Текст книги "Психо. Серия «10 жизней. Шок-истории» #9"

Психо
Серия «10 жизней. Шок-истории» #9
Алексей Ефимов

Дизайнер обложки Алексей Ефимов

© Алексей Ефимов, 2017

© Алексей Ефимов, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-6571-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Смерть – это информация. Информация – деньги. Деньги – снова информация. Полиция, скорая, морги – все продают информацию, и ее покупают, дорого. Это инвестиции в счет будущей прибыли. Бизнес. Кто бы подумал, что Вова Солнцев станет похоронным агентом? И не просто агентом, а черным агентом, психологом, наживающемся на трупах и чужом горе, входящим в квартиры по пятам смерти? Он рос жизнерадостным мальчиком, пухлым, улыбчивым, с яркими голубыми глазами и волосами цвета спелого пшеничного колоса. Он был младшим ребенком, третьим в семье, поздним, и родители души в нем не чаяли. Он рано пошел и рано заговорил длинными предложениями с причастными оборотами. Он с детства был мастером коммуникаций. «Будет артистом разговорного жанра, – смеялся отец. – Новым Райкиным». Артистизма Вове было не занимать. Начиная с трех лет, он разыгрывал дома сценки из сказок, один за всех, и родители укрепились во мнении, что его место на сцене. Лиса и Колобок, Волк и Красная Шапочка, Мойдодыр и грязнуля, позже – Железный Дровосек, Лев и Страшила, школьный театральный кружок, мысли о Щукинском, Щепкинском, ГИТИСе.

Экзамены он провалил – в Щукинском, Щепкинском, ГИТИСе. Неожиданно, больно и драматично. Никуда не взяли. Выходит, он бездарь, не тот, кем считал себя? Или дело в отсутствии блата? Что дальше? Выучиться на юриста?

Он решил подождать год и попробовать снова, благо был признан негодным к строевой службе по состоянию здоровья и армия ему не грозила.

Год прошел, но он не сделал вторую попытку. Он без труда поступил на факультет психологии не самого престижного ВУЗа. Родители удивились, даже всплакнули над умершей карьерой артиста – а он не плакал. Он расхотел быть актером и биться за место на сцене. Он понял, в свои юные годы, что есть кое-что более интересное. Люди. Их психология. Поведение. Возможность на них влиять. Возможность понять себя.

Это все Оля.

Она была на год старше его, училась на первом курсе того самого ВУЗа и заразила его мечтой, часами рассказывая о подсознании, сублимации и нейролингвистическом программировании. Он был ее первым мужчиной, она – его первой женщиной. ОН и ОНА. Высвобожденная сексуальность. ОНО под тонкой кожицей разума. Они знали о НЕМ и хотели узнать больше, много больше. Вову зачислили в институт. Оля перешла на второй курс. Два будущих исследователя и врачевателя человеческих душ наслаждались друг другом, изучали друг друга, вместе мечтали и пили абсент, чтобы лучше понять Ван Гога. Ван Гога они обожали. Обожали Хаксли. Рембо. Любили все нестандартное, на грани, между безумием и гениальностью. Кому как не им знать, что норма – понятие относительное?

Через год они расстались, но сумели сохранить дружбу, несмотря на его измену. Как будущий психолог, она нашла в себе силы понять и простить.

Он влюбился в Дашу, ее подругу, а Даша влюбилась в него. Классика жанра. Даша училась на третьем курсе филфака, а в свободное от учебы время распространяла косметику «Мэри Кэй». Зарабатывала она мало, но зарабатывала, и агитировала его заняться тем же, то есть сетевым маркетингом. Он отмахивался. Называя ее сектанткой, как бы в шутку, он получал в ответ улыбку или высунутый язык – ему нравилось и то, и другое. Сетевой маркетинг ему не нравился, но привлекал возможностью уникального опыта, какой не получишь на лекциях и семинарах психфака. Продавец должен быть психологом. Без этого ничего не продашь и не завербуешь новых адептов. Надо искать подход к людям, к каждому свой, подбирать ключики и открывать сейфы с толстыми стенками, где они прячутся. Все зависит от тебя. На что ты готов? Где границы дозволенного? Что говорит твоя совесть? Еще один фактор успеха – умение держать удар, когда тебя посылают: не принимать близко к сердцу и извлекать пользу из негативного опыта.

