Текст книги "Видящий. Лестница в небо"

Невольно, но Егор помог купцу справиться с состоявшимся нелегким разговором. Именно снимок, показанный парнем напоследок, убедил Гавриленкова, что речь идет не о национальной безопасности, а о каких-то подковерных играх этого ведомства. Кстати, при демонстрации фото молодой человек рисковал, что купец просто не узнает Милославского, все-таки тот не являлся публичным человеком и его лицо не мелькало на страницах прессы или экранах телевидения. Но, связавшись с Осмолкиным, Иван Иванович соизволил поинтересоваться вопросом и без труда опознал главу ПГБ.

За собственную жизнь или жизнь семьи купец не волновался. Выбыв из игры, он перестал интересовать обе стороны, хотя Григорий еще мог попытаться снова втянуть Наташу в свои темные делишки. Ничего, диагностированная недавно беременность удержит жену от опрометчивых поступков. А то, что ребенок, возможно, окажется одаренным, мужчину не волновало. Чья корова – того и теленочек. Сам Гавриленков после перенесенной в юности болезни не мог иметь детей, так что и старший его сын был приемным.

Глава 3

Валяюсь в купе на хрустящем накрахмаленном белье и немузыкально мычу старую песенку про однофамильца. Давно заметил, что этот мотивчик привязывается ко мне на пороге перемен. Вроде не суеверен, но закономерность прослеживается, были случаи обратить внимание.

Поезд ехал, Земеля дрых на полке напротив, отсыпаясь после бессонной ночи.

Шаман тут на днях отозвал меня в сторонку:

– Гор, в курсе, что с Олегом?

– ?.. В смысле? Вон он, вроде жив-здоров, а что?

– Да я не про это! Ведет он себя последнее время… странно.

Посмотрев на сосредоточенного Земелю, увлеченно ковыряющегося в настройках второго темного доспеха на пару с мастером, я не увидел никаких подозрительных симптомов.

– Не знаю, нормально вроде себя ведет…

– Здесь-то нормально, ты просто не видел, что он в меблирашке вытворяет!

– А что там у вас вытворять можно? Пить вы вроде не пьете особо… Голышом по этажам бегает? Народ достает? – Упомянутый Земеля оглянулся в нашу сторону, словно почуяв, о ком идет речь.

– Нет, ничего такого. По бабам он пошел.

– Кто бы говорил? – ехидно ухмыляюсь Шаману. – Кто гаремом обзавелся и чередует ночевки?

На Лехином лице – ни тени смущения, одно только беспокойство.

– Вот зря ты так! Уж я вроде вниманием не обижен, так теперь за ним угнаться не могу. Веришь, нет – как девчонку себе присмотрю, так Земеля ее обязательно уведет, – даже немного обиженно пожаловался наш известный бабник.

– Не обращай внимания. Отойдет. Домой неудачно съездил, вот и отрывается.

– Ага, все-таки не соврал, значит, что с невестой порвал! Я, признаться, сначала не поверил, слишком уж карамельная там история была.

– Была и была, чего теперь ворошить? По мне – пусть оторвется. Тем более мы с ним через несколько дней в Питер уедем, будет тебе простор для похождений.

– Да ладно, это я так; не похоже просто на него, вот и решил предупредить.

– Угум. Приму к сведению.

То, что Земеля сорвался в загул после его истории – неудивительно. Доказывает, видать, себе, что все еще хоть куда. Перебесится – успокоится. На работе это не отражается, а личное – это у каждого личное.

Накануне отъезда я и сам, признаться честно, поучаствовал в прощальной вечеринке, устроенной парнями у себя дома. Недорогие меблированные квартирки-студии до боли напомнили молодежные рабоче-студенческие общаги моего времени, собственно, они ими и являлись, так что быстро вписался в обстановку. На фоне пилотов я, конечно, не особо котировался, все-таки сравнивать двух качков-красавцев и меня – пока еще мелковозрастного и худосочного – было некорректно, но внешностью меня тоже бог не обидел, язык подвешен хорошо, так что нашлись и на мою долю любительницы, причем даже вполне в моем вкусе. В общем, женской ласки напоследок ухватить удалось, в Питере точно не до этого будет.

