Текст книги "Видящий. Лестница в небо"

Глава 6

Брать меня «на дело» пэгэбэшники категорически отказались, несмотря на юридическое совершеннолетие, наличие родовой печатки и личной заинтересованности. Поскольку «предатель» Баринов решительно встал на их сторону, пришлось заняться делами, о которых бойцам невидимого фронта знать не стоило. Взяв с меня самую суровую клятву, что не увяжусь следом, ни Бок, ни Рогов даже не подумали как-то ограничивать меня в остальных передвижениях, так что начинающаяся ночь была в полном моем распоряжении.

Обычный велик, валявшийся на складе агентства, благополучно довез меня почти до самого пригорода ничуть не хуже джипа. Самое смешное, я даже времени затратил меньше, чем тогда, потому что двигался напрямую, а не в объезд. Ну еще и сила мне в помощь. Когда можешь крутить педали со скоростью чемпиона и при этом почти не уставать, велосипед мало чем уступает по скорости машине.

В охране своего жилища патрульный гораздо больше надеялся на собаку, чем на нормальные запоры. То ли так верил в алабая, то ли не хотел выделяться из общей массы, то ли банально сглупил – теперь уже не узнаю. Ни в чем не повинное животное я просто усыпил, других домочадцев у сержанта не было. Тайник в подвале нашелся легко – это не весь дом обшаривать и обстукивать, а содержимое его меня порадовало: три спортивные сумки, доверху набитые заботливо уложенными пачками банкнот, обещали солидный куш. С сожалением оставив одну из них для улик пэгэбэшникам, покинул дом, приведя все в первозданный вид. Вряд ли от операции будут другие трофеи, но хотя бы в минусе не останусь. Попетлял для надежности, принял еще кое-какие меры и, спрятав сумки в наспех сооруженном тайнике неподалеку от города, налегке отправился домой. На все про все ушло чуть больше двух часов, даже устать не успел. Вернувшись, как мог успокоил Бориса и прислушивающихся китайцев – Шаман явно был их любимцем. А дальше мы так и просидели всю ночь около рации, ожидая вестей.

По иронии судьбы раненых «героев» вместе с помятым Костиным повезли в ту самую больницу № 15, где я когда-то стажировался. И это лишь для меня с тех пор вечность прошла, а контингент врачей там почти не изменился, так что стоило мне войти, как сразу оказался узнанным. Черт побери: Егора, оказывается, здесь очень даже любили и переживали, когда он пропал, а я про это даже не знал. В мои-Егоровы воспоминания больница врезалась как крайне неприятное место.

– Егор! Ты?! – облапывает и трясет меня могучий хирург со смешной фамилией Котено́к, с бригадой которого я часто работал. Ударение в фамилии – на последний слог, при ошибке можно было получить в ухо или, как в моем случае, занудную нотацию, но как его звали за глаза – догадаться несложно. – Господи, живой, мы ж тебя похоронить уже успели! Леська, смотри, узнаешь паршивца?

– И-и-и! – счастливо верещит, несмотря на ранний час, сильно располневшая медсестра Олеся, повисая у меня на шее. – Вырос-то как! Вымахал! А красавчик-то, красавчик!!!

Константин Михайлович спасает меня от участи быть раздавленным и утаскивает в крохотную комнатку для дежурного персонала, где я попадаю в лапы остальной бригады. Бессвязные возгласы, тисканье и похлопывания продолжаются еще пару минут: меня, как эстафетную палочку, передают от одного к другому.

– Ну выкладывай, как жил, где пропадал? Я тогда в мае в училище ходил, мне сказали, у тебя источник перегорел и ты, скорее всего, сбежал, чтобы с собой покончить, – без обиняков выдает хирург узнанный расклад, получив меня обратно после круга обнимашек. Пытаясь незаметно оттереть с рукава крем от чьего-то куска торта, в который я умудрился вляпаться в процессе, отвечаю старой доброй классикой: – Не дождетесь!!! – но продолжаю уже нормальным голосом: – А так – да: и источник перегорел и сбежал. Много чего было…

– А правда, что в училище вашем заговорщики всем заправляли?