Вова прочел много книг и знал теорию, а Даша ее не знала и действовала по шаблону «у нас есть то-то и то-то, отличное качество, большой выбор, недорого – попробуйте». Стандартный текст продавца-неудачника. Посмеиваясь над ней, Вова давал ей советы, а она подначивала его – попробуй сам, раз такой умный, а я на тебя посмотрю. Однажды, крепко выпив на вечеринке, они поспорили: заплетающимся языком Вова сказал, что продаст за день столько, сколько она продает за месяц – а когда утром, с похмелья, осознал тяжесть взятых на себя обязательств, было уже поздно.

На следующий день он надел костюм, белую рубашку, галстук, взял сумку с косметикой и вышел в поле.

К концу дня он продал половину месячной нормы Даши. Формально проиграв спор, фактически он его выиграл и шокировал Дашу пачкой денег и полупустой сумкой.

«Как ты это сделал?» – спросила она.

«Не знаю», – честно сказал он.

Дело было не только в теории. Было еще что-то. Электричество. Уверенность. Осознание собственной силы. Магия. Каким-то образом он чувствовал, в каждый момент времени, что надо делать. Он чувствовал тех, с кем общался и кому продавал мечту. Он подстраивался под них, ловил волну, говорил нужные слова. Женщины удивлялись: как так – парень и «Мэри Кей» – а он на этом играл. Обыгрывал и заигрывал. Строил глазки. Делал комплименты. Прикасался. Одной даме признался, что любит красить ресницы и не видит в этом проблемы. Мужчине продал набор теней, убедив его сделать подарок любимой девушке. Он продал кое-что маме, тете, старшей сестре, бабушке – даже дедушке предлагал, но тот ничего не взял. Больше всего он продал в Текстильщиках, в стареньком бизнес-центре, что был родом из 90-х. Спасибо Даше за наводку. Хлебное место. Женщины средних лет с увядающей красотой надеются отсрочить старость с помощью «Мэри Кей», прекрасно зная, что время не победить.

Его дважды пригласили на свидание: сорокалетняя женщина – в шутку, а девушка Лена – нет. Он обменялся с Леной улыбками, намеками, телефонами и словно на крыльях вылетел на улицу, адреналино-дофаминовый продавец. Лена не шла у него из головы. Красивая. Бойкая. Умная. На три года старше его, что его не пугает. Приятно быть с ней на одной волне. Пожалуй, стоит ей позвонить и, может быть, встретиться. Полигамия – естественная природная склонность, в то или иной степени свойственная всем человеческим индивидам, а отрицание очевидного и подавление желаемого чревато неврозами, он-то знает.

Все это мелочи. Главное, он понял – у него есть талант, нечто врожденное, требующее внимания и развития, поэтому нужно срочно за это браться и развивать. «Мэри Кей» – цветочки. Слишком просто. Изучив десяток структур сетевого маркетинга, он решил, что интересней всего «Амвей», где за четыре десятка лет довели до совершенства процессы, иерархию, психологические приемы. Он захотел стать частью «Амвей», на время, увидеть все изнутри, приобрести новый опыт, узнать границы своих возможностей, почувствовать, что значит быть в сетевом маркетинге, не теряя чувство реальности.

Удивляясь его желанию и покручивая пальцем у виска, Даша ему помогла. Ее бывшая подруга двинулась на «Амвее». Девушка была нездорова, отпугивая окружающих зацикленностью на продажах и навязчивостью, не могла ни о чем другом говорить, кроме «Амвея», улыбалась, когда ее посылали, и начинала снова. Вову это не испугало. Он вызвался с ней познакомиться, а Даша с ним попрощалась. «Удачи, – сказала она. – Скоро тебя обработают и сделают из тебя зомби». «В таком случае можешь меня пристрелить», – пошутил он.

Так он попал в «Амвей».

