Текст книги "Послание пилигрима"

Тлал перевел дух и добавил:

–Что касается ваших материалов, Шелт, то они отлично подтвердили мои догадки! И не важно, что я не могу на них сослаться или опубликовать официально, придет время и все откроется. Кроме того, по вашему незнанию самой темы, вы провели лишь химический анализ и замеры температуры, я бы дополнил методику сбора информации, если бы вы еще раз отправились на разведку в недра планеты. Нужны данные по плотности материи с шагом измерения в десять метров, при сканировании мантийных слоев хотелось бы узнать их физическое строение, скорости перемещения в конвективных потоках на месте существующих океанических разломов. Ну, это так, к слову о пользе ваших исследований для геологии и геотектоники. А вообще, я вам очень благодарен, за проделанную работу!

Я проникся концепцией, разработанной смелым ученым, которую он к тому же так талантливо нам презентовал:

–И вам спасибо, было очень интересно! Я раньше как-то не углублялся в вопросы зарождения планет, мне казалось, что все давно изучено и объяснено современной наукой.

–Я сам неоднократно убеждался, что все понятно, пока не начинаешь вникать в тонкости! Как только исследователь берет в руки лупу, количество вопросов возрастает пропорционально силе увеличения данного инструмента! – улыбаясь, ответил Тлал.

–Удачно подмечено! – согласился Прест.

Мы еще раз наполнили стаканы, а я украдкой посмотрел на часы, Тлал заметил это и спросил:

–Вы, когда улетаете обратно?

–Завтра вечером.

–Где вы остановитесь на ночь?

Прест вмешался в наш диалог:

–Шелт переночует у меня, если нет других планов.

Я был утомлен и с благодарностью принял предложение.

Прест подкинул полено в камин и обратился к своему товарищу:

–Тлал, ты уж извини, но мы тебе сегодня покоя не дадим! Я пообещал Шелту, что ты расскажешь о загадочном выбросе пыли под Архангалом.

–Ну, что вы друзья! Мне доставляет удовольствие болтать в такой знатной компании! – Тлал жестом пригласил всех усесться удобнее и сам откинулся на спинку дивана. – Двадцать с лишним лет назад, к нам в отделение поступило распоряжение руководства о проверке необычного природного явления, которое не на шутку встревожило местное население и различные органы власти. В четырех сотнях километров от Ульбика, находится город Архангал, рядом с его окрестностями эксплуатируется газовое месторождение. Была зима, трое суток дул сильный ветер со снегом, на исходе вторых суток, в течение четырех часов, на большой площади выпало огромное количество пылевого осадка темно-серого цвета, продолжавшийся снегопад прикрыл эти выпадения. После такой вводной информации мы, вооружившись приборами, погрузилась на легкомоторный самолет, и поспешили на место происшествия. При подлете к Архангалу, сверху стали видны проступающие, перемешанные со снегом серые массы пыли, мы решили совершить облет всей площади, чтобы оценить размеры необычного проявления. Местность района болотисто-лесистая, рельеф ровный, ни речек, ни озер, население как таковое отсутствует. Обследование с воздуха показало, что площадь выброса имеет форму эллипса, вытянутого по направлению ветра, и имеет размеры сто сорок на семьдесят километров.

После приземления нас разместили в гостинице, под крышей которой мы разработали общий план исследования. На следующее утро, при поддержке местных властей, предоставивших снегоходную технику, мы несколькими группами выехали на изучение странного явления. К концу дня были собраны пробы со всей территории, где выпадала пыль, а также сделаны замеры различных параметров. До окончательного анализа содержимого взятых проб, мы рекомендовали властным органам закрыть для посещения всю зону выброса, а в самом Архангале установить карантинный режим. После обратного возвращения, уже в стенах научного центра, мы без промедления приступили к обрабатке добытых материалов.

–Кстати, в те же дни множество людей видело пролеты неопознанных летающих объектов в Ульбике, в Архангале, и в других населенных пунктах! – сделал замечание Зивас.

