Текст книги "Княжич. Знак силы"

Каменщик

ОЛЕШКА что есть духу летел по пустым коридорам: лестница, переход, ещё одна лестница. Ух! Сердце готово выскочить из груди.

Ночь кутала обитель сырой мгой. Было гулко и зябко. Тьма бросалась под ноги, хватала за шею, цеплялась за волосы.

Бледный свет рисовал на стенах мрачные картины. Пугливые тени шарахались от спешащего мальчишки, и оттого за каждым углом мерещился немой призрак.

Лешак его побери! Как он забыл?!

И из последних сил припускал ещё быстрее. Новый пролёт, новый поворот…

«Всё! Не могу!» – княжич склонился посреди длинного коридора. Его подташнивало от страха.

Отдышавшись, он огляделся. И не узнал место, в котором очутился. Варок! Какой это ярус?

Прислушался.

Тихо.

Неужели оторвался?

Коридор заканчивался массивной кованой дверью.

Олешка устало подёргал засов. Заперто. Придётся возвращаться.

Но прежде – хоть передохнуть малость.

Княжич уселся прямо на каменный пол, прислонившись спиной к холодному железу. Ничего себе приключеньице! Чтоб впредь ночью за порог… Ни шагу! Ни за какие коврижки!!!

Хотя до родной келейки ещё добраться надобно. А куда двигать, росс не имел ни малейшего представления. С перепугу он залетел в какой-то совсем незнакомый конец обители.

Коридор был в длину саженей двадцать. По левую руку, почти под самым потолком, тянулся ряд узких окошек – и не допрыгнешь, чтоб выглянуть во двор.

Стылый месяц лучами-кинжалами разрезал пыльный воздух.

Справа в стене пугающей темнотой зияли непонятные углубления.

«Вот чуток посижу – и пойду», – успокоил себя отрок. Обхватил колени, потеплее укутавшись в тулупчик и прикрыв глаза. После всех этих ночных похождений спать хотелось невыносимо: «Вот сейчас… Уже… Ещё немножко…»

Сладкая Дрёма укрыла росса невесомым пуховым одеялом.

Каменщик

…Засов раскатом грома лязгнул прямо над ухом.

Олешка спросонья заметался: а?! что?! куда?! Бросился к ближайшей нише в стене, нырнул в неё и замер, забившись в угол и жадно вслушиваясь в звуки, эхом разносившиеся по коридору.

Сначала с противным, продирающим до нутра клацаньем отворилась железная дверь. А потом…

Потом росс ощутил знакомую тяжёлую поступь. И странное – до дрожи! – позвякивание в такт шагам.

Шаги медленно, но верно приближались. Казалось, они грохочут по всей Академии. Отчего же никто не просыпается? Не спешит на помощь?!

Огромная тень заслонила проём ниши.

Сердце у Олешки упало. Он сжался в комочек, стараясь не дышать. Неужто всё?!

В тусклом отсвете княжич разглядел высоченного незнакомца. В длинном, до пят, балахоне с глубоким островерхим куколем3333
  капюшон


[Закрыть]. Точь-в-точь как рассказывал Тариб.

Олешка с ужасом смотрел, как Каменщик безмолвно поворачивает голову в его сторону…

Росс зажмурился, сдавил руками уши: «Варок! Помоги!!!»

Он не запомнил, сколько просидел так. Видимо, долго.

Когда, наконец, открыл глаза, в проёме никого не было.

И этих чудовищных шагов тоже не слыхать. Вроде.

Ф-фух! Не заметил!!! Спасибо, Варок!

– С ноги-то слезь, да! – раздался шёпот в темноте.

– Кто тут? – как ошпаренный подскочил княжич, треснувшись макушкой о кирпичный выступ – уй-уй-уй! Больно-то как!

Из мрака на четвереньках вылез крепенький курносый паренёк, вполовину олешкиного роста. С рыжими вихрами. В опрятной рубахе, подпоясанной бархатистым кушаком, в лаптях и полосатых портках.

Малец смешно переминался с ноги на ногу и тёр кулачками коленку.

– Кто-кто… Дед Пихто! – недовольно шмыгнул он носом-картофелиной. – Домовой я, да.

– Домовой?! – княжич разом распахнул и глаза, и рот.

– Зяву-то прикрой, да! Ворона залетит, – нахохлился пацанёнок. – Ох, всю ноженьку мне отдавил! – запричитал вдруг кроха.

– Ой, прости! А… А чего ты тут делаешь?