В первый же день он понял, что сделал правильный выбор. Прекрасное место, мощная организация, где все продумано до мелочей. Тебя, новичка, обнимают, тебе улыбаются и сулят манну небесную – парень, все возможности для тебя, стоит лишь захотеть и постараться – и видео, которое тебе крутят, веское тому доказательство. Счастливые загорелые жители верхних этажей пирамиды показывают, чего добились в «Амвее» – дух захватывает от видов и перспектив. Дольче вита. Дома на берегу моря, машины, банковские чеки с большим количеством нулей и логотипом «Амвея», обязательно солнце и синее небо над головой. Нравится? Ты тоже можешь. Наш бизнес – твой бизнес. Твой личный бизнес, в котором ты можешь все. Продавай качественную всемирно известную продукцию «Амвей», будь с нами.

Профессионально поставленное двухчасовое шоу. Программирование. Замена картины мира. Обработка мозга, после которой не всякий вернется в исходное состояние. Даже Вова, подготовленный и контролирующий ситуацию, в какой-то момент поймал себя на том, что чувствует душевный подъем и желание стать частью праздника. «Стоп, – сказал он себе. – Вернись в реальность. Это всего лишь шоу. Веселись. Наслаждайся. Напитывайся опытом. Но не дай им взять себя. Обмани их. Останься собой, но покажи им, что ты с ними».

Он так и сделал. Он их провел. Выслушав их с глупой счастливой улыбкой, он купил стартовый набор товаров «Амвей», а также книжки, брошюры и видео. Он стал «независимым предпринимателем Амвея (НПА)», низшим в иерархии, но с огромными перспективами. Следующая ступень – «Серебряный НПА». Чем выше, тем больше доход за счет тех, кто ниже. На самом верху – жрецы, небожители, «Бриллианты», имена которых произносят с благоговением в голосе и которым внимают на общих собраниях с трепетом в сердце. Пока ты внизу, ты много отдаешь и мало получаешь, тебе тяжело, но сладкая перспектива, светлая амвеевская мечта, поддерживает тебя на ногах. Взгляни на старших товарищей, купающихся в деньгах – ты тоже можешь. «Nothing’ s gonna stop the rhino». «Никто не остановит носорога». Ты поешь эту песню-молитву «Амвея» вместе со всеми, в едином религиозном порыве, и – веришь. Веришь. Сжимаясь в точку, в красную горячую точку, вся твоя жизнь отныне есть стремление вверх по амвеевской лестнице. Продавать. Продавать. Быть носорогом. «Пособие по бизнесу» требует составлять длинные структурированные списки потенциальных клиентов и НПА: родственников, друзей, родственников друзей, знакомых, знакомых знакомых, соседей, бывших любовниц, тренеров, врачей, парикмахеров, домработниц, учителей в школе, воспитателей в детском саду, – всех, с кем встречался и не встречался в зрелости, отрочестве и детстве – сделать списки и обрабатывать их планомерно, звонками, встречами, презентациями, во имя одной цели. Продавать. Вербовать. Богатеть.

Если не можешь продать, то все равно покупаешь, каждый месяц, такие тут правила. Чистишь зубы «Амвеем», мажешь кожу «Амвеем», моешь пол «Амвеем», стираешь белье «Амвеем», ешь «Амвей» – и все равно остается. Копится. А каждый твой доллар делят выше, на следующих ступенях – так работает схема.

Вова «Амвеем» не пользовался. Он хорошо продавал – чем дальше, тем лучше.

Он встречался с Дашей, встречался с Леной из бизнес-центра в Текстильщиках и, кажется, любил их обеих. Кто сказал, что нельзя? Моралисты с дюжиной комплексов под кроватью? Он любил Дашу и Лену, продавал им «Амвей», по их собственному желанию, и чувствовал себя хорошо. Позволив себе стать чуточку зомби, приняв яд в терапевтической дозе, он шел по лезвию бритвы, между разумом и безумием, между прежним собой и фанатиком. «Ты здесь временно, – повторял он себе. – „Амвей“ – эксперимент, а не твоя жизнь. Ты не сможешь так жить. Ты не хочешь, не вздумай».