–Да, именно так и было! – согласился Тлал. – Наша группа определила среднюю плотность пылевого выброса в один грамм на сантиметр квадратный, общая площадь выпадения этих осадков составила около десяти тысяч квадратных километров. Несложно посчитать, что на один квадратный километр пришлось десять тысяч тонн, а общая масса пыли достигала ста миллионов тонн. Частицы пыли имели мелкую фракцию и хорошо впитывали воду, если бы пыль пришла в составе снега вместе с облаками, то каждая пылевая частичка была бы одета в снежинку, и выпасть за четыре часа такое количество пыли не могло бы. К тому же четкие границы зоны выброса не согласовывались с высотой облаков, если бы именно оттуда и происходил этот самый выброс. Это означало, что пыль пришла не с облаками, а в виде отдельного компактного объема, и была сброшена ниже слоя облаков. Однако такой способ доставки не посилен современной технике! Сто мегатонн пыли заняли бы два миллиона вагонов, состав из них имел бы длину более тридцати тысяч километров, разгрузка его должна была бы идти со скоростью семь тысяч тонн в секунду с поезда, движущегося со скоростью два километра в секунду. Получив эти несуразные цифры, мы поняли, что имеем дело не с природным явлением, а с чем-то необъяснимым, а вернее сверхъестественным.

Наш рассказчик сменил вальяжную позу и пересел на край дивана. Я, было подумал, что ему неудобно жестикулировать руками, ведь он вовсю рисовал нам воображаемые вагоны и пылевые массы, он же, достав блокнот и найдя нужную страницу, сообщил следующее:

–Тем более тщательно, мы приступили к химическому анализу пылевых выбросов, которые по своему элементному составу напоминали золу каменного угля, хотя имелись и отличия. Если принять всю массу Архангальской пыли в сто миллионов тонн, то согласно нашим расчетам, в этих выбросах содержалось пятьдесят миллионов тонн серы, шестьсот тысяч тонн свинца и тридцать тысяч тонн бериллия. Сера в обычной угольной золе отсутствует, она выгорает и улетучивается с дымовыми газами, и столь огромное ее количество поражает, ведь все годовое производство серы мировой индустрией не превышает этого объема. Свинца в угле содержится обычно меньше, но потом я поясню, почему он появился в таком объеме. Но вот откуда мог взяться бериллий, который напрочь отсутствует в каменноугольной золе, а ведь в растворимой форме этот элемент чрезвычайно ядовит для всего живого. Честно признаться, нашу группу тогда охватил ступор, мы не могли понять, что бы все это значило! Поэтому было принято следующее решение, раз мы не можем объяснить механизм произошедшего, то должны попытаться смоделировать вероятный процесс образования пыли под Архангалом. Еще раз, проанализировав количество каждого элемента и их высшие валентности, мы рассчитали суммарное количество серы, которое ушло бы в высшие сернокислые соли, и оно достаточно точно совпало с тем, какое содержалось в Архангальской пыли. Такое превращение могло произойти в случае, если обработать окислы и гидраты окислов крепкой серной кислотой. Мы обратились за помощью к метеорологам и климатологам, нас интересовало, есть ли в атмосфере планеты накопления окислов серы. Оказалось, что на высоте от двадцати двух до тридцати километров имеется легкая дымка, состоящая из мелких капелек серной кислоты с концентрацией в шестьдесят процентов. Она образуется из поступающих в атмосферу окислов серы и накапливается не ниже этой высоты, так как ниже вымывается осадками. Такую высокую крепость эти капельки приобретают из-за того, что не могут удержать много воды при давлении, которое существует на указанной высоте. Выяснилось, что такая дымка способна отражать обратно в космос несколько процентов света, поступающего от нашего солнца, и тем самым сокращать поток драгоценной энергии, приходящийся на единицу поверхности планеты. Неожиданно для нас, эти же специалисты подсказали, что в верхних слоях атмосферы, при ударах частиц космических лучей по ядрам азота и кислорода происходит разрыв атомных связей и образуется бериллий. Бериллий, еще раз напоминаю, при попадании в живой организм даже в ничтожных количествах выводит из строя иммунную систему, замещая собой другие металлы в ферментах, в результате чего организм погибает от любой болезни.

