Текст книги "В поисках желтого попугая"

– А кто будет Первым? – уточнила Машка.

– Естественно, я, – сказал длиннобородый Рауль, – ведь меня вы увидели первым.

Через некоторое время, сон начал одолевать нас. А Раули, наоборот, разошлись – стали вспоминать свои детство, юность и хихикать.

– А помнишь, как я свалился с лошади прямо на глазах у Бетэнии Лопес? – хохотал Первый Рауль.

– А как я залез к ним в сад и собаки разорвали мне все штаны, когда я удирал от них…

Мы пошли вниз спать, оставив Раулей вспоминать молодость. Раули хохотали до тех пор, пока Хорь не стал колотить палкой в потолок и орать

– Эй, деды, дайте поспать уже, имейте совесть!

После этого звуки прекратились, лишь иногда раздавались тихие смешки.

Так и закончился наш первый день в прошлом…

* * *

Али Баба и сорок разбойников

Завтрак был неприятно скудным – в тарелках лежало по несколько варёных бобов, рядом на столе находился кусок чёрного хлеба, и стояла чашка с водой.

– Да, это не «All inclusive»… – покряхтел Михрюта.

– Что это, жена? – уставился на Мэриселу Алонсо.

– А как ты думал? Твои развлечения в будущем денег в семье не прибавляют! Я и так уже продала почти всё, что было ценного из родительского приданого, – шмыгала носом Мэрисела.

– Ну, ладно, дорогая, – смутился дядюшка, залез в карман и достал две золотые монеты, – вот, пошли Крузиту с Дженаро в деревню, пусть купят побольше еды и вина. Да пусть возьмут Эстрейю и запрягут её в повозку, чтобы не топтать ноги и привезти больше продуктов…

– Золотые дублоны!? – удивилась Мэрисела и подозрительно спросила, – Откуда они у тебя? Не в будущем же ты их достал?

– В будущем два таких дублона можно увидеть только в музее и у коллекционеров, – подтвердил Хорхе, – и стоят они целое состояние.

– Я потом всё объясню… – уходил от ответа дядюшка, – Пока слуги ездят за едой, я научу вас фехтовать на шпагах! – переключился Алонсо на другую тему, обратившись к нам.

– На шпагах мне равных в фехтовании нет, – самодовольно сказал Хорь, – я обучался у лучшего фехтовальщика Барселоны.

– Ну, и я не пальцем сделанный… – с вызовом сказал Михрюта.

– Хо-хо! – с интересом сказал дядюшка, – посмотрим, посмотрим, чего вы стоите, птенчики!

Хорь с Михрютой сняли камзолы, встали в позиции друг напротив друга. Отсалютовав друг другу, они принялись за дело.

Хорь, естественно, сразу атаковал. Атаки его, вначале, были простыми – он совершал нападения с прямой рукой, но, почувствовав, что Димка тоже не лыком шит, стал финтить и комбинировать. Михрюта умело маневрировал и делал иногда переводы.

– Ого, неплохо, весьма неплохо, – поднял вверх брови удивлённый дядюшка.

Бой становился всё более маневренным. Удары сыпались градом с обеих сторон, летели искры, бой уже кипел страстью. Со стола полетели разбитые чашки.

– Эй, тише вы, петухи! – забеспокоился дядюшка.

– А хотите, я их успокою? – спросила Маринка, – дайте свою шпагу, сеньор Алонсо!

Дядюшка с удивлением протянул свою шпагу Маре.

– Атака! – закричала Маринка, нападая сразу на двух противников.

От неожиданности, молодые кабальеро отступили, отбивая удары разъярённой фурии. Маринка была прекрасна в атаке – волосы её были распущены, глаза горели азартом.

– Батман! Ещё батман! – комментировала Мара свои выпады, – Ремиз!

Удивительно, но два здоровых парня были фактически прижаты к стене осатаневшей девчонкой.

– Браво! Браво, девочка! – хлопал в ладоши дядюшка, – юноши, мой вам совет – сложите оружие перед дамой!

Бой закончился, Хорь с Михрютой тяжело дышали.

– Ты сражалась, прямо, как дикая кошка! Где ты так научилась, моя радость?! – удивлённо спросил Хорь, – И откуда ты эти термины знаешь – «Батман», «ремиз»…

– Хорюшка, у меня первый разряд по фехтованию, – смеялась Мара.