– Это ты что тут делаешь, да? Послушникам по ночам спать положено. Вот пожалуюсь настоятелю – всыплет тебе горяченьких, да! – Домовёнок хитро сощурился. – Ладно, не боись, княжич, я незлопамятный!

– Откуда ты меня знаешь? – вновь раскрыл рот Олешка.

– Я всё ведаю! – задрал нос мальчонка. – Ты на третьем ярусе живёшь, да.

– А ты… А тебя… Как звать?

– Не скажу!

– Почему?

– Дразниться будешь.

– Не буду!

– Честно, да? – быстро переспросил малыш. И выдохнул огорчённо: – А то надо мной все тутошние домовые потешаются.

– Честно-честно! Зуб даю! – Олешка для верности щёлкнул по переднему резцу ногтем.

– Есеней меня кличут. Это потому, что я осенью народился, да, – пояснил домовёнок.

– Имя как имя. Чего тут смешного-то? – пожал плечами княжич.

– Ты вправду так считаешь? – обрадовался Есеня.

– И много вас?

– Хватает. Хозяйство-то большое, да. В одиночку за всем не уследишь. Знаешь, как ножки по утрам болят? Набегаешься за ночь по ступенькам… Токмо прилёг покемарить, а тут ты прям на голову… Вот чего ты ко мне полез, да?

– Я?.. Я от Каменщика прятался.

– От какого ещё каменщика? – удивился домовёнок.

– Ну… Каменщик… Ночью по обители бродит. А кого встретит – заколдовывает, – начал Олешка и осёкся. – Он же прям тут стоял! Ты что, не приметил?

– Никого я не видал, – замотал головой Есеня. – А по ночам токмо Волотка-ключник ходит, да. Замки проверяет. Боле никто. Я б знал, ежли что.

Олешку бросило в краску. Ой, стыдоба-то! Перед мальцом осрамился! Значит, он Волотку испугался?!

Точно! Тот же длинный, как жердяй. Пацаны вечно его подкалывают: мол, достань воробышка.

А чего ж тогда Стур зубы про Каменщика заговаривал? Старый хрыч!

Княжич сплюнул от злости.

– Эй! – встрепенулся Есеня. – Не озорничай, да! Не хватат мне опосля тебя полы оттирать!

Олешка надулся и не ответил. Подумаешь!

Домовёнок, кажись, тоже разобиделся:

– И вообще, чеши к себе в келью, да. Чего вылез среди ночи?

– По делам, – огрызнулся росс.

– Знаю я ваши дела, да! Что, забыл, где нужник? Так я покажу! – не унимался Есеня.

Княжич огорошено побрёл по коридору. Щёки пылали. Как ванька его одурачили с этим Каменщиком!

– Погодь! – примирительно окликнул домовёнок.

Олешка остановился. Буркнул, не поворачивая головы:

– Чего тебе?

Есеня подбежал, настырно дёрнул за рукав тулупчика:

– Ну, правда, пошто ты сюда припёрся на ночь глядя?

– Воронёнок от меня удрал.

– Из-за которого Мавра выгнал, да?

– Он Черныша слопать хотел, – насупился росс.

– Не нашёл, да?

– Не нашёл…

– А где искал?.. Пойдём, по дороге похвастаешь, да, – домовёнок вцепился в олешкину руку и потащил за собой.

Княжич, вздохнув, поведал ему о ночных злоключениях. Есеня поначалу лишь поддакивал. Но когда росс упомянул о странном чужаке на мельнице, вдруг перебил:

– Чегось, сказываешь, у него в руке было? Перо, да?

– Ага… Я так думаю, он Черныша и утащил.

– А я по-другому чаю, да, – новый приятель почесал за ухом. – То твой Черныш и был. Вот!

– Че-го?! – опешил Олешка.

– Оборотень он. Точно говорю, да! Мавр верно учуял… Зря ты котика обидел, – попрекнул Есеня. – Мавр умный. Калякать с ним одно удовольствие.

– Как калякать? – взвыл мальчик. – Какой оборотень? Стой, давай по порядку!

– А зачем у него пёрышко, по-твоему, было, да? – затараторил домовёнок. – Обмахнёшь вокруг головы – и в птицу оборотишься… А чё? Мы, домовые, любую тварь понять могём, да.

Княжич совсем запутался в его речах.

– Ты… Ты уверен?

Но Есеня не слушал. Казалось, он разговаривает сам с собой, бурча под нос:

– …Вот токмо любопытно, что он на мельнице забыл, да? Пакость какую задумал? Надоть проверить, да… Или к колодцу шастал?.. Вестимо, кто-то ж послал его сюда!