Тлал невозмутимо улыбнулся, а в его глазах появился коварный блеск:

–Не правда ли, сколь замечательное и полезное событие произошло на благо нашей цивилизации! Зола, накопившаяся от сжигания угля на тепловых станциях, чудесным образом протащилась через слой сернокислотной дымки, после чего все окислы металлов превратились в водорастворимые сернокислые соли. Затем эта масса вознеслась до ионосферы, где к ней добавился бериллий. Заодно, где-то по пути сюда же присоединились выбросы свинца от выхлопных газов автомобилей. Потом вся эта субстанция собралась в компактный объем и высыпалась над безлюдными равнинными болотами, после чего ее сверху присыпало снегом до самой весны. При наступлении тепла, сернокислые соли растворились и ушли в моховые болота, где были впоследствии сорбированы торфом, так что ни в реки, ни в моря ядовитые элементы не попали. А уже на следующий год климатологи отметили увеличение глобальной среднегодовой приземной температуры воздуха, причем солнечная активность оставалась неизменной!

Тлал поднялся с дивана и прошелся перед камином:

–Природные процессы, как правило, рассеивают пыль, собирается она только в укромных местах за мебелью. Мы не смогли найти какие-либо природные силы, которые бы так разумно и организованно провели чистку всей атмосферы на нашей планете, после чего сразу увеличился приток энергии от нашего светила. В своем отчете мы уклонились от обобщающих выводов и ограничились анализом элементов, содержащихся в Архангальском выбросе пыли. Все версии, которые могли бы убедительно описать произошедшее, относились к области фантастики. И только пару лет назад, когда я рассказал эту историю профессору Лендеру, он смог мне объяснить, что же произошло тогда на самом деле. Я знаю, что и вам известна его теория, о присутствии на планете «представителя» Высшего Разума. В таком случае становится понятным, что с помощью глобальной системы физических воздействий, провести эту операцию, ему не составило бы труда. Регулярность подобных чисток, подтверждается не только историей метеонаблюдений, где зафиксированы периодические притоки солнечной энергии, после нескольких лет снижения глобальной температуры. Несколько раз, экипажи самолетов, наблюдали компактные пылевые образования на верхних эшелонах авиационных трасс. Таким образом, Высший Разум постоянно заботится о сохранении условий для развития, эволюции и процветания жизни на нашей планете. Ну, вот и все! Шелт, я удовлетворил ваше любопытство?

–Я вам очень признателен, из первых уст узнал для себя много нового и полезного! Я запомню, Тлал, ваши рекомендации по сбору новых данных из глубин земли, и, если представится возможность повторения эксперимента, я постараюсь добыть недостающую информацию. Хотя может и у доктора Зиваса получится помочь вам раньше меня?

Зивас, соглашаясь, утвердительно качнул головой. Прест встал, с чувством пожал руку Тлала и также поблагодарил за интересное общение.

Утром следующего дня я повторно посетил профессора Лендера, и мы несколько часов провели в увлекательных беседах. Затем я попрощался со своими коллегами и отбыл на аэродром военной базы. Ценное оборудование было уже погружено на борт транспортного самолета и нам дали добро на взлет. Ночью мы приземлились в «Тео тридцать один», морской бодрящий воздух наполнил мои легкие и заставил с отвращением вспомнить сырой и тяжелый климат Ульбика. Вторая энергоустановка и многоканальный М-генератор были успешно доставлены в ангары шестьдесят второй площадки. А я к тому моменту располагал обнадеживающими данными о последних возможностях нейтронно-мезонных процессоров четвертого поколения. Перед нами открывалась перспектива создания термоядерного источника энергии умещающегося всего в одной сфере из металлокерамики. В мечтах я уже грезил, как новейшие М-генераторы расправляются и со слиянием легких ядер, и с перехватом продуктов синтеза, и с преобразованием выделяющейся энергии всех типов в удобный для потребителя вид, обеспечивая передачу на требуемое расстояние. Однако, чтобы эти фантазии воплотились в реальность, надо было сначала достучаться до Глоса, убедив его в возможности построения такой установки. Далее все зависело от властных этажей, где вырабатывалась стратегия развития науки и техники, и осуществлялось финансирование перспективных проектов.

