Текст книги "Княжич. Знак силы"

– Я видел на них славонские доспехи. И я не верю Божидару: слишком сладки его речи. Один Чернобог ведает, не сам ли кесарь замыслил предательство, чтобы сгубить Добромира?

– Не хорони господина раньше срока! – вспыхнула Ладослава. Речь её исполнилась едкой иронией. – Посольство в Академию ты, вестимо, снарядил для поиска злодеев?

– Ваше величество, согласно высочайшему повелению, правителем при юном княжиче являюсь я… Наследника надлежит возвратить домой. В смутные времена его место в Златограде – под надёжной охраной.

– Но до зимы не поспеть! Перевалы в горах закроются совсем скоро. Я не хочу рисковать жизнью сына. У Светозара ему ничего не грозит.

– Стены обители не остановят лазутчиков. А княжич получит лучшее в Поднебесье образование и дома, – Властояр дерзко глянул прямо в глаза собеседнице. – Гордыня застит вам очи. Отправить малолетнего дитятю за тридевять земель – верх безрассудства!

– Поступай, как считаешь нужным, – Ладослава сменила гнев на милость. – Уповаю, помыслы твои чисты.

Властояр, чуть помедлив, отвесил глубокий поклон и быстро вышел.

Дождавшись, пока смолкнут шаги за дверью, княгиня трижды громко хлопнула в ладоши. В горницу вбежала служанка.

– Подготовь дорожные платья, Смирена. Поутру отправимся в Старград. Я хочу навестить мудрого вольха Всемысла. Будем молить Князя Небесного о спасении для моего мужа. Поняла? Так и отвечай, коли спросят, куда, мол, княгиня собралась… Лада-заступница, хоть бы Ортуз довёз письмо!

Турка

«НЕТ, это сон! Всего лишь сон!» – мысли Олешки вновь и вновь возвращались к тревожившему его видению.

Но кто же то был? Там, на кулиге.

…Едва Властояр скрылся из вида, на поляну, тяжело опираясь на толстый посох с козлиным черепом вместо навершья, выступил человек в длинном грязно-сером плаще с глубоким капюшоном.

Окинув взглядом пёстрый строй вояк, резко взмахнул ладонью – гомон и крики разом стихли. Затем негромко, но властно произнёс:

– Здесь ваше дело сделано. Ступайте, наведите преследователей на деревню этих жалких славонов. Да поспешите: россы вернутся за князем.

Выполнить приказ, однако, не торопились. Рыжий верзила с кривым носом и шрамом на щеке, поигрывая самострелом, нетвёрдо шагнул вперёд. Правда, сказать что-либо так и не осмелился. Лишь вопросительно вздёрнул густые брови.

– За всё будет заплачено сполна. Слово вольха!

Рыжий кивнул и ринулся в чащу. За ним шумно устремились остальные.

Обладатель посоха некоторое время прислушивался к затихающим вдали звукам. Потом резво засеменил к распростёртому на поляне телу…

Тятя, очнись! Вставай! Сейчас же!

…Склонившись над поверженным, чужак довольно ощерился.

Из ближних кустов вынырнул смуглый черноволосый мальчик в поношенном балахоне.

Странный незнакомец молча передал юнцу посох. Затем кое-как стащил с мизинца бездыханного повелителя россов серебряное колечко с голубоватым камнем…

Княжий перстень!

…Повертел кольцо перед глазами, чтобы лучше рассмотреть в сгустившихся сумерках. Даже откинул капюшон, обнажив седые волосы и угрюмое морщинистое лицо.

Над травой уже клубился зябкий вечерний туман.

Вольх, крепко сжав добычу в кулаке, запахнул полы плаща и почти бегом направился в сторону, противоположную той, куда чуть раньше послал ватагу с рыжим главарём. Мальчишка, не проронив ни слова, забросил тяжёлый посох за спину и поспешил следом.

Пегий конь, тоскливо позвякивая богатой сбруей, вернулся к хозяину и грустно склонил морду над неподвижным телом…

Не верю! Дурацкий сон!

Олешка тряхнул головой, прогоняя вдруг подкравшееся наваждение. Зажмурился, подставил лицо под неяркие, но ещё тёплые отблески золотой колесницы, на которой спешил за дальние вершины в свои царственные чертоги Бог Солнца.

– Дарбог Варожич, прости мя, внука нерадивого, надоумь на путь правый. Молю: сделай так, воеже день грядущий был паче дня минувшего. Во имя Отца сущего, могучего Князя Варока, – замерев на мгновение на крыльце, шёпотом выпалил надлежащий проводам дневного светила наговор.