– Знамо дело, послал, – рассердился Олешка из-за того, что домовёнок не обращает на него внимания. – Батя мой, кто ж ещё? Черныш мне кольцо отцовское принёс. Смотри!

Он вытянул руку с перстнем. Во мраке коридора искорки в камне сверкали особенно ярко.

Есеня уставился на кольцо.

– Он принёс тебе это, да?

– Да! – передразнил Олешка. – Что ещё за колодец?

Домовёнок захлопал ресницами. Будто сболтнул лишку.

– А ты никому не скажешь?

– Клянусь!

Есеня притянул княжича к себе и зашептал прямо в ухо:

– Это там, за мельницей. Кто в него глянет, может кого хошь увидеть, да. Ну, и потолковать, с кем надобно… Вот я и мекаю, да: коли его сюда кто послал, так он к этому колодцу ходил с ним лясы точить. Вот!

– Как? По-настоящему? Как мы с тобой?

– Ну, да.

– Гонишь! – не поверил Олешка. Сказал он так, конечно, с умыслом. А то опять обдурят, как с Каменщиком.

– Шибко надо! – поджал губы Есеня. – И вообще, заболтался я с тобой. Вот твоя дверь, да!

Княжич и не заметил, как они дошли до келейки.

– Ну, чего стоишь? – нетерпеливо проворчал Есеня. – Мне итить пора. Заходи, да!

– Постой. А ты… можешь меня свести туда?

– Зачем это?

Олешка замялся:

– Хочу отца повидать. За кольцо поблагодарить.

Домовёнок не ответил. Росс услышал, как он протяжно вздохнул в темноте.

– Ну… Пожалуйста!

– Ох, и влетит мне! Ладно, уговорил, да. Токмо живо, а то у меня все дела стоят!

И, не дожидаясь ответа, сорвался с места:

– Бежим!

Вновь замелькали пролёты, коридоры, запорошённый снегом сад. Есеня так быстро перебирал своими короткими ножками, что Олешка едва поспевал за ним.

У входа на мельницу домовёнок вдруг остановился как вкопанный. Княжич чуть не налетел на него.

– Обо всём, что увидишь – молчок, да, – без предисловий заявил Есеня. – Никому!

– Ага! – тяжело дыша от быстрого бега, ответил Олешка. – Даже Санко?

– Никому! Повторяй: иду, чёрным вороном лечу, кольцом качу, огнём погоняю, язык отнимаю, чтоб губами хлопал да молчал, да зубами скрежетал, ежли тайну растрепал.

– Да я и так… – попытался возразить княжич.

– Для верности! – строго велел Есеня.

Росс покорно пробубнил зарок. Домовёнок довольно осклабился:

– Вот это дело, да! Пошли!

Внутри пахло плесневелой сыростью. Под ногами тревожно поскрипывали половицы, которыми был выстлан проход к мельнице.

Есеня, ухватив росса за руку, молча тянул за собой всё дальше и дальше в глубь скалы.

Поначалу княжич пытался запомнить дорогу, но вскоре бросил: уследить за всеми этими поворотами и ходами было невозможно. А домовёнок лишь сосредоточенно пыхтел – будто тащил не мальчика, а воз с дровами. Как он только не терялся в этом лабиринте?! Да ещё в полной темноте!

Деревянный настил сменился твёрдым камнем и мелкой галькой. Под ногами теперь хлюпала вода.

Широкие в начале проходы превратились в узкие лазы. Олешка то и дело больно стукался об острые выступы. Сердце в груди рассыпалось дробью почище боевых росских барабанов. Но он старался не показывать страх.

И, понятно, сроду не признался бы, что душа у него ушла в пятки, когда впереди вспыхнул тусклый зеленоватый свет.

Они оказались в небольшой круглой пещерке – саженей пять в поперечнике.

Свет исходил от возвышавшихся то тут, то там друз3434
  группа кристаллов, наросших на одно основание


[Закрыть]. Из прозрачных самогранников. А стены-то! Стены были усеяны изумрудными прожилками – будто молнии на фоне чёрного грозового неба. С потолка и от пола навстречу друг другу тянулись наросты цвета сочных луговых трав. Лепота!

Колодец находился в дальнем углу пещеры.

Есеня подтолкнул княжича:

– Чего ждёшь?

– Не знаю, – оробело молвил Олешка.

Он почему-то испугался. А если не получится?