– Любимая, ты каждый день удивляешь меня, надеюсь, это никогда не закончится, – сиял Хорь.

– Я вас, конечно, ещё подучу, но, в общем, вы неплохо владеете шпагой, друзья, – подытожил бой дядюшка.

Вскоре вернулись с провизией Крузита и Дженаро. После фехтования у всех разгорелся волчий аппетит, даже у нас с Машкой, хотя мы с ней только переживали за сражавшихся. Все набросились на еду и вино.

Меня всё не отпускал вопрос о том, сколько же времени пребывал дядюшка Алонсо в нашем времени. Я и начал, пользуясь передышкой в наших приключениях, расспрашивать об этом родственника Хорхе.

– Скажите, дядюшка, сколько же времени точно Вы пробыли в будущем?

– Я же сказал, что полгода, – сердито буркнул Алонсо.

– Не привирай, муженёк, тебя три месяца не было, – возразила Мэрисела, – Я каждый денёк считала…

На глаза хозяйки замка начали наворачиваться слёзы.

– Ну, не плачь, глупая – я ж вернулся! – неуклюже начал успокаивать Алонсо Мэриселу.

Дядюшка Алонсо налегал на вино изрядно, глаза у него уже подёрнулись дымкой.

– Ну, дорогой, рассказывай, откуда у тебя золотые дублоны? – стала пытать мужа Мэрисела.

Язык у дядюшки уже развязался.

– Ты не представляешь, дорогая, насколько мы теперь с тобой богаты! – махал руками выпивший дядюшка.

– И откуда же это богатство? – строго спросила хозяйка.

– Я украл золото у разбойников…

– Что?! – закричали все хором.

– Да, у разбойников. Дело было так.

Однажды, путь мой пролегал недалеко от горы Монтсеррат. Я ехал на моей Эстрэйе, день близился к закату, и мне хотелось найти где-нибудь укромный уголок, чтобы переночевать, и, желательно, не под открытым небом. Я оставил Эстрэйю попастись на склоне, а сам полез наверх в поисках какой-нибудь пещерки. Я знал, что недалеко есть монастырь, но слышал от приятеля, что местные монахи не отличаются особым гостеприимством, поэтому не рвался к ним на постой. К удивлению своему, я быстро обнаружил обширную пещеру, развёл костёр, сходил за Эстрэйей, взял провизию и плотно поужинал. Чёрт меня дёрнул посмотреть, что же там дальше в пещере. Намотав какую-то тряпку на палку, я поджёг её и пошёл с этим факелом внутрь пещеры. Свет факела освещал странные рисунки на сводах пещеры, я пригляделся – это были нарисованные в ряд черепа, как будто, кто-то выстроил покойников у стены. Я стал ощупывать нарисованные черепа. Вдруг, когда я случайно нажал на один из черепов, открылась небольшая потайная дверь. Я, с осторожностью, вошёл в неё, и оказался в небольшой пещере. Это было, как в одной арабской сказке, которую однажды рассказывал мне мой знакомый мавр – золотые украшения, золотая и серебряная посуда, дорогие одежды, сундуки, набитые золотыми монетами…

– Это сказка про Али Бабу и сорок разбойников… – невежливо перебил дядюшку Хорь.

– Ты тоже знаешь эту сказку?! – воскликнул Алонсо.

– Мы все её знаем, – сказал Хорь, – продолжай.

– Так вот, мною овладела алчность – я стал связывать дорогие одежды в узлы и набивать их монетами и драгоценностями. Взгляд мой упал на чудной красоты старинный медальон, лежавший в золотой чаше. Я открыл этот медальон – внутри был портрет, выполненный весьма искусно. Я взглянул на портрет, и сердце моё сжалось – в медальоне хранилось изображение молодого человека, похожего на меня, лет на десять моложе, только одет я был на портрете в одежду времён Карла V Габсбурга – хубон с подкладкой, который переходил в стоячий воротничок, а тот, в свою очередь – в гофрированный воротник – горгеру. Я спрятал медальон на груди и продолжил воровство. Когда шитые золотом и серебром камзолы были набиты монетами и украшениями, я понял, что моя бедная Эстрейя не выдержит такого груза. Недолго думая, я стал таскать сундуки и узлы с золотом из пещеры к склону горы и закапывать их в лесу. Пару узлов я оставил для моей бедной лошадки. Когда стало всходить солнце, я обчистил золотую пещеру совершенно. Теперь я один знал, где спрятаны несметные сокровища. Я догадывался, какого происхождения были эти богатства.

