Текст книги "Кладезь безумия"

15

На обратном пути я поначалу ни о чем и не думал. Настроение… да какое там настроение? У меня был шанс, возможность что-то получить, с кем-то поговорить, сблизиться… все же мы, люди, наивные существа. Ведь я же поверил… поверил, поверил, поверил! Что все было натурально, естественно, что наша встреча с Анжелой не часть какого-то общего плана, а знак судьбы, соединявшей одинокие сердца! Неужели правы прагматики и циники, утверждающие, что мир сугубо материален и никакого места никакой романтике в нем нет?

И тут случилось удивительное – злобная тварь стала на мою сторону.

средний палец прагматикам и циникам, – спокойно и ровно сказала она. – никогда не делай поспешных выводов. Пока с ней не поговоришь – вообще никаких выводов

Это меня немного успокоило. Действительно, чего это меня понесло? Даже если я прав, все равно нам стоит еще раз встретиться. Но только не сегодня, о нет! Телефон я предусмотрительно отключил. Сегодня ему не плясать по столу, отбивая чечетку под ревущий напалмом рингтон. И даже Серж, старая добрая обезьяна Серж сегодня отдыхает. Хватит людей. Слишком долго сцена приближается к артисту. Теперь артист сам выходит на сцену.

«А поезд мчит по рельсам», – подумал я и улыбнулся. А по чему ему еще мчать? Но ехать еще долго, и это супер. Приведу-ка в порядок свои мысли.

Итак, что мы имеем? Дизайнер в заштатном спортивном журнальчике – молодой, холостой, ждущий счастья в жизни и Чемпионата мира в Германии, куда наши, наконец, соизволили пробиться. Сначала я стал плохо спать – засыпал все позже и позже, пока вообще не перестал засыпать. Звонок и «Началось» в трубке, неожиданный выходной, знакомство с Анжелой. Ах да, был и сон, этот долбаный сон в супермаркете, итогом которого стал чек. И этот чек напрямую связан с Анжелой. Пам-парам, круг замкнулся.

Серж. Не забыть еще и Серджио. Вроде никакой особой роли он не играет. Ох уж этот Серж, мы с ним подружились на моей первой работе, где я верстал рекламные макеты с лекарственными препаратами, а он обеспечивал их своевременную доставку. Помню, на последних президентских выборах я мерз на Майдане за одного кандидата, а он поддерживал другого. Ох, и грызлись мы тогда – такие эпические словесные перепалки были! А сколько нового друг о друге узнали… все, конечно же, заканчивалось тем, что мы пили за Виктора Ипофигкакого, а на следующий день начиналось опять. Очень нас сближало еще и то, что вдвоем нам было комфортнее знакомиться с лицами противоположного пола. Лица противоположного пола… бррр! Девушки, просто девушки.

Вот таков он, это Серж – вроде ничего особенного. Но почему ж меня так зацепил его рассказ о Раночах? Мне до сих пор хочется их нарисовать – так, как я себе это представляю. Интересно, насколько он похож на тот город, который я частенько вижу во сне? Видел, точнее…

Садовника и полоски на стене во внимание не беру – это мог быть и обычный глюк, связанный с нарушением сна. А вот запись моего последнего сна на видео и фото – это уже, простите, чересчур. И кто такой этот Салоникус?

Вопросы, вопросы, сплошные вопросы. И никаких ответов, так что выводы делать рано. Да и не люблю я делать выводы. Люди видели, что Солнце встает на одном краю земли, а уходит за другой, и сделали вывод, что Солнце вертится вокруг Земли. И ведь тогда они были правы – все факты налицо. Ерунда. Чем очевиднее факт, тем больше в нем скрытого смысла.

Я смотрел в окно, и мимо меня пролетала моя страна. Прекрасная страна. Поезд нес меня в столичную ночь, где я сделаю то, что и должен был сделать. Я прекрасно помню тот лес, в котором я был во сне, и который запечатлен на моем смартфоне. А сегодня я побываю там наяву.