И вот очередной поезд везет нас в столицу. По большому счету в Земелином сопровождении не было особого смысла, брал его с собой исключительно для моральной поддержки. В гости он со мной не отправится, найдет себе место в какой-нибудь гостинице или снимет квартиру-комнату. Пока я буду отрываться, пробежится по объявлениям, поищет нам варианты для переселения. Просто мне будет спокойнее при мысли, что я не совсем один в этом городе.

У меня сна не было ни в одном глазу – на протяжении ночи несколько раз приходилось взбадривать себя ударной волной жизни, и, кажется, я с этим слегка переборщил. Состояние было как после передоза энергетика: умом вроде понимаешь, что надо поспать, а организм кричит: «Давай-давай-давай!» Можно и принудительно себя успокоить, но как раз это действие мне не очень хорошо давалось, а медитировать не хотелось категорически, источник сам справится через некоторое время.

Для отвлечения взял купленную в последний момент в привокзальном киоске книжонку «Двадцать легендарных кладов» – тема поиска сокровищ была мне близка. Чтиво оказалось занимательным. Особенно заинтересовала история про казну, вывезенную при нашествии Наполеона в 1812 году. Обоз Ковычева, сгинувший где-то в болотах Карелии, состоял из ста подвод, груженных метеоритами. Сочетание слов «болото» и «алексиум» давало немалый простор для фантазии. Питательный раствор, слитый когда-то в тайной лаборатории на бобринских землях, при проверке оказался обычной болотной жижей; правда, вероятно, из двух разных мест. Эксперт из гослаборатории, принявший заказ на анализ, при выдаче результата смотрел на меня как на идиота. Еще бы: потратить две тысячи на то, чтобы узнать состав грязной болотной водички, – не каждый день такие придурки находятся.

А вот мне потраченных денег было не жаль ни капли – скудные остатки прежней роскоши, замоченные в жиже, показали рекордный рост в один процент от общей массы за неполные три месяца. То есть в год прирост составит около пяти процентов, а это круть. Просто находясь на воздухе, алексиум прирастал где-то на сотые процента в год, в различных растворах – от 0,1 до 2 %, а в обычной болотной воде – пять! К чему я об этом: где-то в болотах вымачивается куча алексиума; по моим прикидкам, изначально было тонн пятьдесят – шестьдесят, хотя, возможно, это я преувеличил, кроме метеоритов на подводах еще и припасы для возниц и охраны должны были лежать. Пусть будет сорок тонн. Двести пять лет. По пять процентов.

Взяв листочек, принялся умножать. Почти сломался на сотой итерации, но из принципа довел расчет до конца. Перепроверил. Уставился на бумагу, боясь поверить собственным глазам. Если я нигде не ошибся, а я не ошибся, то где-то на природе лежат бесхозными 700–800 тысяч тонн алексиума. Охренеть! В несколько сотен раз больше, чем нынешняя казна императора, собранная заново с тех времен.

Помечтав немного о том, что можно было бы сделать с эдаким богатством, утешил себя мыслью, что ничего, – за такое просто притопят в том же болоте. Так и уснул, сжимая в руках исчерканный листок, и снилось мне в кои-то веки что-то эпическое, с пафосным преодолением. Слишком впечатлительный я стал в последнее время.

Расставшись с Земелей у ворот особняка, перекрестился (мысленно, все-таки не церковь, чтоб при входе креститься) и тронул колокольчик. Миленькая горняшка с глазами убийцы открыла дверь:

– Господин?

– Егор Николаевич Васин, в девичестве Васильев, по приглашению князя. – Легкий еле слышный фырк показал, что немудреную шутку оценили.

– Прошу; сейчас доложу.

Подоспевший слуга ловко освободил меня от поклажи, предложив подождать на громадном диване в холле. Ей-богу, у меня в прошлой жизни комната меньше была, чем этот монстр, притворяющийся мебелью.