Приоткрыв один глаз, Олешка добавил:

– И возвращайся скорее. Я буду тебя ждать! Очень-очень!

Владыка небесный не бросит отца в беде. В том нет никакого сомнения.

Двор Академии на закате

Просторный двор покрывали лужи и остатки утренней пороши. Днём, пока они с Санко драили на кухне котлы, по-летнему жаркое солнышко разогнало снежные тучи и растопило всё, что натряс поутру своей бородой Вихорь. Росс не без ехидства отметил, что предсказание друга-славона насчёт погоды оказалось превратным.

Вечерний морозец прихватил талую воду некрепким ледком. Княжич попытался прокатиться по нему, однако подошва его тиснёных сапожек скользить решительно не хотела – чуть не приложился носом к брусчатке.

Леденящий ветерок забрался под рубашку. Бр-р! Холодно!

Олешка огляделся. В дальнем углу двора копошились мальчишки – пятеро или шестеро – в разномастных одёжках.

Единой формы в Академии не было. Лишь на занятия надевали выданные ключником Волоткой алые косоворотки. Цвет символизировал огонь силы, скрытый внутри каждого ученика. А в остальное время носили то, что захватили из дома.

Издали казалось, что мальчишки дерутся. Верховодил ими смуглокожий малый в богато расшитой рубахе, блестящих атласных штанах и высоких сапогах с загнутыми вверх носами. Олешка распознал в нём Турку, сына знатного вельможи из Тарбада.

Юный кушт отличался ростом и недюжинной силой. Среди послухов ему не было равных на кулачках. Княжичу уже приходилось сталкиваться с ним в учебных схватках. И каждый раз росс бывал бит.

Вот и сейчас, судя по всему, Турка устроил с приятелями дружескую потасовку, чтобы вдругорядь доказать превосходство. Его непрестанное бахвальство Олешке ой как не нравилось!

Потому он и не стал задерживаться, хотя поглазеть на кучу-малу было интересно. А ещё потому, что спешил проведать Ветерка.

Жеребец обитал в конюшне под присмотром старика Стура. Иногда тот разрешал выгуливать скакуна. Княжич надеялся, что и сегодня ему дозволят покататься.

Ещё он прихватил с собой кусок хлеба с солью: для Вазилы – привередливого дворового духа, ходившего за лошадьми. Чтобы тот получше ухаживал за Ветерком.

Турка заметил Олешку. Ткнул в него пальцем и что-то сказал дружкам. Послышались смешки.

Росс решил не обращать на них внимания и двинулся к выходу со двора, стараясь не оглядываться. Нет, он не боялся. Просто не хотел связываться.

Но Турка не унимался: его голос зазвучал в вечерней тишине громче и насмешливее. Олешка, хоть и не говорил по-куштски, отчётливо разобрал словечко «агар» – «слабак». И «урус» – то есть «росс».

Ещё дома, от дворцового стремянного, который тоже был из Тарбада, он научился оборотам, расхожим среди тамошних простолюдинов. Разумеется, втайне от родителей и воспитателей.

Поносное словцо ударило княжича. Он как с размаху врезался в стенку. Развернувшись, глянул прямо в глаза обидчику и зычно выкрикнул в ответ: «Хук бушидан!». Будь что будет! Драка так драка… Будущему князю негоже спускать оскорбления.

Турка вспыхнул. Его коричные щёки совсем потемнели. Ещё бы! Когда тебе на родном языке предлагают расцеловать свинью – грязную и презренную животину, мясо которой ни один уважающий себя кушт в рот не положит.

Приятели задиры притихли. Они тоже поняли, что потасовки не избежать, и разошлись, образуя круг.

Турка в два прыжка очутился рядом. Даже не стал, как положено, ждать, пока росс приготовится. С размаху влепил кулачищем в лицо княжичу…

Олешка насилу увернулся, но всё равно получил чувствительный удар и не удержался на ногах.

Кушт пантерой метнулся к поверженному противнику, оседлал и принялся со всей дури колотить по чём попадя. Княжич едва поспевал подставлять руки, чтобы защититься от тумаков. Но Турка приналёг всем телом, не давая извернуться. Его налитые кровью глаза сверкали сущим безумием.