Потушив костёр и повесив два тяжёлых, набитых золотом, узла на несчастную Эстрейю, я поехал подальше от пещеры.

После бессонной ночи глаза у меня закрывались. Бедная моя Эстрейя кряхтела под тяжестью меня и золота. На случай погони, я зарядил два мушкета и держал их готовыми на поясе.

Вдруг, сзади раздался окрик.

– Сеньор! Стойте, сеньор!

Я остановился и посмотрел на того, кто окликал меня. Это был молодой крестьянин с хитрыми глазами. Увидев у меня на поясе мушкеты, он остановился.

– Сеньор, ваша лошадь оставляет странные лепёшки для кобылки, – он протягивал мне два золотых эскудо.

Я посмотрел на узлы, перекинутые через седло, и увидел, что один почти развязался, и из него выпадают монеты. Завязав узел покрепче, я сказал крестьянину, внимательно глядя ему в глаза.

– Мой друг, ты можешь пойти назад, туда, откуда я еду, и собрать этот лошадиный навоз. Я дарю тебе этот ценный для любого крестьянина продукт. Взамен я попрошу тебя забыть о встрече со мной.

– Не беспокойтесь, сеньор, навоз в любом хозяйстве вещь незаменимая, – скосил глаза на мушкеты и шпагу крестьянин, – доброй дороги, сеньор, – поднял крестьянин шляпу.

Я, пришпоривая Эстрейю, устремился домой. В замок я золото, естественно, не повёз. Закопав его в укромном месте, я вернулся домой, поставил лошадь в стойло и лёг спать под бочок к тебе, моя дорогая, – Алонсо стал устраиваться на коленях у Мэриселы.

Мэрисела растолкала засыпающего муженька.

– А дальше что было?!

– Дальше? – разлепил глаза недовольный дядюшка, – Дальше было следующее.

На другой день я решил пойти отметить моё внезапное обогащение. В кабаке я стал угощать всех направо и налево. Все уже рассказывали историю о том, как какой-то молодчик обворовал банду самого Кровавого Джеронимо, и, мол, этот самый Кровавый Джеронимо просто бесится от ярости, готовый разорвать вора на части. Мне стало не по себе. Вдруг, за одним из столов я увидел того самого хитрого крестьянина. Его насмешливый взгляд пронизывал меня насквозь и не предвещал ничего хорошего.

– Говорят, за этим молодчиком охотятся сейчас не только разбойники, но и королевская гвардия, так как, поймав его, они выйдут и на след разбойников, которые выслеживают этого ловкача, – веселился один из местных пьяниц.

Я, изображая из себя пьяного, вышел из заведения, как будто в уборную. Выйдя на воздух, я побежал, что было сил. Бежал я долго. Силы уже покидали меня, когда я услышал позади меня крики. Кто меня преследовал – разбойники или королевская гвардия, мне было всё равно. Вот тут я и обнаружил расщелину с временным тоннелем, а дальше вы всё знаете…

– Дядюшка, а покажи медальон, – попросил Хорь.

Алонсо, утомлённый собственным рассказом, сначала выпил полную чашку вина, а затем, снял с шеи тонкой работы золотой медальон и открыл его. У всех, в очередной раз, вырвался вздох изумления – сходство между человеком, изображённым на портрете, и дядюшкой Алонсо было поразительным.

– Мне сдаётся, он и на Хорхе чем-то похож, – задумчиво сказала Мара.

Дядюшка дёрнул ещё один стаканчик вина и окончательно смежил веки, улетев в страну грёз. Мы перетащили его в кресло, где он уютно свернулся калачиком и засопел.

– Да, становится всё чудесатее и чудесатее… – подытожила дядюшкин рассказ Машка словами Кэрроловской Алисы.

– Завтра, когда дядюшка придёт в себя, мы пойдём откапывать бандитские сокровища, – решил Хорь.

– Но что же мы будем с ними делать? – спросила Мара.

– А, там решим, – беззаботно махнул рукой Хорь.

Все налегали на вино нешуточно. Вскоре, вечеринка перешла через Рубикон приличий.

– А давайте, потанцуем! – предложил я.

– Ага, сейчас, диджея только попросим музычку прибавить погромче, а то чёт её не слыхать совсем, – скривила рот в усмешке Маха.