– Егор! Рад видеть вас! – Что бы ни хотел сказать дальше радушный Михаил, вышедший меня встречать, узнать мне было не суждено. Огромный волкодав, до этого лениво трусивший за княжичем, раскрыв пасть, молча метнулся с лестницы в мою сторону.

– Шер! Фу!!! – Ага, а он так и послушался.

Начинать визит с убийства любимого бобика Задунайских показалось мне не комильфо. Не то чтобы я именно этими словами подумал, но смысл был примерно такой. Попытка перепрыгнуть диван и спрятаться за креслом ни к чему не привела – легким движением лапы пес перевернул меня заодно с укрытием, словно мы вместе ничего не весили и… стал вылизывать мне лицо. Когда-то знакомый владелец лабрадора сказал про его охранные качества – не лает, не кусает, может только зализать до смерти. Теперь я знаю, как это должно выглядеть – такое выражение радости чуть не привело к преждевременному инфаркту. Или гибели собаки в следующую секунду, так как мне было уже пофиг на гостеприимство. Просто все произошло настолько внезапно, что только один миг отделял меня от расправы над животным.

Пока суетящийся Михаил оттаскивал сумасшедшую псину, совершенно по-пролетарски кроя ее матом, пока взволнованные домашние подоспели ему на помощь, я заметил совершенно небывалую вещь – у собаки был источник! Слабенький, совершенно не похожий на человеческий, но был! Причем явно ориентированный на жизнь. Собака-лечака?

– Боже мой! Простите!..

– Это просто безобразие! Маша, я тебе давно говорил: твоему псу не место в доме!

– Он никогда себя так не вел!

Разноголосый гомон с трудом прорывался сквозь набат сердца в ушах. Хорошенькое начало визита!

– Я в порядке. Чего не скажешь о моей гордости, – поспешил уверить всех собравшихся в преждевременности начала организации похорон.

– Ах, Егор, простите за такое! Могу только сказать, что раньше он никогда не выражал свои симпатии так бурно. – Подоспевшая на шум Антонина Викторовна попросила у меня прощения.

– Ничего страшного, но, признаться, очень неожиданно.

Пережив все ахи и охи, был препровожден в предоставленные мне апартаменты. По-другому назвать эти комнаты язык не поворачивался – слишком здесь все было… слишком. Как в музее или декорациях фильма. Каким-то неведомым образом за столь короткое время багаж уже оказался аккуратно разобран в шкафу, так что мне только оставалось сменить пострадавший от слюней пиджак на подобный. Эх, не живет у меня одежда. Наверняка этот пес – тайный фанат Рогова.

Неожиданное происшествие, как ни странно, сняло налет официальности с нашего общения. Эмоциональное обсуждение странного поведения Машиного любимца стало главной застольной темой, и я наконец увидел этих людей людьми, а не аристократами.

– Шер очень умный, он вообще умнее многих людей, – почти плакала Маша, переживая за судьбу пса. Стандартная поговорка собачников, но если учитывать, что у псины есть источник, то вполне может быть. – Это очень редкая порода, таких только в императорских питомниках разводят.

– Мария! – слегка повысил голос отец, – Не можешь уследить за ним – отправляй на двор. Или запирай в своих покоях. Но чтоб подобное больше не повторилось! Иначе весь твой зоопарк окажется за городом.

– Хорошо, папа. – Маша злобно зыркнула в мою сторону. А я тут при чем?

И вообще, если речь идет о зоопарке, то мне определенно стоит держаться от этой милой девушки подальше. Кто знает, что у нее еще есть в коллекции? Хомячки, плюющиеся огнем? Морская свинка, пуляющаяся молниями? Не уверен, что выживу, если меня так же полюбит остальная ее живность.

Остаток вечера нас с Петром, прибывшим через полчаса после моего фееричного появления, развлекал Михаил. Поиграли в бильярд, пообщались, перешли на «ты». Разошлись рано, поскольку завтра предстоял трудный день.