Он мог бы легко шагнуть вверх, набрав нескольких человек и создав так называемые «квалифицированные ветви» в терминологии «Амвей» – но не стал этого делать, дабы сохранить дистанцию между собой и компанией и не дать повод совести заговорить. Он в ответе за тех, кого приручил. Он не сможет иначе, а раз так, то не стоит и начинать. Здесь мало кто зарабатывает, он это знает. Бизнес построен на том, что товары покупают пешки в основании пирамиды – заманив их, внушив им мысль о том, что они станут богатыми, если приложат усилия; не обманув, но и не сказав всей правды, он понесет их крест и не сможет смотреть им в глаза.

Через год смог.

Он нашел компромисс с совестью – благодаря Даше. «Скажи им, что почти никто не зарабатывает в сетевом маркетинге, но у них есть шанс», – шептала она, когда он ласкал ее. – Дай им его. Победители получают все». Он был пьян и расслаблен, и что-то в нем изменилось в тот миг – преодолев кору разума, мысль проникла в R-комплекс, в его древний рептильный мозг, и там плотно застряла. «Почему бы и нет? – подумал он. – Я буду честен с ними. Я буду брать тех, кто хочет рискнуть и чувствует в себе силы».

Переступив черту, он почти с чистой совестью принялся создавать ветви, набирать новеньких из числа покупателей и студентов, не трогая родственников и друзей, и через год, к концу третьего курса, стал «Серебряным НПА», одним из четырех десятков счастливчиков в России в тот год. До богатства было далеко, но чуть ближе, чем раньше. Он, студент, мог позволить себе лучше питаться и одеваться, но на большее не хватало.

Сеть расширялась. Оговорка про заработки отпугивала не всех, далеко не всех: когда говорят деньги, разум отключается. Люди всегда хотят большего, чем у них есть, в этом их суть, вечный двигатель эволюции, управление которым не в их человеческих силах. Не все, что выгодно роду, выгодно индивиду. «Почему бы и нет? – думает среднестатистический будущий НПА. – Что я теряю? Стоимость стартового набора? Несколько часов личного времени? Ерунда». Он не знает, что ставки выше, намного выше. Некоторые теряют все, включая себя, а кто-то это берет и складывает в толстый бумажник.

Значок «Золотой НПА» ждал Вову. Он шел к нему, старшие подбадривали его, наблюдая за тем, как растет его сеть, а он, воодушевленный, следовал главному правилу: продавал мало, а вербовал много. Чем больше человек под тобой, тем ближе ты к солнцу, к золотому тельцу. «Никто не остановит носорога» – в этом что-то есть, в носороге, который пробьется всегда и везде, через любые преграды, с душевной улыбкой во весь носорожий рот. Увеличив дозу яда, он чувствует себя хорошо, он полон сил и все еще верит, что сможет остановиться, если захочет.

Нет, он не мог. Жажда большего неутолима. Порой он мечтал о сверхчеловеческом даре – как у Вольфа Мессинга – и представлял, как вводит людей в транс и управляет ими как куклами, внушая им все что угодно. Нет, он не Вольф Мессинг. Но у него есть талант, не познанный в полной мере. Внутри него скрыт мощный источник силы, и то, что он чувствует и умеет – лишь малая часть возможного. Он сам толком не знает, как у него получается. Он как радар: улавливая настроение человека, его реакцию на слова и тон голоса, на поглаживания, нажимы и обещания; узнавая его желания и мотивы, вслушиваясь и вглядываясь, он подстраивается и продает. Не товар, нет. Мечту. Он не хочет быть навязчивым, как среднестатистический адепт сетевого маркетинга, и старается себя контролировать, но не всегда получается: заигрывается, увлекается, не замечает – а, остыв, понимает, что был неправ. Перегнул. Испугал. Оттолкнул. Продают не так, а мягко и гладко, по-дружески, в удовольствие для обоих, не навязывая, но советуя, помогая. Вербуют так же. Предлагают возможность, шанс, а не тянут силой с фальшь-улыбкой Карнеги.

