Текст книги "Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков"

Сокровище царицы Тамар

Мы договорились, что с утра Малхаз отправится на поиски лошадей, а затем мы вместе выедем в направлении окаменелого леса.

Его «я все устрою!» прозвучало не слишком убедительно.

Малхаз вел дела довольно своеобразным образом: сначала он говорил, что не возьмет с меня ни копейки; потом просил дать взаймы двадцать лари, которые, клянясь всеми святыми, обещал вернуть… Через минуту просил прощения, что у него дома закончилась чача, и снова куда-то убегал.

В конце концов стало ясно, что у Малхаза нет денег, чтобы принять гостя по всем правилам аджарского гостеприимства, но отказать себе в этом удовольствии – выше его сил.

Любопытно, как в одном человеке может сочетаться прагматизм, хитрость, мистицизм и фанатичная преданность традиции.

Таким был Малхаз: он мог самозабвенно божиться, тут же откровенно обманывать, крестясь на церковь, а через минуту рассказывать о злых духах, обитающих в пещере неподалеку…

Причем все это он делал совершенно искренне.

Вскоре я понял, что дело тут не в одном Малхазе.

В Аджарии до сих пор убеждены в существовании заклятых мест, откуда нет возврата.

Похоже, горная Аджария – это место, где собраны все предрассудки и суеверия Кавказа.

Например, в путеводителе по «Турецкой Грузии», изданном в Тифлисе в 1876 году, сказано, что местные жители верили, что в горах по соседству с Хуло есть скала, за которую когда-то привязывали корабли. Видимо, аджарцы считали, что их земли не так давно поднялись со дна морского.

Если в Восточной Грузии до начала XX века верили в дэвов (огромных волосатых чудищ, способных отламывать куски скал и швыряться ими), то в Аджарии до сих пор убеждены в существовании заклятых мест, откуда нет возврата.

При всех недостатках, мой новый знакомый оказался интересным собеседником.

Первая же история касалась злых духов.

«Есть тут одно место…» – начал он после паузы и рассказал о пещерах Куштурис Хиди, где согласно одной из легенд, спрятан клад царицы Тамары.

Несколько лет назад туда отправилась экспедиция, организованная охотниками за древностями.

«Их было трое. С экипировкой, с оружием… Они не вернулись, и экспедиция отправилась за ними. Двоих не нашли, а одного достали совсем дурным. Таким, знаешь…» – С этими словами Малхаз скорчился в странной позе; так в детской игре «крокодил» изображают слово «скрюченный».

«А что они там увидели?» – спросил я.

«А кто его знает? Этот (он изобразил единственного выжившего) ничего не мог рассказать».

«Ну что, пойдем туда, после того, как найдем окаменелый лес?» – спросил я.

Надо сказать, что в тот вечер мы напились, как черти, и я готов был идти на экскурсию хоть в саму преисподнюю.

«Когда мне совсем жизнь надоест, может быть, тогда пойду туда… Запомни – Куштурис Хиди, – это значит „Куштурский мост“. Там меня найдут, когда для меня здесь совсем ничего не останется…»

Последнее, что запомнилось в тот вечер, это то, как мой гид, в очередной раз испросив небольшой кредит, вернулся с бутылкой чачи, а я брал у него урок местного разговорного языка.

Уроки аджарского (слова и выражения, необходимые в пути)

«Мугам» с гортанным «г», чем-то средним «г» и «р» – означает суть вещей, самую важную и вкусную подробность. «Мугам» – это и линия горизонта, ставшая особенно различимой в вечернем свете, и силуэт женщины, сидящей напротив закатного солнца и кажущейся красивой, даже если ты не знаешь этого наверняка. «Мугам» – это поданная на стол мелкая жареная рыбешка, неожиданно оказавшаяся вкуснее всех других, даже более изысканных, блюд.

«Баро» (по-армянски «привет») используется и в Аджарии.

«Саголь» (с фр. «р») – по-турецки означает «Молодец, спасибо!» Например, если аджарец попросит у вас сигарету и произнесет «саголь», это будет означать: «Молодец, что у тебя есть сигареты, и спасибо, что дал их мне».