Утром, несмотря на предпраздничные хлопоты, попросил князя уделить мне несколько минут для приватного разговора.

– Кирилл Александрович, прошу меня простить, но в прошлый раз я ввел вас в заблуждение.

– И в чем же? – Князь в отличие от дам уже при полном параде и, по-моему, даже рад возможности скрыться ненадолго от жены.

– В своем происхождении. Я не имею чести быть знакомым с князем Александром Павловичем Потемкиным, которого вы, вероятно, имели в виду при нашем прошлом разговоре, и тем более не горю желанием набиваться ему в родственники.

Готовясь к визиту, я долго думал, стоит или нет поменять внешность, сгладив так бросающуюся в глаза похожесть. Некоторые факты, изложенные в подборке Арешиной, так и подбивали на этот шаг, но по здравом размышлении отказался от этой идеи – любая манипуляция с источником, а в особенности с жизнью уменьшала эффект, причем пропорционально, поэтому существовал немалый риск вернуться к истинному облику в самый неподходящий момент. К примеру, Шаман после боя выглядел самим собой, хотя при нормальном ритме жизни его маскировки хватало дня на три-четыре.

– Однако ваше несомненное фамильное сходство говорит об обратном, – попыхивая зажженной трубкой, возразил мне князь.

– Возможно. Я не знал своего отца или человека, которого считал таковым, поскольку он погиб до моего рождения. Так же как и матушка моя не знала своего отца, являясь круглой сиротой, поэтому утверждать наверняка не берусь. И гипотезу вашу мне нечем ни подтвердить, ни опровергнуть.

– Вам так претит возможное родство с ними? Почему? Вы могли бы многого достичь под рукой князя.

– И с таким же успехом я могу выставить себя на посмешище или хуже, окажись сходство случайным капризом природы. У их сиятельства князя Потемкина достаточно законной родни, чтоб не волноваться о судьбе случайного родственника.

– Что ж, дело ваше. Но уверяю, любой мало-мальски знакомый с Потемкиными человек увидит то же, что и я.

– Далеко не факт. Аристократия перероднилась, и я точно так же могу оказаться родственником по какой-нибудь побочной ветви, о чем и подумает большинство.

– Я понял вас, Егор. И хотя продолжаю считать, что вам бы не помешало их признание, не буду настаивать. И, если представится случай, советую не отметать с ходу возможность их участия в вашей судьбе, – жестом мужчина остановил готовые сорваться с моей стороны возражения, – вы еще молоды… В любом случае, моя благодарность за спасение Маши не зависит от этого факта, а предназначена лично вам.

– Благодарю за понимание.

Взмахнув рукой с зажатой трубкой, Задунайский разрешает мне удалиться, оставшись наслаждаться последними минутами отдыха. Не знаю, удалось ли мне его убедить и были ли у князя планы с моей помощью укрепить связи с Потемкиными, но что еще сделать в сложившейся ситуации – придумать не смог.

Надо было просить деньгами.

Торжественное зрелище марширующих колонн вызывало двоякие чувства.

Да, парад. Да, красиво. Места – зашибись, рядом – весь цвет империи, кругом камеры, трансляция идет в прямой эфир. Из непонятно откуда взявшегося духа противоречия страшно захотелось поковырять в носу, причем не просто смахнуть козявку, а засунуть в нос полпальца и смачно попытаться достать до мозга. Понятно, что ничего такого не сделал, но от невозможности этого действия хотелось еще сильнее.

Вдобавок обострилась личная шизофрения, с которой вроде бы уже сроднился. Часть, которая осталась от Егора – была в восторге, а вот основная личность хотела плюнуть на все и напиться. В очередной раз остро почувствовал, что это не мой мир, здесь нет и никогда не было моих старых друзей, здесь не было Октябрьской революции, не празднуют День Победы. Зато, подумав немного, нашел положительные стороны – не было братоубийственной гражданской войны, не было миллионов жертв Великой Отечественной. Но желание напиться все равно осталось.

