я почувствовал аппетитный запах жарящихся колбасок, Нуви уже поместила их в гриль на террасе. Работал телеприемник, судя по возбужденным и напряженным лицам ведущих, сегодня явно произошло что-то грандиозное.

Оказалось, между полковником Чеварой и руководством Легазеи была достигнута договоренность, в которой полковник разрешал приступить к прокачке углеводородного сырья на контролируемых им станциях, в обмен на одно условие – повторное проведение досрочных выборов в парламент страны, под контролем международных организаций. Президент Легазеи Жовал призвал премьер-министра Румона Шаора провести повторные выборы не позднее чем в двухмесячный срок, а также заявил, что не выведет воинский контингент до окончания выборного процесса и передачи власти законно избранному главе государства.

Судя по этим заявлениям, власти Легазеи решили-таки сделать ставку на мятежного полковника, который возможно из-за своей непокорности получал шанс набрать больше голосов на выборах, чем остальные соперники. Удерживающая бразды правления группа лиц во главе с премьер-министром Шаором, полностью себя дискредитировала в коррупционном скандале и фальсификации выборов, кроме того последние события с вводом войск Легазеи неоднозначно были восприняты среди народа. Настроение общества пристально изучалось последние дни, и аналитики от разведки констатировали тревожное падение доверия существующему кабинету министров. К тому же рядовой состав силовых ведомств, крайне негативно воспринял ввод иностранных войск. Несмотря на принадлежность к разным национальным группам, многие выразили симпатию Чеваре, который встал на защиту интересов страны и народа.

Скорее всего, правители Легазеи размышляли следующим образом. Удерживать на штыках режим, стремительно теряющий поддержку народа, было нецелесообразно, несмотря на то, что оставалась неотомщенной утрата шести самолетов и колонны бронетехники, как бы цинично это не звучало. Однако в политике победитель определяется на длинной дистанции. Иметь дело с отвязным полковником, сидящим в своей берлоге и готовым на все – довольно опасно. Совсем другой получался расклад, если бы Чевара получил мандат и вышел в публичное пространство, где ему пришлось бы искать и находить компромиссные решения. Тогда с ним можно было бы поквитаться за все промахи и потери, тем более что войска Легазеи контролировали большую часть территории Румона. На текущий момент гораздо важнее было возобновить продажи нефти и газа – что давало приток мировой валюты, наполнение бюджета и решение острых проблем. А вот пересыхание золотого ручейка несло угрозу личной власти президента Жовала и его окружению.

Не доставало пока реакции властей Румона, похоже, они пребывали в нокауте от подобного разворота событий. Политикам высокого ранга за послушание обычно всегда гарантируется личная безопасность и участие в судьбах семей, лишь непомерные амбиции могли толкнуть этих людей в сторону другого выбора.

После сытного ужина, мы решили просто полежать на диване, потом просто накрылись пледом, после чего оба благополучно задремали. Я очнулся среди ночи, но было так неохота перебираться в спальную комнату, что я скинул одежду и опять нырнул под одеяло, уже засыпая, я услышал, как Нуви сделала тоже самое. Мы забыли про будильник, и чуть было не проспали, пришлось собираться в ускоренном темпе и бежать на работу.

Я ехал в лабораторию, так как заканчивалась неделя, и надо было присутствовать на совещании у Преста. С одной стороны, такие посиделки отнимали время от основной работы, но с другой мы были в курсе последних достижений друг у друга, узнавали и о возникающих проблемах. Это поддерживало солидарность коллектива и помогало синхронизировать общие усилия.