Заглянул в колодец и увидел свою растерянную ряшку. Нахмурился. В ответ отражение скорчило ещё более глупую рожу.

Мальчик обернулся к домовёнку:

– Ну, и что дальше?

– Камушек бери, муравец, да! И кидай в колодец.

– Где брать-то?

– Зенки разуй, да! У тебя под ногами, глянь, скока.

Росс отыскал крупный, с кулак, зелёный булыжник. Есеня ехидно заметил:

– Долго же тебе ответа ждать, да… Доколь круги на воде улягутся.

– Так бы сразу и сказал, – обозлился Олешка. И нашёл другой, поменьше. – Теперь что?

– Кидай и думай. О том, кто тебе нужен, да. Мож, и докричишься… Силёнки-то небось есть, коль в Академию попал. А?

– Что ещё за силёнки? – чуть не заплакал княжич, но виду, конечно, не подал. – Можешь объяснить по-человечески?

– Которые вот тут, да, – домовёнок постучал себя по лбу. – Да не робей ты! У тебя, бают, особый дар. Должно получиться, да.

Эх, Светозар вот тоже всё время повторяет, что у росса большие способности. Знать бы, какие?!

«А это, Олешка, ты должен уразуметь сам! Иначе вовек ими не овладеешь». Сказал как отрезал.

Вечные светозаровы недомолвки бесили княжича.

Вон Санко – с ним давно всё ясно: сущий ведун! Ему и кресала не нужно, чтобы свечку запалить: перстами щёлкнул – и готово! Олешка, как ни пытался, повторить сию вычуру не мог. Жаль, дружка рядом нет!

И всё-таки слова домовёнка ободрили его.

Росс зажмурился, представил отца и швырнул камень в воду. Тот, хлюпнув, ушёл в глубину. Олешка прильнул к колодцу. Варок всемогущий, дай ответ!

Рябь ещё не утихла, а на поверхности воды проявился слабый отсвет, будто от пламенника. Княжич с трудом различил какое-то помещение. В отгороженном углу – большая копна сена. Хлев, что ли? Почему не горница во дворце?!

На сене лежал бородатый человек. Таким же Олешке давеча приснился отец – в драной рубахе и грязных портах. Он спал, широко разметав в стороны руки.

Княжич вгляделся в лицо. Варок! Откуда на бате холопское тряпьё? И сеновал этот… Колодец всё напутал!!!

– Тятя! – шёпотом позвал Олешка, надеясь в душе, что мужчина не отзовётся.

Но тот вздрогнул и… проснулся. Сел, протирая глаза кулаками, завертел удивлённо головой.

– Тятя, – снова позвал княжич осипшим от волнения голосом.

– Кто тут? – глухо донеслось из колодца.

– Это я… Олешка!

– Кто? – мужчина теперь смотрел прямо на росса. Во взгляде его читалось недоумение.

– Т-твой сын, – запинаясь, выдавил мальчик.

– У меня нет сына.

Ох! У княжича отлегло от сердца. Точно какая-то ошибка! Дурацкий колодец!

– Я… я…

«Я думал, что ты мой отец», – хотел сказать Олешка, но поверхность воды враз потемнела, и он опять узрел собственное отражение. Вид у княжича был вконец обескураженный.

Он повернулся к домовёнку и пожал плечами. Знать, переоценил свои возможности. Но – Варок! – как тот мужик похож на батюшку!

Есеня беспечно махнул рукой:

– Ну, и ладненько! Вдругорядь срастётся, да.

Обратный путь они проделали без приключений.

У кельи домовёнок, засмущавшись, сунул ладошку на прощание:

– Ежли понадоблюсь – зови, да!

– А как?

– А вот так, – закрутился он вкруг себя: – Хозяин, стань передо мной, как лист перед травой, ни черен, ни зелен, а таков, каков я; я принёс тебе яичко.

– Какой же ты хозяин? – фыркнул Олешка.

– А не скажешь – не приду, да! – надулся Есеня. – И яичко, кстати, тож не забудь.

– Договорились!

Домовёнок расплылся в улыбке:

– Ну, бывай! – и, не оглядываясь, поскакал по коридору прочь.

Олешка толкнул дверь. В келье было тепло и уютно. Дрёма тотчас распахнула свои объятья. Всё! Быстрее спать!.. Глаза у княжича слипались на ходу. Он скинул сапожки и тулупчик и, зевнув, полез под одеяло.

Из угла послышалась отчётливая возня.

Ну, что там ещё? Олешка на цыпочках – ух, какой холодный пол! – подбежал к столу.