…Домой заходить я не стал. Да и к чему? Что я там не видел? Вот сегодня, например, я побывал впервые в Харькове, и, пусть я дальше вокзала свое хрюкало не выказывал, но тем не менее, новые впечатления. А уж как Анжела меня впечатлила!

Однако и на пустой желудок ночью в лес я точно идти не собирался. Возле вокзала есть заведение ДЖФ (долбанная жиролюбная фигня) с лыбящимся клоуном на входе. Тем не менее, народу тут всегда полно, потому что готовят они все-таки вкусно! Вот если б еще огурец в чизбургер не добавляли…

Мелькали лица, маршрутки и чемоданы. О, великий Киевский ж/д вокзал! Ты – портал, дающий путевку к счастью. Или к бесконечной борьбе за выживание – это уж как повезет. Но, так или иначе, все «понаехали» начинаются отсюда. И нет ни конца, ни краю этому порталу.

Однако время близилось к полуночи, а мне еще на другой конец красной ветки ехать. «Обережно, двері зачиняються. Наступна станція – Політехнічний інстітут». Вот и славно. От конечной мне идти совсем недолго. Минут двадцать не спеша.

… Немного странно выходить на конечной станции и не идти при этом к Сергею. А ведь я и направлялся в сторону его дома, и даже мимо подъезда его прошел. Но – не зашел. В этой пьесе мой друг Сергей играет второстепенную роль – иначе, если и он еще тут замешан будет, я вообще не знаю, что делать буду. Однако он сказал мне про Раночи – и по его версии, этот город располагался под тем самым озером, к которому я сейчас и иду.

Точнее, уже пришел. Солнце к этому времени успело спрятаться за горизонт и прочно там засесть. Наступало лунное время, и тут уж Солнцу, при всем его величии и великолепии, места не было.

Итак, я здесь. Слева озера, а справа – лес. Я стою на дамбе и вижу вдалеке балкон Серджио, на котором в своем сне стоял я. Но что там было на видео? Я зашел дальше в лес. А этот лес еще не спит – я слышу голоса и вижу отблески горящих костров. Погодка в это время стоит дивная, и кто знает, сколько сегодня в этом лесу зародится новых жизней…

А пока что я больше обеспокоен своей собственной. Правильно ли я сделал, что пришел в этот лес? С точки зрения логики, нет. Однако логика, эта старая и чопорная леди в последнее время стала сильно сдавать. Появились вещи, которые она объяснить не в состоянии. Видимо, пришло время ее пенсии. Потому она и стала для меня плохой советчицей. А ведь есть и намного лучшая – принцесса Интуиция. Она такой бред постоянно подсказывает! Но что удивительно – весь этот бред всегда выбивает «страйк» и попадает в яблочко.

И сегодня я зашел в этот лес по ее воле. Надеюсь, она меня и сегодня не подведет.

Прежде всего, я решил найти те самые деревья. Вряд ли я увижу здесь новогоднюю елку, а вот деревья поискать не худо бы. Вот только интересно – куда мне сейчас идти? На левую сторону от конца дамбы или по правую? В видео это не было указано.

А вот мерзкая тварь не спит даже по ночам. Вот и сейчас она зашевелилась

деревья. Он ищет деревья, – хихикала она, – деревьев здесь много, но единственное настоящее дерево – это ты

— Заткнись, – прошептал я. Словно в ответ на мои слова, где-то неподалёку ухнула сова. Та самая сова?! Что-то насмешливое было в её голосе. Может, она смеялась надо мной – глупцом, покинувшим свою берлогу в 2 часа ночи только ради того, чтобы найти деревья, сфотографированные во сне

Бог мой, и все его святые – сфотографированные во сне!!!

А может, совушка насмехалась над всем родом человеческим. Как так можно, спать по ночам? Ведь именно ночью всё самое интересное и происходит, а то, что вы, сонливые человечишки, называете Солнцем, не идёт ни в какое сравнение с настоящим Солнцем – ночным.