– Про всех не скажу, но парочка была. Они, гниды, меня и уработали.

– И как ты теперь? – Врачи, даже неодаренные, лучше других знали о проблемах с психикой магов при потере источника, так что сочувствие в голосе второго дежурного хирурга, чьи ФИО абсолютно выветрились из памяти, было неподдельным.

– Почти два года потребовалось, чтоб восстановиться.

– О, молодчага! Даешь! – со всех сторон посыпались поздравления, одновременно звучат вопросы:

– Чай с тортом будешь?

– К нам вернешься?

– Учиться теперь пойдешь?

Звонок от ворот спасает меня от необходимости отвечать, а вскоре в дверях появляется Бок и с облегчением восклицает:

– О, шеф! Ты уже здесь! Наших привезли!

– Уже иду!

– Шеф? – иронично спрашивает, натягивая шапочку, старший бригады.

– Так случилось, – пожимаю плечами.

– Ну пойдем посмотрим на твоих, – перестраивается на деловой лад Котенок, как будто эта шапочка послужила переключателем.

В приемном покое многолюдно и шумно, вместе с ранеными приехали остальные бойцы. Привычная обстановка, команды Котенка, другие знакомые голоса и запахи обрушиваются на меня, словно и не было этих двух с лишним лет. Первым делом бросаюсь к каталке Алексея, опережая врачей.

– Васин Алексей, одаренный; сломаны четыре ребра, имеются внутренние ушибы, ничего критичного, – с облегчением убираю руки от виновато скалящегося сквозь боль Шамана. Для светлого одаренного действительно не страшно, тугую повязку ему уже кто-то вполне профессионально наложил. Земеля, все это время неслышно стоявший рядом, отмирает и с хрипом выдыхает.

– У этих ерунда, царапины, – пока я занимался Лехой, медики успели осмотреть остальных, – посмотри вон тех! – указывает мне на Костиных хирург.

– Костин Бронислав; ранение в плечо, других ран нет. Сустав и кости раздроблены, нужна операция, – отзываюсь после диагностики.

– Я то же определил, готовьте его! – отдает Котенок команду медсестрам.

– Костин Ярослав Владимирович; ушибы, перелом правой руки, перелом челюсти в трех местах; жить будет… к сожалению, – выношу диагноз последнему из пациентов.

Врач окидывает меня удивленным взглядом, но никак не комментирует последнее заявление. Другой персонал начинает заниматься легкоранеными.

– В операционную пойдешь? Без тебя есть риск, что парень инвалидом может остаться! – зовет меня с собой Константин Михайлович, кивая на лифт, где скрылась каталка с Брониславом.

Возвращаюсь к Шаману, тратя еще часть сил на обезболивание и заживление. Костин-старший с мольбой смотрит на меня, другие наемники тоже замерли в ожидании ответа.

– Пойду, конечно, – тяжело вздыхаю. Запал прошел, а предстоящий вид раздробленных костей и мяса радости не внушает. Но Бронислав – не директор, к нему у меня претензий нет.

Освободившись, нахожу Алексея, его мы с Олегом сразу же забираем домой. Даже без моей помощи он восстановится за несколько дней, разве что еще с неделю навыки работы с источником разрабатывать придется – в местах заросших переломов должны образоваться новые каналы передачи энергии. Так и не поспавший Бок, доставив раненых, сразу же умчался в контору – он остался там за все руководство разом – отец и сын Костины заняли койко-места на несколько дней точно, все зависит от того, как будут лечить. По идее, хотя бы простейшие медицинские артефакты у них, с их профессией, должны быть, «лечилки» я им точно заряжал, но вот сколько штук у них теперь осталось – большой вопрос. А я делать для них что-то сверх уже оказанной помощи Брониславу не собираюсь.

Есть большое желание отпинать пилотов за самодеятельность, но вина в данном случае целиком и полностью на мне – не предупредил и не объяснил. А контролировать каждый шаг – это не дело, да и невозможно это со взрослыми людьми. Хотя одна громадная претензия у меня все-таки имеется. Дождавшись, пока страдалец устроится на родной кровати, начинаю разбор полетов по горячим следам:

– Леха! Вот объясни: ты – майор, всех в конторе старше по званию! – Про свои несуществующие здесь подполковничьи погоны упоминать бессмысленно. – Из боевых действий не вылезал с начала службы! Какого хрена ты планирование операции Костину отдал? А?! Если б у меня была уверенность, что ты во главе, я бы совсем по-другому действовать стал!