Черныш, как ни в чём не бывало, с важным видом расхаживал по своей клетке…

Славония,

Месяц Белого Сияния и Покоя Мира

От утренней сырости заныл шрам под ключицей.

Высокий статный мужчина с густой русой бородой открыл глаза и отрешённо уставился в потолок.

Какой странный сон! Чёткий, словно и не спал вовсе, а наяву дело происходило.

Будто пришёл к нему мальчонка. Годков десяти от роду, не боле. Светловолосый такой. Стал перед ним и зовёт жалобно: «Тятя! Тятя!» И руки протягивает. А что ответить ему, дитю несмышлёному? Прости мя, Варок!

Да вот тут – прямо посреди сенника и стоял. И имя своё назвал… Нет, не вспомнить!

Мужчина рывком сел и отмахнулся, будто прогоняя ночное наваждение. Вот ведь безделица, а сердце защемило не пойми отчего.

В пустой конюшне царил полумрак. В дальнем углу одиноко всхрапывал пегий конь.

Со скрипом отворилась дверь, и внутрь проникли чахлые лучи промозглого осеннего солнца:

– Эй, Найдён! Пошевеливайся! Хозяин не любит ждать…

Снежок

– …БРЕШЕШЬ ты всё! – Санко угрюмо скосил глаз.

Олешка от неожиданности заморгал. И, надувшись, прошептал:

– Не хочешь – не верь!

– Не верю, – зашипел в ответ Санко. – Домовые николи на люди не кажутся.

– Ну… ну, и… – начал было княжич, но осёкся, заметив приближающегося учителя, и снова уткнулся в чистый лист бамбаги перед собой.

Арборис чинно прохаживался между столами. У доски что-то бубнил Тариб. По-рамейски он до сих пор говорил с трудом, а потому всё время запинался и сбивался на родной язык.

Маленький кушт был княжичу приятен. Не задавака как прочие соплеменники Турки. Да к тому же умел играть в любимые россом таблеи и всегда с радостью соглашался подвигать резные фигуры. Благодарный княжич в ответ помогал ему с учёбой.

Но сейчас Олешке переживать за кушта было недосуг.

Утром он не успел поведать дружку о ночных приключениях. Славон ещё до подъёма смылся из кельи по своим делам.

За завтраком Санко выглядел озабоченным и выслушать сгоравшего от нетерпения кореша не захотел. Это чуток задело княжича, но вида он не подал.

А вот теперь разобиделся всерьёз. Даже пихнул славона локтем в бок с досады. Санко чуть слышно ойкнул и, конечно, попытался ответить. Но росс, не будь дурак, ловко увернулся и буркнул:

– Я тебе как другу…

Приятель захихикал:

– Ну, ты даёшь! А мож, те приснилось? И про Дурилку, и про ентова… як его?.. Сеню.

– Я тебе докажу, – сжал кулаки Олешка. – Есеня мне слово сказал, чтобы его звать.

– Опосля уроков испытаем, – с вызовом заявил Санко.

– На спор! – воскликнул княжич. – Ой!

Прямо над ним нежданно-негаданно вырос Арборис. Выражение его лица не сулило ничего хорошего. Учитель едко осведомился:

– Зачем же ждать? Сейчас и испытаем… ваши знания. На спор!

По классу прокатились смешки.

– Ответите – отпущу гулять. Нет, – наставник возвысил голос, – все будут зубрить учебник до обеда.

Однокашники тревожно завздыхали.

– Ну, кто из вас двоих смелый-умелый?

– Я! – решительно вскочил Олешка. Пусть Санко не верит, пусть! А друга княжич всё равно не подставит.

– Что ж, давай к доске, спорщик! – усмехнулся учитель. – На чём мы там остановились?

Тариб закосолапил к своему столу, и, проходя мимо росса, шепнул:

– Симбар… э-э… война.

«Повезло!» – обрадовался Олешка. Читать про полководцев древности ему нравилось и без напоминаний преподавателей. А повелитель Дулгалаха – марадж Симбар – прославился тем, что организовал последний великий поход в истории Поднебесья – чуть более века назад.

Воинственному синду удалось тогда покорить державу Маарду, Великую степь и подойти к вратам главного города Фениции – Виллазора. Но тамошняя синьория3535
  городской совет


[Закрыть], не поскупившись на золото и богатые подарки, призвала на помощь белокожих ордунгов из Иггесунда, отчаянных и умелых вояк. Армия мараджа так и не одолела крепостные стены. Даже могучие лефанты3636
  слоны


[Закрыть] с длинными кривыми бивнями не помогли.