Олешка понял, что пропал. Что Турка не остановится. Противостоять этому сумасшедшему натиску уже не хватало сил. Россу стало по-настоящему страшно…

Внезапно кулак дюжего кушта словно уткнулся во что-то твёрдое прямо в воздухе. Да и хватка вроде ослабла.

Олешка выскользнул из почти медвежьих объятий и просто толкнул недруга обеими руками в грудь, чтобы отскочить в сторону и встать в боевую стойку.

Неожиданно Турка взлетел вверх и, нелепо взбрыкнув ногами, грохнулся наземь в десятке шагов от княжича.

Росс перевёл дух. Он ощущал себя до упора натянутой тетивой, готовой сорваться с пальцев лучника вместе с разящей стрелой.

Турка долго лежал без движения. Убился, что ли? Не дай, Варок!

Да ну, вряд ли!

Олешка благородно выжидал. Но кулаки не разжимал.

Наконец, противник приподнялся и отчаянно затряс головой. Безумие в глазах сменилось удивлением и даже испугом. Смерил княжича непонимающим взглядом: этот росский сморчок одолел его, непобедимого Турку? Швырнул как мешок с сеном!

Кушт опять ругнулся по-своему и, прихрамывая, заковылял к крыльцу. Мальчишки, опасливо озираясь, побежали за вожаком.

Олешка с облегчением вздохнул. И тут же почувствовал, как саднит левая скула. Подбитый глаз заплыл. Как бы то ни было, но рука у Турки тяжёлая.

Княжич набрал в ладошку подтаявшего снега и прижал к ране. А, пустяки! Пройдёт.

А ведь он поколотил самого Турку! Не поверит же никто! Росс от возбуждения сиганул через широкую, сажени в две, лужу.

Ладно, пора к Ветерку! Он и так потерял много времени из-за драки. Покататься, видать, точно не придётся.

Стура в конюшне не оказалось.

Ветерок встретил Олешку весёлым фырканьем. Ему-то что! Он и не знает, в какой передряге побывал хозяин. Или?

Конь вдруг лизнул мальчика шершавым языком прямо по ссадине. И – чудеса! – боль как рукой сняло. Княжич благодарно прижался лбом к тёплой морде. Потом отломил кусочек от краюхи и скормил скакуну. Тот сунул нос за пазуху: ещё!

– Нет, и не проси даже! Это Вазиле!

Ветерок возмущённо заржал: мол, я и сам о себе позаботиться могу. Зачем переводить вкусный хлеб на какого-то там Вазилу? Может, его и нет вовсе! А?

– Есть-есть!

Олешка разгрёб солому и, обсыпав оставшийся кусок солью, припрятал в углу стойла.

– Смотри, не ять1414
  взять, брать


[Закрыть]!

В ответ жеребец лишь хитро скосил карий глаз: дескать, я ничего и не видел.

– Я пойду! Стура всё равно нет. Завтра забегу. Договорились?

Ветерок снова потянулся своим длиннющим языком к княжичу. Но тот уклонился, потрепал коня за гриву:

– Давай без телячьих нежностей! Я тебя и так люблю.

С конюхом Олешка столкнулся на выходе. Стур нёс в кошнице1515
  плетёная корзина


[Закрыть] ещё тёплые подковы. Из кузни, вестимо.

– Коняку своего навещал? – вместо приветствия пробурчал старик. – И то дело. Он сегодня прям извёлся. Круги по стойлу нарезал как шальной. С чего – ума не приложу!.. Кататься не пущу – и не проси! Лучше подмогни. Надоть подковы поменять.

– Кому?

– Да нешто не видал? С утра к настоятелю один тартарин наведался, – Стур явно был не дурак поговорить. – Такой переполох устроил. Чего понесло, на зиму глядя? Главное: пробыл-то у нас – всего ничего. А Светозар велел ему лучшего рысака отдать… Аркадага! – Конюх в отчаянии воздел кверху руки.

Вручив Олешке кошницу, старик провёл мальчика к деннику1616
  отгороженное стойло в конюшне


[Закрыть], в котором, печально опустив голову, стоял гнедой конь с коротко стриженой гривой. Тот даже не повернул морду к пришельцам.

– Скажи, хорош?.. Откормлю, обихожу – будет вместо Аркадага. Ох-ох-ох! Какой скакун был!.. Видал, какая погода стоит? – Стур неожиданно сменил тему. – Тоже из-за гостя этого, будь он неладен!

– Как это? – удивился мальчик.