Я завел предварительный разговор на эту тему с доктором Келавом, ведь мы условились не прыгать через голову непосредственного руководителя. Келав выслушал меня с живейшим интересом, так как все наши новации добавляли шансов на реализацию проекта космического лифта:

–Шелт! Идея хорошая, слов нет! Такой шаг в развитии прогресса неизбежен! Но я могу предугадать ответ Глоса, генерал скажет «вот вы мне запустите станцию на орбиту и дайте практический результат, а пока распылять силы я не дам».

–Так вы думаете, что не стоит сейчас соваться с этим предложением?

–Ну, отчего же! Молчать мы тоже не имеем права, мало ли что может произойти там в космосе! Вдруг откажет твоя энергоустановка! Начнется разбор полетов и тогда уже лучше с новыми идеями не влезать, все равно будут требовать отчета за потраченные средства, на изготовление существующего варианта. Тем более ты еще один комплект игрушек вчера привез!

За этими соображениями стоял опыт крупного, битого жизнью организатора, а посему я отправил на имя Глоса электронное письмо с предложениями по созданию термоядерного источника энергии нового поколения. Через полчаса генерал прислал детский рисунок с летящей в небо ракетой. Я распечатал его на бумаге и принес показать Келаву, тот расхохотался, приписал снизу намеченную дату запуска орбитальной станции и прикрепил на стене своего кабинета.

Мне уже не терпелось дожить до знаменательного дня, хотя я понимал, что далее предстоит дождаться старта корабля-челнока, затем их стыковки, а потом первых результатов сканирования. Оставалось менее месяца, астронавты сдавали экзамены на знание систем станции-зонда, операторы выполняли тестовые задачи по поиску и идентификации объектов исследования. Наш отдел занимался шлифовкой программного комплекса, мы учитывали замечания операторов и пытались сделать эксплуатацию сканирующей установки более удобной и интуитивно понятной. Ежедневно, в течение двух месяцев, мы тренировались определять координаты прикосновения глюонного луча к поверхности планеты, при помощи программы-симулятора. Я не стану здесь упоминать про остальные проблемы, которыми занимались другие отделы и лаборатории, так как простое их перечисление мало что расскажет неподготовленному читателю. Интенсивность всех работ возрастала тем больше, чем ближе мы подходили к финальному этапу на земле.

За неделю до старта орбитальной станции, мне позвонил Прест и сообщил печальное известие о кончине профессора Лендера. Я попытался отпроситься на похороны у Глоса, тот лишь ответил, что понимает и разделяет мои переживания, но разрешить эту поездку не имеет права.

Чувство невосполнимой утраты близкого человека и талантливого ученого преследовали меня каждый день. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, я еще больше загружал себя работой, стараясь вникать даже в те детали, которые и не требовали моего непосредственного участия.

Готовый модуль станции с разгонным блоком был перевезен в монтажный комплекс, где его состыковали с тремя ступенями ракетоносителя. Метеорологи предоставили благоприятный прогноз на день старта, соответственно, перенос запуска из-за непогоды не угрожал. За двое суток до часа икс, ракету вывезли на стартовый стол и установили в вертикальное положение. Начался обратный отсчет времени, за этот период все системы должны были пройти предстартовую проверку, ступени ракетоносителя надо было заполнить горючим и окислителем. Фактически, от нас уже ничего не зависело, как выразился Келав «раньше надо было затылки чесать».