«Али Хóджа Хóджа Али» – турецкое выражение, означающее «один черт».

«Вихот эрт ханс» — гурийское выражение, которое понимают и в Батуми. Переводится как «Да будем мы сто лет вместе», но на самом деле означает: «Давай-ка посидим за столом еще чуть-чуть»

«Аранда раранда кнаа да» – по-аджарски «А делать, делать-то что?»

Хуло и окрестности

Утром, проснувшись, я обнаружил, что в доме никого нет.

Я надеялся, что Малхаз, как мы и договорились вечером, вот-вот вернется, ведя под уздцы двух лошадей.

Чтобы скоротать время, приступил к чтению информационных сводок об этих местах.

Меня позабавило, как в заметках графини Уваровой были описаны аджарские тракты: «Трудно поверить, что местность и дороги эти еще на памяти у многих туземцев носили по своей неприступности название „джиодохета“ (джоджохета. – Прим. автора) или ада…»

В путеводителе позапрошлого века содержалось не менее живописное описание: «Что это за чудовище – дорога! Лошадь должна шагать через пудовые камни, нагроможденные по полотну, имеющему два шага ширины при неимоверной крутизне спуска и, вдобавок, над глубоким обрывом».

Забегая вперед, скажу, что эта ухабистая грунтовка заканчивается в Хуло; вниз, до самого Батуми, ведет уже идеально ровная, гладкая трасса.

Неподалеку от Хуло, в поселке Бешуми, находится один из лучших курортов для людей, страдающих заболеваниями дыхательных путей.

Там же из молока коров (которых я после бесконечных рассказов аджарцев о целебных свойствах местного воздуха прозвал «коровами, которые никогда не чихают») готовят чрезвычайно вкусное масло.

Животноводство здесь – главный источник дохода. Как и все крестьяне альпийских климатических зон, жители горной Аджарии проводят летние месяцы в горах, выпасая скот и заготавливая масло и сыр. По крайней мере те, кто не переехал в город Хуло и не обзавелся автотранспортом. Последние промышляют извозом и туристическим бизнесом, о способах ведения которого читатель уже мог составить определенное впечатление…

Когда Малхаз наконец появился на пороге, было уже далеко за полдень.

Он был весь измазан мазутом и никаких лошадей не привел. Более того – он забыл, или сделал вид, что забыл, о нашем вчерашнем разговоре.

Когда я задал вопрос об окаменелом лесе, мой гид сделал большие глаза: «Я вырос в тех местах, но ничего не знаю об этом», – заявил он, как ни в чем не бывало.

«Как – не знаешь?»

«Никогда не слышал об этом».

План найти лес окаменелостей потерпел фиаско: вчерашний опыт показал, что никто из местных жителей, а также приглашенный из США специалист по туризму ничего не знают о местонахождении этой достопримечательности.

Я был чертовски зол на своего гида за то, что он обманул меня, и собирался высказать все, что я о нем думаю.

В этот момент зазвонил телефон, и обманщик поднял трубку.

«Хочешь вернуться на Годердзи?» – вдруг спросил он.

«Что я там забыл?» – переспросил я раздраженно.

«А что ты там видел?» – парировал Малхаз.

Он был прав.

Вчера, проезжая сквозь туман и пелену дождя, я мог смотреть только на дорогу.

Я действительно не видел Годердзи, теперь же у меня появился шанс посмотреть на него при солнечном свете.

«Поехали!» – крикнул водитель, будто прочитав мои мысли.

Ссориться с ним не имело смысла и, подумав, я решил сменить гнев на милость.

«Ты же понимаешь, что меня интересуют не развалины или пейзажи, а скорее…»

«Да, я уже знаю о тебе, – перебил Малхаз. – Ты собираешь всякие предметы».

«Предметы?»

«Да, предметы. Природные и человеческие. Я обещаю, что тебе сегодня будет за чем понаблюдать».

Цель визита в горы состояла в следующем: подобрать его друзей Бадри и Гио, которые отправились ремонтировать машину, застрявшую где-то в районе перевала, и желающих выбраться оттуда засветло.