– Ну, ведь нужно было его восвояси отправить. А как с утра мело? Вот и рассуди. Замёрз бы на обратном пути. Потому настоятель учителей собрал, и они до обеда колдовство творили в башне: тучи разгоняли. Теперича на неделю распогодилось. Аккурат хватит, чтобы до Торжка добраться.

– Зачем?

Верно, не так уж и неправ был Санко со своим предсказанием, рассудил княжич. Однако против чародейства и матушка-природа не всегда может.

– А это тебе, мил человек, знать не положено! Я и так с лишком натрепал, – проворчал конюх.

– Я не проболтаюсь, – примирительно ответил Олешка. – Откуда гонец-то?

– Кто ж его знает?! Я с ним разговоры не разговаривал… Ладно, беги! Темнеет. Про Каменщика-то небось слыхал?

– А то!

Каменщиком любил стращать доверчивых учеников главный тутошний кухарь Рагвор, из синдов. Когда нерадивых послухов отправляли к нему на кухню отрабатывать свои провинности. Как сегодня Олешку с Санко. К слову, не в первый раз.

…Встарь один из строителей крепости по оплошке заложил дверь каморки, в которой трудился товарищ. Спохватились запоздало. Стену разобрали, но каменщик уже испустил дух.

Несчастного схоронили по обычаю, справили поминки. А невольный его убийца убоялся, не приспел проститься-покаяться, да и вообще сбежал.

И на сорочины Каменщик возвратился.

С тех пор после захода солнца бродит он по коридорам и ищет своего губителя. А не найдя, пуще злится. Желая отомстить хоть бы кому, чарами завлекает встречных в дальние закоулки. И там замуровывает. Придёшь в себя, а ты уже в каменном мешке: кричи – не кричи, никто не поможет. Не вырваться вовек.

Вот и разносятся ночами по обители звуки тяжёлых деревянных башмаков. Заслышишь – только на ноги и надейся!..

Санко сразу принял россказни Рагвора за чистую монету. А Олешка сначала посмеялся. Но однажды заморыш Тариб из Зельба чуть не наскочил на Каменщика, когда выбежал ночью по нужде: «Э-э… Мамотом клянусь! В чёрном халате! Волосищи до пояса! А в руках – кирка…» Хоть и клялся Тариб чужим богом, росс ему поверил.

На пороге Олешка оглянулся. Стур сноровисто расковал коня и специальным ножом принялся зачищать копыто. Старую подкову отбросил прочь. Мальчик из любопытства поднял её. Да уж, сбита основательно. А это что?!

Сердце княжича забилось часто-часто: на почти стёртой поверхности он, хоть и с трудом, но разобрал… Варок! Это же клеймо княжеской конюшни Златограда! Вписанный в круг трилистник. Точно такой, как на подковах Ветерка!

– Стур, можно я возьму одну себе? – осипшим от волнения голосом попросил Олешка конюха.

– Да хоть все забирай. На что мне эти железяки?

Граничный кряж,

Месяц Новых Даров

Издали в лесном безмолвии возникло сдержанное цоканье копыт. К покосившейся землянке под раскидистым вязом выехал всадник в тёмном плаще с башлыком1717
  накидка с длинными концами


[Закрыть].

Учуяв дымок, струившийся из жилья, конь всхрапнул и затряс мордой. На звук выскочил худой мальчишка с чёрными как смоль кудлами1818
  волосы, космы


[Закрыть]. Схватил скакуна под уздцы.

Всадник спешился. На миг замер прислушавшись. Бросил короткий взгляд на едва различимую средь деревьев тропку, что привела его сюда, в сердце Граничного кряжа. И лишь затем шагнул в узкий дверной проём.

Внутри жарко пылал огонь. У дальней стены, на широкой медвежьей шкуре, поджав ноги, расположился седой мужчина в холщевой рубахе. Его длинные нечёсаные волосы спадали на плечи. Грудь украшал амулет – ворон с личиной волка.

Гость, не дожидаясь приглашения, сел по другую сторону очага. Но голову обнажать не стал. Лишь расправил торчавшую из-под накидки чёрную бороду.

– Тебе известно, зачем я пришёл, Хоробор? – хмуро изрёк он вместо приветствия.

– С чего ты взял, что мне ведомо, где искать князя? Уж не думаешь ли, что я скрыл бы это от тебя, моего давнего друга? – седовласый насмешливо прищурился.

– Неужели ты растерял колдовские способности, вольх? – процедил пришелец.