«Бред, – подумал я, – ничего такого сова не думает, она просто не спит, потому что ночь». Однако я был совершенно один в этой безмолвной чаще, лишь отблеск неба отражался в ночном озере сквозь деревья. И ничего удивительного, что мне что-то мерещится – меня охватило состояние, называемое в народе «жутковато». Прямое попадание в яблочко! Не страшно, не пугливо, и даже не стрёмно, как любит выражаться Серджио – именно жутковато. Когда ты знаешь, что ничего не может с тобой произойти, что ночь отличается ото дня лишь отсутствием света, что призраки это выдумка – да, дружище, ты всё это отлично знаешь. И ты также знаешь, что все твои аргументы и гроша ломаного не стоят – в час, когда ты стоишь перед лицом Тьмы. В час, когда сердце сжимается до такой степени, что может свободно поместиться в спичечном коробке, и каждый шум, каждый шорох похож на шаг. Кто-то или что-то приближается к тебе… Повелитель ночи, старый и проницательный граф Ночь. И он спросит, что я делаю в его владениях в неположенное время. Как я посмел нарушить покой Совы – его верного стража? Кто дал мне право наслаждаться светом величайшего из богов Тьмы – Ночного Солнца? И я понимал, что ответов у меня нет и быть не может…

Неподалёку хрустнула ветка. Я вздрогнул и остановился. Кто это может быть? Суслик, ищущий свою норку? Бездомная собака в поисках невостребованной пока косточки? Ну не человек же?! Хотя, может и человек, мало ли кому охота устроить ночной пикник, полюбоваться звёздами в компании друзей? Вот только весёлых голосов я теперь уже не слышал, и свет костра не прорезал кромешную тьму…

Тем временем, пока я размышлял о потусторонних силах, глаза понемногу привыкли к тьме, и я стал различать не только деревья, но и дороги, и отдельные ветки, беспорядочно лежащие на лесной тропе

да это не ветки, остолоп – засмеялась мерзкая тварь в моей голове, – это кости таких же безумцев, как и ты. Граф Ночь задавал им вопросы, и никто не ответил. Это тебе не «Первый миллион », за неправильный ответ ты теряешь не деньги, ух-ха-ха

На секунду я поверил своему внутреннему голосу, коим и являлась эта мерзкая тварь, только на секунду, но и её хватило, чтоб содрогнуться от подобной жути. Вот кость… то есть ветка, вполне похожая на руку, а вот та вполне сойдёт за бывшую ступню. Но первый испуг уже улетел к ночным звёздам, и ветки снова стали ветками, деревья – деревьями, а мерзкая тварь – частью меня, только чересчур циничной и самокритичной.

Я продолжил далее свой путь, и вскоре заметил ту полянку, от которой во сне направился вправо. Значит, я уже близко… стоп, близко к чему?

Очередной вопрос, остающийся без ответа. Не сильно ли много вопросов для обыкновенного дизайнера, ничем в жизни не отличившегося и работающего с девяти до шести, плюс два выходных в неделю? Почему я? И что я должен узнать, в конце концов? Тайну? Какую? Я ж не избранный, и не посвященный, зачем мне всё это?

и, правда, зачем, – мерзкая тварь не унималась совершенно, – лучше в Фотошопе футболистов рисовать до конца жизни, верно? А потом ты женишься, если, конечно, кто-то за тебя выйдет, а потом будут дети, потом начнётся быт, на работе тебя повысят до арт-директора – лет так через десять. А потом придёт пенсия, и ты устроишься на берегу озера, и будешь рисовать никому нафиг не нужные картины, дожидаясь последней гостьи с наточенной косой. Вот у неё ты и спросишь, зачем тебе всё это. ЭТО никому не доступно, слышишь, кретин???!!!

Я аж за голову руками схватился – настолько отчётлив был это крик! И чей крик – моего же внутреннего голоса! Не, ребят, так и до смирительной рубашки недалеко!

Смирительная рубашка?!! Слишком много чести для такого, как ты – орала вовсю тварь, – ЭТО ДОСТУПНО ТОЛЬКО ТЕБЕ, А ТЫ СПРАШИВАЕШЬ, ЗАЧЕМ!!