Первым обычно начинал отчитываться доктор Зивас. Он сообщил, что продолжает серию испытаний по построению глюонных жгутов на М-генераторах третьего поколения. Максимально возможная длина была достигнута два дня назад и составила сто семь километров в воздушной среде. Эксперимент проводился следующим образом, на стометровой мачте связи Северного научного центра был размещен М-генератор, ответная часть располагалась на удаленной от нас военной базе. Распрямление сложенного жгута и его вытягивание заняло по времени около минуты, затем с помощью узконаправленного радиолуча глюонный жгут нащупал второй М-генератор и был им захвачен на дальней стороне. Образовавшийся трос из глюонов был натянут, и оказывал сопротивление натяжению с силой около двухсот килограммов, дальнейшее натяжение было небезопасно, так как превышало допустимые нагрузки на конструкцию мачты. После испытания динамических возможностей, по глюонному лучу попробовали передавать пакеты информации такой плотности, какие не достижимы на радиорелейных и оптоволоконных линиях связи. Затем дальний М-генератор освободил глюонный жгут, и он был перенаправлен на практическую мишень. Далее с помощью продольных колебаний из М-генератора, расположенного в Ульбике, были переданы импульсы тепловой энергии, которые разрушили корпус стратегической ракеты, находящейся в пусковом стволе шахтного типа под землей.

Зивас упомянул и о трудностях наведения такого одиночного, всепроникающего луча, который не обнаруживается никакими средствами наблюдения. При этом сам луч-жгут способен ощупывать, то к чему прикасается и передавать только эту информацию, поэтому сориентировать его в пространстве крайне сложно. Другое дело если был бы построен заданный многоугольник, тогда внутри него узел из глюонных цепей, мог бы перемещаться с микроскопической точностью. Испытания показали, что одиночный жгут также подвержен боковым дрейфующим отклонениям, и не образует достаточно жесткого луча, пока не будет натянут между двумя М-генераторами.

Далее Прест предоставил слово начальнику отдела материаловедения Ниру. Нир не любил длинные речи и коротко заметил, что все рабочие глюонные системы в ведении Дабса, плотно заняты изготовлением базовых сфер и выращиванием структур нуклочипов. Задумок у отдела было в избытке, но выделялось крайне мало времени на проведение опытных работ. В частности, имелось перспективное предложение по созданию изделий из многокомпозитных материалов, к примеру, как монолитная крыльчатка и вал турбины турбореактивного двигателя. Где слои металла и керамики можно чередовать в любом сочетании, к тому же в процессе изготовления появлялась возможность выполнения внутренних полостей и каналов охлаждения. Применение новой технологии позволило бы значительно облегчить вес изделия, при этом кратно повышались прочность, надежность и ресурс нового двигателя.

Прест потребовал более рационально подходить к использованию предоставляемого времени работ на глюонных установках, так как создание систем физического воздействия еще долго будет отставать от потребностей исследователей, не говоря уже о промышленном внедрении данной технологии. Нир поиграл карандашом, зажатым между пальцев, и неохотно согласился.

На очереди был отчет Кроуза, его отдел изучал тонкости мироздания и пытался построить объективную картину ядра, в их руках в отличие от остального мира физиков, находилась система глюонной механики, самого первого поколения. Ее возможностей вполне хватало для разборки по запчастям любой составной частицы, только количество этих запчастей все возрастало по мере проникновения в тайны сильного взаимодействия. Важно было еще зафиксировать процессы, происходящие при слиянии и разделении элементарных частиц и переносчиков взаимодействий. Отчет Кроуза был туманен, как и сама область его исследований. Результатов работы, которые можно пощупать, у него не было, имелись только степени предположения, которые являлись теорией в чистом виде. Однако именно, на таких гипотетических построениях, базировались наши прикладные направления.

Наконец наступила моя очередь. Я постарался не утомлять коллег подробностями, и в общих чертах описал то, на каком этапе, находится реализация нашего проекта. В отличие, от остальных отделов, мы имели дело с многочисленными железками, агрегатами, устройствами и заводами-изготовителями. Наш успех, буквально, складывался из сотен компонентов и отсутствие хотя бы одного из них, делало невозможным дальнейшее продвижение. Зивас даже удивленно покосился, когда я начал перечислять по просьбе Преста, что нам еще не хватает для полной комплектации установки.

Совещание закончилось, я пообедал в столовой лаборатории и поехал на испытательный комплекс. Там уже закончили монтаж МГД-генератора и занимались наладкой отдельных систем. Сверхпроводящие обмотки магнитопроводов, нуждались в охлаждении до сверхнизких температур жидким гелием, поэтому важным звеном являлось криогенное оборудование. Появились люди, одетые в специальные костюмы и маски, защищающие от случайного выброса хладагента, их белоснежные фигуры, словно привидения, парили на подмостках стенда. Енжи доложил, что к вечеру ожидается прибытие автотрейлера с теплообменником. В выходной день, он как раз отогреется, и с первой рабочей сменой, можно будет приступать к его стыковке с общей конструкцией.