Хоробор не ответил. Неспешно достал из-за пазухи тряпицу, осторожно развернул. Отблески огня заиграли на гранях голубоватого камня, вделанного в незатейливую серебряную оправу.

– Перстень Добромира?! – бородач вскочил с места, разоблачив смуглое лицо с узко посаженными глазами. Взор его полыхнул гневом. – И ты смеешь утверждать, что не знаешь, где он, предатель?

– Придержи язык, Мечник! Я понятия не имею, где… бывший… – вольх криво усмехнулся, – …владыка Златограда. Колечко я подобрал там, на перевале. И оно являет мне, что князя нет средь живых! Гляди!

Хоробор жестом пригласил подойти.

– Видишь искры внутри камня?.. Суть сам Добромир, княгиня да их отпрыски – княжич и юная княжна. Догадываешься, коли три всего осталось?

– Отдай перстень, Хоробор! Он мой по праву! – названный Мечником схватил вольха за запястье.

– Не спеши! Горяч ты и глуп, – колдун отстранился, стиснув кулак – кольцо исчезло. – Отдам, как предъявишь его? Без княжей-то кости. Или при себе хоронить будешь?.. Нет, колечко ещё сослужит нам службу.

Хозяин землянки выпрямился:

– Настал черёд «позаботиться» о добромировом наследнике. Светозар отнюдь не глуп и наверняка захочет спрятать своего выкормыша…

– Что ты задумал, вольх? Смотри, если собственную игру затеял… – гость отступил. Нарочито чуть вытащил из ножен саблю – и с силой вогнал обратно.

– Не доверяешь? – распевно, с едва уловимой издёвкой вопросил седовласый. – Мы ж с тобой заодно, Мечник!

– Не называй меня так! Это имя осталось в прошлом, – зло бросил бородач. Угрюмо закутался в плащ и стремительно вышел прочь.

Почти сразу послышался удаляющийся перестук копыт.

Вольх снова поднёс к глазам перстень. Казалось, он никак не может налюбоваться на драгоценную находку. Потом зычно позвал:

– Ратша! Куда ты запропастился, негодный мальчишка?!

Санко

– ЛЕШИЙ, где ты бродишь? Я ж шукать собрался… Ого, ничёси фингал! Покажь!

Санко приблизил лучину к лицу росса.

– Кто тя так?

И, не дожидаясь ответа, принялся свободной рукой водить над ссадиной и бормотать одному ему известный приговор. Олешка почувствовал, как в щеку впились тысячи иголочек. Ох! Но лучше потерпеть.

Исцеление длилось недолго. Санко сжал пальцы в щепоть, словно вытягивая из недужного места тугую верёвку, а потом резко выбросил кисть в сторону, отгоняя прочь воспаление и боль. Покалывание тотчас прекратилось.

– Дивись! – юный лекарь с довольным видом придвинул плошку с водой. Княжич обратился на своё отражение – опухлость под глазом спала, синева исчезла, а ссадина покрылась струпиной1919
  корочка на ране


[Закрыть].

– До зари отвалится, – заверил Санко. – Кайся, кто отделал?

– Я сам кого хочешь отделаю, – обиделся росс.

– Воно и видно!

– Сейчас у меня кто-то получит, – Олешка взялся нарочито закатывать рукава.

– Ой-ой-ой, я вже дрожу, – дурашливо заверещал Санко и бухнулся спиной на кровать, задрав кверху руки: мол, сдаюсь. – Ну, ентова… правда, шо?

– С Туркой схватился… Знаешь, я его всё-таки осилил! – похвастался княжич.

– Ты?! Брешешь! Ты Турку не переможешь.

– Не веришь – испытай, – спокойно сказал Олешка.

Санко стал серьёзным:

– А дозволишь?

– Только, чур, лишнего не допрашивать!

– Слово даю!

Санко нырнул под кровать и вытащил туесок, в котором хранил травы. По келье разлился терпкий лесной запах. Покопавшись, извлёк на свет кусок желтоватого стебля. Расщепил ножичком и, ловко поддев толстую кожицу, освободил нежную мякоть. Скатал её в шарик, опять что-то прошептал и дал княжичу.

– Жуй!

– Что это?

– Трава-истовница. Жуть, противная! – славон скорчил досадливую гримасу. – Взаправду будешь?

Олешка кивнул:

– Так ведь не поверишь.

– Поверю, – тихо сказал Санко.

– Давай. Испробовать хочу.