Вова был талантливым и умным носорогом. Сильным и вежливым. Кто остановит его?

Остановили двое. Друг, едва не ставший бывшим другом, и НПА, которого он вовлек в бизнес за полгода до этого.

«Вова, ты в неадеквате, – сказал друг за кружкой пива в баре. – Не замечаешь? Один „Амвей“ на уме. Нельзя выпить пива без разговора о нем. Ты медленно сходишь с ума».

Вова стал возражать, красноречиво оправдываться, а друг встал и ушел, оставив его одного. «Подумай, – сказал он напоследок. – Звони, когда станешь нормальным».

На следующий день позвонил НПА.

«Вова, нужно встретиться, у меня проблемы».

Они встретились.

«Я банкрот, – сказал парень дрожащим голосом. – Я не могу ничего продать, а товар брал в кредит. Я должен банку, а дома у меня склад, и я не знаю, что делать. Звонили из банка, грозятся подать в суд». – «В пособии по бизнесу сказано, что нельзя тратить больше, чем зарабатываешь, и влезать в долги». – «Знаю. Я дурак. Какой из меня продавец? Это не мое. Ты предупреждал, что мало кто зарабатывает, а я не послушал, решил попробовать. Что теперь делать?» – «Можно вернуть товар за вычетом двадцати процентов». Глаза НПА ожили. «Правда?» – «Посмотри в пособии. Извини, что втянул тебя в это».

Через несколько дней Вова позвонил другу.

«Я ухожу», – коротко сказал он.

«Рад слышать», – сказал друг.

Сменив телефон и адрес электронной почты, Вова исчез с радаров «Амвея», переломался и вернулся к обычной жизни, из которой выпал на пару лет. Он закончил четвертый курс, расстался с Дашей и переехал к Лене из бизнес-центра в Текстильщиках. Она была слегка не от мира сего, как и он – они подходили друг другу. Пригласив его на свидание на первой же встрече – заезжего продавца женской косметики – следующие два года она тихо отвоевывала его у Даши. Зная о Даше и не пытаясь разом расставить все точки над i, она день за днем двигалась к цели. Она не была психологом, но знала: лучший способ потерять мужчину – давить на него, лучший способ удержать – позволить ему быть мужчиной.

Они любили играть в гипноз. «Загипнотизируй меня и делай со мной все, что захочешь», – просила она, и он выполнял ее просьбу: якобы вводил ее в транс, с серьезным видом гипнотизера, и далее получал удовольствие от власти над ней, а она с удовольствием подчинялась. Было весело. Она ни от чего не отказывалась. Гипноз есть гипноз. Однажды он приказал ей выйти голой на лоджию, в самый разгар дня, и, перегнувшись через перила, помахать людям рукой – она сделала это. Потом они занялись сексом там же, стоя, под жарким июльским солнцем, рисующим акварелью загара по двум потным телам. В общем, так они развлекались, психолог и бухгалтер. «Не жалеешь, что ушел из „Амвея“? – спрашивала она. – Ты создан быть продавцом, хорошим продавцом». – «Я не хочу быть пешкой, под которой другие пешки, – отвечал он. – Это не мое. Я не играю в чужие игры. Эксперимент затянулся и стал жизнью, что не входило в мои планы». – «А я? Я тоже?» – «Что?» – «Эксперимент?» – «В каком-то смысле да. Как и я. У нас лишь одна попытка, надо развлекаться и жить так, чтобы не было тошно и жалко». – «Тогда продолжим?» Они продолжали. Им не было тошно. Жизнь с толикой сумасшествия катилась вперед, покачиваясь на поворотах и не сбавляя скорость.

Через год у Вовы умер отец. Инфаркт в пятьдесят, душным июньским днем – после бани, трех литров пива с водкой и десяти лет пьянства. Страшный день. Черный солнечный день. Черная ночь без отца, с которым редко виделся после развода с матерью. Он был плохим отцом, но слово «был» многое изменяет. Оно ставит точку. Останавливает поток. Заставляет задуматься и многое переосмыслить, когда уже поздно. К сожалению – поздно. Ничего не изменишь, не скажешь и не услышишь, не прикоснешься. Воспоминания – все, что осталось. Прошлое без будущего, неизменное, с грузом не сказанного и не исправленного. Конец возможностей. Начало отсутствия.