Теперь работали специалисты-ракетчики, и если бы вдруг выявилась неисправность какого-либо узла, то старт пришлось бы отложить. При этом необходимо было слить сотни тонн жидкого водорода и кислорода, ракету отправить обратно в монтажный комплекс и уже там устранять поломку. На сколько, это задержало бы намеченную экспедицию, никто не мог даже предположить. Вот потому о суеверности работников стартового комплекса слагались целые легенды. У них все имело значение – и бритье физиономий, и правильный подход к ракетоносителю, и какой цвет одежды разрешалось одевать, а какой категорически исключался, в общем, во всем соблюдался давний особый ритуал. И если все же происходила нештатная ситуация, то взрослые мужчины на полном серьезе искали нарушителя этих неписаных правил.

Наконец долгожданный день наступил! Было объявлено точное время старта, все приглашенные лицезреть незабывающее зрелище, должны были прибыть не позже назначенного часа. С нашей площадки мы выехали на автобусе, который был заполнен только доверенными сотрудниками, настроение было у всех взволнованное, у ответственных лиц даже тревожное. У меня самого учащенно колотилось сердце и постоянно пересыхало в горле. Автобус привез нас на какой-то технический объект, мы прошли через пропускной пункт и очутились на просторной площадке, заставленной скамьями и наполовину заполненной людьми. На фонарных столбах висели громкоговорители, из которых лилась музыка с победными нотками. Время было вечернее, запуск должен был произойти до захода нашего солнца. Я спросил у доктора Файта, как неоднократно присутствовавшего на таких мероприятиях, где ракетная установка и куда надо смотреть, чтобы ничего не пропустить. Файт с готовностью подсказал:

–А вот смотри прямо через залив на противоположный берег, видишь, там виднеются высоченные мачты и даже корпус ракетоносителя различим.

Я отыскал взглядом указанные ориентиры и удивился:

–Ого! Да тут по прямой километров пять выйдет, мы хоть увидим момент запуска?

–Шелт, не беспокойся! И увидим, и услышим!

Место, где находились мы и стартовый комплекс, разделял неглубокий по форме залив, больше похожий на вогнутую дугу морского берега, расстояние было приличным, и мне казалось, что мы ничего толком не разглядим. Водная гладь рябилась от волн, мелькали чайки, сновали военные катера. Народ все прибывал, многие приветствовали друг друга так, словно не виделись целую вечность, впрочем, так и получалось, когда коллеги встречались только на проводах кораблей в космос, учитывая строгости режима охраны. Появилась группа военных, среди них шествовали генерал Глос, капитан Дорд, с остальными я не был знаком, но судя по тому, как уважительно с ними здоровались окружающие, это были значительные фигуры. Глос увидев нас с Келавом и Файтом, двинулся нам на встречу:

–Приветствую вас, коллеги! Сегодня очень важный день, и мы не усидели в столице, тоже решили пережить этот знаменательный момент с коллективом создателей нашего корабля!

Все обменялись рукопожатиями, рядом со мной стояла Нуви, Глос обратился к ней:

–Как поживает ваш робот?

–Отлично! Развивается не по дням, а по часам! Мы учим его, он учит нас.

–Это хорошо! У нашего ведомства большие планы на него.

–Постараемся оправдать ваше доверие!

Неожиданно бравурная мелодия смолкла, и невидимый диктор объявил пятиминутную готовность. Волнение нарастало, напряженно всматриваясь в сторону ожидаемого старта, люди даже стали тише разговаривать. Потекли томительные минуты, на большом цифровом табло загорелась цифра шестьдесят, опять включился диктор, и доложил:

–Все системы проверены. Объявляется минутная готовность!

На табло стали таять отмерянные шестьдесят секунд, на последнем их десятке, через громкоговорители раздались тональные сигналы, и самый длинный обозначил конец отсчета, пальцы Нуви стиснули мою руку.