Шаман виновато пытается пожать плечами и тут же морщится от приваливших ощущений.

– Ярослав сказал… – вступается за друга Земеля.

– Да похрен, что он там сказал! Два боевых офицера проигрывают битву за свинарник, потому что не нюхавший пороху кэп напланировал какую-то хрень! Он же половину парней потерял на прошлом деле! Капитан, напомни мне, за что тебя из армии выперли?

Олег сердито сопит, но молчит, потому как знает, что виноват.

– Так какого лешего мы на те же грабли наступаем? А? Неужели не видели, что план хреновый?

– Костин вроде как начальник… Да и вводных было маловато, – все-таки подает голос Земеля.

– С какого перепугу он вам начальником стал? Вы что, в агентстве рядовыми бойцами записаны? Вы вместе с Боком были моими представителями как хозяина! Я Костина директором оставил только потому, что заменить не знал кем, плюс думал, что для конвоирования и охраны его хватит. И мне он, в отличие от вас – никто! Наемный работник, не самый лучший причем. – Пару минут перевожу дух, потому что материться на Ярослава можно долго, но опять же это и моя вина: считал, что наемник смирился со сменой статуса и будет нормально исполнять мои приказы.

– В общем, так! Что делать с агентством, точнее – с московской его частью, я еще подумаю, – сворачиваю разнос, – в Питере начальником – Бок: надеюсь, с ним проблем не будет и сработаетесь. Но очень вас прошу… точнее, нет, приказываю как глава рода: если увидите, что он или кто другой чушь несет, не стесняйтесь, разбирайтесь, требуйте полного расклада!

Даю парням время осознать сказанные мной слова, после чего перехожу к нормальному разговору:

– Есть идеи, кого вместо Костина назначить? Вы тамошних лучше моего знаете. Уж очень жалко будет сворачивать все на взлете.

– А Саша?

– Бок в Питер с нами хотел. Можно, конечно, его пока тут оставить, но как-то не по-человечески получится: обещали одно, а втюхиваем другое, да и кто тогда в Петербурге лямку тянуть будет?

– Я буду, – неожиданно твердо произносит Олег.

– Ты ж не хотел?

– Мало ли что не хотел! Ты прав, хватит с меня тупых начальников, лучше уж самому решать!

– Алексей, ты как?

– Я только за! Я хоть и старше по званию, но просто не хочу пока в такое впрягаться. Замом к Олегу пойду. А созрею – ты ж найдешь для меня дело?

– Думаю, найду. Есть у меня задумки. Как Бока радовать будем?

– Знаешь, ему в Москве, в общем-то, понравилось, может, и сам с удовольствием останется. Но ты тогда его в род прими или хотя бы дай твердое обещание. У него действительно с родней не сложилось, а за тебя он тогда зубами рвать будет и в авантюры без согласования точно не полезет. А если найдется дело именно для нас, так не на другой же край света переезжаем!

– Ладно, поговорю с ним. – Покидая жилище пилота, не забываю выдать лекарское напутствие: – Выздоравливай, завтра навещу, когда отдохну. О гареме пока забудь, тебе сейчас резкие движения противопоказаны!

– А если без резких? – И такой невинный взгляд!

Машу на него рукой: горбатого могила исправит.

Пэгэбэшники свою часть обещаний выполнили, прикрыв нас полностью. Для посторонних «Кистень» функционировал без перебоев, о нашем участии в «бойне у свинарника» не знал никто, кроме заказчика, которому это ведомство нашло чем укоротить язык. А прокатившаяся за выходные и начало недели волна самоубийств и несчастных случаев среди полицейских чинов и некоторых гражданских лиц давала надежду, что страна так и не узнает своих героев.

О том, что пришло время расплаты, мне напомнили весьма оригинальным способом. У нашего ангара лихо затормозил грузовик с самыми обычными номерами, хрюканье и визги из которого не оставляли простора фантазии о содержимом.