На фоне депрессии, вызванной парадом, начало Большого императорского бала прошло практически мимо меня. Взяв на себя обязанности по опеке надо мной на данном мероприятии, Антонина Викторовна нашла мне на первые танцы партнерш подходящего возраста, что наверняка было не так уж и просто. И, надо сказать, я не сильно помог в исполнении этой задачи, продолжая дуться на судьбу, вместо того чтобы развлекать девушек. Улизнув от бдительного ока княгини, после очередного танца спрятался в какой-то нише, надеясь перевести дух. Наверное, повторю набившую оскомину банальность, но данный вид времяпрепровождения как-то мало напоминал мне отдых.

Но я ведь и не развлекаться сюда ехал.

Эта простая мысль наконец-то привела меня в рабочее состояние. Связи и знакомства сами собой не образуются. Никто здесь не ждет меня с распростертыми объятиями, своих таких хватает, но если продолжать ныть и прятаться, две предстоящие недели можно просто вычеркнуть и списать в убыток. Волконский вон не тушуется, трется у разных групп, приглашает девиц, знакомится с их родителями. Тем же самым занимался Михаил, хотя и не так активно, этот больше вертелся в стайке поклонников неизвестной мне красавицы. Вениамин выгуливал невесту, но тоже не чурался перекинуться словом-другим с перемещающимися по залу гостями.

Ноги в руки, и вперед!

Взбодрившись, из ниши собрался выходить с совершенно другим настроем. Поностальгировать и даже напиться можно будет и потом, а пока – работать.

– Мадемуазель, позволено ли будет простому смертному, сраженному вашей красотой, пригласить вас на танец? – Чем хороши крупные мероприятия, так это тем, что можно не дожидаться представления, а представляться самому. Девушка, пытавшаяся спрятаться в «моей» нише, негромко ойкнула и обратила на меня внимание.

Черт, «вода-молния-земля»… это явно кто-то из великих княжон.

Склонившись в положенном поклоне, извинился за фамильярность. Насмешливый взгляд царевны ожег не хуже пощечины.

– Егор Николаевич Васин, к вашим услугам, ваше императорское высочество, – представляясь, мучительно думал, какие кары придуманы для наглых мелких дворян, посмевших докучать императорской семье.

– А знаете, Егор Николаевич, пожалуй, я уделю вам один из оставшихся танцев. – Извлеченная на свет бальная карточка подтвердила серьезность намерений принцессы. Вот ведь!.. интриганка. Явно хочет моими руками насолить кому-то.

– Это честь для меня, ваше императорское высочество!

– На балу можете называть меня по имени-отчеству, – разрешила принцесса.

– Благодарю за честь, Ольга Константиновна. – Попав ногой в колесо – пищи, но беги. Неожиданная милость, вполне возможно, станет хуже немилости.

Всегда считал бреднями, что избалованным вниманием окружающих высокородным дамочкам будет в радость простое человеческое общение, поэтому не стал навязываться в сопровождающие, но не тут-то было. Ведущая какую-то свою игру принцесса вцепилась в меня и вовлекла в компанию придворной молодежи. Пришлось включать обаяние на максимум и развлекать десяток молодых людей обоего пола различными байками из провинциальной жизни. Поняв, что я всего лишь мимолетный каприз ее высочества, свита успокоилась и перестала на меня косо смотреть. Разве что довольно быстро определившаяся причина нетипичного поведения принцессы – английский лорд – некоторое время явственно выражал недовольство, на радость затейнице. В ответ я всем видом и поведением постарался дать понять, что всего лишь исполняю неожиданную прихоть великой княжны, и, кажется, преуспел. И, по-моему, даже заслужил некоторую признательность, ответив на какую-то реплику на языке Туманного Альбиона, который в этой реальности вовсе не был таким распространенным. Глаза княгини Задунайской, нашедшей меня в столь высоком обществе, на мгновение удивленно сверкнули, чтобы далее отметить одобрительным взглядом.