Потом Симбар хотел прорваться в сказочно изобильную Куштию: прошёлся огнём и мечом по беззащитным Десятинным землям, но уткнулся с войском в неприступный Срединный хребет. И, не найдя удобного прохода через горы, повернул обратно.

Олешка в порыве рвения сломал грифель, пытаясь по памяти начертить на доске карту походов владыки синдов.

– Молодец! – похвалил Арборис. И, улыбнувшись, развёл руками. – Все свободны!

Что-что, а слово учитель держал всегда. За то его и любили.

– Сто-ой! – окрик Санко застиг Олешку посреди двора. Голос эхом отразился от старых стен, забился в замкнутом пространстве и взмыл высоко – прямо к шпилю главной башни древней обители.

– Холодно же!

– Да ну! Дивись, як навалило, – Санко слепил огромный снежок и запустил им в княжича.

Олешка ловко увернулся и швырнул в ответ охапку сухих снежинок. Блестящая россыпь зависла в морозном воздухе, и славон с разбегу влетел прямо в неё.

– Ай! Так нечестно! – завопил он, торопливо стряхивая с себя снежную пудру.

Олешка припустил по расчищенной дорожке. Санко же, чтобы срезать путь и перехватить обидчика, рванул прямо через сугробы. У самой двери он как барс набросился со свирепым рыком на росса, и мальчишки с хохотом рухнули в снег.

На крыльцо вывалила стайка пацанов во главе с Амодихом. За год балл вытянулся, похудел и уже не выглядел прежним увальнем. Просторная кожаная жилетка, которую он носил, никогда не снимая, висела теперь на нём совсем свободно.

Приметив княжича, Амодих оставил друзей и вразвалочку направился к россу.

– Сказывают: ты Турку побил…

Олешка отчего-то покраснел и пробормотал:

– Было дело.

– Злопамятный он. Обиду ни за что не простит.

Княжич согласно кивнул: мол, знаю.

– Ты, если что – зови! Мы, – Амодих мотнул головой в сторону ватаги, – завсегда рады помочь хорошему человеку. – И, протянув руку, добавил: – Айда с нами в снежки.

Соперники отыскались быстро. На противоположном конце двора, лёгок на помине, нарисовался Турка со своей братией.

Слово за слово, и две шайки играющих разбежались по двору – возводить укрепления. Приготовления были недолгими, и вскоре пристрелочные снаряды полетели в обе стороны. Турка, по обыкновению, первым полез на приступ.

Олешка и Санко держали оборону за кустами можжевельника. Разлапистые ветки хорошо защищали от чужих снежков, но сильно затрудняли обзор. Чтобы поглазеть, что творится на поле боя, приходилось часто высовываться из-за укрытия, рискуя получить в лоб.

Напористость Турки принесла плоды. Мало-помалу его стрелки вывели из игры почти всех товарищей Амодиха. Балл, спасаясь от преследователей, присоединился к россу со славоном, и они втроём попали в настоящую осаду.

Игра в снежки

Снежки свистели над головами, не давая высунуть носа, но удобная позиция позволяла чувствовать себя сравнительно спокойно. Однако отсиживаться в кустах – чести мало.

Для победы нужно было поразить самого Турку – как предводителя вражеской «армии».

Олешка дерзнул нанести врагам удар сбоку, тайно перекатившись в сторону от друзей. Снежками он кидался довольно метко. Уже в этой схватке уложил двух противников, а потому рассчитывал, что сможет попасть в кушта даже с большого расстояния. Главное – хорошенько прицелиться, чтобы никто не мешал.

Улучив момент, княжич поднялся во весь рост. Нападавшие были прямо перед ним – в десяти шагах, не больше, и – удача! – смотрели не на Олешку, а туда, где засели Амодих с Санко.

Но… Турки среди них не оказалось.

– Эй, урус! – раздался сзади торжествующий вопль. Олешка обернулся.

Турка уже метнул свой снежок. Круглый и гладкий он летел точно в княжича. От испуга росс невольно прикрыл лицо рукой.

…Внезапно стало очень тихо.

Олешка как заворожённый глядел на лениво вращающийся и искрящийся на солнце шар. Приближаясь, тот почему-то замедлял ход.

Все вокруг тоже замерли в оцепенении.

Наконец, снежок завис прямо перед россом.

Недолго думая, княжич схватил его – ух, какой твёрдый! настоящая ледышка! – и швырнул обратно в Турку.