На противоположной стороне залива вспыхнуло зарево, поднялись клубы белого дыма, зарево резко усилилось, и залило светом дальний берег. Из-под этого сверкающего покрова вынырнула, и стала медленно подниматься ракета, огненный факел яростно пульсировал под ней. Внезапно до нас долетел, и обрушился на головы грохот работающих двигателей, тональность звука была низкой рычащей, и отзывалась дрожью в груди. Космическая красавица стремительно набирала разгон, поднималась все выше и выше, вытягивая хвост выхлопных газов. Траектория взлета располагалась перед нами, и с левым наклоном устремлялась в безоблачное вечернее небо.

–Тридцать секунд полет нормальный! – с трудом прорвался голос диктора сквозь ревущее небо.

Мы зачарованно провожали взглядом удаляющуюся ракету, корпус уже не просматривался, но ярко-желтый огонек обозначал ее продвижение. Внезапно он вспыхнул сильнее, мы с Нуви тревожно переглянулись, но диктор всех успокоил.

–Сто двадцать секунд. Успешный запуск двигателей второй ступени, произошло отделение первой ступени!

–Шелт! Посмотрите на время! – прокричал Файт.

Я повернул голову в сторону табло, оказывается, отсчет уже стал прямым.

–Ровно на шестьсот сороковой секунде станция и разгонный блок выйдут на околоземную орбиту, потом ее положение скорректируют баллистики, и до утра продолжится подъем на промежуточную, а затем на геостационарную орбиту. Пока никуда не уходите! Надо стоять и ждать выхода в космическое пространство!

–Это традиция такая? – спросила ошеломленная всем происходящим Нуви.

–Ага! Добрая примета – все должны дождаться заветного момента!

Народ стоял и мечтательно смотрел, кто в море, кто в небо, кто прямо вверх, туда где, видимо, пролегала геостационарная орбита. Люди вяло переговаривались на отвлеченные темы, словно боясь упоминать ракетные дела, чтобы не спугнуть удачу. Время на табло перевалило за обозначенный Файтом порог, я вопросительно глянул ему в глаза, но он лишь приложил палец к губам. Наконец, диктор торжественным голосом возвестил:

–Пятьсот восьмидесятая секунда, произошло отделение третьей ступени. Шестьсот сороковая секунда, сброс переходника разгонного блока. Космическая станция выведена на околоземную орбиту, все системы корабля работают в штатном режиме!

Все бросились аплодировать, пожимать руки и даже обниматься. Сначала генерал Глос, шутя приобнял мою Нуви, потом капитан Дорд не растерялся и повторил ритуал. Келав и Файт не поняли шутки, и всерьез решили прижаться к ее хрупкой фигуре, полагая, что она настолько растрогана моментом, что таким образом изливает свои чувства. Глос от смеха прикрывал лицо, и провокационно покрикивал:

–Традиция такая! Традиция!

Нуви смущенно засмеялась, поправила одежду и погрозила генералу пальчиком.

Присутствующие стали потихоньку расходиться. Глос сказал, что в составе своей группы планирует посетить центр управления полетами, после чего спецрейсом улетит обратно в Ростау. Обращаясь к Келаву и ко мне, он сообщил, что планирует провести совещание в «Тео шестьдесят два», после того как экипаж будет доставлен на станцию-зонд и будет получена первая информация по проекту «Коллекционер». Мы попрощались, сели в свой автобус и покатили домой. От переизбытка чувств, кто-то запел известную песню покорителей космоса, все дружно и громко поддержали.

13 глава. Успешный «Коллекционер».