О смерти отца они узнали не от врачей, а от похоронных агентов, столпившихся на лестничной клетке возле двери их квартиры. Их было трое, из разных ритуальных контор, и они, наперебой предлагая услуги, довели мать до истерики. «Убирайтесь! – кричала она. – Вон отсюда!» Она набрала отца, но телефон не отвечал.

Агенты не отставали, не снимали осаду квартиры.

В это время пришел Вова. Увидев людей в черном, парней чуть старше себя, он спросил, кто они и что тут делают. Они объяснили. Он не поверил, не захотел. Когда они назвали отца по имени-отчеству, назвали дату его рождения и место жительства – поверил. Мать он застал в слезах. «Господи! Что это? Что за безумие? Кто эти люди?» – «Ты звонила… папе?» – «Телефон недоступен». – «Скорей всего, они говорят правду». – «Господи Иисусе!»

Это была правда.

Вова вышел к людям в черном и спросил, как они узнали, где живет мать: отец прописан не здесь, они семь лет в разводе. «Он сказал врачам, а они – нам», – объяснил агент. «Врачи это делают?» – «Не только они (в голосе парня в черном слышалась гордость) – милиция, морги. Мы им платим. Это бизнес. Мы помогаем людям проводить близких в последний путь и должны успеть до государства. С ним лучше не связываться». – «Почему?» – «Если свяжетесь, узнаете». – «Оставьте свой телефон. Если понадобитесь – позвоним». – «У вас мало времени. Вы меня понимаете?» – «Да. До свидания».

Парни в черном ушли. Они дилетанты. Продают грубо, жестко – вызывая желание закрыть перед носом дверь или дать в морду.

Через час позвонили из больницы и сообщили о смерти отца. Позже, чем парни в черном. Информация – это деньги, она продается и покупается, так устроен мир, где каждый конкурирует с каждым, выбирая средства сообразно своей совести. Один останавливается, другой – нет. Спрос рождает предложение. На предложение есть спрос. Неисчерпаемый источник данных для психологов и социологов, изучающих Homo sapiens в его естественной среде обитания.

Мать обратилась в городскую ритуальную контору и пожалела об этом. Парни были правы, сервис не самый лучший – словно нет конкурентов и всем наплевать на тебя и твое горе. Гроб, венки, перевозка, кремация – от и до проблемы, которые ты решаешь. Для них это бизнес, для тебя – преодоление трудностей на скорбном пути. На смерти хорошо зарабатывают и что для одних – таинство, для других – рутина, трупный конвейер, тянущийся из прошлого в будущее и не останавливающийся ни на секунду.

По пути в крематорий Вова, не выдержав, спросил у сотрудника ритуальной конторы: «Какие чувства вызывают у вас покойники?»

Удивившись вопросу, тот задумался.

«От них плохо пахнет, но к этому привыкаешь. Деньги не пахнут».

Человек ко всему привыкает, даже к трупам – удивительное создание, продукт непрекращающейся эволюции, приспособления в целях выживания, что не всегда совместимо с так называемыми морально-этическими ценностями. То, без чего можно жить – это лишний груз на плечах, требующий энергии, всегда дефицитной. Тем парням в черном совесть не докучала. Счастливцы. Он не смог так, поэтому ушел из «Амвея» и не жалеет об этом – разве что самую малость, когда не хватает денег, а их не хватает всегда.

Выпускной. Красный диплом специалиста по клинической психологии, пьянка, утреннее похмелье и размышления о будущем. За три месяца до выпускного он начал искать работу и понял, что клинический психолог без опыта мало кому нужен. В детский сад, школу, детский реабилитационный центр, на городскую линию психологической помощи – пожалуйста, но за такие деньги, что стыдно даже сказать. В основной своей массе вчерашние студенты психфака работают менеджерами по продажам, теряя с таким трудом полученную квалификацию, и сожалеют о том, что мечтали стать психологами. Юные и наивные, далекие от реалий жизни, они сталкиваются с ней и ищут выход из ситуации, смиряясь с утратой мечты под давлением обстоятельств – не полностью, но навсегда.