Оттанцевав предложенный принцессой вальс, точнее – его местную похожую разновидность, я перестал быть на балу чужеродным элементом. К концу мероприятия стер ноги и язык, но перезнакомился, по-моему, с половиной зала, умудряясь удачно избегать присутствовавшего здесь Павла Потемкина. Слава богу, тот уже вышел из молодежного возраста и подошел к принцессе всего раз за весь вечер, предпочитая проводить время около императора и людей постарше.

…Еще два бала подряд провел подобным образом. Подходя засвидетельствовать свое почтение Ольге Константиновне, что теперь требовалось делать на правах представленного, неизменно сталкивался с требованием развлечь общество. В иных обстоятельствах роль некоего шута могла бы мне показаться неприятной, но не в этом случае. Помимо золотой молодежи к ее высочеству подходили и дельные люди, которым удавалось представиться и даже перекинуться словом-другим. Такие мимолетные знакомства давали возможность позже продолжить общение, что я и старался делать. Так в моем активе оказались несколько именитых профессоров из Петербургского университета, а также военных, промышленников и просто влиятельных людей. Понятно, что никто из них не поспешил пообещать мне всемерное содействие и поддержку во всех начинаниях, они часто и в разговор неохотно вступали, но мне многого и не требовалось, удачей было хоть сколько-то заинтересовать и запомниться. К примеру, весьма известный профессор Колесников пригласил меня по окончании торжеств навестить его и продолжить зацепивший его спор по поводу развития компьютерной индустрии. Еще несколько человек заинтересовались моими аргументами по банковской охране. Так что бесполезным это времяпрепровождение назвать никак нельзя. Работа.

А развлечение нашлось в доме Задунайских. Холодная война между мной и Машей, начавшаяся после инцидента с собакой, набирала обороты и перешла в период обострения. Заметив мою нелюбовь к вареной моркови, мелкая пакостница разнообразила рацион семьи морковной запеканкой, морковным суфле, морковью в каше и даже пирожками с сей полезной начинкой. Апофеозом овощной атаки стал морковный десерт, поданный на один из завтраков. Такую бы наблюдательность, да в мирных целях! Как уж она уговаривала на это прислугу – оставалось тайной, но конец морковному изобилию положил князь, завтракавший со всеми.

– Дорогая, наш повар, по-моему, стал повторяться. Проследи, пожалуйста, за меню, – насмешливо глянув в мою сторону, попросил супругу Кирилл Александрович, отодвигая от себя нетронутый кусок оранжевого торта.

Антонина Викторовна, без сомнения, тоже догадывалась о причине и виновнике овощной диеты.

– Прослежу, конечно, – с лукавой улыбкой, обращенной к дочери, ответила княгиня.

– Егор Николаевич! А правда, что вы владеете МБК? – Княжна чуть ли не впервые за несколько дней обратилась ко мне напрямую.

– Да, Мария Кирилловна, у меня их даже несколько. – Отрицать правду было глупо.

– Зачем вам несколько? – Тема настоящих ме́хов в моей собственности, похоже, была интересна всем присутствующим, поэтому никто не спешил вмешиваться в беседу.

– Зарабатывать на жизнь. Я владею охранным агентством.

– О, значит, вы профессионал?

– Ни капельки, – с улыбкой признался я, – для этого требуется обучение, которого я не проходил. А я пока – так, освоил на уровне новичка.

– Значит, вы вводите в заблуждение своих нанимателей? – Оборот разговора с попыткой выставить меня обманщиком не понравился родителям княжны, но я спокойно ответил:

– У меня под началом есть обученные пилоты, да и сам я все-таки далеко не безобиден.

– Помню, настоящие звери! – подтвердил Михаил. – Видел их в деле. Да и Егор скоро от них не будет отставать.

Благодарно киваю неожиданному заступнику.

– Тогда, наверное, это они меня спасли, а не вы? – продолжила наступление Маша.

– Трудно сказать. Я считаю, что в конечном итоге вас спас брат, а моя помощь оказалась довольно случайной.