– Спокойно, сеньорита, сейчас соорудим аудио системочку…

Я поискал глазами по залу нужный мне предмет и обнаружил его. Положив на стол ведро на бок, я достал свой смартфон, полистал плей лист и включил Gipsy Kings. Смартфон я засунул в ведро динамиком вверх.

– Это, конечно, не iPhone 7 Plus, как у некоторых, но звук даёт неплохой, – заметил я.

При первых звуках, донёсшихся из ведра, хозяйка опять побледнела. Я подхватил Машку, и мы стали лихо скакать с ней под зажигательную песню «Volare» Gipsy Kings, к нам присоединились Хорь с Маринкой. Мэрисела некоторое время смотрела на нас, затем схватила Димку за руку и тоже потащила его танцевать.

Всех накрыла волна пьяного оптимизма. Тётушка сняла мантилью и трясла роскошным бюстом перед Михрютой.

– У парня явные проблемы с произношением, – смеялась пляшущая Мэрисела, кивая на ведро, – Что у парня во рту? Оно ему явно мешает…

– Да Вы что, это же Gipsy Kings! Они через триста лет будут жутко популярны! – кричал Михрюта.

– Что ж, у них есть время, чтобы научиться петь, – опустила хозяйка семью Рэйес.

Хорь делал какие то знаки Михрюте, искажая своё лицо ужасными ужимками. Димка не понимал, что от него хотят. Хорь выключил музыку. Всё недовольно заныли.

– Спокойно, народ. Предлагаю выпить за здоровье прекрасных дам!

Он до краёв налил вино в кружки.

– Я пью за то, чтобы красота наших дам не увядала, а лишь расцветала с каждым годом, как яблоневый цвет! – произнёс Хорь.

Все дружно выпили. Последняя кружка вина была для Мэриселы лишней – глаза у неё закрывались, она положила голову на руку и заснула. Мы с Хорём поставили ещё одно кресло, рядом с дядюшкиным, и перенесли туда спящую тётушку.

– Я понял, ты специально споил Мэриселу, коварный тип! – сузил глаза на Хоря Михрюта.

– Конечно, специально! Удивляюсь, почему всех женщин в нашем роду тянет к тебе, как мух к определённой субстанции, а ты, в данном случае, выступаешь как раз в роли этой субстанции, по отношению к моей семье! – кричал на Михрюту Хорь.

– Я-то в чём виноват?! – защищался Димка.

– Точно, это не он, виновата болезнь – у всех женщин рода Гарсия налицо михрютозависимость, – подливал я масла в огонь.

– Димочка, ты что, хочешь соблазнить Мэриселу? Хочешь, чтобы в пространственно-временном континууме произошёл сбой, и я превратился в привидение, как Рауль?! – орал Хорь.

– Да ничего я не хочу, больно нужна мне ваша Мэрисела! – тоже орал Михрюта.

На крики прилетели Раули.

– Что за шум? – улыбаясь спросил Первый Рауль.

– Он нашу Мэриселу соблазняет! – жаловался Раулям Хорь на Михрюту.

– Чё ты врешь, она сама ко мне клеилась! – возражал Димка.

– Соблазнять женщин, которые старше тебя на триста лет неприлично, – наставительно заметил Второй Рауль.

– И ещё это попахивает геронтофилией, – попытался я острить, за что получил подзатыльник от Мани.

– Хорош гулять, завтра на дело! – по воровски цыкнула на всех Маринка.

Все пошли искать места для ночлега. Хорь попытался пнуть Михрюту по мягкому месту, но Мара оттащила его.

– А ну, перестаньте! Как дети малые… – толкала Марина перед собой Хорхе в спальню.

Я остановил Димку и снова начал донимать его своими вопросами.

– Димон, так что ты думаешь по поводу времени пребывания Алонсо в будущем – кто из них врёт: дядюшка, или Мэрисела? – мучал я подпитого Михрюту, – Мне кажется, здесь кроется какая-то очень важная загадка.

– Может, никто из них не врёт. – Уселся прямо на пол Димка.

Я пристроился рядом, наблюдая, как стеклянеет взгляд моего друга от выпитого вина.

К нам подошла поддатая Маня и произнесла развратным голосом:

– Лёшенька, я нашла прекрасное место для ночлега…

– Погоди, Мань, – остановил я подругу, – Иди, ложись, я скоро приду – нам с Димкой поболтать надо.