Далее я проследовал во вспомогательный корпус на щит управления. Там царствовал Цидди, все стены он завешал функциональными схемами нашей термоядерной энергоустановки, на них красными кружками выделялись узлы, включенные в систему управления центрального процессора. Другими цветами выделялись устройства, еще не смонтированные, уже смонтированные, прошедшие испытание и завершающую наладку. Это походило на карту боевых действий, стрелки разбегались во всех направлениях и охватывали все узлы. На мой вопрос «как дела», Цидди лишь отмахнулся, что, видимо, означало – не приставай. Я не стал ему мешать и, одевшись теплее, решил осмотреть установки утилизации тепловой и электрической энергии, которые располагались в отдалении от основных корпусов. После вынужденной прогулки по морозному воздуху, я вернулся разгоряченный и утомленный, так как вся моя ревизионная проверка проходила по заснеженным площадкам. Возле КПП уже стоял автобус и ожидал нас, чтобы развести по домам.

По дороге я позвонил Нуви, она ответила, что сильно задержится, так как прибыли автофургоны с подопытными животными и вся группа сотрудников остается, чтобы разместить очумевших от дальней дороги обезьян и свинок. Я пообещал, что возьму для нее поесть что-нибудь вкусненькое, чтобы она, как только освободится, сразу шла домой.

После обхода территории испытательного комплекса, у меня разыгрался зверский аппетит, я решил утолить голод в кафе, и там же заказать на вынос, еду для любимой.

Войдя в кафе, и прежде чем сделать заказ, я уже начал искать глазами телеприемник, он был включен на новостном канале. Транслировались кадры какого-то исполинского факела в ночном небе, в отдалении стояла военная и пожарная техника, огонь на десятки метров взвивался вверх и имел устрашающую силу, люди показывали, что даже на большом расстоянии ощущается невыносимый жар. Последовал комментарий ведущего программы новостей о том, что вчера вечером была возобновлена работа газоперекачивающих станций, и ночью газ из Легазеи начал поступать транзитом через территорию Румона к странам импортерам. Однако спустя некоторое время на одной из магистралей стало падать давление, с получасовым интервалом во второй нитке газопровода тоже упало давление, компрессорные станции вынужденно остановили свою работу. Система мониторинга указывала на разгерметизацию трубопроводов, а последующие сообщения местных жителей о крупных возгораниях, подтвердили разрушение обеих магистралей. Прибывшие специалисты зафиксировали остаточное выгорание продукта из газопроводов, которое могло продолжаться до утра. Для осмотра зоны аварии нужно было еще дождаться остывания грунта на месте происшествия, и затем уже по характеру повреждения стало бы ясно – совершено ли умышленное воздействие или же это техническая проблема. Трассы прохождения магистралей не совпадали и одновременное появление разгерметизации в разных точках, конечно, подталкивало к предположению о подрыве газопроводов. Генерал Мхич приказал блокировать районы событий, усилить досмотры всех автомобилей, опросить местное население о подозрительных происшествиях.

Полковник Чевара в интервью корреспондентам мировых телекомпаний заявил, что на подконтрольной ему территории ничего подобного не могло случиться, и что вероятнее всего, диверсия совершена по команде властной верхушки Румона. Только им было выгодно дестабилизировать обстановку и сорвать намечающиеся выборы, на которых у них нет шансов победить. Через час, государственное информационное агенство распространило заявление премьер-министра Шаора, в котором тот, наоборот, перекладывал вину за произошедшее, на мятежного полковника. Который, как утверждалось, понимает, что большинство населения имеет другую национальность, и не поддержит голосами чуждого им Чевару, и что ему лишь остается вредить всем подряд. Примечательно, что взаимные обвинения сторон в причастности к случившемуся, прозвучали, когда еще само место происшествия не было детально осмотрено специалистами.