Несмотря на недовольные лица старших, мелкая не остановилась:

– А, может быть, покажете что-нибудь из ваших умений? У нашей охраны есть доспехи, можно одолжить на время.

– Вряд ли кто-то согласится, это же как личная вещь, – пытаюсь уклониться от привалившего счастья.

– Я мог бы предоставить свой, – неожиданно влезает в разговор начальник охраны, завтракавший в этот день со всеми.

– В черте города? Разве это возможно?

– У нас есть полигон на море, – тяжелая артиллерия в виде князя ломает мой план обороны, – все равно проветриться собирались.

Это да, на обед у нас запланирована морская прогулка с целью полюбоваться парусной регатой. Вениамин в ней участвует, а мы собирались поболеть за него, наблюдая с борта большой семейной яхты. Для князя, собравшегося встать за штурвал, это, видимо, была редкая отдушина и возможность провести время с семьей в череде торжеств. Вряд ли он получал большое удовольствие от всех этих балов, скорее, так же, как и я, использовал их для нужных встреч, только понятно, что на своем уровне.

– Могу и показать, только чудес от меня не ждите, хорошо? Я действительно только новичок.

Добившись своего, княжна довольно сверкнула очами, вернувшись к злополучному оранжевому десерту. Пришлось показать, что раздосадован, пусть порадуется. Ну не злиться же мне всерьез на четырнадцатилетнюю девочку? Она что, думает, я сейчас пойду и заплачу в уголке от предстоящего позора? С чего это? Всем понятно, что ничего такого показать я не смогу, тем более что специально это подчеркнул. Любопытно им узнать мои возможности? Да флаг им в руки. На уровне клановых – весьма средние. Только на прошедших балах видел человек двадцать с источником больше своего. Конечно, есть свои нюансы – в конфликтах между одаренными выигрывает не тот, кто мощнее, а тот, кто умелее и ловчее. Потому что единственная правильная тактика – не подставляться под удар. А наилучшая – не вступать в противостояние совсем.

Подстраивая под себя чужой мех, наконец понял, о чем твердили пилоты. Отклик на любое воздействие шел с помехами, как-то лениво, если можно так выразиться. Бушарин форевер!

– Господи, ну и убожество; как в этом люди летают? – недовольно бормочу себе под нос, забыв о рации.

– Что-то не так? – приходит по связи обиженная реплика от Ельнина.

Прикусив язык, мысленно крою себя матом за несдержанность.

– Все нормально, Артем Игоревич! Приспосабливаюсь.

Полетав некоторое время наперегонки с Михаилом и Петром, которому тоже предоставили возможность похвалиться, выпустил несколько выученных водяных лезвий в сторону открытого моря. В отличие от воздушной акробатики, здесь показал себя на уровне с княжичем, хотя и не стремился особо выкладываться. Волконский продемонстрировал свои фишки. Если абстрагироваться от сравнения с Земелей – впечатляет: любой такой плазменный удар запросто прожжет насквозь борт корабля или стену дома. Потери энергии, кстати, у него тоже были дикие: вот бы Борис порадовался рассеянной задарма силе…

– А можете продемонстрировать, как вам удалось вывести из игры бандитов и нас? – провокационно подначивает начальник охраны.

– Предпочту воздержаться. Техника неотработанная, могу ненароком кого лишнего зацепить, нападение еще потом пришьете. – Вылетевшее словечко страшно диссонирует с респектабельной обстановкой яхты, но Задунайские, как воспитанные люди, воздерживаются от комментариев, разве что Маша отчетливо хмыкает.

– Жаль, это было бы интересно, – поддерживает подчиненного князь. Что ж, раз хозяин просит, придется показать хотя бы часть возможностей. Сосредоточившись, подлетаю к паре матросов, возившихся с каким-то делом на палубе, и на небольшом расстоянии бросаю в их сторону волну сна. Слабую, но этого хватает, чтоб они повалились на доски, тут же вскочив и оторопело встряхивая головами.