– Ну, и хрен с тобой, Смышляев, – пьяно сказала Машка, и сексуально покачивая бёдрами, пошла в спальню.

Мы с Димкой остались сидеть на полу. Разговор наш напоминал диалог эстонских парней из анекдота – мы молчали и смотрели, как два таракана выползли из щели и устремились по открытому пространству в другую, видимо более уютную, щель. Один из тараканов оказался резвее и юркнул в щель первым.

– Эврика! – неожиданно заорал Димка.

Я посмотрел на друга – от его опьянения не осталось и следа: он был возбуждён и начал бормотать, сначала бессвязно, а потом, всё более понятно.

– Это ж ясно, как божий день! Расслоение времени! Читал я однажды подобную теорию, она мне тогда весьма сомнительной показалапсь…

Неожиданно Димка схватил меня за руку и потащил обратно в столовую. Там он выхватил из камина уголёк, поплевал на него и начал им рисовать на стене.

– Смотри, мы думали, что попали, как-бы в параллельный пространственно-временной континуум, – Михрюта нарисовал две параллельные прямые и тут же перечеркнул их, – Но это бред полный! А вот это более похоже на правду!

Он нарисовал углём жирную точку, провёл от неё отрезок, тоже очень жирный, который продолжил более тонкой чертой.

– Ну, и что это ознчает? – прикинулся я бараном. Впрочем, мне действительно было непонятно, поскольку пьяная голова соображала плохо.

– В некой точке происходит расслоение времени! – пояснял мне с ажиотажем Димка, – Именно времени, а не пространства! Ну, образно если: течёт поток, и вдруг, из него вырывается струйка, которая течёт быстрее…

– А… струйка, кторая течёт быстрее, это наше время, а в основном потоке мы находимся сейчас? – понял я Димкину мысль.

– Умница! – похвалил меня Михрюта, – А этот тоннель из собора соединяет не параллельные пространственно-временные континуумы, а расслаивающееся время!

Димка уверенным жестом соединил дугой окончания тонкого и толстого отрезков.

– Браво, маэстро, – восхитился я, – Ваша гипотеза изящна!

Михрюта картинно раскланялся.

– Так, Смышляяев, Михреевский, быстро спать! – раздался раздражённый голос Машки. Она стояла над нами на ступенях лестницы, подперев руки в бока, подобно Мэриселе, распекающей своего мужа.

– Идём, родная, – покорно согласился я.

Мы с Михрютой пошли за Маней устраиваться на ночлег, довольные своей пьяной теорией.

* * *

Смена стихий

Утром я понял одну важную вещь: похмелье в восемнадцатом веке ничем не отличалось от мучений организма с перепоя в нашем времени. Народ медленно выползал из своих ночных раковин в коридор.

– Нет, пьянство в прошлом – это особый вид извращения… – пробормотал Михрюта, тряся головой.

– Молчи лучше, враг человечества, – завёлся опять Хорь, – извращение – это приставать к замужним женщинам из другой эпохи!

– Ты опять за своё взялся?! – тоже завёлся Михрюта.

– Да я-то, хотя бы за своё взялся, а не за чужое, как некоторые, – ворчал Хорь.

– Всё, хватит, брэк! – развела противников Мара.

Мы спустились в зал, где уже хозяйничала, накрывая на стол, Мэрисела. Хозяйка смущённо прятала от всех глаза.

– Эта хоть совесть имеет, в отличие от моей мамаши… – пробормотал Хорь.

– Да замолчишь ты уже, или нет! – зашипела на Хоря Маринка.

Дядюшка уже ждал нас за столом. Мы, молча, присоединились к трапезе. За столом была тишина.

– Что-то мне напоминает этот завтрак, – хихикнул я на ухо Машке, – только Хулио Иглесиаса не послушать, так как мой смартфон уже сел, а розетку, чтобы его зарядить я так и не смог здесь найти.

– Издеваешься? – шептала Машка.

– Ага, – довольно осклабился я.

Тишину нарушало лишь звяканье вилок.

– А ты помнишь, дядюшка, про своё вчерашнее обещание? – Хорь повернулся в нашу сторону и незаметно подмигнул нам.

– Н-не очень… – смущённо сказал сеньор Алонсо, – я вчера очень устал, видимо…

– Ничего, мы напомним тебе – ты обещал отвести нас к закопанному золоту, – невозмутимо врал Хорь.