Росс решительно засунул шарик в рот и стиснул зубами. И охнул: едкая горечь выстрелила в нёбо. Предметы вокруг внезапно стали расплывчатыми. Олешка почувствовал, что его куда-то уносит. Как сквозь пелену он увидел повинную рожицу Санко. А затем всё померкло…

В обители их сразу поселили вместе. Поначалу юный славон пришёлся Олешке не по нраву. Молчит и молчит целыми днями – словечка клещами не вытянешь. Притом что он единственный из послухов разумел по-росски. Почти земляк.

Санко вообще ни с кем не водился. Придёт на занятия, сядет за дальнюю лавку и смотрит сычом. Ребячьих игр тоже избегал. После обеда, когда воспитанникам полагалось досужее время, он просто-напросто исчезал со двора. Себе на уме, короче.

Раз переполошил всю Академию, забравшись на крышу башни настоятеля. Вылез на самый край, рискуя свалиться с огромной высоты, и стал там, раскинув руки и подставив лицо ветру. Чудила! Так никто и не понял, зачем. Сам Светозар не смог выпытать. Но что ещё удивительнее, строгий старец не наказал славона за шалость.

Олешку как на аркане тянуло к соседу по келье. По вечерам Санко колдовал над своими травками да кореньями, а росс изнывал от любопытства. И так и сяк выказывал интерес. Тщетно.

В Златограде друзей Олешка не знал. Были, конечно, приятели среди боярских отпрысков, с которыми он играл и учился под присмотром строгого дядьки Твердяты. Да и с дворовыми мальчишками княжич не брезговал водиться. По правде сказать, с холопскими детьми было даже занятнее.

Но чтобы задружить по-настоящему… Каждый отрок в подворье знал, с кем имеет дело. Как ни крути, любому из них Олешка приходился господином. Какая уж тут дружба?!

С Санко же – в точности наоборот. Княжич, ровно смерд последний, пытался завоевать расположение угрюмого сверстника.

Он уж и «купить» его пробовал.

Заметив, что славон любит строгать самодельным резцом из палочек какие-то диковинные фигурки, выудил из закромов завидный арабийский ножичек. Повздыхал – дорогая и красивая штуковина! – да и подсунул Санко. Тот, наконец, снизошёл, чтобы удостоить росса вниманием. Повертел ножик в руках. Заценил: «Гарный рез!» Да и возвратил обратно.

– Бери! Это тебе. Дарю! – опешил княжич.

Санко тогда впервые поднял на Олешку свои миндальные глаза и только покачал головой. Росс был готов провалиться на месте. Чтоб тебя!

Однокашникам такие повадки тоже пришлись не по нраву. Мальчишки, как водится, за месяц передружились и, хотя ссоры и стычки случались, жили, в общем-то, в согласии. Нелюдимый славон откровенно выбивался из ученической братии.

Санко

Балл из Мангалии по имени Амодих, драчун и забияка, верховодивший школярами с закатных земель, однажды решил наказать гордеца.

Когда Олешка появился во дворе, Санко уже разбили в кровь губу и нос. Но славон держался. Правда, защищался, несмотря на врождённую ловкость и силу, уж больно неумело.

Заприметив заваруху, росс без раздумий ринулся в рукопашную. Потому что нечестно – всемером против одного!

Коршуном влетев в круг, раскидал не ожидавших подвоха задир и сцепился с вожаком.

Что-что, а ратовать2020
  драться, биться


[Закрыть] княжича обучали сызмальства.

Амодих был крепким малым, на голову выше Олешки, но, к счастью для росса, немного неповоротливым.

Поглазеть на их поединок сбежались все околачивавшиеся во дворе отроки. Приятели балла оставили Санко в покое, однако влезать в новую схватку не решались.

Драка закончилась ничем. Когда бойцы совсем уж обессилели. Чуть переведя дух, Амодих обиженно засопел:

– Чего ты полез? Его давно надо было проучить.

Вокруг согласно загалдели.

Санко, опустив голову, привалился спиной к стене, в стороне ото всех. Одной рукой зажимая кровоточащий нос, а другой теребя подол перепачканной рубахи.

– Он… Он – мой друг, – неожиданно выпалил росс. – Кто его тронет, будет иметь дело со мной!

Балл удивлённо заморгал:

– Что ж ты раньше не сказал?

– А идите вы все! – вдруг выкрикнул Олешка, по-взрослому зло сплюнул и, не оборачиваясь, зашагал со двора.