Охота на волков

Достигли перевала с началом сумерек. Крохотная лампочка горела за закрытыми ставнями придорожного магазина, название которого переводится как «Приходи и посмотри».

Ассортимент лавчонки (джинсы, спички, гвозди, хозяйственное мыло и шоколадные конфеты) вряд ли представляет интерес для туриста – зато ее хозяин готовит отличный кофе по-турецки.

Правда, в этот час здесь некому было сказать «салям» – все окна и двери наглухо задраены, и только в одном месте между ставнями пробивался свет.

На стук в дверь никто не отозвался – хозяин не считал нужным прерывать свой отдых из-за посетителей, оказавшихся на его пороге в неурочный час.

Малхаз остановил машину возле указателя «Перевал Годердзи».

Именно здесь Бадри и Гио свернули с дороги.

Человек, автомобиль которого они чинили, предусмотрительно решил переночевать в машине, в то время как ремонтная бригада, отметив удачное завершение дела изрядным возлиянием, отправилась пешком в сторону трассы.

Туман постепенно заволакивал все вокруг.

«Мы идем. Мы не знаем, когда будем на месте, но мы идем. Ждите нас!» – кричал по телефону Гио, с трудом скрывая волнение.

Влажная, густая, зябкая ночь спускалась на Годердзи.

Из телефонных переговоров мы знали, что друзья Малхаза не заблудились, но идут очень медленно. Во-первых – из-за тумана, во-вторых – потому что пьяны.

Я спросил, не является ли их состояние преимуществом – ведь считается, что собаки не нападают на пьяных, так что, может быть, эта нелюбовь распространяется и на волков?

Здесь вполне безопасно днем, и случаи нападения волков зафиксированы лишь в зимние месяцы. В то же время каждый аджарец знает – в любое время года не стоит ходить ночью одному в районе перевала Годердзи.

Малхаз о таком не слышал, зато вспомнил историю, как зимой в одном из сел неподалеку двое аджарцев гнали чачу.

Была ночь, и они, чтобы не тревожить домочадцев, перебрались со змеевиками, канистрами и прочим снаряжением на свежий воздух.

Горячая чача – не самый изысканный напиток, но пьется легко, если не вдыхать свежие пары. В противном же случае опьянение наступает мгновенно, и его последствия могут быть непредсказуемыми.

Неизвестно, как именно пили эти двое, но они мгновенно протрезвели, когда пришлось спасаться от волка, пришедшего «на огонек».

Эта история не должна отпугнуть туристов – здесь вполне безопасно днем, и случаи нападения волков зафиксированы лишь в зимние месяцы. В то же время каждый аджарец знает – в любое время года не стоит ходить ночью одному в районе перевала Годердзи.

Озябнув и протрезвев, ребята решили, что безопаснее будет вернуться назад и переночевать в машине. Но тропы, по которой они шли, уже нельзя было разглядеть в тумане.

Они так испугались, что даже предприняли попытку забраться на столб. Если бы у них были с собой альпинистские кошки и веревки, они, возможно, так и сделали бы. Но у них была только чача и разряжающийся мобильный телефон.

К счастью, они успели выйти на колею, проложенную лесовозами и другими тяжелыми грузовиками. Теперь им не оставалось ничего другого, как идти вперед.

Спасательная экспедиция в лице охотника Малхаза и вашего покорного слуги была экипирована несколько лучше. В нашем распоряжении был спелеологический фонарик и перочинный нож. Не бог весть какая защита, но все-таки лучше, чем ничего. Еще одним нашим преимуществом было то, что мы были трезвы. Впрочем, неизвестно, можно ли считать это преимуществом…

Мы попытались выехать к ним навстречу – но через несколько сот метров седан начал буксовать.

Каждые несколько минут я выходил из машины, чтобы прокричать что мочи «Гио!», а Малхаз включал фары и гудел в клаксон. Ответа не было.

Когда эта парочка наконец вынырнула из тумана, размахивая руками и радостно матерясь, было уже около полуночи.

Еще одна бутылка чачи, которая предназначалась нам в качестве вознаграждения за ожидание, была выпита ими по дороге – «для храбрости».