Вова устроился специалистом по подбору кадров в HR крупного автомобильного дилера. Солидная компания с именем, большой штат, престижные марки авто, зарплата не самая высокая, но приемлемая в его случае, да и близко к специальности, работа с людьми, – в общем, не самый плохой вариант, не менеджером по продажам. Глядишь, устроится позже по профилю, а после менеджера куда? Снова менеджером? Это путь от мечты в общую серую зону, где диплом психолога не имеет значения и, кто знает, – может, диплом вообще. Лучше продает не тот, кто лучше образован, а тот, кто умеет. Вова умеет, но больше не хочет – «Амвея» хватило.

В первый же день он понял, куда он попал. В девяностые. Братки, делавшие бизнес в то смутное время и выжившие в разборках, повзрослели, остепенились, сменили малиновые пиджаки на темно-синие, пересели с шестисотых на пятисотые – но дух девяностых остался, не выветрился, бил наотмашь новичка. Сотрудник HR, принимавший его на работу, был единственным вменяемым, ширмой для хаоса за спиной, да и то, как позже понял Вова, лишь притворялся – нормальные здесь не задерживались. Вова уволился через полгода. Поймав себя на том, что мимикрирует и подстраивается под окружение, то бишь начинает ругаться матом, вводить в заблуждение кандидатов и бояться начальника, сумасброда с явными отклонениями в психике, – он написал заявление. «Прошу уволить по собственному желанию» – прекрасные слова, честные, очищающие. Он вновь свободен. Что дальше?

Дальше снова HR, отдел по подбору кадров в телекоммуникационной компании. Хорошая компания, дружный, в основном женский коллектив, но, как ни крути – не его. Скучно. Шаблонно. Теряешь квалификацию. Для собеседования многого не надо, не нужен детальный психологический портрет соискателя: узкие рамки потребностей приводят к медленному досадному регрессу. Еще год такой практики, и можно поставить крест на всем, что знал. Что делать? Запертый в клетке, он в раздумье бродил по ней из угла в угол и искал выход, день за днем, месяц за месяцем. Денег было мало, но, если устроиться по специальности в детский сад или в школу, будет еще меньше. Потолок – двадцать тысяч. На что жить? Сидеть на шее у мамы, учителя географии? «Сынок, делай как знаешь, – сказала мама. – Справимся. Но уверен ли ты, что хочешь работать с детьми? Они прекрасны, особенно маленькие, но не для каждого. Это должно быть призвание – не принуждение». Нет, он не был уверен. Он не был ни в чем уверен, кроме одного – он не хочет работать в HR, то есть в «Человеческих Ресурсах», если по-нашему. Просматривая вакансии по специальности «психолог», длинный список, выбрать из которого было нечего, он доходил до конца и возвращался в начало, чтобы снова идти в конец.

Судьба смилостивилась над ним: его сократили. Рынок телекоммуникационных услуг переживал не лучшие времена, прибыль снижалась, и компания приняла решение уволить часть персонала. Поскольку Вова был новеньким, выбор пал на него. Три оклада, чаепитие с тортом – и он вновь свободен, словно птица в небесах, с трудовой книжкой в кармане и скрытым в тумане будущем. Смирившись с тем, что придется работать в HR, он рассылал резюме, ходил на собеседования, но к середине лета, в разгар июльской жары, все еще был безработным, что порядком его тревожило. Магия не действовала, неудавшийся Вольф Мессинг не мог никого убедить. Самооценка не падала, но снижалась, остаток денег на счете таял под жгучим июльским солнцем. Причину он знал – не было веры. Не было внутреннего огня. Не было блеска в глазах. Под давлением обстоятельств он старался казаться искренним, но не доигрывал. Он лгал себе и другим

«Не вернуться ли в «Амвей»? – маленькая дьявольская мысль, гонимая прочь, не уходила, искушая его в пустыне, где он мучился от безделья и будущего безденежья.