Не заметил, как вышел за крепостные ворота и очутился в лесу. Напролом, без тропы, не пытаясь запомнить дорогу. Ему было всё равно. Он чувствовал себя потерянным и жутко одиноким.

Впервые россу очень-очень захотелось иметь друга. Такого, чтоб по гроб жизни… Чтоб как братья… Чтоб завсегда спиной к спине… Чтоб любые тайны ему…

Глаза сами собой наполнились предательской влагой.

Пусть!

Олешка почти ничего не видел, но шёл и шёл вперёд, запинаясь и натыкаясь на ветки.

А этот!.. Даже слова не сказал!

– Постой!..

Ой, кто это?!

– Да стой же!

Княжич стремительно обернулся. И так и застыл с заплаканным лицом.

Да, конечно, то был Санко! Кто же ещё?!

Славон смотрел на Олешку немного виновато. Закусив раздувшуюся губу. Очень серьёзно. И будто не замечая грязных разводов на щеках росса.

Потом нерешительно протянул ладошку:

– Спасибо!

Теперь Олешка не представлял себе жизни без друга. Хотя, наверное, сроду бы никому не признался в этом.

Тогда, после стычки с Амодихом, Санко долго вёл его через заросли и буераки – куда-то в чащу. Он так и не отпустил Олешкину ладонь.

Княжич ничего не спрашивал: просто доверился обретённому товарищу. И страшился поднять на него глаза. Россу казалось, что стоит это сделать, как Санко исчезнет, растворится в воздухе как морок. И ещё крепче сжимал руку славона, ничуть не стесняясь своих порывов. А тот… тоже молчал и не оглядывался.

Наконец, они выбрались к ручью, журчавшему неожиданно громко в осенней тишине леса.

Санко смыл с лица засохшую кровь и ещё раз посмотрел на Олешку: теперь уже с весёлыми искорками во взгляде. Княжич почувствовал себя неловко. Пробурчал:

– Ты что, драться не умеешь?

– Не, – простодушно признался славон. – Ну, идём…

– Куда ещё?

Санко не ответил. И снова протянул руку.

В чащобе у него оказалось прибежище – самодельная хижинка в ветвях могучего дуба.

– То моя оселя2121
  дом


[Закрыть], – торжественно сообщил он.

С тех пор мальчики часто ходили в лес вместе.

О себе славон рассказывал с неохотой, но мало-помалу Олешке удалось разговорить друга. Ну, не вечно же сидеть молчком в самом деле!

Мать Санко умерла вскоре после рождения первенца. Отец – опытный ратник – сгинул во время войны со степняками, налетевшими как голодная саранча, когда сыну едва стукнуло три годика. От родителя остался лоскутный оберег, который сумрачный отрок, не снимая, носил на левом запястье.

Перед тем, как отправиться в поход, отец поручил отпрыска дальнему родичу – старику-зверолову. Тот жил в деревеньке под названием Оболье, у самой границы с Гардарикой.

Про деда среди местных ходила дурная молва, что он колдун: «Брехали не знамо шо, а за снадобьями бегали…» Обретался на отшибе и часто промышлял далеко от дома: «Куды мы тока не завертали! До Фениции ходили».

Старый охотник не особо жаловал свалившегося ему на голову мальца. Но и прочь не гнал. От него Санко научился разбираться в повадках птиц и животных, различать растения, читать любые следы. Отрок оказался способным учеником. К своему седьмому лету мог, к примеру, в одиночку исцелить занедужившую корову бабки Малатьи: «Ой, да то лёгко! Коли разуметь: сама захворала, али кто порчу навёл».

Когда Санко минуло девять, помер и дед: «Лёг с вечеру, а наутро не очнулся».

Осиротевшего мальчугана взял к себе сельский старшина. Привыкший к лесной вольнице отрок приживался в новом доме с трудом. Скучный деревенский распорядок был ему не по нутру: «Кажен день одно и то ж: воды натаскай, огород прополи, животину выпусти-загони, и со двора – ни-ни! Тьфу! Прости мя, Варок!».

Старшина и сам уж был не рад, что принял Санко, но пойти на попятную означало бесчестье. Потому он с лёгкой душой отдал приёмыша в учение Светозару, по случаю заехавшему в Оболье во время странствий по Поднебесью.

Тем не менее, к родовичам Санко относился трепетно. «То свято», – повторял он. И немедля бросался в драку, стоило какому-нибудь задаваке насмешливо вспомнить про его деревенское происхождение. «Я за своих кого хошь порву!» – ярился славон.