– Что это? – уже ничему не удивляясь, спрашиваю у довольно ухмыляющегося Рогова, выпрыгнувшего с пассажирского места.

– Твои трофеи! – и ржет, зараза, пока водила выпинывает из кузова несчастных животных.

– Боже! За что?! – спрашиваю у неба.

– Что случилось? – Подоспевший Борис в недоумении пялится на десяток свиней, вяло разбредающихся по тесному пятачку перед складом.

– Шашлык любишь?

– Э-э-э… Такие зажаренные кусочки мяса на шампурах?

– Угу. С доставкой на дом.

– Люблю, но, по-моему, здесь пропущена пара этапов в приготовлении…

Смотрю на приятеля – лицо абсолютно серьезное, но по глазам видно, что едва сдерживается. Все ясно, и этот туда же.

– И что мне с ними делать? – спрашиваю у оперативника, который, несмотря на веселье, не спешит подходить поближе.

– Что хочешь. – Внезапно капитан меняется, и вместо лихого рубахи-парня передо мной предстает весьма непростой человек с жестким взглядом. – Я свою часть сделки выполнил, как видишь – не зажал ничего, – взмах рукой в сторону привалившего счастья. – Туши, уж прости, тащить не стал, за эти дни они завоняли. Этих, кстати, тоже никто не кормил, только поили, так что советую позаботиться.

– Понял. – Вану и Ли даже не потребовалось отдавать команды, сами умчались соображать, чем поддержать угасающие силы неожиданных трофеев. Боря с опаской приближается к свину поменьше и трогает того за уши. Контактный зоопарк, мать его!

– Пойдем поговорим, – приглашаю капитана внутрь.

– Без обид? – уточняет он.

– Какие уж тут обиды! Расплатился честь по чести, а то, что не отказался подложить свинью ближнему, так я бы тоже не смог удержаться, наверное… – произношу задумчивым тоном.

Рогов настораживается и не спешит идти за мной, но я его успокаиваю:

– Да не жмись ты! Шутку я оценил, зачетная! Поросят найду куда пристроить, есть у меня кандидат на подарочек. Мешок семечек или орешков ему еще добавить, что ли? От себя?

Сообразив, о ком я, Василий усмехается: силовики оказались удивительно слепыми и глухими в момент разборок пилотов с Костиным, правда, и те грань не перешли, ограничившись рукой и челюстью, ну и попинав для порядка. Жаль только, что я остался лишен удовольствия приложить руку к орлиному носу наемника, второе избиение за тот же проступок будет перебором.

В ангаре располагаемся за столом, Борю прошу ненадолго нас оставить, хотя его любопытство зашкаливает.

– Как вы себе это видите?

– Мне приказано – на твое усмотрение. Но не меньше десяти человек.

– Москвичей или питерских?

– Тебе какая разница?

– Извини, туплю, – устало тру лицо, последние несколько дней выдались утомительными, даже Борис умудрился поучаствовать в нашей кутерьме, оформляя в конторе бумаги, – просто я через несколько дней в Петербург переезжаю, только с этой точки зрения спрашиваю, – объясняю свой неуместный интерес.

– Потом можно и в Питере, но первых двоих – здесь, специалисты уже ждут, – настаивает Рогов.

– Хорошо, пусть так и будут по двое за раз. Мои условия: полная анонимность, и я, и ваши – в масках и балахонах. Знать их в лицо нет ни малейшего желания, светить своим – тоже.

– Принимается.

– Блокирующая сбруя с вас, по количеству обучаемых. Помещение тоже на вас, мне все равно, но лучше бы нейтральное. И имейте в виду – будет шумно. – Вспомнив свои собственные ощущения, капитан понимающе кивает.

– И еще…

– Да?

– В Питере я не хочу знакомиться с кем-то еще из вашего ведомства, сделка была между нами лично, поэтому работать буду только с тобой.

Капитан зависает ненадолго, но потом молча соглашается, а в его глазах я вижу расчетливый блеск – последнее условие явно приходится ему по вкусу. Что ни говори, а маги моего уровня вряд ли баловали служивого своим вниманием, предпочитая иметь дело с людьми повыше рангом.