Под звуки заунывной, но завораживающей арабской музыки, кричавшей в динамиках машины, мы отправились домой.

В свете фар прошмыгнул лисенок. Охотничий инстинкт никогда не изменял Малхазу, и, заметив за следующим поворотом зайца, он поддал газу. Ему почти удалось настигнуть животное, когда заяц лег на другой галс и нырнул в чащу.

Через несколько минут по правую руку что-то промелькнуло, но я не успел рассмотреть, что именно. Собака? Камень?

«Ты видел шакала?» – спросил Малхаз.

«Я видел собаку».

«Это был шакал», – сказал мой спутник.

Самсмело – так называется лес, начинающийся в нескольких километрах от Годердзи.

Это как раз то место, куда, как говорят местные жители, не стоит ходить самому.

Когда мы подвезли Гио к дому, было уже далеко за полночь, но никто из домочадцев не спал, тревожась за мужа, внука и отца.

Я ожидал, что женщины будут возмущаться, плакать или браниться, как часто делают в таких случаях славянские жены. Но в доме у Гио все было готово к празднику.

Еще бы – ведь если не искать виновных, а просто радоваться тому, что все обошлось, то Гио и Бадри сегодня – настоящие герои дня.

И совершенно не важно, что они сами, напившись посреди рабочего дня и не рассчитав время, подвергли себя опасности. Важно, что они помогли другу и благополучно вернулись домой, не пропустив хорошей выпивки.

«Гаумарджос, Гио! – престарелый отец встал, произнося тост. – За твое счастливое возвращение!»

«Гаумарджос, мами![2]2
  Мами – (ласкательное) по-грузински «папа».


[Закрыть] – воскликнул Гио – Я молил Святого Георгия, чтобы все было хорошо… и вот я вернулся!»

«За Святого Георгия!» – радостно вторил старик.

«Спасибо, что видишь меня!»

Через пять километров спуска заложило уши от перепада высот.

«Спасибо, что видишь меня», – говорю это вслух каждому, несущемуся по встречной.

«Слава богу, что увидел меня», – говорю вслух, когда мы уже благополучно разминулись, и каждый едет дальше своей дорогой.

В то утро в горной Аджарии мне очень повезло.

Разогнавшись и выскочив на встречную, я успел вернуться на свою полосу прежде, чем доставил неприятности водителю.

«Спасибо, что увидел меня», – сказал на этот раз не я, а тот, другой, мчавшийся лоб в лоб.

В этой стране турист всегда прав, поэтому, отдышавшись, стоя на обочине, я поблагодарил Бога в первую очередь не за себя, а за шофера, чуть было не нажившего себе крупные неприятности из-за моей халатности.

Однажды в Грузии я услышал историю, удивительно подходящую к этому случаю.

Какой-то грузин ехал в машине по трассе и очень спешил. По дороге увидел священника, идущего в том же направлении и подававшего знаки проезжающим машинам с просьбой подвезти.

Отреагировав через несколько секунд (герой этой истории мчался по дороге с огромной скоростью), он резко сдал назад.

Они продолжали путь вдвоем, и человек за рулем поддал газу, чтобы наверстать потерянные только что несколько драгоценных секунд.

«А знаешь, сын мой, – сказал священник после нескольких минут такой езды, – мне кажется, что у машины нашего ангела-хранителя не такой мощный двигатель, как у твоей».

«И что из этого?» – спросил водитель, занятый своими мыслями.

«А то, что он может не поспеть за нами…»

Водитель, наконец понявший смысл этой короткой проповеди, сбросил скорость до ста.

«А так, отче? Как вы думаете, так он успеет?» – улыбнулся он.

«Ну, так у него уже больше шансов», – ответил священник.

«Из Хуло в Кедах»

Покинув Хуло, я направлялся в небольшое село Кеда, лежащее на пути в Батуми, чтобы встретиться там с отпрыском княжеской фамилии Шервашидзе – одного из самых интересных грузинских семейств, представители которого некогда правили Абхазией, были в разное время и христианами и мусульманами, воевали с русскими и заключали с ними мир, бежали из родной страны и возвращались назад…

К дому Шота из рода Шервашидзе мог указать дорогу каждый встречный.