Дружба у мальчишек сложилась как-то сама собой: без лишних вопросов и признаний. Точно и не было до того никакого отчуждения. Будто знались они уже тысячу лет. Однажды Олешка поймал себя на мысли, что благодарен увальню Амодиху за то, что тот – тьфу-тьфу-тьфу, да через левое плечо! – устроил разборку с Санко.

Мрак рассеялся. Предметы мало-помалу обрели резкость. Прямо перед собой Олешка обнаружил обеспокоенное лицо Санко. Славон крепко держал его за грудки:

– Ну, ентова… ты як?

– Я… ничего не помню, – промямлил росс, моргая и стараясь привыкнуть к свету. – Как в омут провалился.

– Во-во! Прям дыхать перестал. Я ж спужался, – Санко вроде бы успокоился и отпустил княжича.

– Ну… И что ты вызнал? – опасливо поинтересовался Олешка.

Славон состроил озорную рожицу, выпятив нижнюю губу, и нахально заявил:

– Всё, шо треба!

Потом примирительно сказал:

– Я тока не уразумел, як ты его побил.

– Я тоже, – ухмыльнулся Олешка.

– Пошто он взъярился-то?

– Да так, – засмущался росс. Посвящать друга в тонкости куштского сквернословия у него не было никакого желания.

Есть дела и поважнее. Олешка нащупал за пазухой подкову.

…Глухой удар заставил мальчишек вздрогнуть.

– Что это? – встрепенулся княжич. – Слыхал?

– Ага.

Некоторое время оба прислушивались, крутя головами и стремясь понять, откуда раздался звук.

– Не, замерещилось, – разочарованно выдохнул Санко.

И тотчас удар повторился – ещё сильнее, ещё резче.

– Там! – славон метнулся к ставням и распахнул их. В келью с воем ворвался морозный ночной воздух. Порыв ветра едва не погасил лучину, но огонёк устоял перед леденящим натиском – лишь тени запрыгали по стенам келейки как сумасшедшие.

Олешке стало не по себе. Сквозняк пробрал его до костей – кожа враз покрылась мурашками. Княжич уныло поёжился, глядя, как славон высунулся из оконца почти по пояс.

Вдали серебрились в лунном свете вершины Пропащих гор, но вокруг обители будто разлили чернила. Студенец тонко выводил заунывную песню. Ни огонька в окошках, ни лишнего звука. Ночь, похоже, решила сохранить свою тайну.

– Ветер балует, чи шо? – недоумённо вымолвил Санко.

– Ставни затворяй, – Олешка недовольно повёл плечами. – Всё тепло выстудишь.

Ему уже не хотелось на сегодня никаких приключений. Росс внезапно почувствовал, что очень устал. Скорей бы головой в подушку! Даже на разговоры сил нет.

…Что-то тёмное камнем метнулось со двора. Взвилось к потолку и… превратилось в воронёнка, неуклюже трепыхавшего крыльями.

Вдруг он замер в воздухе, а затем рухнул на стол, разметав сложенные стопкой книги и неловко подмяв крыло.

Несколько мгновений приходил в себя, а потом быстро-быстро засучил лапками, норовя встать.

Славон опомнился первым: бросился к окну и плотно задвинул створки. Обернувшись, неожиданно сказал:

– Ох, недобро!

В его взоре читался искренний испуг.

Возглас вывел Олешку из оцепенения, и он потянулся, чтобы схватить птицу. Воронёнок угрожающе разинул клюв.

Санко дёрнул друга за рукав:

– Погодь! Дай я…

Он поднял правую ладонь, развернув её к пернатому пришельцу и растопырив пальцы. Воронёнок как заворожённый следил за его движениями.

Медленно приблизившись к столу, славон осторожно подхватил точно впавшую в спячку птаху.

Птенец был довольно крупным. Весь чёрный, с круглыми зеленоватыми глазками.

– Слёток2222
  молодая птица, уже слетевшая из гнезда


[Закрыть], – заключил Санко и, кивнув на обвисшее крыло, добавил: – Подранился, видать. Держи!

Олешке показалось, что друг норовит побыстрее избавиться от недоброй птицы.

Попав к россу, воронёнок заволновался. Забился, пытаясь вырваться, а после со всей силы тюкнул клювом мальчика в грудь. Ух, как больно! Но княжич стерпел.

– Тихо, тихо! Я тебя не обижу, – прошептал он.