– Мне нужен будет твой питерский адрес.

– Как устроюсь – дам телеграмму или отзвонюсь, но если что – всегда через мать можно будет весточку передать. Только при условии – ее не пугать и не трогать, она не в курсе моих дел.

С этим требованием Рогов тоже соглашается – это в его интересах. Несмотря на неудачное начало знакомства, оперативник наверняка уже прикинул возможные плюсы от его продолжения. И это нормально, я сам такой. На сотрудничество с большими шишками в ПГБ пока не замахиваюсь, да и не нужно мне оно при наличии прямого выхода на Милославского, но там не успеешь оглянуться – окажешься жестко припахан, а здесь будет масса вариантов. Посмотрим теперь, как отреагирует на мои условия начальство капитана, от этого и будем танцевать.

Про передачу техники я думал долго, невзирая на загруженность. Каюсь, были мысли придержать, «не смочь» научить, но обдумав и взвесив, решил все же сдержать слово. Однозначно ясно, что рано или поздно это умение раскроют, как бы я ни противодействовал и ни тормозил. Идея на поверхности, так что в секрете уже не удержать. И если кому-то из агентов это умение спасет жизнь или свободу – тоже неплохо. А болевое – это вообще вряд ли является тайной для их сотрудников и просто целителей – люди издавна любую хорошую вещь приспосабливали для вреда себе подобным.

Урок описывать не буду, на двойку «привидений» в балахонах убил почти сутки, пока не добился понимания ими принципа. О том, что за время обучения запомнил их источники до мельчайших подробностей, никому, разумеется, не рассказал. С Роговым и Верещагиным, присутствовавшими на занятии в качестве наблюдателей, договорились, что при необходимости занятие еще один раз повторим, но на этом конкретно с этими людьми – всё.

Вторым по значимости, что вертелось у меня в голове в эти сумасшедшие выходные и начало недели, шел разговор с Бариновым-Боком, фрекен Бок ему… В мыслях я прокручивал самые разные варианты, но все не мог понять, как уговорить пилота остаться на нужном мне месте. И ключевое слово здесь именно «пилот»: оставляя его в Москве по сути одного, я не мог обеспечить ему то, к чему он рвался изначально, – небо. Но как ни откладывай, а время для беседы пришло: решать – быть или не быть московскому филиалу «Кистеня», требовалось быстро.

– Александр Владимирович, можете со мной поговорить? – В кои-то веки мы оба выспались; отдохнув, я ввел Шамана в строй, уж что-что, а сращивать кости я научился отменно.

– Догадываюсь, о чем именно.

– Александр Владимирович…

– Гор, переходи уже просто на имя, а? С Алексеем и Олегом ты же не церемонишься?

– Там немного ситуация другая, но я не против. Как предпочитаешь: Саша или Шура?

– Ради бога, только не Шура! Так меня только бывшая звала, так что ассоциации – не самые лучшие!

– Саша так Саша, – соглашаюсь я, устраиваясь на диване в кабинете начальника. Бок недолго думая составляет мне компанию, пересев из своего рабочего кресла на мягкий стул напротив.

– Ну уговаривай!

– А надо? – Доброжелательно-ироничный настрой Баринова мне нравится: кажется, разговор выйдет не таким трудным, как я ожидал.

– Алексей уже успел со мной поговорить, так что я примерно представляю, но хотелось бы твою версию услышать.

– Моя версия такая: ты бухгалтерские книги «Кистеня» за второй квартал видел?

– Видел.

– Тогда порядок сумм, что здесь крутятся, представляешь. Мы сейчас на волне, Костин просто придурок, что в эти несчастные двадцать тысяч вцепился.

– Согласен.

– Тогда сам понимаешь: сворачиваться мне не хочется. Но и без толкового и верного руководителя оставлять это я не могу. А в Питер я, к сожалению, еду однозначно.

– Просто для понимания – зачем?

– Давай я потом всем разом объясню, не хочется по десять раз пересказывать. Лучше скажи, на каких условиях ты согласишься здесь остаться?