Узнав о том, к кому я еду, лавочницы наперебой предлагали угостить кофе, отказываясь брать за это какую-либо мзду.

Один из мужчин, сидевший на бирже (так в Грузии называют место заседаний сельской элиты в часы сиесты, часто продолжающейся с утра и до поздней ночи), вызвался проводить меня.

Шота Шервашидзе считался лучшим в округе специалистом по местной истории и этнографии, так что после босяцкой романтики Хуло я спешил к нему, по выражению одного популярного поэта, «за музыкой и словом».

Шутки старого князя

Забавный человек, этот Шота Шервашидзе. Восседая на своем стуле как истинный патриарх, старик почти ничего не слышит, но у этой слабости есть своя прелесть – он и так знает почти все, что у него хотят спросить, и безошибочно дает ответы на большинство вопросов.

Некоторые подбрасываемые домочадцами «задачки», наверняка способные поставить в тупик кого-то другого, только забавляют старого князя.

Например, внук спрашивает у деда: «Дедушка, у тебя есть е-мейл?»

«Е-мейл? А-ха-ха! есть ли у меня е-мейл!» – хохочет Шота, не затрудняясь произносить ни «да» ни «нет», будто сама комичность формулировки уже заключает в себе ответ.

Часто он смеется, на первый взгляд, без малейшего повода.

«Отца расстреляли в 36-м. Маленькая дочка осталась в поле. Если бы не соседи – умерла бы там же… А-ха-ха!»

Во всем остальном Шота не проявляет признаков безумия, но почему он все время смеется?.. И над смешным, и над страшным?

В конце концов я начинаю понимать…

Старик смеется над тем, что гротескно, что не подлежит логическому объяснению. И не важно, как это видят другие.

Наверное, с годами все страшное, комичное и абсурдное, перемешавшись, сплавившись в одном котелке, становится одинаково забавным.

«Теория марксизма-ленинизма… как умно написано! Как тонко! Читаю – и плакать хочется… Хорошо! А-ха-ха!» – заливается смехом старый князь.

С годами все страшное, комичное и абсурдное, перемешавшись, сплавившись в одном котелке, становится одинаково забавным.

«Кдемо мосилеба», или Секреты грузинской привлекательности

Прежде, чем продолжить рассказ о горной Аджарии, стоит посвятить читателя в некоторые вопросы, связанные с тонкостями грузинского языка. (В задачу этого путеводителя не входит конкурировать с разговорниками, подготовленными профессиональными лингвистами; наша цель – лучше раскрыть национальный характер и передать колорит.)

«Ты знаешь, каковы три главных критерии, по которым оценивают грузинскую женщину?» – спросила меня как-то однажды в Тбилиси Тамуна, прозванная нами «царицей Тамар»..

Я покачал головой.

Сидящие за столом рассмеялись в предвкушении веселого разговора.

Гоча застыл, всем своим видом демонстрируя невозмутимость и всезнайство сфинкса.

«Грузинская женщина, если можно так выразиться, состоит из трех достоинств… – продолжала наша царица. – „Нази“ – значит нежный, „ламази“ – красивый. И третье – „кдемо мосилеба“.»

Она задумалась на секунду, пытаясь передать значение этого эпитета.

«А как переводится кдемо мосилеба?» – спросил я.

«Может быть – грациозная?.. Нет, этого мало», – тут же исправила себя хозяйка.

«Кдемо мосилеба, – вмешался Гоча, – это целый комплекс понятий… Не только грациозная, но еще и безгрешная, девственная и немножко наивная. Помнишь этот грузинский танец, когда мужчина выходит на сцену, как орел, а вокруг кругами, потупив взор, гордо подняв голову и распрямив плечи, не просто движется, а парит черноволосая красавица? Вот это и есть самое настоящее кдемо мосилеба».

«Да, сейчас редко встретишь кдемо мосилеба, – задумчиво пробормотал я. – В сочетании, к тому же, с нази и ламази».

И после этого я рассказал им историю, которую услышал от Шота Шервашидзе.