Голос прекратился так же внезапно, как и начался, и мне оставалось гадать, что же это, чёрт возьми, было. Однако гадать, стоя на месте ночью в лесу, было немного холодновато, и я уже дошел до поляны, и повернул направо, как сегодня днём с Серджем. Глаза вели меня к трём соснам, стоящим одиноко в сторонке, возле тропы. А разум вопрошал сам себя – что ему доступно? Что он должен узнать? И разум мой приготовился. Чтобы там ни было, а всему есть рациональные объяснения, и законы природы никто ещё не отменял. Ночь – это ночь, лес – это лес, сова – птица, а фотографии в телефоне нащёлкали твои сотрудники, пока ты ходил курить. А всё остальное – пусть катится к такой-то матери. И чем быстрее, тем лучше.

Я стоял напротив трёх сосен. «Заблудился в трёх соснах, заблудился в трёх соснах» – наигрывал в мыслях весёлый мотив на слова известной поговорки. И тут меня внезапно осенило!

Да, мысль, конечно, дурацкая. Однако не дурацким ли было всё то, что произошло со мной за последний месяц? Может, как раз здесь и кроется ответ – в использовании самых глупых и нелогичных идей? Меня осенила как раз такая идея. Я подумал, а что если «заблудился в трёх соснах» – это и есть на данном этапе ключ к разгадке. Может, это заклинание, а может, нужно и правда немного поблуждать меж трёх сосен…

Рука легла на моё плечо. Я вскрикнул – нет, я заорал, как сумасшедший! Меня настигли в этом лесу. Меня поймал граф Ночь!

– Тише, тише, – спокойно проговорил голос, – не пугайте лесную живность, господин Евгений.

конец первой части

Часть 2
Салоникус

16

И все-таки ночь прекрасна. День – он суетливый какой-то, все куда-то носятся, суетятся, дела, видите ли, решают. Существует хорошее такое выражение – текущие дела. Лучше и не скажешь – это такие дела, которые не просто сами по себе текут, а еще и увлекают всех нас в своем бесконечном и бессмысленном потоке. А вот если так подумать – лет через сто кто-нибудь вспомнит о том, что я делал сегодня? Не вспомнит, значит, день я прожил все-таки зря.

– Не зря, – сказал Салоникус.

Да, это был он. Тот длинноволосый парень лет под сорок с отмороженной физиономией в метро – это он мне передал на телефон мой сон. Я его сразу узнал, запомнил еще тогда, в метро, когда он передавал мне файл с моим сном. Но тогда на него подозрение не падало – ведь в руках у него не было телефона. И все же каким-то образом он мне файл передал. И сейчас он сидит передо мной, на летней площадке кафешки, расположенной рядом с озером. Точнее, озеро с одной стороны, а с другой – лес, в котором я только что побывал. И встретил Салоникуса.

Не знаю почему, но сейчас я спокоен. Как минимум, произошла встреча, которая может кое-что прояснить. Этот человек – ах да, он еще и командор, что бы это ни значило – знает о моем сне, знает, что это и есть мой сон. Может, он знает что-то еще.

– Что – не зря? – переспросил я.

– День ты прожил не зря, – пояснил Салоникус. – Если через сто лет о тебе вспомнят вообще, значит, жизнь ты прожил не зря. А день – это часть жизни.

– Спасибо, что просветил, – поблагодарил я. Тысячи вопросов вертелись на языке, но я так и не мог начать разговор. А мой собеседник, казалось, не торопился. Выражение лица его не выражало ничего, хотя выражение по определению должно выражать. Вот и нет. Ничего оно не выражало. А само лицо… вот как бы его назвать… античное, что ли? Пожалуй, так будет правильнее. И имя у него греческое, и лицо у него греческое. Официант, неси гречку, хе-хе…

– Давай начнем с твоих снов, – предложил Салоникус. – Но не с тех, которые ты видишь в последнее время, с тех пор, как началось. Как ты понимаешь, это уже и не сны вовсе.

До этой секунды я ничего такого не понимал, но согласно кивнул. Просто осознал, что так оно и есть.