– Правда? – удивился хозяин замка.

Мы все согласно кивнули. Мэрисела промолчала, решив тоже участвовать в заговоре.

– А к какому золоту – которое поближе или к тому, что закопано у горы?

– Ну, сначала, к тому, что поближе, – не стал наглеть Хорхе.

– Ага… ну, раз обещал, то сходим, – сдался дядюшка.

После завтрака мы стали снаряжаться в поход за золотом. Алонсо приволок откуда-то пару сундуков, засунул за пояс два мушкета, ещё два мушкета он дал Хорю с Михрютой.

– Дядюшка, откуда у тебя столько оружия? – спросил Хорь.

– Ты историю своей страны изучал?

– Ну, да…

– Какой сейчас год?

– Тысяча семьсот шестнадцатый.

– Ну, а что было два года назад?

– Тысяча семьсот четырнадцатый… война была – война за испанское наследство…

– А знаешь, кто такой Клод Луи Эктор де Вилар?

– Вроде, военный какой-то.

– Военный… эх ты, неуч. Это великий французский полководец, под знамёнами которого я сражался. Только благодаря ему наш государь сегодня на испанском троне – после победы при Денене, которую сотворил де Вилар, одержав верх над самим Евгением Савойским, были заключёны Утрехтский и Раштаттский договоры.

– А ты что, в сражении при Денене участвовал? – спросил Хорь.

– Конечно, участвовал, мой птенчик, – снисходительно похлопал дядюшка своего потомка по щеке.

– Расскажи, как это было… – загорелся Хорь.

– В другой раз, сейчас не до этого, – ответил дядюшка, – вот, всё это оружие у меня со времён войны и хранится.

– А Раулей с собой брать будем? – спросил я.

– Хорошая идея, – задумался сеньор Гарсия, – посадим их в сундуки. Когда насыплем в них золото, привидения будут охранять их, подобно драконам.

Мы пошли в подвал за Раулями. Идея о прогулке вызвала у них энтузиазм. Оба Рауля покорно спрятались в сундуках…

Алонсо вёл нас неприметной лесной тропинкой. Шли мы недолго. Остановившись на небольшой полянке, дядюшка обратился к привидениям.

– Глубокоуважаемые сеньоры Раули, я хочу попросить вас постоять на страже. Вы, используя вашу бесплотность, можете хорошенько спрятаться.

– Хорошо, мой мальчик, – хором ответили оба Рауля.

Привидения слились с двумя деревьями по краям поляны. Если приглядеться, то можно было заметить, как деревья смешно моргают глазами. Остальные углубились в лес, ведомые дядюшкой.

– Вот это место, – остановился Алонсо, – Копай! – дал он мне лопату.

Я вонзил лопату в землю.

– Осторожно, олух, порвёшь дорогой камзол! Аккуратнее копай, – давал указания дядюшка.

Я тихонько копал землю. Наконец, появились, шитые золотыми нитями, галуны камзола. Дальше я стал разгребать землю руками. Откопав камзол, мы развязали его. Перед нами лежала куча золотых монет.

– Ух ты, – засипел Михрюта, – да тут чего только нет! Пиастры, пистоли, реалы, эскудо, дублоны, квадрупли…

– А чего это у них столько разных монет? – удивилась Маринка, рассматривая старинные деньги.

– У них, в плане денежной системы, бардак полный царит – всё очень запутано. А это из-за того, что нет единого эмиссионного денежного центра. Грубо говоря, монету льют все, кому не лень, ну, те, у кого, конечно, есть возможность, – снова послышались профессорские нотки в тоне Михрюты, – даже понятие подделки монет отсутствует – подделывать можно не саму монету, а материал, из которого она сделана, то есть, золото. Если монета из чистого золота, то что на ней не было бы нарисовано, большого значения не имеет. Поэтому и стали плодиться разные виды монет – пистоли, дублоны, песо, реалы, пиастры, эскудо. Нет, определённая система, конечно, есть. Дублон соответствует двум эскудо, квадрупль – четырём дублонам, пиастр – это восемь реалов, пистоль – двойной эскудо…

– Ничего сложного, на самом деле, – возмутился дядюшка, – обыкновенная система – чем больше золота, тем ценнее монета. Вот у вас, действительно, всё запутано – бумажки с нарисованными на них цифрами и физиономиями каких-то личностей…, а то, вообще, что стоит одна только фраза: «Я выпишу Вам чек»! Человек расписывается в бумажке и покупает дом. А эти ваши разноцветные кусочки картона, которые вставляются в щёлку какой-то непонятной штуки, а потом, берёшь всё, что тебе нужно…

– Это, дядюшка, называется банковская карта, – уточнил Хорь.