История Асланбека и волшебной Хаснижан

Мечети, березы, пальмы на склонах, поросших хвойными.

Аджария – это смесь смесей. Сплав из персидских, турецких и колхидских родов. Грузинские фамилии, а перед ними имена, писанные арабской вязью.

Как на старинных монетах лица императоров и цезарей с затертыми временем скулами и носами становятся похожими на Великих Моголов… Так и предки благородных аджарцев, крещенные святой Нино, а потом обращенные в ислам, и снова возвратившиеся к вере прапрадедов, предстают на старинных портретах в ореоле славы, а у их внуков давно уже другие, раскосые глаза. Вот что такое аджарская кровь, да простят мне эту поэтическую вольность исследователи генетики и древних корней.

Однако вернемся к истории женщины с идеальным кдемо мосилеба. Ни одна семейная легенда, услышанная в Грузии, не вызывала еще у меня такого умиления и восторга.

Дело было здесь, неподалеку от села Кеда, лет двести назад.

Некий Асланбек Шервашидзе (прадед Шота) женился на Фатиме из рода Авалиани (сванский род, с ныне здравствующими представителями которого мы вскоре познакомимся).

Не успев принести Асланбеку первенца, Фатима заболела тяжелой и неизлечимой болезнью – была парализована, и ни один лекарь не брался за ее лечение.

Однажды Асланбек, состоявший на службе у турецкого султана, отправился с посольством в Сирию. Там, во время пира, устроенного в честь турецко-грузинской делегации, увидел девушку, от которой не мог отвести глаз.

Ее звали Хаснижан, и, если верить рассказу Шота, грузин с первого взгляда оценил, что Хаснижан была именно нази, ламази и кдемо мосили.

Родители Хаснижан, увидев, до какой степени она понравилась гостю, поинтересовались, есть ли у Асланбека жена.

Тот признался, что жена у него есть, но она больна и не может родить детей.

На семейном совете было решено, что это обстоятельство не должно препятствовать счастью Асланбека, и вскоре юную красавицу отправили в Аджарию в сопровождении каравана из 16 верблюдов, груженных богатым приданым.

Войдя в дом мужа, Хаснижан (в браке звавшаяся уже Хатиджи-ханум) увидела в окне неподвижно сидевшую женщину, пристально разглядывавшую ее.

Сирийская девушка была наделена недюжинной выдержкой и силой воли. В чужой стране, никого не зная, войдя в незнакомый дом, где теперь ей предстояло провести всю жизнь, она столкнулась взглядом с прежней хозяйкой. Неподвижная и бледная, та смотрела на нее не отрываясь.

«Кто это?» – спросила вновь прибывшая у домочадцев.

«Это первая жена нашего господина», – последовал ответ.

«Я хочу посмотреть поближе!..» – сказала Хаснижан.

И новая жена (с позволения читателя я продолжу называть ее девичьим именем, которое кажется мне восхитительным) попросила проводить ее в покои больной.

Родственники Асланбека не замедлили выполнить просьбу.

Хаснижан оказалась не только красивой и нежной, но и удивительно человечной особой, получившей, к тому же, великолепное медицинское образование.

С помощью рецептов дамасских лекарей она принялась лечить Фатиму-ханум. Лечение было так успешно, что спустя полгода та встала на ноги.

Асланбек (чей поступок в этой ситуации свидетельствует о том, что он не зря занимал ответственные посты и принимал участие в дипломатических миссиях) собрал домочадцев и огласил свое решение: сохраняя брак с чудесно исцеленной первой женой, он, разумеется, не отказывается и от Хаснижан.

Две жены Асланбека родили ему 13 детей.

Одну из дочерей (и говорят – самую избалованною отцовской нежностью) Асланбек назвал Хатиджи-ханум – в честь своей дамасской волшебницы.

* * *

«Как переводится Хаснижан?» – За завтраком я не спросил, прокричал на ухо Шота.

(Этот вопрос не входил в перечень тех, которые хозяин дома постоянно слышал от домочадцев, так что на этот раз его интуиции и умения читать по губам оказалось недостаточно.)

«Хаснижан… – задумался старик. – Хаснижан по-арабски – прекрасная!»