– Так вот, перед тем как началось. Вспомни, что тебе снилось. Вспомни хорошенько. Особое внимание обрати на те сны, которые повторяются.

Я сжал бокал с колой в руке. Я чуть не раздавил его. Я не мог отвести глаза от этого человека, а сердце отплясывало чечетку в груди. Как он так сделал, как у него получилось, что я вспомнил эти сны?

Не знаю, с какой периодичностью, но что периодично – это факт. Я говорю о городе. С ранней юности мне снятся улицы – знакомые такие, красивые и до боли свои. Я всегда знал, что находится за поворотом, всегда знал, что за дороги передо мной, откуда и куда они ведут. Кварталы, маршруты – я просто был в этом городе, и в то же время, никогда в нем не был. Так он мне и снился – раз в год, два раза в год, три раза в год. А когда я просыпался, я почти все забывал. Помнил разве что прозрачный лифт, из которого открывался великолепный вид на город. Помнил умиротворение, и понимал, что мне его подарил этот город. Смутно помнил и страх – не панику, как в кошмарах, но в то же время нечто, чего я в глубине души опасался. Знаете, самый страшный фильм ужасов не тот, в котором бегают монстры и на кого-то нападают. Самый страшный фильм ужасов – это там, где ты не знаешь, что это и когда ты его встретишь. Знаешь только, что это есть. Неведение – страх.

И вот сейчас я четко вспомнил все эти сны и весь этот город. На мгновение, да. Но и этого хватило. Никогда ранее мне не случалось наяву так отчетливо оживлять в памяти свои сновидения. А сейчас это случилось. Как будто память все это время лишь подбрасывала мне обрывки сновидений, для того, чтобы в нужный момент все это мне подбросить.

Все дело в том, что я в глубинах подсознания надеялся, что когда-то это произойдет. Что когда-то мои сны проснутся. Я понимал, что этого никогда не должно было произойти. И в то же время знал, что произойдет.

Наконец-то. Вот что началось. Я не сводил глаз с этого человека, который имел дерзость возникнуть в моей жизни. А он сидел и улыбался своей загадочной улыбкой. Он словно скрывал ею серьёзные мысли в своей голове. И я не мог понять, какова же его роль в моей жизни. Да и только ли в моей? Похоже, здесь таились куда более глобальные загадки.

– Перестань на меня смотреть! – воскликнул Салоникус. – Ну не девушка я, в конце концов. Да и на девушку так пялиться просто неприлично.

– Ты не девушка, но, по-моему, и не парень. Кто же ты на самом деле? И как тебя называть? А то Салоникус – слишком длинно. Может, будешь просто Сало? – это я типа пошутил.

– Ага, с чесноком, – прокомментировал мой новый приятель. – Вам, украинцам, лишь бы сало. Называй меня Салоникус – не так уж это и длинно. Привыкли, понимаешь, всё сокращать.

– Кстати, а кто ты по национальности? – поинтересовался я.

– Если хочешь, для тебя я буду греком, – пожал плечами Салоникус. – Хотя я такой грек, как ты китаец.

Воцарилась пауза. Салоникус сохранял равнодушное выражение лица, и даже когда я попросил его подкурить, Сэл (всё равно я сократил это имя) торжественно и не спеша достал зажигалку и крутанул колесико. Я вдохнул новый дым и вперился взглядом на кончик сигареты.

– Чего приуныл? – подал голос Салоникус. – О чём призадумался?

– О тебе, – ответил я. – Не конкретно о парне с забавной средневековой причёской, а о том, что ты из себя представляешь. Откуда ты взялся, чёрт побери?

– Я из того города, в котором ты блуждаешь по ночам, – пожал плечами Салоникус. – а чёрт – он поберёт, обязательно поберёт, он такой. Можно сказать, уже побрал, так что можешь не беспокоиться.

– Ха, а я думал, что ты и есть чёрт, – сказал я. – А этот город… тот, где ты сказал, я блуждаю – это Раночи?

– Это Раночи, – подтвердил Салоникус.