«В чем смысл жизни? Для чего я учился столько лет? Для „Амвея“? Для „Человеческих ресурсов?“ Для кого?»

Для людей. Он учился для них. Он хотел узнать их, помогать им. И одновременно себе. Он хотел найти ключ ко Вселенной души, которая, как известно, потемки, причем собственная – не меньше чужой. Он хотел. Не ради денег, нет, он не думал о них, или почти не думал, когда мечтал стать психологом – но теперь думает. Он не хочет в детсад или школу – мало платят, не проживешь. Не обманывай себя – иди в HR или менеджером по продажам, зарабатывай и забудь об альтруизме, которым сыт не будешь, и о Вселенной. Узнав теорию микрокосмоса, ты не вышел в него и не исследовал: темную материю, планеты, звезды, черные дыры, гравитацию, далекие галактики, – твое знание ограничено учебниками, планетарием и пыльными линзами телескопа.

Однажды, привычно просматривая вакансии в Интернете, он увидел два объявления, странным образом оказавшихся рядом:

«Психолог в детский центр раннего развития».

«Агент ритуальных услуг».

Он открыл первое. Негосударственный детский центр. Двадцать пять тысяч. Требуются: опыт работы с детьми, доброжелательность, внимательность, умение расположить их к себе.

Он открыл второе объявление.

Агент ритуальных услуг.

От 30 000 до 60 000 руб.

Обязанности:

– выезд на адрес заказчика

– оформление документов

– организация похорон и предоставление связанных с ними услуг

– продажа ритуальной продукции.

Требуются: стрессоустойчивость, коммуникабельность, мобильность, ответственность, готовность к ненормированному рабочему дню. Еще один пункт вызвал улыбку – «опыт работы с людьми приветствуется». Тяжелый случай. По тем парням в черном было видно, что опыта у них нет: кто громче крикнет – того и тапки, такой у них принцип. Психология горя им неведома, как и вообще психология.

Вова боялся покойников. Разумом он понимал, что в них нет ничего страшного, если только это не разлагающийся труп месячной давности – но мистический страх и сосущее чувство под ложечкой появлялись всякий раз при виде покойников. Исключением был отец. Папа. Папу он не боялся. Слава Богу, в Москве не принято хоронить громко, с оркестром и траурным шествием по улице с красным гробом на плечах. Дорого? Жуткие воспоминания детства: столица Урала, марш Шопена, зеленые лица покойников, крышки гробов с крестами у дверей на лестничной клетке, запах мертвых тел, который ни с чем не спутаешь – многое забывается, но только не это.

На собеседование в детский центр он пошел от нечего делать, не питая иллюзий – а его взяли. Без опыта. Директор центра, миловидная женщина бальзаковского возраста, была вежлива, дружелюбна, улыбчива, и он показал все, на что был способен. У него словно крылья выросли. Он знал, что его не возьмут, поэтому, расслабленный и свободный, не делал ничего особенного – он был собой, впервые за долгое время, за несколько собеседований, за несколько парсеков от цели. Он давно не чувствовал себя так хорошо. И это сработало. Через двадцать минут пятилетняя дочь директора села к нему на колени, и он прочел ей сказку про Красную шапочку: с удовольствием, с выражением, в лицах – один раз, второй, мог бы и третий, но мать, улыбнувшись, остановила. «Лера не общается так с чужими. Вы первый. Вы прирожденный психолог, – сказала она. – Используйте свой дар и развивайте. Добро пожаловать, ждем вас в сентябре».

С тех пор все изменилось.

Он вновь поверил в себя.

«Вы прирожденный психолог» – звучал голос в голове, и крылья за спиной хлопали, расправляясь. «Что я еще могу? Что я НЕ могу?»

Он не может стать ритуальным агентом. Он боится покойников. Он знает, что чувствуют люди, потерявшие близких, он читал книги по психологии горя – но его не хватит на практику, на реальных людей, на слезы, стоны, шок и сладкий трупный запах. Он мог бы помочь им, в отличие от парней в черном, но он не может. Это выше его сил.