– Как-то так. Если не удерживать, то при первом же ударе человек проснется. Может даже громкого звука хватить, – чуть-чуть раскрываю секрет. Можно, конечно избежать указанного недостатка, но с чего мне выкладывать все карты? Я уже и противодействие придумал: достаточно поддерживать особый несложный режим источника, как данная техника становится абсолютно бесполезной; но я еще не сошел с ума, чтобы пускать это знание в массы.

– А как вам удалось засечь грузовик с Машей? – дождавшись моей неуклюжей посадки, спрашивает Кирилл Александрович.

– Прилепил маячок на машину. – Если техника сна для меня является ограниченно секретной – все равно все целители ею владеют на разном уровне, то мои способности видящего разглашению не подлежат – слишком шикарный козырь.

Убедившись в моей несостоятельности как пилота – а летал я немного изящнее коровы, особенно на фоне клановых парней – Маша победно оглядела собравшихся. Заметив это, Антонина Викторовна отвела ее в сторонку, после чего принцесска поубавила злорадство, но все равно нет-нет, да и поглядывала на меня с видом: «А я же говорила!» Посмеявшись про себя, не стал разочаровывать девочку, притворившись, что страшно комплексую от своего неумения. Не знаю, удалось ли обмануть старших, но Машу порадовал.

Возможность примириться с моим существованием появилась у княжны примерно на десятый день. К этому времени все уже порядочно утомились от общественной жизни, но усиленно продолжали держать лицо.

– Ну па-а-па… – тянула Маша в момент моего появления на завтраке.

– Мария! Не зли меня. Одну я тебя не пущу! – отрезал Кирилл Александрович в ответ на какую-то просьбу дочери.

– Я с Матильдой Генриховной! – не собиралась сдаваться княжна.

– Даже слышать не желаю!

– Вот!.. – Дальше слов не нашлось, и девочка выскочила из столовой.

– Мм? – побоялся я как-то прокомментировать сцену. – Доброе утро!

– Доброе утро, Егор! Не обращайте внимания – ссоримся спозаранку… – Кирилл Александрович устало откинулся в кресле. Даже ему, с прокачанной жизнью, нелегко давался праздничный марафон, а Антонина Викторовна второй день не выходила по утрам, предпочитая завтракать попозже и в своих покоях.

– Доброе утро, что за шум? – Наследник появился в зале практически следом за мной.

– Да Маша опять просится на финал. А сопровождать ее некому, сегодня же опера, – объяснил суть конфликта князь.

– Простите, что вмешиваюсь, а о каком финале речь? – любопытствую. Как-то не представлял я Машу фанаткой футбола, чемпионат которого заканчивался где-то на днях.

– Бои без правил. – От неожиданности давлюсь воздухом на вдохе; футбол, оказывается, был не худшим вариантом.

– Скорее всего, не то, о чем вы подумали, – правильно оценив эту реакцию, поясняет специально для меня князь. – Гвардейцы устраивают поединки в ваших любимых доспехах. Очень зрелищно, мы почти каждый год ходим, но финал почему-то в этот раз перенесли, так что билеты пропадут.

Лучше б пропали билеты в оперу! Идея формируется мгновенно, но озвучивать ее опасаюсь. С другой стороны, не спросишь – и ответа не получишь.

– А могу я вместо оперы сопроводить Марию Кирилловну на финал? – осторожно интересуюсь у отца семейства.

Хозяин какое-то время пристально изучает мою наглую физиономию. Михаил и Петр, подтянувшиеся в столовую, втайне досадуют на свою нерасторопность. Похоже, не один я мечтаю откосить от возможности приобщиться к великому искусству.

– Признаюсь, в опере я полный профан. А медведь, потоптавшийся на ушах, вообще закрыл мне путь в театралы… – слегка дожимаю князя.

– Ну что ж… идите. Охрану только обязательно возьмите, Артем Игоревич выделит людей, – сдается мужчина. Видимо, возможность угодить дочери смиряет его с невысоким статусом провожатого. Парни завистливо вздыхают.