– А Серж? Мой друг Сергей, ты знаешь, о ком я говорю? Какую роль он играет во всем этом?

– Знаю. Он просто твой друг. И с девушкой твоей ты встретился случайно. Никто ничего не подстраивал, так что не огорчайся из-за ее фамилии. Все у вас было искренне. Единственное, что пришлось сделать – это подсунуть твоему другу информацию о Раночах. И, конечно же, оставить без связи твою подружку – гарантию даю, ты бы остался у нее ночевать и вознамерился бы сотворить с ней нового Евгения. И не пришел бы сюда. А тянуть уже некуда. Началось, ты понимаешь. А вот все остальное, вся твоя жизнь – это нормальный и естественный ход событий.

Я сделал еще затяжку. Это хорошо, это очень хорошо. Мой друг и моя девушка в этом не замешаны.

– Единственное, что в твоей жизни неестественное – это ты сам, – завершил Салоникус.

17

– Расскажи поподробнее, – попросил я. – Что значит – я сам?

Перевалило далеко за полночь, и сейчас мы переживали самое прекрасное время суток. Буйный разгар ночи – триумф великолепия звезд и мистический гимн Тьмы. Рассветом еще и не пахло, а полночь, как я и говорил, осталась далеко позади. И если привидения и начинают скрестись в подворотнях, а эльфы отплясывать добрую ирландскую джигу на лужайке, то это должно быть именно такое время. На небе сияло три четверти луны – более чем достаточно для диалога с волками.

Ну что ж, мы с Салоникусом и были этакими ночными волками. Не знаю, как ему, а мне очень хотелось на эту Луну повыть.

– Сегодня я много тебе не расскажу, – сообщил Салоникус. – Я знаю, ты хочешь узнать и о том, кто я такой, и о том, кто ты такой, и как твои сны появились в телефоне, что все это означает и что делать дальше. Не все сразу. Скажу одно – у нас есть еще несколько дней до самого главного. Не спрашивай, что это – пока что готовься и будь осторожен.

– Осторожен от чего? – спросил я. Как-то неграмотно задал я вопрос, но разве это важно сейчас. Тот самый тихий страх из моих снов пошевельнулся и робко постучал в мое сердце.

– Я не знаю, что это будет. И как это будет. Но чем меньше контактов, тем лучше. Надеюсь, у тебя нет никаких неотложных дел в ближайшее время? С деньгами как?

– Нормально, при увольнении расчет я получил, – ответил я. Ничуть он не успокоил меня своими словами. – На майонез хватит. Но хотя бы намекни, чего же мне следует опасаться.

– Даже не могу сказать, – задумался мой ночной собеседник. – Каждый раз это случается по-разному. Но пока что запомни одно, Евгений.

Я отвел взгляд от давно пустого фужера с когда-то побывавшей там колой. И посмотрел на него. В оазисе тишины посреди низкого ночного гула мерзкая тварь куда-то исчезла без следа. А может, это она и была моим страхом. Может, это она сейчас тихо плачет и скребется в глубине моей души – и куда только подевалось ее чванство, как только запахло жареным?

Хотелось бы знать только одно – куда я влип? Что я такого сделал, чтобы вокруг меня развивались такие странные события? И если поначалу это казалось шуткой, особенно полоски и Садовник, то теперь реальность уже не рушилась – она с грохотом валилась на землю.

– Знай одно, – сказал Салоникус. – Все, что видишь – все реально. Не существует снов. Не существует галлюцинаций. Зато существует разум, функционирующий на сто процентов. Говорят, что только на четыре – это не так. На четыре процента проникает информация в твое сознание. Все остальное блокируется.

Я даже не шевелился – боялся пропустить хоть слово.

– Система защиты очень мощная, это своего рода патч для кода ДНК. Это когда в главный код вносится дополнительный код, который улучшает и оптимизирует главный. Так вот, его можно взломать, но никто и никогда не скажет вам, как. Вы сами его потихоньку ломаете – например, ты крепко выпил или выкурил чего-то голландского, и увидел зеленых чертиков. Суть в том, что они существуют на самом деле.