– Вот-вот. Так что, если говорить о сложности и запутанности, то ваша денежная система стоит на первом месте.

– А откуда ты всё это знаешь, если не вылезал из замка? – удивился Хорь.

– По телевизору видел, – ответил дядюшка, – кстати, вот телевизор, это штука хорошая. Я его каждый вечер смотрел из укрытия, вместе с Эктором.

– Проще всего была система расчётов у индейцев майя – у них в качестве денежной единицы были бобы какао, – заметил Михрюта.

– Слышь, умник, откапывай второй камзол, – дал Димке в руки лопату дядюшка.

Мы откопали и второй камзол, набитый золотом, потом переложили монеты в сундуки. Сделали мы это вовремя, так как прилетели оба Рауля и с волнением заголосили.

– Со стороны замка лес прочёсывает королевская гвардия, – хором закричали привидения.

– Надо уходить скорее, а вы, сеньоры, можете спрятаться в сундуках, – обратился дядюшка к Раулям.

Привидения залетели в сундуки. Тут же раздались их восторженные возгласы.

– Всю жизнь мечтал о такой куче золота! – восхищался Первый Рауль.

– Было бы у меня тело, мягче перины, чем эти монеты, быть не могло бы! – кричал Второй Рауль.

Мы пошли в сторону Барселоны, раз гвардия отрезала нас от замка.

К вечеру мы добрались до города. Барса восемнадцатого века встретила нас запахом конского навоза и вонью нечистот. В наступающих сумерках разглядеть окружающие здания было трудно. Под ногами была брусчатка.

– Надо где-то перекусить, – сказал Алонсо.

Мы были с ним согласны – даже плохо проваренные подошвы сапог мы сожрали бы с голодным урчанием. Увидев кантину под названием «Осьминог», мы залетели в неё, требуя еды, быстро и много.

Еду мы глотали не жуя.

В таверну вошёл странный человек в капюшоне, лица его видно не было. Он о чём-то пошептался с хозяином кантины и пропал.

Последующие события развивались так быстро, что мы не успевали их обдумать, а действовали интуитивно – срабатывал инстинкт самосохранения. Через некоторое время после ухода странного посетителя в капюшоне, раздался топот ног и в кантину ворвались головорезы. То, что это были бандиты, видно было невооружённым глазом. Реакция у дядюшки оказалась молниеносной – сказался военный опыт. Двух головорезов он застрелил наповал выстрелами из мушкетов, третьего ранил шпагой. Мара, в это время, теснила сразу двоих нападающих своим искусным фехтованием к выходу. Хорь и Михрюта сражались с другими. Мы с Машкой стали бросать в бандитов чем попало – чашками, тарелками, вилками. Я схватил увесистый стул и со всего маху зарядил им в голову одного из бандитов. Общими усилиями, мы обратили нападающих в бегство.

Похватав вещи и, самое главное, взяв сундуки с золотом и стариками, мы выбежали из кантины.

– Бежим к порту! – кричал дядюшка.

Сзади раздавались крики и топот ног. Михрюта с Хорём обернулись и застрелили из мушкетов ещё двоих бандитов. Выстрелы заставили разбойников спрятаться за углом здания – они не знали, сколько у нас заряженных мушкетов. Мы в это время свернули в какой-то проулок и стали плутать по узким улочкам Барселоны.

Совершенно вымотанные, мы прибежали в порт. Нам на глаза попался старый галеон, который бросил якорь в портовой бухте. По причалу бродил матросик.

– Слушай, удалец, а что это за корыто на рейде стоит? – спросил матроса дядюшка.

– Santísima trinidad[33]33
  Святая троица (исп)


[Закрыть], – ответил морячок.

– А куда идёт посудина?

– В Новый Свет за красным деревом.

– А куда конкретно?

– Санто-Доминго.

– А пассажиров берёте?

– Заплатишь, так возьмет капитан.

– Когда отходит посудина.

– Да завтра, поутру.