Утром нам стало известно, что космическая станция успешно переведена на геостационарную орбиту с заданными параметрами. Еще через пару дней был запущен корабль-челнок с экипажем на борту, старт происходил глубокой ночью, и мы с Нуви не участвовали в церемонии проводов. Спустя сутки корабль оказался на одной орбите со станцией, еще одни сутки ушли на коррекцию положения, выравнивание скоростей и подготовку к стыковке. Наконец, Келаву доложили, что стыковка состоялась, люки обеих аппаратов открыты, экипаж перешел на станцию, и проводит работы по проверке систем жизнеобеспечения и включению их в работу. Еще через пару дней пришло условное сообщение от экипажа, которое обозначало, что термоядерная установка запущена в работу, функционирование М-генератора и устройства наведения проверены на реальных целях.

Этот этап работ мы включили в программу полета для предварительной проверки работоспособности глюонной системы и аппаратного комплекса. Наведение производилось на ряд объектов, находившихся на территории нашей страны. Объекты имели разное расположение по широте и меридиану, чьи координаты были хорошо известны, оператор должен был научиться находить их без ошибок и излишнего промедления. Это были военные базы, на одной из них в шахтных пусковых установках находилось шесть баллистических ракет, снятых с боевого дежурства. Две из них были твердотопливные, остальные с жидкостно-реактивными двигателями. Жидкое топливо было слито, пиропатроны демонтированы, ядерные боеприпасы были извлечены и заменены на муляжи, которые оснастили реальными системами подрыва боезаряда. Промежуточная задача первого этапа испытаний, заключалось в обнаружении оператором этих шести ракет. Затем командир корабля должен был вскрыть запечатанный конверт, где содержались целевые указания оператору по нанесению повреждений различным узлам ракет с помощью глюонного жгута.

Про конверт с заданием, из всего штата сотрудников военно-космической базы Тео, знал только я и два командира экипажей корабля-челнока. Ни Келав, ни Файт не были уведомлены о данной миссии «Коллекционера», такое решение принял Глос и ответственные за проект лица. Я оказался в числе посвященных, так как лично разрабатывал программу выполнения этих задач и саму методику разрушающего воздействия. Операторы до вскрытия конверта считали, что будут заниматься только сбором разведывательных данных, командиры знали, что на определенном этапе полета им предстоит вскрыть конверт и выполнить некие команды. Таким образом, были приняты исчерпывающие меры по сокрытию и маскировке истинных намерений тайной операции.

Технические тонкости заключались в том, что наряду с целевыми указаниями оператор получал пароль, с помощью которого открывался доступ к особому разделу программного обеспечения управления системой физического воздействия. Часть цепей глюонного жгута должна была зафиксироваться в массиве грунта под ракетной шахтой и обеспечить такое натяжение жгута, чтобы исключить его самопроизвольный дрейф и колебание. При этом на станцию должно было передаться некое усилие, величину которого оператор должен был попробовать менять в определенном диапазоне, избегая увода с траектории орбитальной станции. После того, как жгут приобрел бы достаточную жесткость, вторая часть глюонных цепей с помощью, образованной на дальнем конце сети, должна была передать на борт объемную картинку ракетоносителя и боевой части. Оставшиеся цепи, играли роль скальпеля в руках оператора, в зависимости от поставленной цели он должен был найти элемент, который подвергся бы разрушению. По выполнению этих операций, первый этап полета считался пройденным. Далее станция должна была изменить свое местоположение на орбите, с помощью маневровых двигателей корабля-челнока.

Второй этап предусматривал поиск определенных военных объектов на территории Легазеи, а также их идентификацию с базой данных, полученных при фотосъемке из космоса. Необходимо было просканировать несколько типов межконтинентальных баллистических ракет, шахтного и мобильного исполнения. В довершение, нужно было найти военно-морскую базу подводных лодок стратегического назначения. Здесь были важны любые данные – трехмерная модель всех типов подводных ракетоносцев и их содержимое, начиная от торпедного аппарата и кончая винтом. Особую ценность представляла информация о системах связи и боевом арсенале – ракеты, торпеды. Добытые материалы нужно было заархивировать в зашифрованном виде и при возращении на землю передать соответствующим специалистам для изучения.