Белый ком безмолвно расчертил воздух, ударил кушта над переносицей.

И отскочил вместе с красными брызгами.

На лбу соперника расползлось багровое пятно, а сам он тягуче завалился в сугроб.

– Есть! – завопил княжич. В мир вернулись звуки, обрушившись на Олешку водопадом криков – радостных и разочарованных.

– Наша взяла! – заорал Амодих, победно вскинув над головой руки. А Санко от избытка чувств с размаху влепил россу кулаком между лопаток:

– Як у тя вышло? Он вже в упор шибал!

К Турке от крыльца бежал непонятно откуда взявшийся Арборис. Кушт уже сидел на корточках, размазывая по лицу кровь. Крупные алые капли часто падали на снег.

Княжич тоже бросился к поверженному противнику, на ходу срывая с шеи платок. Но учитель поспел раньше. Хмуро взглянув на Олешку, велел:

– Отправляйся к настоятелю. В зимний сад.

– Он сам виноват! – запротестовал росс. – Это его ледышка была!

Но Арборис отвернулся, всем видом показывая, что разговор окончен. Санко схватил друга за локоть:

– Я с тобой!

С Лысого кряжа Академию можно разглядеть ещё за два дня – как только шлях выползает из поросшего густым лесом ущелья на гряду. Дальше дорога идёт прямо по хребту, теряясь время от времени меж редких ельников.

И с дозорной башни любого путника видно задолго.

Впрочем, тутошним обитателям опасаться было некого.

Шайки разбойников связываться с колдунами не рисковали. Хотя о несметных богатствах Академии молва гуляла аж до Балларда.

Завоеватели тоже обходили край стороной. И то верно: кому нужны дикие и поросшие лесом скалы? Ни богатых городов, ни зажиточных деревень на неделю пути. Вообще – никого!

В крепость на Орлином утёсе ездили только родственники послухов – вестимо, те, кто имел такую возможность. Да посланцы Брега, хозяина трактира в Торжке – небольшом селении золотоискателей у подножья Полуночных гор.

Поговаривали, что Брег сделал на поставках в обитель целое состояние. Скупая по дешёвке съестное у окрестных хлебопашцев и товары у проезжих торговцев, трактирщик потом назначал двойную, а то и тройную цену.

Олешка видел его однажды: осенью, у ворот – упитанного, но молодцеватого мужчину лет сорока. Он на равных держался со Светозаром, хотя мальчик почувствовал за напускной бравадой непонятный страх.

Когда княжич впервые различил вдали горный замок, тот показался ему маленьким и невзрачным. Особенно после роскошных резных дворцов Златограда. Горделивый отрок возмутился в душе: и в этой дыре – прости мя, Варок! – будущему правителю Гардарики предстоит провести долгие годы?!

Потом он не раз удивлялся: как на крошечный клочок ровной земли втиснулось столько строений!

Две огромные трёхъярусные хоромины – жилая и учебная. Высоченная – саженей пятнадцать, не меньше! – башня настоятеля. Молельня со всеми ведомыми в Поднебесье богами. Да ещё широкий двор, вымощенный плитами песчаника.

Умещались здесь и теплица, и трапезная, и хозяйственная пристройка с мастерскими, и огород, и гостевой дом с отдельным подворьем и конюшней. В центре обители был разбит небольшой, но очень ухоженный парк.

А в самом дальнем углу замка располагался необъятный, как казалось Олешке, зимний сад.

Садовник Лука, простоватый пожилой крестьянин из Набуля, копошившийся с цветочными горшками, угрюмо посмотрел на «этих оболтусов» и сообщил, что «хозяин уже ждёт».

До сада нужно было пройти длинным открытым гульбищем. Попавшим в жарко натопленную теплицу отрокам снова выходить на мороз ничуть не улыбалось. Олешка тут же придумал, как превратить всё в весёлую затею. Подскочив к двери, крикнул замешкавшемуся Санко:

– Кто первый? Наперегонки!

– С тобой зазря тягаться! – уныло возразил тот, но поспешил к порогу. Отказываться от борьбы было не в правилах славона.

– Раз! Два! Три!..

Они сорвались с места, преследуемые негодующими восклицаниями Луки: «А дверь затворять кто будет?! Цветы мне выстудите! Ох-ох-ох, управы на вас нет! Вот пожалуюсь настоятелю!» Но мальчишки, увлечённые соперничеством, не услышали причитаний старика.