– Слушай, парень, доставь нас к капитану – нам тут неожиданно на Санто-Доминго понадобилось, – попросил матросика дядюшка.

Матрос посадил нас в шлюпку, и мы отправились на судно. Доставив нас на корабль, матросик провёл нас к капитану.

Кэп оказался невысоким толстеньким хитрым человечком.

– Диего Игнасио Агилар де Эстебан, – представился капитан.

– Алонсо Пио Гарсия Карраско, – в свою очередь назвался дядюшка.

– Ну, и что же понадобилось вам в Санто-Доминго? – хитро щурился на нас капитан.

– Откровенно говоря, мы с молодёжью решили попутешествовать. Вот мой племянник Хорхе Мануэль Альмадова Гарсия, его друг… Димас и наши слуги – Алеяндро, Марко и Матео.

– Приятно познакомиться, молодые люди, – наклонил голову кэп, – ну, а авансик то какой-нибудь будет? – смущённо поинтересовался сеньор Диего.

– Конечно, сеньор капитан, как без этого, мы же с вами деловые люди, – хитро подмигнул кэпу дядюшка, – вот, – протянул он несколько золотых монет.

– Вы мне очень симпатичны, – расплылся в улыбке сеньор Агилар де Эстебан, – я выделю вам пару отдельных кают. Можете идти и отдыхать. Завтра снимаемся с якоря. На завтрак вас пригласят.

Мы пошли в свои каюты. Девчонкам мы отдали одну каюту, а сами в другой устроились вчетвером. Каюты были маленькие и тесные, перегородки между ними были временные.

– А чего, других вариантов не было, что ли? Надо обязательно через Атлантический океан переться?! – предъявлял Хорхе родственнику.

– Предложи что-нибудь другое. Если это будет дельное предложение, малыш, я тут же сойду обратно на берег, – отвечал дядюшка Алонсо, – за нами охотится чуть не вся Барселона, мы – лакомый кусок для любого прощелыги. Сейчас мы пойдём в судовое агентство и будем выбирать, куда же нам поплыть развеяться…

– Я согласен с сеньором Алонсо, – высказался Димка, – времени на размышления у нас нет. В данный момент, по крайней мере, мы в безопасности. У нас есть деньги, есть время подумать, и мы отрезаны от преследователей целым океаном. Расклад очень неплохой. Кроме того, я давно хотел побывать в Доминикане.

– Какая тебе Доминикана, балбес, ты не в туристической поездке, как ты не поймёшь! Никакой туроператор за твою жизнь не отвечает, а ты плывёшь на полуразваленном галеоне семнадцатого века через Атлантику в испанскую колонию под названием Санто-Доминго, и жизнь твоя на хрен никому не нужна, а если она кому-нибудь понадобится, то продадут её за грош! – прорвало Хоря.

Старики Раули наполовину вылезли из сундуков с золотом и с интересом слушали нашу словесную перепалку.

– Всё сказал? – спокойно спросил Михрюта.

– Всё!

– Так я тебе отвечу. В турпоездки пусть отправляются жирные немецкие боровы, которые будут всю дорогу хлестать Radeberger и распевать «Lili Marleen». Я же сам выбрал эту полную неожиданностей, риска, неизвестности, лишений и опасностей дорожку. И ты – мой друг, и я с тобою рядом, и буду рядом с тобой до последнего дыхания, твоего, или моего – я не знаю, но то, что я не предам тебя, никогда не брошу и не сделаю тебе гадости – это точно. И ещё… я никогда не хотел заниматься свинством в твоей семье – я лучше с этого корабля в море брошусь, чем позволю себе низость по отношению к твоим родственникам…

Хорь играл желваками на скулах. Он протянул Димке руку, тот крепко пожал её.

– Если бы я мог плакать, то разрыдался бы, – заметил Первый Рауль.

– А я бы потопил это судно своими слезами, – сказал Второй Рауль.

– Это серьёзно, или сарказм? – спросил я Раулей.

– Мы таких слов, как «сарказм», не знаем, но разве могут привидения шутить? – хором спросили Раули и засмеялись.

Я отозвал Хоря в сторонку.

– Слушай, я девчонок на ночь одних оставлять боюсь, – высказал я опасения.

– Да я, честно говоря, тоже, – ответил Хорь.

– Давай переночуем с ними, ну, там, без всяких сексуальных подвигов – просто поохраняем, – предложил я.