После получения условных фраз от астронавтов, мы поняли, что парни приступили к первому этапу работы. Учитывая совершенную секретность миссии «Коллекционера», дальнейшие сеансы связи происходили очень редко и ограничивались формальными докладами с орбиты. Экспедиция была рассчитана на восемнадцать суток, все это время наша группа не имела возможности знать, как идут дела по выполнению основного задания, что конечно же сильно нервировало и меня, и Келава.

В условиях, когда конкретная работа по проекту завершена, а следующие задачи еще не поставлены, всегда возникает томительная пауза, когда сотрудники не знают, чем заняться и куда приложить свои силы. Рядовой персонал приводил свои рабочие места в порядок, среднее звено одновременно с подготовкой материалов для составления предстоящего отчета бесцельно играло в компьютерные игры. Ну а руководство, парализованное ожиданием результатов, пыталось обдумывать перспективные идеи, которые могли бы пригодиться в будущих разработках.

Расчетный срок полета закончился, и мы приготовились к возвращению с орбиты рабочего экипажа первой экспедиции проекта «Коллекционер». Посадка многоразового корабля-челнока проводилась на авиабазе в «Тео тридцать один», точное время не сообщалось, так как могло измениться в ходе завершающего этапа маневрирования.

Наконец, поступило сообщение, что челнок удачно приземлился, без отклонений от штатного режима. Мы вздохнули с облегчением и посмотрели друг на друга, я на Файта, Файт на Келава, Келав на меня. Надо заметить, что в тот момент мы находились в кабинете Келава, и не представляли, что нам делать дальше. С членами экипажа встречаться никто бы не позволил, а докладывать о результатах экспедиции астронавты будут только своему командованию. Опять нашей участью становилось ожидание новостей, а назавтра, между тем, выпадал день отдыха. Нуви, видя мое состояние, предложила съездить в «большой Тео», где можно было развеяться и отвлечься от тревожных мыслей. Я с удовольствием поддержал инициативу, позвонил Келаву и попросил разрешения на короткую отлучку.

Каждый выходной, рано утром с нашей площадки отправлялся автобус, на нем все желающие могли смотаться в Тео, вечером в условленном месте всех забирали обратно. К моменту отъезда почти все места были заполнены, и мы тронулись в путь. Многие ехали с детьми – посмотреть город, посетить аттракционы, выставки, торговые центры.

Большой Тео только начинал просыпаться, когда мы катили по его улицам. Программу посещения мы заранее не планировали, наши попутчики советовали начать утро морским круизом на прогулочном судне. Мы пришли на причал, где двухпалубный теплоход уже собирал туристов, после заполнения большинства мест капитан отдал команду отвалить от швартовочной стенки. Наш курс пролегал вдоль береговой линии, взор путешественников приятно ласкали городские пейзажи. Постепенно мы стали отворачивать в направлении скалистого утеса, прикрывающего вход в обширный залив. По всему периметру остров-скала был опоясан каменной стеною, в центре возвышалась башня маяка. Судно медленно обогнуло вокруг форта, чтобы пассажиры убедились в неприступности крепостного сооружения. Неожиданно в потаенном месте открылись стальные ворота, и на цепях опустился мостик, к которому мы и причалили. Нас встретили аниматоры, разодетые в костюмы давно ушедших времен и разыграли небольшое представление. Они же показали достопримечательности форта и ресторан, стилизованный под харчевню минувшей эпохи, где нам и предложили отобедать. Это оказалось, весьма кстати, так как прогулка на свежем воздухе и созерцание красивых видов, возбудили у всех здоровый аппетит. Блюда кухни были приближены к старинным рецептам и оказались весьма вкусными, после трапезы мы продолжили экскурсию уже по другой стороне залива. Осмотрев прибрежную акваторию, мы прибыли обратно к причалу. На суше жара досаждала сильнее, чем в открытом море, оттого прогулка на солнцепеке не доставила удовольствия.