Саша уже явно думал над ответом, но все-таки берет паузу, отвлекшись на разливание чая, принесенного Борисом.

Борька – молоток, сам вызвался помочь и теперь семимильными шагами проходил социальную адаптацию, замещая Бронислава, числящегося при «Кистене» секретарем. Всего за пару дней он разобрался почти со всеми бумагами, скопившимися на столе в нашей приемной, и удачно отшил пару мелких скандалистов, рвущихся с ходу к Самому Главному. Дискомфорт, испытываемый обычными людьми в присутствии гасителя, никуда не делся, так что запал у склочников очень быстро затухал, а вопрос решался как бы сам собой. По мне – бесценное подспорье для помощника руководителя.

– Про желание смены рода ты знаешь. Я немного тебя узнал, да еще видел твое отношение к Алексею и Олегу, так что не передумал, а, наоборот, хочу еще больше.

– А вдруг я чудить начну?

– А нахрена тебе это? Прости, конечно, но у меня сложилось впечатление, что тебе банально некогда чудить…

– Дурное дело нехитрое.

– Стать дурнее моего дядьки тебе при всем желании не удастся, так что не кокетничай!

– И в мыслях не было! Но, извини! Мне всего шестнадцать лет, у меня куча обязательств перед разными людьми и конторами! Я хочу понять, какого хрена ты в меня так веришь?!

– Потому что мне тридцать восемь! И я об этом титуле с двадцати лет мечтаю! Ты у меня печатку видишь? – внешне спокойно, но с заметно слышимым надрывом отвечает-спрашивает Баринов.

– И что?

– И то! Тебе всего шестнадцать, а ты уже пробил титул своей тетке и себе, за последний год, если я не ошибаюсь!

– Ну!

– Скажи, чье дворянство будет следующим?

Над ответом я зависаю. В том, что пилоты рано или поздно от меня уйдут, я не сомневался никогда. Но наша зародившаяся дружба, я надеюсь, это переживет, да и опыт создания родового союза у меня теперь имеется. И есть мои планы, которые я собираюсь озвучить всем на ближайшей встрече. Хотя бы просто для того, чтоб все были в курсе и знали, к чему мы стремимся.

– Земеля старше, плюс он мой наследник, как оказалось. Чисто случайно, но в род я его принял вперед всех, – пока у меня нет детей, в случае моей неожиданной кончины наследуют принятые в род в порядке очередности, – но я ставлю на одновременность Земели и Шамана.

– И что поставишь?

– Коньяк?

– Ящик, не меньше! Иначе спорить неинтересно.

– Да хоть и ящик!

– Принимается.

– Эй-эй! Бок! Фрекен Бок тебе в жены! Я чисто гипотетически! Хотя… Давай забъемся, согласен. Ящик коньяка! Только Шаману и Земеле ни слова!

– Идет! – скрепляем пари рукопожатием. – Кстати, давно хотел спросить: что за фрекен Бок ты все время упоминаешь?

– О! Легендарная дама! Домоправительница и домомучительница в одном лице! – Поняв, что большего от меня не добиться, Баринов сдается:

– Ладно, не хочешь говорить – не говори! А что касается меня, так я хочу стать третьим в этом списке!

Какое-то время мы молча пьем чай, думая каждый о своем.

– Про род понял: это, в общем-то, ты с самого начала озвучивал, просто понять хотелось. Что еще?

– Еще?.. Если насчет первого возражений нет, то имеется несколько условий по работе: хочу набрать штат под себя, все равно на все позиции искать людей придется.

– Принимается.

– Если что-то найдется интересное – вызываю вас, и наоборот, если что-то у вас – я присоединяюсь.

– Принимается без вопросов. Но про то, что без использования втемную, надеюсь, ты понимаешь?

– Ну уж за дурака-то ты меня не держи!

– Я и Костина за дурака не держал, а вон что вышло!

– С Приказом проблемы будут? – сочувственно интересуется мужчина.

Морщусь, разглаживая волосы над ухом, а когда ловлю себя на этом жесте, морщусь еще больше.

– Решаемые. Им кое-что от меня нужно было, так что обменял. Единственное – если б не эта подстава, мог бы и повыгоднее пристроить.

– Что-то ценное?