Гульбище было в длину около тридцати саженей. Оба отрока бегали хорошо. Санко отставать от Олешки ничуть не собирался. Даже вырвался вперёд, хотя допрежь ему это не удавалось.

Но и теперь победить не довелось – из-за подмёрзшей лужицы, которую не приметил славон. Поскользнувшись, он больно шмякнулся о каменный пол: «Уй!».

Княжич тоже не удержался на ногах и рухнул рядом. Правда, успел извернуться и приземлился на коленки – не так чувствительно, как Санко. Эх, не падай духом, а падай брюхом! Приехали, называется.

– Смотри, ты рубашку разодрал, – росс указал на широкую прореху на плече друга. Под ней проступала внушительная ссадина, медленно набухавшая кровью. – Больно? Дай я попробую.

– Валяй. Хужее не будет!

Олешка, как учили на уроках ведовства, сложил ладони лодочкой, закрыл глаза и сосредоточился на кончиках пальцев. И тотчас почувствовал, как они наливаются теплом. Ещё немного, и от рук начал исходить настоящий жар.

Княжич торопливо приблизил десницу к царапине и стал медленно водить ею над проступившей сукровицей, заодно читая полушёпотом заговор: «…На краю моря красного красный камень лежит. Где солнце всходит, кровь течёт. Где солнце заходит, кровь останавливается».

– Ай! Не так! – Санко отдёрнул плечо. – Спалить меня порешил? Дай покажу, як треба!

Он плавно взмахнул здоровой рукой. Произнёс скороговоркой заклинание и несильно хлопнул ладошкой по ране. Ссадина сей же миг покрылась коричневатой корочкой.

– С твоих бормоталок поправки полгода ждать!

– Я всё правильно делал, – насупился Олешка.

Санко сморщил нос и прыжком вскочил на ноги. Спорить бесполезно. В знахарстве славон разбирался получше иных преподавателей Академии.

– Пошли! – Санко с усилием толкнул тяжёлую дверь.

Настоятеля в саду ещё предстояло поискать. Диковинные растения, привезённые со всех уголков Поднебесья, образовывали плотную зелёную завесу.

Узкие, выложенные сланцем тропинки беспорядочно разрезали густые заросли. Но, в конце концов, сходились у древнего дуба, непонятно как пустившего корни в каменистой почве.

Ветви лесного великана оплетала омела. Чудодейственные белые цветы никогда не опадали и не вяли и, как рассказывали друг другу школяры, охраняли Академию от врагов и ненастий.

У дуба стояла широкая скамья. Олешка примостился на ней, чтобы растереть отбитые коленки. Санко бухнулся рядом. И, коварно ухмыльнувшись, тут же пихнул княжича. Нет, его точно вша укусила за одно место! Росс, разумеется, двинул в ответ. Войдя в раж, отроки опять растянулись на земле.

И, конечно, как раз в этот самый миг из-за кустов ракитника вышел Светозар. В руке он держал веточку с продолговатыми зубчатыми листьями.

Старец, казалось, не обратил внимания на расшалившихся огольцов. И не удивился, заметив рядом с княжичем юного славона.

Олешке захотелось провалиться на месте от стыда. Как малые дети, ей-богу!

Опустившись на скамью, Светозар поднял на мальчиков глаза.

– Знаете, что это за растение? – голос настоятеля был вовсе не строгим.

Не дожидаясь отклика, Учитель продолжил:

– Это бук! Древо мудрости. Недаром его имя встречается в слове «буква». Никогда не обращали внимания?.. А с помощью букв, как известно, мы записываем наши знания. Чтобы можно было передать их другим людям.

Светозар помолчал, вглядываясь в лица мальчишек.

– Видите? Эта веточка отломилась от дерева и засохла. Она больше не вырастет. О ней некому заботиться. У неё нет сил, чтобы победить смерть…

Старик наклонился и воткнул отросток в землю. Широкими морщинистыми ладонями окружил тонкий, ещё не до конца усохший стебель – будто заслоняя от ветра слабое пламя свечи.

– Смотрите!

Увядшие листочки расправились, налились силой. Ветка выпрямилась и затрепетала от наполнившей её вновь жизни.

– Так и со знаниями. Они как соки внутри растения. Стоит подтолкнуть их в нужном направлении, и знания начнут развивать человека, который к ним стремится. Но если не питать их старанием и любознательностью, они умрут, превратятся в бесполезную ношу.

Светозар довольно ухмыльнулся – немудрёное волшебство, очевидно, произвело должное впечатление на притихших сорванцов.