Салоникус поднял голову вверх, что-то тихонько прошептал, глядя на Луну, и вернулся взглядом ко мне.

– А на самом деле, чертики и белочки – это все ерунда. Это просто еще два процента информации. Причем совершенно ненужной – это так называемые стражи подсознания, и существуют они для того, чтобы у вас не было соблазна проникать дальше. А вот там, в том «дальше», куда больше всего заложено. Но для того-то и существует эта система защиты, чтобы вы все жили как нормальные люди. Вам говорят – зачем разблокировать мозг, чтобы сойти с ума? И не говорят, что происходит после взлома третьего и четвертого уровня защиты. Впрочем, кое-кто знает и так.

Еще одна пауза. Короткая, очень короткая.

– Есть люди, у которых уровень защиты изначально снижен. Это просто – вставляешь дескрипторы на низшие уровни, и они не работают. Эти дескрипторы «зашиваются» в воду, есть такой источник. Вот только не все люди об этом знают. Им нужен кто-то, кто покажет, как это делается. Им нужен командор.

– Ты – командор, – сказал я.

– Да. Я – командор, – ответил Салоникус. – Пока ты можешь называть меня так.

Подошел официант и спросил, не желаем ли мы чего-то еще. Салоникус отрицательно помахал головой и рассчитался за колу, которую дудлил только я. И я понял, что разговор на этом завершен.

Вставая из-за стола, я еще раз посмотрел вверх. На небо, на Луну. Она была еще неполной, но уже наливалась. Она готовилась. Ей, как и мне, оставалась несколько дней.

… Мимо по проспекту Победы неслись автомобили – и откуда они только берутся в такое время суток? Впрочем, мне ли на это жаловаться – ведь мне еще ехать на другой конец города. Я спросил Салоникуса, а куда направится он.

– Если не возражаешь, поедем через Контрактовую, – ответил Сэл. – У меня там есть еще дела. Очень, очень много дел. Мне надо готовиться. А тебе – отдыхать.

– А ко мне вернется теперь мой сон? – с надеждой спросил я.

– Увы, вот этого я обещать не могу. Но может и вернуться – ведь теперь это не имеет ни малейшего значения.

… Кто такой грач и каковы его функции, может рассказать учебник зоологии. А вот любой житель нашего славного европейского городка с уверенностью скажет: «Грач – это таксист без шашечки». Если не ошибаюсь, в Москве их коллеги зовутся «бомбилами». Собственно говоря, схема коммуникации проста – становишься на обочину и поднимаешь руку. Кто остановил, тот и грач. О цене поездке каждый договаривается кто во что гаразд.

Нашим с Сэлом грачом оказался парень лет сорока (плюс НДС, очень похоже на то), живым и активным, что не так уж часто и встречается на наших дорогах. Он чуть ли не перегнулся через переднее сиденье и залихватски проорал:

– Куда едем, парни?

– Дарница, – ответил я.

– Грибники, – ответил Салоникус.

Я недоуменно уставился на своего спутника. Это что еще за такие-растакие Грибники? Я знаю очень хорошо город, в котором родился. Очень хорошо, и пусть я не выучил все улицы наизусть, но районы и массивы уже много лет «прошиты» в моей голове. Но ни о каких Грибниках я и слыхом не слыхивал.

На мое удивление, грач и глазом не моргнул, а лишь спросил, сколько мы готовы инвестировать в подобное путешествие.

– Гривен шестьдесят могу дать, – сказал Сэл. Однако! Этот античный призрак торгуется не хуже любого рыночного дельца с Борщаговки!

– Не, ну вы вообще ребята. Это ж мне сколько кругов мотать!

– А ты не вези меня на Грибники, а высади возле Контрактовой, а друга моего дальше на Дарницу, как раз на мост метро и завернешь оттуда. Там ведь два шага ехать.

– Все равно, – гнул свое грач, – гривен восемьдесят надо дать.

– Ну, уж семьдесят точно выделим, – сказал Сэл.

На том и порешили. И помчались по Проспекту Победы.