– Скажем так, родовое умение. В деньгах не оценивается, так что говорить бессмысленно.

– Знаешь, тогда не расстраивайся! Если техника была им нужна и они про нее знали, то могли бы сами подставу, как ты изящно выразился, организовать, а там бы ты легко не отделался.

Зажевываю чай лимоном. Знаю, что не положено, но люблю так делать с детства, да и не с английской королевой чаевничаю. Правда, Черный, как раз вошедший в этот момент с бумагами, корчит мне угрожающую рожу. Он помимо прочего взялся исправить огрехи в моем воспитании, и теперь одергивает, когда делаю что-то не то. Правильно, конечно, но иногда утомительно, к холодильнику теперь как вор пробираюсь, благо китайцы прикрывают от бдительного Борькиного ока. А то если поймает, то сначала лекция, а потом трапеза за столом с полной сервировкой и предварительным переодеванием. Джинсу мою любимую вообще грозился выкинуть или сжечь, но тут уж я встал на дыбы, нечего на святое покушаться!

Моментально проглотив кислую дольку, смотрю на приятеля искренним невинным взглядом, но поздно, уже попался. Вечером по дороге домой нотация мне обеспечена. Ладно, переживу. Узнав гасителя получше, я понял, что зацикленность на некоторых правилах помогает ему держать себя в руках, так что не обижаюсь.

– Возможно, ты прав, не думал я о таком варианте, – отвечаю Боку, дождавшись ухода Черного, – теперь в любом случае поздно говорить об этом.

– Что с Костиным делать будешь?

– Не знаю! Серьезно! Колеблюсь от «пропал без вести» до «уволен за несоответствие» – и в ассоциацию настучать, чтоб дел с ним никто не имел, – весьма откровенно высказываю свои мысли насчет бывшего директора.

– Не советую ни того, ни другого.

– Насчет первого понимаю, а выгонять почему не советуешь?

– А зачем?

– ?.. Не понимаю!

– Оставь его мне. Понятно, что не руководителем, сделаем должность вроде консультанта, пусть свои косяки отрабатывает… – и тут же кривится: – Черт, словечки твои такие прилипчивые, сами на язык лезут. Фрекен Бок мне!.. – вместе смеемся над нелепым ругательством.

– Он и консультантом много наворотить сможет! – возвращаюсь к теме разговора. – И где гарантия, что согласится? А согласившись, не будет мелко или крупно пакостить?

– При правильно составленном контракте? Сомневаюсь. Но вот обеспечить его лояльность тебе как-то придется!

Такой нетонкий намек на мои способности мне не нравится. Придется внести ясность в этот вопрос:

– Еще раз для понимания: мне шестнадцать лет! В тринадцать я сорвал источник и восстанавливался почти два года! Кроме базовых знаний – я самоучка. То, что ты видел с Локтевым, это практически все мои умения в этой части!

– Но при этом ты меняешь некое родовое умение на спецоперацию ПГБ! Ладно, будем считать, я поверил, – укоризненно качая головой, произносит мужчина, – но я и не это имел в виду, надежность всех этих ментальных воздействий, на мой взгляд, сильно преувеличена.

– Тогда что?

– Шеф у нас ты, я лишь могу высказать пожелание, – умывает руки теперь уже действующий директор агентства. Приказ написать – дело пяти минут, а принципиальное согласие я, похоже, получил.

– Понял, подумаю. По маленькой? – следую я традиции обмывать назначения.

– А давай! – соглашается Саша и достает из бара бутылку с парой пузатых рюмочек.

– Мы тут, знаешь ли, пашем, а они пьют!!! – раздается от входа двойной негодующий вопль Шамана и Земели, вернувшихся с объектов.

– Вот это нюх! – переглядываемся мы с Бариновым. – Борьку там тоже позовите, пусть закроет кабинет на десять минут. Сока ему нальем.

– За что хоть пьем? – спрашивает Шаман, дождавшись конца коротких приготовлений.

– За Васина Александра – директора московского «Кистеня»! – провозглашаю я тост под одобрительные возгласы собравшихся.

Нанятым Костиным ветеранам веры теперь не было, поэтому со всеми повторно побеседовали и от всех троих отказались, выплатив компенсацию за беспокойство. Такое решение всем сторонам пришлось не по вкусу, но лучшего у меня не нашлось. Разве что деньги взял из заныканных сумок, а не со счета агентства.

Замотивированный Баринов позвонил куда-то на малую родину, и к концу недели у нас уже был полный штат. Окрыленный перспективой смены рода и начальством над успешной конторой, он не стесняясь зазвал несколько человек своих друзей и знакомых, так что за возможный бунт на корабле я больше не переживал. Но те несколько летних дней, когда за ответственных лиц пахали только мы с ним да Земеля, вспоминать совсем не хочется.

А ночью у Костина, выписанного накануне домой, случился обширный инфаркт, об этой новости мы узнаем от Мирославы, позвонившей в офис с утра пораньше. Скорая успела вовремя, Ярослава откачали, но восстанавливаться ему теперь придется очень долго. На пристальный взгляд Баринова отвечаю своим спокойным.

– Все-таки уволен за несоответствие?

– По состоянию здоровья, и, согласись, эта формулировка куда лучше.

– Не боишься?

– Чего?

– Не знаю; расследования, например…

– Саш, ты переработал! У Костина проблемы с сердцем уже десять лет, я в медкарте смотрел. А год у него тяжелый выдался: банкротство, сорванный заказ, последнее дело удачным тоже не назвать! Даже у здорового человека сердце могло надорваться.

– Что теперь делать будешь?

– Съезжу сейчас в больничку, челюсть и руку ему залечу, все врачам полегче будет.

– А инфаркт?

– Не мой профиль, там манипуляции гораздо тоньше нужны. Восстановится постепенно сам, методики реабилитации разработаны. Страховка на этот случай у него есть, сам документы всем работникам подписывал. Раз сразу не умер, значит, поживет еще.

Саша хочет еще что-то спросить, но прикусывает язык – умный поступок с его стороны. Все в той же больнице, куда он меня отвез на нашем джипе, нахожу Котенка и прошу провести меня в реанимацию. Караулящие в коридоре крупная дородная женщина и заплаканная Мирослава пытаются прокрасться следом, но дежурный врач захлопывает перед ними и Бариновым дверь в отделение.

– У вас есть медицинское образование? – интересуется реаниматолог в ответ на мою просьбу, подкрепленную заверениями хирурга.

– Только самое начальное. Ну и еще в «травме» стажировался у Константина Михайловича. Не волнуйтесь, в вашу область не полезу, только кости сращу.

– Он сможет? – спрашивает у Котенка кардиолог.

– Да, ты его не застал, но он тут чудеса у нас творил в свое время, – вступается за мой профессионализм Котенок. – Пределы своих сил он знает, так что не навредит.

– Костя, под твою ответственность! – предупреждает реаниматолог.

– Я за него ручаюсь! – подтверждает хирург.

– Хорошо, приступайте, но я буду за вами наблюдать.

Равнодушно пожимаю плечами в ответ – со стороны лечение никак не смотрится. Есть категория целителей, устраивающих из своей работы шоу, но остальное большинство предпочитает делать работу молча и без эффектов.

Бледный и местами желто-фиолетовый Костин вызывает жалость и шевеления совести, которые я тщательно задавливаю – этот человек мог отнять у меня пару близких людей и навесить крупные проблемы. Под бдительным присмотром двух врачей сначала накладываю целительный сон на замену бессознательному состоянию, а потом залечиваю переломы, попутно убирая синяки. Котенок сразу же ловко снимает шину с челюсти и гипс с руки. При манипуляциях область сердца старательно обхожу стороной, хотя все равно благодаря моим действиям приборы начинают пикать ровнее. Безымянный кардиолог равнодушно отмечает этот факт, делая отметку в карте. Заодно с лечением заряжаю несколько «лечилок», используемых в медицинских артефактах. Ушлый доктор подсовывает еще и парочку разряженных из своего стола, явно сожалея, что не хранил больше. Закончив, выходим все вместе из отделения в коридор. Женщины с тревогой бросаются к дежурному, но тот важно успокаивает их благоприятными прогнозами.